Русский бомбардир - 2011-11-25
А. ОРЕХЪ - Это наш гимн свободы и справедливости.
В. УТКИН - Я боюсь, что в следующий раз нам придётся выйти без него, потому что по нынешним строгостям с предвыборной агитацией в этих словах, наверное, если мы их покрутим через пятницу, обязательно усмотрят если не агитацию, то контрагитацию.
А. ОРЕХЪ - То пропаганду.
В. УТКИН - Пропаганду, да.
А. ОРЕХЪ - Может быть. Василий Уткин, Антон Орехъ. 23:13 в Москве. «Русский бомбардир». Вы слушаете радиостанцию «Эхо Москвы». Чего у нас есть в запасе? СМС +79859704545. Twitter vyzvon, так называемый аккаунт. Не знаю, работает ли «Сетевизор», мне безразлично. Значит, эфирный телефон 3633659 – неизвестно, пригодится ли он нам. Вот, в прошлый раз пригодился…
В. УТКИН - Орехъ, ты прям как луддит – разрушитель машин. Почему тебе всё равно, работает ли Сетевизор.
А. ОРЕХЪ - Мне всё равно. Это правда. Он, правда, почти никогда не работает.
В. УТКИН - А я всё-таки за то, чтобы работал.
А. ОРЕХЪ - Нет, у нас полпрограммы вопросы «Почему не работает Сетевизор?», а вторые полпрограммы – «Ура, заработал».
В. УТКИН - Да.
А. ОРЕХЪ - В конце программы мы собираем такие… слушай, год скоро кончается. Опять надо будет зачитывать лучшие СМС.
В. УТКИН - Лучшие СМС-ки, да.
А. ОРЕХЪ - Вот, мы это собираем, но как, слушайте, как собрать лучшие СМС и зачитать их, если у нас из 6 листов ваших посланий первые три листа – «Где сетевизор?», и вторые три листа – «Наконец-то он заработал».
В. УТКИН - Вот давай хотя бы этому программу не посвящать теперь, да?
А. ОРЕХЪ - Ну всего 1 минута прошла.
В. УТКИН - 1 минута.
А. ОРЕХЪ - Вот, Василий, я для себя эту неделю сформулировал как?
В. УТКИН - Как?
А. ОРЕХЪ - Что это была неделя звуков и жестов.
В. УТКИН - М-м-м.
А. ОРЕХЪ - То есть не слов и поступков. Ну обычно всё-таки какая-то неделя прошла, люди что-то сказали или люди что-то сделали. Тут даже не могу сказать, что кто-то что-то делал и кто-то что-то говорил - это была неделя звуков и жестов. То есть она у нас началась освистанием Путина в Олимпийском.
В. УТКИН - Ну это на самом деле неделя уже предыдущая скорее.
А. ОРЕХЪ - Ну нет, у нас между пятницей и пятницей же.
В. УТКИН - Угу.
А. ОРЕХЪ - То есть мы же не от понедельника до пятницы. От пятницы до пятницы. Вот, освистание Путина в «Олимпийском», потом освистание было на хоккее, освистывали Обаму, освистывали жену Обамы. Вот. Потом там показывали всякие жесты, показывали средний палец в эфире одного из наших телеканалов, жгли файеры, что, в общем, тоже жест, потому что это же не слово…
В. УТКИН - Давай тогда начнём с того, что если уж говорить с пятницы до пятницы, то в минувшую субботу Владимир Владимирович Путин тренировался на хоккейной площадке.
А. ОРЕХЪ - Ну это тоже я сказал.
В. УТКИН - Это тоже явно не слово, не поступок, это звук и жест.
А. ОРЕХЪ - Звук – пщ, пум. Ну где-то так. Даже по словам Павла Буре забил 3 шайбы Путин. Интересно, сколько там было всего шайб, 40 или 50 забито. Ну ладно. Вот. Значит, и питерские фанаты жгли, создавали дымовуху, тоже, в общем, определённый поступок. А что? Между прочим, многие у нас следят за футболом, как кому-то ни покажется странным. И я даже в число жестов и звуков отнёс главное, ну, как считается, событие этой недели – заявление Дмитрия Анатольевича Медведева по ПРО, что, насколько я понял, будет дёшево и сердито, будет эффективно, как-то там ещё какое-то было слово, значит, в общем, эффективно, удобно и дёшево.
В. УТКИН - В политические дебри я не хочу залезать.
А. ОРЕХЪ - Не было сказано… и малозатратно, чтобы такое… нет, даже не политические дебри, а просто как факт, ну, все же об этом говорят – аналитики, вот, Сергей из Барнаула: «Сетевизор не пыхтит».
В. УТКИН - Ну это поступки, это звуки и жесты разве?
А. ОРЕХЪ - Ну конечно. Ну а как иначе? Во-первых, ничего устрашающего он не сказал. Ну потому что никто не испугался. Ну, там, какие-то поставим ракеты старинные, введём станцию, которая и так построена, защитим свои объекты, которые, в общем, и так должны быть защищены, вот, и самая страшная угроза была, что мы выйдем из договора по СНВ, а у нас… ну ты не в курсе, вот, что вот там написано, нет?
В. УТКИН - Ну, я не подготовился вообще. Это не входит в обычную…
А. ОРЕХЪ - Нет, я понимаю. Я ж не с упрёком, я говорю просто…. А я в своё время как-то дал себе труд это дело изучить, ну все говорят – СНВ, СНВ. Я думаю – что там написано? Вот. Пообщался со специалистами по военным вопросам. И там очень интересная история про СНВ. Это такая типичная лапша на уши обывателю. Дело в том, что по вот этому договору, если свести его совсем к простым парадигмам…
В. УТКИН - Прости, сейчас очень важный вопрос. Спрашивают – Сетевизор работает?
А. ОРЕХЪ - Ну я же говорю – не работает. «Опять у вас не работает», «Вас не видно», «Что вас не видно?».
В. УТКИН - Ну продолжай, продолжай.
А. ОРЕХЪ - Вот. А так такая история с этим СНВ. Дело в том, что у нас ракеты сгнили, ну в буквальном смысле, большая часть их сгнила. И вот тот максимальный рубеж, который установлен по этому договору, мы его не достигаем уже сейчас, без всякого сокращения. У нас просто нет. Нам надо сколько-то ракет довыпустить…
В. УТКИН - Прости, но ведь сама боевая часть – она же не гниёт.
А. ОРЕХЪ - Это не в этом дело. Считают боеголовки, боевые заряды, боеголовки. Вот. У нас, вот, ну как-то они снимают с вооружения, их срок годности истекает, срок эксплуатации, ну какие-то такие параметры. Не в том смысле, что сгнило, как картошка брошена куда-то, полгода лежала. А просто у нас количество зарядов боеспособных, боеготовых – оно меньше, чем можно по этому договору. А у американцев значительно больше. Поэтому когда подписали этот договор, фактически это был договор о том, что Америка сокращает до определённого уровня, до которого мы можем ещё что-то довыпустить. Поэтому когда мы говорим, что мы выйдем из этого договора, собственно, это означает, что Америка может не сокращать и у неё сохранится преимущество по зарядам и по всем остальным делам, а выпустим ли мы нужное нам количество до этого, ещё неизвестно. Поэтому когда мы просто говорим, что мы выйдем из договора, это, в общем, напугал ежа голой задницей или напугал плакатом. После этого, конечно, говорить о том, что это заявление или что-то, это да, в общем, такой звук, ну и нам Максим Шевченко уже написал, что у нас будет ядерная война со дня на день. Вот. В этом ключе, конечно, это очень важно и интересно.
Вот, Василий, значит, всё-таки по поводу, ну, ты можешь сказать, что нет…
В. УТКИН - Ты понимаешь, я так увлёкся представлением сгнивших ракет, но мне всё равно больше гораздо удивляет… не удивляет, вернее, а стало вдруг заботить. Вот ты говоришь – не боеготовые боеголовки, да? Но они сами по себе всё равно существуют? Сколько уже читали детективов разных, что украли не саму боеголовку, а заряд, сам заряд, да? А они уж точно не гниют.
А. ОРЕХЪ - Нет, ну, видимо…
В. УТКИН - Я от тебя не жду ответа. Я понимаю, что… невозможно. Просто ты посеял во мне эту тревогу.
А. ОРЕХЪ - Нет, ну воевать надо же чем-то. Конечно. Нет, ну если считать, что кто-то украл, перевёл, зарядил, заминировал что-нибудь этим зарядом – это да. Но вот так вот если война одни против других, там же надо за считанные минуты привести это в действие всё. Это всё в таком количестве привести не сможем, к сожалению. Вот. Хотя, говорят, у нас на ближайшие 3 года наш военно-полицейский бюджет составит 40% наших расходов. Так что вот, товарищи, будем готовиться, готовиться. Вдруг кто, как говорили знакомые пожилые из прошлых времён, вдруг кто наскочит. Наскочит – а у нас уже вот боеготовность есть.
В. УТКИН - Помнишь этот диалог в «Ликвидации», когда рассуждают чиновники, ожидая приезда маршала Жукова в качестве главкома, да, что сегодня так, а завтра опять наскочат на нас американцы со своей бомбой…
А. ОРЕХЪ - Да, и…
В. УТКИН - И Жуков потребует.
А. ОРЕХЪ - АтОмная.
В. УТКИН - Ну дай бог, дай бог, говорили…
А. ОРЕХЪ - Да, говорили атОмная бомба и ещё говорили «сверхвозможная бомба». Вот, атОмная и сверхвозможная бомба. Это к разговору о том, что, собственно, наш президент кого и чем пугал, вот такой вам коротенький ответ. Вот. Но всё-таки про эти звуки. Василий, как тебе все эти истории со свистом? Как они тебе пришлись?
В. УТКИН - Ну они уже старенькие. Я единственное, что удивлялся…
А. ОРЕХЪ - А понимаешь, от пятницы до пятницы. Да если это было 7 дней назад, всё равно обсудить надо.
В. УТКИН - Ты понимаешь, я вот так получается, что моё профессиональное поприще – оно располагается как-то в равной степени… не в равной степени, а где-то и в том, и в другом. Где-то в спорте частично, а частично в шоу-бизнесе. И я всё думаю – а что плохого-то в том, что… Почему так нужно отчаянно откреститься от того, что тебе посвистели? Свистят очень многим людям, достойным, между прочим, в разных ситуациях. Это часть. Уж на спортивной арене свистеть могут кому угодно в определённой ситуации, а почему это вызывает именно такую реакцию? Почему это кажется таким прям губительно страшным?
А. ОРЕХЪ - Нет, ну это обсуждают…
В. УТКИН - Единственный, пожалуй, поступок в этом смысле. То есть это поступок, да, что это висело, висело у нас на октябре, на новом Арбате огромная реклама о том, что…
А. ОРЕХЪ - «Пацаны, это вам не нужно».
В. УТКИН - «Пацаны, это вам не надо», «Путин против наркотиков». Вместе с ним рок-звезды, в том числе Найк Борзов, что особенно мило, а потом туда просто не поехал. Представляешь, день я должен был туда добираться на такси, а нужно приехать в спорткомплекс «Олимпийский» во второй половине дня, я ехал на работу…
А. ОРЕХЪ - И подумал, наверное, про себя.
В. УТКИН - Нет, нет, таксист мне говорит – там всё, не сунемся, перекрыто. А мы едем, едем, вроде не перекрыто, не перекрыто, не перекрыто и не перекрыто. А он, оказывается, не поехал. А что, собственно, такого особенного-то в этом? Ну, предположим, посвистели. Вообще, вот, понимаешь, получается, что происходит отступление от фундаментального, можно сказать, правила любого публичного действия, да, всё, кроме некролога, это всё хорошо. Почему хорошо? Потому что это всё можно осмыслить, да?
А. ОРЕХЪ - Ну, препарировать как-то.
В. УТКИН - А выясняется, что есть вещи, которые нужно просто-напросто игнорировать. Это давно понятно, что игнорировать там всякие слова, как это называется, бородёнки…
А. ОРЕХЪ - Бородёнки. Либеральные бородёнки были.
В. УТКИН - Либеральные бородёнки. Это бог с ним, в конце концов. Мне, в общем, тоже, честно говоря, если… просто совершенно не интересно слушать людей каких-то определённых взглядов. Ну потому что в какой-то момент я понимаю, что я заранее знают, что они скажут.
А. ОРЕХЪ - Любых определённых взглядов?
В. УТКИН - Каких-то определенных взглядов.
А. ОРЕХЪ - То есть когда ты знаешь, что человек скажет вот это вот… ты уже уверен, что ничего нового…
В. УТКИН - Когда реакция совершенно предсказуема, да. А тут ведь произошло что-то интересное, что-то неожиданное, понимаешь? И, в общем, сколько мы знаем случаев, когда на самом деле, вот, выходит, допустим, там, артист, да, а ведь Путин в своём роде, конечно, артист.
А. ОРЕХЪ - Ну, конечно.
В. УТКИН - Он артист. Он прекрасно умеет вести себя на публике и вообще. Он выходит и вдруг видит, что к нему недоброжелательно настроены. Вот, сколько было замечательных историй из жизни выдающихся конферансье или актёров, артистов, музыкантов, когда буквально 1-2 словами они могли перевернуть…
А. ОРЕХЪ - Ну то есть как-то настроена публика так, а ты раз, её взял и перенастроил.
В. УТКИН - Да, да, да.
А. ОРЕХЪ - Изменил отношение.
В. УТКИН - Вот это начинает пугать, потому что я начинаю думать, что, ну, вот, мне как просто человеку, живущему в России, ну, уже очень давно несимпатично и не привлекает меня то, что делает нынешняя власть. Практически ни в какой сфере жизни. Но я всё-таки думаю, что надо отдать и должное… это, в общем, сильные люди, которые по крайней мере знают, чего они хотят. Это я не в плане того, что из-за этого они достойны уважения, просто я себе образ такой рисую, да? А тут я наконец понимаю, что, во-первых, уже не очень знают, чего хотят, либо не могут настолько вперёд предусматривать как-то ситуацию, либо не могут её развернуть, предпочитают её игнорировать. Это же не чьи-то слова, повторяю, в студии радиостанции или написанные в газете, или написанные на этой самой, громокипящей демонстрации в 84 глаза, да? Это же другое. Это же другое. Получается, что как ни посмотри… и главное, что эти слова Пескова, когда он говорит, что свистели на самом деле… Да какая разница, кому свистели? Что вообще в этом страшного-то?
А. ОРЕХЪ - Ну, обидно, может, человеку. Не, Вась, ты себе тоже представь. Ну вот ты выходишь куда-нибудь… ты опять сказал, что частично спортивный, частично шоу-бизнес. Выходишь, ты там ведёшь какие-то мероприятия. Ну, не знаю, там, концерты…
В. УТКИН - Бывало.
А. ОРЕХЪ - Концерты вёл. Не знаю, там, свадьбы ты, правда, не ведёшь, ты говорил.
В. УТКИН - Один раз в жизни вёл.
А. ОРЕХЪ - Да. Ну потом зарёкся по некоторым причинам.
В. УТКИН - Угу.
А. ОРЕХЪ - И ты выходишь, значит, здрасте, ребята, там, сегодня женится, там, Вика и Костя. А все – вщщщщщ… Уткин, уходи, е-е, иди отсюда, е-е.
В. УТКИН - Трудно себе такое представить, но всё равно.
А. ОРЕХЪ - Я старался… мама дорогая.
В. УТКИН - Водички, вот водички.
А. ОРЕХЪ - У меня есть, спасибо.
В. УТКИН - Да.
А. ОРЕХЪ - Спасибо.
В. УТКИН - Ну будь здоров.
А. ОРЕХЪ - Спасибо. И тебе тоже.
В. УТКИН - Это находится за гранью моего понимания.
А. ОРЕХЪ - Да.
В. УТКИН - Это…
А. ОРЕХЪ - Нет, ну ты обидишься?
В. УТКИН - Нет, я обижусь и расстроюсь…
А. ОРЕХЪ - Тебе скажут – да ты чё ты пришёл, иди…
В. УТКИН - Представляешь, если я потом начну рассказывать, что это на самом деле свистели молодожёнам? И вообще это поощрительный знак. У некоторых… я скажу – у некоторых тюркских народов…
А. ОРЕХЪ - Свидетели ходили в сортир очень сильно, а тут я вышел, они стали свистеть. Тоже было бы объяснение… Все хотели пописить, да.
В. УТКИН - Замечательная девушка Кристина Потопченко.
А. ОРЕХЪ - Да, с хорошей фамилией.
В. УТКИН - Которая знает, когда людям хочется писить.
А. ОРЕХЪ - Писить, да, и все в какой-то момент, ну, рефлекторно.
В. УТКИН - Нет, они много массовых акций проводили, наверняка закладываются такие вещи, понимаешь, когда…
А. ОРЕХЪ - Пописить, да.
В. УТКИН - Сколько нужно биотуалетов. Это же главная забота всегда, понимаешь? Потому что уж что-что, а засрать проспект, на котором собираются… нельзя, недопустимо. Надо предугадывать. Именно поэтому все лидеры движения «Наши» прекрасно знают, когда массы хотят писать.
А. ОРЕХЪ - Вась, можно я тебя перебью, просто скажу – друзья, мы поняли, что Сетевизор работает. Дай бог ему и вам здоровья. Как это… первая половина, которую не работает, уже отписались. Теперь пишут, которые говорят, что работает. Слава тебе, Господи.
В. УТКИН - Сейчас ещё напишут те, которые уже смирились с тем, что не работают. И вот они мы.
А. ОРЕХЪ - Напишите что-нибудь по делу. Например, вот, нам человек написал: «Орехъ, уже два месяца вам пишу на все каналы, на все передачи, а толку ни черта нет. Обидно. Лёша». Во-первых, Лёша, вот я прочитал. Во-вторых, Лёша, напишите ещё раз, потрудитесь. А вы чего два месяца хотели, собственно, узнать по всем каналам? Ну вот я наткнулся на ваше сообщение. Чего хотели узнать-то? Напишите. Вот. А то мало ли, может, по делу мы с вами поговорим. Так, да, вот нам пишут, что главное событие недели – это очередь. Слушай, ну мы давай сейчас с тобой очередь, конечно, через песенку пропустим. Николай… потому что про очередь, наверное, тоже надо проговорить.
Песня из мультфильма «Чудесница».
В. УТКИН - Про очередь будем говорить.
А. ОРЕХЪ - А уже? Да?
В. УТКИН - Очередь к поясу Пресвятой Богородицы.
А. ОРЕХЪ - Пресвятой Богородицы. Нас спрашивают, были ли мы в очереди, стояли ли мы.
В. УТКИН - Я не был.
А. ОРЕХЪ - Я тоже не был.
В. УТКИН - Я хочу сразу сказать, чтобы сейчас все правильно понимали уважаемое чувство верующих. Я сам тоже, в общем, человек православный, хотя вряд ли могу про себя сказать, что…
А. ОРЕХЪ - Православный, но не воцерковлённый.
В. УТКИН - Да-да-да-да-да. Вот. Но я хочу поговорить, разумеется, не о святыне, а о том, вот именно об этой очереди. Я думаю, что это примерно такой же знак времени, каким был, допустим, там, в конце 80-ых, вот, вал народа на Кашпировского и Чумака. Я объясню, почему. И хочу ещё раз подчеркнуть, что речь не идёт о самой реликвии, да? Дело в том, что ведь частица этой реликвии хранится в России уже очень давно. Она хранится в Троице-Сергиевой лавре, она в открытом доступе.
А. ОРЕХЪ - Чуть меньшего размера, но с точки зрения религии это не имеет значения.
В. УТКИН - Не имеет никакого значения, да.
А. ОРЕХЪ - А может быть чуть-чуть, а может быть во весь саркофаг. Не имеет значения.
В. УТКИН - Совершенно верно. Потом такой колоссальный интерес к этой реликвии явно отражает некое поветрие, а не стабильный интерес общества, вот, к проблемам веры, потому что тогда мы это и в других каких-то проявлениях замечали, а, напротив, мы видим безверие. Я имею в виду именно безверие не в каком-то абстрактном смысле, да, а именно вот то, что люди, в общем, религиозные обряды, религию как таковую, в частности, православную, в общем-то, игнорируют, да? И в результате, например, приехала вещь, на которую нужно обязательно взять и всем посмотреть. И, понимаешь, люди стоят, видимо, думают, что, «ну хуже-то не будет», да? Ну в кой-то веки привезли, а на самом деле всегда было, уже очень давно было, верно? Им хочется от чего-то, может быть, застраховаться, им хочется каким-то образом, возможно, меньше тревожиться о чём-то. И вот они и стоят. Ну, как договорится, дай бог, дай бог, потому что… ну, во-первых, хуже точно не будет.
А. ОРЕХЪ - Нет. Ну и там все почти 900 человек получили всякие приступы, обморожения и, вот, про них я не могу сказать, что хуже не будет. Дети в том числе попадали в больницу, с детьми приходили в очереди, стояли, вот, понимаешь, Вась, вот я как, я… ну у нас же несколько дней таких в году есть. Например, у нас чудовищные такие очереди в храм на Пасху, когда с куличами, с яйцами стоят… ну, в общем, святят разные угощения, дары. Вот. Народ стоит. Я всё смотрю на это… не хочу тоже ни про кого ничего обидного сказать, но у нас, в общем, вера… я считаю, по моим ощущениям, дай бог один из 10 у нас верующий. Это в самом пиковом случае. Ну верующий не в том смысле, что он ходит с крестом, стоит со свечкой, там, вот, опять же, на Пасху с куличами. А вот как-то внутренне. Вообще в принципе. Вера – это такой тяжёлый ежедневный труд. Человек, который верит, который не показной, это прежде всего работа над собой, над своей душой, там, совершать хорошие поступки, не совершать плохих, там…
В. УТКИН - Ну почему? Это соблюдение обрядов тоже.
А. ОРЕХЪ - И в том числе и соблюдение обрядов, но это такой негромкое, как говорится, непубличное и неистеричное проявление своей веры, которая, вот… а здесь, когда полумиллионная…
В. УТКИН - Да может даже и громко и публично. Ты вспомни, что вообще ещё 100 лет назад было абсолютно нормальным, когда человек, просто идя по улице, видит, допустим, купол церкви, он на него крестился, это же видели все.
А. ОРЕХЪ - И сейчас такое бывает.
В. УТКИН - И сейчас, да.
А. ОРЕХЪ - Я вижу… у нас тут рядом храм недалеко от «Эха».
В. УТКИН - Я не говорю, что это хорошо-плохо… я к тому, что это вполне публичное действие.
А. ОРЕХЪ - Нет, ну да, пусть, пусть в этом смысле да. Понимаешь, но я, вот… православная церковь – она, как-то пытаясь уже, вот, в какое-то русло это направить, она в том числе обнародовала список святынь, которые у нас есть, и вот то, о чём мы говорили, в том числе пояса Богородицы малая частичка есть в том же Храме Христа Спасителя. Как говорится, туда же, только чуть налево. Вот. В Петропавловском соборе в Питере. В Москве в нескольких храмах есть святыни сопоставимого или близкого по святости масштаба, в котором нет ни очередей ни сейчас, ни в прежние дни. То есть любой человек может подойти, поклониться. Тот, кто знает…
В. УТКИН - Я, кстати, могу сказать, что ровно это я наблюдал, например, не далее как, сколько ж это было, 5 лет назад примерно, чуть больше, чем 5 лет назад, при большом стечении народу, причём, со всего мира. Олимпиада в Турине. Туринская плащаница.
А. ОРЕХЪ - Все в очередь выстроились.
В. УТКИН - Нет, не все.
А. ОРЕХЪ - Нет?
В. УТКИН - Нет, не все.
А. ОРЕХЪ - А, ты к тому, что там есть, любой мог подойти, но нет, нет, нет.
В. УТКИН - Да, без всякого этого самого ажиотажа.
А. ОРЕХЪ - Ну не знаю, может быть, в Турине все уже побывали. Сейчас, кстати, знаешь, вот…
В. УТКИН - Хотя я могу тебе сказать точно совершенно, что по крайней мере, вот, нас-то туда ехало сколько, человек, наверное, 40 ехало. Наша телекомпания там работала. И я думаю, вот, примерно половина ехали с намерением пойти поклониться Туринской плащанице. То есть я думаю, что очень многие люди это имели в виду. Ну когда ещё специально там окажешься? Нескоро же, да? А вот никакого тебе ажиотажу.
А. ОРЕХЪ - Смешные были эти самые. Я тут просто читаю…
В. УТКИН - Ну тогда читай вслух, потому что…
А. ОРЕХЪ - Нет, ну я отвлёкся. Тут просто один человек… у нас уже на сайте висят «Радиодетали», и он меня спрашивает, не из оттуда ли… я же не могу вам сейчас рассказывать про «Радиодетали».
В. УТКИН - Да. А вот тут Сергей из Тюмени пишет нам, что «А, так вы без очереди прошли».
А. ОРЕХЪ - Да, да, да, да.
В. УТКИН - Без очереди я же говорю вам, на самом деле любой человек в Троице-Сергиевой лавре… хранится частица. Пожалуйста, я слышал, что никакого ажиотажа там нет.
А. ОРЕХЪ - Вот, что я хотел сказать. Дьякон Андрей Кураев, известный Споуксмен православной церкви, сказал, что сейчас нас будет ждать ещё больший ажиотаж, потому что готовится к завозу ещё более мощная святыня. Вот, я не знаю, как можно сравнивать.
В. УТКИН - Более мощная.
А. ОРЕХЪ - Ну, скажем так, просто мощная святыня. Это зуб медведя, приручённого Серафимом Саровским. Это вот та самая легенда, что Серафим встретил медведя. Вот. И святость Серафима так на медведя повлияла, что он мгновенно приручился. Простите меня, кто знает эту легенду, ну, вот, буквально, как она есть, что в таком вольном пересказе я сейчас пересказываю. Вот, и зуб этого медведя вот-вот должны доставить в Москву. Вот, я думаю, что на зуб медведя тоже сейчас выстроится…
В. УТКИН - Ты знаешь, по этому поводу, конечно, величайшая книга написана. Называется… наверняка читал, да?
А. ОРЕХЪ - Да откуда, я же читал-то буквально 3-4 книги в жизни.
В. УТКИН - Ну хорошо. Я очень всем рекомендую.
А. ОРЕХЪ - Ну «Три мушкетёра», «Незнайка на Луне»…
В. УТКИН - Куда-то вырулить нужно с этой темы. Ну мы уже в принципе обменялись мнениями. Что здесь скажешь? Вот, мне кажется, что всё это, повторяю, я ещё раз хочу подчеркнуть, что это было ясно, я говорю, конечно же, не о святыне.
А. ОРЕХЪ - Нет, нет, сама святыня – не ставится под сомнение её святость.
В. УТКИН - Это об ажиотаже. Это какое-то апокалиптическое…
А. ОРЕХЪ - Ты понимаешь, Вась, там же пережили генезис в связи с этой историей… Я, честно говоря, ждал, что эта очередь – она уже замкнёт маршрут водного трамвайчика, потому что он же как раз туда идёт, это самое, и начинается от Киевского вокзала. И она с каждым днём всё больше приближалась… вот, от Киевского, только пешком. От Киевского вокзала, там, плывёт, даже до Новоспасского моста проплыть, и туда есть маршрут, то есть туда и с завихрением, и, вот, кстати, тоже святой монастырь прекрасно сейчас, там всё замечательно сделали, вот, и туда завернуть. То есть сначала прикладывались, то есть каждый верующий мог подойти, поцеловать ковчег, потом поняли, что, конечно, если каждый будет целовать, это за неделю не обернёмся. Поэтому можно было прикоснуться. Потом сказали – нет, ребята, если прикоснуться, то стало 40 человек в минуту, потом стало 80 человек в минуту. Нет, ребята, 80 человек в минуту – это тоже очень медленно. Водрузили в эту арку. Значит, 4 человека одновременно под ней проходят в секунду, 2 метра высота, но в принципе даже человек среднего роста может дотянуться, там, подпрыгнуть. То есть… и даже пройдя под ней, вот, святость – всё-таки она на него сверху-снизу идёт. Даже вот так вот. И вот наконец добились вот этой скорости, что стоять не более 1,5 часов. Все горды, что мы эту пропускную способность святыни мы увеличили, вот, плюс мы же не рассказали ещё про пропуска, что пропуска…
В. УТКИН - Ты говоришь, что там по 2-3 секунды 4 человека. Получается, в минуту это получается около.
А. ОРЕХЪ - Нет, они говорят было 40, потом стало 80… Нет, 4 человека в секунду могут пройти.
В. УТКИН - 1200 человекочасов…
А. ОРЕХЪ - То есть человекочасов, человекомест, человекосвятынь. И вот так вот они все пройдут, а там ещё VIP проходят… кто проходит? Слушайте, а вот ветераны войны, полные кавалеры ордена Славы, матери-героини, то есть отдельный вход к святости, причём, православная церковь пыталась как-то объяснить, люди с VIP-пропусками, и Ксения Собчак повесила в Twitter’е этот пропуск на два лица. Говорит – вы знаете, это тоже подвиг во имя веры, и по VIP-пропуску тоже. Уже это вот всё… И у меня был вопрос… ну смысл? А зачем? Ну вот получил особый проход к святыне, который, судя по всему, узнал из новостей дня 2-3 назад. Ну а дальше что?
В. УТКИН - Они же ездят со своими пропусками… они же не знают.
А. ОРЕХЪ - Им привезли… говорят – третий раз из монастыря она покинула… ну дальше. Хорошо. Подошёл, приложился – дальше что? Вот, какие дальнейшие действия?
В. УТКИН - Это уже вопрос метафизический.
А. ОРЕХЪ - То есть что будет с тобой? Ты стал кем? Так же как освятив кулич или яйцо.
В. УТКИН - А вот ты представь, что, тем не менее, сколько чудес было совершено… представь себе, вдруг преобразится. Хоп – власть преобразилась и стала другой.
А. ОРЕХЪ - С Евгением из Москвы я не согласен: «Из эховцев никто не сравнил эту толпу с сектой, боязно?». Нет, толпа – это толпа, секта – это секта. Нет, это немножко другое. На толпу похоже в трёхстах… «Здрасте, в 300 метрах от … хранится пояс», - пишет нам Илья.
В. УТКИН - А вот пишет человек…
А. ОРЕХЪ - Да. И в Москве несколько таких мест, где тоже есть святые. Хотя… ну, вот, это сейчас верующие, конечно, закидают меня. Вот, берцовая кость святителя Луки. Миллиметр на два миллиметра. Вот это что даёт?
В. УТКИН - Орехъ, ты задаёшь вопрос очень примитивно.
А. ОРЕХЪ - Даже не спорю с этим.
В. УТКИН - Я могу тебе ответить на него одной фразой, если тебя интересует суть вопроса.
А. ОРЕХЪ - Ну ответь.
В. УТКИН - Не пытайся подменить веру знанием. Неизвестно, что она даёт.
А. ОРЕХЪ - Нет, ну…
В. УТКИН - Извини, так можно говорить о каких-то вещах, которые логически постижимы.
А. ОРЕХЪ - Нет, Вась, ну внутри тебя что-нибудь есть? Ну не тебя, Вась, или… ну, вообще, внутри тебя что-нибудь есть? Ты пришёл, посмотрел на фрагмент кости.
В. УТКИН - Я не говорю, что…
А. ОРЕХЪ - Нет, если ты шёл, ты стоял, значит, сутки с ребёнком или без ребёнка, но, там, страдающий каким-нибудь, там, не знаю, чем там, аритмией или повышенным давлением, ты стоял сутки. Ну какая-то должна быть в этом цель-то внутренняя, кроме того что ты прошёл, прикоснулся.
В. УТКИН - Ты сейчас рассуждаешь, как завуч советской школы. Ну какая-то должна быть цель!
А. ОРЕХЪ - Ну что? Ты вышел лучше оттуда или чего? И, вот, кроме того что ты побывал… Кстати, я думал, вот, где бы я мог сутки стоять, вот, чего бы… вот, не понял. Я, конечно, из племени тумба-юмба, вот, если бы живой инопланетянин был, где-нибудь показывали… на ВДНХ, но стоять сутки, но живой – точняк. Мог бы стоять.
В. УТКИН - Нет, есть довольно большое количество людей, которое… иногда стоят сутками за билетами на какой-то удивительный концерт.
А. ОРЕХЪ - Ну, вот, на удивительный концерт, да.
В. УТКИН - Спортивное событие. Мне рассказывали люди многие, как они стояли по ночам на суперсерию 72-го года, записывались, отмечались.
А. ОРЕХЪ - Я даже знаю таких людей лично.
В. УТКИН - И я знаю.
А. ОРЕХЪ - Вот, ну вот…
В. УТКИН - Я не сравниваю, опять-таки, события. Отвечаю на вопрос.
А. ОРЕХЪ - Мы с Васей тогда не могли стоять в очереди. Мы с тобой были слишком юны в те годы.
В. УТКИН - Ну да.
А. ОРЕХЪ - Но наши старшие товарищи стояли, да. Ну вот… ну что-то такое, сопоставимое. Ну, может быть.
В. УТКИН - Олег пишет: «Ребята, не ваша тема. Вы хотя бы верующих не трогайте». Мы верующих не трогаем.
А. ОРЕХЪ - Да мы не трогаем верующих, нет. Верующих я не трогаю. Нет, верующего человека, который как-то в это верит и он становится благодаря этому лучше, ну что-то… нет, я просто не понимаю: просто отстоять, пройти и…
В. УТКИН - Ну…
А. ОРЕХЪ - Ну не знаю, наверное, это примитивность, конечно, мозга моего. Вот как-то так, может быть, объяснить это.
В. УТКИН - Нет. Просто мозг вообще ни при чём.
А. ОРЕХЪ - Наверное, мозг мой.
В. УТКИН - Мозг мешает.
А. ОРЕХЪ - Мешает.
В. УТКИН - В данном случае…
А. ОРЕХЪ - В постижении мешает.
В. УТКИН - Да. Да.
А. ОРЕХЪ - Ну хорошо. Ты хотя бы…
В. УТКИН - Кстати, ты замечал, вот, много раз говорилось, что, вот, допустим, ну, конечно, люди разные бывают, разных профессий, но вот отмечается же, допустим, что среди актёров очень много идиотов. Художники бывают совершенно невыносимые люди.
А. ОРЕХЪ - Совсем. Караваджо…
В. УТКИН - А писатели, а писатели, в основном, люди в массе своей бывают разные. У них есть система взглядов, например, да, что-то в этом роде. И опять-таки, поэты попадаются ну просто обалдуи, ну просто фантастические…
А. ОРЕХЪ - Мало мама мыла раму… и всё, да? Дальше не идёт.
В. УТКИН - Нет, я не это имею в виду. Ну, вот, с человеком совершенно не о чем поговорить. А стихи пишет вроде… если не гениально, то, по крайней мере, заметно. Ну почему так получается? Потому что есть, как бы сказать, в определённом смысле два разных вида творчества. Один вид творчества… и вообще отношение к окружающей действительности – он является попыткой постичь. Это учёные, наука, да? Это, в частности, литература, большая часть литература и большая часть науки, потому что чудаков и здесь хватает. Но есть другой способ постижения, а именно возможность почувствовать, возможность слиться. И вот для этого как раз очень важно обладать способностью, что называется, выключать свою личность, иначе не почувствуешь, иначе не сольёшься. Вот, я бы сопоставил это со знанием и верой. Вот, художник – он нарисовал… и ты понимаешь, что у тебя захватывает, вот, что-то у тебя есть какой-то вихрь, образовался, и ты смотришь на это и думаешь – ну какая потрясающая вещь, хотя я не могу сказать точно, что это изображено – то ли камбала, то ли Земля, то ли космос, то ли, может быть, даже это просто фишка из казино, но… не знаю, что изображено. И он, может быть, тоже не объяснит. Но акт творчества состоялся. Вот это акт веры некой. Такая же точно вещь.
А. ОРЕХЪ - Сергей нам пишет: «По вашей вине эти сорняки привязались ко мне намертво. Из-за еженедельных прослушиваний вертится в голове и мешает работать. Вам самим эта песня не надоела?». Мы привыкли.
В. УТКИН - А вы переключайте и послушайте про… и всё, совсем другая вещь. Но не сейчас. Ещё у нас есть время помурыжить.
А. ОРЕХЪ - Вась, у нас, конечно, не про футбол, но всё-таки вырази мне своё отношение, потому что я считаю это общественно-политическим событием, так или иначе. Вот это вот зажигалово в Питере.
В. УТКИН - А они же уже всё объяснили, болельщики Зенита.
А. ОРЕХЪ - А что они хотели? Вот, я не слышал.
В. УТКИН - Сказали, что у них была то ли некачественная пиротехника, то ли неумелое обращение.
А. ОРЕХЪ - А мозги-то были качественные при этом?
В. УТКИН - Трудно сказать.
А. ОРЕХЪ - Нет, ну первый раз была некачественная пиротехника, но второй-то раз что, хотели, чтоб сработало лучше или что?
В. УТКИН - Всё это проходит… эта акция под девизом «Когда мы дебилы, мы непобедимы».
А. ОРЕХЪ - Тут и добавить нечего по большому счёту.
В. УТКИН - Всё. Причём, да, сразу же. Знаешь, у нас слово «дебил» удивительно воспринимается. Вот, в футболе именно. Вот если… если выйдет Шнур на концерт на свой, да, кстати, публика очень сильно пересекающаяся. Я сам был сейчас 2 раза на концерте в Москве и я должен прямо сказать, что там очень многие люди прямо стремились поговорить о футболе на самые разные темы. Серёжа выйдет на сцену и говорит – здорово, дебилы. – Ха-ха! Здорово!
А. ОРЕХЪ - Здорово!
В. УТКИН - Адекватный человек как-то по-другому бы ответил. И тоже всё было жизнеутверждающе. А в футболе, как только звучит слово «дебил», помнишь, Влад Радимов сказал… «В КДК сидят дебилы», на секундочку…
А. ОРЕХЪ - Сколько ему тогда впаяли-то?
В. УТКИН - Я не об этом. Он же не сказал, что в КДК сидят одни дебилы или только дебилы. Он сказал, что в КДК сидят дебилы. Да каждый член любой комиссии прекрасно знает, что в этой комиссии сидят дебилы, по его мнению. Конечно. Простых вещей не понимают, понимаешь? Меня не слушают. Как-то по-своему хотят поступить. То есть так же… Широков что говорил? Широков сказал… подхожу, говорю к нему – что ты жжёшь файер? А у него в руке файер, он говорит – я не жгу. – Ну дебил. А что ещё здесь сказать? А он – мы не дебилы. И Роман Широков пусть знает, что мы болельщики, те люди, которые отдают здоровье за клуб. Как можно отдать здоровье за клуб? Понимаешь… Это же хобби. Страстное хобби. Им можно гордиться. И правильно… как многие собирают… «Я коллекционирую марки, а вы мне…».
А. ОРЕХЪ - А я отдаю здоровье за клуб.
В. УТКИН - Да, совершенно верно. А вот сегодня…
А. ОРЕХЪ - И мозги за клуб отдают.
В. УТКИН - Последняя запись Романа Широкова в Twitter’e знаешь, какая?
А. ОРЕХЪ - Нет.
В. УТКИН - Что гласит. «Был сегодня на росписи пингвина в Императорском фарфоровом заводе». Тоже хобби, понимаешь. Тоже человек самовыразился. Пошёл на роспись пингвина. А представляешь, что… приезжает, допустим, Широков… он же не один был на росписи пингвина. Там же какие-то ещё были люди на росписи пингвина, правильно? И, во-первых, кто-то расписывает пингвинов. Представляешь, приходит домой, ему жена говорит – сколько можно тебя ждать? Говорит – я расписывал пингвина! А ты мне тут… картошку в рыло тычешь. Да как же… А мы отдаём здоровье за клуб, а он стоит с файером… Я говорю – что ты жжёшь? – Я не жгу. – Дебил. Как он так может? Вау. Это прекрасно.
А. ОРЕХЪ - Мама дорогая. Да.
В. УТКИН - Так. Ну что тут ещё у нас? «Сограждан мучит ностальгия по очередям в Мавзолей».
А. ОРЕХЪ - Мавзолей работает, кстати.
В. УТКИН - Да, он действительно работает, но открыт не каждый день. «Во времена Брежнева сутками стояли за билетами на поезд из Феодосии в Москву на 30 августа».
А. ОРЕХЪ - Ну, это…
В. УТКИН - Это тоже известно, да.
А. ОРЕХЪ - Это поневоле.
В. УТКИН - Ехали отдыхать в Феодосии… позагорали – а ночами стоять в очереди, чтобы…
А. ОРЕХЪ - Как правило, даже слезя…
В. УТКИН - Слезши.
А. ОРЕХЪ - Слезя с поезда Москва-Феодосия, они тут же переходяли в соседний зал и становились в очередь на обратный путь, потому что через 2 недели-то… там было 18 дней, 24, как правило.
В. УТКИН - Кстати… нам пишет «просто чел» и говорит: «Орехъ, ради того чтоб Путин точно не стал президентом, сутки стоял бы? Я бы да», - пишет «просто чел».
А. ОРЕХЪ - Нет, ну… в смысле?
В. УТКИН - Я бы не стал.
А. ОРЕХЪ - Нет, опрос мы провести успеем, а вот надо ли?
В. УТКИН - Я бы не стал стоять сутки ради этого.
А. ОРЕХЪ - Чтоб стал президентом? Я бы вообще не простоял бы ни секунды.
В. УТКИН - Почему Владимир Владимирович в хоккей играть пошёл?
А. ОРЕХЪ - Ну это есть ответ какой-то или…
В. УТКИН - Нет, у меня есть версия, у меня есть версия.
А. ОРЕХЪ - Ну…
В. УТКИН - Я просто долго думал…
А. ОРЕХЪ - Я думал, что у меня есть тупая версия… ну просто показалось интересным.
В. УТКИН - Интересным, да. У меня есть версия…
А. ОРЕХЪ - То есть в 50 с чем-то лет научиться кататься на коньках.
В. УТКИН - Ну ты же задаешь сейчас вопрос… вот эта частица кости свидетели Луки, как они идут, зачем они… а я вот задаюсь вопросом – зачем Владимир Владимирович играл вчера в хоккей? У меня есть версия. Мне кажется, сделал он это потому, что на льду вообще всё дольше хранится.
А. ОРЕХЪ - Холодное мясо дольше хранится?
В. УТКИН - Ну конечно. Ну всё-таки уже политическая система, как мы видим…
А. ОРЕХЪ - Устоялась.
В. УТКИН - Устоялась слишком, да…
А. ОРЕХЪ - Подмёрзла.
В. УТКИН - Она, в общем, всячески консервируется. Правильно, нужно переходить на зимние виды спорта, потому что дольше будет храниться просто. И сам президент…
А. ОРЕХЪ - И система его.
В. УТКИН - Как думаешь… в Мавзолее – там же наверняка холод внизу.
А. ОРЕХЪ - Ну там не жарко. Я был в Мавзолее. Там не жарко. Там леденящий душу, кровь… там, да.
В. УТКИН - Да. Поэтому… как у Бродского написано: «Труп лежит нафарширован», да?
А. ОРЕХЪ - Ой, не говори.
В. УТКИН - Это у Бродского так.
А. ОРЕХЪ - Я понимаю.
В. УТКИН - Про Мавзолей.
А. ОРЕХЪ - Бродский гений, да.
В. УТКИН - Бродский гений. Кстати…
А. ОРЕХЪ - А внутри, говорят, пусто.
В. УТКИН - Ой.
А. ОРЕХЪ - Тут уже гениального мозга, а также остальных чресел… Так, ну что… вот, нам пишет: «Моя жена стояла для того, чтобы было наше продолжение рода. Вы не вашу тему подняли. Вера – это не для вашей передачи. Василий из Тулы». Василий из Тулы, вы меня простите за такую скабрезность, но для продолжения вашего рода, может быть, вашей жене надо было не в Москве стоять в очереди, а в Туле быть в этот момент.
В. УТКИН - Ну, может быть, это уже попробовали, но я просто не знаю.
А. ОРЕХЪ - Я прошу прощения просто.
В. УТКИН - Вы знаете, мы здесь всё-таки средство массовой информации.
А. ОРЕХЪ - СМИ, да.
В. УТКИН - Как видим, средства массовой информации – они обычно затрагивают темы, которые касаются многих людей, тысяч людей, сотен тысяч людей и так далее. Вот мы затронули тему, которая просто очевидно зримо коснулась десятков, сотен…
А. ОРЕХЪ - Нет, я просто у себя как-то это педалирую, я, понимаете, всё-таки нельзя пройти мимо этого факта, что в Москве посреди города, парализованного, в общем, движения по центральным магистралям, и там стоят сотни тысяч людей. Это интересно.
В. УТКИН - Интересно, конечно.
А. ОРЕХЪ - Вот мы и затронули. Ой, Вась, всё, у нас уже финиш.
В. УТКИН - Кончилось время, да.
А. ОРЕХЪ - Да, ну давайте, до следующей недели, всё, спасибо, и, как говорится, пока.