Русский бомбардир - 2012-04-20
АНТОН ОРЕХЪ: Обесточен.
ВАСИЛИЙ УТКИН: О, йес!
А. ОРЕХЪ: На слове «обесточен».
В. УТКИН: С точью обесточен.
А. ОРЕХЪ: Да. Ой! Кто…
В. УТКИН: Василий Уткин, Антон Орехъ…
А. ОРЕХЪ: Ой, не говори! Ой!
В. УТКИН: … русские паразиты, политические бомбардиры…
А. ОРЕХЪ: Русский паразит. Программа политических бомбардиров, да.
В. УТКИН: Что ни говори.
А. ОРЕХЪ: Значит, уже да? Нет, ну… Ох, Господи, Боже ты мой, что-то тут звенит, жужжит…
В. УТКИН: Я смотрю, ты сегодня настроен позитивно.
А. ОРЕХЪ: Да, я и в те разы… Мы просто редко видимся, поэтому, знаешь, негативное впечатление месяцной давности откладывается, и ты думаешь о человеке, какой он все-таки мрачный этот человек, он не на позитиве, не заводной там вот. Помнишь, была песня «я заводной, я на позитиве»?
В. УТКИН: Нет, не помню.
А. ОРЕХЪ: Ну, Господь с ней. Так, действительно эти политические бомбардиры, политические паразиты, Уткин и Орехъ. 23 часа 10 минут и 4 секунды. Давненько мы, Вась, не брали в руки шашек, шахмат…
В. УТКИН: 2 недели мы совместно этого не делали.
А. ОРЕХЪ: Да. Да и тогда-то мы что-то, вот народ все до сих пор вспоминает, что мы про смертную казнь говорили. Да. Ну, было дело, да. В конце концов…
В. УТКИН: А смертная казнь – такая тема, вот как поведешься, так и не остановишься.
А. ОРЕХЪ: Да, так с нами и произошло.
В. УТКИН: Поэтому сегодня мы не начнем.
А. ОРЕХЪ: Ой, не будем… нет, нет. Господь с ней, в общем, там, как говорится, те, о ком мы уже говорили, они уже и с Господом беседуют…
В. УТКИН: Это мрачно. Господь, ясное дело, где-то там или около этого…
А. ОРЕХЪ: Ну, да.
В. УТКИН: … по жизни и смерти всегда…
А. ОРЕХЪ: Значит, давай подобъем бабки в хорошем смысле этого слова, в нематериально-финансовом. Значит, что нас с тобой затронуло?
В. УТКИН: Ты знаешь, вот не могу сказать, что меня какие-то события затронули. У меня было несколько мыслей, но я думаю, что к мыслям правильнее перейти где-то уже по ходу.
А. ОРЕХЪ: Ты знаешь, предыдущая неделя была… Вот, конечно, я в некотором смысле даже жалел, что я был в едином числе. Нет, ну, я, конечно, выкрутился, как-то там что-то, в общем, такое тут спел, тут сплясал. Предыдущая неделя была просто, ну, что называется, успевай, записывай. Вот. Это неделя, конечно, она похлипче. Вот похлипче…
В. УТКИН: Ну, они отпустили «Пусси Райот», но, честно говоря, я не вижу в себе сил сказать что-то свежее по этому поводу.
А. ОРЕХЪ: Ну, да. Они отпустили в общем… Нет, я просто по этому поводу, если уж… Давай мы напомним, кстати, наши все гаджеты.
В. УТКИН: Ах, да. Конечно.
А. ОРЕХЪ: Потому что у нас смски – плюс 7 985 970 45 45, твиттер-аккаунт вызван, сетевизор у нас показывает. Пишите нам на сайт. В общем, чего у нас только с Василием в распоряжении нет! Все у нас есть. Даже 363-36-59 в прошлый раз я задействовал. Ну, а как же? Ну, так вот. Что я хотел сказать? Нет, про «Пусси Райот» я скажу пару слов в том смысле, что, ну, вот как я для себя это сформулировал. В общем, ты понимаешь, вот анекдот, рассказанный 2 или 3 раза, он… 4 или 5, ну, неизбежно перестает быть смешным. Вот сначала это была актуальная тема. Вот потом она стала уже немножко раздражать. И я не смысле даже девушек.
В. УТКИН: Да.
А. ОРЕХЪ: Вот, а сейчас она уже как-то… Я уже вообще не понимаю о чем она, потому что, ну, настолько уже понятно, что тут не уголовщины нет, уже ничего тут нет в этой истории. Вот при том, что я, как человек в свое время увлекавшийся панком, вот могу сказать, ну, в хорошем смысле увлекавшийся, там я не ходил в какой-то рванине, там в дербище и прочих всяких балахонах, ну, так как-то интересовал меня там «Секс пистолс», что-то в этом роде. Вот. Там и с точки зрения панка, ничего особенного, и с точки зрения музыки было так себе, и перформанс, в общем, был довольно стандартный, то есть, ну, такое…
В. УТКИН: Там все-таки запоминающиеся такие слова, потому что «Богородица Путина прогони»…
А. ОРЕХЪ: Ну, да, да.
В. УТКИН: …звучит неожиданно и звучит это нестандартно.
А. ОРЕХЪ: Ну, неожиданно. Да. Ну, что? Ну, 5 суток? Ну, даже не 5 суток, я говорю... Вот я считал, что они просто тогда, и неоднократно об этом говорил, что они выбрали не лучшее просто место для этого, ну, объективно, как мне кажется. Вот. И немножко перегнули палку, немножко перестарались. Вот «немножко» тут ключевое слово. Вот. Ну, я говорю, что? Ну, было бы со стороны церкви и со стороны светских властей, которые с церковью слились, было бы изящно, допустим, приговорить их дням к 3-м общественных работ, чтобы они вот эту церковь подметали, свечки использованные собирали, то есть вот это было бы, скажем так, изящно. А потом бы отпустили. Такой пожуризм произошел бы. Ну, и все, и хорошо. А вот когда, вы начинаете демонстрировать, что а мы и так вас можем, и месяц вас можем держать, и 2 можем держать, и всякую хренотень вам там вешать. Но это же не силу демонстрирует властей. Ну, понятно, что вы можете посадить человека на столько, на сколько угодно…
В. УТКИН: У меня в этой связи возникло простое предложение. Я на этой неделе читал свежий спортивный журнал и там мой коллега, Володя Степненко, который на канале…
А. ОРЕХЪ: Да, да.
В. УТКИН: … работает. Он делает передачу такую «Трэвэлс», путешествие по разным странам и, естественно…
А. ОРЕХЪ: «Трэвэлс» - хорошая такая… трэвэлс по разным странам…
В. УТКИН: … ну, спортивная тема, как-то связанная со спортом. И вот сейчас естественно он ездил в Польшу, где будет чемпионат Европы по футболу – ну, и сейчас о спорте на этом все, собственно, - мне очень понравилось, знаешь, что вот там один из новых стадионов… Проблема хулиганизма, она же очень актуальна везде, во всем мире. Да? Вот ты можешь себе представить, на стадионе там прям сразу есть на случай чего камера, где можно… Вот если тебя задержали за какое-то буйство, ты там сразу можешь пересидеть, вот как-то так переждать чего-то…
А. ОРЕХЪ: Камера хранения фаната.
В. УТКИН: Нет, ну, камера как таковая. Подожди, мы еще успеем пошутить. Пока фактуру расскажу. Есть пара комнат для ведения допросов, тоже чтобы быстро можно было разобраться. И мало того, прямо на стадионе может быть, состояться суд.
А. ОРЕХЪ: Суд. Это я знаю. Это, как говорится, одного окна система.
В. УТКИН: Так вот. Если проблема хулиганизма так остро встала в православных храмах, то, мне кажется, в наиболее заметных храмах тоже можно сделать камеры, чтоб сразу, если вдруг кто-то… Если вдруг еще одна скотина себе позволит…
А. ОРЕХЪ: А ты говорил, мы шутить не будем.
В. УТКИН: А это шутка. Почему не шутка?
А. ОРЕХЪ: Рядом с исповедальной кабинкой?
В. УТКИН: Это не шутка. Я уже не знаю рядом с чем, это уже там…
А. ОРЕХЪ: Исповедальная кабинка, который отклонился от основной темы, того сразу раз и туда.
В. УТКИН: Там можно… сразу нет. Я еще раз говорю, я не хочу никаких советовать… Но это было бы логично, тогда бы сразу все на месте решилось бы, понимаешь? И там бы сразу суд. По-моему, это отличная идея, тем более что все-таки я понимаю прекрасно, что там должно быть много пространства, но все-таки в храмах часто избыточно много пространства и можно использовать его как-то ловчее, согласись, попрактичнее. Ну, где-то там на антресолях вполне может быть пара камер.
А. ОРЕХЪ: Извини, я тут отвлекся, потому что мне тут пишет наш собственный интернет…
В. УТКИН: И кстати, это вполне… потому что это не нарушает никаких этих самых, потому что раньше в монастырях заточали. Правда же? Очень хорошо.
А. ОРЕХЪ: В затвор уходили еще.
В. УТКИН: Ну, это другая история. Ну, все же. Да.
А. ОРЕХЪ: Ну, да, хорошо. В общем, как говорится, Вы пошутили, я посмеялся, чего не бывает в шутейном разговоре. Вот. Может быть. Просто я думаю, что это история должна каким-то человеческим образом себя исчерпать. Ну, вот уже показали свою мощь, крутизну…
В. УТКИН: А давай думать какой следующий шаг. Вот следующий шаг…
А. ОРЕХЪ: Ну, там до 24 июня, как я понимаю.
В. УТКИН: … небольшие камеры предварительного заключения при посредственно в храмах…
А. ОРЕХЪ: Нет.
В. УТКИН: Ну, там же есть, в конце концов, мойка машины.
А. ОРЕХЪ: Нет, камеры предварительного заключения и оперативный суд можно, в принципе, в любом публичном месте оборудовать, ну, где так или иначе что-то происходит. Вот у нас было в Астрахани, там было 3 флага «Единой России», если я ничего не путаю, 2 из них оторвали на приемной, после чего там Навальному и кому-то там еще, им пытались…
В. УТКИН: Вменили.
А. ОРЕХЪ: … пришпандорить, что они там устроили разгром приемной Владимира Путина. Что смешно потому, что он вряд ли там когда-нибудь был, и я думаю, что никогда не будет в этой приемной своей. Но вот там отломали 2 флага, значит, вот такой вот акт вандализма. Там можно…
В. УТКИН: Ну, не скажи, он там сакрально присутствует.
А. ОРЕХЪ: Ну, сакрально? Сакрально…
В. УТКИН: Там же есть портрет.
А. ОРЕХЪ: Ну, ты тоже, Вась, сакрально присутствуешь, когда мы смотрим «Барселона – Валенсия»…
В. УТКИН: Там же есть какие-то…
А. ОРЕХЪ: … тоже входишь в наши дома сакрально.
В. УТКИН: Мне кажется, что в приемных общественных, вот «Единой России», там «Народного фронта», размещать предметы, которых касался Владимир Путин, которые он держал в руках, возможно, какие-то старые костюмы в крупных городах можно вывешивать, ну, чтобы было ощущение какого-то присутствия, чтобы обжитым, понимаешь, выглядел дом.
А. ОРЕХЪ: Нет, ну, такой маленький краеведческий музейчик.
В. УТКИН: Да. Знаешь, как где-то когда-то в каком-то – это известная история – в каком-то музее висело пальто Ленина …
А. ОРЕХЪ: Да.
В. УТКИН: …простреленное Фани Каплан, и было написано «муляж».
А. ОРЕХЪ: Муляж. Ну, чтобы люди как-то почувствовали атмосферу пальто…
В. УТКИН: Ну, чтобы почувствовали, куда попали и так далее.
А. ОРЕХЪ: Ну, как это было. Да. Я понимаю, у нас в принципе есть…
В. УТКИН: Кстати, сейчас можно было бы вести аттракцион, знаешь, когда бы тебя укололи. Вот ты ходишь, а тебя колют во все места одновременно, куда попали пули вот в Ленина.
А. ОРЕХЪ: Нет, ну, мне сложновато, потому что я Ленина там выше как-то, а ты-то еще выше сантиметров на 40, поэтому то место, куда попали Ленину, это у меня там где-то в районе головы. Вот. Поэтому мы как-то с Владимиром Ильичом, в общем, не пересекемся в этом месте. Да, кстати, вот еще, смотри, одна интересная история, но тоже так штриховое, если ее обозреть. Геннадий Андреевич Зюганов сегодня, во-первых, он попёр против примет, во-вторых, он вообще очень странно поступил потому, что он сегодня возложил, как я понимаю, цветы к мавзолею, но то есть…
В. УТКИН: За 2 дня до.
А. ОРЕХЪ: Да, то есть это в ознаменование дня рождения, мы все знаем, что это очень плохая примета, и она просто совсем не к добру…
В. УТКИН: Дело в том, что Владимир Ильич все равно умер, и там плохие приметы, они как-то…
А. ОРЕХЪ: Да. Ну, ты же помнишь, как она звучит? Раньше поздравишь, быстрей закопают.
В. УТКИН: А, вот так?
А. ОРЕХЪ: Да. Поэтому с точки зрения того, что вряд ли Коммунистическая партия согласна на скоростной закоп Владимир Ильича, это вообще странно. А потом сегодня день рождение другого господина. Он тоже вождь, он тоже харизматик, тоже…
В. УТКИН: Алоизыч?
А. ОРЕХЪ: Да, он оставил большой след в истории 20-го века, но мне показалось как-то в целом странным, что в день рождения Гитлера они возлагают цветы к… вот к этому обиталищу Владимира Ильича. Вот правда… Ну, ты понимаешь, злые языки, они же злые языки, говорят, что Зюганов уедет на шашлыки в воскресенье. Вот. Также как все ЦК. И их не будет вот в Москве, поэтому они решили заранее, чтобы там до пробок успеть. Вот это понятно, что это глупость. Вот, но более…
В. УТКИН: Почему?
А. ОРЕХЪ: Нет, ну, как? Какие шашлыки? Зюганов, ну, как он может променять шашлыки…
В. УТКИН: Ну, праздник же. День рождения.
А. ОРЕХЪ: … на шашлыки.
В. УТКИН: День рождения.
А. ОРЕХЪ: Ну, сначала ты вручи цветы, потом успеешь на свои шашлыки. У него, наверное, какая-то мигалка есть. Я считаю, что это отговорка, если действительно здесь шашлыки присутствуют.
В. УТКИН: Слушай, а, может быть, он 22-го еще раз придет, возложит? Мы же еще, в конце концов… Ну, мало ли почему.
А. ОРЕХЪ: Ну, а чего… ну, так странно. Вот ты когда-нибудь поздравлял человека за 3 дня, за 2 дня? Потом в день рождения? Ну, если, конечно, не обознался. Нет, ну, бывает, что неправильно записал, думаешь: «Ой, старик, слушай, извини. У меня было полное ощущение, что…»
В. УТКИН: Ну, мне могла прийти в голову подобная фантазия…
А. ОРЕХЪ: Ну, это надо было…
В. УТКИН: … хотя какими бы близкими не были бы у меня друзья, да думаю, что и у тебя какими бы близкими не были друзья, все-таки более близкой связи, чем у главы компартии Российской Федерации и великого вождя мирового пролетариата, более близкой и тесной связи быть просто не может.
А. ОРЕХЪ: Ты думаешь нет, да?
В. УТКИН: Нет.
А. ОРЕХЪ: Вот, но так или иначе. А другая была рабочая версия, что они опасаются, ну, потому что говорят, что будет 22-го закрыта площадь Красная из-за белых ленточек вот, и туда соответственно никого не пустят. Ну, вот слушайте, а чего вы смежевались-то? Сочкировали? Ну, вот у вас Ленин, у вас дата, вы приходите фактически на могилу на кладбище. Вас что не пускают? Давайте устраивайте скандал. Вы – вторая крупнейшая партия в стране, авторитетный человек, 20 лет баллотируется в президенты. Давай приходи с цветами, давай поднимай кипиш. Вот ты приди 22-го числа, уткнись вот в этот ОМОН, который говорит, нет, нельзя, из-за белых ленточек. У нас вот вождь, день рождения, мы пришли с цветами…
В. УТКИН: А потом так перешли через дорогу, там как раз кафе…
А. ОРЕХЪ: Ну, конечно.
В. УТКИН: … открыто, и там не чокаясь, и потом по домам.
А. ОРЕХЪ: Да, и потом раз положили и возложили, и отошли…
В. УТКИН: А почему не чокаясь? Ведь день рождения же.
А. ОРЕХЪ: Ну. Все равно они…
В. УТКИН: И потом он всегда живой.
А. ОРЕХЪ: Да, всегда с тобой и со мной. Вот. Но то есть и вот как-то какая-то странная такая позиция. Геннадий Андреевич меня, в общем, в этом смысле удивил, потому что думаю, ну, ребят, ну, как вот так-то… Кстати, Вася, ты сторонник захоронения Ленина?
В. УТКИН: Да. Мне кажется, что…
А. ОРЕХЪ: Мотивируй.
В. УТКИН: … гуманно просто.
А. ОРЕХЪ: А в чем гуманизм?
В. УТКИН: Ну, он сам хотел, чтобы…
А. ОРЕХЪ: Ну, о покойнике…
В. УТКИН: … у него воля была последняя.
А. ОРЕХЪ: Ты знаешь, про последнюю волю я слышал разное там, а самая популярная история про последнюю волю – быть похороненным на могиле матери.
В. УТКИН: Рядом с матерью, да.
А. ОРЕХЪ: Рядом с матерью. Потом ушлые историки, они копались… Ну, вот есть же много мифов…
В. УТКИН: «Копались» - хорошее слово в данном случае.
А. ОРЕХЪ: Да. Ушлые историки, они копались в архивах, потому что вообще много всяких мифов, которые потом никак не подтверждаются, вот они как ни рылись, ну, насколько я помню, они нигде не нашли ни завещания, ни указаний, ни в его 93-х томах собрания сочинений, они негде не нашли никакого указания про могилу и мать. То есть он был материалист и в этом смысле, он вообще как-то про смерть никаких не оставил…
В. УТКИН: Ну, по-моему, Надежда Константиновна говорила об этом. Ну, она ж, наверное, знала.
А. ОРЕХЪ: Понимаешь, Надежда Константиновна – человек глубоко несчастный и знал, видимо, не все, и говорить могла все, что угодно, но у нас это как-то, понимаешь, это серьезная вещь. Завещание покойного – это серьезная вещь, поэтому вот когда человек умирает и приходит нотариус, судебные органы, когда особенно какая-то спорная ситуация, если вдруг выйдет даже супруга и скажет, а вот мне покойный муж что-то говорил, то ни один серьезный опять же орган не примет это, мало ли что вам говорил муж. Может он назло вам говорил, может, он, так сказать, в приступе чего-либо, может вы перепутали, может, вы просто обманываете нас. Поэтому то, что говорит Надежда Константиновна, вернее говорила, это, ну, вот ее сугубо личная точка зрения, поэтому от Владимира Ильича…
В. УТКИН: Хорошо…
А. ОРЕХЪ: Моя позиция.
В. УТКИН: Хорошо, а есть ли какой-то источник, утверждающий, что Владимир Ильич мечтал…
А. ОРЕХЪ: Быть похороненным в мавзолее?
В. УТКИН: … лежать нафаршированным в мавзолее?
А. ОРЕХЪ: Ты знаешь, нет. Таких источников, объективно говоря, тоже нет. И Слава Богу, потому что значит что-то…
В. УТКИН: Значит, это традиционное какое-то путешествие праха, оно должно рано или поздно состояться. Ну, я хотел высказать свою точку зрения. Как раз мне кажется, время.
А. ОРЕХЪ: Вот. И она заключается, моя точка зрения, в чем? Ты понимаешь, какая штука, ну, вот когда говорят коммунисты: нет, ну, он уже похоронен ниже уровня земли. Я говорю, нет, ребят, похоронен – это когда не видно. Ну, извините…
В. УТКИН: Схоронили.
А. ОРЕХЪ: То есть вы приходите и не видите, а не замеряете с помощью там маркшейдера, значит, выше уровня земли, ниже уровня земли. Не видно покойника. Нет его. Там он тут… нет. Вот. Поэтому у коммунистов это, конечно, лукавство. Коммунисты, они язычники по своей природе. Вот они считают, что вот этот труп, выставленный на всеобщее обозрение, это вот часть их…
В. УТКИН: Ну, Вы знаете, не всеобщее…
А. ОРЕХЪ: … сегмент их веры.
В. УТКИН: … как-то не очень хочется, правда…
А. ОРЕХЪ: Но я, понимаешь, это так, как наш с тобой позатошний разговор про смертную казнь, тоже самое про Владимира Ильича. Я, конечно, против захоронения Владимира Ильича, но вот как и против смертной казни я не по соображениям гуманизма, так и против захоронения Владимира Ильича я не против там какого-то христианства, еще что-то. Я говорю, во-первых, где Владимир Ильич, где христианство? Это, в общем, как говорится, Антарктида и Арктика. В разных местах.
В. УТКИН: Традиция хоронить покойников, она несколько старше христианства.
А. ОРЕХЪ: Это просто часто говорят, давайте похороним по христианскому обряду. Я говорю, по христианскому обряду Владимира Ильича хоронить, ну, как минимум странно, потому что вот человек настолько далекий был от христианства, что хоронить его по-христиански… По-человечески, может быть. Вот сформулировать так: по-человечески. Но ты понимаешь, какая штука? Вот во мне вот это ретивое взыгрывает. Вот сегодня был очередной опрос, Фонд общественного мнения, 56 процентов – за то, чтобы захоронить… Кстати говоря, там была в этом смысле динамика, она нарастающая раз от раз, то есть в конце 90-х там было значительно меньше половины, там что-то процентов 30 с чем-то, сейчас уже вот это увеличилось, все больше и больше говорят, что надо похоронить, но при этом практически тоже самое, то есть в пределах статистической погрешности, количество людей, которые говорят, что Ленин был хороший человек. Я понимаю тогда, это, видимо, те же самые люди, которые считают его хорошим и говорят, надо похоронить. Вот тоже самое, с этой точки зрения, по-человечески.
В. УТКИН: Детей любил.
А. ОРЕХЪ: Да. Детей любил, животных, хороший человек, писал… в хлебе делал чернильницу, писал молоком. Вот надо бы его по-человечески… Я говорю, друзья мои, давайте мы как-то на равных с Владимиром Ильичом себя вести. Значит, он поставил над нашей страной, как ни крути, эксперимент. Он поставил эксперимент, он был материалистом, он таким сантиментам был совершенно неподвержен. Вот. Мы в ответ, сначала того не желая, начали тоже ставить эксперимент. 88 лет это тело хранится там. Вот был замечательный фильм Павла Лобкова про мавзолей, и мы выяснили, что там ни одно такое тело есть. Еще один бомж… Правда тогда в 47-м году не было такого понятия «бомж», но, в общем, был мужчина, умерший на вокзале. Подобрано тело, которое вот стало дублером. На нем вот испытывают вот все реагенты, химикаты, одежду, новые способы бальзамирования. С 47-го года есть еще один нетленный человек, который хранится в этой лаборатории. Но все равно с 47-го, а этот с 24-го, 88 лет идет очень важный научный эксперимент. Поскольку я считаю, что эксперимент Ленина над нашей страной не завершен, что наше сознание, оно во многом остается советским, социалистическим, экспериментальным. Вот. И по последним парадигмам, векторам я гляжу, что еще неизвестно в какую сторону все разворачивается, мягко говоря. Вот, поэтому я считаю, что мы вполне можем этот эксперимент продолжать: просто узнать материя, ткань, как долго они могут храниться. Потом, понимаешь, ну, 88 лет, это исследование получается коту под хвост. Ну, по большому счету. То есть мы скажем: все хватит. Давайте мы узнаем, сколько это может продлиться, как долго. Ему уже все равно. Родственникам, поскольку он не оставил прямых потомков, косвенные потомки… Ну, косвенные, они и есть косвенные.
В. УТКИН: Перебьются.
А. ОРЕХЪ: Перебьются. Вот. Значит, те… Его же ведь вообще сохраняли в мавзолее, с какой точки зрения? Что вообще… Ну, ты же помнишь, вот это изначально было… Те, кто не успели проститься с вождем, они могли приехать в Москву и сделать это, и поэтому его решили забальзамировать на какое-то время. Это же не шла речь о том, что навсегда. На какое-то время его сохранять, чтобы люди могли приехать из отдаленных уголков, из-за рубежа, коммунисты… вот и попрощаться с вождем.
В. УТКИН: Видишь ли, я предлагаю…
А. ОРЕХЪ: Я думаю, что все уже это сделали.
В. УТКИН: … если бы это было важным аргументом. Есть на свете несколько человек, долгожителей… Вот у нас есть чеченский долгожитель Магомед Лабозанов, например, который неподтвержденный, то есть нет четкого свидетельства даты его рождения. Там у них все строго, у долгожителей. Есть вот… На прошлой неделе милая французская старушка, госпожа Кальман, если не ошибаюсь, установила новый рекорд продолжительности жизни, задокументированный…
А. ОРЕХЪ: Простите, она не умерла еще? У меня было такое ощущение, что она…
В. УТКИН: Нет. Она рекордсменка Альмона, она сейчас…
А. ОРЕХЪ: Я помню. Нет, эта женщина… Имя-то мне знакомо.
В. УТКИН: Установила вот сейчас, установила. Есть вот еще какие-то люди, которые в тот момент были уже живы. Я думаю, что это последние люди, которые не успели проститься с Владимиром Ильичом Лениным, которые на тот момент уже жили.
А. ОРЕХЪ: То есть надо дать им возможность?
В. УТКИН: Надо дать им возможность. Даже я думаю, что, может быть, не собрать их и привезти, потому что все-таки они живые люди. Да? Я думаю, что вот нужно взять то, что осталось и провезти вот по этим людям, и дать им возможность попрощаться с…
А. ОРЕХЪ: И?
В. УТКИН: И после этого уже все-таки…
А. ОРЕХЪ: Уже все-таки…
В. УТКИН: … миссия будет выполнена.
А. ОРЕХЪ: У меня все-таки менее романтический подход к этому, я считаю, что все, кто могли, уже простились, и те, кто хотели проститься, уже умерли, и даже дети их. Скорее всего, уже скончались. Вот. Поэтому те, кто приходит сейчас туда… Он, конечно, работает, к сожалению, не регулярно. Вот я считаю, что это, в общем, в чистом виде аттракцион. Вот мавзолей Ленина – это в чистом виде аттракцион посмотреть: слушай, четко, да, мужик сколько лет лежит вообще как настоящий…
В. УТКИН: Может еще и встанет.
А. ОРЕХЪ: Зыка, народ ждет. Там говорят, уже вообще, брат, романтика удалилась, уже, говорят, ни музыки нет… Раньше там стояли по углам в почетный караул… Они такие все… Ну, как вот они стояли, белые перчатки, ружье, ну, в смысле вот оружие с аксельбантами, то есть действительно было почетный караул. Сейчас там уже ФСБэшники ходят в польтах, о чем-то разговаривают, у них в ушах какие-то вот эти их проводки, то есть такой уже…
В. УТКИН: Как у агента Смита.
А. ОРЕХЪ: Да. Там все уже как-то совсем утилитарно. Ну, вот, то есть, в общем, народ на это приходит, как на аттракцион посмотреть. Слушайте, друзья мои, ну, если вы приходите, ну, заплатите какую-нибудь сумму.
В. УТКИН: «Ленин, что о нем не говори, величайший человек 20-го века. Орехъ помрет, и никто его не вспомнит. А Ильич навечно войдет в учебники истории. Жалко смотреть убогую ор».
А. ОРЕХЪ: Орехъ, наверное, я надеюсь, хотя бы «ор». Вы понимаете…
В. УТКИН: Давай прекратим «убогую ор».
А. ОРЕХЪ: … мой юный друг… Да, мы сейчас прекратим это. Но я все-таки о себе, поскольку пишут обо мне уже не столько сколько о Ленине. Вы понимаете, с Вами, честно говоря, я не знаю, чем кончилось Ваше послание, с Вами не поспоришь. Помру. Нет, ну, не то, что совсем никто не вспомнит, ну, кто-то помнит неизбежно. Про каждого из нас кто-то помнит. То, что когда я помру, обо мне вспомнит довольно ограниченный круг людей и помнить будет довольно недолго, на этот счет я не обольщаюсь. И, конечно, так долго как Ленина, и так чтить как Владимира Ильича меня, конечно, не будут. На этот счет я тоже не испытываю никаких иллюзий. Ну, да, безусловно, Владимир Ильич – один из самых заметных людей не только 20-го века, но и в истории человечества. Ну, что ж поделаешь?
В. УТКИН: Знаешь, что, дорогой мой? Давай-ка ты…
А. ОРЕХЪ: Песню, да?
В. УТКИН: Нет, у тебя, конечно, могут быть свои какие-то планы на будущее, но вообще-то в твоем возрасте Ленин тоже не претендовал на то, чтобы навечно войти в учебники истории.
А. ОРЕХЪ: И Иосиф Виссарионович, вот меня тут недавно товарищи…
В. УТКИН: Так что я бы на твоем месте не обольщался. Все еще может произойти.
А. ОРЕХЪ: … говорит, все может быть, но я… нет во мне вот этого там беспощадно чего-нибудь… чертовки мягкая бумажка… Вот во мне нет вот этого, я не чувствую. То есть он в себе чувствовал 93 тома. Понимаешь, к этому… к 40 годам я-то, в общем, какие-то там…
В. УТКИН: А реплик ты написал, думаешь, намного меньше, чем Ленин?
А. ОРЕХЪ: Да, ну, что ты! Ну, о чем там? Просто смешно. 1 324…
В. УТКИН: Ну, что смешно, я согласен, но количественно, чисто количественно, но это много…
А. ОРЕХЪ: Чисто количественно… Нет, но ты понимаешь, мы бумаги в день и потом в течение жизни переводим количественно не мало с разными целями. Вот. Это же не сочинения как таковые. Нет. Человек целенаправленно писал. Нет, я никак не претендую…
В. УТКИН: Я сейчас, секундочку, у меня есть очень…
А. ОРЕХЪ: Еще как, смотри-ка, человек не успокоился, еще раз продублировал свое письмо.
В. УТКИН: … простая…
А. ОРЕХЪ: Ой, смотри-ка! «… Жалко…» Вот тут все-таки Юрий написал нам окончание: «Жалко смотреть убогую ореховую сатиру над ним». Да, не сатира это, Юр. Какая сатира? Нет, я же Вам сразу сказал, это не сатира. Я к этому отношусь прагматически, это важный научно-медицинский эксперимент. С другой стороны, это аттракцион, берите за это деньги, и это позволит… Потому что говорят 8 миллионов евро в год обходится мавзолей, но это не дешево. У нас страна, я понимаю, что, конечно, богатая. Вот, но вы заплатите какую-то часть…
В. УТКИН: Ну, вот сейчас, когда вы начнете слушать песню, я хочу предложить вам такой простой очень опрос. Телефоны для голосования: 660-06-64, если вы согласитесь с предложенным вариантом, и 660-06-65, если вы не согласитесь. Как вы считаете, уважаемые слушатели «Эха Москвы», есть ли сейчас у Ореха шанс войти навечно в учебники истории…
А. ОРЕХЪ: Супер!
В. УТКИН: Ну, не так, может быть, как Владимир Ильич Ленин, но как-то войти?
А. ОРЕХЪ: Супер! Василий…
В. УТКИН: Если вы считаете, что шанс у него все еще есть, звоните 660-06-64…
А. ОРЕХЪ: Вот туда, туда. Да, да.
В. УТКИН: Если вы считаете, что у него нет шансов, звоните 660-06-65.
А. ОРЕХЪ: 65 не надо. 64 надо.
В. УТКИН: Звоните, пожалуйста. А у нас песня.
А. ОРЕХЪ: Так, голосование пошло.
Звучит песня
А. ОРЕХЪ: Сетевизор все стерпит. Вась, хоть 2 человека-то проголосовали, кроме нас с тобой?
В. УТКИН: Голосование продолжается. Я пока не могу озвучить результаты. Итак, господа…
А. ОРЕХЪ: Вот зараза!
В. УТКИН: … если вы считаете, что у Ореха есть шансы войти навечно в учебники истории, как у Владимира Ильича Ленина, или на вроде того, звоните 660-06-64.
А. ОРЕХЪ: Хороший вариант, кстати, хороший.
В. УТКИН: Если нет, 660-06-65.
А. ОРЕХЪ: Так себе вариантик. Слушай вот, Вась, ты понимаешь, ну, ты человек такой свободный как птица, вот пришел – ушел, а мне завтра с главным редактором объясняться потому, что у нас все голосования на сайте вывешиваются.
В. УТКИН: А ты просто…
А. ОРЕХЪ: Всю неделю был голосования как голосования и вдруг… Понимаешь вот, что меня Алексеевич завтра спросит, вот что это было. Что я ему скажу? Что это было?
В. УТКИН: Ну, придумай что-нибудь.
А. ОРЕХЪ: Мне… Я человек скромный.
В. УТКИН: Я могу позвонить, сказать…
А. ОРЕХЪ: Вот.
В. УТКИН: … в конце концов.
А. ОРЕХЪ: Вот, вот.
В. УТКИН: Я думаю, что максимум… от чего ты точно застрахован, ты застрахован от ревности. Я останавливаю…
А. ОРЕХЪ: Почему?
В. УТКИН: … останавливаю голосование. Значит, господа…
А. ОРЕХЪ: Я нервничаю.
В. УТКИН: … на данный момент 85 с половиной процентов считают, что Орехъ…
А. ОРЕХЪ: Из пяти позвонивших?
В. УТКИН: Нет, из 138 позвонивших.
А. ОРЕХЪ: О, ни хрена! Нормально.
В. УТКИН: 85 процентов считают, что у Ореха прекрасные шансы войти в историю на вроде Владимира Ильича Ленина, не смотря на то, что ему уже 40 лет.
А. ОРЕХЪ: Победа!
В. УТКИН: А вот 14 с половиной процентов считают, что шансов у Ореха нет. Я все это сделал только ради того, чтобы сказать этому человеку, который тебя, вот этот, который «ор»…
А. ОРЕХЪ: Юра, он Юра, чуть позже выяснилось, что это Юра, 22-78.
В. УТКИН: Да. Вот Юра.
А. ОРЕХЪ: Юра.
В. УТКИН: Да, Юра. Вот видите, Юра, Вы в полном, так сказать, не понимании со всем остальным…
А. ОРЕХЪ: Он не в полном непонимании. Он из числа 14 с половиной процентов.
В. УТКИН: Да.
А. ОРЕХЪ: Все-таки ты Юру-то не позорь. Вот. Ну, что нам тут пишут-то еще? «Сон разума рождает чудовище…» О, Господи! Ну, это про Брейвика. Слушайте, знаете, я не хочу про Брейвика. Тут нам несколько вопросов пришло. Не хочу, потому что это… Я про это тоже одна из тысячи трехсот с чем-то реплик, я об этом сказал, что, в принципе, этот суд, он выглядит таким образом, что вот там, что не произойдет, все в пользу этого господина, потому что он так хитро вообще построил, ну, или не хитро, просто так получилось, так хитро он выстроил вот всю линию этого процесса, что все, что там ни происходит, все работает на него. Но так вот. Так сложилось.
В. УТКИН: Понятно.
А. ОРЕХЪ: Ну, вот, поэтому про Брейвика, я думаю, если мы будем обсуждать, будет тоже все… Слушай, а ты следил за этой историей, которая была 2 недели назад, но на этой неделе обсуждалась так живо, живо про Обыденскую церковь и Филиппа Киркорова, амвон, крестины и так далее?
В. УТКИН: Нет, ты знаешь, у меня есть очень простое правило: я новости о Филиппе Киркорове проматываю.
А. ОРЕХЪ: Ну, да. А у меня просто есть точка зрения.
В. УТКИН: Ну, скажи. Ну, скажи.
А. ОРЕХЪ: Ну, тоже там…
В. УТКИН: Он там что устроил-то? Я знаю, что там…
А. ОРЕХЪ: Нет, ты понимаешь, там вот… Ну, хорошо. Значит, дискуссия этой недели, она развивалась… Нет, ну, это было на Вербное воскресенье Обыденская церковь, которую я тоже… Поймите меня верно, я не верующий человек, ну, вот в каноническом смысле, но…
В. УТКИН: Невоцерковленный.
А. ОРЕХЪ: Невоцерковленный вот. Но я периодически захожу в храм, потому что чувствую себя там, в общем, хорошо, я не думаю, что это какой-то там проступок.
В. УТКИН: А что он учинил-то?
А. ОРЕХЪ: Вот значит, там были и там крестили дочь его, этого суррогатного, извините, ребенка, но потому что…
В. УТКИН: Так это называется.
А. ОРЕХЪ: … так и есть. Да. В этом нет ничего постыдного, но как факт. Вот церковь закрыли, значит, он там присутствовал в компании своих близких, взошел на амвон, то есть это там же, где, например, были девушки из «Пусси Райот». Вот. Произнес речь, как я понимаю, прочувствованную в связи с этим моментом. Вот. Потом крестины завершились, ну, и собственно эта история где-то отстаивалась там с недельку, потом как и все в нашей жизни неизбежно стало известно, они говорят, слушайте, ну, вот, что это. И вот то, в каком ключе это обсуждалось, мне совершенно не понравилось. Потому что обсуждали, с какой точки зрения? Что на амвон не может залезть человек нецерковный, вот тем более такой. Хотя какой такой? Ну, Киркоров и Киркоров. Не может залезть, не имеет права. Потом сказали, ну, в определенных исключительных случаях может, сказали. Вы поймите эмоциональное состояние счастливого отца. Нет, все-таки простить можно.
В. УТКИН: Главное поймите степень просвещенности. Вот я, например, этого не знал, если что, что это не… Вот если вдруг я оказался, может быть тоже мне припомнят какие-то чувства, допустим, надеюсь, что какие-то крестины у меня все-таки впереди. Вот.
А. ОРЕХЪ: Ну, тоже можешь взойти.
В. УТКИН: Ну, вдруг я… А я не знал. Темный. Не знал.
А. ОРЕХЪ: Говорили, что священник должен был провести беседу с родителями перед крестинами обязательно, перед обрядом крещения все с ними обсудить, разъяснить, тем более, что ситуация не стандартная немного. Вот. Говорят, что православная церковь, она не… Церковь вообще не приемлет суррогатного материнства, хотя ребенок опять же ни в чем не виноват, ребенка можно крестить. Все это замечательно. Но суррогатное материнство прославлять мы не можем. Ольга Романова написала в своем блоге: «А разве Богоматерь не была суррогатной матерью?» Ведь у нее же не было, так сказать, ну, извините, непосредственного контакта, это было непорочное зачатье. В общем, развернулось…
В. УТКИН: Она, конечно, не была суррогатной матерью, хотя бы потому что она воспитывала этого ребенка. Вот. Суррогатной мать является та, которая является матерью…
А. ОРЕХЪ: Они говорят в биологическом смысле.
В. УТКИН: Именно да, а вот практически там был суррогатный отец, если уж в эти вдаваться, но он тоже…
А. ОРЕХЪ: Плотник Иосиф был. Да.
В. УТКИН: Но он тоже не подходит под определение, потому что он был не человек, а Господь Бог, поэтому это такая, в общем, игра словами даже на уровне русского языка…
А. ОРЕХЪ: И, в общем, ты понимаешь, и все вот это… и все шло… Вот об этом был разговор. Чем хуже он «Пусси Райот»? Чем лучше он «Пусси Райот»? Давайте тоже там Филю посадим. Дьякон Кураев сказал, давайте отлучим от церкви его на какое-то время, и что-нибудь сделаем со священником, который вот допустил это все. Эх, друзья мои, мне кажется, мы говорим в этой ситуации немножко не об этом. История проста как правда. Церковь закрыли на корпоратив. Я почему сказал, что я периодически хожу в храм? Потому что Обыденская церковь – это вот такой храм, который я посещаю.
В. УТКИН: Тут недалеко.
А. ОРЕХЪ: Недалеко. Хороший, старинный, очень приятный, если, конечно, уместно так формулировать. Очень хорошее, спокойное, торжественное, достойное место, куда ты приходишь, даже не будучи верующим человеком как я, и чувствуешь себя хорошо, что-то в тебе в хорошем смысле происходит, то есть вот какое-то такое душевное состояние, которое ты испытываешь. Может быть, с этого начинается какой-то путь к Богу, может быть просто даже… Хорошо же если человек, вот отрешившись от суеты…
В. УТКИН: Ты как-то ушел в сторону от слова «корпоратив».
А. ОРЕХЪ: Так вот, почему я просто к этому отнесся лично, я объясняю вот. И в моем понимании, это был корпоратив. Когда какое-то учреждение как кафе…
В. УТКИН: А, по-моему, это как раз в понимании Филиппа Бедросовича был корпоратив.
А. ОРЕХЪ: Ну, может быть. Нет, ну, это просто вот в таком жанре корпоратива, то есть мы снимаем помещение…
В. УТКИН: На это время оно наше.
А. ОРЕХЪ: … кафе, концертный зал, церковь, ну, не важно, что там… хата там. На это время оно наше. Здесь никто больше не может появиться. Вот. И мы там делаем в принципе все, что хотим, то есть проводим крестины, как я понимаю, все-таки с некоторым нарушением порядка…
В. УТКИН: А если что сломаем, так мы заплатим.
А. ОРЕХЪ: Заплатим, конечно. Мы залезаем туда, куда нам не положено залезать. Вот остальное то, что говорит – это существительное, остальное – прилагательное. То есть меня в этой ситуации смутило то, что, в общем, это вот произошло в жанре корпоратива, против которого ни священник этого храма, ни какие-то его вышестоящие инстанции, они, в общем, не возражали, хотя, как я понимаю, прекрасно знали, что там происходило. Вот. Поэтому мне вообще странно, когда вот наши священнослужители начинают нас поучать в каком-то смысле, я говорю, друзья мои, но вы, в общем, сами не идеальны, к сожалению. Я понимаю, что все люди, даже которые в рясах и с крестами. Вот. Поэтому я не только отделял церковь от государства, но церковь от попов. Для себя я отделял веру в Господа и прочее, я всегда отделял вот от этих людей, которые решили, что вот они именно транслируют божественные истины. Вот это для меня просто, вот эта история была…
В. УТКИН: А что с Киркоровым-то делали?
А. ОРЕХЪ: Да ничего с ним не делали.
В. УТКИН: Я не согласен…
А. ОРЕХЪ: Пускай, да и хорошо…
В. УТКИН: Мы должны отметить этот поступок Филиппа Бедросовича Киркорова все-таки, и всю эту историю… Потому что мы с тобой когда-то пробовали вручать виртуальный приз президентские часы вот людям, которые заслужили что-то немотивированно хорошее, ну, просто хороший поступок совершили, и как-то заглохло, потому что и, с одной стороны, поступков таких все-таки, к сожалению, не слишком много, а с другой стороны, президентские часы как-то не могут быть символом этого всего.
А. ОРЕХЪ: Нет, ну, если в довесок к корпоративу можно и часы.
В. УТКИН: А я предлагаю за самую идиотскую историю недели вручать патриаршие часы.
А. ОРЕХЪ: Такой… не из самой эфемерной брегеты, которой на фотографии нет, а мы…
В. УТКИН: Лучше одеть. Мы же будем вручать…
А. ОРЕХЪ: Мы же тоже вручаем часы, которых нет.
В. УТКИН: Прямо в столе. Да, прямо в столе будем вручать эти часы.
А. ОРЕХЪ: Давай.
В. УТКИН: Вот поэтому, я думаю, что Филиппу Бедросовичу эти часы нужно вручить…
А. ОРЕХЪ: Давай брегет.
В. УТКИН: … на этой неделе. Да.
А. ОРЕХЪ: Брегет. Давай, я согласен.
В. УТКИН: Отражение…
А. ОРЕХЪ: Отражение часов. Мы будем вручать для таких… Нет, мы будем вручать вот все-таки… Да, значит, сформулируем. У нас будут президентские часы и отражение патриарших часов, то есть мы будем вручать отражение, то есть не сами часы, у патриарха же нет часов, как мы знаем.
В. УТКИН: У него есть отражение.
А. ОРЕХЪ: Отражение часов, то есть…
В. УТКИН: Оно его преследует.
А. ОРЕХЪ: … как таковых нет часов, а отражение часов есть.
В. УТКИН: Да.
А. ОРЕХЪ: Вот это отражение мы будем… собственно отражение ведь тоже виртуальная вещь, поэтому нам это даже подходит больше, чем президентские часы, которых у нас тоже нет.
В. УТКИН: Да, но этих часов вообще нет.
А. ОРЕХЪ: Нет, но отражение их существует. Вот его мы будем… Да, это хорошо. Приз – отражение часов. Хорошо звучит. Надо еще это перевести на английский, наверняка это звучит как-то авантажно.
В. УТКИН: А хотя еще об отражении часов я подумал, что может быть Геннадий Андреевич Зюганов вот с этим своим поздравлением Ленина на 2 дня раньше… Я кажется догадываюсь, что могло произойти. Все-таки Геннадий Андреевич, хотя и человек глубоко ученый, но все-таки в гуманитарных науках, а при этом у него уже как у любого, так сказать, человека, наверняка, есть айфон… А помнишь, айфоны очень странно себя ведут когда переводят часы…
А. ОРЕХЪ: Ты знаешь, не могу сказать. Не владел никогда.
В. УТКИН: Но говорят, что они иногда странно себя ведут, там не переходят с одного времени на другое…
А. ОРЕХЪ: По-своему себя ведут.
В. УТКИН: Я думаю, что у него, наверное, просто какой-то накопился балласт вот этих непонятых переходов айфона, и просто он, может быть, думал, что…
А. ОРЕХЪ: И у него наступило 20-е…
В. УТКИН: … уже пора, что может быть.
А. ОРЕХЪ: Он подумал, что 22-е и, в общем, пора и отправился на шашлыки сегодня по итогам. Ну, что ж? Тоже вариант. Так. Что там? Что, что? А! Так, хорошо. Ну, все, Юрий, я понял, я прочитал уже про это самое… Все понял я уже, спасибо. Вот. Да, в фильме Гриши Шамвона эта сцена может быть. Так: «Орехъ – скучный, банальный, неинтересный». Ну, Иван Кононнов. Ну да, Вань. Ну, что делать? Ну, конечно…
В. УТКИН: Как Кафка? А вот вошел в историю.
А. ОРЕХЪ: Зажигательные люди, они, в общем, тоже редкость. Согласен с Вами я. Действительно. Не вот, чтоб прям такой, да, действительно, ничего не могу сказать. Так. Так. Тут у нас еще что-то. Так, сейчас, сейчас. Было-было… Какие-то интересные, причем в начале. Что-то тут… Да, а это тут, Вась, началась – как это? – вирусные ролики, после того как ты объявил голосование, тут нам все завалили. Народ голосовал, войду ли я в историю. Ну, наверное, в историю чего-нибудь войду. Вот. У нас с тобой осталось 2, если не ошибаюсь, минуты. Да. Так оно и есть. Я еще вот, что хотел сказать, предваряя наши «Радиодетали», которые сейчас будут. Значит, мы вторую неделю подряд расследуем эту историю с волгоградскими депутатами. Вот. И на этой неделе нам депутат Андрей Попков сообщил, что они работают на… вот Мальгин, блоггер, и Навальный, они работают на спецслужбы. Вот именно поэтому все это произошло. Между прочим Навальный, вот еще одна новость этой недели, вошел в 100 влиятельнейших людей. Если вы видели блог Навального на нашем сайте, он правильно, с юмором отнесся к этой истории. Там есть несколько хороших фотожаб, сделанных на самого себя.
В. УТКИН: Ну, приятно, что у Навального есть чувство юмора.
А. ОРЕХЪ: Да, по крайней мере, чувство самоиронии. Но мне понравилось, что будет, когда меня будут помещать в спецприемник номер 1, там должна быть инструкция, где, если я ничего не путаю, написано, что для ста влиятельнейших людей мира полагается 2-й матрас и вилка для поедания макарон, потому что обычно едят в тюрьме ложкой макароны, но вот те, которые в числе ста влиятельнейших людей мира… Я, говорит, выйти могу с мегафоном…
В. УТКИН: Им там в тюрьме какая разница?
А. ОРЕХЪ: Ну, макароны дают, да?
В. УТКИН: Можно позволить себе удовольствие макароны поесть ложкой. Ну, что ли…
А. ОРЕХЪ: В кои-то веки, да.
В. УТКИН: И, между прочим, ты помнишь, как же выдают эту пасту…
А. ОРЕХЪ: И рукой вот так. Выдают же еще ложку и вилку, то есть чтобы так крутить, накручивать, то есть они просто выдали часть обмундирования. Он сказал, да, товарищи, теперь я могу выходить на площадь с мегафоном и говорить: «Милиция, товарищи…»
В. УТКИН: А, кстати, неужели ты не поверишь, что вилок в тюрьме давать не могут? А если членовредительство?
А. ОРЕХЪ: «Товарищи, - говорит, - милиционеры, вы сейчас своими противоправными действиями мешаете одному из влиятельнейших людей мира осуществлять свои конституционные полномочия».
В. УТКИН: Далее, в сравнении с тем, что тебе сегодня определили на будущее слушатели «Эха»…
А. ОРЕХЪ: С твоей подачи, зараза!
В. УТКИН: … нахождение в ста влиятельнейших людях мира на какой-то момент времени…
А. ОРЕХЪ: Фигня! Согласен.
В. УТКИН: … полная фигня, поэтому ты можешь спокойно требовать долива после отстоя пены…
А. ОРЕХЪ: Требуйте крабов, они вкусные и полезные.
В. УТКИН: … любое количество матрасов, крабов и так далее и даже…
А. ОРЕХЪ: До следующей недели.
В. УТКИН: Пока!
А. ОРЕХЪ: Пока!