Разворот (утренний) - 2017-11-06
А.Плющев
―
10 часов 35 минут, вы слушаете радиостанцию «Эхо Москвы», утренний «Разворот», Ирина Меркулова и Александр Плющев. И никогда не ожидал я увидеть в живом гвозде здесь, на собственном рабочем месте Татьяну Фельгенгауэр. Доброе утро.
Т.Фельгенгауэр
―
Доброе утро!
А.Плющев
―
Страшно рад тебя видеть.
Т.Фельгенгауэр
―
Собрала все свои силы, чтобы так бодро подоброутриться.
А.Плющев
―
И здесь, да, тебя все приветствуют прежде всего в чате нашей видеотрансляции. Вот сейчас самое время к ней подключиться, к видеотрансляции, чтобы посмотреть на Таню Фельгенгауэр. Это первое эксклюзивное изображение Татьяны Фельгенгауэр после выписки из больницы, вообще после всего случившегося. Первое эксклюзивное интервью, между прочим.
Т.Фельгенгауэр
―
Да.
А.Плющев
―
Дала «Эху Москвы».
Т.Фельгенгауэр
―
Дотерпела, дотерпела. Всем отказывала «Не буду с вами разговаривать». Вот, первым всё, вот, только к Плющеву и к Меркуловой приду, только «Эхо Москвы». Всё.
А.Плющев
―
Утренний «Разворот».
Т.Фельгенгауэр
―
Задавайте ваши вопросы.
А.Плющев
―
Как себя чувствуешь?
Т.Фельгенгауэр
―
Чувствую я себя, в общем, гораздо лучше. Гораздо лучше, и всё потихонечку заживает. Ну, конечно, нужно сейчас набраться терпения, потому что очень будет длинный у меня период реабилитации. У меня была очень тяжелая операция, у меня были очень серьезные повреждения. Не буду я грузить вас медицинскими подробностями. Но, в общем, реабилитация у меня будет долгая. И в том числе реабилитация и речевого аппарата, потому что вообще, если мой врач узнает, что я пришла на радио, мне кажется, он меня убьет, потому что говорить мне нельзя.
А.Плющев
―
Ты сказала, что ты посоветовалась с врачом. Что ты врешь?
Т.Фельгенгауэр
―
Я с другим врачом посоветовалась.
А.Плющев
―
А, у тебя их много там? Консилиум?
Т.Фельгенгауэр
―
Да. Вот. И говорить мне пока нельзя, у меня ограничение нагрузок, вот, на всю вот эту вот часть, которая...
И.Меркулова
―
Ну, ты сейчас выговоришься, а потом замолкай.
Т.Фельгенгауэр
―
Да. ...которая у меня красиво повязана платочком. Вот, на всю эту часть пока нагрузки нельзя. Вот. Ну, минимум месяц, но вообще два. Обещаю к Новому году быть, вот, прям почти как новенькая, честное слово. Вот. Но пока так.Самое неприятное из того, что сейчас... В принципе, значит, у меня ничего не болит. Меня, вот, чаще всего спрашивают «У тебя болит что-нибудь?»
А.Плющев
―
Да. Больно ли тебе, да?
Т.Фельгенгауэр
―
Мне уже не... У меня уже ничего не болит. Уже всё в порядке, уже у меня сняли швы, вынули скобки. У меня уже ничего не болит, не переживайте за меня. Мне осталась прекрасная диета, благодаря которой я знаю теперь миллион разных блюд, которые не надо жевать. Ну и так просто надо ждать. Ждать, пока я заживу. Я очень-очень-очень стараюсь.
И.Меркулова
―
Продолжают тут люди писать Танечке приветственные всякие слова и слова и пожелания всякие поскорее выздоравливать. И пишут, как здорово тебя видеть, просто супер!
Т.Фельгенгауэр
―
Да, я сама ужасно рада, и это я, в общем, настаивала на том, чтобы прийти сюда.
А.Плющев
―
Рвалась.
Т. Фельгенгауэр: Все эти слова хорошие, теплые и добрые, и пожелания здоровья – они совершенно необходимы
Т.Фельгенгауэр
―
Да. Прийти в эфир и сказать всем огромное спасибо за поддержку. И для меня это ужасно важно. И на самом деле, все эти слова хорошие, теплые и добрые, и пожелания здоровья – они совершенно необходимы. Потому что не позволяют там ни расклеиться, ни скукситься, а, вот, сосредоточиться на своем здоровье и здороветь.
А.Плющев
―
Как ты выдерживаешь психологически всё, что происходит, в том числе и обсуждение в новостях? Я не знаю, может, ты не знаешь, что обсуждается? Но тем не менее.
Т.Фельгенгауэр
―
Ну, я выдерживаю психологически довольно просто, потому что я не читаю новости, не смотрю телевизор и я себе прям...
А.Плющев
―
И не читаешь интернет, еще скажи.
Т.Фельгенгауэр
―
Да. Установила определенные правила. Да, я не читаю интернет, я почти не читаю Twitter, потому что там гораздо больше негатива. У меня есть мой Facebook, закрытый аккаунт. Вот, я его читаю, у меня там всё в порядке. Коллеги почти не беспокоят. Там несколько удивительно выступила пара СМИ. Ну, в принципе, как бы, для этого достаточно не брать трубку. Поэтому пока я очень жестко ограничиваю всю информацию, и это, мне кажется, очень правильный подход.
И.Меркулова
―
Вот, Елена пишет «Ура! Голос не изменился».
Т.Фельгенгауэр
―
Конечно, да. И слава богу.
И.Меркулова
―
Слава богу.
Т.Фельгенгауэр
―
Да.
А.Плющев
―
Как ты оцениваешь, я не знаю?.. Ты прямо впрямую столкнулась с медициной в очень жестком режиме, в очень, наверное, в очень неприятной. Не дай бог никому так сталкиваться. Тем не менее, как ты оцениваешь действия врачей, начиная, собственно, от госпитализации и заканчивая, вот, твоей реабилитацией сейчас?
Т.Фельгенгауэр
―
Очень быстро приехала скорая. Очень круто, что меня привезли в Институт Склифосовского. Совершенно гениальные хирурги, потому что, опять же, не вдаваясь в подробности, у меня были очень серьезные ранения. И то, что они меня вытащили, это чудо. То, что... Ну, в общем, я в реанимации провела трое суток. Это, на самом деле, не так уж и много, да? Там сутки я провела под наркозом, там были всякие опасения и прочее, но, слава богу, всё пошло хорошо. Совершенно гениальные хирурги в Институте Склифосовского.И все – не только хирурги – вообще, вот, все, с кем мне довелось столкнуться, пока я была в больнице, они все были очень внимательны. И я потом, кстати, даже Нюте Федермессер написала, что «Вы знаете, я вот лежу в палате, и минимум 2 раза в день ко мне сестра подходит и, там, не потому, что я это я, а потому что у нее это прямо, вот, там ей положено 2 раза в день принести градусник, и вместе с градусником она обязательно спросит «Вас нужно обезболить? У вас что-нибудь болит?» То есть это очень такой, правильный подход.
А.Плющев
―
Как ты теперь будешь ругать нашу медицину в утренних «Разворотах»? Будет ли тебя это сдерживать каким-то образом?
Т.Фельгенгауэр
―
Ну, слушай, разве я когда-нибудь ругала наших хирургов и говорила, что у них кривые руки? Нет, не припомню такого.
А.Плющев
―
Извини, теперь еще в диагноз еще и амнезию запишите Татьяне Фельгенгауэр заодно.
Т.Фельгенгауэр
―
Нет, ну скажи? Нет, припомни мне, пожалуйста, случай, когда я хирургов наших ругала.
И.Меркулова
―
Нет, но бывают же... Мы же не ругаем.
А.Плющев
―
А кого не ругаешь?
И.Меркулова
―
Нет, ну, мы не ругаем огульно, не надо. Вот, не надо. Мы ругаем по конкретному поводу. Вот, в Танином случае, вот, слава богу, спасибо. Очень помогли.
Т.Фельгенгауэр
―
Очень повезло. На самом деле, просто невероятно повезло с врачами.
А.Плющев
―
Как продвигается уголовное дело? И были ли допросы? Что там вообще происходит? Ты как потерпевшая.
Т.Фельгенгауэр
―
Я виделась со следователем прям в первый день, когда меня перевели в обычную палату. Он ко мне пришел познакомиться и ему подписали бумажку, что я прошу перенести допрос на более позднее время, потому что сейчас пока просто мне здоровье не позволяет со следователем нормально разговаривать.Следствие идет. Насколько я знаю, там работает группа и работает довольно активно. Какие-то подробности я, к сожалению или к счастью, не знаю, потому что у меня есть прекрасный адвокат Сергей Бадамшин, и, вот, он за всем этим следит. И мы на этой неделе должны как раз сходить к следователю. Вот. И он, видимо, у меня что-то поспрашивает, может, и я что-то выясню. Вот.
Ну, вроде, пока Сергей Бадамшин мне ни на кого не жаловался. Поэтому, видимо, там все, все работают хорошо. Я Бадамшину очень доверяю. Вот. И надеюсь, что там всё будет в порядке.
И.Меркулова
―
Тут спрашивают про питомцев, Тань. Беспокоятся люди, конечно.
А.Плющев
―
О котах.
И.Меркулова
―
Спрашивают, а как?
Т.Фельгенгауэр
―
С котиками всё в порядке. Мама моя шутила. Там в какой-то момент пустили ее в реанимацию ко мне (я еще там была вся в трубках, подключенная к мониторам, но уже очень хотелось как-то общаться). Мне дали ручку и бумажку, и я там чуть ли не первой или второй бумажкой написала «Коты». И мама потом мне говорит «Ну, мы между собой там обсуждали. Если про котов прям с самого начала спросит, значит, всё в порядке». Вот. Так что, да, за котами следили и всё с ними хорошо, и, вот, мы с ними теперь дома обнимаемся, всё в порядке.
И.Меркулова
―
Ну, они счастливы, я думаю, потому что они...
Т.Фельгенгауэр
―
Да это ж коты! Они счастливы, когда их кормят.
И.Меркулова
―
Ну, не только. Твои коты не такие. Я знаю твоих котов, да.
А.Плющев
―
Бонифаций спрашивает в чате в нашем в YouTube «Спросите Татьяну, чем будет заниматься в период восстановления? Будет ли помогать Венедиктову по «Эху»?»
Т. Фельгенгауэр: Очень быстро приехала скорая. Очень круто, что привезли в Институт Склифосовского. Гениальные хирурги
Т.Фельгенгауэр
―
Обязательно. Там, вот, чай принести. Мне же говорить нельзя, поэтому я буду делать работу, которая не требует говорения. Вот, там, чай принести, не знаю, распечатать что-нибудь. Я умею.
А.Плющев
―
Ты знаешь, это может сильно понравиться. Всех сотрудников лишат голоса рано или поздно.
Т.Фельгенгауэр
―
Золотая рыбка была у него на посылках.
А.Плющев
―
Рано или поздно лишат всех голоса.
Т.Фельгенгауэр
―
Я думаю, я найду, чем заняться. Много всего. Может, книжки какие-нибудь почитаю, наконец.
А.Плющев
―
А решался ли как-то вопрос с твоей личной безопасностью?
Т.Фельгенгауэр
―
Да. Меня охраняют, и я ужасно благодарна людям, которые меня охраняют и дают мне чувство безопасности. Это мне сейчас очень нужно и в первую очередь чисто психологически. Но что-то подробнее об этом я не имею права говорить ровно потому, что я под охраной, ее нужно осуществлять профессионально.
И.Меркулова
―
Советы дают. Куда ж без этого, да?
Т.Фельгенгауэр
―
Ой, да. Прости, что перебиваю. Просто я начала потихонечку разбирать папку в Facebook «Запрос на переписку» - там несколько сотен сообщений. Так вот по поводу советов. Одна женщина мне написала (и я понимаю, что она очень искренне переживает и прочее), говорит «У меня есть прекрасный гомеопат. Мне кажется, это как раз то, что вам сейчас нужно».
И.Меркулова
―
Нет, здесь вот... Здесь у нас пишут из Санкт-Петербурга «Когда болит горло, актеры для тренировки говорят про себя, а не вслух».
Т.Фельгенгауэр
―
А у меня не болит горло. Нет, у меня не болит горло.
И.Меркулова
―
Нет, ну, ты говоришь, что нельзя говорить.
Т.Фельгенгауэр
―
Да. Ну, мне говорить нельзя не потому, что болит горло, а потому что были очень серьезные повреждения и мне нельзя напрягать вообще, вот, весь этот аппарат.Ну, я вообще уже узнала массу интересных подробностей, например, как чихнуть, чтобы было не больно. Надо чихать с открытым ртом, вот. Это выглядит так себе, но зато очень помогает.
И.Меркулова
―
Ну, вот, Таня в свою очередь тоже дает советы. Поэтому, да, слушайте.
Т.Фельгенгауэр
―
Да. Если вдруг у вас что-то будет не так с горлом, то чихайте с открытым ртом.
И.Меркулова
―
Может, воспользуетесь, да. Тут спрашивают, ты уже столкнулась с последствиями как-то вот этой публичности?
Т.Фельгенгауэр
―
Да нет. Нет. В принципе, особо нет. Никто мне не звонит, не пишет. И слава богу. Вот. Так что... Нет.
А.Плющев
―
В каком смысле не звонит, не пишет? Люди тебе пишут, ты папку не можешь разобрать уже третий день.
Т.Фельгенгауэр
―
Нет-нет, я имею в виду, там, типа, очередь за интервью не стоит. Люди на улице в меня пальцем не тыкают.
А.Плющев
―
Ну, я потому что записываю, Тань.
Т.Фельгенгауэр
―
Ты молодец.
А.Плющев
―
Я записываю.
Т.Фельгенгауэр
―
Но я пока, если честно, особо и не хожу по улице, потому что я очень быстро устаю. И пока я, в основном, лежу.
А.Плющев
―
Пока сидит в нашей студии Татьяна Фельгенгауэр, вы можете задать ей вопросы. +7 985 970-45-45, Twitter-аккаунт @vyzvon, ее первое появление на публике после всего случившегося. Извините, что я говорю формулировками программы «Пусть говорят». Через 2 минуты вернемся.РЕКЛАМА
А.Плющев
―
Мы продолжаем с Татьяной Фельгенгауэр. Здесь те, кто смотрели видеотрансляцию и смотрят видеотрансляцию, несколько эксклюзивных ответов получили. Не смотрите, тогда посмотрите потом, отмотайте запись, посмотрите потом.Тут спрашивали еще. Среди приходивших в больницу были ли кандидаты в президенты?
Т.Фельгенгауэр
―
Смешно. Нет, среди приходивших в больницу кандидаты в президенты не были. Я знаю, что приезжал в Институт Склифосовского, вот, в самом начале еще, когда я была в операционной, Илья Яшин и Антон Красовский, и очень многие мои коллеги. Я ужасно всем благодарна за такое и беспокойство, и внимание.Мне написал Алексей Навальный, вот. И говорят, что это где-то, вроде, про меня написала Ксения Собчак. Какие у нас есть еще кандидаты в президенты? Путин то, что сказал, нет, он не кандидат.
А.Плющев
―
Да.
Т.Фельгенгауэр
―
Хотя, честно тебе скажу, это вот к вопросу о том, читаю я или не читаю. Мне сразу несколько знакомых написали, что, типа, вот, про тебя Путин говорит.
А.Плющев
―
Я, в частности, написал тут же.
Т.Фельгенгауэр
―
Да, и ты в частности. Я сначала ужасно расстроилась и разозлилась, а потом, знаешь, как это? В нашем любимом «Дне радио». «Ты можешь чего-нибудь с Путиным сделать?» - «Нет» - «И я не могу».Поэтому, ну, как бы, ну, Путин и Путин, ну и бог с ним. Мне, как бы, есть, чем заняться и без чтения вот этих всех новостей.
И.Меркулова
―
Вот, еще по поводу занятий, так сказать, пока временно, да? Может быть, каким-то пишущим журналистом заделаться?
Т.Фельгенгауэр
―
Да я пока упражняюсь в жанре короткого юмористического рассказа у себя в Facebook. Если пойдет, то да, пожалуйста. Если вдруг кому-нибудь нужен сборник рассказов для тех, кто не умер, то да, я могу написать. В принципе, там уже большая такая компания соавторов собралась. Как раз в посте про то, как правильно чихать, там прям тред на миллион.
Т. Фельгенгауэр: Я не знакома с этим человеком. Я ничего о нем не знаю и специально ничего о нем не читала
И.Меркулова
―
Ну, вообще очень классно, что у тебя такой настрой. Просто замечательно. И отсюда, вот, философские вопросы вытекают какие-то. Ну, то есть всегда из любой ситуации, даже самой трагичной, надо сделать какие-то выводы, да? И искать какие-то, ну, если это возможно, так сказать, плюсы. Но, вот, что-то ты для себя, какие-то переосмысления, может быть?
Т.Фельгенгауэр
―
Ну, главный плюс, скажу честно, главный плюс в том, что я жива.
И.Меркулова
―
Это безусловно. Это даже...
Т.Фельгенгауэр
―
Это основной плюс.
И.Меркулова
―
Это даже не обсуждается. Но в плане отношения к жизни?
Т.Фельгенгауэр
―
Слушай, вот знаешь, мне...
А.Плющев
―
А пересмотрела ли ты? Стала ли ты другим человеком?
Т.Фельгенгауэр
―
Ой, вообще да. Утром смотрю на себя зеркало, думаю «Господи, кто это? Что за мужчина с бородой?»Нет. Просто вот там мне иногда пишут какие-то знакомые что-нибудь типа «Ну вот, ты там не расстраивайся, что ты не гуляешь. Всё равно погода ужасная, тра-та-та». Я говорю «Слушайте, погода потрясающая! Вы посмотрите, сколько оттенков у неба, как оно меняется. Люди ходят. Как здорово! Смотрите, вот речку видно. Это ж такой кайф!»
Или, например, вот, доктор сказал «Можешь, спустя неделю, - говорит, - ну ладно, можешь почистить зубы». Знаете, какое счастье почистить зубы через неделю! А через 2 недели он сказал «Ладно, так уж и быть, можешь помыть голову». Это вообще ты себя чувствуешь новым человеком! Поэтому, да, я очень многие вещи, конечно, переоценила. Балдахин я больше просить не буду – мне, в принципе, и без балдахина очень хорошо.
А.Плющев
―
Это наша внутренняя шутка – я вам как-нибудь потом расскажу. Когда мы ездим с Татьяной Фельгенгауэр по разным городам, у нее было требование раньше в рейдере – балдахин обязательно. Она без него не могла уснуть.Значит, спрашивают, собираешься ли ты уезжать, вот, пользуясь?.. Ну, там, пользуясь не пользуясь, но просто, опасаясь там, может быть, за свою жизнь, безопасность? Может быть, как-то лучше уехать?
Т.Фельгенгауэр
―
Это такая, странная очень вещь, потому что мы много очень раз на протяжении последних нескольких лет с друзьями обсуждали, там, уезжать не уезжать, тра-та-та. И у меня всегда был заготовлен ответ, который... Ну, он, как бы, казался мне очень логичным и звучал он так: «Я уеду, только если будет физическая угроза моей жизни». И вот теперь, когда было совершено покушение на убийство и человек пришел меня убить, и вот уж, казалось бы, куда дальше, я поняла, что... Ну, нет, всё не так однозначно. Я пока не могу тебе сказать, что я мечтаю о том, чтобы скорее уехать из России. Нет, у меня пока... Я пока это вообще даже как-то... Не было мысли такой.
А.Плющев
―
Так. Здесь есть несколько вопросов, на которые ты можешь не отвечать – они могут показаться некорректными. Тебя уже просят отпустить, всё. «Отпустите ее! Учитывайте стресс и так далее»
Т.Фельгенгауэр
―
Не, погодите, я вам еще, это, погоду не прочитала.
А.Плющев
―
Да, погода обязательно будет. Например, тебя спрашивают, а что ты, собственно, думаешь о том человеке, который пришел тебя убивать?
Т.Фельгенгауэр
―
Я не знакома с этим человеком. Я ничего о нем не знаю и специально ничего о нем не читала. Вот там, я так понимаю, какие-то журналисты что-то попытались про него выяснить. Я ничего этого не читала. Я точно знаю, что... Ну, я посмотрела там какую-то фотографию, имя-фамилию. Я его не знаю.Больше ничего не могу сказать кроме того, что убивал он меня довольно уверенной рукой. Это в плане таких, физических ощущений, да? Вот. Наверное, это вот всё, что я могу про него сказать.
А.Плющев
―
Еще Ирина спрашивает: «А что ты видела в коме? Что там?»
Т.Фельгенгауэр
―
А я не была в коме. С чего вы взяли? Я была в медикаментозном сне.
А.Плющев
―
Ну, так называли, да, медикаментозная кома, медицинская кома.
Т.Фельгенгауэр
―
Мне сделали, значит... Ну, я была под наркозом почти сутки. Вот. И не припомню, чтобы я там чего-то смотрела, честно скажу.Потом я очнулась уже в реанимации. Ну, так, знаете, без истерик, без паники, без всего. Ну, трубки, да, отовсюду, ну там чего-то пикает, да. Ну, хорошо, здорово. Зато я открываю глаза и вижу людей. Вау, классно!
А.Плющев
―
Значит, я думал обсудить с Татьяной какие-нибудь политические события, но у нас была...
Т.Фельгенгауэр
―
Да революцию-то вы про...
А.Плющев
―
Да. Достаточно много вопросов к ней. На этом закончим ее мучить. Впрочем, на рекламе сейчас, может быть, мы что-нибудь спросим еще.