Павел Лунгин - Разворот (утренний) - 2019-04-17
И.Баблоян
―
09:35 в столице. Радиостанция «Эхо Москвы». Утренний разворот. Максим Курников и Ирина Баблоян. У нас в студии — уже можете видеть в YouTube — сидит режиссер Павел Лунгин. Здравствуйте, Павел Семенович.
П.Лунгин
―
Доброе утро!
М.Курников
―
Давай напомним номер для СМС, потому что вопросы уже приходят. Я уверен, они будут сыпаться. Чем быстрее вы пришлете, тем больше вероятности, что мы зададим. +7 985 970 45 45.Я сначала спрошу, когда все-таки выходит ваш фильм. Известно ли, есть ли понимание?
П.Лунгин
―
Вы знаете, окончательное понимание будет сегодня во вторую половину дня. Но, мне кажется, что выйдет сразу после 9 мая. 10, может быть.
И.Баблоян
―
Это у вас предчувствие такое.
П.Лунгин
―
Предчувствие, потому что до конца это еще не подписано, но, судя по всему, это будет так. Уже поехали… Там какие-то есть некоторые тайны еще, есть некоторые тайны от прокатчика, от Диснея. 9 не будет.
М.Курников
―
Почему вы привязывались к этой дате? Почему вы, в принципе, ориентировались на 9 мая?
П.Лунгин
―
Вы знаете, я не ориентировался.
М.Курников
―
А кто ориентировался?
П.Лунгин
―
Идея прокатчика. Вы знаете, когда выпускают фильм, там смотрят, есть ли какие-нибудь монстры, «Титаники», которые могут раздавить нашу хрупкую скорлупку. И вот оказалось, что вокруг 9 мая ничего большого не выходит. И у нас не было никакого военного фильма крупного патриотического. Поэтому они решили. Там есть 4 выходных дня. Это их какие-то хитрости. Я в этом, честно говоря, не очень понимаю.
И.Баблоян
―
Это когда у людей много времени, чтобы сходить в кино.
П.Лунгин
―
Там же происходит какая-то волшебная вещь. Фильм или идет или нет. Это происходит в первые три дня. Так что фильм вот не идет, не идет, а потом идет — так практически не бывает. Там бывает с книгами, например, но не бывает с фильмами. Если фильм за уик-энд не пошел, то…
И.Баблоян
―
То провалился в прокате, считай.
П.Лунгин
―
Ну, не провалился…
М.Курников
―
Простите за мой сверхдилетантский вопрос. Мне казалось, что есть режиссеры, которые снимают для искусства, а есть которые для кассы. Иногда это совпадает. Но когда вы делаете фильм, вы рассчитываете на прокат, вы думаете? Вы как раз подгадываете так, чтобы он еще и кассу собрал или нет?
П.Лунгин
―
Вы знаете, это не подгадывание. Когда вы выходите на улицу, это же не значит, что вы идете жениться. Но вы хотите понравиться? Хотите. Это вовсе не значит, что вы с букетом на отлете куда-то спешите… Во-первых, все хотят любви. И каждый раз, когда покупают билет на твой фильм, то это значит, что голосуют за тебя. И это чувство сильней, какой бы ты не был Каин и Манфред, все равно ты хочешь, чтобы тебя любили.А, во-вторых, все-таки кино все больше и больше становится бизнесом. Меня всегда это совершенно поражало. Самые бездарные и тупые спектакли, например, в театрах — считается, что это искусство. И честные бизнесмены несут как бобры, и несут им деньги, и идут за кулисы. И там, в пыли им кажется, что они вдыхают искусство. А кино — это бизнес. Кино должно приносить деньги. И вообще, оно должно как-то окупаться, наверное, если это не что-то уникальное. Потому что там все-таки работает… сто человек работают полгода…
П.Лунгин: Все хотят любви. И каждый раз, когда покупают билет на твой фильм, то это значит, что голосуют за тебя
М.Курников
―
Они должны все-таки заработать.
И.Баблоян
―
Можно я вернусь. Вот вы в самом начале сказали, что у вас чувство, что кино выйдет сразу после 9 мая. А почему? Как-то разговоры улеглись, тише все стало? Претензий стало меньше?
П.Лунгин
―
Я не знаю. Немножко кафкианская ситуация. Мы не знаем, сколько сейчас пишут писем и куда они приходят, и что там написано. Какое-то есть ужасное письмо Громова, которое я не читал. Оно, говорят, какое-то разгромное, потому что ему какой-то дурак сказал, что там показан он, хотя он там не показан и ничего похожего нет.
М.Курников
―
А он там показан в качества кого?
П.Лунгин
―
Там есть генерал, но нельзя сказать, что любой генерал — это Громов.
М.Курников
―
А, того Громова! Господи, я уж…
П.Лунгин
―
Нет, Афганского Громова, конечно. И мы не знаем. Это кафкианская ситуация, потому что сейчас, может быть, в Совет Федерации или в прокуратуру пришло очередное письмо, они открывают — а там какой-то доброжелатель говорит: «Давайте посчитаем до копеечки, сколько потрачено…» и так далее. Но как бы есть мнение…В результате, вы знаете, я хочу защитить Министерство культуры, которое я так часто атакую. Оно проявило некоторую твердость в лице Мединского и сказало, что все-таки Конституцию еще никто не отменял и что цензуры у нас не будет, и что фильм запрещен не будет. И попросил, чтобы мы 9-го не выходили, но, сказал, в любой другой день можно выйти. На это я, собственно говоря, и опираюсь.
М.Курников
―
И вы ищете какой-то баланс с Министерством культуры, чтобы сильно никого не злить…
П.Лунгин
―
Может быть, они и правы. Я не могу сказать, что это фильм, который должен выйти на 9 мая. Он не имеет отношения ни к тому, что мы привыкли 9 мая, ни ко Второй мировой войне. Это частная, личная, в общем, история.
М.Курников
―
Давайте для тех, кто, может быть, не в курсе этой истории в двух словах напомним, что новый фильм Павла Лунгина называется «Братство». Он посвящен войне в Афганистане, точнее, событиям, которые уже ближе к окончанию этой войны…
П.Лунгин: Я хочу защитить министерство, которое в лице Мединского сказало, что фильм запрещен не будет
П.Лунгин
―
Вывод войска. Это именно конкретная операция по выводу войск.
М.Курников
―
И многие участники этой войны, в том числе, и высокопоставленные были возмущены этим фильмом, сказали, что такое показывать нельзя. Верно?
И.Баблоян
―
Что больше всего возмущает?
М.Курников
―
Их.
П.Лунгин
―
Ну, зеркало какое-то, я думаю. Тем, что они видят себя и тем, что они старые уже. Им страшно хочется, чтобы их ласкали, любили и хвалили. Самое смешное, что, с одной стороны, они говорят, что «у нас такого не было, чтобы выпили рюмку водки — да вы что! Да никогда!» С другой стороны, говорят: «Да было и не такое, но это же не патриотично. Мы не можем показывать».Главное — это что нельзя молодежи… Полное недоверие к молодежи. Вот эта политрабониковская старая выучка: они по-прежнему хотят воспитывать молодежь и вести за собой куда-то, может быть на бой, может быть, на смерть, но куда-то вести молодежь они хотят. В результате я слушал, слушал — четыре часа это продолжалось, — я в конце сказал: «Если вы так хорошо умеете говорить с молодежью, почему же мы вывели войска из Афганистана? Почему через год развалился СССР? Если вы так замечательно объясняли, они вас так понимал. Значит, вы неправильно что-то говорили. Значит, дайте теперь я буду говорить, мы будем говорить по-другому».
Это сидит в них очень крепко. И я даже как-то понимаю их. Они ни от зла это говорят. Они говорят это потому, что они физически по-другому не могут. Они, в общем, обречены, конечно.
М.Курников
―
Но это очень такая… позиция. Мы-то их можем понимать, но как нам с этим жить?
П.Лунгин
―
Плохо жить.
М.Курников
―
Просто ждать, что ли?
И.Баблоян
―
Ждать, пока люди перестанут хотеть казаться кем-то другим?
М.Курников
―
Мне кажется, что они реинкарнируются в наших ровесников, в нас с тобой реинкарнируются, нет?
П.Лунгин
―
Наверное, это правда, потому что как всякая энергия, она заползает, она переползает. К тому же есть какое-то тайное ощущение, что ты не ошибешься. Если ты будешь говорить так, ты может, и слишком скажешь… «Эх, Иван Иванович, слишком ты сказал, но по-хорошему, по-нашему», понимаете? И, с одной стороны, ты не ошибешься, а, с другой стороны… Не знаю, у нас, вообще, видите, феномен цензуры снизу какой-то появился ужасно…
М.Курников
―
Не первый раз, кстати, да.
П.Лунгин
―
Вообще, люди же снимали картины… Запрещали спектакли пытались освистывать.
М.Курников
―
А скажите, у вас ощущение, что это реальная цензура снизу, это реально люди возмущены, или это кто-то сверху их, что называется, науськивает? Например, про ваш фильм многие считают, что это, вообще, борьба внутри спецслужб, и кто-то с кем-то чуть ли не счеты сводит, таким образом.
И.Баблоян
―
Что вам просто не повезло оказаться в этом конфликте.
П.Лунгин: Мы были какие-то свои враги. Враги, но свои. А вот американцы — чужие враги
П.Лунгин
―
Вы знаете, в конце я начал уже так искренне считать. Потому что упрекать покойного моего друга и товарища генерала Ковалева, бывшего министра ФСБ в непатриотзиме — ну, это невозможно. Может быть, это просто какой-то взгляд на афганскую войну и взгляд на внешнюю политику, которую они там делят. Я не знаю. Всё это темна вода в облацех… Мне кажется, просто надо сопротивляться по возможности, по возможности весело.
М.Курников
―
Павел Семенович, но вы ведь, когда снимали этого, вы ведь не в безвоздушном пространстве и сценарий писали, читали, и фильм уже непосредственно ставили. Вы же уже понимали, что так будет или для вас это всё — неожиданность и сюрприз?
П.Лунгин
―
Ну, что в такой форме — конечно, неожиданность и сюрприз. Просто потому, что там очень много личного героизма. Вы знаете, я позвал своих друзей на это обсуждение. Там был, в том числе, Паша Чухрай, режиссер. И он говорит, что во всех военных фильма всегда — «Чапаев» — чуть не посадили братьев Васильевых. Лично Иосиф Виссарионович их…
И.Баблоян
―
Через 5 секунд на рекламу мы должны уйти.
П.Лунгин
―
Я хочу, что «Баллада о солдате» — его отца — запрещалась, снималась с экрана. А потом эти фильмы как-то выстреливали.
М.Курников
―
Стали классикой. Мы прервемся, а потом вернемся в студию.НОВОСТИ
И.Баблоян
―
Это вы Павла Лунгина слышите у нас в эфире.
М.Курников
―
А все-таки, почему вы сейчас решили обратиться к теме афганской войны? Вы видите какие-то параллели? Похожий период у страны? Или почему?
П.Лунгин
―
Вы знаете, это очень сложно. Путь каждого фильма, он совершенно извилистый и во многом определяется случайностями. Во многом потому, что я познакомился с Ковалевым. И как-то он начал рассказывать. Знаете, он был совершенно особенный человек. Он совершенно не был как-то втусован в современную жизнь, хотя он был и депутат и бывший министр и генерал армии. Казалось бы уже что? Но, тем не менее, мне казалось, что в нем сохранилось какая-то наивность и чистота, непонимание денежных дел, непонимание каких-то тайных механизмов. Я не знаю, как это передать. И сделать этот фильм было его мечтой, причем самые такие обычные, незамысловатые истории. Его чувство долга перед своими ребятами, из своей группы. Один из них болел и умирал, другой уже в отставке…Знаете, создался человеческий комок. А потом, мой сын Александр Лунгин, талантливый сценарист очень, сейчас он снял фильм как режиссер первый — смотрите, называется «Большая поэзия», надеюсь, он выйдет скоро, — и поехал в Афганистан и заболел как-то этими местами и этими людьми, этими обугленными остатками танков, которые до сих пор там стоят, и тем, что почему-то афганцы нас обожают до сих пор.
П.Лунгин: Мы не можем разрывать личность и творчество. Серебренников един в своих спектаклях и в своей отсидке
М.Курников
―
Какая-то часть, наверное.
П.Лунгин
―
Нет, вы знаете, мы были какие-то свои враги. Враги, но свои. А вот американцы — чужие враги. А мы свои враги, любимые враги, понимаете? Которыми они торговали, обменивались, с которыми они жили, спали, ели.
М.Курников
―
Потому что мы соседи, а те — с другого конца света.
П.Лунгин
―
Они скучают по своим врагам.
М.Курников
―
Простите, может быть, это личный вопрос, но ваш друг, на чьих воспоминаниях во многом всё построено, он успел увидеть фильм?
П.Лунгин
―
Да, конечно, он успел увидеть фильм. Он ему понравился, хотя, наверное, удивил его. Вообще, я должен сказал, к сожалению, он не дожил до премьеры. Мы его похоронили как раз в понедельник, неделю назад. И, знаете, часть афганцев, которые поддерживают этот фильм, которые его любят, причем такие тоже Герои России и Герои Советского Союза. Я не могу сказать, что это все, это какая-то группа людей. Например, председатель президиума «Офицеров России» Липовой Сергей Анатольевич, Герой России считает, что фильм честный, отличный и приходил на это заседание и с ними со всеми спорил, пытался отстоять его. Таких людей много.
М.Курников
―
На самом деле удивительно, что все эти споры в XXI веке могут вестись.
И.Баблоян
―
Так споры — это же хорошо. Разве это не хорошо, когда споры идут о фильме?
М.Курников
―
Они не о фильме, скорее о том, можно ли показывать людям правду или нельзя, художественную правду.
П.Лунгин
―
Стоит ли вообще поднимать вопрос, или мы должны сплоченным гранитом пройтись по умам молодых. Самое смешное, что они сами в большинстве своем потерянные люди, хотят все воспитывать молодежь. А молодежь прекрасно себя чувствуют.
И.Баблоян
―
Но они же себя потерянными не считают.
П.Лунгин
―
Не знаю.
М.Курников
―
Будет нечестно, если мы не зададим вопрос от слушателей. Дмитрий Мезенцев пишет вам: «Павел Семенович, чем вы объясните, что понятие репутации в наше время перестало быть мерилом ценностей для интеллигентного человека? Насколько она важна для вас сейчас?» Во-первых, вы согласны с тезисом, что репутация сейчас репутация сейчас не стоит российской интеллигенции?
П.Лунгин
―
Вы знаете, еще, может быть, года два-три назад я бы тоже так сказал. Мы видим очень много перевертышей, мы видим очень много людей, которые на ходу переобуваются, как говорят.Но в то же время был поражен, какое количество я получил поддержки после того, как с фильмом с этим началась история и после того, как мои несколько слов, довольно беспорядочных и взволнованных попали в YouTube. И вдруг посыпалось. И, оказывается, что люди хотят, чтобы говорили правду, оказывается, что это важно. И я сам некоторым образом… который готовы был сказать да, вот раньше были рукопожатные, были нерукопожатные… Может быть, мы жмем руки всем, но про себя мы все знаем, кто чего стоит, и мы знаем все репутации.
М.Курников
―
А вам кто-нибудь припомнил в этой ситуации подпись по Крыму? А-а, вот подписывал? Вот увидишь, как это….
И.Баблоян
―
Ответочка пришла.
П.Лунгин
―
В личке нет, но, наверное, где-нибудь, да. Потому что ну, да. Я не видел еще. Я не очень продвинут в отличие от великой Ирины Баблоян в интернете… Я это воспринимаю просто как лопату, как орудие, которым я копаю. Я не живу в этом мире, поэтому я получаю какие-то личные…
М.Курников
―
Мы когда с Ириной готовились, увидели, что вы… Мы уйдем на рекламу.РЕКЛАМА
И.Баблоян
―
Вас тут очень просят прокомментировать ситуацию по Серебренникову. Я не могу не спросить, потому что очень много вопросов.
П.Лунгин
―
Ну, вы знаете, а что комментировать? Только радоваться должны, что он увенчан лавровыми венками теперь. Надеюсь, его не для того венчали венками, чтобы положить в суп и сварить, а для того, чтобы он, наоборот… Мне кажется, что там явные подвижки…
М.Курников
―
Знаете, он на награждении сказал такую фразу: «Я надеюсь, что вы за спектакль меня награждаете, за то, что я делаю.
П.Лунгин
―
Теперь это будет преследовать его всю жизнь! Во всем есть своя оборотная сторона. И по ночам он может вдруг проснуться и спросить: «Слушай, за спектакль? Нет!». Но, по крайней мере, мы не можем разрывать личность человека и его творчество все-таки. Мы не должны, хотя нас уговаривают. Серебренников един в своих спектаклях и в своей отсидке.
М.Курников
―
Спасибо большое! Напомню, у несколько в гостях «Живым гвоздем» был Павел Лунгин.
П.Лунгин
―
Очень живым.
М.Курников
―
Очень живым. Мы уйдем на новости и потом вернемся в студию