Андрей Бильжо - Разворот (утренний) - 2015-09-15
15.09.2015
В.Варфоломеев
―
На прямой линии связи с нами известный российский художник Андрей Бильжо. Андрей, здравствуйте!
А.Бильжо
―
Доброе утро, Володя! Доброе утро, Аня!
В.Варфоломеев
―
Как вам эти карикатуры, Андрей? Вот как мы их описали. Не знаю, видели ли вы сами изображение.
А.Бильжо
―
Я видел, Володя, эти карикатуры. Я их посмотрел. И думал, честно говоря, стоит ли мне комментировать. Но я решился на это, поскольку получаю все время от комментаторов комментариями по голове…
В.Варфоломеев
―
Кстати, сразу скажу, может быть, Андрей, что кое-кто из ваших коллег отказался сегодня говорить на эту тему.
А.Бильжо
―
Понимаете, Володя, я не раз говорил и комментировал всю эту историю с «Шарли Эбдо», и говорил все время, что рисовать можно про все, только важно, кто рисует, где рисует, зачем рисует и так далее. Эта история меня, честно говоря… я в тупике, потому что мне это не нравится. Не могу ничего сказать, не могу пойти против своих чувств. Не нравится. Потому что, когда используется образ, персонаж, рисованный так, абстрактный… А это не абстрактный образ. Это конкретный образ…
В.Варфоломеев
―
Человека, у которого есть имя Айлан Курди.
А.БИЛЬЖО: Используется ход погибшего мальчика в этой карикатуре – это не дозволено для меня
А.Бильжо
―
…маленького мальчика, который погиб. Это, конечно, уже за чертой дозволенного, как мне кажется. Но, понимаете, я представил себя в роли художника или в роли редактора, сидящего в этой комнате, в этой редакции, в которой меньше года назад расстреляли моих друзей, и тоже была тема мусульман. И я подумал, что в голове этого человека, в голове этого редактора стоят образы его друзей, с которыми он не раз выпивал вино, ходил на дни рождения, и в эту комнату вошли люди и расстреляли его друзей. И вот я подумал, как он считает, что он думал, когда он рисовал. Не мстит ли он это, не считает ли он каким-то это для себя важным поступком…
А.Трефилова
―
Послушай, есть же какие-то грани, Андрей, все-таки. Мне кажется, ты сейчас просто пытаешься оправдать этого человека.
А.Бильжо
―
Не пытаюсь я оправдать, Аня, дорогая моя. Я сказал, что это не дозволено. Я бы, будучи редактором или художником… художником - и не взялся рисовать, редактором бы – сказал, не надо этого делать, потому что это уже за пределами добра и зла. Ну, просто… А как, Аня? Я занимался психологией и психиатрией. Я должен войти в роль этого человека. Я не могу этого не сделать. Я не оправдываю, я говорю, что это подло, гадко и этого делать нельзя. Можно обсуждать тему беженцев и принимать разные позиции. И это очень сложно сегодня об этом говорить.
В.Варфоломеев
―
Секунду, Андрей, простите. Вы сказали: подло, гадко. Вы считаете, что эта карикатура: а) на мальчика погибшего и б) оскорбляет его?
А.Бильжо
―
Я считаю, что это карикатура, в которой использован образ мальчика.
В.Варфоломеев
―
Используют образ, да.
А.Бильжо
―
Делать этого нельзя.
В.Варфоломеев
―
Ну, подождите, вот я смотрю, например, карикатуру с Иисусом, который идет по воде и говорит: «Христианские дети не тонут, а мусульманские дети не тонут». Мне кажется, что эта карикатура на лицемерных христиан Европы, которые забывают о том, что… они думают, что все могут ходить по воде, что они благополучны, что у них все в порядке – и они забывают о тех, кто, как этот мальчик, тонут. Это сигнал им. Это на них карикатура.
А.Бильжо
―
Я согласен, Володя. Это образ мальчика, который утонул и погиб совсем недавно. Можно было найти много разных ходов, чтобы говорить на эту тему, и придумать много разных вариантов. Но используется ход погибшего мальчика, его используют в этой карикатуре – вот это не дозволено для меня. Если бы я работал в редакции, мне сказали: «Так, Бильжо, рисуй карикатуру на тему беженцев в Европе». И я нахожусь в Европе, например. Я бы придумал другой ход. Я не использовал бы смерть мальчика, я не стал бы рисовать, не использовал бы в этой картинке. Я придумывал бы разные другие ходы, их можно придумать, на это и существует голова художника, но не использовал бы образ погибшего мальчика.
В.Варфоломеев
―
Когда миллионы людей зимой выходили за право «Шарли Эбдо», в том числе, на выражение, на свободу мысли, свободу прессы, люди говорили, что эта свобода – она одно из святых прав.
А.Бильжо
―
Да, безусловно.
В.Варфоломеев
―
…Которое, между прочим, европейская демократия завоевала дорогой ценой, добилась этого. А свобода слова, она может быть на 90 процентов, а не на 100 процентов.
А.Бильжо
―
За картинки, любые картинки, самые гадкие, переходящие черту дозволенности, тонкую черту, убивать нельзя. На это можно отвечать картинками. Я же говорю не про это. Я говорю про то, что внутри художника должна проходить эта тонкая линия, за которую заходить нельзя. Здесь зашли – использовали образ погибшего мальчика, мертвого мальчика.
В.Варфоломеев
―
То есть тут вопрос, нарисовали бы мы сами подобное или на это бы не пошли, вот и все.
А.Бильжо
―
Нет, не пошел бы никогда. Но убивать за это, наказывать за это… На это можно ответить картинкой, можно не подавать руки, можно бороться с этим словами, какими-то текстами. Но убивать за это, конечно же, нельзя. Если бы за эту картинку, ней дай бог, по причине этой картинки кто-нибудь погиб, я бы отстаивал право рисовать все что угодно.
А.БИЛЬЖО: За картинки, самые гадкие, переходящие черту дозволенности, тонкую черту, убивать нельзя
В.Варфоломеев
―
Я готов, если, не дай бог, что-то такое случиться – надеюсь, мы не на каркаем – снова выйти в футболке «Je suis Charlie».
А.Бильжо
―
Мы фантазируем, представляем. Ну да.
В.Варфоломеев
―
Спасибо большое! Художник Андрей Бильжо бы с нами сейчас в прямом эфире.