Почему суд оправдал банду из 60 сутенеров? - Юрий Шмидт - Разворот (утренний) - 2011-07-20
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Юрий Маркович, здравствуйте.
Ю. ШМИДТ: Добрый день.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вы слушали, да?
Ю. ШМИДТ: Ну я слушаю сейчас вас.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, а до этого вы радио слушали?
Ю. ШМИДТ: Слушал и до этого, да.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну слава богу, потому что там целый материал, мы просто хотели, чтобы вы знали, о чем мы говорим.
Ю. ШМИДТ: Хорошо, вот я сейчас тоже слушаю. Наверное, вы сейчас об этом.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Значит, смотрите, вот я выписал три пункта, которыми…
Ю. ШМИДТ: Простите, кого мне сейчас слушать, Гулько или вас?
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вам сейчас нужно выключить радио и слушать нас в телефоне.
Ю. ШМИДТ: Ну хорошо, давайте так, я выключаю радио.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, потому что то, что идет в радио, оно запаздывает. Это было, да.
Ю. ШМИДТ: Ну хорошо, хорошо. Друзья, добрый день, во-первых. Я слушаю вас.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Итак, вот такая коллизия. Итак, не признано, что это банда. Попросили мягкие сроки, и судья уже не мог, так сказать, по полной программе осудить их. И я выписал те три пункта, о которых вот этот человек, который давал интервью, он объяснил, почему, возможно, они сломались. Первое – они не обучены и как бы решение «виновны, не виновны» принимали на эмоциях. Это раз. Второе – они считали, что на суде находятся пешки, а сверху, те, кто крышуют суд, так сказать, следствие их не трогает.
Л. ГУЛЬКО: Это чиновники.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Чиновники. Поэтому в определенной степени это решение – фига государству. И третье – все, в конце концов, запаниковали за себя и за своих близких, стали бояться. Вот как бы вы прокомментировали вот этот казус?
Ю. ШМИДТ: Мне уже начинать или…
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Уже начинать. Мы вас слушаем внимательно. Пожалуйста, вы в эфире.
Ю. ШМИДТ: Ну вообще суд присяжных – это очень своеобразный институт, в котором как бы в первую очередь соблюдается презумпция невиновности. Знаете, это можно сравнить где-то, скажем, с матчем на звание чемпиона мира по шахматам: при ничейном результате чемпион сохраняет свое звание. А присяжные приходят в суд, не зная дела, и они ждут, чтобы обвинение доказало им свою состоятельность. Если обвинение этого не может, они выносят оправдательный приговор, совершенно не будучи уверенными в том, что люди действительно невиновны, они констатируют только факт, что их не убедили в виновности. Я не знаю конкретных обстоятельств этого дела, и поэтому мне трудно судить о нем со своих собственных позиций. Иногда я не участвую в делах, но достаточно хорошо знаком с материалами, чтобы сложить собственное представление. В этом случае у меня представления нет. Но я не вижу пока никаких оснований вот с учетом уровня моей подготовки и моего знания говорить о том, что на присяжных было оказано давление, что они вынесли заведомо неправосудный вердикт.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Тогда другой вопрос. Тем не менее, в статье рассказывается о том, что это имело место. Вопрос не в давлении, а вопрос вот в этих трех пунктах: не обучены на эмоции, фига государству, страх за близких. Так это существенно в жизни присяжных?
Ю. ШМИДТ: То, что присяжные необученные – да, согласен. В некоторых делах, особенно таких сложных делах – хозяйственных, экономических преступлениях, где не помешало бы иметь и знания, и опыт – суд присяжных наиболее уязвим с этой точки зрения. Но по делам, где требуется просто человеческая мудрость и способность оценить конкретные факты, не требующие глубоких знаний, присяжные имеют, с моей точки зрения, преимущество перед коронными судьями. А то, что они подвержены эмоциям, это тоже не минус, потому что вообще процесс правосудия, он включают в себя не только холодный ум, но и горячее сердце. Потому что я имею довольно скромный опыт участия в суде присяжных, но я видел, как переживают, по-настоящему переживают люди. После вынесения вердикта защите разрешается с присяжными общаться, и мое впечатление личное – да, они действительно вложили в это душу, то, чего никогда не вкладывают уже профессиональные судьи, имеющие броню. Я бы сказал так, что они непробиваемы ни для каких действительно эмоций.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Но, простите, последний вопрос, наверное, коротко ответьте, если можно. А вот этот фактор страха за себя и за близких. Насколько защищены у нас присяжные?
Ю. ШМИДТ: Вот тут я, вероятно, скажу то же самое, что думаете и вы. У нас ввели суд присяжных, не позаботившись о том, чтобы присяжные были действительно по-настоящему защищены, чтобы они были ограждены от стороннего влияния, включая влияние криминала, включая административный ресурс и так далее. И здесь нам предстоит еще очень серьезная работа. Свою точку зрения личную я высказывал еще в самом начале, когда обсуждался вопрос о суде присяжных. Я говорил, что да, я за суд присяжных, но я считаю, что требуется не так вот сходу, ввели суд присяжных и все, пусть плавает, как корабль, спущенный на воду, что нужна действительно подготовительная работа, нужно все очень тщательно продумать с учетом имеющегося мирового опыта. У нас это не сделано. И поэтому такого рода вещи, как страх за себя, вообще возможность надавить на присяжных и если не подкупить их, то запугать, к сожалению, это нужно учитывать.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Спасибо большое. Юрий Анатольевич Шмидт, адвокат, был у нас в эфире.