Купить мерч «Эха»:

Русский бомбардир - 2012-01-27

27.01.2012
Русский бомбардир - 2012-01-27 Скачать

В.УТКИН: Добрый вечер, в эфире программа «Русский бомбардир», программа политических паразитов. Сегодня особенный эфир, потому что сегодня в нем не может принять участие мой друг Орехъ. Я Василий Уткин, мой друг Орехъ сегодня не со мной в студии. Мы сломали голову, как же его заменить, потому что я, в отличие от Ореха, я же сам-то не могу, я человек реактивный, мне реакция нужна на чьи-то сказанные слова. Мы исходили из нашей постоянной песни, в которой первые, а значит, главные слова «мы ребята, ростом велики». Поэтому сегодня мы вместе с Алексеем Осиным.

А.ОСИН: Здравствуйте. По сравнению с вами, конечно, нельзя про меня такое сказать, я думаю. Даже по сравнению с Орехом, а с тобой уж тем более.

В.УТКИН: Я больше весом беру, мы с Орехом почти одного роста. Ну что, Леша, смотри, у нас программа, которая исходит из предельно свободного понимания выражения «политические паразиты». Мы не выдаем идеи, которые должны быть взяты на лозунги, на плакаты, на растяжки и так далее. Мы говорим о забавном.

А.ОСИН: Растяжка у вас хорошая.

В.УТКИН: О существенном при этом. Растяжка у меня вообще никакая, если разобраться. В этой связи я хочу тебя спросить сразу, потому что ты, как и я – человек, имеющий отношение к центральному телевидению, и я не хочу ставить тебя в неловкое положение. Скажи, пожалуйста, ты про Путина готов шутить?

А.ОСИН: Не вопрос.

В.УТКИН: Ладно, хорошо. Тогда отложим Путина на потом…

А.ОСИН: Тогда мы шутить о нем не будем.

В.УТКИН: Нет, потом придется к случаю. Может быть, есть какой-то вопрос, который ты бы, все-таки человек серьезный, ты все-таки ведущий «Утреннего разворота», может быть, есть какой-то вопрос, который ты бы хотел поднять в рамках этой совершенно, прямо скажем, идиотской передачи?

А.ОСИН: Ты меня поставил в затруднительное положение сейчас. Сейчас я подумаю насчет…

В.УТКИН: Пока ты будешь думать, я предложу свою собственную тему. Ты понимаешь, что меня больше всего занимает? Сегодня я прочитал… у тебя уже есть мысли, да?

А.ОСИН: Мне сегодня в «Московском комсомольце», то, что у нас не прошло, статья Станислава Белковского, размышления. Как всегда, на третьей странице у них Матвей Юрьевич Ганапольский выступает, другие интересные люди. И подхватил Белковский, кстати, про Путина, такую идею, что, дескать, он развивает мысль насчет того, что должно быть, если Путин… вернее, он считает, что Путин должен уйти сам. То есть, не просто в результате революции, каких-нибудь штыков, или же не просто в результате выборов…

В.УТКИН: Мне эта мысль близка. Потому что при правильном подходе Путин, при подходе через выборы, он не уйдет никогда, имеет все ресурсы для этого.

А.ОСИН: Ну, вечно он даже по действующей Конституции оставаться не сможет. В любом случае, еще два срока, и он должен будет кому-то уступить.

В.УТКИН: Ему все-таки 60 лет.

А.ОСИН: Тем более, а тогда будет 72.

В.УТКИН: До 72, вообще говоря, не все доживают.

А.ОСИН: О том и речь. Поэтому есть еще один способ ему уйти.

В.УТКИН: А если люди долгожители, то они могут опять какого-нибудь пригласить молодого, способного, ражего такого, и он подержит на время. Уже были случаи, уже даже есть анекдот про мужчину. Как фамилия мужчины, который один раз может, а два нет?

А.ОСИН: Один раз может, а два нет?

В.УТКИН: Да. Уже есть такие анекдоты, я даже не буду рассказывать фамилию этого мужчины.

А.ОСИН: Понятно, да.

В.УТКИН: Про фамилию там вопросы обычно. Но это не более, чем анекдот.

А.ОСИН: Понимаешь, в чем дело – во-первых, все это мне довольно странно слышать, потому что, я помню, я читал книжку «Буратино» в свое время, «я же не отдам Некту яблоко, хоть он дерись». Это раз. А два – я помню, что с этой идеей первый выступил Борис Абрамович Березовский. У него была идея, что Путин должен патриарху передать власть.

В.УТКИН: Это было сравнительно недавно.

А.ОСИН: Да, эти идеи множатся.

В.УТКИН: Я даже задумался, когда прочитал эту статью про Бориса Абрамовича, я подумал о том, что Борис Абрамович уже был Борисом Абрамовичем, когда другой президент два срока отбыл, Борис Николаевич, и он тогда мог тоже с вопросом, почему бы не передать власть патриарху? Но тогда патриарх был другой. Я вот думаю – возможно, все дело в том, что…

А.ОСИН: Примерно такой же, как тогдашний президент.

В.УТКИН: Этого я точно не могу сказать. Я вообще в патриархах не очень разбираюсь. Но я подумал, что вот тогда Борис Абрамович не сказал – а почему бы Борису Николаевичу не передать власть патриарху?

А.ОСИН: Но ты же понимаешь, почему он это не сказал?

В.УТКИН: Я, предположим, понимаю.

А.ОСИН: В силу своей географической дислокации, я так думаю.

В.УТКИН: Не исключено. Но, честно говоря, я думаю, что при своей нынешней дислокации Борис Абрамович, будь его воля, но на это нет даже его воли, потому что кто жив, а кто нет, это не его воля то решает, по крайней мере, если не касается речь насильственных смертей, оставим их в скобках. Сейчас Борису Абрамовичу вот тот патриарх, мне кажется, был бы гораздо любезнее.

А.ОСИН: К Борису Абрамовичу, или он ему был бы любезнее?

В.УТКИН: Для миссии, которую Борис Абрамович ему нарисовал. То есть, патриарх, который не торговал водкой, не распоряжался квотами какими-то, который просто патриаршествовал.

А.ОСИН: Но, он тоже ведь тогда, тот, который сейчас патриарх, он ведь тоже тогда не ходил на лужок в двухлетнем возрасте и был чистым и незамутненным младенцем.

В.УТКИН: С тех пор прошло много времени.

А.ОСИН: Может быть.

В.УТКИН: Тем более, что я, как человек православный, хотя и не воцерковленный, я не собираюсь выбирать патриархов, я всего лишь пытаюсь поставить себя на место Березовского.

А.ОСИН: А зачем тебе быть на его месте?

В.УТКИН: Чтобы понять его мысль. Только для этого, больше ни в каком смысле побывать на его месте мне не хотелось бы.

А.ОСИН: Я, может быть, добавлю сурьезу несколько, именно в транскрипции Ильинского, сурьезу.

В.УТКИН: Ильинского или Белковского?

А.ОСИН: Ильинского, он же говорил – главное, побольше сурьезу. Помнишь, он говорил в «Карнавальной ночи»?

В.УТКИН: А, это да.

А.ОСИН: Так вот. Идеи сыплются одна за другой, они друг друга повторяют, но их много, по одной простой причине – те, кого хотят видеть во власти Березовский или Белковский, они выборы не выиграют, даже если они будут как кристалл, даже если все будет настолько честно, что просто даже на церковной паперти не бывает честней. Поэтому они хотят, чтобы он именно передал и именно им, а не иначе.

В.УТКИН: Отчасти есть какое-то противоречие. Дело в том, что проницательность того же самого Березовского сильно преувеличена. В каком смысле? Ровно в том, что…. Нет, нормально, это не у меня телефон, у меня жвачкой запечатан… я хотел о другом сказать. Березовский слывет проницательным человеком, а он на самом деле проницателен не более, чем другие размышляющие люди. Просто в какой-то момент он имел серьезное воздействие на механизмы, которые что-либо где-то определяли.

А.ОСИН: В силу географической дислокации к телу.

В.УТКИН: И это тоже важно, да. А сейчас не имеет. Поэтому его прогнозы, как-то странно на них опираться.

А.ОСИН: Это не прогнозы, он изъявил желание.

В.УТКИН: Давай себе представим сейчас хотя бы 2014 год. Чуров – посол в Танзании. И мы обсуждаем, кто же будет следующим губернатором Луны. А Чурова-то уже нет. Мы можем голову сломать, мы других-то выборов, кроме чуровских, не видели, мы видели выборы березовские, они были, в сущности, одни и те же. И выясняется, что мы по этой логике не можем ничего предположить.

А.ОСИН: Но тогда, заметь, никакие толпы не собирались на Болотной и на Сахарова, потому что людей, которые являются вдохновителями, это все устраивало. Вот тогда они себе позволяли такого плана допущения, а сейчас они не хотят.

В.УТКИН: Их как-то удовлетворял процесс.

А.ОСИН: Результат, а не процесс, скажем так.

В.УТКИН: Не согласен, хотя это отчасти спор терминологический, потому что итог процессом определяется. Но в сущности, согласись, ведь сейчас же люди, которые протестуют, выходя на площадь, и это важнейший фактор того, что против того же самого Чурова, они же протестуют не против результата, он им, предположим, не нравится, но дело не в этом, они протестуют против того, что этот результат получен нечестным образом. Верно?

А.ОСИН: Согласен.

В.УТКИН: Извини, но практически все результаты, как мы сейчас об этом знаем из официальных или неофициальных, они почти все получены нечестным образом.

А.ОСИН: Сегодня у нас официальные источники…

В.УТКИН: В этом смысле между Путиным и Ельциным никакой разницы нет.

А.ОСИН: Фактически да.

В.УТКИН: Единственное, что их роднит – то, что Зюганов и там, и там…

А.ОСИН: Проиграл.

В.УТКИН: В тазу, вот в этой части тела, которую прилично иначе назвать довольно сложно.

А.ОСИН: Малой.

В.УТКИН: Малой, не малой, не знаю, чуть выше большой берцовой, скажем так. В этом-то и весь вопрос. Заметь, Зюганов не поднялся, он где-то по-прежнему на периферии этого скелета.

А.ОСИН: Почему, он как бы в его теле, очень близко к голове.

В.УТКИН: Естественно, в теле (неразб.)

А.ОСИН: Он какой-то пятый позвонок, без него нельзя.

В.УТКИН: Таз, голова, все равно периферия.

А.ОСИН: Это понятно. Относительно таза – да, относительно головы таз – периферия. А он где-то на полпути.

В.УТКИН: В общем, в метафорах легко запутаться, я имею в виду немножечко другое. Я имею в виду то, что… да какая разница, что я имею в виду? Ну не от Геннадия Андреевича, в конце концов, все это сейчас танцуется.

А.ОСИН: А почему нет? Нормальный наш процесс, как мне бы это неприятно было, вот я признаюсь, должен был произойти таким образом…

В.УТКИН: Ты старый коммуняка, я знаю.

А.ОСИН: Я вообще никакой, и не старый (неразб.) Побудительным мотивом моих голосований было «против коммунистов», вот это мое железное убеждение, остальные поменялись, а вот это осталось. Так вот, мы должны были пройти вот этом очищение президентством Зюганова. Но, поскольку мы один раз себе соврали и подтасовали, мы будем теперь проходить через это не один раз.

В.УТКИН: Нудно, возможно, даже страшно, надоедливо…

А.ОСИН: Или мы будем кровить друг другу мордасы в самом неприглядном смысле этого слова. У нас два пути, потому что мы единожды солгали. Я тогда тоже это не принимал во внимание, но я сейчас тоже не возмущаюсь. Я понял, что у меня тогда рыльце в пушку, потому что я был счастлив, что Зюганова (неразб.)…

В.УТКИН: У тебя позиция какая-то немножко библейская – против какой-то абстрактной истины согрешили, туда-сюда, трали-вали. Это очень важный вопрос, он исторический, по-моему, к нынешнему не имеет особенного отношения. Я объясню, почему. Меня что больше всего волнует? Создались митинги, митинг на Сахарова в конце декабря, тут же возвращаются губернаторские выборы, то есть, они еще не вернулись…

А.ОСИН: А я против, как был против, так и есть.

В.УТКИН: Дело не в этом, я сейчас имею в виду другое. На карте уступок и наступлений происходит уступка, происходит еще серия уступок. Я сейчас не о добре и зле, я вот именно об этом. Вот сегодня в интервью, если не ошибаюсь, ВВС, Путин говорит, отвечает на какой-то вопрос (неразб.) Там было пояснение, что этого нет в версии телевизионной, не вошло. Есть текстовая распечатка полная. Означает ли (неразб.), я не знаю, но он сказал – протесты? Какие протесты?

А.ОСИН: Наша интеллигенция обязательно зацепится за это и интерпретирует следующим образом, что Путин делает вид, что он не видит никаких протестов. Нет, он просто не отдает должное их значимости.

В.УТКИН: Просто он делает то, что считает нужным. Кстати… «А люди же хотели вернуть выборы губернаторов, ха-ха. Так я-то давно это предвидел, сто лет назад. Я и собирался вернуть».

А.ОСИН: А может, наоборот: «Хотите? Нате. Давайте посмотрим».

В.УТКИН: Нет, «Хотите? Нате», это означает (неразб.), протесты сейчас вообще дезавуируются, протестов нет. Не было, нет, ну, какие-то люди вышли, какая разница, люди все время куда-то выходят. Я хочу предложить идеальную статистику для компрометации любых митингов. Бывает компрометация, допустим… с чем сравнить? Хорошо, ни с чем сравнивать не буду. В Москве живет, грубо говоря, считая иммигрантов, считая всех, миллионов 20 народу живет. Ну, миллионов 15.

А.ОСИН: Я не считал. Что из этого?

В.УТКИН: Ну неужели сто тысяч в выходные не выходят погулять? Ну, решили погулять в одном и том же месте. На проспект Сахарова вышли.

А.ОСИН: Плакатики с собой прихватили.

В.УТКИН: А мы что, запрещали на проспекте Сахарова гулять? Нет. Ну, погулять люди вышли, ну, вышли они с плакатами. Мы запрещаем, что ли, гулять с плакатами? Может быть, мы запрещаем гулять с детьми, гулять с собаками? Предположим, мы слегка осуждаем, когда гуляют с любовницами, но мы же тоже этого не можем проверить всякий раз. Вышли люди погулять, пусть гуляют (неразб.) Прекрасно, я считаю. Тут в чем главная тонкость? Объяснять-то ничего не надо. Как говорится, кто смотрит, тот понимает. Это вопросы наряду с тем, что – объясните, пожалуйста, если вы такой молодой, что же у вас челюсть дрожит? Например. А он говорит – это у меня не дрожит, мало ли у кого челюсть дрожит, может быть, я голодный, может быть, у меня мышцу свело, я, может быть, застудил, а обсуждать тут нечего абсолютно.

А.ОСИН: Я помню, композитор Мартынов, когда пел, у него дрожала челюсть.

В.УТКИН: А может, я пою? Да, совершенно верно. Кстати, я вчера был на опере, ты не поверишь.

А.ОСИН: Я тоже ходил, ужасно просто. В одесскую оперу.

В.УТКИН: Возможно, в этом суть. Я ходил в Большой театр. Было весело. Но сейчас не об этом. В принципе, если представить себе людей, поющих на сцене, в обычной жизни, возникает ощущение, что они не очень здоровы, потому что у них как-то дрожат челюсти, в общем, ты понимаешь, пение – это особый процесс. Так же точно и здесь. Докопаться, чтобы поставить в тупик, невозможно поставить в тупик человека в силу митингов. Помнишь, как в «Брате-2» - я не знал, что у вас не везде можно гулять, у нас везде можно. Отбояриться можно от чего угодно.

А.ОСИН: Никто же не боярится, вот в чем дело.

В.УТКИН: Я сейчас хочу сделать маленькую паузу, мы в этом месте обычно делаем паузу. У нас с Орехом есть специальная песня. Я всегда думал, что она только о нас с ним двоих, но она и про тебя тоже.

ЗВУЧИТ ПЕСНЯ

А.ОСИН: Вредители, словом, я понял.

В.УТКИН: Не то слово. Главное, что мы красавцы, ростом велики. Кстати, кто сомневался, участники телешоу «Дом-2» не пострадали от взрыва, если кому-то это важно.

А.ОСИН: Что, «Дом-2» взорвали?

В.УТКИН: Что-то там взорвали.

А.ОСИН: Вот что значит отвлечься на несколько часов от новостей.

В.УТКИН: Взрыв металлической фляги. Но дело не в этом. Смотри, какой интересный вопрос, что меня по-настоящему занимает. С одной стороны, у тебя в столице маршируют стотысячные демонстрации. С другой стороны, ты говоришь всемирной телекомпании, есть пара-тройка по-настоящему всемирных телекомпаний, ВВС одна из них, точно совершенно, говоришь – протесты? Какие протесты?

А.ОСИН: И что из сия проистекает?

В.УТКИН: Что проистекает, я точно не знаю, но я задаюсь вопросом, я не более, чем задаюсь вопросом: он что, не знает?

А.ОСИН: Знает, конечно.

В.УТКИН: Он что, не видит?

А.ОСИН: Видит, он даже разглядел на лацканах белые предметы, хотя, может, и перепутал их.

В.УТКИН: Может быть, он не понимает? У меня полное ощущение, что находится он в центре какой-то странной даже не фальсификации… приходит и говорит – да ничего, да ерунда.

А.ОСИН: (неразб.) люди, которые выходят на Болотную и на Сахарова, они находятся в атмосфере той же фальсификации, только с другим знаком, и именно поэтому они полярны.

В.УТКИН: Они полярны не только поэтому.

А.ОСИН: Они более полярны, у них климат резко континентальный. Так был бы морской, эти плюс, эти минус, неважно, а сейчас от минус 40 до плюс 40.

В.УТКИН: Я с тобой по смыслу почти согласен, но у меня есть одно очень важное возражение. Дело в том, что люди, которые выходят, они хотят быть услышанными, и это абсолютно искреннее желание, и другого пути, чтоб быть услышанными, судя по всему, нет. Если он и есть, то он менее экстремален, он, скорее всего, был бы задействован, если бы читали в Фейсбуке, слушали ЖЖ, что угодно, возможно, разобрались бы раньше. А вот человек, который их не слышит, у него всегда есть выбор. Вот если я сейчас ударю по столу, все услышат. А вот если я выйду в коридор и там скажу, а ты не выйдешь за мной, хотя ты знаешь, что это важно, но ты не выйдешь, это ты не услышал.

А.ОСИН: Но я же могу не обратить внимания на твои хлопки. Я не хочу на них обращать внимания, и все.

В.УТКИН: Есть слышать, а есть слушать. Слушать – это процесс, который определен как-то волево, ты либо слушаешь, либо не слушаешь. Твоя правда. Ты не хочешь слышать, ты ушел, ты гармошку, тещу хоронили, два баяна порвали… но не слышать ты не можешь.

А.ОСИН: Почему, ты можешь слушать, но не слышать. Вот ты мне говоришь, а я тебя не понимаю, мне твоя точка зрения неинтересна.

В.УТКИН: Все равно ты ее услышишь. Если мы сидим с тобой рядом, ты обязательно ее услышишь. А если у тебя есть информация, что есть где-то такой Иван Иванович, а ты при этом Иван Никифорович, ты знаешь давно, что Иван Никифорович тебе с удовольствием пернул бы под нос, но ты не хочешь его слушать, ты не придешь его слушать. Но если ты с ним оказался рядом, ты его точно услышишь. Верно? Слушать и слышать – это разные вещи. Слышать – это физический процесс, слушать – это желание услышать.

А.ОСИН: Ну да, договорились с терминологией.

В.УТКИН: Оказаться рядом, вместе, и так далее, и тому подобное. Слышать могут, не уроды, в принципе, работает вестибулярный аппарат. Слушать не хотят. Ну ладно, в конце концов.

А.ОСИН: Это взаимный процесс, просто ты не хочешь этого понимать.

В.УТКИН: Я с тобой совершенно не согласен. Я тебе объясню. Любая реплика Путина, Чурова, который там небритый, она обсуждается, все их слушают, говорят – он сказал вот это, он сказал вот это, он опять не понял.

А.ОСИН: Но они же придают сказанному тем же Путиным совершенно другой смысл, вот как ты сейчас, ты сейчас этим же занимаешься.

В.УТКИН: Есть разница, есть одна существенная разница. Каждый отдельный человек имеет возможность не придать словам, сказанным, допустим, премьер-министром, того значения, которое он в них вложил. Но все люди не могут договориться о том, как именно они его не понимают. Они, возможно, не хотят его понимать, тоже есть на это у них право. Но в целом какая-то картина складывается. Вот слова Путина, какими бы они ни были, они всеми как-то интерпретируются. А вот то, что происходит на больших собраниях десятков тысяч людей, они игнорируются. Есть неадекватная интерпретация, а есть просто игнорирование, их не было.

А.ОСИН: Игнорирования-то нет, уже какие-то вещи… просто ловится волна негатива и пытаются что-то сделать. Правильно, неправильно – другой вопрос.

В.УТКИН: Прости, ты сейчас о ком?

А.ОСИН: Ну как, о властях говорю. Разве нет?

В.УТКИН: Мне кажется, они игнорируют негатив.

А.ОСИН: Ну как, но шаги-то какие-то сделаны?

В.УТКИН: Какие?

А.ОСИН: Те же самые губернаторские выборы, то же самое упрощение регистрации партий.

В.УТКИН: Видишь ли, в чем дело…

А.ОСИН: Ты сначала говорил, что есть система уступок и действий, вот это уступки. Раз уступки есть, значит, есть причина уступок. Значит, есть услышанная… не позиция, потому что позицию со стотысячной толпы невозможно кристаллизовать. У них может быть две позиции – или «нас достала эта жизнь» или «нас достал этот человек». Этот человек, который, может быть, достал этих людей, которые собрались, пытается сделать что-то, чтобы (неразб.)

В.УТКИН: Смотри, очень простая разница. Как бы объяснить, с какой бы стороны зайти, сейчас я зайду… очень простая ситуация. Вот ты живешь во дворце, мы сейчас находимся на 14 этаже высотного здания, куда каждый не пройдет. Предположим, у его подножия собрались миллионы людей, которые говорят тебе – старик, верни выборы губернаторов. А они знают, что ты их не очень слушаешь, их собрались миллионы, а в стране у тебя, допустим, миллиарды. А миллиарды не собрались. И ты говоришь миллиардам по телевизору, над головами этих людей, которые собрались – тут я подумал, губернаторов все-таки надо выбирать. Для них это твои слова. Здесь получается ситуация, до известной степени обратная, с другой стороны, очень симметричная. (неразб.) кто понял логику - если в Беслане случился теракт, губернаторов больше выбирать не надо? А это было именно так.

А.ОСИН: Это, скажем, было одно из, или, может быть, последнее из, но не первое. Я могу объяснить, в чем, на мой взгляд, побудительный мотив. Заключается он, во-первых, в борьбе с дезинтеграцией, потому что некий руководитель Татарстана, Башкортостана, Дагестана…

В.УТКИН: Именно они не сменились, но это ладно.

А.ОСИН: Сменились все-таки, рано или поздно.

В.УТКИН: Впоследствии, рано или поздно – да.

А.ОСИН: Потому что все это непросто, и с этим, если вот этот человек уйдет, предстоит столкнуться тем, кто придет за ним. Вот с этими царьками, которые там сидят, у которых сыновья, дочери, зятья уже…

В.УТКИН: Это, предположим, не лишено смысла, но это тогда сказано не было, и приведено это было под совершенно другими лозунгами, под совершенно другим флагом.

А.ОСИН: Какая разница?

В.УТКИН: Большая разница. Если ты отменяешь что-то, в чем участвовали миллионы людей, а именно: выборы, это должно миллионам быть понятно, а этого не случилось. Я к чему клоню – тогда просто так взяли и отменили, а сейчас оп! И вернули.

А.ОСИН: Ну, не «оп!», а через Госдуму провели, где было конституционное большинство.

В.УТКИН: Ну что ты, в самом деле. Если мы с тобой сейчас делаем передачу, ты говоришь – это надо с Венедиктовым согласовывать. Ну, пойдем и согласуем, три двери по коридору.

А.ОСИН: Он же может не согласоваться.

В.УТКИН: Но мы с тобой тоже с дурацкой идеей к нему не пойдем. Он согласует.

А.ОСИН: Если идея будет не дурацкая.

В.УТКИН: Но мы-то с тобой дурацкую не выдвинем.

А.ОСИН: Скромно, но мы постараемся.

В.УТКИН: Простая тема, да. Тут абсолютно аналогичная идея. Захотели – отменили, захотели – ввели. А митингов не было.

А.ОСИН: Ты просто стоишь на этой шаткой доске, которая качается и сейчас ты упаду.

В.УТКИН: Во мне 200 килограмм, я по канату ходить не умею и залезать по нему тоже не могу. Если я стою на шаткой доске, значит, она не такая уж и шаткая.

А.ОСИН: Может быть. Но она шаткая со скидкой на твой вес в обществе.

В.УТКИН: Если бы она была реально шаткая, я бы с нее упал.

А.ОСИН: А реально – это что такое? Вот в этом, понимаешь, это как ты считаешь, что реально, а на самом деле это не так. И кто еще я? Отрицатель геноцида армян (неразб.)

В.УТКИН: У нас до конца программы есть 20 минут, я еще успею сообразить. Давай поговорим немножечко о другом. Как ни странно, мы с Орехом очень редко говорим о Путине, мы чаще всего говорим о каких-то более локальных, простых явлениях. Скажи, пожалуйста, мне интересно твое мнение, вот как ты считаешь… я, кстати, не знаю, собираешься ты идти или нет, и ходил или нет, тоже не знаю, и это не важно, мне просто интересно твое мнение… как ты считаешь, дискуссии о маршруте шествия 4 февраля – это диалоги в песочнице или все-таки важно, где пройдет, а где не пройдет?

А.ОСИН: Я считаю, что просто процесс развивается. Раньше было стояние, теперь будет хождение, и каждый раз власть будут подвигать – а вот мы сюда заступили, а что если мы ногу сюда поставим, а еще можно, вот черта, можно ногу поставим? А, можно. Мы поставили одну ногу, потом другую. В любом случае, идет, две стороны друг с другом перетягивают некий канат. Весь смысл согласования этих всех шествий…

В.УТКИН: Я с тобой не до конца согласен здесь. Объясню, почему. По факту – да, а реально по смыслу – но ведь шествия тоже не запрещены. А мы шествия уже реально давно не видели, особенно шествий, которые, плюс-минус, более-менее сами собой собираются. Реализация имеющегося закона, как она может помешать, самим фактом реализации, власти?

А.ОСИН: Не может абсолютно.

В.УТКИН: Почему этого не происходило все это время?

А.ОСИН: Не происходило что?

В.УТКИН: Шествий.

А.ОСИН: Я не знаю, почему они не происходили. Сейчас же происходят.

В.УТКИН: Тоже никто не знает, да.

А.ОСИН: Просто, понимаешь, если до этого в этих шествиях предполагали принять участие 500 человек, это было не существенно, их запирали на какой-нибудь…

В.УТКИН: Они могли пройти по тротуару, и никто бы особенно не заметил.

А.ОСИН: Сейчас отказать труднее. Помнишь, не отказали по поводу Егора Свиридова, там даже вообще никаких согласований не было, просто вышли люди по совершенно понятному и нормальному поводу, что у меня вызывает отклик куда больший, может быть. Поэтому это будет продолжаться, вот это переталкивание, перепихивание – а мы встали сюда, а можно вот здесь встать? Можно? Тогда мы встанем. А вот тут еще?

В.УТКИН: Кстати, ты очень интересный затронул вопрос по поводу выхода насчет смерти Егора Свиридова. Я, как ни странно, как, возможно, тебя это ни удивит, но я с тобой совершенно согласен. По какому поводу еще выходить, если человека, с одной стороны, убили, а с другой стороны, по этому поводу никакого разбирательства сразу же нет? Задержали и сразу отпустили. А почему еще выходить-то?

А.ОСИН: Да, вот я за такие выходы двумя руками. Не по мифическому поводу 31-го числа и одноименной статьи Конституции, или по поводу, что сюда нельзя выходить, когда хочется сюда выходить, а вот по таким поводам – у нас отобрали завод, нас выгнали из дома, нам не заплатили зарплату. Вот это я приветствую.

В.УТКИН: Пока сконцентрируемся на конкретном примере – убили человека, и тех, кто его убил, судя по всему, отпустили, хотя были все улики против.

А.ОСИН: Вероятно, за деньги или по знакомству.

В.УТКИН: По влиянию, попал по блату. Тут я с тобой согласен. Но вопрос возникает в другом. Случилась такая ситуация, а последствия какие? Последствий-то нет.

А.ОСИН: Чего, со Свиридовым нет?

В.УТКИН: Конечно, нет. Ну, какие последствия? Приехал Путин на могилу, на которой уже стоял памятник, хотя (неразб.) на могилу не ставят, потому что земля осаживается…

А.ОСИН: Люди сидят, насколько я помню. Или я что-то перепутал?

В.УТКИН: Да нет, люди сидят, это другая история.

А.ОСИН: Как это? Люди за это выходили и добились справедливости, если я правильно понимаю ситуацию. Для меня это главный итог того, что произошло. Их поймали, переловили всех по одному и осудили. И это правильно.

В.УТКИН: Для меня это не главное событие. Я объясню тебе, почему. Потому что слава богу, что переловили, что посадили…

А.ОСИН: А справедливость? Недостаток справедливости, как витамина…

В.УТКИН: Ты меня дослушай. Я ведь с тобой согласился (неразб.). Я, признаюсь, не экспертно рассматривал обстоятельства этого дела, но, по-моему, там все более-менее правильно случилось, хотя мне до конца непонятно, почему все участники этого события получили одинаковые сроки. Вообще говоря, там дрались две стороны, убили человека. Вот убийцу, наверно, надо было наказать образцово, а дрались две стороны. Еще раз говорю – это для меня вопрос, я не хочу сейчас в это углубляться. В случае Егора Свиридова дело в том, что, понимаешь, одно дело – вопрос утверждения справедливости в одном конкретном случае. Вот ты, как человек, который имеет прямое отношение к болельщицкой жизни, ты в это погружен, хотя ты не раскрашиваешь себе лицо, чтобы ходить на футбольные матчи. Вот есть же разница между тем, чтобы в одном конкретном случае даже не то, чтобы справедливость восторжествовала, в этом есть некоторые вопросы, дело не в этом, а чтобы к этому было внимание нормальное приковано, чтобы не пошло на тормозах? Это даже не за торжество справедливости, это против торжества несправедливости. Согласен?

А.ОСИН: Да.

В.УТКИН: Вот я и говорю. Ведь по поводу каждого случая не находишься, и уже были другие случаи, и в разные стороны, согласен? И до того были случаи, и еще дальше тоже будут. Так как же быть? Дело, наверно, не в том, чтобы в конкретном случае ментам надрали задницы, и они бы, в конце концов, не отпустили тех, кого практически поймали чуть ли не за руку, а других трали-вали? Дело, видимо, в том, чтобы просто милиция нормально работала, чтобы выборы нормально работали, чтобы прокуратура прокурировала, а не крышевала московские областные казины, казинаки и так далее.

А.ОСИН: Вась, ты как раз сейчас опускаешься на уровень… вот сейчас на растяжечку.

В.УТКИН: Ты считаешь, что я опускаюсь? А я считаю, что я поднимаюсь

А.ОСИН: Нет, на растяжечку. «Главное, чтобы у нас была честная, справедливая судебная система». Ты же говоришь об этом, чтобы прокуратура прокурировала, со свойственным тебе талантом говоришь…

В.УТКИН: Спасибо за талант. Я говорю о соблюдении законов. Потому что по поводу соблюдения законов в каждом конкретном случае Манежку можно даже и не распускать. Можно просто, как на Уимблдоне, на главный стадион Уимблдона когда человек выходит, он посмотрел уже и чувствует, что ему пора, он выходит, там стоит очередь, (неразб.) первому очередь отдает, садится и смотрит дальше. Так же можно было бы и на Манежке, потому что таких дел у нас полно. Дело не в том, чтобы вопрос Егора Свиридова разобрали, дело в том, чтобы вопрос Ивана Иванова, Гаджи Гаджиева, Махача Махачева, Дагу Дагуева, кого еще? Кого угодно.

А.ОСИН: Чтобы работала система.

В.УТКИН: Я бы этого очень хотел, да.

А.ОСИН: Значит, 500 лет должно, чтобы трава росла как на газонах Уимблдона.

В.УТКИН: Трава Уимблдона нарастает всего лишь навсего сто лет, я могу доказать, потому что первый Уимблдонский турнир был проведен с целью ремонта газонокосилки. Это именно с нарастанием травы связано.

А.ОСИН: Не вопрос.

В.УТКИН: Точно так же и здесь. Я считаю, что вопрос совершенно не в частностях. Именно поэтому не друзья Егора Свиридова и не те, кто с ним ходил на трибуну, и не те, кто хорошо знают человека, который его убил, его родня, его тейп, его клан, его соплеменники, не они решали этот вопрос. Они могут решить только один вопрос о правосудии в конкретном случае, и то это будет очень сложно. Вот сейчас ровно те же силы привлечены, допустим к выяснению правоты в вопросе того, убил ли Расул Мирзаев Ивана Агафонова, или он убил по неосторожности, или между ними случилась стычка, а Иван Агафонов умер в силу стечения обстоятельств. Вот есть три варианта.

А.ОСИН: Суд должен разобрать. Есть медики, есть следователи.

В.УТКИН: Дело в том, что суд-то разберет, но те люди, которые придерживаются конкретной версии событий, они суду не поверят, они будут настаивать на своем. А мне бы хотелось, чтобы суду начали верить, хотя бы какая-то часть, потом большая часть…

А.ОСИН: Ему нельзя верить не потому, что он, условно говоря, осудил Ходорковского, а потому что, если у тебя есть знакомый судья, а мы с тобой спорим за квартиру, то у меня шансов нет, у меня нет знакомого судьи. Эта система, она…

В.УТКИН: А у тебя какая квартира?

А.ОСИН: В смысле?

В.УТКИН: Ну ты говоришь, мы спорим за квартиру. У тебя квартира в каком районе?

А.ОСИН: Смотря какая. В ЦАО.

В.УТКИН: Я еще могу даже и поспорить, спасибо, что подсказал. Так, есть ли у меня какие-нибудь знакомые? Да, можно, можно…

А.ОСИН: Вот в чем дело, это все опускается на бытовой уровень, просто мы видим какие-то самые яркие примеры. И с этим предстоит столкнуться тем, кто рано или поздно…

В.УТКИН: Ты, кстати, про свою квартиру сейчас зря рассказал, потому что есть много охотников.

А.ОСИН: Каждый охотник желает знать, где сидит квартир.

В.УТКИН: Где живет Осин. Вот в этом вся разница, Леш, потому что в каждом конкретном случае не находишься, и быстро людям это надоедает.

А.ОСИН: Тут была другая ситуация, тут люди нарвались на организованную группу, сбитую, каждый чувствует локоть, и каждый встает, когда дают другому в глаз, и встает сразу десять. А когда они, вот эти вот люди, они сами тоже сбитые, впятером, или сколько их было, я не помню, не суть важно, и у них еще три машины могут приехать, Порш Кайена, к отделению милиции, и забрать, когда их больше, они побеждают.

В.УТКИН: Да хоть бы и маршрутных такси, даже больше поместится.

А.ОСИН: А сейчас они нарвались на куда более организованную группу и силу, которую представляют… кстати говоря, в такие моменты, пардон, вот оно, единство-то.

В.УТКИН: Ничего сказать не хочу.

А.ОСИН: И «армейцы», и «динамовцы», они все встают в один ряд.

В.УТКИН: Прекрасно, но, к сожалению, дальше одного конкретного случая интересы этих людей не идут. А жаль, потому что… ты знаешь, не то, чтобы меня не волновала справедливость в конкретно взятом деле. К сожалению, меня интересует устройство страны, так получилось

А.ОСИН: Правильно, и меня оно интересует точно так же, как и тебя. А что я могу сделать, если я подхожу к банкомату и каждый раз вижу при рядом стоящей урне гору чеков?

В.УТКИН: Я тебе скажу больше – как только я пользуюсь айфоном, я почему им не пользуюсь? Вот вторая клавиша сразу «изменить». Ну что это такое, в конце концов?

А.ОСИН: А ты честный.

В.УТКИН: Я честный, я не хочу изменять. Я не собираюсь никому, ничему изменять, почему он все время спрашивает «изменить?» И через раз ты ее нажимаешь, и ты изменяешь.

А.ОСИН: Когда ты выходишь на Болотную площадь, (неразб.) тебе нравится. А здесь, в айфоне, оно тебе не нравится. У вас двойные стандарты у всех.

В.УТКИН: Вот в айфоне написано «изменить», а на Болотной площади ничего не было написано. Я, вообще говоря, первый раз пошел на Болотную площадь через большие страдания. Я долго думал, как и что. Я, как часто бывает, в конце концов там оказался, потому что нашлась компания. Не знаю, пошел ли бы я без нее. Все, я решил, я загадал, я пошел.

А.ОСИН: А что мучился-то, не хотел, что ли? Я вот не хотел – не пошел.

В.УТКИН: Я размышлял.

А.ОСИН: И не пойду. Как говорил Ручечник, не купите меня на эту туфту. Один раз уже попался, больше не буду. В наперстки я тоже один раз проиграл, мне хватило одного раза.

В.УТКИН: Я вот, ты знаешь, никогда не играл в наперстки.

А.ОСИН: Ну, дурак был. Это были не наперстки, а какая-то фигня такая же. Один раз попробовал.

В.УТКИН: Я не для того, чтобы тебя научить или поспорить с тобой даже, просто чтобы поделиться. Я ходил периодически, не то, что прямо всегда и везде, но ходил, и тогда ходил, в 90-е годы. Ни проигравшим, ни обманутым я себя совершенно не считаю. Могу объяснить, почему - потому что я ни на что не претендую, я всего лишь выражаю свое несогласие. С тех пор, как я засветился в качестве ведущего митинга… кстати, роль ведущего митинга абсолютно формальна. Ну, попросили, ну, я и провел.

А.ОСИН: Я, кстати, давно тебе хотел вот этот вопрос задать. А ты так мог бы прийти, чтоб туда не карабкаться?

В.УТКИН: Я был бы с большим удовольствием там, потому что я и так собирался.

А.ОСИН: А зачем полез?

В.УТКИН: Попросили, предложили, что не помочь людям? Я же, в конце концов, все равно там был. (неразб.) Так вот, я что хотел тебе сказать? А вот я все-таки сбился. Вот ты меня все-таки сбил с панталыку. Вот так вот мы, две стороны российского народа, так и не найдем общего языка.

А.ОСИН: Потому что вы с Орехом в одной тональности, а я в другой. Это не плохо. Мне нравится ре-минор, а вы, наверно, в до-мажоре, или в ми-миноре, к примеру.

В.УТКИН: Знаешь, Ореха в мажоры как-то еще можно записать, а меня-то никак.

А.ОСИН: Сангвиник по сути своей, сибарит такой.

В.УТКИН: Сангвиник и мажор – это не одно и то же.

А.ОСИН: Не одно, да, но сангвиники, они в мажоре. Это же не значит, что ты сам мажор. «Снимите шляпы, сорвите уборы, по улице едут мальчики-мажоры».

В.УТКИН: Я совсем не мажор, я родился в Балашихе, мне мама свитеры вязала, очень красивые, кстати, сама, руками. Это все дело такое, житейское.

А.ОСИН: А я на Ленинском проспекте, что теперь?

В.УТКИН: Ты мажористей меня.

А.ОСИН: Ближе к Кремлю, что ли?

В.УТКИН: Всяко ближе, и дорога прямее. Ты мне другое скажи, мне интереснее другое. Я ведь тебя ни разу не спросил, ходил ты или не ходил.

А.ОСИН: Я сам могу сказать.

В.УТКИН: Нет, ты сам сказал, другой вопрос, я тебя не спрашивал. А вот ты в разговоре со мной неоднократно подчеркнул - ты ходил, а я нет. Мне просто интересно, почему вот я не придаю никакого значения тому, что я ходил, а ты такое значение придаешь тому, что ты нет?

А.ОСИН: Начнем с того, что разговор в принципе завел ты, а не я, про то, кто куда ходил.

В.УТКИН: Не цепляйся, ты понял, что я имею в виду. Я совершенно не выставляю напоказ…

А.ОСИН: Надеюсь, ты не считаешь, что у меня комплекс по этому поводу.

В.УТКИН: Нет, я не про комплексы, мне просто интересно, почему ты считаешь нужным заявить, что вот ты точно не ходил.

А.ОСИН: Потому что меня спрашивают на этот самый неоднократно.

В.УТКИН: На что «на этот?»

А.ОСИН: Вот на этот. Ну, не сейчас, но это было неоднократно. Многие хотят знать.

В.УТКИН: У меня маленький вопрос есть, я до конца не прочитал: «Василий, можете ли вы после митинга на проспекте Сахарова с гордостью заявить, что у вас появился куратор?», спрашивает Леван из Тбилиси. Он спрашивает потому, что я как-то раз рассказал: моему товарищу Максиму Виторгану после того, как он снимал ролики, позвонил куратор из ФСБ. А я говорю – у меня не было и нет, как же грустно, видимо, я чего-то… знаете, у меня не появился куратор. Так грустно до сих пор, прямо хоть сам иди сдавайся. Дело не в этом. Неважно, Леш, дело все в том, что…

А.ОСИН: Честный человек, да без куратора, как же так?

В.УТКИН: У тебя же тоже нет куратора.

А.ОСИН: Фильм «Афоня» сразу вспомнился: «А мне практикантов?»

В.УТКИН: Видишь ли, в чем дело – я, конечно, ходил. Я, наверно, еще пойду.

А.ОСИН: Я помню, что ты ходил.

В.УТКИН: К большому сожалению, возможно, меня не будет в Москве 4 февраля, так просто случилось, командировка у меня намечается.

А.ОСИН: А можно, я за тебя не пойду?

В.УТКИН: Пока еще не знаю. Но у меня почему-то нет к тебе никаких вопросов и нет горделивости по поводу того, что я да, а ты нет.

А.ОСИН: Да нет у меня горделивости.

В.УТКИН: Ты мне уже раза три сказал за сегодняшний эфир – а я не ходил.

А.ОСИН: Вот именно таким голосом, да?

В.УТКИН: «А я не поехал». Старик, я уверен, что ты не поехал, потому что у тебя был способ гораздо лучше провести это время. Я ходил для того, чтобы у тебя всегда была возможность гораздо лучше провести свое время.

А.ОСИН: Спасибо, родной, я тебе буду по гроб жизни благодарен.

В.УТКИН: Политические паразиты побеждают. Спасибо всем, на следующей неделе с Орехом. Пока.


Напишите нам
echo@echofm.online
Купить мерч «Эха»:

Боитесь пропустить интересное? Подпишитесь на рассылку «Эха»

Это еженедельный дайджест ключевых материалов сайта

© Radio Echo GmbH, 2025