Купить мерч «Эха»:

Русский бомбардир - 2012-02-03

03.02.2012
Русский бомбардир - 2012-02-03 Скачать

В.УТКИН: Вот ведь как бывает: продолжает прихварывать коллега Орехъ. Уж если вдруг так оказывается, что его нет, то сегодня просто случай из серии «не было ни гроша, да вдруг алтын». Матвей Юрьевич Ганапольский. Я подробно объяснил ему, чем мы тут обычно занимаемся.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Рассказываю, как он это объяснил, совершенно гениально. Я говорю – а что в этой передаче? Как ты сказал?

В.УТКИН: Мы обычно над всем стебаемся. Но это ладно. В конце концов, мы так делаем, потому что это мы с Орехом, у нас такая, самая необязательная, пожалуй, передача. Не случайно мы все это называем «программа политических паразитов». Вот есть один человек, который всегда пишет нам: «Помни, паразит, я за тобой слежу». Он расстраивался, что нет Ореха, потому что думал, что я это не скажу, а Орехъ всегда читает. Ну вот я прочитал.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Можно, сделаю одно заявление? Я узнал, что эта программа имеет своих постоянных преданных слушателей. Действительно, сегодня Орехъ зашел и говорит – вот, прихварываю. И я тихо-тихо стал выходить из комнаты, потому что 21 год на радио «Эхо Москвы» кое-что мне подсказывает. Однако крик: «Одну минуточку! А что, мы не поможем нашему…» дальше про Ореха были сказаны невероятные слова. И вот я тут с 11 утра, и вот сейчас… коллега Уткин сказал, что я (неразб.)

В.УТКИН: Помогать пришлось-то мне. Орехъ дома, хворает в свое удовольствие.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А ты тоже здесь сегодня целый день?

В.УТКИН: Я тоже.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я просто что хотел сказать – ребята, я абсолютно не забираю ни у кого лавры. И вот что самое главное – каждая передача имеет свой формат, ведущие притерты друг к другу. Я пока ее не чувствую, как пойдет. Очень надеюсь, что нам помогут наши радиослушатели, которые будут какие-то смешные поводы…

В.УТКИН: Они всегда их дают.

С.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Напомню +7-985-970-45-45. Если хорошо будете себя вести, то и звонки…

В.УТКИН: А вы через специальное оптическое устройство смотрели, неужели не запомнили (нерзаб.)

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я не помню никогда, я не гружу себя ничем. Вот 20 лет не могу запомнить. Я, например, очень плохо помню имена, ужасно помню имена. Василий, а фамилия?

В.УТКИН: Уткин.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А имя?

В.УТКИН: Василий.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот я так буду повторять все время.

В.УТКИН: Не проблема.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, давай первую тему какую-нибудь. Что предложишь?

В.УТКИН: Первая тема, естественно, поскольку какая-то тень Ореха над нами витает, какая-то призрачная скорлупа… я должен сказать, что не пойду завтра на митинг.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Почему?

В.УТКИН: Во-первых, я хочу рассказать, что мне этот вопрос уже несколько раз задавали, и я все время задавался сам вопросом – а почему это кому-то надо объяснять? По-моему, это добровольная история. У меня есть позиция, там две составляющие. Одна такая простая, другая более, может быть, вдумчивая такая. Во-первых, я не пойду, потому что я понял, что у меня есть редкая возможность посмотреть на это событие с третьей точки зрения. Потому что первый раз я просто пошел, встретил там только одного знакомого мне до митинга человека (исключая товарища, которого я взял в компанию).

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А, тебе трое нужны, как обычно, как русскому человеку.

В.УТКИН: Нет, я реально просто пошел, что называется, и на выходе случайно встретил еще одного знакомого, с которым я не сговаривался. Я, что называется, был среди людей.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: И?

В.УТКИН: Ругался матом громко, это даже на Ютюбе есть. А потом я неожиданно для самого себя оказался на сцене, где, кстати, и вас тоже видел.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я не на сцене…

В.УТКИН: В районе. У вас там какая-то была миссия, была какая-то повязка на рукаве.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Миссия невыполнима, в общем-то, но была. Я был наблюдателем от УВД и смотрел за порядком, и хорошо смотрел.

В.УТКИН: А, я помню, по-моему, Алексей Алексеевич хотел, но не смог, и поэтому…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Только не говори «Алексей Алексеевич» в свете того, что он меня запихну сюда, говори «этот» или «тот». Ты говори «тот», я буду говорить «этот». После 23 часов у меня нет пиетета к этому человеку. Я его не знаю.

В.УТКИН: У меня-то есть. До 23 я никак не могу высказать свое к нему отношение.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Он считает, что раз есть косматая борода, так сразу распальцовка такая. Какая распальцовка? Он маленький, я выше, я мощнее. О тебе вообще говорить не хочу.

В.УТКИН: У вас фамилия длиннее, хотя и у него не короткая.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, кстати.

В.УТКИН: И самое главное – сейчас я хочу посмотреть на это со стороны. Я имею возможность посмотреть на это совсем со стороны, потому что я так понимаю, что наверняка будет трансляция на этом канале…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: В Сетевизоре будет трансляция, будет везде трансляция. Но лучше пойти.

В.УТКИН: А на «Дожде» будет моросить?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Тут какая-то аналогия неприятная.

В.УТКИН: Почему?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не моросить. Ну, сколько там? 15 градусов будет. Все всё будут показывать. Я предложил бы всем, кто могут пойти, пойти. Потому что я все время повторяю одну фразу, которую сказал Виктор Шендерович, которая совершенно замечательна. Она звучит так: «Власть пока что понимает только числительные».

В.УТКИН: Если бы мне хотелось узнать, что понимает власть, Виктор Шендерович является одним из последних людей, с кем я бы стал советоваться по этому поводу.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я же… что, у вас какие-то проблемы?

В.УТКИН: Нет, я спокойно совершенно, я реагирую просто на слова. Виктор, мы с ним соседи, с НТВ еще.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Власть действительно понимает только числительные. Путин обещал-обещал, говорил, приглашал, все вернулось на круги своя.

В.УТКИН: Мне кажется, довольно поверхностное суждение, потому что власть не понимает числительные. Почему она понимает числительные? Она сказала – ну, сто тысяч даже если, ну и что? В Москве живет n миллионов. Власть не понимает числительные, как раз наоборот, она понимает только свой собственный язык, когда есть система, где кто-то бандерлог, а кто-то неназываемый, возможно, Каа, возможно, Волан-де-Морт… кто еще у нас бывает неназываемый? Неизвестно. Она как раз понимает только свой язык. На нем с ней разговаривать, видимо, надоело. Но дело не в этом. Дело в том, что я уже немного разочарован всей этой ситуацией.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Какой?

В.УТКИН: Той, которая порождает митинг. Мне очень хочется в момент, когда это находится на грани перерастания в моду остановиться и задуматься, посмотреть на это со стороны. Я не бравирую этим абсолютно, мне просто так захотелось. Я же, в конце концов, свободный человек, свободный в своих проявлениях. Меня что беспокоит? Не знаю, вы согласитесь со мной или нет. В принципе, от чего отсчитывать момент начала всей истории бунтарской, есть некоторые расхождения. Наверно, это некая точка объявления того, что ребята меняются местами, какое-то понимание того, что все постепенно сваливается в некую оперетту.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Василий, у меня такое предложение. У нас сложно сейчас, мы сейчас можем с тобой пойти по пути серьезной передачи, где мы с тобой схлестнемся…

В.УТКИН: У нас все спонтанно, очень хорошо.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Мы должны сейчас с тобой шутить что-то такое…

В.УТКИН: Нет, не должны. Мы не обязаны ничего шутить, мы иногда бываем очень серьезны. Все нормально, Матвей Юрьевич. У нас свободная такая ситуация, у нас единственная передача на «Эхе Москвы», по-моему, без формата. Нам тот еще ни разу не делал по поводу формата замечаний.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Кого нельзя называть.

В.УТКИН: Нет, почему? Тот, которого мы условились называть «тот» и «этот». Мы как раз совершенно свободны. Дело не в этом. Я сказал, что мы обычно шутим, но сегодня можем поговорить о серьезном. Мы, в конце концов, можем пошутить друг над другом, какая разница? Вот я немного разочарован происходящим с того самого момента, потому что… вообще говоря, с того момента прошло уже почти полгода. Я думаю, чтоб пройти полгода и пойти на митинг слушать, я извиняюсь, Улицкую… интересное дело. Мне кажется, что Улицкую читать надо. Я очень уважаю ее общественные поползновения, но вообще-то мне уже хотелось бы видеть хотя бы какое-то направление, что кто-то как-то откуда вылупляется.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Главный-то, он не хочет никак вылупляться.

В.УТКИН: Да, вот как-то странно. А это, мне кажется, главный процесс, потому что я очень боюсь, что во всей этой ситуации… помните, когда началась волна таких псевдокомпроматов, когда публиковали переговоры Немцова, потом еще чью-то встречу с кем-то, что все ругаются матом, называют людей пингвинами. Все говорят – но не к ним же выходят, выходят люди, потому что им хочется другого порядка в стране. Секундочку, к ним не выходят, но там, кроме этих же, никто больше не появляется. Появляется, может быть, Улицкая, но я опять-таки говорю… я сегодня как раз прочитал, стоял и читал на стойке «Новую газету» последнюю, что должно что-то в обществе меняться, такой пафос в ее совершенно справедливом высказывании. Но мне кажется, что Людмила Улицкая для изменения общества своими публикациями, как писательскими, так и журналистскими, делает гораздо больше, чем выступлением на митинге. И уж что-что, а идти на митинг, чтобы слушать Улицкую, я точно не хочу. Тоже мне трибун.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А кто бы тебя устроил выступающим на митинге?

В.УТКИН: Вот это то же самое, как спросить – а кто, если не Путин? Как можно сказать, кто, если не Путин, если много лет в стране никаких нормальных выборов не проводится, ни депутаты самостоятельные от списков партийных, ни губернаторы. Вот появлялись бы, и тогда бы было понятно. А вот этот процесс, мне кажется, он существует для того, чтобы кто-то постепенно начал появляться. А я вижу, сейчас уже какое-то происходит подразделение. Вот есть там некая креативная группа людей, плюс-минус 10 лет от моего возраста 40-летнего, ну, в минус еще побольше, там какие-то, от молодых журналистов, до средних лет артистов, журналистов тоже и каких-то еще деятелей, писателей, которые говорят – мы считаем, что все это правильно, но мы этим дальше заниматься не будем. А есть те, которые дальше собираются этим заниматься, те, которые всю жизнь этим занимаются, и к которым у меня довольно разный спектр отношений, от шутовского, типа Гарри Каспарова, до глубокой человеческой симпатии, типа Немцова, но это мое личное мнение. Я прекрасно понимаю, что ни тот, ни другой, ни третий, пятый, шестой, седьмой, которые внутри этого моего условного списка существуют, у них личных (неразб.) нет никаких. В моем понимании, эта среда и предназначена для того, чтобы что-то вылуплялось. Ну, давайте уже, вылупляйтесь. Опять-таки, я прошу прощения, что еще раз склоняюсь к этому очень уважаемому имени, но просто один из трех выступающих от «Лиги избирателей», если это снова Улицкая, которую я предпочитаю читать…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да что же ты прицепился к Улицкой?

В.УТКИН: Потому что она – новое лицо на сцене.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Василий, вот не ожидал я такого поворота, честно говоря, я не готов совершенно к такому разговору, но, раз ты так говоришь, вот у меня такая сильная грусть и печаль. Вот давай я тебе попробую так возразить, у нас же такой диалог, вы так с Орехом….

В.УТКИН: Да, мы обычно так.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Тут по-разному можно поступать. Можно, например, сказать – я не пойду, чтобы слушать Улицкую. Ну, и не слушай Улицкую. Если у тебя потребность, у условного «тебя», есть потребность пойти только для того, чтобы услышать какие-то слова, то действительно можно не ходить. Мне так кажется, что вообще народ ходит, потому что его крепко обидели и оскорбили.

В.УТКИН: Это да.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Можно сказать? Вот его первый раз крепко обидели и оскорбили, потом второй раз. Мы знаем, какие это разы. Чего сейчас люди выходят?

В.УТКИН: Вообще много лет оскорбляют.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да. Потом как-то ждали от власти, что власть… как-то вот ей уже объяснили, что можно вывести… даже я не употребил бы слово «вывести», а вот как-то люди…

В.УТКИН: Может случиться, что выйдут.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, выйдут. Давай вот что заметим – что люди как-то освистали на Сахарова вообще всех. Они как бы показали, что это мы вышли, не вы нами руководите, а мы вышли. В первую очередь люди сейчас выходят, потому что они этого хотят. Вот не сгонишь же, правильно? Вот завтра увидим, если придет 5 тысяч человек при заявленных 50…

В.УТКИН: Больше придет.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Подожди, не в том вопрос. Люди выходят совсем не потому, чтобы слушать Немцова, Рыжкова и так далее. Они выходят, потому что, бляха-муха, ничего не изменилось. Бляха-муха – это выражение Антона Ореха.

В.УТКИН: До этой части я совершенно согласен.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Со второй частью ты еще больше со мной согласишься, потому что второй части не будет. Это самое главное, люди выходят, потому что они видят простую вещь. Сначала наш, которого нельзя упоминать…

В.УТКИН: Уже не Венедиктов?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да. Он думал, что он все-таки… он почувствовал какую-то опасность и решил – давайте объявим, что типа мы будем переговариваться. А потом заметил, что произошло. А потом он вдруг посчитал и понял, что в первом туре, или его убедили, что в первом туре, и тогда он сказал – ребята, я выиграю, но выиграю красиво. Он разрешил оппозицию на телевидении, он разрешил вообще – ребята, делайте, что хотите. Вы хотите ваших наблюдателей ко мне?

В.УТКИН: «Клал я на вас».

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, я не хочу так о Путине говорить.

В.УТКИН: После одиннадцати, я думаю, можно.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, просто, по сути. Я тебе скажу – я уважаю его, как человека, потому что он какие-то очень важные вещи сделал для страны. Ну, сделал. Но параллельно он и другие вещи сделал для страны. Сейчас самая главная проблема, что он говорит – ребята, ну опять я. Я говорю прописные истины, ничего здесь такого. Почему я это говорю тебе? Потому что причем тут Улицкая? Ты говоришь, что ты ждешь, чтобы что-то вылупилось. У него за 12 лет ничего не вылупилось.

В.УТКИН: Так я не от него же жду-то.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Как эти ребята, которые проводят время в бесконечных переговорах, которым запрещают все на свете, сложно организовать это все, мороз на улице… зачем ты чрезмерное требуешь от них?

В.УТКИН: Объясню. Это очень просто.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Кроме того, лидеры не появляются по заказу. Вот они все перед нами, нам они не нравятся. Кто полтора года назад знал о Навальном? Кто знал, что какой-то чувачок (неразб.)…

В.УТКИН: (неразб.) не появляются по заказу? Путин как появился?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Но эти лидеры же заканчивают одинаково. Вот смотри, завтра не будет ни Миронова, которому позвонили, ни Зюганова, которому позвонили. Им позвонили, они сказали – мы простудились.

В.УТКИН: Дело же не в этом.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А в чем?

В.УТКИН: Дело в том, что как-то же появился Путин, и 12 лет просуществовал. Сейчас больше, чем 12, никто не рассчитывает, и 12 вполне достаточно тем, кто сейчас теоретически готов. Я не об этом немножечко говорю. Поймите, я же не прицепился к Улицкой…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Как не прицепился, если ты только ее имя вспоминаешь и говоришь – я не буду слушать Улицкую. (неразб.) Ты Уткин, понимаешь?

В.УТКИН: Я буду слушать Улицкую. Я хочу понять. Я ради чего хожу (неразб)? Я вообще каждый день по улицам хожу, в другом качестве я не могу ходить.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Василий, на митинге завтра появятся люди, я имею в виду митинг на Болотной, появятся люди, которым снова по барабану, кто будет стоять на сцене. Вообще завтра вся эта официальная часть будет 30 минут с песнями Юры, музыканта.

В.УТКИН: Если им по барабану, кто стоит на сцене, почему им не по барабану, кто именно с ними пришел и кто с ними не пришел? Мы что, там списочно проверяемся, что ли?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет.

В.УТКИН: Вот я тоже так думаю.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Просто ты на радио сейчас. Половина людей, которые тебя слушают, ориентируются и они запомнят, что ты сказал – я не пойду туда, потому что будет выступать Улицкая.

В.УТКИН: Я сейчас этой половине еще раз поясню, что я, в отличие от этой половины, нахожусь в несколько необычный ситуации. Кстати говоря, эта половина, если она нас слушает, она прекрасно помнит, что накануне первого митинга на Болотной... он, конечно, был не первый, там были еще… я вообще не собирался идти. У меня было очень сложное настроение. Потом я, в конце концов, туда пошел, простоял там, сколько мог, пока не замерз, там все было спонтанно, долго продолжалось, неизвестно, когда началось. В следующий раз я вообще оказался в другом качестве, я уже это объяснял. Я хочу использовать свою ситуацию для того, чтобы посмотреть на митинг со всех мыслимых сторон.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А, то есть, это у тебя просто такая фишка в этот раз, да?

В.УТКИН: Ну да, я же это уже говорил. Я хочу посмотреть со стороны. Мне интересно, я, может быть, чего-то не понимаю. Это же самый главный позыв (неразб.) И к Улицкой я не прицеплялся, я просто говорю, что проходит полгода зрения этого движения, и все, что может оказаться на сцене – это Леонид Парфенов, который никогда не был и не будет ни революционером, (неразб.) понимании этого слова, я очень много лет его знаю, хотя и не близко лично. И появляется уже состоявшаяся писательница, не знаю, это что, замена Акунину, что ли? Опять-таки, глубочайшее уважение, прекрасный писатель. Я минимум три книги читал, точно совершенно еще какие-то рассказы, интервью с Ходорковским читал с огромным интересом…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Хорошо, давай помиримся вот на чем. Диспозиция такая. Есть наш руководитель Владимир Владимирович Путин, который хочет в президенты. Он сильно себя не напрягает, у него миссия такая – он периодически выглядывает из Кремля виртуального и смотрит - уже проплыли все в белых тапках, кто там дергался? Почему? Потому что, как ты видишь, он сильно не напрягает. Кургинян организовывает, вот это очень смешно. И вот он проверяет, он говорит – ребята, вы еще живы, ножками-ручками сучите? Или мне уже пора, я могу уже войти, куда я хочу? Вот завтра будут те, которые ножками и ручками, которые покажут ему… да наплевать, Улицкая, Парфенов и так далее. Мы все уважаем этих людей, не о том разговор. Это смотр не тех, кто стоит на сцене, это смотр граждан – ау, граждане в стране есть?

В.УТКИН: Уже не согласен с этим.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, имеешь право, ты умный, ты человек.

В.УТКИН: Уже прошло достаточно много времени, которое, в частности, объясняет лично мне, в моем субъективном понимании… думаю, что я такой не один, ну, неважно… по-моему, уже наступило время, когда становится понятно, что… кстати, об этом Сапрыкин написал очень хорошо недавно, что Путин находится в каком-то своем пузыре, в таком неизвестном никому Фейсбуке, а вокруг такое общество друзей. Внутри этого общества, он считает, его поймут, если он скажет «бандерлоги», если он напишет в «Ведомостях» большую статью, в которой написано…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Что ты имеешь в виду? Давай к сути ближе.

В.УТКИН: Я имею в виду, что совершенно очевидно, что Путин просто не в состоянии управлять ситуацией.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это ты сказал, а он просил меня передать тебе, чтобы ты проплыл в белых тапках, где и должен быть. Потому что он не интересуется, ему говорят – вы знаете, что Василий о вас сказал? Он говорит – да-да, я понимаю, он уже сказал, я уже могу войти? Вася, Василий, дорогой, это смотр живых в этой стране, живых людей, которые себя уважают, не более того. И ты понимаешь, что настоящие лидеры, давай смело скажем, мы не будем их оскорблять, мы все знаем…

В.УТКИН: (неразб.) на смотры и парады.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Мы все знаем им цену. Нет, это я уже о другой теме, которую ты сказал, что ты ждешь, когда вылупится. Партии ни одной не зарегистрировали. Вон я с Рыжковым разговаривал и решил неудачно пошутить, то есть, я решил пошутить, я же не знал, что неудачно. Ты же знаешь, что товарищ Рыжков выиграл Европейский суд, его Республиканская партия, ее не зарегистрировали, а Рыжков охамел и пошел в Европейский суд. Европейский суд тоже охамел, и так далее. Я ему говорю – ну, когда вступать? Хоть одна партия может появиться из тех, не хочу Григория Алексеевича обижать, из тех партий, которые мы называем несистемными.

В.УТКИН: Можно и объединить, если будет нужно.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не важно. Он сказал, что минимум год еще пройдет, пока все можно будет пройти. Если наш, которого нельзя называть, крепко сядет в своей манере, то снова не зарегистрируют. Им вылупляться негде, курятника нет, понимаешь? На улице очень плохо, холодно.

В.УТКИН: Я с этим отчасти согласен.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Почему «отчасти», Вася? Вася, где вылупляться, где появляться политикам, если нет политики?

В.УТКИН: У меня есть ответ, и я могу его произнести. Не важно, где вылупляться. Важно понять, происходит этот процесс или не происходит.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вася, я боготворю тебя, когда ты комментируешь, особенно, футбол. А теперь представь себе, если бы тебя не пускали ни на один телевизионный канал, как спортивного комментатора, и мы бы сидели вот тут с Орехом и говорили, что теоретически он неплохой парень, вообще, он талантливый, он, когда в коридоре стоит, он очень много говорит, но что-то я не вижу, чтобы он комментировал футбольные матчи.

В.УТКИН: Да, вы совершенно правы. Но я бы у вас такой был. А вот в данный момент такого даже, которого не пускают, нет. То есть, есть люди, которых не пускают, но такой, которого бы не пускали, «вот если бы вот этот», такого нет. А ведь на самом деле смысл процесса именно в этом. (неразб.) этими средствами он не состоится, я с этим не спорю, но мне интересно, направлены они на это или нет. У меня складывается четкое совершенно ощущение, что группа людей, я не буду их называть поименно, потому что дело не в поименности, у них ни у кого нет желания найти среди себя или вокруг себя кого-то нового, кто реально мог бы кем-то стать или возглавить. Ну не пожилой же писатель, какая бы фамилия у него ни была, Поляков, Акунин, кто угодно. Ну не телевизионщик же. Ну а кто тогда? Вот ищите. А они, я думаю, ждут, что этот шанс представится именно им.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: О чем ты говоришь?

В.УТКИН: Мне так кажется.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, имеешь право.

В.УТКИН: Я беспокоюсь, потому что, если это так, я хочу посмотреть со стороны.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я прямо вижу, как Парфенов говорит Акунину – старичок, все-таки наш план стать президентом и вице-президентом…

В.УТКИН: Вы передергиваете немножечко. Я же говорю, что как раз понятно, что эти люди не стремятся ни к чему, кроме вот этого, это как раз ясно. Но кто же тогда стремится? Если из этого не появится тот, кто стремится, «вот этот парень, или, может быть, вон тот, у них есть что-то…»

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Для того, чтобы когда-то, как ты помнишь, были открыты каналы НТВ+спорт, когда спросили – а зачем их открывать? Сказали – а есть запрос общества. Вот мы сейчас с тобой находимся в той идеальной ситуации, когда мы видим главное – запрос общества. Если есть запрос общества, ну, еще полгода, и появятся те люди, которых опять будут задвигать…

В.УТКИН: Я не согласен.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не соглашайся.

В.УТКИН: Если бы Александр Белл ориентировался на запросы общества, он бы в жизни не изобрел телефон. Никакие фокус-группы ничего никогда подобного не показали бы. Мало того, во всей фантастике мировой, которая расцвела в 20 веке, нигде не было мобильного телефона.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Но и Интернета не было.

В.УТКИН: Был разговор по видео какой-то истории во многих фильмах, когда он на Марсе, а она на Венере и сын у них родился почему-то недавно на Земле, уже 12-летний родился сразу, и вот они так общаются через телевизоры какие-то. Мобильного телефона не смогли предугадать, Матвей Юрьевич.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Давай подведем итог этой части, что-то, конечно, это явно не ваша передача.

В.УТКИН: Это точно наша передача. Мы вообще в прошлый раз хотели Пархоменко позвать, «давай его раздраконим?»

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Давай скажем так – каждый из нас ищет в этой ситуации какие-то важные для себя вещи.

В.УТКИН: Так это же и есть смысл этой ситуации, чтобы каждый в ней для себя искал смыслы.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот для меня очень важно, что это смотр живых. Это смотр тех людей, которым абсолютно все равно, кто будет стоять, и вот это печально для Путина. Выход на эти митинги превратился в спорт. Ты сказал – я не хотел бы, чтобы это превратилось в хобби. Я должен огорчить и тебя, и себя – это превратилось в хобби. Как в России было говорить по-французски, как в Грузии было говорить…

В.УТКИН: Я думаю, что это не остается хобби.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это хобби не останется, потому что есть мощнейший раздражитель. Это как драть рану, а потом говорить – что вы дергаетесь?

В.УТКИН: Сильнее, чем коммунизм?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, потому что только пара человек знали альтернативу, а сейчас альтернативу в связи с зарубежными паспортами знают все. Все знают, как живут люди в других местах… В.УТКИН: Тоже очень спорно.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Почему? Все же знают: порулил – и уходи.

В.УТКИН: (неразб.) Люди знают, что и там не идеально, жгут автомобили, «Уолл-стрит давайте снесем к едрене фене». И все это можно трактовать по-разному, и очень многие этим пользуются великолепно в пропагандистских совершенно целях. Поэтому все это очень противоречиво.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Останемся при своем мнении. Я просто тебе скажу. Кто выходит против Путина как раздражителя, большинство выходит просто за перемены. Тут у меня интересная такая история была, я вел некий круглый стол, где были Рыжков и Борис Титов, это «Деловая Россия». В зале сидели очень напряженные крупные бизнесмены.

В.УТКИН: Я этих людей, кстати, вообще в жизни расслабленными не видел.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: И они мягко говорили о том, что, конечно, мы хотим изменений, но мы хотим изменений поступательных, потому что бизнес, и они могут быть… не в смысле «разрушено и отобрано», а просто, вот мы хотели бы… потом один из них встал и сказал, Давид Якобашвили, мой любимый, сказал – что я могу сказать? Сделал паузу и сказал – деньги любят тишину, это известная истина. Понимаешь, кто из-за чего выходит? Кто выходит из-за того, что он был оскорблен этими парламентскими выборами, кто был оскорблен вот этим предательством, когда Медведевым были кинуты 70 миллионов человек, которые возлагали на него надежды, и пусть Медведев не обижается. Говорят, что он обижается, когда ему тычут это в лицо. А чего здесь обижаться? Ты же не в лавку соседнюю ходил, не директором магазина стал. Ты стал президентом, дал какие-то обещания у всех на виду….

В.УТКИН: Все мы теперь знаем фамилию человека, который один раз может, а два нет.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Поэтому, с одной стороны, спасибо медведевскому режиму, потому что именно он оказался катализатором этого дела. Вот почему люди ходят. А главное, люди ходят из-за абсолютного продолжающегося хамства со стороны власти, которая как-то типа полузаметила и даже пошутила по поводу того, что она поговорит, только не с политиками, которых она не понимает, а с Акуниным и Быковым. А потом власть передумала, она так подумала-подумала, потом она сказала… ну что, мы пройдем, сказали те, кто вокруг. Да пройдем, старик, не волнуйся. И этот сказал – да пошлите вы их там подальше, мы с ними встретимся, только после того, как меня выберут. И вот эти бесконечные оскорбительные статьи программные. Ты, наверно, слышал мои утренние «Развороты», где я цитировал. «Хорошо бы было сделать», - пишет кандидат в президенты, «надо предусмотреть»…

В.УТКИН: «Экономика должна быть».

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ни одного обещания… а за этим всем стоит – ребята, я уже могу пройти? Я тебе скажу, что не все нормально воспринимают, спокойно такую оскорбительную совершенно манеру, возмутительную. Вот почему люди выходят, совсем не из-за Улицкой. Вот почему надо завтра, это смотр живых.

В.УТКИН: Ситуация может измениться только в том случае, если не просто человек будет откуда-то сброшен, низвергнут, растоптан…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Почему «сброшен», кто его собирается сбрасывать?

В.УТКИН: Ну это же метафора.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, сейчас такая нервная обстановка, зачем? Оппозиция не любит…

В.УТКИН: Это и страшно, что он явно теряет все возможности контроля над ситуацией.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я тебе расскажу украинский анекдот.

В.УТКИН: Вот это интересно, вот это я люблю.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Потравылы два кума долгоносикыв у своему поли. (Это западно-украинский анкдот). И кум Иван пытае кума Степана – куме Стапене, вот скажите мени, вот вси долгоносики повыздыхают чи ни? А кум Степан, пидняв палец, каже – повыздыхают вони чи ни повыздыхают, я не знаю, а здоровья того, что в них було, уже не буде. Так вот, самый главный вопрос – как наш национальный лидер в этой же своей манере в 2012 году собирается дальше рулить страной? Но это его вопрос. Вот общество говорит – ты так, и мы так. Только обществу сложнее, потому что там бабла немерено, там все будет, на Поклонной горе, все как надо, и там не Кургинян платил свои деньги, а здесь собирают деньги под издевательскими взглядами, под презрительной контрпропагандой телевидения. Ты знаешь, да, что произошло? Все, торжество свободы слова закончилось вчера. После этого три бомбардирских фильма про то, что он гений, и своей рукой, и так далее…люди не могут этого выдержать. При этом никакого в этом героизма нет, просто так унижать нельзя, люди не хотят, не могут они. Здесь ничего такого нет. Вот говорят – этот митинг для того, чтобы…. Просто люди выходят, потому что….

В.УТКИН: Я вам один вопрос хочу задать, не поймите его, как бестактный, правда, любопытно. Я задаю его со всем мыслимым уважением, могу даже встать и поклониться.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: «А не пойдешь ли ты?....», да? Пойду.

В.УТКИН: Матвей Юрьевич, откуда вы в себе берете оптимизм?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Оптимизм в каком смысле?

В.УТКИН: Ну вот то, что условно можно назвать оттепелью или чем-то в этом роде, сейчас не будем цепляться к определениям, но ведь вы это уже в осознанном возрасте минимум третий раз переживаете.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да.

В.УТКИН: И как-то все это более или менее ушло в унитаз.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Дело в том, что не все ушло в унитаз. На Лобном месте у Кремля, как известно, не рубили все-таки головы. Считалось, что рубили, рубили в других местах. Сейчас не рубят. Общество становится цивилизованнее. И у меня есть вот такой социалистический, исторический оптимизм. Потому что я считаю, что все остальное – это тупиковая история. Если мы с тобой скажем – да ладно, все равно ничего не получится… вот все время было «да ладно», и вдруг люди не выдержали и сказали – нет, не «да ладно», не хотим. Причем кто? Ровно медведевцы, которые вместе с ним хотели менять эту страну.

В.УТКИН: Ничего себе медведевцы. Да меня побьют, если… меня, может, и не побьют…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Но ты понял смысл того, что я сказал?

В.УТКИН: Понял.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Реальные люди, которые вместе с Медведевым хотели менять эту страну, которые хотели, чтобы свобода была лучше, чем несвобода.

В.УТКИН: Они просто надеялись, что Медведев… это понятно, я все понял.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Граждане оказались честнее, порядочнее, динамичнее и креативнее всех своих руководителей. Медведев ушел в сторону, Путин говорит – хорошо бы. Путин, кстати, превратился в Медведева. Помните, Медведев – надо нам сделать, чтобы мост через речку. Путин сейчас пишет – хорошо бы, чтобы уполномоченный по спасению бизнесменов от тюрьмы останавливал… Путин превратился в Медведева, они слились в экстазе законотворческом, в предлагательном экстазе. Вот такие у нас руководители, ну что делать? Значит, они должны быть в тонусе. Что такое «единственная физзарядка», ответь мне, тонкий знаток спорта, что такое единственный метод физзарядки и подержания Владимира Владимировича в тонусе, кроме как не митинг? В.УТКИН: Я не верю в его тонус, сейчас я с другой стороны отвечу на этот вопрос. Мне даже немножечко стыдно в этом признаваться, но я вообще ненавижу слово «общество». Я понимаю, что есть такое понятие, но мне кажется, что на этом слове спекуляция, может быть, чуть-чуть меньше, чем на слове «демократия». Все-таки я стараюсь свои решения принимать, как личность. Поэтому я во главу угла хочу поставить свое желание разобраться. Вот я не случайно, я еще раз извиняюсь, если вас в какое-то неудобное положение поставил…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ты сейчас опять вспомнишь Улицкую? Я тогда тебя убью.

В.УТКИН: Нет, не Улицкую, я сейчас про возраст. Со мной вот эта история с оттепелью (неразб), прошу не цепляться к слову, она происходит во второй раз. Я чувствую себя как некогда обманутая в лучших чувствах женщина. Ей опять признаются в любви. У меня такое ощущение, что к этому опять идет. А она уже хочет в чем-то убедиться.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Давай я тебя сейчас наставлю на путь истинный. Нынешняя ситуация предлагает тебе, о Василий Уткин, совершенно невероятную вещь, в которой ты не можешь разочароваться. Впервые на арену вышли не наши мечты о каком-то руководителе, который нас спасет, не сам этот руководитель, который вдруг сказал – ой, я вам сделаю, а потом нас кинул. Впервые вышло то, на чем стоит наша страна, извини, немножко такие высокопарные – на людях. Люди сказали, вот я все время повторяю эту фразу – мы живые, хватит из нас делать… понятно, да? Мы не за революции, это понятно, мы просим, чтобы вы, ребята, чего-то меняли в этой стране. А не можете менять – меняйтесь сами. И это, Василий, лучшее, что мы с тобой переживаем за все это время.

В.УТКИН: Не согласен.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Мы не вспоминаем… вот был Хрущев, мы с тобой говорим, не оправдал, был еще кто-то, не оправдал. А здесь мы с тобой только одно говорим – мы помним время, когда граждане выходили на Болотную и на Сахарова. Это самое прекрасное воспоминание.

В.УТКИН: Последнее, что хочу сказать. Я за честные выборы, один раз, два раза, каждый за честные выборы. Но есть вещь более важная, чем «За честные выборы» - это желание не выбирать из множества зол. Чтобы не выбирать из множества зол, пусть даже честных, я не знаю, в ком бы я надеялся увидеть добро. Для этого я хочу завтра посмотреть со стороны. Я вам очень признателен за компанию, Матвей Юрьевич, спасибо вам большое, мне было страшно интересно…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я счастлив, что меня сюда пустили.

В.УТКИН: Отлично. Спасибо. Это был «Русский бомбардир», до следующей недели.


Напишите нам
echo@echofm.online
Купить мерч «Эха»:

Боитесь пропустить интересное? Подпишитесь на рассылку «Эха»

Это еженедельный дайджест ключевых материалов сайта

© Radio Echo GmbH, 2025