"Новая газета": новые доказательства пыток в Ярославской колонии - Ольга Боброва - Рикошет - 2019-03-11
О. Бычкова: 18
―
34 в Москве. У микрофона – Ольга Бычкова. Добрый вечер! Это программа «Рикошет». Мы рассказываем о расследованиях, которые провели, проводят, проводили наши коллеги из разных изданий. Сегодня передо мной «Новой газета». И здесь публикация Ольги Бобровой об очередных свидетельствах пыток в ярославских колониях. Ольга Боброва у нас сейчас на прямой телефонной линии (заместитель главного редактора «Новой газеты», редактор отдела спецрепортажей). Ольга, добрый вечер!
О. Боброва
―
Здравствуйте!
О. Бычкова
―
Итак, что это за материалы и что нового мы узнали по сравнению с тем, что мы уже знали достаточно много из ваших же публикаций в «Новой газете», в том числе о том, что происходило в этих колониях? Расскажите подробнее.
О. Боброва
―
Ну, мы знаем, конечно, прекрасно, что происходило и происходит не только в этой колонии, но и во многих других российских колониях, скажем так. Мы опубликовали две видеозаписи, обе из которых запечатлели насильственные действия в отношении заключенных. И люди, которые фигурируют на этих записях (я имею в виду сотрудников колонии), многие из этих людей до сих пор не привлечены к уголовной ответственности. При всем при том мы полагаем, что одна из этих записей, где присутствует целая группа тюремщиков, она уже имеется в распоряжении следователей.Однако, нам неизвестно о возбуждении уголовного дела в отношении кого-то из новых участников вот этих пыточных мероприятий. Теперь, вероятно, все будет немножко по-другому. Есть уже прямые доказательства того, что они этим занимались. И это не просто голословное утверждение бывших заключенных, а вот уже пожалуйста.
О. Бычкова
―
Давайте мы как-то расскажем, что там в этих материалах, что на этих видео. Ну, будем исходить из того, что в публикации в «Новой газете». Я читала, конечно, и вот передо мной сейчас этот номер. Она тяжелая, прямо сказать. И это ужасно все звучит. Поэтому давайте мы это как-то обозначим, – ну, время такое раннее, детское, – чтобы нам все-таки не очень шокировать людей, но чтобы было понятно при этом, что это реальные пытки и это реальные издевательства над живыми людьми.
О. Боброва
―
Одна из записей нам демонстрирует, как был избит заключенный первой ярославской колонии. Его зовут Павел Соколов. Если мне не изменяет память, то событие, которое запечатлел видеорегистратор на лацкане тюремщика (тюремщика зовут Владимир Костюк, он дежурный помощник начальника смены в тот день был), это октябрь 2016 года. Он входит в помещение отряда, он застает там замешкавшегося заключенного, он его бьет, заключенный падает, и он его тащит в административное здание, где продолжает избивать и применять к нему болевые приемы. И заключенный кричит и пытается словами, как может, прекратить все вот это.Костюк пытается снять с заключенного куртку, потому что, как мы знаем из объяснений Павла Соколова, бывшего теперь уже заключенного, тогда в колонии был такой промежуточный период, когда еще по уставу куртки строго не регламентированы, однако, во избежание заболеваемости, – это я прямо буквально цитирую, – в случае, если холодно, им эти куртки разрешали надевать. Вот они надели у себя в отряде. Костяк почему-то посчитал необходимым, эту куртку снять. И там еще была куча претензий, что этот человек замешкался, что он слишком поздно выходил из отряда.
Он пытался оправдываться, он говорил, что «я был дежурным и мне нужно последним выходить, что у нас всего два туалета, а нас много». И ему начальник говорит, что «тогда вставать надо в 5 утра». Вот эти все вещи в записи есть. И он его избивает.
О. Бычкова
―
И за вот эти вот кошмарные прегрешения типа замешкался и надел куртку человеку начинают избивать прямо действительно.
О. Боброва
―
Человека избивают, он на полу и случайно задевает ногой уголок – и ему говорят: «Мы тебе сейчас еще и порчу имущества вменим». В общем, вот это все. Но там соль ситуации даже не в том, что его бьют. Ну, бьют и бьют. У нас много, где бьют. Вот этот человек – Павел Соколов – он, находясь в местах лишения свободы, где-то чуть больше чем за год до этого пережил какие-то чудовищные травмы. И у юристов «Общественного вердикта» и у «Новой газеты» есть его объяснения, где он эти травмы описывает.Ему делали операцию, которая предполагала трепанацию черепа. У него был перелом основания черепа, у него были множественные проломы черепной коробки, сломана челюсть. С ним случилось что-то очень страшное. И если просто проанализировать весь этот анамнез, просто трезво глядя на вещи, мы понимаем, что этот человек глубокий инвалид. И он указывает, что и Костюку, и там второй потом подошел тюремщик, который ему помогал его избивать, прекрасно было известно о том, что у него эти травмы были.
Более того, мы слышим, когда его бьют, он говорит: «Вы мне по виску попали. Вы что делаете?». И ему говорят: «Мы тебе сейчас не только по виску попадем». Там еще вот в этом. То есть этот человек легко мог погибнуть при этом мероприятии. Это у нас одна запись.
Вторая запись – она из двух маленьких кусочков. Мы видим начало пытки и ее завершение. И там вся соль событий заключается в следующем, что после того, как к заключенному, имя которого мы пока не можем полностью публиковать…
О. Бычкова
―
Но оно вам известно при этом?
О. Боброва
―
Оно нам известно, разумеется. И я думаю, что скоро оно следствию будет известно или известно даже уже. После того, как к нему в классе воспитательной работы была применена ровно та же самая пытка, которой прежде – мы теперь уже все это знаем – был подвержен заключенный Евгений Макаров, вот этот распятый на столе, вот ровно то же самое сделали с этим человеком, после этого его – применим слово, которое я сама ужасно не люблю в публичном контексте, однако, оно нам сэкономит время – его «опустили».Мы знаем, что есть у нас вот эта категория людей «опущенных», которые живут в местах заключения (и в нее попадают не только те, кто пережил сексуальный контакт с сокамерниками, но и все, скажем так, заключенные, которых относят к низшей категории, к низшей касте: униженные, «обиженные» и так далее. Это люди, с которыми нельзя здороваться, допустим, за руку; люди, с которыми нельзя есть из одной посуды, с которыми нельзя курить одну сигарету. И вот именно они работают на самых черновых работах. Допустим, туалеты моют это они. Какие-то еще уборочные мероприятия производят всегда они.
О. Бычкова
―
И это происходит таким символическим способом, да? Вот как в том случае, который вы описываете: ему дали закурить сигарету, которую курил другой вот такой пораженный в местных правах человек.
О. Боброва
―
Мы пытались как раз с «Общественным вердиктом» вот в этой истории разобраться. То есть существует негласная такая иерархия. И мы знаем, что есть эти люди обиженные, которые живут в местах заключения; и мы знаем отношение к ним; и мы знаем учу предрассудков по отношению к этим людям и так далее. Но вместе с тем известно, что без оснований… Можно как угодно относиться к этим тюремным нравам и так далее, но мы знаем, что без оснований людей не «опускают». То есть должно быть что-то, что там не особенно в понятиях тюремных.Администрация в свою очередь научилась очень ловко этот уклад, этот порядок, эту организацию НРЗБ сидельцев использовать: они сами совершают вот эти мероприятия. Мы знаем, что это не разовый случай, потому что у нас есть анонимные рассказ других людей, с которыми произошло ровно то же самое, что и с этим заключенным. То есть они в отношении них совершают вот эти ритуальные действия, после которых все – они нерукопожатные люди.
Они не могут, допустим, вернуться в отряд, потому что им там не дадут жизни, к ним уже будет принципиально другое отношение, с ними даже разговаривать не могут, как прежде. И вот администрация этим активно пользуется. Вопрос: зачем?
О. Бычкова
―
Да. Ну, для того, чтобы контролировать ситуацию. У нас полминуты буквально остается.
О. Боброва
―
Таким образом можно, во-первых, выключить этого человека.
О. Бычкова
―
Да.
О. Боброва
―
Он все. Он уже никто. А во-вторых, можно увеличить контингент, увеличить количество рабочих рук. То есть мне некому мыть туалеты, у меня никто не работает…
О. Бычкова
―
То есть использовать этот труд, как рабский, просто абсолютно.
О. Боброва
―
Да.
О. Бычкова
―
И ничего за это не будет.
О. Боброва
―
Что и случилось с этим заключенным. То есть ему предложили это, и у него не было выбора.
О. Бычкова
―
Буквально секунда у нас остается. Вы предполагаете, что эта публикация и обнародование теперь этой порции информации будут иметь все-таки последствия, и эти люди будут привлечены к ответственности?
О. Боброва
―
Мы будем добиваться, да. И ждите новых публикаций, чтоб никто не расслаблялся.
О. Бычкова
―
Спасибо большое! Это Ольга Боброва, замглавного редактора «Новой газеты», редактор отдела спецрепортажей. Мы говорили о публикации в свежем номере под рубрикой «Громкое дело».