Александр Гельман - Разворот (утренний) - 2011-09-30
В. ВАРФОЛОМЕЕВ: Мы дозвонись, здравствуйте.
А. ГЕЛЬМАН: Добрый день.
В. ВАРФОЛОМЕЕВ: Вот это действительно, был такой определенный жанр. Если угодно, производственные романы, не романы, триллеры, не триллеры. Борьба за честность, которая со страниц сценариев, переносилась на киноэкраны. Я помню этот фильм, я его смотрел несколько раз, мне было чрезвычайно жалко главного героя, который всё никак не мог собрать все эти подписи. И эти негодяи, бюрократы, которые тянули время. Была такая картина, не знаю, часто ли её сейчас показывают по телевизору. Вот что вы можете…
А. ГЕЛЬМАН: Иногда, показывают.
В. ВАРФОЛОМЕЕВ: Давайте, может быть, как-нибудь вспомним о Татьяне Лиозновой. Вы же работали с ней вместе.
А. ГЕЛЬМАН: Да. Ну, я хочу сказать, что я имел дело с каким-то количеством режиссеров-мужчин, и довольно известными, и, несомненно, мастерами. Но такого талантливого отношения к сценаристу, такого талантливого отношения к материалу, я встречал… Больше не встречал. Она была совершенно внимательна к тому, что говорят и что думают те, с кем она делает картину. Но она требовала от нас такой же внимательности, такого же уважения к тому, что говорит она, и делает она. Вообще надо сказать, что совершенным равновесием в её работе, было вдохновение, и расчёт. И это чувствуется во всех её картинах. Какой-то сплав чувств и мыслей у Тани, был необыкновенно природный, изначально её присущий. Она была очень такой, принципиальный человек, она была…
В. ВАРФОЛОМЕЕВ: Она в работе была «железной леди»?
А. ГЕЛЬМАН: Ну, железной… Я не люблю слово железная, но она была жестким режиссером. Жестким, когда дело касалось того, что влияет на картину, что влияет на конечный результат. Там она была бескомпромиссна. Но так же бескомпромиссна она была, когда мы сдавали картину. Ну, руководство телевидения… Мы получили большой, длинный список замечаний, и Таня сказала, что мы изучим это, и то, что полезно для картины, сделаем. Действительно, мы сидели вечер, всё это подумали, и 3 из 30 примерно замечаний, действительно она сделала. Когда передала об этом на телевидение, там сказали: «Ну, если вы всё не сделаете, мы картину не покажем». «Ну, не показывайте». Тем не менее, действительно было…
В. ВАРФОЛОМЕЕВ: Она что, так спокойно готова была отказаться от своего детища?
А. ГЕЛЬМАН: Ну, она… Я думаю, она чувствовала, всё же, какой-то авторитет, и какой-то вес, и какое-то качество картины, что просто так не обойдутся ни с ней, не с картиной. И действительно, там была задержка на несколько месяцев, потом её показали. Вообще, ей были свойственны, мне кажется, такие эталонные качества режиссера. И если бы у тех, кто с ней работал, кто снимался у неё, кто вообще общался с ней творчески, вместе создали бы учебник для режиссера. Такое учебное пособие. Она этого заслуживает, посвященный именно её методу, её способам работы. Они очень уникальны. И ещё раз хочу повторить вот это сочетание чувства, и мысли, вдохновения, и расчета.
В. ВАРФОЛОМЕЕВ: Александр Исаакович, вот если за скобками оставить ваш совместный фильм «Мы, нижеподписавшиеся». Какие из картин Лиозновой, или какая из них, вам наиболее близка, вот на душу ложится?
А. ГЕЛЬМАН: Ну, наиболее близка мне лично – это вот картина, где Олег Ефремов, и Таня Доронина снимались вот…
В. ВАРФОЛОМЕЕВ: «Три тополя на Плющихе».
А. ГЕЛЬМАН: Да, «Три тополя на Плющихе». Мне лично, наиболее близка.
В. ВАРФОЛОМЕЕВ: Спасибо вам большое за разговор в прямом эфире. Это драматург, Александр Гельман.