Русский бомбардир - 2013-07-19
А.ОРЕХЪ: Как нам пишут: «Добрый вечер, Василий Вячеславович!».
В.УТКИН: Звездный состав: с 1 секунды все на месте, Коля у нас звукорежиссер.
А.ОРЕХЪ: Да, сейчас Вася, который Уткин, и Тоша, который Орехъ, мы здесь. Паразиты паразитируют. Это радиостанция «Эхо Москвы», вы слушаете программу политических паразитов «Русский бомбардир», 23 часа 9 минут. Есть у нас Твиттер, аккаунт – vyzvon, смс: +7-985-970-45-45.
Василий, неделя такая любопытная.
В.УТКИН: Я впервые в этом году сходил на акцию.
А.ОРЕХЪ: Сход.
В.УТКИН: Да, сход.
А.ОРЕХЪ: Я тоже сходил на сход.
В.УТКИН: А ты с какой стороны стоял?
А.ОРЕХЪ: Я вышел на площадь революции. Я заканчивал всякие рабочие дела и думал, не успею, но как это, успеть-то надо же. Но я, как и многие, забыл перед уходом заглянуть в последние новости. И когда я уходил, видимо, уже было подано решение о том, что будет подана апелляция.
Я вышел на площадь революции, там сразу началось самое интересное, пробежала цепь черных одежд. в общем, прогремели мимо нас космонавты, погремели щитами, иностранные туристы их сфотографировали.
В.УТКИН: Так где стоял-то в итоге?
А.ОРЕХЪ: Я стоял у кафе «Страна, которой нет.
В.УТКИН: Это с какой стороны?
А.ОРЕХЪ: Напротив Думы.
В.УТКИН: Я стоял там, где «Националь». Для меня это было драматическим решением. Чтобы пойти, мне пришлось отказаться от халтурной работы в этот вечер. Вернуть кучу денег, еще от какой-то кучи отказаться. Я пошел туда без компании, надеялся там кого-то встретить из знакомых, но никого не встретил. И в течение часа я разговаривал с окружающими людьми о футболе. За час мне это осточертело, я утратил надежду кого-либо встретить. Постоял покричал и уехал. Автобусы с туристами я тоже видел, помахал. Надо сказать, это удивительное ощущение, которое умножается на то, что никого не сломали, не разбили. Но когда ты стоишь на Тверской, вливающейся в самое сердце Манежной и периодически скандируешь «Свободу!», это ощущение из фильма.
А.ОРЕХЪ: Ну да.
В.УТКИН: Я очень рад, что я сходил, стараюсь не вспоминать, что за это заплатил.
А.ОРЕХЪ: Хорошие ощущения, очень много молодых людей. Зрелые люди попадались, но в процентном соотношении меньше, чем обычно.
В.УТКИН: Вокруг меня было немало.
А.ОРЕХЪ: Люди как обезьяны (в хорошем смысле), залезли на парапеты, на окна. Автозак весь обклеенный агитацией.
В.УТКИН: Не все же обладают таким завидным ростом как мы с тобой. Поэтому приходится куда-то залезать.
А.ОРЕХЪ: Тебя народ о футболе спрашивает, а меня «ну что там?». Мы с тобой как люди с ростом привыкли к такому, когда подходишь к холодильнику и видишь на нем пыль, знаешь, что никому больше не видно и можешь с чистой совестью не стирать ее там, а здесь…
В.УТКИН: Лежит и лежит как разметка на дороге, тоже ничем не мешает. Я очень рад, что я уехал в разгар событий, это было в районе 8 часов вечера. Я так понимаю, это был некий пик, когда люди собирались.
А.ОРЕХЪ: Я в 10-м часу уже уезжал, там тоже было.
В.УТКИН: Ни с какого места нахождение не было видно, насколько народа собралось. Я удивился, когда прочитал, что по официальным данным 500 человек.
А.ОРЕХЪ: Василий, тут несколько человек тебе выражают респект по поводу твоего выступления в Твиттере. И реакции на приговоры, пожелав Владимиру Владимировичу здоровья и счастья дожить до справедливого суда. Не до такого какой был в Кирове.
В.УТКИН: Дело даже не в том, какой был в Кирове, я действительно желал дожить до справедливого суда, т.к. во-первых, Владимир Владимирович обладает завидным здоровьем, во-вторых, он как любой уважающий себя президент понимает, что когда-нибудь его власть закончится. И сейчас очень много людей, которые говорят, что Путина надо судить. И я желаю в добром здравии дожить до этого момента, который действительно ответит на вопросы, которые к ним еще существуют у очень многих людей, в т.ч. и у «горячих голов». Я не хочу, чтобы вы поняли мои слава так, что я желаю действующему президенты лечь на нары, нет, никоим образом. У тех, кто хочет прийти к власти, будет лозунг о том, чтобы проанализировать, прийти к некоему юридическому освидетельствованию управления страной сейчас. Поэтому в моем понимании, это пожелание доброго здоровья.
А.ОРЕХЪ: Пожелание доброго здоровья в сочетании с любознательностью.
В.УТКИН: Да. Но мне дорога другая реплика в моем Твиттере. Я категорически отказываюсь считаться, быть и обсуждаться в качестве оппозиции. Я никакая не оппозиция. Я, во-первых, не понимаю, какая позиция, чтобы быть в оппозиции. Если я какую-то активность предпринимаю, то только потому, что я здесь живу. И есть какие-то вещи, с которыми я не готов соглашаться, в частности, с тем, что людей безвинно сажают в тюрьму. Мне, честно говоря, больше жалко Офицеров. И Навальный сам очень правильно сказал: Офицеров рядом стоял.
А.ОРЕХЪ: Это когда он последнее слово говорил: парни, мужика-то отпустите, он вообще не причем.
В.УТКИН: Есть такие случаи для страны, когда не важно, с кем оно произошло. Я никогда не читал некоторые биографии, «О жизни и свершениях господина Бейлиса», например. А вот про дело Бейлиса я знаю, в предреволюционные годы всколыхнуло Россию. И совершенно неважно, кто такой Бейлис. Дело гораздо важней его самого. Для меня важно, что это прецедент абсолютно неправосудного решения, вот и все. Поэтому свободу Офицерову.
А.ОРЕХЪ: И товарищу Навальному.
В.УТКИН: И Навальному – да.
А.ОРЕХЪ: Это дело же не закончилось, это вдвойне смешная история. Сначала было принято одно решения вопреки праву и закону. А на следующий день было принято другое решение. И как нам объяснили, оно-то как раз и по закону, и вот она наша странная практика брать человека под стражу немедленно по вынесении приговора. А потом он годами парится, пишет апелляции, а ему говорят: парень, раньше сядешь, раньше выйдешь; если сидел зря, мы перед тобой извинимся, а если не зря, то НРЗБ.
В.УТКИН: Да, а если что ты уже сидишь, уже все пошло, все началось.
А.ОРЕХЪ: А там же еще засчитывается, В СИЗО есть какой-то коэффициент день за два, я не помню точно.
В.УТКИН: Стаж идет.
А.ОРЕХЪ: А потом принимается действительно это решение, что человека надо выпустить. И понятно, что оно точно такое же ерундовое. Меня в этой истории очень интересует фигура судьи Блинова.
В.УТКИН: Сейчас. Мне сегодня на конференцию, где я в качестве футбольного комментатора. Мне написал человек в связи с моими сообщениями в Твиттере: «Вы комментируете только сторонников Навального, а я жил во времена Навального у власти в Кировской области, его правления с его другом Н. Белых, что происходило, рассказывать горько. Навальный обычный чиновник, который сейчас борется с такими как он». Человек со страстью говорит, жил в то время в Кировской области, это гомерически смешно, т.к. Навальный никогда не был у власти в Кировской области.
А.ОРЕХЪ: Он был советников Никиты Белых полгода.
В.УТКИН: Это все равно, что вы скажете, что живете в России во времена Нургалиева у власти, советник президента, или при Фурсенко у власти, он теперь не министр, но советником остается.
А.ОРЕХЪ: Мы вспомнили про Фурсенко, скажу немного про кооператив У озера, но не в том ключе, в каком обычно обсуждаем. Как у нас Минкин пишет президенту, так я писал 2 письма судье Блинову с разницей в 3 месяца, но не ему самому, а просто про человека. Был рядовой судья рядового районного суда в провинциальном городе. И его вызвали и сказали: Сереж, мы думаем, что ты будешь вести это дело. Я считаю, ничего героического не требовалось от судьи Блинова. Мог бы сказать, ребята, я как-то побаиваюсь перед камерами. Конечно, по головке бы не погладили, и все забыли бы о Блинове через недельку-другую. Судья Блинов мог поступить еще по-другому, это же дело дважды открывалось и закрывалось. Потому что действительно в этом деле ничего нет. Говорят, человек украл лес, что же защищать его теперь. Ну, вы хоть чуть-чуть разберитесь, и действительно ничего в нем нет. И вот приносят судье дело, и он видит, что нет в нем ничего совсем. И у него выбор: сказать это, но он выбирает другой путь. И все, чем запомнится Блинов, это его глупым приговором, который стал еще глупее этой его позиции. Ровно через сутки он еще оказался и дураком, кроме того, что он был подлый мужик.
В.УТКИН: А я бы через другие образы на это посмотрел, несколько сентиментальные, благодаря чему я и поперся на этот народный сход. У меня к Навальному сложное отношение само по себе.
А.ОРЕХЪ: Я не могу тоже сказать, что я фанат Навального.
В.УТКИН: долго читали этот приговор, и стало понятно, что он все более и более обвинительный. Я вдруг подумал, что он вчера сел в поезд Москва-Киров, и он попрощался с детьми, наверное, что-то уже было произнесено. И вся эта бравада его некоторая, и все его хиханьки-хаханьки при выходе из зала, а с детьми-то, наверное, попрощался. А про Блинова, вот он прочитал, и сразу в рифму возникла мысль, вот он придет вечером домой, жена накрутила котлет, его никто ни о чем не спросит, семья наверняка сочувствует, и это, кстати говоря, правильно. Пап поел котлет, смотрел в этот день кино, а не новости, проснулся на утро, а все уже случилось. Уже никому ничего объяснять не нужно, не нужно ни здороваться, ни прощаться ни с кем. Вот ты на вся жизнь блином утерся, с его сальной физиономией. Люди ничего не скажут, они за этим не следили, а главное в жизни уже совершено. И уже никому ничего не объяснишь.
А.ОРЕХЪ: Сергей из Барнаула пишет, что, может, Блинову пообещали большую сладкую конфету, вот он и пошел на это. Понимаете, Сергей, я думаю, что ничего ему не обещали, а просто поручили, а потом никакой награды он за это особенно не получит.
В.УТКИН: Какая заслуга в том, чтобы просидеть за столом несколько недель, а потом прочитать то, что тебе дали. В этом никакой заслуги нет, поэтому за это не награждают, а вот если отказываются, тогда, наверное, за это могут наказать.
А.ОРЕХЪ: Судья в этой системе правосудия превращается в функцию.
В.УТКИН: Это очень трудно понять, как может никогда не быть оправдательного приговора.
А.ОРЕХЪ: Ну, привычка, значит. Может, они специально выбрали такого человека, у которого рука не дрогнет.
В.УТКИН: Песня звучит.
Музыкальная пауза.
А.ОРЕХЪ: У нас хорошие сообщения приходят. 1372 Жан Арифулин, москвич, нам пишет: «Его звали Мендаль Бейлис, это дед моей жены Эллы, с котрой мы вместе 54 года». «Почему никто не упоминает Бастрыкина, это ведь из-за него судят Навального», - пишет Тошка. Понимаете, Тошка, судят Навального не то, что бы из-за Бастрыкна, не совсем и не только из-за него. Это ттот редкий случай, когда люди, которые написали сценарий тоже не знали, чем кончится.
В.УТКИН: Это как раз для меня самый главный вывод из всей этой ситуации. Я вижу, сейчас все меняется в каждым днем. Все может измениться в любой момент. Динамика очень впечатляющая. Ты видишь, что с каждым днем все меняется, все может измениться. И вчерашний день самая яркая иллюстрация. Для меня это главный вывод из произошедшего: все может изменится в любой день.
А.ОРЕХЪ: Сейчас нас ждет интересное действо полуторамесячное. Сейчас, конечно, смешно делать какие-то прогнозы, посадить-то его посадят, но не до выборов. Если, конечно, по их внутренним подсчетам, он вдруг не начнет набирать 50%. Я посвятил 2 своих последних дежурных выступления тому, что мы выбираем мэра, человека, отвечающего за городское хозяйство. Справится ли он с городским хозяйством или нет. Политика политикой выборы прошли, а у нас пробки, детские сады, школы. но все это действо, которое будет 8 числа, превратилось в абсолютно политическую вещь. Я не то, что не собирался голосовать за Навального, я колебался. Я был в некоторых раздумьях, теперь, конечно, у меня раздумий нет. Если ничего экстраординарного не произойдет, я буду голосовать за него, т.к. это способ демонстрирования нечто другого. Обычно явка 70%, если 10% бойкотируют выборы, то 60%, а как узнать, что вы бойкотируете выборы, а не сидите и пьете с друзьями пиво или гуляете с детьми в парке? Вот я не хожу, я теперь тоже политический активист. Бойкот – это отсутствие действия. А когда вы пришли, что-то сделали, это уже некоторые количественные исчисления. Я так примерно прикинул, процентов 10-12 он мог бы набрать. Сейчас я думаю больше, если наша власть не будет ничего делать, то 20. Если у нас 10 миллионов, то миллион-полтора, как у нас полиция всегда говорит, что на митинги приходит 5 тысяч, если 50 пришло, говорят, 10.
В.УТКИН: Анна из Санкт-Петербурга спрашивает, где Сердюков? Ты знаешь, где Сердюков?
А.ОРЕХЪ: Не знаю, я знаю, что…
В.УТКИН: А я знаю, господин Сердюков находится в доме на улице Косыгина, там у нас частные дома в Москве, там живут многие очень богатые люди. Вот он сейчас живет в одном из этих домов. Не знаю, в одиночестве или нет, но, поверьте, у него все хорошо. Я тоже за него беспокоился, пока не узнал, сейчас знаю.
А.ОРЕХЪ: На этой же неделе в тот же день суд разбирался, как быть с Евгенией Васильевой. Это же тоже прекрасная по-своему история.
В.УТКИН: Ты читал замечательную шутку, что узнав о приговоре Навального, Евгения Васильева взволновалась и по ошибке купила не те серьги.
А.ОРЕХЪ: Я вообще подумал, это же такая роскошь иметь возможность 3 часа в день гулять.
В.УТКИН: Мы же работаем.
А.ОРЕХЪ: Вот ты гуляешь? Я не могу себе позволить.
В.УТКИН: А вот ты за что: за то, чтобы Васильева не гуляла или за то, чтобы Удальцов не сидел?
А.ОРЕХЪ: Это, кстати, тоже звенья одной цепи.
В.УТКИН: Я не понимаю, почему Васильева гуляет, а Удальцову нельзя? Она не похожа на злую гению такую, безусловно, она виновата, что-то ей там присудят. Но такая ползучая, чиновничья вина. А что касается Удальцова, он провокатор, и все остальное.
А.ОРЕХЪ: А он давно уже не гуляет, если бы он гулял, он бы уже смог донести документы до избирательной комиссии.
В.УТКИН: У него нет шубохранилища, хотя я думаю, у него и шубы нет.
А.ОРЕХЪ: Он же: гады, я в одной куртке третий год хожу!
В.УТКИН: Я сегодня мучительно вспоминал, сколько у меня кот живет, а он вот так навскидку третий год.
А.ОРЕХЪ: Очень мило было узнать, что суд колебался, три часа можно гулять или два, человек, который подозревается в краже 6 млрд. минимум. Это конечно меньше 16 млн., которые украли Навальный с Офицеровым, но суд проявил гуманизм и сказал, что можно гулять.
В.УТКИН: А Урлашов, интересно, может гулять или нет?
А.ОРЕХЪ: Нет, не может. Его специально привезли в Москву, чтобы он не гулял там по Ярославлю. Слышал, он, сидя в СИЗО раздавал распоряжения, кто должен занять его кабинет.
Ну, нам пора с тобой закругляться.
В.УТКИН: Я уже закругляюсь много лет подряд все больше и больше. Мне не привыкать.
А.ОРЕХЪ: Ну, давай.