Расследование ФБК о квартирах глав госкорпораций - Вячеслав Гимади - Рикошет - 2018-10-12
О. Пашина: 18
―
34 в столице. У микрофона – Оксана Пашина. И тема сегодняшней программы – это расследование Фонда борьбы с коррупцией о квартирах глав госкорпораций. Все подробности мы узнаем от юриста Фонда Вячеслава Гимади. Он у нас на прямой телефонной связи. Здравствуйте, Вячеслав!
В. Гимади
―
Здравствуйте!
О. Пашина
―
Давайте мы начнем с самого Любопытного момента в этом расследовании. Надо сказать, что на этот раз темой стала роскошная недвижимость в Москве, в Подмосковье и в Санкт-Петербурге у руководителей госкорпораций. Так вот, как выяснилось, дом главы госкорпорации «Ростех» Сергея Чемезова записан в Росреестре не на самого Чемезова, не на родственников, а на Российскую Федерацию. Как это?
В. Гимади
―
Да. Смотрите, мы заказали выписку из ЕГРП 9-го октября, и выяснилось, что в графе «правообладатель», то есть 2.1, указан такой собственник – Российская Федерация. Между тем, по ранее заказанным выпискам там был собственно сам Чемезов, глава «Ростеха». И это, судя по всему, такой вот один из новых способов разрушения Росреестра властями в интересах лиц, связанных с Владимиром Путиным.
О. Пашина
―
То есть это такое ноу-хау: теперь там не шифром каким-то обозначаются собственники, а просто пишут – Российская Федерация.
В. Гимади
―
Да, это ноу-хау…
О. Пашина
―
Или он передал свою собственность Российской Федерации? Или он арендует? Или он что?
В. Гимади
―
Нет, он не может… Если б он ее арендовал, об этом была бы запись в Реестре, об этом была публичная информация, об этом должен был бы проводиться соответствующий конкурс либо аукцион по аренде федерального имущества. Ничего такого в данном деле нет. Здесь действительно некое развитие вот этих способов сокрытия персональных данных чиновников, которые используются еще с 2015-го года, когда сыновей Генпрокурора Чайки зашифровали как «ЛСДУ3» и «ЙФЯУ9». Это что-то новое.
О. Пашина
―
Так. Ну а теперь давайте подробней расскажите, пожалуйста, что там кому принадлежит, судя по данным Росреестра и данным других источников. Значит, у Чемезова дом, который принадлежит Российской Федерации (в кавычках). Что там еще у него?
В. Гимади
―
Ну да, принадлежит, понятно, что ему, но записано как Российская Федерация. Этот дом площадью 1600 м² ему принадлежит. Ну, соответственно, расследование об имуществе глав государственных компаний, а именно: Миллер («Газпром»), Сечин («Роснефть»), Токарев …и Чемезов – это «Ростех». Соответсвенно, Токарев – это «Транснефть». О том, что им принадлежит очень дорогая недвижимость, которую они явно себе не могут позволить на их официальные доходы, по роскошности превышает даже дворцы…ну, это, по сути, и есть дворцы…яхты и так далее.
О. Пашина
―
У меня из описаний просто врезалось в память, что там мраморные женщины, львы, что-то там такое совершенно фантастическое.
В. Гимади
―
Да, мраморные женщины, львы, трон.
О. Пашина
―
Это у кого там трон?
В. Гимади
―
Трон…это у нас у Чемезова.
О. Пашина
―
Навскидку сейчас и не вспомнишь.
В. Гимади
―
Это рыцарский зал Чемезова. У него там гигантские окна, те люстры как будто в фильме «Игра престолов» и трон.
О. Пашина
―
То есть тут надо отдельно заметить, что на зарплату этого всего не купишь, а госкорпорации – это бюджетные средства.
В. Гимади
―
Смотрите, юридически это могут быть не бюджетные средства, но фактически, поскольку в этих госкорпорациях основную долю участия составляет именно Российская Федерация, эти государственные компании… Тут даже правильно сказать не госкорпорации, а компании с государственным участием. Эти компании постоянно получают субсидии от государства, получают какие-то денежные средства, госконтракты и так далее. То есть в конечном счете с экономической точки зрения это все денежные средства граждан Российской Федерации.
О. Пашина
―
А всю эту недвижимость, которую нашел Фонд борьбы с коррупцией, данные чиновники как-то декларируют?
В. Гимади
―
Смотрите, они, на самом деле, такую сделали себе лазейку, что они ее перестали декларировать. Но Чемезов, допустим, декларирует. Но насколько мы знаем, Сечин с какого-то момента ее не декларировал.
О. Пашина
―
Так, мы сейчас с вами прервемся буквально на минуту, Вячеслав, для того, чтобы я могла запустить голосование, задать вопрос нашим слушателям. Я не спрашиваю наших слушателей, вас, слушатели дорогие, почему наше государство никак не реагирует на антикоррупционные расследования, как это было в случае с расследованием в отношении Дмитрия Медведева, что там Следственный комитет не нашел оснований, в общем, так это все ничем не закончилось.Я хочу спросить вас, почему вы – общество – никак не реагируете на антикоррупционные расследования? Потому что вот появляется расследование – не видно акций протеста; людей, которые выходят на улицы и кричат: «Требуем прекратить присвоение и растраты госсобственности. Требуем возбудить уголовные дела, разобраться, найти виновных» и так далее. Вот проходит расследование – все его читают. И тишина. Вопрос такой: почему общество никак не реагирует на антикоррупционные расследования. Вариант первый: люди боятся – 660 06 64. Людям все равно – 660 06 65.
А я хочу отдельно отметить, что это вопрос не о каких-то абстрактных людях, каком-то абстрактном обществе. Это вопрос вот лично к каждому из вас, кто сейчас слушает программу «Рикошет». Почему вы – общество – никак не реагируете на антикоррупционные расследования? Я боюсь – 660 06 64. Мне все равно – 660 06 65. То есть я читаю эти расследования как такую светскую хронику: вот у этого чиновника – мраморная женщина, у этого – трон, у этого – лев в рыцарском зале. Это все интересно, но меня это не волнует и не касается.
Я напомню, что у нас в эфире Вячеслав Гимади, юрист Фонда борьбы с коррупцией. Вячеслав, а как по-вашему мнению, почему общество не реагирует на расследования Фонда борьбы с коррупцией? Вообще для общества это важно?
В. Гимади
―
Я считаю, во-первых, общество реагирует. И об этом свидетельствует количество людей на митингах. И в частности митинги были, которые непосредственно против борьбы с коррупцией, где это было основной их темой – 26-е марта и 12-е июня 17-го года, там было очень много людей. Выходили в регионах, в городах, где до сих пор, во многих эти городах, - это были крупнейшие, по сути, митинги за всю их историю. Общество так или иначе реагирует.И в интернете это можно увидеть, и по социологическим опросам. Ну, часть людей, безусловно, остаются, к сожалению, апатичными. Может быть, они об этом даже не знают. Может быть, у них какие-то другие проблемы. Может быть, они не видят прямой причинно-следственной связи между их собственным благосостоянием и коррупцией в высших эшелонах власти.
О. Пашина
―
Наши слушатели уже задают нам вопросы. Спрашивают, откуда получена информация в данном расследовании Фонда борьбы с коррупцией о Сергее Чемезове, Алексее Миллере и Николае Токареве. Ведь там же не только данные Росреестра. Там и фотографии. Как удалось все это разыскать?
В. Гимади
―
Смотрите, конкретно по Чемезову фотографии опубликовали рабочие, которые отдыхали не его кровати, фотографировались на ней впятером в своей спецодежде (и вот даже один в перчатках был). Просто опубликовали. Они там делали, видимо, какие-то работы проводили. И по каким-то скорее всего неполитическим причинам, просто чтоб прославиться перед девушками, перед одноклассниками своими решили опубликовать эти фотографии. Остальные данные, что касается Росреестра, - они из открытых, публичных реестров.
О. Пашина
―
«А налоги с этой недвижимости, которая якобы принадлежит Российской Федерации, кто платит, Российская Федерация?», - спрашивает Сергей из Тюмени.
В. Гимади
―
Вот это интересный момент, потому что Российская Федерация сама, конечно же, не может налоги платить. Налоги может платить в случае…если имущество закреплено на оперативном управлении или хозяйственном ведении, то налоги теоретически может, например, ГУП платить. Но в данном деле пока у нас такой объективной информации нет. Безусловно, мы проверим это и сделаем соответствующий запрос в налоговую службу.
О. Пашина
―
Спасибо! Это был Вячеслав Гимади, юрист Фонда борьбы с коррупцией. Мы говорили о расследовании Фонда о квартирах глав госкорпораций. Ну а итоги нашего голосования таковы. Мы спрашивали, почему общество никак не реагирует на антикоррупционные расследования. 76% наших слушателей ответили, что общество (или они сами) просто боятся. 24% опрошенных сообщили, что им все равно.