Памяти Василия Алексаняна - Юрий Шмидт, Дмитрий Быков - Разворот (утренний) - 2011-10-04

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: 10 часов 20 минут, у нас на прямой телефонной связи Юрий Шмидт. Юрий Маркович, здравствуйте.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Здравствуйте, Юрий Маркович.

Ю.ШМИДТ: Добрый день. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вчера еще пытались мы с вами как-то связаться, получить какие-то ваши слова по поводу смерти Василия Алексаняна. Вы попросили некий тайм-аут. Сейчас, я так понимаю, там адвокаты между собой как-то созванивались, вырабатывали какую-то общую позицию, или что? Почему так получилось?

Ю.ШМИДТ: Да нет, я, в общем, сразу сказал, что я готов и в прямом эфире. Что-то я вашим корреспондентам вчера успел наговорить, достаточно много. Задавайте вопросы. А если у вас нет такого конкретного вопроса, то я бы мог начать сам.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте вы сначала свои соображения, а к вопросам тогда мы перейдем чуть позже.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, только, Юрий Маркович, утренний эфир, поэтому минутки две.

Ю.ШМИДТ: Я постараюсь быть кратким.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Спасибо вам.

Ю.ШМИДТ: Многие сейчас гадают, был ли Василий Алексанян политическим заключенным, и вообще, как определить его статус. Я бы определил его статус как узника совести и в то же время как заложника дела ЮКОСа. Потому что Алексанян не представлял для следствия никакого самостоятельного интереса в качестве объекта преследования. Он был средством. И не случайно несколько раз следователи предлагал ему дать показания против Ходорковского, утверждая, и я думаю, что обещание свое они бы сдержали, что он будет тут же освобожден. Об этом Алексанян подробно рассказал на суде. Ходорковскому было известно реальное состояние здоровья Алексаняна, и он официально, и через адвокатов, и публично обратился к нему с просьбой дать любые показания, заранее, как говорится, не то, что прощая, а заранее понимая и призывая его спасти свою жизнь этой ценой. Алексанян от этого отказался и сделал прямо наоборот, как я сказал, выступая в суде, подробно разъяснил, какую мерзость ему предлагало следствие. Ну, а что касается состояния его здоровья, мы за этим тоже очень внимательно следили, это действительно так. Он мог себя даже прилично чувствовать, особенно после освобождения под немыслимый совершенно, невероятный залог, это тоже издевательство было…

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я напомню, 50 миллионов рублей назначили залог.

Ю.ШМИДТ: Совершенно правильно, да. Я не знаю прецедента в современном уголовном процессе, чтобы кого-то освобождали под такую сумму. Мы собирали эти деньги всем миром. Так вот, любое столкновение с агрессивной средой, вирусная инфекция, простуда, пищевое отравление, все это могло привести к немедленному летальному исходу, потому что иммунная система за годы заключения у него была разрушена полностью. Почему мы и считали, что каждый день его нахождения под стражей сокращает оставшийся ему срок жизни. Все-таки, честно говоря, мы не ждали, что это произойдет так скоро и в таком молодом возрасте.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Юрий Маркович, скажите, пожалуйста, возможны ли как-то, я не знаю просто, вопрос, на мой взгляд, очевиден, какие-то претензии к пенитенциарной системе со стороны родственников?

Ю.ШМИДТ: К нашей пенитенциарной системе, вот, пример, претензии по делу Сергея Магнитского. Нужны сверхусилия. Я полагаю, что мы, конечно, сейчас постараемся объединить многие дела, по которым смерть подследственных явилась результатом тех пыток, по сути своей, отсутствия медицинской помощи, с которым все они столкнулись за время своего заключения, но в нашей нынешней «справедливой» вертикали, где рука руку моет и каждый защищает каждого, полагаю, и справедливо, потому что подобные претензии могут быть предъявлены и ему лично, добиться этого будет очень трудно.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Спасибо.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Спасибо большое. Юрий Шмидт был у нас на прямой линии телефонной связи.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: У нас на прямо телефонной связи Дмитрий Быков, писатель, который выступал поручителем в то время, когда за Алексаняна требовали залог в 50 миллионов рублей. Здравствуйте, Дмитрий.

Д.БЫКОВ: Здравствуйте.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Дмитрий, вопрос тот же, который мы задавали другим поручителям: почему вы тогда решили выступить поручителем за Василия Алексаняна?

Д.БЫКОВ: У меня было две причины. Одна – скажу вам честно, что я вообще, если бы речь не шла о доказанном, явном преступнике, выступил бы поручителем за любого человека в таком состоянии. И даже не в таком, даже в менее тяжелом. Потому что я вообще считаю, что несвобода – это самое мучительное и неестественное состояние для человека. А человек, который так болен и так явно обречен, думаю, имеет право дожить на свободе при любых обстоятельствах. Вот это первый был мотив, который был, по-моему, совершенно очевиден. Ну, и второй. Мне кажется, что пристрастность государства в этом случае была так очевидна, что противопоставить ей некоторую человеческую солидарность было самым правильным ответом.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Как вы считаете, можно было спасти Алексаняна раньше, или, попав в эту систему ЮКОсовского дела, уже невозможно было выбраться? Потому что вот Светлану Бахмину все-таки отбили, всем миром, но отбили.

Д.БЫКОВ: Я совершенно убежден, что, конечно, раньше его спасти, вероятно, было можно. Тем более, что мне кажется, что условия его содержания были чрезвычайно тяжелы. Видимо, от него требовали определенные показания, видимо, он их не давал, видимо, в этом смысле давление было достаточно велико. Если бы раньше его удалось выпустить, конечно, он был бы жив. Думаю, что есть еще очень важный аспект один. Мы об Алексаняне знаем очень мало, я практически вообще ничего о нем не знал, кроме одного – я знал, что он подвергается совершенно беспрецедентному давлению, что уже по всем конвенциям сопоставимо с пыткой. И при всем при этом его достойное поведение в этой ситуации было единственное, что мы про него знали. Здесь он был один из очень немногих примеров нравственного поведения, вот что здесь важно. Я не знаю, что он делал до этого. Наверно, в России бизнесмен и нравственность – это вещи очень разведенные по сторонам, наверно, можно к нему ряд претензий предъявить любых, ну, к любому сейчас их можно предъявлять. Но он в этой ситуации вел себя нравственно, и это уже само по себе предполагало довольно горячее сочувствие к нему со стороны людей нормальных и совершенно оголтелую ненависть со стороны государства.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Спасибо большое, это был Дмитрий Быков, писатель, который выступал поручителем за Василия Алексаняна.