Русский бомбардир - 2011-12-16

А.ОРЕХЪ: Конечно, готов. 11 часов, 11 минут и 25 секунд, чуть-чуть переиграла музыка. Антон Орехъ, Василий Уткин, «Русский бомбардир», вы слушаете радиостанцию «Эхо Москвы». Подводим итог недели. Как справедливо нам пишет сразу ряд товарищей, действительно, неделька была… ну давай, открывайся уже, умная машина. Все, спасибо. Сергей из Барнаула: «Приветствую вас, господа. Ну и неделька, новостей – не разгребешь, и это есть очень хорошо, достало уже все это болото». Да, Сергей, совершенно с вами согласен, действительно. Я-то думал, что у нас не то, чтобы единственная, но такая, совсем доминирующая новость будет – это то, что было на Болотной на прошлой неделе. Если вы помните, мы с Василием в завершение того эфира, сойдясь по многим очень вопросам, пришли немножко к разному побудительному выводу. Я сказал, что пойду, он сказал, что в силу тех же самых причин не пойдет. Я надеюсь, что Вася доедет, он сейчас, как я понимаю, едет со своего другого эфира, с телека. Василечек, ты напиши мне в наш смс-центр, далеко ли ты, чтоб я знал, потому что я телефон оставил в кабинете, где я руковожу. (неразб.), нет, ошибся, это не он. В общем, если ты слушаешь, напиши, я должен знать, как скоро ты прибудешь. Кстати говоря, для остальных товарищей, смс +7-985-970-45-45, я думаю, что, может быть, и телефоны подключим. 363-36-59, московский. Твиттер vyzvon всегда пожалуйста, смотрите в Сетевизоре, и так далее, и тому подобное. Все остальное вы знаете даже лучше, чем я. Вот мы с Василием вот таким вот образом разошлись. Но я вам открою секрет – я с утра в субботу получаю от Василия короткое смс-сообщение: «Я еду». Вернее, нет, по-моему «Я иду». Мы, правда, на самом митинге уже не пересеклись, тем не менее, Вася там оказался. Мне было бы просто интересно узнать, какой побудительный мотив произошел с ним за ночь. Действительно, на Болотной было много всякого народа, я встретил своего старого товарища, с которым мы вместе в университете учились. Мы встречаемся, как все школьные или университетские товарищи, редко. А тут заходишь, миллион народу, и пожалуйста, встретил хорошего человека, как и многих других. Я, честно говоря, там вообще плохих людей не видел. Правда, у Владимира Владимировича есть подозрения, что мы пришли туда за деньги, причем он говорит, что студенты, что же, студентам заплатили, а нам-то что же, пожилым людям, нам до пенсии недалеко, нам любая копеечка сейчас, как лыко в строку. В общем, многие люди испытали эйфорию, ну те, конечно, которые настроены демократически, либерально, преобразовательно, как часто говорят, креативный класс. А некоторые люди за эту неделю задались определенными вопросами. Потому что я-то, например, хотел бы сказать вождям оппозиции, что я пришел туда не ради них, и те люди, которые были вокруг меня, в массе своей пришли не для того, чтобы их всех послушать. Более того, на митинге был очень плохой звук, поэтому практически ничего не было слышно, и о чем там говорили, мы узнали на следующий день, почитав, послушав, в Интернете поглядев все это. При этом настроение нисколько не ухудшилось, потому что люди были довольными самим своим таким поступком, что они пришли, это их был вот такой душевный порыв. А выступления, речи и прочие резолюции, они на тот момент были второстепенны, вот на тот момент. А теперь мне кажется, что как раз вот в этом промежутке и возникли вопросы более важные. Один раз собраться и хорошо провести время можно, кто-то сравнил уже это даже с пикником «Афиши», только в зимне-Болотном варианте. Вот один раз собраться – это вообще не проблема, и получить удовольствие. Но надо что-то делать дальше, потому что вот мы вышли, высказались, что мы не согласны, мы недовольны, и чего? Нам хотелось бы, простым обывателям, понять какую-то идею, которая нас… о, Вася пришел уже, машет…. Какую-то идею, которая нас всех объединяет. То есть, чего ради мы будем выходить 17-го или 24-го? Василий, ты что-нибудь слышал из того, что я подводил тебя в хорошем смысле этого слова?

В.УТКИН: Все слышал. Здравствуйте, извините.

А.ОРЕХЪ: Да ничего страшного, я же сказал, что ты по делу.

В.УТКИН: Ехал с другой работы, да.

А.ОРЕХЪ: Вот я так и сообщил. Ну ладно, про идею-то вопрос я задам, все равно мы его обсудим, просто я так умело тянул время, думал, может, кто-нибудь позвонит, а там и ты подтянешься. Вась, я уже раскрыл твою тайну, что ты тоже был на Болотной.

В.УТКИН: Это ни для кого не тайна.

А.ОРЕХЪ: Ну, может быть люди слушают, включаются в мир только раз, в пятницу. А мы с тобой разошлись на той ноте, что я пойду, ты не пойдешь, встретимся, обсудим. А выяснилось, что мы с тобой там были оба. Может, ты что-нибудь об этом скажешь?

В.УТКИН: Ну, правда, там не виделись. Я пошел из чистого человеческого любопытства, потому что мне стало интересно, что все-таки там будет, в первую очередь. Решил, что мои соображения все стратегического свойства. Я вот не пойду 24-го, я, к сожалению, работаю, не могу это отменить.

А.ОРЕХЪ: Ну да, у тебя уважительная причина. Понимаешь, я-то хотел сегодня еще услышать тех людей, которые пошли 10-го и не пойдут 24-го.

В.УТКИН: Ну вот я такой.

А.ОРЕХЪ: Если бы ты не работал, у тебя был бы, по крайней мере, выбор, идти или не идти, по каким-то причинам. Раз уж ты работаешь, то понятно, работа есть работа, важное дело тоже. Пока в 89-90-м году 150 тысяч были на Манежной, детали-то никто не вытачивал. А ты, пока мы будем, 150 тысяч человек, стоять там, за демократию, ты будешь вытачивать детали. Это тоже важно, детали должны быть в стране. Я говорю об этом без иронии. Так я, собственно, к чему тут вел, тяня время? В общем, народ провел хорошо время, получил определенное удовольствие от такого гражданского самоощущения, мне понравилось, я совершил какое-то физическое действие, выйдя и сделав это. Но потом должен быть все-таки определенный интерес в том, чтобы выходить еще раз. То есть, для чего-то. Один раз выйти – это не фокус.

В.УТКИН: Дело все в том, что тут как раз все и станет ясно, потому что у нас такая ситуация… я прочитал на следующий день очень интересный материал. Его написал Юрий Сапрыкин, известный журналист, который сказал, что остается вопросом… не то, что вопросом, до известной степени понятно, но не ясно на уровне императива, какого-то четкого выражения, зачем люди вышли. Потому что недовольство объединяет, а люди явно пришли, не теми созванные, кто с трибуны выступал…

(говорят одновременно)

В.УТКИН: Не по их зову, а потому что они забронировали площадку, в первую очередь. И именно отсюда и простирается мостик к следующему вопросу. Действительно ли люди борются за какие-то интересы, насколько они для них важны? Очень много говорилось о том, что вышел новый класс, который сформировался за это время. Тина Канделаки даже назвала его «путинской молодежью». Я бы, конечно, в Тину не плюнул, но в присутствии Тины плюнул бы на асфальт, потому что выражение «путинская молодежь» - это выражение…

А.ОРЕХЪ: Это было 12-го числа.

В.УТКИН: Совершенно верно. Это все равно, что назвать декабристов «Александровской молодежью», примерно такая же логика здесь. Ну, Тина в этой логике существует давно достаточно. Что касается вопроса, теперь и заключается вопрос, насколько эти интересы прочны. Он для меня любопытен весьма. Я думаю, что даже сейчас мы тоже не до конца получим на него ответ, потому что очень многое случилось на этой неделе, что способно вызвать не то, что последовательную реакцию, то есть, второй шаг после первого, а просто вызвать новую бурную реакцию. Вот, например, я не люблю, когда меня называют бандерлогом.

А.ОРЕХЪ: Не люблю тоже. Вот пишет нам Дмитрий из Питера (неразб.) «Это даже как-то приятно».

В.УТКИН: Да, программа политических бандерлогов, совершенно верно.

А.ОРЕХЪ: Это уже какая-то другая программа.

В.УТКИН: Я думаю, что это, возможно, была шутка, и так далее. Но понимаете, бывают шутки и шутки. Это шутка такая, что… «Я-то Каа». Нет, не Каа, это удав Пу. Это эстонский удав, который на все реагирует замедленно.

А.ОРЕХЪ: Мы про удава, который реагирует замедленно, и не очень своеобразную имеет точку зрения, кстати говоря, в буквальном смысле, мы, может быть, чуть попозже. Все-таки про это цели. Понимаешь, Вась, меня что расстроило? Я не электорат «Правого дела» или чего-нибудь, я электорат был «Нах-Нах» на этих выборах конкретных. Вот завтра, кстати говоря, будет митинг «Яблока», на который придут еще и другие люди. Понимаешь, под знамена «Яблока» как-то не встается, на этот раз не в прямом смысле.

В.УТКИН: Знамена алого и белого яблока.

А.ОРЕХЪ: Ни ради «Яблока», ни ради «Парнаса». Я, конечно, не ждал, что за неделю выдвинутся какие-то новые принципиальные лидеры, вожди… а, Навальный же сейчас отбывает, вот Навальный выйдет, будет вам вождь готовый. Нет, я не ожидал, что за неделю возникнут новые вожди, которые скажут – вот, ребята. Не знаю, выйдет новый академик Сахаров, я скажу – боже мой, вот за этого человека я выйду 24-го в десятиградусный мороз, в двадцатиградусный, буду стоять не 4 часа, а 6, и вообще буду стоять, не уйду, пока он не скажет. Хотя это, конечно, тоже вредный порыв, «не сотвори себе кумира».

В.УТКИН: В каком смысле?

А.ОРЕХЪ: Ну, не сотвори себе кумира, не надо ни на кого молиться.

В.УТКИН: Сейчас тоже многие задаются вопросом (неразб.)

А.ОРЕХЪ: Ну, лидер просто должен быть. У всех этих людей, как ты ни крути, должен быть лидер.

В.УТКИН: Нет, Орехъ, сейчас не должно быть лидера, потому что, во-первых, сейчас все равно состоятся выборы президента так или иначе, все равно выдвигать на выборы президента сейчас уже могут только партии.

А.ОРЕХЪ: Я не в этом смысле, есть какие-то моральные ориентиры.

В.УТКИН: А в качестве морального ориентира… ты знаешь, я думаю, во многом эти выходы спровоцированы тем, что морального ориентира сейчас физически нет. И с точки зрения утилитарной, это и есть поиск такого ориентира, который так или иначе выкристаллизуется из этой среды. Меня очень впечатлило, я посмотрел в прямом эфире заседание оргкомитета митинга следующего, тогда еще не было понятно, где он состоится. Притом, что я знаю практически всех людей, многих знаю лично, из тех, кто там собрался, лучше или хуже, я слушал их внимательно, мне была понятна их позиция, но меня все время волновал вопрос – кто эти люди и почему они это решают, почему они это обсуждают?

А.ОРЕХЪ: Я с тобой поспорю, в том смысле, что,.. поставим вопрос иначе – а почему бы, допустим, не этим людям обсуждать это?

В.УТКИН: В таком контексте можно любым решать, я не об этом говорю. Согласись, то, что ты говоришь – это вторая сторона той же самой монеты. Мы с тобой обсуждаем сейчас… понимаешь, все равно, кто эти люди, или не все равно, кто эти люди? Это одно и то же, потому что важно созвать митинг, важно, чтобы пришли другие люди, пришли тысячи людей, важно, чтобы он состоялся. А кто именно его организует – неважно. В этом смысле я согласен с тобой. Но пойми, что все равно, пока задача этих митингов – так или иначе поставить вопрос о лидере, начать процесс его кристаллизации какой-то. И меня до сих пор очень удивляет, меня как раз это не удивляет, но мне это кажется удивительно показательным, что люди, которых мы привыкли считать политическими деятелями, лидерами оппозиции, насколько же они менее конкретны, чем, что называется, просто люди, в частности, Парфенов и Борис Акунин, он же Григорий Чхартишвили, которые опять сказали самые простые и понятные слова. Московская ассоциация избирателей. «Вступайте в московскую ассоциацию избирателей» - я бы не понял. Это же не партия организуется, это же не движение за выдвижение кого-то. Действительно, мы хотим быть избирателями, мы хотим, чтобы нас слушали, чтобы выборы были честными. Давайте, в конце концов, в нее запишемся и ее зарегистрируем. Я же сказал, что я раздумываю всерьез, чтобы пойти на выборы наблюдателем.

А.ОРЕХЪ: Более того, Василий, после разговора с тобой и я стал раздумывать об этом. Многие люди, которые… мы же говорили там же, на Болотной, и после того в кафе сидели… было очень смешно, сидим в кафе, и вдруг выясняется, что все с белыми лентами, поэтому так народ немного скучковался кругом.

В.УТКИН: Похожими на презервативы.

А.ОРЕХЪ: Это чуть позже. В общем, да, все решили, что надо что-то сделать, конкретно. Я буду, допустим, наблюдателем, хорошо, не буду от этой урны отходить. Эра милосердия не скоро наступит, веб-камерами 90 тысяч избирательных участков когда еще оснастят. Может быть, мои два аналоговых глаза помогут как-нибудь в этом деле. Так я тебе что еще хочу сказать? Мало того, что процесс появления лидеров, действительно которые хоть какую-то значительную часть объединили бы, понятно, что они не могут объединить всех. Но нынешние 10-20 лидеров, за каждым по полпроцента не страны, а по полпроцента вот этой всей компании…в конце концов, хорошо, у вас нет лидеров, у вас есть оргкомитет, в котором, может быть, не ваши кумиры, но который сформулирует правильно задачу.

В.УТКИН: Задача сформулирована. Задача – собраться.

А.ОРЕХЪ: Нет, не может быть задачи собраться, это не может быть целью. Цель собраться – это когда цель собраться и напиться дальше, или как-то там поплясать, потанцевать. Мы собираемся для чего-то. Вот если говорят «креативный класс», он потому и креативный, что он сидит и что-то креативит, придумывает. Мы пришли, мы хотим добиться чего? Мы хотим добиться уважения. Простым собиранием бесконечным в одном и том же или в разных местах раз в две недели… вот как нам пишет один из наших слушателей: «Подозреваю, что ходить на митинги скоро будет модным». Может быть, и модно, я, когда выходил, была прекрасная картина. Думаю – что же за красавица стоит? Ей холодно, в туфельках, в коротком платьице, такая девушка примерно нашего с тобой роста. Смотрю – телевидение (неразб.). Почему-то я, когда вижу таких девушек в такую погоду, при всей их привлекательности, мне почему-то хочется их немножко приодеть.

В.УТКИН: Просто хочется тебе их обнять.

(говорят одновременно)

А.ОРЕХЪ: Мне хочется подать пальто, теплое причем.

В.УТКИН: Свое.

А.ОРЕХЪ: Понимаешь, может быть и будет ходить модно. Мы должны пойти туда ради чего-то, потому что бесконечно собираться на одном и том же или на разных местах просто для того, чтобы прийти… мне кажется, 24-го я бы уже захотел, чтобы на митинге была лучше слышимость, чтобы я уже услышал что-то - мы добиваемся того-то, того-то.

В.УТКИН: Я думаю, что они сделают лучше слышимость на митинге. Главное – было бы, что сказать.

А.ОРЕХЪ: Шли мы с этой Болотной, говорю – ну и что? Ну а ты, говорит, скажи, сформулируй. Тычет в меня пальцем мой товарищ. Ты сформулируй. Ну, хорошо, ты вот хочешь, чтобы они (неразб.) Может, ты сам подашь идею? Я говорю – ну, не знаю, давайте придумаем что-нибудь самое простое, чтобы на каждом участке были абсолютно прозрачные урны…

В.УТКИН: Но Путин тебе уже сказал про это про все.

А.ОРЕХЪ: Секундочку. Чтобы стояли везде веб-камеры. Он перехватил мою идею. Чтобы, как почетный караул, у урн стояли постоянно два наблюдателя, сменяя друг друга. Там партий много. Пошел, попил чайку, сел. Наблюдатель от общественности. Приходят люди к урне, справа стоит Василий, слева я.

В.УТКИН: Скорее представители от кандидатов в президенты.

А.ОРЕХЪ: От кандидатов, хорошо.

В.УТКИН: Они же не все от партий.

А.ОРЕХЪ: Они не от партий, кто-то от партий. Мы стоим с тобой, улыбаемся. Говорим – пожалуйста, кладите, опускайте свой бюллетень, ради бога, тут вот год Дракона будет, вот, пожалуйста, дракончики фаянсовые. Мы аккуратно следим, чтобы человек опускал именно один бюллетень, а не десять или еще сколько-нибудь. Потом аккуратно настраиваем веб-камеру, смотрим, в прозрачной урне нам видно – один лежал, теперь почему-то у нас через минуту уже сто, откуда же они взялись? Это я огрубленно, должен быть какой-то посыл. Когда выходят «Отмените выборы»…

В.УТКИН: Погоди секундочку. Ты-то почем на митинг ходил, тебе сколько заплатили?

А.ОРЕХЪ: Знаешь, я, в основном, только потратился, мне ничего не заплатили.

В.УТКИН: Вот глупость, там же, Путин сказал, понемножечку получили. А ты потратился, ну как ты мог?

А.ОРЕХЪ: У нас уже несколько человек спросили – где касса Госдепартамента, чтобы пойти наконец-то и получить уже?

В.УТКИН: Я у тебя спрашиваю. Ну я-то спонтанно решил, они не знали, что я пойду. Но ты-то решил заранее, у тебя же наверняка где-то была касса.

А.ОРЕХЪ: Не было. Искал, врать не буду, искал.

В.УТКИН: Я знаю одного человека, который тебе не поверит, Орехъ.

А.ОРЕХЪ: Я думал, где-то в рамках, вот рамки там стоят, я думал, что, может быть, на выходе что-нибудь дадут. Говорят, там счетчик всех пришедших, может, оттуда что-нибудь выпрыгнет.

В.УТКИН: Орехъ, я знаю одного человека, который тебе точно не поверит.

А.ОРЕХЪ: Мы сейчас ему поставим музыкальную специально посвященную композицию.

В.УТКИН: Ну, давай, ты какую решил?

А.ОРЕХЪ: Я Николаю доверю, он уже так давно с нами тоже сроднился, как третий мушкетер, так что давай, Коля.

ЗВУЧИТ ПЕСНЯ

В.УТКИН: (неразб.) не поймет насчет того, что деньги получил. Владимир Владимирович.

А.ОРЕХЪ: П?

В.УТКИН: П.

А.ОРЕХЪ: Россиянин Владимир П.

В.УТКИН: Он тебя не поймет. Он считает тебя бандерлогом в шутку, улыбается, зовет к себе и говорит, что…

А.ОРЕХЪ: Он вообще много шутит, у него юмор хороший.

В.УТКИН: С одной стороны, я думаю, что вот эта вся история, как все реагируют на бандерлогов, это, с одной стороны, неправильно, потому что ясно, что это была шутка. А с другой стороны, верно, потому что… как много говорилось о том, какое у Путина чувство юмора, (неразб.) тоже уже не воспринимается. Неважно, его ли, или ему написали, или вовремя подсказали…

А.ОРЕХЪ: Нет, это его, я не думаю, что бандерлоги… «презервативы» - тоже была импровизация.

В.УТКИН: Мне кажется, все эти слова говорят о том, что он сдерживался очень, когда про это говорил.

А.ОРЕХЪ: Он же начал с того, что… кстати, и Алексей Алексеевич у нас вопрос задал чуть ли не первым на эту тему… он сначала высказался уважительно, что, ну да, люди вышли, не придерешься, ни одной машины не перевернули, ни одного стекла не разбили. И объективно придраться не к чему. Вели себя хорошо, и полиция вела себя хорошо.

В.УТКИН: Хотя такое ощущение, что если бы разбили стекло какое-то, я к этому совершенно не призываю, просто мне интересно, если бы вдруг кто-то разбил стекло, как бы это поколебало право остальных, не разбивших стекла, граждан выразить свое мнение? Я тоже это не очень понимаю.

А.ОРЕХЪ: Тем не менее, все прошло хорошо, объективно хорошо. Он порадовался свежим, активным, хорошие лица ему понравились. Он действительно старался сдерживаться как-то. Должно было прозвучать какое-то «но», ну как всегда, все хорошо, но вот есть что-то. Видимо, он сдерживался долго, поэтому и «но» у него получилось вот такое совсем уже мочеполовое. Он действительно посмотрел по сторонам, в зале никто не посмеялся, и… знаешь, я тебе даже больше скажу, я не обиделся. Бывает, так люди – ах, значит, он с нас с каким-то гондонами, да мы сейчас… нет, вот обиды не было. Не расстроился. И не смешно, и не обидно, вообще ни туда, ни сюда уже.

В.УТКИН: Ну, мы вообще люди толстокожие. Нам уже периодически в каждой программе, что бы мы ни говорили, нам же, естественно, пишут, и в смсках тоже, что-то обидное. Но мы же не обижаемся. Это была путинская смска на «Эхо Москвы», я считаю.

А.ОРЕХЪ: И бывают еще звонки.

В.УТКИН: «На презервативы похоже, хи-хи-хи». Помнишь, из США писал какой-то дебил? Ну ладно, дело не в этом.

А.ОРЕХЪ: Я помню, но уж теперь что…

В.УТКИН: Чтобы человека не обижать…

А.ОРЕХЪ: Из США многие пишут.

В.УТКИ: Знаешь, что я еще подумал? Я открыл для себя закономерность, почему Путин так консервативен в вопросах кадров. Я думаю, что это тоже часть его скрытности. Потому что люди, которые у него были в ближних и есть в ближних, они же тоже про него много чего знают.

А.ОРЕХЪ: Это вообще кланово-кастовая особенность.

В.УТКИН: Я не знаю, как насчет именно этих особенностей. К примеру, есть близкие люди, которые видели тебя, допустим, с похмелья, которые помогали тебе добираться до дома пьяному, женщины, которые с тобой спали, которые видели тебя спросонья, которые ели твою пожаренную яичницу, которые могут сказать, что ты в смысле яичницы совершенно безнадежен, например…

А.ОРЕХЪ: Хорошо, если только в смысле яичницы.

В.УТКИН: Это, в сущности, одно и то же. Но я не об этом. Мне кажется, что людей, которые видели его в более или менее разобранном, внемасочном состоянии, чтобы они не выходили наружу. Что-то в этом есть, мне кажется, такое совсем уже подсознательное.

А.ОРЕХЪ: Не отпускать далеко их.

В.УТКИН: Он же за все это время не дал ни одного интервью человеку, которому реально интересно с ним было бы поговорить, за исключением, может быть, Ларри Кинга.

А.ОРЕХЪ: И то блеснул тогда знаменитым «она утонула».

В.УТКИН: Ельцин за свою гораздо менее продолжительную карьеру дал три интервью Эльдару Рязанову, когда был в полной власти. Эльдар задавал ему неприятные вопросы, разные вопросы.

А.ОРЕХЪ: Борис Николаевич, конечно, в этом смысле вообще с Владимиром Владимировичем…

В.УТКИН: Борис Николаевич у нас единственный другой президент России. Я начал с того, что он не давал интервью никому, кому он был бы реально интересен. Я не знаю ни одного человека, которому был бы реально интересен Дмитрий Медведев.

А.ОРЕХЪ: Мне кажется, Алексей Алексеевич брал у него интервью с интересом.

В.УТКИН: Алексей Алексеевич брал у него интервью, это статусная вещь, в первую очередь, я не хочу ничего сказать плохого по этому поводу, Алексею Алексеевичу настолько много всего интересно, что это не показательно.

А.ОРЕХЪ: Вот тут ты прав, не поспоришь, действительно.

В.УТКИН: Он человек очень широких интересов, в частности, широких интересов в политике и в истории. Ну вот Путин никогда не давал интервью Парфенову, например, Познеру. Владимир Владимирович давал интервью подчиненным, так или иначе. Я глубоко уважаю телевизионное начальство, но они же подчиненные перед ним, они реально его подчиненные.

А.ОРЕХЪ: Ну, если это госканал, он главный госчиновник.

В.УТКИН: Ну, они де-факто его подчиненные. Рязанов ни в каком смысле не подчиненный Ельцина, допустим, даже если взять этот отдельный случай, который памятен всем, кто это видел. Он вообще не видит своей силы в том, чтобы раскрыться, чтобы показать свое человеческое нутро. Он его всячески скрывает. Он не пытается показать – я такой же, как вы. Он пытается показать только другое, он пытается сохранить некий образ, который выстроен. Но мы-то с тобой понимаем прекрасно, мы же журналисты, образ можно выстроить один, а можно выстроить другой. Образ не является какой-то серьезной логикой. Удивительно, что во всех этих своих сложных ситуациях Путин не пытается раскрыться. Вот вспомни, когда Ельцин был в сложной ситуации, он показал свою жену. И сколько было речей о том, что Наина Иосифовна, женщина, мне кажется, которая…

А.ОРЕХЪ: Я испытываю к ней колоссальное уважение.

В.УТКИН: Видно, что женщина просто выдающаяся. Конечно, она сыграла огромную роль в том, что люди за него проголосовали. Я не имею в виду сейчас именно семью путинскую. Я имею в виду, что человек раскрывается как-то…

А.ОРЕХЪ: Через близких.

В.УТКИН: Понятно, что я политик, что у меня есть система сдержек и противовесов, есть какие-то спиногрызы, они всюду. Но я вам говорю – проголосуйте за меня, я нормальный парень. Когда Путин реально сделает что-нибудь по этому поводу, кроме того, что назвал два-три новых афоризма и еще раз на самолете полетал? Это же комикс, это никак не раскрытие персонажа. Сколько времени до конца программы, куда меня еще занесет? Мне страшно становится.

А.ОРЕХЪ: Сначала люди конструируют реальность, потом они начинают в нее верить. Я думал, что это невозможно, до какого-то момента. Потом я начал ощущать, что… образ, конечно, сконструированный, но они уже верят, что они такие и есть. Ну, ты лучше, конечно, знаешь тему. То, что мне никогда не было понятно с договорными матчами в футболе. Ты знаешь, что ты купил судью, купил соперников, и тех, и других, выиграл со счетом 3:0. Я не понимаю, в чем твое удовольствие. Ты же когда-то начал заниматься этим ради удовольствия, игрой. Теперь ты это купил, и ты веришь, что да, а потом сидишь и размышляешь – вот, мы заняли место, мы в призовой тройке, еще не все сделано…

В.УТКИН: Нас с тобой оскорбили здесь, между прочим.

А.ОРЕХЪ: Не в первый раз.

В.УТКИН: Пишет нам человек, подписался номером телефона: «Приезжал из Тулы на Болотную, 700 рублей дорога плюс еда и метро. Хамло ваш Путин». Почему он наш?

А.ОРЕХЪ: Потом так же вбрасываются бюллетени, говорим – за нас проголосовало 50 процентов. В чем удовольствие? Вот смотри, наступает 12 число, я говорю – ребята, ну не подставляйтесь, зачем это делать? Ведь теперь уже, в эпоху Интернета, не успел состояться этот вот митинг 12 числа, так называемый, на Манежке, как уже сейчас можно в Интернете, я посмотрел вчера замечательную выдачу денег в вестибюле метро «Площадь Революции». 550 тысяч просмотров, это на вчерашний день. 550 тысяч человек уже это видели, как по списку раздаются деньги. Это, сейчас люди посчитают, в 20 раз больше, чем было якобы на этом митинге. Когда показали фотографии чуть выше, не общий план на уровне земли, а чуть выше, там ни 25 тысяч не было, ни десять. Ну, хорошо, вы нашли каких-то там людей, которым вы заплатили деньги, или которых вы свезли на автобусах, которым под страхом я не знаю, чего, или за зачет, или за что-то, за отгулы, по разнарядке вы этих людей привезли. И потом вы начинаете верить, что эти люди за вас пришли с выданными вами же барабанами и знаменами.

В.УТКИН: Купленными, где-то сделанными на ваши же деньги.

(говорят одновременно)

А.ОРЕХЪ: Сделай барабан сам.

В.УТКИН: На уроке труда, в конце концов.

А.ОРЕХЪ: Кстати, хороший ход, сказать – товарищи, мы 12 идем поддерживать «Единую Россию», всем цехом рисуем стенгазету. Ну, нарисуйте вы стенгазету, не тратьте деньги налогоплательщиков в государственной типографии. Напечатайте сами, нарисуйте.

В.УТКИН: Я бы еще другую вещь тебе сказал. Я все время думаю – когда Медведев говорит Чурову «да вы волшебник», он говорит перед телекамерами, мне интересно, что в его мозгу, как он думает, как это поймут?

А.ОРЕХЪ: Вот это есть русское слово, оно, к сожалению, нецензурное. Начинается с приставки –под.

В.УТКИН: Ты можешь мне написать? Мне интересно.

А.ОРЕХЪ: В Сетевизоре видно.

В.УТКИН: (неразб.) Ковальского правильно уволили. А, все, я понял.

А.ОРЕХЪ: Когда я дошел до твердого знака, ты понял, о чем речь. Где Сетевизор, кстати, не видно ничего? А то нас тоже, как Ковальского, потом, опубликуют вот это слово. Про Ковальского, может быть, еще успеем, а может, и нет. И дальше за Дмитрием Анатольевичем ездит шапито, простите меня, все эти достойные люди, которые тоже попали в эту компанию. То есть, ты приходишь, вот съезд сторонников, собрались такие, где они были все раньше, неизвестно, но ты все время в кругу сторонников. Там барабанят эти самые люди. Ну как это, «шоу Трумана» это называется? В общем, есть. Это один раз смешно. После Болотной выходят люди, и следующий митинг, правда, не проканала у них эта идея на сей раз, когда выяснилось, что на все те же места, где подали заранее организаторы 24-го, там тоже кто-то уже собирается. (неразб.), когда вы заявляете на 50 тысяч, и потом (неразб.), что собрание русских националистов в количестве 50 тысяч человек там тоже будет, и вы не можете привести туда 50 тысяч. Все-таки немножко не получилось, где-то вот что-то сыграло. А по поводу выступления Дмитрия Анатольевича, ты знаешь, ведь все эти годы, что он был президентом, я все-таки ожидал, что вот в нем чисто человеческое, даже мужицкое что-нибудь сработает. Все-таки, когда тебе выдают трон, шапку, державу, скипетр, ядерную кнопку, что-то должно в человеке такое вот екнуть, хотя бы из протеста - ну не считайте вы меня непонятно кем. Ударить кулаком по столу, сказать – я тут главный, в конце концов. Вот сейчас это такие отголоски, что все-таки обидно ему, конечно. Я же на эту фразу еще тогда обратил внимание, когда он вышел в ночь поздравлять после выборов, у него же первая фраза какая? «Я поздравляю вас с тем, что «Единая Россия» очевидно проходит в Думу». Я тогда сказал, что, видимо, Дмитрий Анатольевич единственный знал реальный результат, набранный его партией. И потом говорит – вы волшебник, как считают некоторые партии. Это вот оно, начинающееся с трех букв «под». Вот что-то в этом такое, с каким-то там вторым, третьим дном. Мне очень, кстати, понравился репортаж про… вот что я сейчас хотел еще сказать про 12 число. Смотрю, какой же это канал, Господи, какой-то из таких, которые мейджеры. Смотрю репортаж о митинге. И там говорят – немножко, конечно, смахивало на дискотеку, хотя, может быть, более уместно было бы что-то другое. Думаю – так, уже начало интересное. И потом, что из всего этого показали? Рогозин с лицом, едва вмещающимся в большой экран, который скандирует, там больше других вообще речей не было, он говорит, кричит на эту площадь – довольны ли вы тем, что, пока вы стоите в пробках, какие-то жирные коты на машинах с мигалками проносятся мимо вас? Довольны ли вы этим? И народ на площади – нет! Какие жирные коты с мигалками-то проносятся мимо них, откуда? Немцов, Касьянов, Рыжков, Навальный, Яшин проносятся, жирные коты с мигалками? На митинге «Единой России» выходит человек, один из приближенных, и кричит на всю эту площадь – вы довольны, мимо вас…

В.УТКИН: Неважно, что кричать-то.

А.ОРЕХЪ: Я же говорю, вот это, начинающееся со слова «под». Больше никаких других, называя телевизионным языком, синхронов там не было.

В.УТКИН: Давай введем специальное слово «подстанция».

А.ОРЕХЪ: Подколка. И такие, как это самое, кнопка под задницу. И все, мы узнали о митинге, что вышел человек и прокричал – вы довольны тем, что мимо вас ездят товарищи с мигалками, жирные коты с мигалками? Нет, не довольны!

В.УТКИН: Олег Морозов, например, мой товарищ по (неразб.), мы с ним в одной команде играли, между прочим, который сначала выступил против мигалок, а потом (неразб.), правильно, мы же должны были устроить, чтобы все отказались, а нам-то она нужна. Как-то вот так.

А.ОРЕХЪ: И когда Дмитрий Анатольевич вышел сказать что-нибудь, оп! Что-то какие-то чудеса происходят, но, конечно… я не могу сказать, что мы родились в новой стране, мы в той же стране, где и были, просто в ней как-то стала поэнергичнее перед Новым годом жизнь. И они действительно не знают, что придумать. И поэтому идет по накатанной, как в том анекдоте про глупого постового: «Что тут думать, трясти надо». И они трясут.

В.УТКИН: (неразб.) после эфира тебе расскажу. Ты говорил, что про Ковальского нужно поговорить.

А.ОРЕХЪ: Понимаешь, Вася, в эстетическом смысле мне не понравилось.

В.УТКИН: Я считаю, что это просто не журналистика в нормальном смысле этого слова.

А.ОРЕХЪ: Хорошо, допустим, скажите, ребята – да, мы специально это сделали. Я не могу поверить, что это было случайно, что из всей массы бюллетеней был выбран этот. Я не считаю, что это повод для увольнений, репрессий и так далее, но для штрафа – да.

В.УТКИН: А я считаю, что это повод для отстранения от руководства изданием.

А.ОРЕХЪ: Оштрафовать можно, сказать – ребята, это некрасиво.

В.УТКИН: Я процедурные вопросы не имею в виду, как там увольнять, по собственному желанию, или что-то еще, или отстранить от работы, перевести на другую должность, это уже чисто технические вопросы (неразб.) На мой взгляд, абсолютно правильное решение. По-моему, это либо провокационная история, либо это недомыслие. И то, и другое отрицает возможность возглавления журнала. Я очень желаю всяких удач всем коллегам всегда, но, по-моему, это действительно мелкое хулиганство, я с этим согласен абсолютно. Я работаю большую часть времени в спортивной журналистике. Я мог бы построить работу свою, передачи вообще, в качестве главной правды у нас показывали бы то, что кричат порой с трибун. У нас это в каждом матче происходит. Но я думаю, что это не журналистика. Это моя позиция.

А.ОРЕХЪ: Ну да. Просто, если вы не будете говорить о том, что об этом не кричат….

В.УТКИН: Да, об этом кричат. А мы скажем, что оттуда розами пахнет. Нет, это будет неправдой. Но мы не показываем выброшенные безымянные пальцы, мы считаем, что это не журналистика просто, вот и все. Мы считаем, что у нас есть другие средства, которые способны гораздо проще… я очень давно для себя это сформулировал, я, по-моему, только начинал работать, честно говоря, боюсь по датам перепутать. Когда-то давно началась первая самая война в Югославии, и тогда еще выходила программа «600 секунд». Сейчас не буду детали вспоминать, но суть в том, что практически на фоне то ли раненого, то ли убитого ребенка было сказано о том, в чем суть этой войны, по мнению автора. В тот момент я очень четко понял, что, когда показывают раненого или убитого ребенка, я поверю всему. Поэтому это не журналистика. Вот поэтому, потому что это не имеет никакого отношения… получается, что твой фокус черствый, ты поехал на войну и снял чьи-то страдания, а потом на фоне этих страданий впихнул все, что ты сам считал нужным.

А.ОРЕХЪ: Ну, ты прикрылся этим.

В.УТКИН: Точно так же я считаю, что на фоне ругани (неразб.) в любом случае смешно. Вот и все. Там могла быть надпись, диаметрально противоположная по смыслу, она бы все равно точно так же могла на этих основаниях лечь… поэтому я считаю, что это не журналистика.

А.ОРЕХЪ: У меня чуть позиция мягче. С другой стороны, ты все-таки более вовлечен в этот процесс, как-никак, ты еще и руководишь коллективом. Тебе просто это ближе и понятнее.

В.УТКИН: Скорее, ты подчеркнуто одиночка все время был. Но дело не в этом.

А.ОРЕХЪ: У нас с тобой еще есть пять минут, есть еще одна тема, которая два слова. Все-таки у нас же появился еще один интересный кандидат на этой неделе. Большой, даже, говорят, обещал жениться.

В.УТКИН: А я, наверно, за него проголосую.

А.ОРЕХЪ: Ты знаешь, Вася, сразу тебе скажу, все говорят, что это кремлевский проект.

В.УТКИН: Те, кто говорят «это кремлевский проект», те сами кремлевский проект, может. Значит, все вокруг кремлевский проект

А.ОРЕХЪ: Я как-то позволил себе не то, что в этом усомниться. Я не могу сказать, что я знаком с Прохоровым, как Ксения Собчак.

В.УТКИН: Усомниться – это от слова «Усама бен Ладен»?

А.ОРЕХЪ: Примерно. Я просто немножко знаю людей из его окружения, и как-то они… ладно, сейчас не буду рассусоливать. В общем, он не похож, с моей точки зрения, на человека, об которого, условно, один раз вытерли ноги, и который побежит скорее это делать второй раз. Мне что во всем этом понравилось? Что из всех кандидатов, которые есть, не теоретически возможных, есть кандидаты, за которых может выйти Болотная площадь, у нас Ходорковский сидит с Лебедевым, вот тебе тандем, пожалуйста. Объективно не считаю, что они действительно годятся вот сейчас, немедленно, начать управлять страной, но морально есть люди, которые стали иконой этого стиля. Понимаешь, среди всех этих кандидатов, которых зарегистрируют, как это ни смешно, это действительно лучший кандидат.

В.УТКИН: Да, я и говорю об этом.

А.ОРЕХЪ: Он вас может не устраивать по очень многим параметрам, ну давайте баш на баш – Прохоров или Зюганов? Прохоров или Миронов? Прохоров или Жириновский?

В.УТКИН: Или Навальный? Его же собирались…Теоретически его могут еще зарегистрировать. Сегодня партия «Яблоко», некоторые ее представители обсуждали такую возможность, хотя другие ее отрицали, но это все равно…

А.ОРЕХЪ: Теоретически его можно выдвинуть от партии, самовыдвижение уже завершилось. Или даже Прохоров или Путин, ты за кого?

В.УТКИН: Я за Прохорова проголосую, конечно. Вот еще интересный вопрос – Прохоров или Мезенцев?

А.ОРЕХЪ: Прохоров или Черепков лучше всего, потому что Черепков же тоже собирает подписи.

В.УТКИН: Великолепный человек из далекого Владивостока, который из-под стола руководил краем.

А.ОРЕХЪ: И вот самая забавная штука состоит в том, что он…причем, он вчера изложил даже свою программу. Хотя у меня тоже возникли вопросы, как он выпустит Ходорковского, если тот не попросит о помиловании, но важно, чтобы это прозвучало. Человек говорит – я отпущу Ходорковского. И остальное – это технические уже детали. Я введу выборы губернаторов – разве не этого мы хотим?

В.УТКИН: Я не уверен, что я этого хочу, но в целом – да.

А.ОРЕХЪ: Говорят – давайте вернем выборы губернаторов. Выходит человек, который нам говорит – давайте вернем.

В.УТКИН: Я не очень за выборы губернаторов, у меня к этому сложное отношение, но в целом – да. То, что это нужно пересмотреть и сделать по-другому – я уверен.

А.ОРЕХЪ: То есть, выходит человек и говорит многие вещи, которые хотели бы услышать. Понятно, что миллиардер в нашей стране будет выбран еще очень нескоро, потому что у нас считается, что человек не может заработать миллиард.

В.УТКИН: А я тебе хочу напомнить случай, когда…

А.ОРЕХЪ: Полторы минуты.

В.УТКИН: Я всегда боюсь даты перепутать, у меня просто широкий файл в памяти. А помнишь, когда баллотировался в президенты США Росс Перро, такой миллиардер?

А.ОРЕХЪ: Его, кстати, у нас сравнили на сайте несколько человек…

В.УТКИН: Сравнить несложно, но я хочу сравнить ситуацию. Россу Перро удалось очень сильно взбаламутить всю эту историю. И, кто бы ни стал президентом после этой кампании, он вынужден был отталкиваться от сказанного, обещанного или сделанного Россом Перро.

А.ОРЕХЪ: Человеком, который заведомо был непроходным кандидатом.

В.УТКИН: Конечно. Я не убежден, что Прохоров непроходной кандидат. Во-первых, я не могу оценить сейчас масштабы протестного голосования. Во-вторых и в главных, я (неразб.), что потребовался бы второй тур.

А.ОРЕХЪ: Я считаю, что на данный момент это реальная интересная задача, потому что трудно себе представить вариант, при котором Путин не станет президентом, потому что трудно представить, кто мог бы быть вместо него.

В.УТКИН: Вот тогда мы и посмотрим, за кого проголосует наш дурдом.

А.ОРЕХЪ: Теперь это было бы любопытно, второй тур. Я думаю, что второй тур Владимира Владимировича обидел бы больше, чем презервативы на пиджаках.

В.УТКИН: Вот чего мне действительно не хочется, так это обижать Владимира Владимировича. Мне хочется в нем как-то уже до конца разобраться. Неужели правда все так безнадежно, неужели правда настолько нет понимания, неужели действительно… господи, как грустно тогда.

А.ОРЕХЪ: Нет, мы расстанемся на веселой ноте. Мы с вами прощаемся до следующей пятницы, а у вас еще (неразб.) от Владимира Владимировича на эту неделю.

ЗВУЧИТ ЗАПИСЬ ПРЯМОЙ ЛИНИИ С ПУТИНЫМ