Реплика Ореха - 2003-02-18
Не зря происходящее в судах, часто называют театром. Интересный процесс не уступит хорошей пьесе, а содержательный приговор читается как роман. Суд над Анатолием Бабкиным - это и театр, и пьеса, и роман и многие другие формы творчества. Обжаловать приговор может только осужденный.
Я не адвокат, не был на процессе, не читал материалов дела и знаю о нем, как и вы из газет и телевизора. В таких случаях главное не следовать моде. Когда-то модно было ловить шпионов, и они мерещились за каждым углом, потом модно стало не ловить, и весь мир оказался у нас в друзьях, и мы дарили американцам схемы жучков в их посольстве. Глупо думать, что шпионов не существует, что на всю Россию нет ни одного человека, кто не работал бы на чужую разведку. Но так же глупо считать шпионами всех тех, кого пытались засадить в казематы в последнее время.
Эти дела или расквашивались в суде или гора порождала мышь. Хорошо бы, конечно, колесовать кого-нибудь, или посадить на три пожизненных срока, но чего-то не получается. Как говорили на футболе во дворе: замах на рубль удар на копейку. Такой удар по Бабкину и нанесли граждане судьи. Восемь лет условно. Эдакая небольная экзекуция. Анатолия Быкова, помнится, еще страшнее наказали: девять лет отсидки в условной зоне, с условной баландой и условным кайлом в руках на воображаемой лесосеке. Кстати, подельнику Бабкина Эдмонду Поупу впаяли аж двадцать долгих лет, чтобы тут же отпустить. Наш суд самый гуманный в мире, но не слишком ли он мягок по отношению к торговцам государственными секретами, тем паче, что система "Шквал", вокруг которой и вращается все дело, не имеет аналогов в мире. Бабкин пожилой и не очень здоровый человек, но если он шпион, могли бы для приличия подержать коварного ученого под замком. Значит, чего-то там у них в суде не срослось. Видимо, почувствовав неловкость от собственного гуманизма, стряпчие компенсировали отсутствие тюрьмы поражением в правах.
Не готов сказать, насколько компетентен суд снимать научные звания, и запрещать человеку работать по профессии. Однако всякое решение надо же как-то исполнять. Пять лет испытательного срока. Как они будут выглядеть? Типа так: приходит к Бабкину человек и начинает искушать: "Бабкин, а Бабкин, продай секреты, секреты продай, а?" И все пять лет к нему ходить и испытывать. Или построже можно: "Эй, ты, Дедкин, тьфу, черт, Бабкин, смотри-и!" - и лампой ему в лицо. А гражданину Бабкину же еще три года нельзя заниматься преподавательской деятельностью.
Оно правильно, конечно. Мало ли, чему этот Бабкин студентов научит! И научной деятельностью заниматься нельзя то же три года. Мало ли что данный лже-ученый изучит. Надо явиться к нему домой, и отнять у Бабкина все приборы, ластики, линейки и запретить считать в столбик. И до Бауманского университета дойти, где Бабкина пригрели и хранили секреты в полном беспорядке. Давно пора подправить что-то в консерватории тьфу ты, в Бауманском.