Русский бомбардир - 2013-05-31
А. ОРЕХ: Ну что, покалякаем о делах наших скорбных. Здравствуй, Василий.
В. УТКИН: Привет, дорогой.
А. ОРЕХ: Это «Русский бомбандир», передача про политических паразитов. Василий Уткин, Антон Орех, ведем мы ее. 23 час 8 с половиной минут, радиостанция «Эхо Москвы». Все, что мог, сообщил. Некоторые какие-то у нас тут частично работают гаджеты, так что я все-таки перечислю – вдруг, остальное тоже отвиснет. Смс +7-985-970-45-45, твиттер-аккаунт @vyzvon, пишите нам. Я даже изучил сегодня вопрос, на сайте он был один. У нас очень большие рейтинги и огромным спросом пользуется программа, в нее пришел вопрос.
В. УТКИН: Что за вопрос?
А. ОРЕХ: Да спрашивают, пользуемся ли мы торрентами, ну, и так далее, там длинный вопрос.
В. УТКИН: Я – нет, принципиально.
А. ОРЕХ: Я тоже не пользуюсь торрентами.
В. УТКИН: В жизни не пользовался.
А. ОРЕХ: И принципиально, да и просто не умею. Чего вы не стреляли? Ну, во-первых, не было патронов… Вот. Чего вы не пользуетесь торрентами? Ну, во-первых, я не умею. Во-вторых, принципиальная позиция.
В. УТКИН: Я принципиально, поэтому я не умею. Я бы научился.
А. ОРЕХ: Нет, ты знаешь, я бы, ну, как бы… черт его знает, что бы я делал. Ну, сейчас как-то уже не так все дорого вроде бы стоит, какие-то такие, я не знаю, диск купить с каким-то фильмом или с песней чего-нибудь, ну. Тем более, что ни песен не слушаю, ни фильмов… ну, ну, фильм я один посмотрел, мне хватило.
В. УТКИН: Да.
А. ОРЕХ: Посмотрел его несколько раз, и, в общем…
В. УТКИН: Один пятисерийный.
А. ОРЕХ: А другие, там… ну, разные, да.
В. УТКИН: Да.
А. ОРЕХ: Так что, ну, чего мне их? Я их наизусть знаю – зачем мне их скачивать в торрентах? Что же я, совсем что ли сумасшедший? Да, может быть, не семи пядей во лбу…
В. УТКИН: Но ты их можешь накачать в торренты. А. ОРЕХ: А вот это я точно не знаю, как. Если я скачать не могу… мне кажется, так проще.
В. УТКИН: Давай, с чего начнем?
А. ОРЕХ: Да с чего хочешь, с того и начнем. Василий, вот скажи мне, ну, тут вся же неделя была посвящена образованию…
В. УТКИН: Образованию?
А. ОРЕХ: Ты знаешь, да, там кто-то диссертации списывал, кто-то ЕГЭ сдувал…
В. УТКИН: У кого-то Гуриев сбежал.
А. ОРЕХ: У кого-то, да, сбежал Гуриев. При этом сегодня его вроде бы в наблюдательный совет Сбербанка назначили.
В. УТКИН: Избрали.
А. ОРЕХ: Ну, избрали, не важно. Там, я думаю, что это примерно одно и то же. Вот, он будет издали наблюдать, на расстоянии…
В. УТКИН: Ну, он же может выступать с каким угодно мнением.
А. ОРЕХ: Конечно. Теперь же мир большой, торренты везде развиты.
В. УТКИН: По-моему, мысль Леонида Бершидского, что сейчас отъезд человека из страны не означает, что он перестает участвовать в жизни страны, потому что есть все возможности ему, во-первых, узнавать все, что его интересует, а во-вторых, ему высказывать все, что его интересует, и находить аудиторию.
А. ОРЕХ: Ну, да, причем, может быть, даже ему будет еще проще делать…
В. УТКИН: Вот, Орех, прикинь себя сбежавшим из страны.
А. ОРЕХ: Ну, куда я сбегу-то?
В. УТКИН: Какая разница? Какая разница?
А. ОРЕХ: Не, ну, мне тяжеловато будет. У меня нет Фейсбука, у меня нет Твиттера, я не умею пользоваться торрентами…
В. УТКИН: Заведешь, заведешь
А. ОРЕХ: Понимаешь, нет, ну, Гуриев, он ученый с мировым именем, вот, по крайней мере, на…
В. УТКИН: Орех, ты колумнист с российским именем. Какая кому разница, откуда ты пишешь свои колонки, вот скажи вот? Если ты их пишешь, допустим, из Тимбукту – кого это волнует?
А. ОРЕХ: Нет, ну, я же сбегу-то, наверное, не просто так, а с какой-то целью.
В. УТКИН: … боже мой. Ну, если ты пишешь из Тимбукту – кого это волнует? Все, что тебя интересует в качестве материала для колонки, ты все получишь, правильно?
А. ОРЕХ: Тезка есть вот, например, Антон Носик, который вообще живет где-то на Гоа…
В. УТКИН: Он не твой тезка.
А. ОРЕХ: Ну, не важно. Так считают, так же считают. Он вот один раз написал «мой тезка Орех». Значит, соответственно, если я его тезка, значит, он мой тезка. Вот.
В. УТКИН: Не знаю…
А. ОРЕХ: Он уважаемый человек.
В. УТКИН: Это он так думает. А мы думаем, что он уважаемый человек. А кого-то он не уважаемый человек
А. ОРЕХ: Вот он пишет из Индии, и прекрасно, вообще замечательно. У него там другой часовой пояс, другая климатическая зона, другое, там, все, другое питание – и просто вообще вот все по-другому.
В. УТКИН: Да.
А. ОРЕХ: И абсолютно он не переживает.
В. УТКИН: Он все сдабривает карри, и при этом пишет про то, что... про что он написал в последний раз?
А. ОРЕХ: Нет, ну, я так прям не могу сказать, последний раз… А предпоследний? Ну, писал, не суть важно. Вот.
В. УТКИН: Это важный вопрос, потому что на самом деле, если вот о колумнистах говорить, Носик, он явно либерал, он либерал. Причем «либерал» - это такой глагол мужского рода в прошедшем времени. Что-то он там либерал, набилералил. Мы думали, чтобы он не либерил, но он налиберал.
А. ОРЕХ: Нет, есть еще… вот ты филолог, ты знаешь, вот как это называется: там, «горазд», «зубаст» – вот это что это?
В. УТКИН: «Горазд», «зубаст»?..
А. ОРЕХ: Ну, там, чего-нибудь на выдумки горазд…
В. УТКИН: Я понимаю.
А. ОРЕХ: … «зубаст» – вот это какая часть речи?
В. УТКИН: Это краткое причастие, прилагательное.
А. ОРЕХ: Вот, видишь, вот поэтому, ты говоришь, «либерал» - это в прошедшем времени, а «либераст» - это вот то, что ты сказал.
В. УТКИН: Либераст? Ну, отчасти, да, наверное, да.
А. ОРЕХ: «Пиндос» тоже есть…
В. УТКИН: Либерил-либерил, потом продолжал, пока мог, либерал, и, в конце концов, оказалось, что он, в общем-то, очень даже либераст.
А. ОРЕХ: Ужас какой. О чем мы говорим? В. УТКИН: Вот.
А. ОРЕХ: Да. Ну вот. Так, неделя была посвящена образованию.
В. УТКИН: Ну, какая… Носик тебе не рифма, Орех. Ну, продолжай.
А. ОРЕХ: Нет, ну, хорошо, вот смотри, такая вот цитата как тебе нравится? «Я, честно говоря, такого выдающегося эксперта не знаю, ничего серьезного, созданного им, не читал. Это моя личная точка зрения. Я не думаю, что это великая потеря для, по крайней мере, российской экономической науки».
В. УТКИН: Я знаю, кто это сказал.
А. ОРЕХ: Погоди-погоди.
В. УТКИН: Я знаю, кто и о ком.
А. ОРЕХ: «Либеральная оппозиция явно преувеличивает свою роль в общественной жизни…»
В. УТКИН: Это сказал цып-цып-цып-цып-цып-цып-цып-цып-цып-цып-цып… ко-ко-ко…
Л : «В том, что человек, связывающий себя с либеральной оппозицией, уехал за границу, никакой трагедии нет. Если Гуриев избрал это, это его личное дело. Люди, причисляющие себя к либеральной оппозиции, которые покидают страну, не представляют трагедии».
В. УТКИН: Это Ципко сказал.
А. ОРЕХ: Да. «Люди, которые покидают страну, не представляют трагедии».
В. УТКИН: Цып-цып-цып-цып-цып-цып-цып… ко-ко-ко-ко-ко… Ну ладно, дело не в этом. Значит, смотри: кто такой Ципко?
А. ОРЕХ: Ты знаешь, я помню, что он еще и в 80-е годы был.
В. УТКИН: Ципко. Ципко – это dinosaur (это по-английски «динозавр»). Он вымер, его нет. Мало того, он вымер потому, что у него в голове было мало мозга. Ну, это причина вымора динозавров, ничего не поделаешь. Пожилой человек, слава богу, живет, кто-то ему еще до сих пор звонит. Индекс цитируемости – почти что зеро. Вот.
А. ОРЕХ: Ну да, по одному раз в десять лет.
В. УТКИН: Да. Значит, его беспокоит, что кто-то... в чем там проблема реальная, вот какие он там называл, чего он там формулировал?
А. ОРЕХ: Что он не читал серьезного, созданного им.
В. УТКИН: Да шел бы он, что он не читал. Мало ли что Ципко не читал, господи боже мой. Я Гуриева тоже не читал, но я знаю индекс цитируемости Гуриева. Это легко проверяется, это реально ученый с первым именем. И вопрос в том, что… самое-то главное – что совершенно не важно, где он живет, потому что то, что он делает, можно делать где угодно.
А. ОРЕХ: Вот сегодня Валерия Ильинична Новодворская, другой твой кумир….
В. УТКИН: О, я знаю, да.
А. ОРЕХ: Вот, она, например, сказала, что на России можно не то что, там, крест ставить, что вот он сбежал, Гуриев… ну, как я понял…
В. УТКИН: Новодворская вообще не имеет права говорить, что на России можно ставить крест. Она неверующий человек.
А. ОРЕХ: Крест в переносном смысле. Такой вот, как, знаешь…
В. УТКИН: Нет, не важно. В переносном смысле… знаешь, я однажды наказал человека у себя на работе, на футбольном канале, когда он сказал, что в телеке от этой информации открещиваются. Я считал, что это неправильно. Поэтому говорить, что Валерии Ильиничне ставит крест – это все, равно, что Валерия Ильинична, там, я не знаю, ставит, там… ну, даже не знаю что. Допустим, ставит полумесяц. Ну, это неправильно, это неправильно. Она креста ставить не может.
А. ОРЕХ: Ну, хорошо. Ну, в общем, она высказала точку зрения, что вот они вот в те времена, когда им действительно реально угрожали сроки, они никуда не убегали, не уезжали.
В. УТКИН: У них это вообще записано было в этом самом, в этой самой их первой организации, в Демсоюзе, если я не ошибаюсь, отказ от эмиграции.
А. ОРЕХ: Вот. А нынешние, чуть как-то не туда ветер подул, какая-то опасность возникла – так они и смываются.
В. УТКИН: Так это ставит равенство между Новодворской и Лимоновым, потому что Лимонов тоже сказал, что Гуриев смотался, потому что, сами понимаете, он уже испугался самого факта появления следователей. Так нормального человека, слушайте…
А. ОРЕХ: Нормального человека появление следователей не радует.
В. УТКИН: Мало того, что не радует..
А. ОРЕХ: Я, например, не обрадовался бы, пришел бы ко мне утром…
В. УТКИН: Вот представляете, да, вот мы с Орехом, мы с Орехом, допустим, мы сейчас что-то там проговорили, предположим, что-то бестактное. Предположим, там, что-то там без лести, вот. Ну, если сразу не приходит в голову извиниться, а к нам, допустим, в понедельник приходят следователи – что нам делать?
А. ОРЕХ: В Париж ехать.
В. УТКИН: Нет, Орех, ты-то не поедешь в Париж. У тебя семья, вот. А я… я бы, может быть, и дернул. Вот. Потому что зачем мне это нужно? Вот зачем мне это нужно? Я всего лишь навсего прихожу в эфир радиостанции, любимой мною, я высказываю свое мнение, я хохмлю. Вот. Мне приходилось признавать, что в чем-то я, возможно, был не прав. Ну, извините меня пожалуйста, есть вещи… И потом, предположим, мною вообще в ноябре интересовался Следственный комитет. Вот. Я дал ответы, я же не сбежал. Там что дальше будет – я не знаю, но дело другое. Но в данном-то случае…
А. ОРЕХ: А что хотели-то?
В. УТКИН: Не скажу сейчас, сейчас не скажу. Но вопрос в другом. Гуриева-то спрашивали о самом первом деле Ходорковского. И все…
А. ОРЕХ: Который… как бы его нет, он говорит, что нет такого материнского дела…
В. УТКИН: Да. А когда…
А. ОРЕХ: А потом когда раз – выясняется, что из него что-то отпочковывается, какие-то…
В. УТКИН: Ну, Гуриев же – умный перец, он прекрасно понимает, что это шевелят первое дело Ходорковского, к которому он как свидетель, как эксперт, как кто-то еще, имел какое-то отношение. Ну, он на то и умный парень, он на то и умный парень, чтобы предвидеть, правильно?
А. ОРЕХ: Не, ну, их обвиняют немножко не в этом, хотя даже и не обвиняют…
В. УТКИН: Пока еще не обвиняют. Пойми…
А. ОРЕХ: … что они написали экспертизу и получили…
В. УТКИН: … будучи зависимыми, потому что они много лет назад получили некий грант от «Открытой России» Ходорковского.
А. ОРЕХ: У меня, правда, в этой связи один вопрос: Ходорковский-то вышел в итоге или нет, после их экспертизы? Нет. Ну, так а что? Ну, написали они ее, даже получив миллион каждый – ну, и что? Ни на что же не повлияло.
В. УТКИН: Это во-первых.
А. ОРЕХ: События же преступления… ну, получили, допустим, они от него деньги…
В. УТКИН: Я тебе скажу, что я вообще полностью зависимый от Ходорковского человек, поэтому я тоже задумываюсь о бегстве.
А. ОРЕХ: А ты чем? Из материнского дела там что-то?..
В. УТКИН: Я однажды работал на Дне нефтяника в Юганске, вот. Кстати говоря, вместе с Гошей Куценко, вот. Мы прекрасно с ним съездили тогда в Сургут, вот, на стриптиз, кстати говоря, съездили прекрасно. Потом на следующий день он работал на концерт, а я работал на футбольный матч. И, самое главное, ты же не представляешь, я летел тогда в Ходорковским в его самолете, понимаешь?
А. ОРЕХ: Ну, то есть, наверное, поэтому тебя в ноябре вызывали.
В. УТКИН: У меня…
А. ОРЕХ: Что там было в самолете?
В. УТКИН: У меня пути никакого нет вообще, просто никакого нет.
А. ОРЕХ: У тебя алиби никакого нет
В. УТКИН: Мало того, что у меня нет алиби, я никогда не считал, что этого нужно стыдиться. Я об этом рассказывал неоднократно, у меня даже откреститься не получится.
А. ОРЕХ: Не отбрехаешься. Ну, правильно, вовремя признаться тоже важно. Не когда-нибудь, а я всегда это говорил, так сказать, вот...
В. УТКИН: Даже обычно, что вот Валерия Ильинична Новодворская, видимо, никогда не летала с Ходорковским, а я летал. Хотя я не Валерия Ильинична, я даже не Валерия Кузьминична. Мало того, я даже за Олимпиаду, мало того, я даже мужчина. Но дело в том, что, понимаешь, ну, вот…
А. ОРЕХ: Понимаю.
В. УТКИН: Это должно было достаться не мне.
А. ОРЕХ: Скажи, Василий, ты помнишь свои выпускные экзамены?
В. УТКИН: Это ты меняешь тему, да?
А. ОРЕХ: Нет, ну, я так… нет, это тема-то одна, общеобразовательная, просто она в разных своих ракурсах на этой неделе у нас предстала.
В. УТКИН: Помню-помню-помню.
А. ОРЕХ: Ты сам сдавал экзамены?
В. УТКИН: Я, мало того, я еще и учитель по образованию.
А. ОРЕХ: Не, ну, можно же быть учителем, там, не знаю, который тоже мухлюет, который сначала прекрасно пользовался шпаргалками, а потом ловил...
В. УТКИН: За кого ты меня принимаешь?
А. ОРЕХ: Нет, почему? Вот я, например…
В. УТКИН: Я буду обращаться к Новодворской, чтобы она меня перед тобой отстаивала. Я никого ничего не мухлевал, я в жизни не принимал экзамены, кстати говоря, так получилось, я уже другим занимался.
А. ОРЕХ: Ну, ты не доучился же.
В. УТКИН: Ну, да... ну, что поделать.
А. ОРЕХ: Ну так ты все-таки помнишь, Василий, свои выступительные экзамены?
В. УТКИН: Ну, я же тебе сказал: да, помню.
А. ОРЕХ: Ну, и как? Ты прям сам сдавал, тянул билет…
В. УТКИН: Вступительный или выступительные?
А. ОРЕХ: Выступительный.
В. УТКИН: Да, да.
А. ОРЕХ: Ты знаешь, и я как-то так, ну, тоже так же: писал сочинение…
В. УТКИН: В нашем поколении же был прекрасный факт, что мы не сдавали историю, потому что к тому моменту история сошла с ума…
А. ОРЕХ: Да, у нас 89-й год, когда мы заканчивали школу, тогда решили, что можно ее уже не сдавать, потому что неизвестно, что сдавать…
В. УТКИН: Потому что бессмысленно сдавать то, что нам преподавали, вот что решили.
А. ОРЕХ: Потому что там, пока нам преподавали, каждый год это менялось. Потом, когда я уже учился в вузе, там каждый год, по-моему, менялось название предмета. Правда, вот курс, который был перед нами, он еще успел выучить историю КПСС немножко, вот. История КПСС до нас тоже не дошла, но поскольку учебники были каких-то там 60-х – 70-х годов, это, в общем, конечно, было полной вакханалией. Потому что и преподаватели же были разные: какие-то посовременнее, а какие-то тоже такие старинные. В общем, поэтому там был большой пробел. Можно было с определенной уверенностью только называть даты. Вот, там, в таком-то году было Бородинское сражение, да, в таком-то году… Я думаю, что тогда как раз мог бы очень пригодиться ЕГЭ, потому что, ну, там что на ЕГЭ по истории?
В. УТКИН: Даты. Когда было это?
А. ОРЕХ: Когда была битва?
В. УТКИН: Кто победил тех?
А. ОРЕХ: Да, вот тут более-менее понятно. Значит, была Бородинская? Тут не поспоришь, была.
В. УТКИН: В каком году Кутузов потерял глаз?
А. ОРЕХ: Тоже можно найти, если особенно дать варианты ответа в качестве подсказки. Пока академическая наука еще не пересмотрела потерю Кутузовым глаза и как-то вот у нее единая точка зрения на это. В едином учебнике можно просто устроить перечисление фактов такое. Хотят написать единый учебник – вот перечисление фатов, там, страничек на 40, дальше он кончится. Знаешь, просто я подумал, на этой недели много было всяких забавных историй про ЕГЭ. Мне рассказали тоже одну такую совсем простую историю.
В. УТКИН: А тебя это беспокоит, я знаю.
А. ОРЕХ: Не, ну, пока еще нет, у меня еще вот как-то…
В. УТКИН: Меня в меньшей мере беспокоит.
А. ОРЕХ: В меньшей мере, да. У меня все-таки еще насчет ЕГЭ есть некоторый запас, там, лет 8. Вот. Совсем хорошую историю рассказали, про то, что, ну, собственно, не придумывают какие-то сложнейшие способы, там, смартфоны, что-то куда-то скачивать, там, тоже в торрентах, где-то под паролем на Диске Яндекса что-то. А еще же есть умные часы! То есть, в часах же можно прийти. Телефоны сдают, а часы умные есть. Вот ты входишь в часах – у тебя там интернет, все смотришь, читаешь. Без всяких умных часов, вот этих всех новомодных штучек. То есть, просто…
В. УТКИН: Без всякого тупого интернета.
А. ОРЕХ: Да, да. То есть, просто люди скидываются, ну, там, вот класс. Вот в классе же все время на что-то собирают деньги учащиеся: на то, на се.
В. УТКИН: На классные нужды.
А. ОРЕХ: Да, и вот на классные нужды. И вот теперь говорят: «Друзья, у нас такая есть классная нужда: нам надо сдать ЕГЭ». Сбрасываемся по, там, не знаю, по 2, по 3 тысячи, в зависимости от школы, количества учащихся, от жадности педагога. Ему передается сумма, поступает пакет, там, накануне, вот. Ну, и, в общем, кто сдал деньги, те узнают содержимое пакета, вместе с учителем. На следующий день прекрасно все сдают.
В. УТКИН: Еще можно, знаешь, можно еще…
А. ОРЕХ: Старый добрый… ну, он не старый…
В. УТКИН: Весь пакет стоит, допустим, трояк. Можешь сдать штуку и получить треть, две штуки – получить две трети. Ну, я, честно говоря, во все это не верю.
А. ОРЕХ: Рассказывали про… ну, ну, это вот реальная история была.
В. УТКИН: Нереальная.
А. ОРЕХ: Ну, реальная, да, не суть. Вот.
В. УТКИН: Я не верю. А. ОРЕХ: У нас же теперь, говорят, вот есть в Дагестане такой ЕГЭ-туризм. То есть, вот в городе, там, скажем, 10-12-15 тысяч, чтобы вот заплатил, и за тебя вообще все прорешали. Вот. А если ты незадолго, там, перед последней четвертью, переводишься в горную местность куда-нибудь, вот в горный аул, вот, там расценки ниже, там никакого контроля нет, там вообще можно даже самому попробовать решить, принеся, там, кучу учебников. Вот. А можно просто заплатить, там, меньшую сумму, и все тоже будет, там, сделано. Но, как говорят, что там есть – ну, это, опять же, как рассказывают – есть определенная градация. То есть, не могут все… там более уважаемые люди есть все-таки, менее уважаемые люди, там, кастовость и иерархичность соблюдается. Кто-то заплатил больше, кто-то – меньше. Не могут получить все 100 баллов. То есть, более уважаемые люди или заплатившие, там, внесшие наибольший вклад материальный, они получают, скажем, 100 баллов, остальные получают, там, 95, 90 баллов…
В. УТКИН: Ох, я чувствую, сейчас нам нужно поставить песню «100 балерин» вот знаменитую. Нам удастся найти, нет?
А. ОРЕХ: Тоже хорошую вот такую, хорошую оценку получает человек, но все-таки не максимальную, потому что есть определенные сложившиеся традиции. Есть люди из уважаемых семей, достойные, они получают высокие оценки. Менее, может быть, знаменитые, они – поскромней, но тоже всех удовлетворяет. Вот. А потом…
В. УТКИН: А остальные уважаемые?
А. ОРЕХ: А остальные уважаемые, вот которые пытаются сами написать, те получают, ну, я не знаю, сколько, что-нибудь такое свое, и как-то потом пытаются еще учиться.
В. УТКИН: Ну, и зачем ты вот все это рассказал?
А. ОРЕХ: Нет, я рассказал, Вась, что, понимаешь, конечно, в наше время такого не было, и мы были лишены этого удовольствия. У нас было 3, 4 и 5, да? Очень просто, надо было считать до пяти. А сейчас же какая система? Как в фигурной катании раньше тоже: шесть, ноль – все ясно. Вот. А сейчас высчитывают баллы, там.…
В. УТКИН: За элементы.
А. ОРЕХ: За элементы, какие-то подкрутки. Вот ЕГЭ – это тоже такая вот вещь, которая… там все очень как бы сложно…
В. УТКИН: То есть, ты считаешь, что ЕГЭ – это подкрутка?
А. ОРЕХ: Подкрутка такая, да. Тройной выброс, двойной тулуп, или, там, тулуп в два с половиной оборота. То есть, вот что-то такое сопоставимое.
В. УТКИН: Дорожка с фонариками.
А. ОРЕХ: Дорожка с фонариками, да. Думал, четвертый уровень делает, оказалось, только первый засчитали. То есть, вот какая-то такая вещь, которой мы с тобой были лишены.
В. УТКИН: Орех, ну, поязвили. Я хочу спросить тебя: вот как ты считаешь, это проблема постановки задачи или это проблема контроля?
А. ОРЕХ: Да ты знаешь, Вась, это проблема того, что… ну, говорят же вот, в каких-то странах эта система очень хорошо работает. Правда, вот, говорят, в Финляндии, где очень хорошее образование…
В. УТКИН: Нет, для меня это очень важный вопрос. Это проблема постановки задания, то есть, тире сохранности, там, чего-то еще, или это проблема контроля за ответами? Вот мне правда интересно, это очень важный момент.
А. ОРЕХ: Нет, я считаю, что это проблема, что была придумана система, которая всем понравилась.
В. УТКИН: Ну, всем не понравилась
А. ОРЕХ: И она хороша настолько, что она не подразумевает ни контроля, ни проверки. То есть, ученики заинтересованы в том, чтобы сдать максимально, а педагоги и директора заинтересованы в том, чтобы получить в своем классе и в своей школе максимальные результаты.
В. УТКИН: И получается, что никакого конфликта.
А. ОРЕХ: Нет, конечно.
В. УТКИН: То есть, на самом деле все заинтересованы в одном.
А. ОРЕХ: Вот. А поскольку…
В. УТКИН: Но так было и в мое время.
А. ОРЕХ: Но там, понимаешь, там было все-таки…
В. УТКИН: Нет, секундочку.
А. ОРЕХ: Все тянули разные билеты. Потом, у тебя могли быть хорошие отношения с педагогом…
В. УТКИН: Послушай, у меня была прекрасная, прекрасная женщина, прекрасная женщина, Маргарита Георгиевна Волкова. Она была моим учителем русского языка и литературы. Она положила неимоверное количество сил для того, чтобы нас научить, там, с 8-то по 10-й класс. Но в день экзамена по сочинению, ты знаешь, она ходила между рядами, вот… Ну, она, безусловно, была очень уважаемый педагог в нашем городе. И она отвечала на все наши вопросы по поводу того, где поставить запятую, что написать и так далее и тому подобное. Вот. Пойми, я тебе это рассказываю потому, что так была устроена система, так была устроена система. Ну, потому что она была, понимаешь, она была… идея в этом была какая? У меня же еще дедушка был учитель русского языка и литературы, и он был директор школы. И меня все знали как внука Игоря Юрьевича Губанова, вот. В Балашихе он был директором 11-й школы. Я никоим образом не блатной…
А. ОРЕХ: Ну да.
В. УТКИН: ... я просто говорю о том, что я очень хорошо знаю эту систему. Понимаешь, смысл был в чем? Вот мы растили людей, мы в них вкладывали, мы в них реально вложили, они реально очень хорошие. Мы не хотим, чтобы это зависело, знаешь, как вот в футболе, от кубкового матча. Вот тут пропустили, там пропустили. И все это разрешали. Вот. И эти подсказки, они тоже никакого – а их было много – никакого отношения к уровню образования, конечно, не имели. Вот. Я недавно познакомился с Алексеем Германом, с сыном...
А. ОРЕХ: Младшим.
В. УТКИН: … блестящего, да, режиссера, выдающегося, Алексея Германа, внуком писателя Юрия Германа, по которому я писал выпускное сочинение.
А. ОРЕХ: Это прекрасно.
В. УТКИН: Да-да-да-да-да. Ты знаешь, мы обсуждали с ним именно это сочинение, мы обсуждали с ним вот именно его дедушку. Это было очень любопытно. Я сейчас не расскажу подробности, это был частный разговор. Но, понимаешь, действительно вот это была другая ситуация, это была другая ситуация. Это вот пастыри ходили, и они вот пестовали… Слушай, как ты вообще писал сочинение? Ты же наверняка был хорошим учеником по русскому и литературе.
А. ОРЕХ: Я тебе могу сказать, как у меня закончилось сочинение, к чему оно привело.
В. УТКИН: Ты, кстати, про что писал? А. ОРЕХ: Да я не помню, Вась, правда, я тебе честно сказал.
В. УТКИН: Ну, как это может быть?
А. ОРЕХ: Ну, я не помню, я не помню, о чем я писал. Я помню, что у нас же был там... как я уже помню, проверяла группа учителей русского и литературы, потому что мы писали сидели в Актовом зале…
В. УТКИН: Ну, а кто еще будет проверять, учитель труда что ли?
А. ОРЕХ: Ну, в том смысле, что не конкретный учитель, который вот вел в моем классе, а в целом, все, со всех параллелей. Они собирались, смотрели, проверяли. Ну, что-то, по-моему, я четыре получил, я не помню. В общем, нормально, без троек там закончил.
В. УТКИН: Я пять получил.
А. ОРЕХ: Вот. И учительница у нас была… была молодая одна, вот, а вторая была заслуженный человек, она была медсестра, вот фронтовая медсестра, у нее было огромное количество наград. Вот она как-то раз… вот просто не обращали внимание, один раз она на 9 мая пришла во всех своих наградах – ну, тут, как говорится, все и сели, вот, потому что там такое было количество… Действительно, не просто вот такие юбилейные медали, выдававшиеся к каким-то, ну, там… ну, 20 лет победы, 30 лет и так далее, а…
В. УТКИН: Как мы знаем, их и некоторым изменникам выдавали.
А. ОРЕХ: Да, но это отдельная тема тоже. Вот. Она посмотрела, так, ну, уже в таком частном разговоре, опять же, со мной: «А ты, - говорит, - куда собираешься-то поступать-то, ну, сейчас вот после 10-го класса?» Я говорю: «Ну, я собираюсь вот в МГУ на факультет журналистики», - так скромно я. «На факультет журналистики? То есть, журналистом хочешь быть, да? «Я говорю: «Да». «Ты знаешь, вот тебе там абсолютно делать нечего, честно. Я почитала твое сочинение…»
В. УТКИН: Женщина ошибалась.
А. ОРЕХ: «Я почитала твое сочинение – ты знаешь, просто, ну, пока не поздно, ты подумай, выбрать, может быть, другую профессию».
В. УТКИН: Не, Орех, кстати говоря, вот жизнь показала, что, может быть, тебе и нечего делать на факультете журналистики, но в профессии журналиста ты кое-чего добился.
А. ОРЕХ: Нет, на факультете журналистики как раз точно совершенно было чего делать, потому что это были лучшие пять лет в жизни, это просто… Нет, она посмтрела: «Ты знаешь, - говорит, - хороший парень, все, ты молодец, ты вообще хорошо как бы учишься, но, вот объективно говоря, нечего тебе там абсолютно делать».
В. УТКИН: А она говорила, куда тебе надо идти?
А. ОРЕХ: Нет, там далеко мы уже…
В. УТКИН: В политотдел?
А. ОРЕХ: Нет…
В. УТКИН: В политотдел морфлота?
А. ОРЕХ: В политотдел я пошел…
В. УТКИН: Подводного!
А. ОРЕХ: … позже пошел. Надводного. Подводная лодка в степях Украины, вы, наверное, знаете.
В. УТКИН: Орех, ты знаешь, мне кажется, мы сейчас зашли в кучу подробностей, давай послушаем музыку…
А. ОРЕХ: Ну, давай, давай.
В. УТКИН: А потом вернемся и сделаем вывод из этой темы.
А. ОРЕХ: Давай.
(звучит «Песня сорняков»)
В. УТКИН: Орех, ну, вот смотри, мы с тобой рассуждаем об экзаменах, вот, и рассуждаем, безусловно, на фоне того – не знаю, на фоне или в силу этого, как раз то, вот о чем я хочу спросить – что мы были моложе, прекраснее…
А. ОРЕХ: Ну, моложе – точно.
В. УТКИН: Я так стройнее, ты вообще просто был прекрасен уже и тогда, вот. Я о чем хочу тебя спросить? Вот ты можешь убедить меня в том, что ты за некую прежнюю систему экзаменов не потому, что ты тогда был молод?
А. ОРЕХ: Не потому, что я успешно ее сдал.
В. УТКИН: Что ты тогда не легковерен и молод ты был.
А. ОРЕХ: Ну да-да-да.
В. УТКИН: Убеди. Удеби.
А. ОРЕХ: Постараюсь. Попробую тебя удебилить. Да понимаешь ли, Вася… не, ну надо было тезисно готовиться. Вы шпион? Видишь ли, Юра, я за нее просто потому, что новая система дала отличный способ, знаешь, такого вот оптового мухлежа. Ну, тогда, конечно, тоже. Вот, видишь, ты рассказываешь, твоя учительница, она ходила и так подсказывала: «Ребят, ну, тут нужно запятую поставить…»
В. УТКИН: А твоя что, нет что ли?
А. ОРЕХ: Нет. «Посмотри, Вась, ну, тут у тебя все хорошо, запятую поставь…» В. УТКИН: Я поставил все запятые.
А. ОРЕХ: Ну, молодец, да. Вот видишь, вот ты передо мной. Вот. Не стал только вот пятый курс заканчивать, а так… запятые, наверное, надоело расставлять. Вот. А сейчас просто очень упростилось вот эта вот вся процедура фальсификации, мухлежа и подделывания. Зачем упрощать людям процедуру мехулежа и подделывания? Я в принципе как бы был против системы ЕГЭ, потому что, например, ну, я не знаю, когда речь идет об истории, мне кажется, что суть вообще – ну, я об этом тоже неоднократно говорил – суть не в том, что была Бородинская битва в 1812-м году вот именно вот в этот летний тире осенний месяц. А вот если бы она была в июле, что бы изменилось? В этом смысл истории-то. Почему ее там не могло не случиться, Бородинской битвы, почему вообще там не могло не случиться войны с Наполеоном? Вот всего этого дети как-то, как я понимаю, не изучают, зато они…
В. УТКИН: То есть, ты имеешь в виду то, что не имеет однозначного ответа, а требует размышления.
А. ОРЕХ: Ну, просто, да. Так же, как литература. Ну, какое может быть ЕГЭ пол литературе, ну, в принципе?
В. УТКИН: Просто, ты знаешь, Орех…
А. ОРЕХ: Ну, там есть творческая часть…
В. УТКИН: … мы с тобой поскольку ровесники и в один год заканчивали школу, ты знаешь, я с трудом представляю себе вопрос «Почему не могло не случиться войны с Наполеоном?» в моем экзамене по истории, даже если бы он был, потому что в наш с тобой год экзамен по истории был отменен.
А. ОРЕХ: Это я понимаю. Ну, мы с тобой это уже обсудили.
В. УТКИН: Да.
А. ОРЕХ: Потому что у нас такая история была, что…
В. УТКИН: Но его не было. Слушай, вопросы на экзамены публиковались где-то в марте, а экзамен по истории отменили, по-моему, где-то вот между апрелем и июнем.
А. ОРЕХ: Ну, что-то в этом роде, да.
В. УТКИН: И маем, да, где-то так. Поэтому такого вопроса не было. Слушай, неужели ты думаешь, что реально вот может школьник отвечать на вопрос?.. Вот слушай, кстати говоря, вот интересно, вот тоже любопытный вопрос. вот мы изучали с тобой в школе «Войну и мир» и не изучали «Анну Каренину». Знаешь, за то время, которое прошло с тех пор, как мы с тобой заканчивали школу, некоторое время изучали «Анну Каренину». Вот скажи, как ты считаешь, реально ли, чтобы школьники в «Анне Карениной» что-то поняли?
А. ОРЕХ: А это, кстати, другой хороший интересный вопрос.
В. УТКИН: А вот я тебе его задаю.
А. ОРЕХ: И я тебе скажу, что я думаю, что…
В. УТКИН: Потому что если ее изучают в школе, то по ней задают очень конкретные вопросы, на уровне да – нет. И это и есть ЕГЭ. Вот как ты считаешь, вот можно разобраться в «Анне Карениной» школьнику?
А. ОРЕХ: Нет, я считаю, что там вообще в школьной программе, особенно, естественно, в последних классах, вот что касается литературы, там такие произведения, которые даже человек взрослый, в общем, может постичь не сразу. Сейчас вот хорошо тебе известный Александров Николай, который прочел эти книги все по сто раз, многократно, он говорит: «Я «Анну Каренину», ну, читал, там, последний раз, там, лет 15 назад».
В. УТКИН: Александров, у него другая ситуация: он слишком много читал, понимаешь…
А. ОРЕХ: И он перечитывает… Он преподает, он читает лекции. Он говорит: «Я прочел «Анну Каренину» вот сейчас, что называется, освежил, спустя сколько-то лет – совершенно все равно другой взгляд».
В. УТКИН: Представляешь, сообщение в Твиттере Александрова: «Я освежил «Анну Каренину».
А. ОРЕХ: А ребенок, каковым все равно является школьник, там, даже если ему 17 лет и даже если, ну, там, сейчас будет 18 и он после выпускных экзаменов немедленно пойдет защищать родину, потому что уже пора. Он просто вообще не в силах постичь вот этих всех штук, которые у Льва Николаевича Толстого. Потому что если бы Лев Николаевич Толстой писал то, что поймет любой, там, пионер…
В. УТКИН: Тогда у меня к тебе вопрос. Вот скажи пожалуйста, есть… ты же, в общем, против ЕГЭ, потому что есть некая типология вопросов, да? То есть, ЕГЭ – это да – нет, там, в большей или меньшей…
А. ОРЕХ: Ну, зубрежка это, зубрежка. Это не размышление, зубрежка.
В. УТКИН: Отчасти, хорошо…
А. ОРЕХ: Натаскивание, да…
В. УТКИН: Хорошо, хорошо. Вот скажи мне пожалуйста, а чем применительно к «Анне Карениной» зубрежка отличается от, допустим, такого собеседовательного экзамена, где задается вопрос, нужно размышление? Если и то, и другое…
А. ОРЕХ: Не, ну, если человек как-то… конечно, зависит еще от преподавателя. Преподаватель может быть тупее ученика иногда даже, такие случаи тоже бывают. Но тут все-таки, ты понимаешь, когда подразумевается некоторое разнообразие в ответе…
В. УТКИН: Да это вообще прекрасно, мы вообще должны надеяться, что ученик будет умнее преподавателя.
А. ОРЕХ: Со временем хотя бы. Вот. Ты понимаешь, тут все-таки есть некоторое разнообразие в ответе. Ты можешь понять, беседуя с учеником, он вообще сечет или не сечет, в целом.
В. УТКИН: Если тупее его? А. ОРЕХ: Нет, ну, вообще, вот он, там, как говорится, читал – не читал. Или он, там, прочитал, не знаю, проглядел хрестоматию две страницы, в которые так укладывались многие произведения, вот, тупо зазубрил – ну, и все…
В. УТКИН: Я тебе скажу больше: я знаю человека… я сам учился на филфаке, в пединституте, правда, но все равно, в государственном. Я знал человека, который поступил в пединститут на филфак, вот, и очень добросовестный парень, учился. Замечательный парень, Макс его звали. Ты знаешь, он на третьем курсе филфака убедился в том, что, оказывается, оказывается – ну, правда, это честная история – он «Войну и мир» прочитал, начиная с третьего тома.
А. ОРЕХ: Ну и очень хорошо.
В. УТКИН: Хорошо это или не хорошо, это факт. (неразб.) заключается в том, что он сдал отлично экзамен в школе, прекрасно сдал экзамен в институте. И вот когда он дошел в институте до «Войны и мира», он убедился в том, что, оказывается, он «Войну и мир» прочитал, начиная с третьего тома, так вышло просто.
А. ОРЕХ: Вась, можно я признаюсь в страшном должностном преступлении? Как я в университете, в университете, учась на журфаке… кстати, вот все обладатели Твиттера, аккаунт @vyzvon, и смс +7-985-970-45-45, готовьтесь писать мне поздравления. Я сейчас расскажу, а вы мне напишете все, что вы обо мне думаете.
В. УТКИН: Ну, давай, давай.
А. ОРЕХ: Знаете, как я готовился сдавать «Дон Кихота»? А у нашей преподавательницы «Дон Кихот» - это был один из таких, ну, из пунктов. У каждого же преподавателя есть любимое, ну, какое-то там… ну, своя фишка.
В. УТКИН: Там же максимум два-три вопроса по «Дон Кихоту», господи…
А. ОРЕХ: Секундочку. Нет, вот в том-то все и дело. Но это если так в общем потоке учить. Там, зарубежная литература, 50 произведений – ну, и все как-то так учится, два-три вопроса по каждому, правильно. Вот наш, например, литератор по русскому языку…
В. УТКИН: Это ты на журфаке так страдал?
А. ОРЕХ: Да. Вот. По русскому, например, нужно было…
В. УТКИН: У Балдицына?
А. ОРЕХ: Нет, не у Балдицына, у него зарубежный древний мир. Вот. Нужно было прочитать, скажем, «Портрет». Вот Гоголь, «Портрет». «Петербургские повести», «Портрет». Вот если ты не прочитал «Портрет» - все, все, братец, ступай, свободен. Вот я не прочитал «Портрет», потом две недели сидел в библиотеке, всю русскую литературу читал. И то же самое по зарубежной – «Дон Кихот». Вот если ты не знаешь «Дон Кихота»… вот все остальное – черт с ним, а вот «Дон Кихота» надо прочесть. А мне… я как-то пробовал читать, мне не понравилось. Ну, я вот прочитал 50 страниц…
В. УТКИН: Не увлекло.
А. ОРЕХ: Нудная, здоровая, длинная книга. Ну, так я… а подготовиться как-то надо. Ну, и что я сделал?
В. УТКИН: Хрестоматию прочел.
А. ОРЕХ: Ничего подобного.
В. УТКИН: Кино посмотрел?
А. ОРЕХ: Нет.
В. УТКИН: А что?
А. ОРЕХ: Что я сейчас назову, даже не поймут, о чем идет речь. Я погасил в комнате свет, закрепил на шкафу простыню белую, включил проектор и зарядил диафильм.
В. УТКИН: Иди ты!
А. ОРЕХ: Я, пока этот самый… сколько там томов в Дон Кихоте? 5? 10? Не помню. В общем, я это произведение выучил по диафильму. И что? Сдал. Сдал. Понимаешь, сдал, наплел. Одну ветряную мельницу описывал минуты полторы…
В. УТКИН: … уважать в два раза сильнее, потому что мы все, конечно, мы все за знания, мы все за что, но вот чтобы Дон Кихота сдавать по диафильму…
А. ОРЕХ: Вот видишь.
В. УТКИН: Вот такого я не слыхал.
А. ОРЕХ: А сейчас, понимаешь, современные, что они? Без смартфона они шага ступить не могут! Ну, что они, где, в телефон чего-то глядят. Дагестанский туризм, платят преподавателю! Они даже не знают, что такое диафильм. Диафильм этот, кстати, у меня до сих пор у меня хранится. Проектора уже нет, а диафильм есть.
В. УТКИН: Если честно, последний мультфильм, который я смотрел по диафильму, последнее, что я смотрел, по диафильму – это «Ухти-Тухти, Ухти-Тухти, я лесная прачка». Я даже не помню… «Я стираю зайцам и собачкам». Вот это последнее, что я смотрел. Я был, наверное, классе во втором, честно говоря.
А. ОРЕХ: А у меня это какой курс был? Это третий год был…
В. УТКИН: … еще доблестный Ваня Васильчиков, там, когда крокодил по Невскому ходил. Это прекрасно было.
А. ОРЕХ: А я на 3-м курсе обновил это дело, достал диапроектор, поставил диафильм. Ну, я каждый кадр так внимательно, запоминал же.
В. УТКИН: Нам пишут: «О чем вы? Вам уже совсем не о чем поговорить, политические паразиты!»
А. ОРЕХ: Нет, ну, что, друзья, мы же говорим о том, о чем говорила страна всю эту неделю: про сдачу ЕГЭ, про диссертации. Вот, Василий, кстати, у тебя не было?.. А, ну, ты не закончил образование, поэтому у тебя, наверное, не было соблазна написать диссертацию. С другой стороны, сколько людей написали за последнее время диссертаций, вообще не имея никакого образования!
В. УТКИН: Меня очень интересует вопрос: можно ли написать диссертацию, не имея формально высшего образования…
А. ОРЕХ: А хочется, да?
В. УТКИН: Я очень хочу написать диссертацию.
А. ОРЕХ: Напиши какую-то вот… а можно же в каком-то… ну, вот, допустим, про футбол в каком-то спортивном вузе?
В. УТКИН: Не знаю, я пока так и не узнал. Я хочу написать диссертацию о Набокове.
А. ОРЕХ: Ага.
В. УТКИН: Я совершенно не знаю, можно ли это, будет ли это иметь какую-то, так сказать, силу.
А. ОРЕХ: А зачем тебе это надо, вот скажи мне?
В. УТКИН: Потому что я мечтал об этом, учась в институте, потому что с тех пор я еще больше читал и еще больше по этому поводу чего-то там нарастил. И я чувствую в себе потенциал написать научную работу о творчестве Набокова. Вот. И я не знаю, могу ли я это сделать. Я не знаю, вот я не могу понять…
А. ОРЕХ: Напишите Василию, специалисты.
В. УТКИН: Я не могу понять, имею ли я право писать диссертацию или какую-то научную работу, которая будет признано чем-то там в этом роде, не имея формально высшего образования.
А. ОРЕХ: Ну, тут, Василий, я тебе ничего не могу сказать.
В. УТКИН: Ты не можешь…
А. ОРЕХ: Я человек, который не дошел даже… в своем желании что-нибудь даже до аспирантуры, там, написать… что там аспиранты пишут? Я не знаю, что они пишут. Ну, какие-нибудь кандидатские. Ну, на этой неделе были очередные там разоблачения, тысяча чего-то двести поддельных опять диссертаций, докторов, кандидатов наук.
В. УТКИН: Из 40 губернаторов, по-моему, только 2…
А. ОРЕХ: … не имеют научной степени.
В. УТКИН: Не то что не имеют, нет, 40 губернаторов имеют диссертации, и из них вроде как 2 работы не имеют ковровых цитирований.
А. ОРЕХ: Ковровых бомбардировок по чужим работам.
В. УТКИН: Да.
А. ОРЕХ: И вот я думаю, вот понимаешь, вот психология человека: а зачем?
В. УТКИН: Я надеюсь, что эти люди имеют портреты на коврах, которые, знаешь, вот часто дарят таким…
А. ОРЕХ: Вытканные.
В. УТКИН: … властным людям, да, их дарят. Там, таджики ткут, да.
А. ОРЕХ: Узбекские ковры были тоже хорошие, привозили из Ташкента. Понимаешь, вот, ну, в советские времена доплачивали за диссертации, там, как за звездочки офицерам. Потом это стало таким элементом престижа: вот я доктор наук. Но, понимаешь, вот, ну, как вот выйти и сказать, я не знаю: там, я какой-нибудь журналист. Ничего в этом такого нет, журналистов пруд пруди. Если нас всех посадить, мы там эскалаторы забьем…
В. УТКИН: Нас вообще в мешок и в Неву…
А. ОРЕХ: Вот. Или в Москву-реку, она гнилее.
В. УТКИН: Да.
А. ОРЕХ: Можно выкинуть. То же самое. Так, ну, если 40 губернаторов – доктора наук, они все собрались – а как друг перед другом выпендриваться?
В. УТКИН: Нет, они, возможно, даже кандидаты, понимаешь? Но вот доктора – это какие доктора…
А. ОРЕХ: Нет, ну, вот друг перед другом, ну, надо же друг перед другом как-то, да? Или перед кем-то? А ты приходишь, и кругом все тоже кандидаты и доктора. Ну, это все равно что собраться на съезде губернаторов и сказать: «А я губернатор Смоленской области». «И чо? А я губернатор Мурманской области», «А я, там, Брянской»,
В. УТКИН: «Но я-то доктор наук!»
А. ОРЕХ: «И я тоже доктор наук».
В. УТКИН: «А я-то доктор наук!»
А. ОРЕХ: Ты понимаешь, ведь даже такие, они, кстати…
В. УТКИН: «А ты каких наук доктор?»
А. ОРЕХ: Околовсяческих, есть такая хорошая… Эта прокурорская проверка, которая проверяла, обнаружила ненадлежащее хранение диссертаций. То есть, они лежали где-то под лестницей, потом где-то они в беспорядке были навалены в той же комнате, где проходили какие-то там собрания-совещания. Я предполагаю, что часть из этих работ все-таки была написана от души, вот как ты про Набокова…
В. УТКИН: Насчет хранения, насчет хранения. Я вот знаю благодаря тому, что я вот просто в силу жизненных обстоятельств оказался близко к семье потомков Корнея Ивановича Чуковского, ты знаешь, вот он жил во время войны, в начале войны уже в Переделкино. Но я думаю, что если бы он все еще жил в Куоккале, это тоже было бы актуально. Вот, а Переделкино – это западная часть Москвы, и чисто теоретически, ну, оттуда же наступал враг, и уже довольно близко подошел. Вот. Их эвакуировали, и у него вот был этот альманах «Чукоккала» знаменитый.
А. ОРЕХ: Ну, «Чукоккала», да.
В. УТКИН: Да, «Чукоккала». То есть, вот он был одним из центров такого общения гениального совершенно поколения людей, начиная от поэтов, писателей Золотого века, начиная от художника Репина, там, перу которого принадлежит замечательный портрет, кстати говоря, Чуковского, который сейчас в Константиновском дворце хранится, который подарил Ростропович,
А. ОРЕХ: Дворцу.
В. УТКИН: Да, дворцу. И, кстати говоря, купил его в страшной совершенно борьбе с потомками Чуковского на аукционе, что позднее выяснилось, да. И потомки Чуковского поняли, что они не в состоянии приобрести портрет своего предка никак, потому что ну, вот, так. Заказали копию. Вот. Значит, я хочу сказать о чем? Хочу сказать о том, что встал вопрос эвакуации, и вот этот вот альманах «Чукоккала», в котором были автографы колоссального количества людей, великих русских, там, поэтов, художников, кого угодно... Репин там написал какое-то четверостишие, Хлебников там нарисовал какой-то портрет. Ну, ты понимаешь, о чем идет речь, да? «Чукоккала» сейчас, слава богу, издана. Но на самом деле это что-то похожее на издание, я не знаю, чертежей Леонардо да Винчи, потому что это потрясающее издание совершенно. И я счастливый человек, потому что, в силу близкого знакомства, я держал в руках подлинник. Это действительно вот, чувствуешь, что это священное просто, понимаешь? Хоть даже это происходит в банковской ячейке. Но дело не в этом. Чуковский решил зарыть «Чукоккалу». И они приехали на дачу, забрали какие-то нужные вещи, и он закопал «Чукоккалу», значит, этот альманах со всеми автографами, завернул ее в невероятное количество чего-то там непромокаемого, закопал где-то там под приметным местом и уехал. Но все это видел сторож с соседней дачи. И он подумал: «Что он мог закопать? Наверняка же деньги!»
А. ОРЕХ: Добро, добро, деньги.
В. УТКИН: Деньги! Понимаешь? И тогда он откопал, развернул, он даже переплет разрезал, потому что он не мог понять…
А. ОРЕХ: … где же?
В. УТКИН: … где, да, где? Вот. И швырнул, в конце концов, все это вместе там куда-то под дерево. Слава богу, что по какой-то причине эвакуация отложилась на один день, и Чуковский решил вернуться на дачу за еще парой книг, которые были ему необходимы для работы. И обнаружил там эту «Чукоккалу», которую он, кстати говоря, потом многие годы пытался собрать в нужном порядке. Представляешь? Вот. По-моему, это очень такое важное метафорическое понятие, да? Вот вроде бы ты пытаешься сберечь, а в результате… а в результате, ну, все вроде тебе, ну, вообще все…
А. ОРЕХ: Ну, вот напишешь ты диссертацию про Набокова, она будет где-нибудь так вот валяться… Ты просто ее хочешь написать, чтобы прочли, или чтобы выразить свои все мысли концентрированно?
В. УТКИН: Честно говоря, я… нет-нет-нет, я хочу, чтобы прочитали. Я не хочу, чтобы ее читали все, да? Я хочу просто пройти через это испытание. Вот. Я очень много об этом думал. Все-таки, понимаешь, мы с тобой одногодки, и Набоков стал доступен, примерно когда мы уже получили более или менее литературное образование.
А. ОРЕХ: Ну, ты за всех-то не говори. Ты, может, получил.
В. УТКИН: Ну, по крайней мере, по крайней мере я впервые…
А. ОРЕХ: А я дальше диафильма так и не пошел ведь в изучении…
В. УТКИН: А я впервые услышал о Набокове в 9-10-м классе, может быть, школы. Я точно сейчас просто не скажу. Вот. И это было настолько ошеломляюще, это было настолько поразительно... Причем, кстати говоря, это еще было года за 3 до «Лолиты», которая, безусловно, всех тогда поражала, потому что было непонятно, как к ней относиться. Нет, не «Лолита», не «Лолита», в том-то все и дело. Вот. Но и, вот ты знаешь, ты знаешь, вот я подумал, вот чего ради вот я должен… могу отвлечься и, там, посвятить какое-то время вот играм чистого разума. Ну, своего, конечно, в меру понимания… почему? Но вот я хочу, вот ты знаешь…
А. ОРЕХ: Смотри, тебя Диггер, кстати, спрашивает, между прочим, хороший вопрос: «А почему Васе нужно писать именно диссертацию, а не монографию, статью или просто книгу?» Вот написать книгу о Набокове. Прочтет больше народу. Можно совершенно как бы не… ну, там же, наверное, при написании диссертации есть какие-то определенные, ну, какие-то каноны, которые могут сдерживать твой порыв.
В. УТКИН: Я объясню Диггеру. Диггер, вы, возможно, правы. Но, понимаете, я ведь хочу, я хотел бы это сделать не в поисках именно какой-то славы, для меня очень важно упражнение, мне очень важно понять, насколько я могу высказывать свежие мысли, понимаете? Ведь книгу о Набокове я могу написать, я могу даже ее не писать, и даже если я кому-то ее закажу написать и выдам под своим именем, меня никто ни в чем не обвинит. В том-то все и дело. Я хочу, чтобы это было… чтобы я понял, могу ли я сказать что-то оригинальное. Вот. И для этого нужно, чтобы…
А. ОРЕХ: А кто оценит-то? Оценивать кто будет? Вот скажет: «Василий, вы знаете, вы написали о Набокове что-то оригинальное».
В. УТКИН: Послушай, Орех, сейчас это неважно. Меня волнует только один вопрос: могу ли я писать диссертацию кандидатскую, не будучи обладателем…
А. ОРЕХ: … высшего образования хоть какого-нибудь.
В. УТКИН: Да, да, да. Если я не могу, я дальше как-нибудь сам решу. В крайнем случае, ну возможно, я там… Я, может быть, в школе в своей там родной…
А. ОРЕХ: Обратись в курс, который ты не закончил: «Помните, такой студент у вас был Вася Уткин? Так вот это я. Я у вас не закончил образование…»
В. УТКИН: Так с этим тяжело…
А. ОРЕХ: «Хочу у вас спросить: а можно я сразу диссертацию напишу уже? Не буду, там, диплом, или что-нибудь, а можно я сразу уже прямо?..» Они тебе скажут: «Василий…»
В. УТКИН: Ну, в общем, я не хотел бы к этому сводить нашу передачу. Это, в конце концов, я тоже не думаю, что я сию секунду готов этим заняться. Вот. Орех, ты знаешь, мне кажется, мы как-то отклонились к какой-то странной теме.
А. ОРЕХ: Нет, почему, хорошая история была про «Чукоккалу». Мне понравилась.
В. УТКИН: Думаешь?
А. ОРЕХ: Мы сегодня вспомнили как раз, этот замечательный ветеран Маслов, который…
В. УТКИН: Эта скотина.
А. ОРЕХ: Народ очень… ну, там, судя по тому, что за эти три дня не последовало таких внятных опровержений… потому что сначала было, там ,кто-то написал: да этот там завистники его, и нигде он не сидел, никаким он карателем не был и так далее, что, вот.. ну, вот как-то так. Но поскольку за три дня как-то опровержения не последовало этой версии, ну, наверное, значит, человек что-то такое…
В. УТКИН: Ну, наверное, каратель.
А. ОРЕХ: Ну, сотрудничал, да. Просто мне был интересен…
В. УТКИН: Слушай, я хочу тебе сказать: а почему тебя так озаботила эта история? Ведь о ветеранах на самом деле… во всем, что связано с ветеранами, такой колоссальный бардак! Это же на самом деле одно и то же, вот то, что, понимаешь, где-то рассылают сообщения, что вы можете быть похоронены бесплатно, а где-то без сообщений уже похоронили бесплатно всех живущих ветеранов. Вот в какой-то области был тоже такой случай. Где-то в Иркутске, если я не ошибаюсь…
А. ОРЕХ: Нарисовали могилу фотошопом.
В. УТКИН: Да-да-да, совершенно верно. Слушай, ну, вот уже все же было, все же уже было. Ну, и что теперь? Ведь ясно же, что это полный бардак. Вот сколько сейчас ходит людей, там, которые от 70-ти до 75, там, от 60-ти до 75-ти, в орденах, которые, понятно, что они никогда в жизни не воевали.
А. ОРЕХ: Была эта замечательная женщина, которую снимали на всех парадах, в том числе она стояла рядом с Путиным, которая… выяснилось, что ей тоже, там, где-то… ее там, по-моему, даже во время войны еще и в проекте не было. Но ее тоже взяли. Человек на Красную площадь проник.
В. УТКИН: Ну, бывают люди…
А. ОРЕХ: Стоял в ветеранской…
В. УТКИН: У нас во всем, что связано с ветеранами, бардак, Орех…
А. ОРЕХ: Тут все-таки история более интересная…
В. УТКИН: В том, что касается выдачи квартир, в том, что касается обеспечения социальных каких-то щедрот, в том, что касается осуществления социальных каких-то защит – все равно везде существует гигантский бардак. Ну, почему тогда у нас не может быть ветерана-карателя? Понимаешь? Почему тогда у нас не может быть ветерана 55-ти лет, который прошел всю войну? Ну, почему тогда этого не может быть всего, интересно? Это же оборотная сторона того же самого, понимаешь?
А. ОРЕХ: С другой стороны, нельзя же сказать, что это нормально, если это бардак. Сказать: ну, что? Ну, везде так... Ну, да, ходит человек с поддельными орденами…
В. УТКИН: Ты меня не… я не хочу сказать, что наш бардак – это нормально. Я хочу сказать, что бардак – это факт. Это факт, наш бардак.
А. ОРЕХ: В принципе, сказать, что это совсем удивительно, я не могу. Просто эта история, она поскольку все-таки как-то выбивается из общего ряда... там люди просто нацепили ордена, которые купили, или просто не воевали, а сказали, что воевали. Но они сказали, что они воевали все-таки за нас против немцев, а не за немцев против нас, а теперь, значит, получают юбилейную медаль за победу над фашизмом.
В. УТКИН: Скажи мне честно: вот если нацепляет ордена человек, который не воевал, который родился позже, вот, который, там, ну я не знаю… ну, он не воевал, он потом уже возник. Вот какая разница, за кого он именно воевал? Для него самого, для него какая разница?
А. ОРЕХ: Для него-то, конечно…
В. УТКИН: Ты ответь мне на другой вопрос. Вот если у нас с ветеранами такой трындец, понимаешь, что тут они… ну, понимаешь, что им ни обещали, на 100% не выполнено вообще ничего. Вот мне интересно другое: вот какой смысл притворяться ветераном? Какой смысл?
А. ОРЕХ: Ну, так же как: какой смысл притворяться доктором наук? Или какой смысл получать 100 баллов по ЕГЭ, когда все получили 100 баллов по ЕГЭ?
В. УТКИН: Ты знаешь, вот тут ты меня, конечно, уел, потому что, видимо, так просто, как говорит мой друг один, видимо, так уж устроены люди…
А. ОРЕХ: Так положено.
В. УТКИН: Я с ним все время спорю, потому что, старик, ну, это можно сказать о любом сюжете…
А. ОРЕХ: Да.
В. УТКИН: … видимо так уж устроены люди. Там про что-то еще: видимо так уж устроены люди. Это как у Довлатова, помнишь? Вот поживем – увидим. Здесь более решительное, да, и он в качестве завершения колонки написал что-то другое. Не знаю, Орех, не знаю. Ну, вот честно говоря, меня больше всего это и поражает. Потому что, знаешь, вот как ни странно, как ни странно, отсутствие нормальной действующей системы контроля…
А. ОРЕХ: … за чем бы то ни было…
В. УТКИН: … оно ведет к потере ценности чего бы то ни было. Потому что кто угодно…
А. ОРЕХ: Остается только сказать: так устроены люди, поживем – увидим.
В. УТКИН: Кто угодно может выдать себя за кого угодно. Видимо, так уж устроены люди, Орех.
А. ОРЕХ: Ты знаешь, Василий, надо на пафосное что-то выйти. Пафосное будет звучать так: и начинается это со школьной скамьи.
В. УТКИН: И начинается это со школьной скамьи.
А. ОРЕХ: С поддельного ЕГЭ, которое потом переходит в поддельные диссертации, потом какие-нибудь поддельные академики…
В. УТКИН: Слушай, Орех, ну не гони!
А. ОРЕХ: Потом фальсифицированные выборы!
В. УТКИН: Я предлагаю еще что-нибудь такое отрицающее про Молотова и оптимистичное.
А. ОРЕХ: Чтобы вело, но не уводило.
В. УТКИН: Потому что все-таки что-то мы воздвигнем на пути всей этой катавасии!
А. ОРЕХ: Ой, Василий, наверняка.
В. УТКИН: Через неделю увидимся.
А. ОРЕХ: Давай, все, пока.