Валерий Соловей - Разворот (утренний) - 2020-12-16
16.12.2020
И.Баблоян
―
10 часов, 9 минут. Максим Курников, Ирина Баблоян. Как обещали вам – Валерий Соловей, политолог с нами на прямой связи. Валерий Дмитриевич, приветствуем вас. Очень рады.
В.Соловей
―
Здравствуйте, коллеги, доброе утро, всем! Спасибо за приглашение. Мне очень приятно.
М.Курников
―
Вы буквально вчера вышли на свободу, как вы уже вчера пошутили – с чистой совестью. Расскажите в двух словах, напомните нашим слушателям, как вы оказались в этой ситуации?
В.Соловей
―
Я оказался в изоляторе, а до этого я провел двое суток в отделении, в силу довольно типичного для России, но, тем не менее, трагикомического стечения обстоятельств. Я делал селфи на Невском проспекте и раздавал автографы. Меня после этого задержали. Отвечал на некоторые вопросы. Через 50 минут этого общения, когда оно уже было свернуто, я собирался идти дальше гулять по Невскому, меня задержали, препроводили в отделение, сперва сказали, что за нарушение масочного режима, потом предъявили другое обвинение. Я провел в отделении двое суток. И потом суд не скорый и не милосердный направил меня в изолятор. Причем это была третья судья, двое отказались это дело рассматривать, что очень характерно.
М.Курников
―
Валерий Дмитриевич, это ваш первый опыт?..
И.Баблоян
―
Первые 10 суток в вашей жизни?
В.Соловей
―
Да, первые 10 суток. К сожалению, история могла иметь продолжение, поэтому мне пришлось почти… не почти, а конспиративно выбираться из Питера. Хотели спровоцировать конфликт сразу по выходе моем из СИЗО и снова меня посадить.
И.Баблоян
―
К кто хотел?
В.Соловей
―
Я расскажу, кто хотел спровоцировать конфликт. Это группа так называемых «прилепал», сторонников Захара Прилепина. А кто посадить – ну, понятно, кто в России всех сажает. Причем речь идет об очень серьезной перспективе – перспективе уголовного дела. Но это меня, честно говоря, пока не очень пугает, хотя я знаю, что материалы собирают еще с лета, по крайней мере, против меня. Мне очень неприятно было узнать (а мне сообщили), что моих сторонников и симпатизантов хотят спровоцировать и устроить второе дело «Сети» или «Нового величия». Это всё происходит буквально сейчас, в режиме реального времени.
М.Курников
―
Так, давайте по порядку.
В.Соловей
―
Большая комбинация ФСБ, – я бы так это назвал.
М.Курников
―
Начнем с малого какого-то… По поводу сторонников Захара Прилепина. Что было вчера при вашем выходе, и каким образом они собирались спровоцировать, на что?
В.Соловей: Они никогда не будут публично отказываться от выполнения приказов. Они просто перестанут их выполнять
В.Соловей
―
Сторонники Захара Прилепина в количестве 10 или 15 человек собрались у входа в изолятор. Офицеры МВД, которые в этом изоляторе работали они, понимая, к чему это всё приведет и не желая нести ответственность, меня вывезли, я бы сказал, в машине с тонированными стеклами в другое место. Уже из этого другого места я вышел на свободу. Причем до посадки на поезд, я находился, я бы сказал, под защитой и под контролем. И телефон мой был отключен и телефон жены тоже был отключен.
М.Курников
―
Да, могу подтвердить, потому что мы пытались дозвониться до вас для того, чтобы в эфир позвать и долгое время не могли это сделать. Вот что хочется понять. Вы сказали, что ваших сторонников якобы провоцируют на то, чтобы они что-то сделали, что-то типа «Сети»…
В.Соловей
―
Пытаются.
М.Курников
―
Объясните, что вы имеете в виду.
В.Соловей
―
На самом деле даже делать ничего особо не надо. Если вы общаетесь в чате – а у нас в движении «Перемен» несколько чатов – и допускаете там заявления, которые при изощренной фантазии правоохранителей могут быть названы экстремистскими… Ну, как дело «Сети» появилось. Если вы знаете, что есть провокаторы – а у нас не может не быть провокаторов, которые готовы приписать, что угодно, – то материал сам собой начинает накапливаться. Поэтому, пользуясь возможностью, призываю сторонников в Москве и в Питере до Нового года и после Нового года, по крайней мере, в течение двух недель не выходить, не участвовать в массовых акциях, разве что в акциях других организаций. Потому что это всё очень-очень рискованно сейчас, в ближайшие недели. Я был только началом, я бы сказал, мог бы стать только началом.
М.Курников
―
А почему, на ваш взгляд, произошла такая активизация по вашему движению, по вам?
В.Соловей
―
Две причины. Первая: что движение довольно успешно стало развиваться. Я не хочу сказать, что блестяще, но довольно успешно по вегетарианским российским меркам, где вообще торричеллиева политическая пустота и никто ничего не делает сейчас. Я не имею в виду разоблачение Алексея Навального. Это очень важно, это колоссальное влияние окажет на российскую политику. Я имею в виду что-то вроде попыток политических практик. Это первое.И вторая причина, я могу вам сказать точно, гораздо важнее первой – то, что я в течение всего года, особенно настоятельно в последние два-три месяца говорил о том, что транзит в России начнется досрочно, и он произойдет в следующем году, и указывал причины, по которым он начнется. Я знаю людей, у которых это вызывало сильное раздражение. Как они говорили: «Он нам крайне надоел». Я не буду называть всех этих людей. Я их знаю очень хорошо. Поэтому решение о моем задержании, которое, как я рассказывал, носило комический характер, было принято этими людьми. Равным образом и решения судьям диктовались тоже из Москвы. И я провел двое суток в отделении только потому, что человек, который принимал решения, сказал, что он это решение примет в понедельник.
И.Баблоян
―
Валерий Дмитриевич, а они вас напугали этим? Вы как-то перестанете нас радовать инсайдами, которые обычно нам рассказываете или нет?
В.Соловей
―
Ну, знаете, кто же может остановить поющего Соловья, тем более, Соловья, находящегося на свободе? Помилуйте. Ко мне подходили полицейские – меня там многие знают – в Питере подходили офицеры, говорили, что они в первый раз видят человека, который ведет себя так спокойно и с таким достоинством, находясь в экстремальной ситуации. Мне это было приятно, но вы понимаете, что я этому был морально и психологически готов. Я просто не ожидал, что напряжение окажется таким сильным. Я все-таки залил, говоря украинским выражением, немало сала за шкуру некоторым людям. Их, кстати, я еще могу понять, потому что их планам это, действительно, мешает. Как только вы обнародуете чьи-то планы, это начинает создавать проблемы. Но я не пойму никогда тех судей, которые принимают дикие решения – причем судьи отказываются, это очень характерно – даже полицейские мне говорили, что такой дикости они еще не видели. Видавшие виды говорят: «Это просто какое-то бесстыдство». Это было именно бесстыдство. Это издевка была над правосудием. Я очень признателен своим адвокатам – это в высшей степени профессиональные люди и компетентные, – которые предприняли всё возможное и невозможное, чтобы хоть как-то меня попытаться защитить. Но они сказали, что они тоже еще не сталкивались с таким бесстыдством.
М.Курников
―
Мы здесь вынуждены сделать небольшую паузу. Послушаем рекламу, после рекламы вернемся в студию.РЕКЛАМА
М.Курников
―
Вернулись мы в эфире.
И.Баблоян
―
Валерий Соловей, политолог с нами на прямой связи. +7 985 970 45 45. Задавайте ваши вопросы. А также на YouTube у нас шла интересная беседа в перерыве.
М.Курников
―
Это мы бытовые вещи выясняли у Валерия Дмитриевича, как он там содержался в СИЗО и в отделении полиции. Вы очень часто комментируете всё, что этим связано. Тому же Навальному в рассрочку по полгода ему давали. И много кому еще. Много достойных людей у нас оказывалось на сутках, на 10 сутках, на месяце из-за участия в каких-то акциях. Вот вы увидели всё это изнутри. Что вы увидели изнутри? Как это поменяло, может быть, какой-то фокус?
В.Соловей: Решаться судьба России будет как раз не на выборах. Через выборы, но не на выборах совершенно точно
В.Соловей
―
Принципиально для меня это ничего не поменяло. Но я увидел антропологическую изнанку этого процесса. Я прекрасно понимаю, что логику системы определяют системообразующие элементы ключевые, но политику тех же самых элементов можно выполнять ретиво и рьяно, а можно, наоборот, постараться ей противиться. И я видел разных людей. Я видел людей, которые выказывали мне искреннюю симпатию из офицеров МВД, именно из офицеров, которые мне об этом, когда меня никто не видел, говорили. И что я могу сказать о всеобщем: я не видел нигде, ни в одном обществе, корпоративном я имею в виду, ненависти по отношению к центральной власти. Нигде. Это просто тотальная ненависть среди офицеров МВД. Они ненавидят ее, просто ненавидят.
М.Курников
―
А за что? Она им всё дает.
В.Соловей
―
Они ее ненавидят за то, во что она их превращает и что заставляет делать и как это заставляет. Я вам честно скажу, я был этому удивлен. Я ожидал, что лояльность или хотя бы уровень молчания окажется более значительным. Ничего подобного. Я не хочу сказать, что они очень уж откровенничали, но по тем репликам, которые до меня доносились, и они были рассчитаны на то, что я их услышу, совершенно очевидно, по некоторым фразам, которыми они обменивались со мной, мне всё стало понятно. И такого я не ожидал. Причем по моим наблюдениям это произошло за последний год, то есть с начала 20-го. Я думаю, что в Росгвардии другое отношение к происходящему, но именно среди офицеров полиции – вот то отношение, о котором я говорю. Оно, в общем-то, безусловно, оппозиционное. Поэтому у меня нет сомнений, что в критической ситуации эти люди не будут выполнять приказы.
М.Курников
―
Валерий Дмитриевич, пока вас не было на свободе, здесь столько всего выходило, столько всяких расследований… Я не знаю, долетала ли до вас информация об этом, во-первых, в СИЗО, кто-нибудь вам что-нибудь говорил, рассказывал, ну и что уже успели из этого посмотреть, как оцениваете?
В.Соловей
―
Я не успел полностью посмотреть расследование Навального – фрагментами. Но я могу сказать, что это, конечно, блестящий разоблачительный инструмент. И, более того, документ, которые не оставляет камня на камне от остатков репутации российской власти. Я могу сказать, что на 90% в этом расследовании соответствует действительности. Единственное, что я бы добавил, что в деле участвовали помимо офицеров ФСБ офицеры Главного управления Генштаба, которое раньше ГРУ называлось, 3 или 4 человека. И явно яда не содержалось в том коктейле, который Навальный пил накануне, иначе его бы не было в живых, совершенно точно. Во всем остальном информация соответствует действительности.
И.Баблоян
―
Откуда вы так уверенно это говорите?
В.Соловей
―
Я просто знаю об этом. Я говорил это еще вскоре после 20 августа. Еще раз подчеркну, мы живем в прозрачном мире и информацию, даже такую чувствительную утаить не удается. И более того, что очень важно понять, из расследования Навального это следует, в российском руководстве есть люди, заинтересованные в том, чтобы эта информация была обнародована – в российском руководстве. Это очень важно понимать. Или, по крайней мере, люди, находящиеся рядом с этим руководством.
И.Баблоян
―
То есть, правильно ли я понимаю, что это было сделано, по вашему мнению, с согласования относительно распространения этой информации?
В.Соловей
―
Как раз этого не следует из сказанного мною. Я думаю, что вполне самостоятельно можно было придти к таким выводам. Опять же современный цифровой мир, связи и деньги помогают получить такую информацию. И она соответствует действительности, она раскрывает картину того, что из себя представляет политика. Это именно политика, это высшее воплощение репрессивной политики российской власти. И это в будущем и не очень отдаленном станет очень серьезным камнем в формально предъявляемом обвинении ряду руководителей Российского государства. В этом можно не сомневаться.
М.Курников
―
Валерий Дмитриевич, наверное, для того, чтобы это, действительно, имело какое-то влияние на внутреннюю политическую систему, должно быть информирование об этом. Действительно, очень хорошие просмотры на YouTube, но никакие федеральные СМИ об этом ничего не сказали. Как вы думаете, узнает ли массовая аудитория об этом или нет?
В.Соловей
―
Это понятный, естественный хороший вопрос. Но на самом деле не надо, чтобы 140 миллионов российских граждан просмотрели расследование Алексея Навального. У нас, по-моему, 0,5% населения даже не знают, кто такой президент России, и ничего, преспокойно живут. Может быть, это самые счастливые полпроцента населения. Важно, чтобы узнали те люди, которые интересуются политикой и те люди, которые готовы в политике участвовать. Таковых всегда меньшинство в любом обществе, в российском особенно. И на самом деле узнает гораздо больше людей, чем вот это меньшинство, которое составляет около 3%, на самом деле даже меньше, которое определяет судьбу всех политических кризисов, когда общество в них начинает участвовать. Вот эти 3%, даже больше – от 20 до 30 процентов, совершенно точно – будут об этом знать. То есть эффект достигнут – это первое. И второе: это же кумулятивный эффект. Вот одно расследование Навального, второе, третье… Да, критики расследования говорят: «Но ничего же после этого не меняется». Накапливается осадочек, и рано или поздно и скорее раньше, чем позже этот осадочек результируется в какое-то массовое действие. Но это должно еще попасть в благоприятный контекст. То есть когда возникает благоприятное стечение обстоятельства – а в России это крайне неблагоприятные, с точки зрения социально-экономической ситуации, – то люди начинают действовать. Так что это штука крайне полезная для влияния именно на сознание политически активной или политически заинтересованной части общества, архиполезной, как сказал бы Ленин.
М.Курников
―
А вот молчание, которое в ответ. Что, во-первых, те, кто молчат, вкладывают в это молчание? А, во-вторых, как воспринимает общество это молчание? Это молчание сильное?
В.Соловей
―
Нет, это результат растерянности. Это результат полной растерянности. Это я знаю. Просто не ожидали, что такие данные всплывут, их удастся собрать, скомпоновать и сделать такой фильм-разоблачение. Этого не ожидали. И естественно, в ситуации растерянности власть не знает, что ей делать. Смотрите, Песков отменил свои брифинги, потому что понятно, что первый вопрос, который будут задавать на брифингах, кстати, как и один из ключевых вопросов, который будет подразумеваться на большой пресс-конференции, это: «А что это такое? Вы признаете свою вину, свою ответственность?» То есть у власти нет пока никакой информационной стратегии. Она даже не сказала, как это характерно было длят таких кризисов: «Вы всё врете и вы сами во всем виноваты». Нет, она не смогла этого даже заявить. И второе: ей надо будет принять меры по ликвидации этого кризиса для того, чтобы концы ушли в воду. В данном случае я имею в виду не Алексея Анатольевича Навального. Я имею в виду ряд фигурантов этого расследования.
М.Курников
―
То есть для них, вы считаете физическая угроза?
В.Соловей
―
Да, в прямом смысле слова. Они это прекрасно знают.
И.Баблоян
―
То, что они подставились, грубо говоря, какими-то вещами или что?
В.Соловей: Рост цен и обнищание населения, конечно, будет продолжаться. Здесь нет альтернативы
В.Соловей
―
Да, потому что виноватыми теперь окажутся они, эти люди, которые планировал и, главное, отвечали за эту операцию. Ну, я вам напомню о серии таинственных смертей, на самом деле вполне прозрачных – начальника Главного управления Генштаба… скоротечных смертей. Вот это всё из той серии. Если уж таких не пожалели, то что уж жалеть, прошу прощения, мелкую сошку? Надо отдавать себе в этом отчет.
М.Курников
―
Мы сейчас прервемся на новости, послушаем их, после этого перейдем к вопросам, которые приходят в большом количестве. Номер для СМС: +7 985 970 45 45. WhatsApp , Viber, всё работает.НОВОСТИ
М.Курников
―
Вот мы и продолжаем об этом говорить с Валерием Соловьем уже в эфире радиостанции «Эхо Москвы». Политолог Валерий Соловей после освобождения в эфире радиостанции «Эхо Москвы».
И.Баблоян
―
Валерий Дмитриевич, мы уже перед новостями начали говорить немного о прямой линии, которая будет завтра. Что вы думаете о ней, как они будут выкручиваться? Они вот сейчас думают, как им выкручиваться, или они не думают об этом?
В.Соловей
―
Да, я думаю, что готовится решение. Я предполагаю, я точно не знаю, но, скорей всего, оно будет состоять в том, что – вопросы будут заданы, они это понимают – сказать, что всё это неправда, и всё это хорошо продуманная провокация западных спецслужб, рупором которых выступает Алексей Навальный. Скорей всего. Я не вижу просто большого разнообразия для интерпретаций со стороны Кремля. А как еще? Просто проконтролировать уже не удастся. Это будет еще хуже.
М.Курников
―
Можно перебить повестку. Иногда так бывает.
И.Баблоян
―
Какой-нибудь ньюс выдать.
М.Курников
―
Помните, как взяли Ходорковского выпустили – и всё.
В.Соловей
―
Ну, видите, меня уже выпустили. Но я не перебью эту повестку. Я надеюсь, что им в голову это не придет.
И.Баблоян
―
Ждете вы чего-то особенного от этой прямой линии?
М.Курников
―
Вы бы чего-нибудь спросили?
В.Соловей
―
Я думаю, что вопрос у тех, кто интересуется политикой, он один: «Когда вы уйдете Владимир Владимирович? Когда же? Пожалуйста…» Я бы очень вежливо: «Ну, пожалуйста, ну, наконец-то… На кого Россию оставите, кому доверите её?»
М.Курников
―
Но, тем не менее, тот же Дмитрий Песков проаносировал, что будет какой-то ответ, если прозвучит такой вопрос – об убийцах Бориса Немцова, о заказчиках…
И.Баблоян
―
И о том, что Владимиру Путину известно, кто заказчик.
М.Курников
―
Что это такое?
В.Соловей
―
Вообще-то, на самом деле, как говорил один из генеральных прокуроров Советского Союза, главное в расследовании – не выйти на самого себя. Риски есть. На пресс-конференции есть риск выйти на самого себя. Ну, это секрет Полишинеля. И в данном случае самая простая и очевидная версия, насколько я знаю, является и той версией, которая всё объясняет.
М.Курников
―
Но будет это как-то презентовано на пресс-конференции?
В.Соловей
―
В данном случае нагнетание сенсации должно сыграть свою роль и заменить саму сенсации. Не очень верю, что мы что-то такое услышим. Если только вдруг не выяснится, что это заказ Госдепа. Но, я думаю, до уровня таких фальшивок все-таки наша власть не опустится.
М.Курников
―
Валерий Дмитриевич, на скользкую тему вступаем – на статистику по коронавирусу. Поэтому все должны быть сейчас предельно аккуратны.
В.Соловей
―
Я собрался.
М.Курников
―
Учитывая наш предыдущий с вами опыт. Так вот такая история. из Петербурга вы приехали. А там, между прочим, 4% коек осталось. Вы как-то это заметили по городу – как он живет, как он на это реагирует? Вас проверяли на коронавирус или нет, прежде чем в камеру помещать с другими людьми?
В.Соловей
―
Я поговорил с женщиной очень милой, врачом в изоляторе, действительно, по-настоящему милой с замечательным русским отчеством Филипповна и говорил с надзирателями, как они себя называют, дежурными. Они сказали, что у них аховая ситуация, что нехватка, потому что люди болеют. Но, понимаете, больные же не ходят по улицам, правда? Но из разговоров, которые мне пришлось вести, еще когда я находился на воле и уже потом, в неволе стало понятно, что там ситуация крайне острая, что меры предосторожности, которые принимаются, конечно, имеют смысл, но одновременно эти меры наносят ущерб очень большой экономике, которая из туристического снижения трафика очень здорово просела. Поэтому это ситуация, из которой нет хороших выходов. Естественно, статистика и там замалчивается, ситуация приукрашивается и тому подобные вещи. В общем, как и везде в России. Просто то, что в Питере и Москве, нам известно, а то, что в других городах даже больших это известно гораздо хуже к великому сожалению. И потто статистик Ракша и у вас тоже выступал, если мне память не изменяет, на «Эхе Москвы». Это полностью соответствует тем тенденциям, которые я обсуждал на «Эхе Москвы», из-за которых «Эхо» и я пострадали еще в марте этого года. Это полностью соответствует тому, что я тогда говорил.
В.Соловей: Власть даже не сказала «Вы всё врете и вы сами во всем виноваты». Она не смогла этого даже заявить
М.Курников
―
Валерий Дмитриевич, еще одна тема, о которой много говорили во время вашего отсутствия – это то, что Путин приказал ценам не расти. И тут надо сказать, что уже сети отчитываются, что они отказываются от надбавок и прочее. Насколько это трюк, который может сработать в преддверии выборов, в том числе?
В.Соловей
―
Конечно, какое-то время это сработает. Конечно, это будет держать. Сети будут вынуждены. Я думаю, что, по крайней мере, постараются сдерживать в течение месяца до послания Путина федеральному собранию в середине января. И вот в течение этого месяца постараются сдерживать. Но дольше, я не уверен, что хватит сил. Поэтому рост цен и обнищание населения, конечно, будет продолжаться. Здесь нет альтернативы.
И.Баблоян
―
Давай напомним, у вас еще есть 10 минут: +7 985 970 45 45 – телефон для ваших СМС-сообщений. Политолог Валерий Соловей у нас на связи.
М.Курников
―
Один из самых популярный вопросов: «Останется ли YouTube как площадка в скором времени или все-таки прикроют, особенно учитывая новые законы?»
В.Соловей
―
Я думаю, что YouTube останется как площадка. Я думаю, что обсуждение законопроекта, особенно публичность вокруг этого законопроекта должны сыграть роль элемента шантажа в торге с YouTube, не более чем. Закрыть YouTube – это значит, автоматически умножить число недовольных. Причем вовлечь в политику тех, кто ею никогда не интересовался. Это очень рискованный был бы шаг, с точки зрения самой власти. Да, конечно, она сходит с ума на наших глазах, но она еще не совсем обезумела. Там достаточное количество умных людей, которые попытаются предостеречь от этого крайне опрометчивого шага.
М.Курников
―
Найдутся соответствующие люди в YouTube, которые пойдут на этот торг.
В.Соловей
―
Естественно, будет торг, потому что YouTube не хочет терять этот рынок. Это же бизнес. Для YouTube это бизнес. Там некоторые ограничения и так существуют. И у российских властей есть возможность, насколько я знаю, келейно договариваться с администрацией русскоязычной зоны по ряду вопросов. Они эту возможность используют.
М.Курников
―
Как далеко они готовы зайти? Потому что здесь речь о ценностях, о свободе слова. Пойдут они на это… буду я искать Соловья – а мне будут включать Соловьева?
В.Соловей
―
Могут пойти на это. Я бы не исключил. Существует масса технических способов, затрудняющих выдачу той чувствительной информации, которую будут искать зрители YouTube. Это возможно. Но, конечно, YouTube всегда будет говорить, что он стоит на страже свободы слова. И, в свою очередь, я думаю, на YouTube можно организовать общественное давление, как это получилось с упомянутым вами Соловьевым.
И.Баблоян
―
Наш постоянный слушатель Дмитрий Мезенцев спрашивает: «Валерий Дмитриевич, будет ли ваше движение участвовать в выборах в Государственную думу или будете поддерживать вам идейно близких?»
В.Соловей
―
Движение не имеет возможности участвовать ни в каких выборах. И движение не имеет никакого статуса вообще и, скорей всего, не будет иметь. Да, будем поддерживать тех, кого мы считаем людьми, достойными избрания в Думу, безусловно. Их перечень, боюсь, будет не очень велик, я имею в виду тех, кто пройдет все барьеры, может их преодолеть на пути к регистрации.
М.Курников
―
Вы будете участвовать?
В.Соловей
―
Я думаю, что, как выразился недавно мой знакомый, «с твоей рекомендация уже не во всякую-то тюрьму возьмут»… такую шутку… Так что, я думаю, шансы мои мизерные для участия в выборах. Нам надо реалистично смотреть. Но я никогда и не рассматривал это как самоцель. Для меня занятие политикой – это не обязательно участие в выборах. Тем более, что решаться судьба России будет как раз не на выборах. Через выборы, но не на выборах совершенно точно. Она будет другим способом решаться.
М.Курников
―
А что значит «через выборы», но не на выборах?
В.Соловей
―
Это особенно те выборы, которые будут похожи на пресловутый плебисцит поправки в Конституцию. Это триггеры для массового недовольства. Ну, естественный триггер.
М.Курников
―
Катализатор какой-то.
В.Соловей: Видавшие виды говорят: «Это бесстыдство». Это было именно бесстыдство. Это издевка была над правосудием
В.Соловей
―
Вспомните конец 2011 года, 2012 год. Что послужило триггером для массовых выступлений – выборы. А здесь даже уже сам процесс подготовки к выборам может послужить триггером. Тем паче, что возможность досрочных президентских выборов довольно велика в следующем году. Так что год будет богатый на крупные электоральные события, должен быть богатым.
М.Курников
―
Будет ли он богатым на реакции силовиков, особенно сейчас хочется у вас спросить?
В.Соловей
―
Безусловно, придется пройти несколько очень тяжелых месяцев для той политически активной части общества – и даже для политически не активной, она заметит, которые будут предшествовать распаду тканей режима. То, что режим распадется, в этом сомнений нет. Он будет совершенно точно распадаться. Управление всё хуже и хуже работает. Управляемость в целом снижается катастрофически, особенно это заметно в регионах. Но пока что это не привело к тому, что силовики откажутся от выполнения приказов. Они никогда не будут публично отказываться от выполнения приказов. Они просто перестанут их выполнять под тем или иным предлогом. Вот это будет критический момент.
М.Курников
―
Вы знаете, глядя на Беларусь, как-то так почему-то не кажется.
В.Соловей
―
Да, я понимаю, но, тем не менее, в России ситуация другая. И наши силовики тоже организованы иначе. Так что у нас события будут развиваться тоже иначе.
М.Курников
―
А в чем отличия?
В.Соловей
―
В чем отличия силовиков или ситуации?
М.Курников
―
Силовиков. Организации силовиков в Беларуси и у нас.
В.Соловей
―
Вы знаете, у нас их так и не смогли превратить в касту, спаянную касту, лояльную президенту. Потому что существуют колоссальные противоречия между полицией и Росгвардией, и даже внутри самой Росгвардии, между условной элитной частью и массовой частью. Да, это доходяги срочники, которые служат в том, что раньше называлось внутренние войска. Это первое.Второе: я думаю, что поведение общество может оказаться не столь мирным, как поведение белорусов.
М.Курников
―
Ну, и, соответственно, реакция более жесткая. Мне кажется, что любое действие родит противодействие. Разве нет?
В.Соловей
―
Совершенно верно. Вопрос в том, кто выстрелит первым. Но тот умрет вторым, как говорят американцы.
М.Курников
―
Я напомню, что мы говорим с политологом, политиком Валерием Соловьем, который сам говорит, что он участвует в политике.Тут вопрос, я ждал его. Из Нижегородской области от человека, который не подписался, номер которого заканчивается на 12: «А почему вас посадили, несмотря на влиятельную организацию за вашей спиной?»
В.Соловей
―
Если бы не влиятельная организация, дело могло бы быть гораздо хуже. Я, кстати, в начале передачи об этом рассказывал.
В.Соловей: Я знаю людей, у которых это вызывало сильное раздражение. Как они говорили: «Он нам крайне надоел»
М.Курников
―
Ну, на всякий случай я просто еще раз…
В.Соловей
―
Я мог бы оказаться снова, сегодня находиться в этом изоляторе. И потом против меня бы возбудили уголовное дело. То есть все совсем не так плохо. А вот в настоящий момент я живой на свободе, чем наслаждаюсь, и общением с вами, коллеги, безусловно.
М.Курников
―
Тут еще вопросы по поводу завтрашней конференции приходят. На ваш взгляд, это объединение прямой линии и пресс-конференции, оно обесценивает вопросы, которые будут звучать от журналистов? Это меняет статус?
В.Соловей
―
Да, с моей точки зрения, это меняет статус, это понижает его. И главная мысль, которая будет вертеться в головах всех… Вот Навальный своим расследованием сбил эту повестку полностью, с которой планировалось вести пресс-конференцию и сама пресс-конференция вне зависимости от ее содержания была повесткой. Теперь повестка будет совершенно иная. Но Навальный смог тематизировать информационное пространство Российской Федерации и не только Российской Федерации, а в глобальном масштабе тоже.
И.Баблоян
―
А почему тогда просто взять и не отменить эту прямую линию? Скажут – отменяйте!
В.Соловей
―
Да, я понимаю вас. Это не по-пацански, понимаете. Пацаны никогда не отступают. Здесь надо понимать российских руководителей. Они никогда не отступят, они будут идти вперед. В общем, это даже вызывает, знаете, некоторое уважение. Оторопь и некоторое уважение, что вот так идти вперед и говорить: «Вот вы всё врете. И вообще мы знаем, что это вы стояли за убийством Немцова, потому что вы хотели избавиться от основного конкурента в оппозиции.
М.Курников
―
Валерий Дмитриевич, как раз по поводу Навального вопрос: на ваш взгляд, дадут ли ему вернуться?
В.Соловей
―
Вы знаете, что после этого расследования… Я говорил всегда до сегодняшнего дня, что ему бы имело смысл вернуться и что его не тронут. Но вот после этого расследования у меня что-то появились сомнения в том, стоит ли ему возвращаться. Потому что он не просто бросил перчатку в лицо. Он бросил перчатку в лицо тем, кто практически правит сейчас в России. Такая тайная власть. И, более того, он вскрыл методы, которыми делается российская политика. Ведь вы прекрасно понимаете, что эти методы можно вполне экстраполировать и на российскую гибридную политику во внешнем мире. Тому может найтись масса доказательств, подтверждений или каких-то странных историй. И эти все истории начнут скоро всплывать. Я знаю просто, что будет появляться еще чувствительная информация, касающаяся российской власти.
М.Курников
―
Ваш коллега политолог Аббас Галямов написал, что для него самое страшное в этом сюжете – это то, как американская журналистка приходит домой к сотруднику ФСБ, и он от нее прячется, закрывая дверь, убегая как бы. Ему кажется, что это самое страшное для системы. Вы согласны с его оценкой или нет?
В.Соловей
―
Психологически – да. Потому что сотрудник оказался слабаком, с точки зрения даже его руководителей. Естественно, он пострадает. Но когда эта слабость становится общественным достоянием, и все это видят, и вдруг понимают, что эта страшная сила, которую, действительно, боятся, и ее есть, почему боятся, – именно она настолько труслива, что она даже не может выдержать камеры в лицо, камеры в глаза, и вдруг понимают, что эта власть уже не надолго. Это не власть, которая следует принципам: «надо властвовать беззастенчиво». Она властвует беззастенчиво, но она при этом боится. Она боится, и она не верит в собственную прочностью.
М.Курников
―
Не будет ли она теперь показывать нам с вами, что она смела как никогда и будет рычать на нас?
В.Соловей
―
Вы знаете, жесткость, эта показная брутальность и мускулиность – вам любой психолог, даже не очень профессиональный скажет, что это способ скрыть глубинную внутреннюю слабость и трусость. Это мы сейчас с вами и наблюдаем.
М.Курников
―
Если мы будем чувствовать на свое шкуре последствия этого рычания, боюсь, это для нас будет слабым утешением.
В.Соловей
―
Это для нас будет слабым утешением, но, к сожалению, перемены, которые будут происходить в России, дадутся непросто. Но другого пути уже не осталось, надо отдавать себе в этом отчет.
М.Курников
―
На этих, возможно, пророческих словах мы заканчиваем сегодняшний эфир с Валерием Соловьем. Спасибо большое.
В.Соловей: Сторонники Прилепина хотели спровоцировать конфликт сразу по выходе моем из СИЗО и снова меня посадить
И.Баблоян
―
Рады, что вы на свободе.
В.Соловей
―
Спасибо большое, Ира, Максим, я тоже рад.
М.Курников
―
Вы нашли время и вышли с нами и нашими слушателями, самое главное, на связь.