Дело Оюба Титиева - Егор Сковорода - Рикошет - 2019-01-02
А. Нарышкин
―
Эфир «Эха Москвы» продолжается. Добрый вечер ещё раз! Алексей Нарышкин у микрофона. У меня два важных объявления. Во-первых, прямо сейчас идет трансляция совсем другой передачи с участием Алексея Венедиктова «Дай Дудя». Это эксклюзив для наших зрителей в YouTube. Поэтому вы прямо сейчас можете отправиться по ссылке на сайте «Эхо Москвы» и услышать, как Венедиктов в каком-то рекордном темпе отвечает на какой-то огромный поток, лавину ваших вопросов по работе радиостанции, про себя, про политику и прочее. Это такой безумный коллаж, безумная смесь из программ «Будем наблюдать» и «Без посредников».Это первое объявление. Второе объявление: программа «Рикошет» действительно здесь, на своём месте. Через несколько минут вы услышите небольшое интервью моего коллеги Максима Курникова и Егора Сковороды из «Медиазоны». Посвящено оно делу Оюба Титиева. Через несколько дней мы – сложно сказать «отмечаем годовщину» - через несколько дней, 9 января, будет годовщина ареста чеченского правозащитника Оюба Титиева.
Напомню, что он сейчас осужден, его судят по статье «Незаконное приобретение и хранение наркотических средств, совершенное в крупном размере в неустановленном месте, в неустановленное время, при неустановленных обстоятельствах». Титиев (это я сейчас описываю то, что говорит следствия) якобы приобрёл не менее 207 граммов марихуаны. При этом сам Оюб Титиев своей вины не признает, является сторонником ЗОЖ, алкоголь не употребляет, в свои 60 лет регулярно занимается спортом. Я сразу хочу вам порекомендовать кроме этого интервью, которое вы сейчас услышите, почитать, если вы этого еще не сделали, замечательное интервью Шуры Буртина на «Медузе». Вышло оно осенью, называется «Монитор-1: главу Грозненского мемориала Оюба Титиева судят за наркотики».
Давайте я сейчас сформулирую для вас вопрос, потому что даже если вы не читали, всё равно, я думаю, тема вам близка и понятна – работа правозащитников в Чеченской республике. Вопрос у меня следующий: должны ли правозащитники в принципе работать в Чечне, потому что там опасно? Варианты ответов. Да, должны, потому что права человека превыше всего – 660-06-64. Нет, не должны работать, потому что угрозы их жизни слишком высоки – 660-06-65. Пока вы голосуете, слушайте интервью Максима Курникова с Егором Сковородой.
М. Курников
―
Мы говорим о самых ожидаемых приговорах. Говорим мы вместе с редактором «Медиазоны». Сегодня у нас дело Оюба Титиева. Рассказывать нам об этом деле будет Егор Сковорода, корреспондент и редактор «Медиазоны». Здравствуй!
Е. Сковорода
―
Здравствуй!
М. Курников
―
Скажи, пожалуйста, на какой стадии сейчас этот процесс, и напомни общую канву.
Е. Сковорода
―
Давай сначала напомню общую канву. Оюб Титиев – это чеченский правозащитник, глава чеченского отделения «Мемориала». Человек, который очень много сделал для защиты прав человека (простите за тавтологию) в Чечне. Это тяжелейшая, опаснейшая работа. Его обвиняют в хранении наркотиков. Тут совершенно не приходится сомневаться, что это подброшенные наркотики, которые ему подбросили чеченские полицейские, и всё это дело – очередной этап в попытке Рамзана Кадырова выдавить правозащитников с территории Чечни окончательно. Мы помним, как поджигались и громились офисы Комитета против пыток, как сожгли автобус Комитета против пыток и журналистов. Это очередной эпизод, чтобы вообще никакие независимые правозащитные структуры в Чечне не работали.
М. Курников
―
Тогда я уточню: почему не вызывает вопросов, что наркотики подброшены? Почему так уверенно об этом?
Е. Сковорода
―
Потому что это звучит в суде. Там довольно много свидетельств того, что это было сделано. Мы даже оставляем за скобками миллион свидетелей того, что Оюб никогда в жизни не пил, что он в этом смысле соблюдающий все эти мусульманские правила человек, и что он в принципе не курил. Хотя огромное количество свидетелей этому есть.Там из материалов дела следует, что в то утро его задерживали дважды. Его остановили полицейские на дороге, начали осматривать машину, а потом хоп! - и якобы обнаружили наркотики. Его привезли в отдел и начали требовать от него признания. Он ничего признавать не стал, несмотря на угрозы и шантаж. Это тоже более-менее прослеживается по документам, по показаниям, в том числе полицейских. Они поняли, что чтобы без признаний завести уголовное дело, они ничего правильно не сделали. То есть там не было ни понятых, ничего. И тогда его снова повезли в то же самое место и сделали вид, что хоть как-то оформляют это изъятие наркотиков.
Там много таких безумных ляпов. Например, была очная ставка с якобы свидетелем того, что Оюб Титиев курил и продавал наркотики. Во время очной ставки этот человек, который сам, возможно, страдает наркотической зависимостью, по словам адвоката, который видел его рядом, когда он находился как будто в ломке, во время очной ставки, например, не узнал Титиева. Он просто не мог опознать человека, о котором он якобы свидетельствует.
И таких вещей очень много. Помимо политических соображений – того, что Рамзан Кадыров выдавливает правозащитников, и помимо свидетельских соображений – что Оюб Титиев никогда не имел отношения к алкоголю, табаку или наркотикам, есть огромное количество чисто процессуальных вещей, которые показывают, как грубо, формально это дело было слеплено.
Е.Сковорода: Это очередной эпизод, чтобы вообще никакие независимые правозащитные структуры в Чечне не работали
М. Курников
―
Егор, а ведь это не первое дело, которое касается наркотиков, против правозащитников в Чечне?
Е. Сковорода
―
Да, это не первое дело. Я бы сказал, из последних это третье дело. Видимо, немножко смягчаются нравы, потому что до этого всех убивали – как Наталью Эстемирову и других людей – а сейчас просто подбрасывает наркотики. Было дело Руслана Кутаева, которого якобы задержали с несколькими граммами героина, если я не ошибаюсь (якобы он в такси его возил туда-сюда), и дело журналиста «Кавказского узла» Жалауди Гериева, которого тоже обвинили в хранении наркотиков и посадили в колонию. И Кутаева, и Гериева, насколько я помню, били и пытали.
М. Курников
―
По крайней мере, они об этом заявляли. Что как раз в этом смысле с Титиевым? Титиев жаловался на пытки?
Е. Сковорода
―
Нет, у Титиева, судя по всему, до этого не дошло, Потому что когда Титиев пропал, его друзья быстро заметили, что его задержали. Довольно быстро поднялось какое-то общественное внимание, и до пыток не дошло. Хотя сам Титиев рассказывал уже в суде, что его в какой-то момент спустили в подвал, намотали ему скотч на голову, но, в общем, видимо, команды пытать не поступило, или поступила, что не надо этого делать.
М. Курников
―
Если говорить как раз об общественном резонансе: мало того, что какие-то зарубежные организации сразу же сделали громкие заявления, но и даже кандидаты в президенты Российской Федерации приезжали на те или иные этапы судебного процесса. Насколько это повлияло или не повлияло? Как это воспринималось в Чечне?
Е. Сковорода
―
Я, к сожалению, не был в Чечне в эти моменты, мне сложно сказать. Но никак, примерно никак. Потому что это рассматривает городской суд в Шали, какие-то вопросы рассматривал Верховный суд Чечни. Это никак не влияет, Вообще с независимостью судебной системы в России есть некоторые очень большие проблемы. А в Чечне, к сожалению, последние годы даже нет мысли о независимости суда. Это чистая вертикаль, которая сейчас обслуживает интересы руководства Чеченской Республики.Никак и ни на что это не влияло. То, что кандидат в президенты Явлинский приезжал с поручительством на то, чтобы отпустить Титиева хотя бы под домашний арест, ни на что никак не повлияло. И на решение суда в Шали, я думаю, в итоге ничто не повлияет.
М. Курников
―
Тогда если говорить о том, на какой стадии сейчас процесс и сколько ещё времени будет до приговора?
Е. Сковорода
―
Он тянется уже довольно давно, с лета. Сторона защиты уже подходит к тому, чтобы завершать предоставление своих доказательств. Так что я думаю, что в феврале или, может быть, в начале марта мы можем услышать приговор Оюбу Титиеву.
М. Курников
―
А если говорить о том, насколько можно надеяться на какой-то оправдательный приговор – тут вообще нет вариантов? Речь идет только о сроках?
Е. Сковорода
―
Я думаю, что тут вообще нет никаких вариантов. Если только вдруг, не знаю, не будет какая-то политическая, опять-таки, не связанная с независимостью суда и законом, высшая воля Рамзана, условно говоря. Или если со стороны Путина и Администрации президента почему-то будет интерес к тому, чтобы оправдать Титиева. То есть, к сожалению, тут не приходится говорить о том, что суд в чём-то там разберётся. А так, в общем, я думаю, что нет: будет обвинительный приговор, как мы видели в деле Руслана Кутаева или Жалауди Гериева.
М. Курников
―
Кстати, Руслан Кутаев уже вышел на свободу.
Е.Сковорода: Когда Титиев пропал, быстро заметили - его задержали. Поднялось общественное внимание, до пыток не дошло
Е. Сковорода
―
Да, но 3,5 года он сидел.
М. Курников
―
Насколько это дело (я имею в виду дела Оюба Титиева) ставит крест на том, чтобы правозащитники – местные ли, приезжие ли – работали в Чеченской республике?
Е. Сковорода
―
Мы не знаем. Сейчас, пока идёт дело, большое количество людей едет его поддерживать и помогать ему в Грозный. Последнее время никаких действий против них не предпринималось. При этом мы постоянно слышим угрозы от Рамзана Кадырова, причём прямо проговариваемые, что «этого посадим, а дальше не потерпим ни одной ноги правозащитника на территории своей республики». Что это будет значить на практике, никто не знает. Но, конечно, работа любых правозащитных организаций и, я думаю, независимых журналистов тоже, в Чечне будет так или иначе затрудняться и становиться все более и более опасной. Но сейчас сложно вот так предугадать.
М. Курников
―
Если говорить о том, насколько Чечня отличается от соседних республик, в том числе, в этой сфере – в работе правозащитников: она до сих пор остается самым трудным местом, или ситуация выровнялась по Кавказу?
Е. Сковорода
―
Мне кажется, это сейчас самое трудное место. Потому что в Чечне в этом плане такой кадыровский тоталитаризм. В других регионах есть всякая своя специфика, но при этом можно работать и правозащитникам, и журналистам. Мы видим по Ингушетии, что возможен всплеск самой разнообразной гражданской активности, не только связанной с вопросом о чечено-ингушской границе – это самое яркое, что мы видели в последнее время. В Дагестане тоже более-менее активная общественная жизнь, притом, что в Дагестане иногда происходят кошмарные вещи со стороны силовиков. Но журналистам и правозащитникам работать там гораздо более возможно.В Чечне проблема в том, что там давят не только на самих журналистов и правозащитников. Большей угрозе подвергаются те люди, которые с ними общаются, которые им жалуются и пытаются отстаивать свои права. Они гораздо больше в уязвимом положении, чем правозащитники. И это всё, к сожалению, в первую очередь опасно для людей в Чечне.
М. Курников
―
Спасибо! Я напомню, о деле Оюба Титиева мы говорили с корреспондентом и редактором «Медиазоны» Егором Сковородой.
А. Нарышкин
―
Итоги голосования, которые мы с вами проводили. Интересно: половина слушателей считает, что, конечно, правозащитники должны работать в Чечне, потому что права человека превыше всего. Другая половина (прямо ровно пополам) считает, что правозащитники не должны работать в этом регионе, ибо угроза их жизни слишком высока. Спасибо огромное, это Алексей Нарышкин был с вами.