Рынок частного образования в России - Юлия Апухтина - Рикошет - 2018-11-15
А. Плющев
―
В Москве 18 часов, почти 35 минут. Вы слушаете радиостанцию «Эхо Москвы». Здесь Александр Плющев. В «Рикошете» сегодня мы обратили внимание на публикацию интернет-издания «Проект». «Рынок частного образования в России» – так назвали мы сегодняшнюю программу вот на основе этой самой публикации, автор которой – Юлия Апухтина, журналист – у нас сейчас в эфире. Добрый вечер, Юлия!
Ю. Апухтина
―
Добрый вечер!
А. Плющев
―
Публикация называется: «Лига хвоща. Исследование о том, как несколько семей поделили рынок частного образования в России». Для тех, кто не понимает игру слов, отмечу, что есть такая очень престижная Лига плюща американских университетов. Ну и, собственно, Лига хвоща – это такой наш вариант, видимо, имеется в виду.
Ю. Апухтина
―
Да.
А. Плющев
―
Юль, я хочу спросить вас. Материал этот делался при участии Юли Лукьяновой, я тут вижу, вашей коллеги. Почему вы решили обратиться к этой теме? Был ли какой-то конкретный повод? Что вас натолкнуло?
Ю. Апухтина
―
Да. Сейчас в России ректоры крупнейших российских вузов (государственных и частных) развернули очень большую общественную кампанию: они хотят изменить систему аккредитации вузов. Рособрнадзор у нас закрывает вузы очень активно, закрывает легко и на основании достаточно формальных требований. И ректор даже какого-то крупного технического университета, например, в любой момент может столкнуться с тем, что его вуз не получит аккредитацию. По отдельным специальностям Рособрнадзор отзывал аккредитацию у крупнейших федеральных вузов. Система архаичная, очень громоздкая, очень забюрократизированная и совершенно непредсказуемая.
А. Плющев
―
Я прошу прощения. Он как-то сегрегирует вузы или идет атака на частные, или закрывает лишние государственные?
Ю. Апухтина
―
Идет атака на частные. Ректоры государственных, конечно, все боятся государства, потому что оно учредитель. Но, на самом деле, Рособрнадзор фокусируется в первую очередь на частных вузах. Как показывает статистика (не только из нашего исследования, в том числе из других исследований), большая часть вузов, которые и проверяет, и потом разными способами санкционирует либо приостанавливает аккредитицию, лицензию, либо совсем отзывает Рособрнадзор, это все-таки частные вузы.Причем чаще всего это небольшие частные вузы. Достаточно естественным путем закрытие маленьких частных вузов приводит к концентрации на этом рынке, о которой мы, собственно, в статье этой писали: образуется очень крупные вузы, которые захватывают большую часть рынка.
А. Плющев
―
И вот прежде чем мы перейдем к этой части вашего исследования…я все хочу назвать расследованием, потому что больше похоже на расследование. Но прежде чем мы перейдем, я хочу голосование устроить для наших слушателей. Я чуть-чуть поверну. Вообще, в принципе, вот как вы полагаете, сейчас диплом высшего образования что-нибудь говорит о человеке? Он важен для человека или нет, скажем так?Если вы считаете, что диплом именно о получении высшего образования (не учеба, а конкретная бумажка – диплом) крайне важен для человека сейчас в России по разным параметрам: вы к нему относиться по-другому будете, он на работу легче устроится…не знаю, как угодно...все равно он важен. Если да, важен – 660 06 64. Если вы считаете, что нет, без него отлично живется и никак его отсутствие не сказывается (а, может, даже и лучше) – 660 06 65. Напомню телефоны: 660 06 64 – если вы считаете, что имеет большое значение университетский, вузовский диплом о высшем образовании; если нет, не имеет – 660 06 65. Юль, продолжайте, пожалуйста, про семейственность или как там…концентрацию.
Ю. Апухтина
―
Семейственность, да. Мы выяснили, что в 20 крупнейших частных вузах России, которые занимают половину всего рынка. Большая часть из этих вузов – это семейные предприятия. Это означает, что в составе учредителей есть обычно это отец – основатель вуза и его дети, супруга и какие-то еще другие родственники. И, как правило, в этих же вузах все они работают: они занимают должности первых проректоров, просто проректоров, президента, ректора – в общем, разные комбинации. Это все произошло естественные путем.Надо сказать, что все эти вузы – не однодневки, они все очень старые. Они открывались кто-то – в начале 90-х, кто-то – в середине 90-х, когда это стало можно и рынок стал очень бурно развиваться. В их основании были, как правило, какие-то преподаватели и чиновники, которые были тогда тесно связаны с образованием. Естественным путем они стали привлекать к работе, конечно, своих жен, детей и так далее. Поскольку, если вы этого не сделали, то в какой-то ситуации можно просто потерять контроль над вузом.
Это связано с особенностями юридической формы университетов: они могут быть только некоммерческими учреждениями и не могут быть коммерческими учреждениями. То есть вы не можете, грубо говоря, умереть со спокойной совестью, зная, что ваше учреждение, то, что вы создавали своими руками очень-очень много лет, останется под контролем семьи.
Все они стали семейными предприятиями и потому что это достаточно легкий бизнес, и потому что естественным путем как-то, может быть, хочется поддержать отца в его таком очень важном для его жизни деле, и в том числе, потому что иначе просто можно потом потерять это предприятие. Ну, предприятие…это, конечно, некоммерческое предприятие. Я имею в виду, вообще всю эту компанию, это учреждение, эту организацию.
А. Плющев
―
Прошу прощения, что прерываю. У нас, просто, не так уж много времени осталось. Я, во-первых, напомню телефон для голосования. Если вы считаете, что диплом о высшем образовании имеет большое значение – 660 06 64; если вы считаете, что он большого значения сейчас у нас в стране не имеет – 660 06 65. Я вот хотел спросить, вот семейственность – может, это и не так плохо? Или это каким-то пагубным образом влияет на это направление – на частное образование?
Ю. Апухтина
―
Ну, это не плохо само по себе. Это не криминал. Никаких ограничений нет. Но, к сожалению, мы рассматриваем весь рынок целиком, видим, что успешными с точки зрения научного продукта, с точки зрения качества студентов (по среднему баллу ЕГЭ, судим по количеству упоминаний в рейтингах и так далее)…мы видим, что успешными являются в основном те вузы, у которой нет вот этой семейственности, у которых есть внешний контроль, у которых есть внешний крупный учредитель: либо, например, МГУ – как в случае с Российской экономической школой; либо в случае с Европейским университетом в Санкт-Петербурге – это учредители из числа бизнесов, которые из каких-то высших убеждений развития образования вообще вошли в состав вуза, свои деньги на это потратили, но они не работают внутри вуза, и они могут осуществлять внешний контроль.В тех случаях, когда ректор вуза – это его учредитель и все под контролем семьи, мы видим, что, к сожалению, это вузы с очень высокой долей заочников – это то, что Министерство образования считает не очень хорошим по качеству; это вузы, которых никто на рынке не знает как производителя научного продукта.
А. Плющев
―
Можем ли мы, называя вещи своими именами, сказать, что это, в общем, такие шарашки для получения (ну, во многих случаях или в некоторых случаях) диплома за деньги? Вот ты платишь деньги, 4 года ты там числишься (или сколько там?) и получаешь своего бакалавра.
Ю. Апухтина
―
Ну, к сожалению, да. Нет определения шарашки.
А. Плющев
―
Так студенты все говорят, называя свое…шарага, – они говорят.
Ю. Апухтина
―
Студенты называют, да, шарагой. Извините, МГУ шарагой никто не назовет.
А. Плющев
―
Нет.
Ю. Апухтина
―
Российскую экономическую школу шарагой тоже не назовешь.
А. Плющев
―
А университет «Синергия»?
Ю. Апухтина
―
Ну, университет «Синергия», видите ли, превратил знания в очень специфический продукт. Он сделал его предметов такого очень агрессивного маркетинга и стал его и позиционировать, и вообще продавать по-другому. И для определенной категории людей (покупателей этих бизнес-тренингов, посетителей бизнес-форумов и так далее) это нормальный продукт. То есть они считают, что они получили определенные ценности за свои деньги.С точки зрения какого-то академического представления о том, как должен работать вуз и как должен выглядеть его продукт, и как студенты должны получать знания – это, конечно, не совсем хороший представитель вот такого традиционного представления. Мы не можем сказать, что это плохо однозначно. Нет, конечно. Но это, наверное, не то образование, которое вошло бы в Лигу плюща.
А. Плющев
―
Ну да. Всегда ли потребитель (студент или его родители) понимает вообще то, куда они отправляют своего ребенка?
Ю. Апухтина
―
Нет, не всегда. Далеко не всегда. мы перечитали громадное количество студенческих форумов, которые обсуждают проблемы с аккредитацией вузов, какие-то проблемы перевода, когда вузы закрываются и так далее. Нет, многие из этих людей относятся совершенно серьезно к тому образованию, которое они получают в этих многочисленных академиях, управлениях. Потому что процент заочников…они проходят дистанционные курсы с очень простыми тестами и так далее. Они считают, что это настоящий диплом.
А. Плющев
―
Понял вас, Юль. Спасибо большое! Юлия Апухтина, автор исследования «Лига хвоща» на издании «Проект.Медиа». Голоса у нас распределились следующим образом: 58% говорит, что диплом что-то значит; 42% говорят, что он не значит ничего. Спасибо всем!