Русский бомбардир - 2011-10-14
А.ОРЕХъ: Здравствуй, Василий.
В.УТКИН: Привет, Орехъ.
А.ОРЕХъ: Мы с тобой паразиты по-прежнему?
В.УТКИН: Я сегодня как никогда паразит.
А.ОРЕХъ: Паразитичен?
В.УТКИН: Собираюсь паразитировать, в частности, на твоих идеях по поводу ведения передачи.
А.ОРЕХъ: Интересно, как? Ну давай начни. Начни. Да, это «Русский бомбардир», передача политических паразитов.
В.УТКИН: Неполиткорректно сегодня назвали наше наименование в смсках. Ну, что ж тут неполиткорректного? Если слово «русский» неполиткорректно, тогда я просто становлюсь националистом совершенно осознанно.
А.ОРЕХъ: Нам предлагают «Российским», но я говорю: «Но Российский – это сыр, все-таки».
В.УТКИН: Но мы не российский.
А.ОРЕХъ: Мы не российский бомбардир.
В.УТКИН: Понимаете? Мы, все-таки, другой.
А.ОРЕХъ: Мы, все-таки, русский бомбардир, и поэтому мы стоим на этом. У нас есть SMS +7 985 970-45-45, твиттер, аккаунт @vyzvon, Сетевизор, дай бог ему здоровья, работает бесперебойно. 363-36-59. Черт его знает, дойдем мы? Вот, в прошлый раз Василий, конечно... Ну, в одно рыло-то было, конечно, тяжело тут мне. Было бы без телефона-то, поэтому я задействовал вот эту опцию, подключал народ.
В.УТКИН: Ну, здорово.
А.ОРЕХъ: Ну, здорово или не здорово, черт его знает. Со стороны-то оно, наверное, виднее – я не видел. Но, вот, подключал, да. Так что черт его знает? Может, и сегодня чего-нибудь такое случится. Смотря куда вырулим.
В.УТКИН: Давай рулить уже?
А.ОРЕХъ: Ну, давай. Ты же сказал, что ты как-то будешь против методов ведения передачи чего-то.
В.УТКИН: Наоборот. Я сказал, что я буду на них паразитировать. Предлагай тему.
А.ОРЕХъ: А, вот ты о чем! Хорошо. Ну что? Что меня, конечно, на этой неделе? Ну, с вашего позволения я не буду обсуждать несколько приговоров и судебных дел против Юлии Тимошенко.
В.УТКИН: А я бы хотел.
А.ОРЕХъ: Вот ты уже начал паразитировать. Давай.
В.УТКИН: Я бы хотел сказать буквально 2 слова, потому что я довольно категорично высказывался, когда ее, собственно, арестовали за неуважение к суду. Мне показалось уместным ее с этим просто аж поздравить – мне казалось, что она этого хотела добиться. Сейчас становится понятно, что это было не совсем так. Я испытываю некоторую неловкость за тот свой напор. Хотя, по сути, безусловно, я по-прежнему считаю, что, на мой взгляд, если уж и есть в чем-то стопроцентный расчет для Тимошенко возглавить Украину со временем, то примерно в этом.
А.ОРЕХъ: Ну, пойти на нары, там, то есть немножко покемарить там.
В.УТКИН: Как-то так.
А.ОРЕХъ: Ну да. Потому что, конечно, сейчас даже есть такая версия, что если ее как-то быстро помилуют, что это даже ей будет не на пользу. Ну, потому что Янукович таким образом покажет...
В.УТКИН: Прекрасные вот сейчас слова, да? «Если ее быстро помилуют, ей это будет не на пользу».
А.ОРЕХъ: Не на пользу, да. Ну, понимаешь, вот как? Он: «Хочу – посажу, хочу – выпущу». Примерно так. А она что? Захотели – посадили, захотели – выпустили. Ну, что это? Как можно сравнивать 2 такие величины? Разные же. «Вы запьете, сколько сможете, а мы запьем, сколько захотим». Примерно. Ну, на близком.
В.УТКИН: Ну, что-то в этом роде – я с тобой согласен здесь. Ну, вот, собственно, все, что я хотел сказать насчет Юлии Тимошенко. Мне кажется, что ситуация там довольно внятная, однозначная и чего нам воздух-то мутузить языками?
А.ОРЕХъ: Совершенно верно. Поэтому я даже вообще об этом не хотел говорить. Ну, раз уж так случилось, мы немножко об этом поговорили. Василий, скажи мне, а вот как тебе обмен одного человека на 1027 человек?
В.УТКИН: Ты имеешь в виду эту историю с израильским капралом Шалитом?
А.ОРЕХъ: Да, да. Там же, понимаешь, ведь тут же были самые разные точки зрения, в том числе... Ну, интереснее-то всего послушать израильтян, аборигенов. Потому что мы-то тут можем, как ты правильно сказал, мутузить воздух довольно долго и разнообразно. Но это же они меняют, израильтяне вот этих конкретных сидящих у них палестинцев на своего капрала, которого они 5 лет пытались тем или иным способом вызволить. И там очень противоречивое к этому отношение. Потому что одни говорят «Да, вот победа, спасли нашего парня». Даже мне понравилась вот эта формула: «Мы меняем 100% своих пленных на 15% палестинских пленных», потому что у них там чего-то в районе 10 тысяч сидит. Они там выпустили... Ну, или, в общем, сколько-то тысяч и они выпустили, условно говоря, 15%. Они говорят: «Мы меняем. Почему неравноценный обмен? Почему? Вот по такому курсу 1027 к 1-му? Мы меняем 15% на 100».
В.УТКИН: Это мне чем-то напоминает желание любителей Иосифа Виссарионовича Сталина в процентном отношении померить, что не так уж много и погибло, если разобраться.
А.ОРЕХъ: Ну да. Там, чего у нас? Население-то было такое.
В.УТКИН: В процентном отношении, в общем, погибло совсем немного.
А.ОРЕХъ: Если сравнивать с Пол Потом, так там вообще половина Кампучии, которая потом стала Камбоджа. Хотя, конечно, в абсолютных цифрах, да, меньше.
В.УТКИН: Ты знаешь, я думаю, что здесь... Как человек, который, все-таки, не очень сведущ в нюансах государственной политики Израиля и Палестины в данном случае я хочу сказать, что мне кажется, что дьявол здесь кроется в том, что вообще не нужно как-то глупо к такой ситуации подходить с цифрами.
А.ОРЕХъ: Ну вот об этом и речь. Потому что, понимаешь, можно 1 к 1027-ми измерить, и можно 15 к 100, и, в общем, и там, и там лукавство.
В.УТКИН: Мы можем даже вообще сосчитать по-другому. Мы можем начать считать так, как считали голландские колонисты в Нью-Йорке, когда они торговали с индейцами. Помнишь? Там же была разная стоимость шкурок. Шкурка – это же эквивалент живого существа, да? Потому что с одного же 2 не сдерешь, верно?
А.ОРЕХъ: Ну да.
В.УТКИН: Вот, соболиная – столько-то, лисья – столько-то, черно-бурая, соответственно, столько-то. И там были соотношения всегда, что, вот, допустим, одна черно-бурая шкурка стоит 3 обычных лисьих, да? Собольи чуть подороже.
А.ОРЕХъ: Ну, она побольше и как-то так.
В.УТКИН: Ондатр. Кстати, они же из них даже шапок не делали – они вообще не знали, зачем ондатр, если разобраться.
А.ОРЕХъ: Это мы потом открыли для себя ондатровую шапку как элемент национальной одежды.
В.УТКИН: Как форму такую, как форму.
А.ОРЕХъ: Ведь, это вот смотри, вот классический мужчина. Ну, усы – да, могут быть, могут не быть. Но вот эта дубленка обязательно на распашку, под которой пиджак без галстука.
В.УТКИН: Ну, я думаю, что там под дубленку на распашку должен быть вязаный свитер в горло.
А.ОРЕХъ: Бывало так тоже, но это уже такие, которые...
В.УТКИН: Знаешь, такой крупной вязки. Однотонный свитер.
А.ОРЕХъ: ...люди, они не то, что с северов такие прибыли, но с какого-то, ну, с физического труда. То есть им свойственно было. А люди, которые больше к умственному труду склонялись, у них под дубленкой был костюм без галстука, пиджак там. Костюм – не обязательно, пиджак чтобы был без галстука. И обязательно вот так вот немножко туда на затылок ондатровые шапки. Очень большая такая, почти на ширину плеч, теплая.
В.УТКИН: Ну, вот, понимаешь, я думаю, что... Вот, возвращаясь к эквиваленту шкурок. Ведь, тоже сегодняшним зеленым, защитникам дикой природы тоже казалось, что это не гуманно. Ну как же так? Жизнь каждого ондатра и каждого лиса – она, в общем, эквивалентна одна другой. А на самом деле, я же говорю, что просто не нужно к этому подходить с цифровыми какими-то выражениями. Может быть, Израилю важно показать, например, что даже один человек в плену для него является, ну, вот, непреодолимым препятствием для внешней политики или внутренней. И вообще для самосознания себя какого-то.
А.ОРЕХъ: Да, но они же, ведь, чем всегда были славны, израильтяне? Что они не шли ни на какие переговоры, сделки с террористами. Ну, вот, так вот получилось, да. Даже когда кого-нибудь отпускали, потом вылавливали и истребляли.
В.УТКИН: Ну, во-первых, это шахматная партия, которая будет продолжена, я думаю, и с той, и с другой стороны. А во-вторых, понимаешь, я думаю, что вот в чем здесь дело. Я с трудом представляю себе, в чем заключается... Ну, то есть она может быть, конечно, но вот как-то вещественно ее очень сложно. И главное, что довольно, мне кажется, управляемая величина. Вот, они выпускают много народу из своих тюрем принадлежности всяких арабов... Я извиняюсь за пренебрежительное выражение, я не хочу никого обидеть этим выражением. Вот, они выпускают своих заключенных, арабских террористов по мнению чьему-то, они их выпускают, но они выпускают их, они уже некоторое время посидели, они безоружными их выпускают. Они, в конце концов, до известной степени могут за ними наблюдать, оказывать влияние на ситуацию. То есть само по себе это не дико опасно, понимаешь? Там если уж говорить о том, кто потенциально поднимает оружие и стреляет, там, летят ракеты и свистят в ушах, там таких людей уже хватает. И это не делает погоды. А, вот, если при этом они считают, что даже 1 свой собственный солдат, который там... Кстати, он же как-то глупо в плен-то попал – он там что-то, спал на посту, что-то в этом роде.
А.ОРЕХъ: Не-не-не, там нет. Там подорвали БТР. Нет, там не так было, нет.
В.УТКИН: Ну, видимо, по этому поводу существуют разные версии.
А.ОРЕХъ: Нет, ну, там это, действительно, редкость. С тех пор, как я понимаю, других-то израильских военных в плену не было.
В.УТКИН: Ну да. Так вот а если важно, что, типа, мы своих нигде не бросаем, показать это, да? Ну, почему это не равноценный? Может быть, даже и равноценный. Я почему говорю с израильской стороны? Потому что с палестинской стороны понятно, в чем кайф, да? Там даже не возникает никаких вопросов. Там просто понятно, в чем суть, в чем цимес весь, да? И там не возникает вопросов в том, выгодно это или не выгодно. Мне представляется, знаешь, ну, что они свою выгоду, наверное, лучше нас знают. А, вот, считать... На вес там еще можно было взвесить, да? Потому что капрал, я читал, что, в общем, неплохо питался, скорее всего отъелся. Можно было бы еще и взвесить – у нас попал в плен один капрал, а сейчас если его взвесить, это уже 1,27 капрала. Например. Здесь такой подход бессмысленен, он просто не имеет никакого смысла.
А.ОРЕХъ: Нет, конечно, они его содержали, как говорят, неплохо, потому что это был ценный кадр.
В.УТКИН: Конечно.
А.ОРЕХъ: Конечно. Мучить его, там, садировать, издеваться над ним не было никакого смысла – это просто злить оппонента и ничего не добиться (так бы, все-таки, не выпустили). Обе стороны, как я понимаю, довольны, потому что все достигли своих целей. Но для меня, в общем, израильтяне являются в этом смысле барометром, потому что для них это более тонкая ситуация. Все-таки, даже пусть и в том же самом числовом измерении. Для них это более тонкая ситуация. Если они довольны, что все так получилось, значит, ну, наверное, они знали все это.
В.УТКИН: Хотя, до конца мне все равно это непонятно, и я здесь скорее против, чем за, вот, как-то был бы на месте... Если бы это ко мне имело какое-то отношение, если бы моя точка зрения здесь касалась моих собственных интересов, если бы я был в этой стране гражданином, жителем и так далее. Я бы все равно с этим не соглашался, но, повторяю, не исходя из числовых соображений, а просто... Ну, вот, я честно не понимаю. Он – солдат, он воевал, с ним случилась та издержка, которая случается с солдатом на войне. Ну, сиди. Почему это ради тебя нужно выпускать, там не знаю, полк, грубо говоря? Сиди. Будь в следующий раз внимателен. Возможно, для тебя все будет сделано. Но ты – солдат, ты пошел защищать страну или нападать на страну (по-разному можно смотреть, да?)
А.ОРЕХъ: «Я солдат на генералов не меняю».
В.УТКИН: И такое было выражение когда-то, да.
А.ОРЕХъ: Как у нас сказали, как говорил один классик. Дмитрия Анатольевича поймали на этом – «как говорил у нас один классик». Дмитрию Анатольевичу долго вот это слово «классик» вспоминали, долго-долго.
В.УТКИН: Ну, в общем, на мой взгляд, мы уже наговорили об этом больше, чем стоило.
А.ОРЕХъ: Вась, а ты Ералаш-то смотрел?
В.УТКИН: Когда?
А.ОРЕХъ: Ну, вот эти вот с Илюшей Медведевым?
В.УТКИН: Нет.
А.ОРЕХъ: И не знаешь ничего об этом?
В.УТКИН: Нет.
А.ОРЕХъ: Здрасьте приехали.
В.УТКИН: Я не видал.
А.ОРЕХъ: О-о-о... Тогда говорить будет сложно, конечно, нам с тобой. Ну, раз уж у нас зашел разговор про.
В.УТКИН: Ты тоже, наверное, не слышал песню «Отец Ануфрий».
А.ОРЕХъ: Нет.
В.УТКИН: Вот видишь?
А.ОРЕХъ: На этой неделе песню «Отец Ануфрий» обсуждали меньше, чем Ералаш с Илюшей Медведевым. Ну, дело в том, что сын Медведева снялся в двух Ералашах, как выяснилось, еще в 2007-2008 году. Я посмотрел, думаю «Ну, нельзя ж судить, как говорил другой классик, Жванецкий, о взлете и падении Голливуда, не видя ни одного фильма».
В.УТКИН: Дочки Владимира Владимировича даже в фотографиях не снимались.
А.ОРЕХъ: Не, но там речь шла о том, что тоже, в общем, было неизвестно, это его сын или не его сын. Илья Медведев – он тоже фигурирует не вот, чтобы, прямо на всех обложках. Ну, мы знаем там его маму-папу. А выяснилось, что он еще 4 года назад снялся в 2-х Ералашах. Первая серия мне даже понравилась, забавно. Нет, мальчик там ничего не испортил. Сюжеты были, конечно, туповаты. А в первом такой был, все-таки, там неплохой зачин, да. Но там было прекрасное название у этих двух фильмов. Один назывался «Герой» (ну, это еще ладно), а вторая серия называлась совсем прекрасно: «Снимите меня».
В.УТКИН: (смеется)
А.ОРЕХъ: Конечно, острословы сказали, что, в принципе, чуть позже папа снялся в тех же фильмах. Особенно удалась ему роль в кинофильме «Снимите меня». Поэтому, да, иногда, как говорится, родители идут по стопам детей.
В.УТКИН: Ну а почему бы, собственно говоря, и нет? Почему нельзя сняться в Ералаше?
А.ОРЕХъ: Вот смотри, там, ведь, обсуждали еще что? Там даже обсуждали не художественные достоинства. Вот, мне интересно твое мнение как человека, все-таки, мультимедийного, периодически снимающегося, тоже где-то участвующего, общающегося, не побоюсь этого слова, со знаменитыми людьми, которые тоже в чем-то участвуют и снимаются. У меня, кстати, на эту тему еще будет одна к тебе такая вопросерия.
В.УТКИН: Кауза.
А.ОРЕХъ: Кауза, да.
В.УТКИН: Кляуза.
А.ОРЕХъ: Значит, вот, как ты считаешь? Имеет право, допустим, сын президента сниматься, ну, хоть бы и в Ералаше, в кино? Потому что сразу говорят: «По блату снялся».
В.УТКИН: А что такого может предпринять сын президента, чтобы ему никто не мог сказать «По блату?»? Кто? Вот, что такого может предпринять?
А.ОРЕХъ: Просто учиться тихо, не высовываться, не светиться. Стать инженером.
В.УТКИН: Секундочку, а если вдруг ему ставят высокие оценки? По блату?
А.ОРЕХъ: Ты знаешь, Вась, я вот об этом, кстати, очень часто думаю...
В.УТКИН: Инженером стать по блату.
А.ОРЕХъ: ...про детей наших руководителей. Ну, вот, дочери Путина, сын Медведева. Ведь, они же, ну, как ни крути, они же не на домашнем обучении – все-таки, до этого у нас не дошло. Они ходили в школу. Ну, дочки – они постарше, они в вузе учились. Я не знаю, сейчас учатся, не учатся?
В.УТКИН: Ну, про дочек Владимира Владимировича реально никто не знает ничего достоверного, да.
А.ОРЕХъ: Да. Но известны даты рождения их. Ну, наверное, все-таки, уже где-то там в стадии высшего образования находятся. Ну вот они приходят на лекции, приходят в класс на уроки. Мне всегда было интересно так вот посмотреть, ну а как себя ведут, допустим, окружающие, их однокашники, педагоги? То есть, скажем так: «Медведев! Ну-ка сядь ровно! Ты что?!»
В.УТКИН: «Медведев, с родителями в школу на следующей неделе!»
А.ОРЕХъ: Или там как-то: «Илюшенька...» Там все чего-нибудь жеваной бумагой плюют в портрет Ломоносова, карбид испытывают, чего-нибудь еще. Все там: «Илюшенька, присядь. Ну что ж ты в Ломоносова жеваной бумагой-то? Ну, зачем?»
В.УТКИН: «Магниек-то зачем поджег? Магниек».
А.ОРЕХъ: «Зачем же ты мне под попу вот 10 кнопочек-то подложил? Давай мы, все-таки, уберем их, не будем так себя вести. А, 11-ю положил. Ну, не надо 11-ю, ну что же?»
В.УТКИН: «Ну, положил. Просто я не сяду. А я не сяду».
А.ОРЕХъ: «Ну ладно. Тогда сегодня четверочка, ладно. Давай сегодня четверочка пусть будет». То есть, вот, думаешь, как это выглядит? Это тоже же интересно. Вот, как учитель? Я даже с точки зрения учителя: вот, как ему в этой ситуации?
В.УТКИН: Орехъ, на самом деле, гораздо интересней представить себе другое. Гораздо интересней представлять себе президента в качестве отца. Вот, на родительском собрании, например. Представляешь, вот, пришли родители в школу, родительское собрание, да? На классные нужды, да? Вот, помнишь?
А.ОРЕХъ: Там тысячи по 3 сейчас собирают.
В.УТКИН: Ну, что-то в этом роде, да. Я просто не знаю, я бездетный. Приходят на родительское собрание. «И особенно у меня разговор к вам, Дмитрий Анатольевич».
А.ОРЕХъ: Нет, так глянуть в шпору: «Дмитрий... Анатольевич».
В.УТКИН: Да. «Я думаю, что вам нужно больше времени проводить со своим сыном, Дмитрий Анатольевич». Такие какие-то бывают разговоры?
А.ОРЕХъ: Еще бывают такие: «Мать все время на собраниях, а отца не видно».
В.УТКИН: Вот и так тоже, да.
А.ОРЕХъ: «Вот что же? Как воспитывать ребенка? Ну вот видите, отец все время где-то на работе, он туда-сюда. Вот, мать – да».
В.УТКИН: «А вам как за ним углядеть? За таким лбом-то здоровым».
А.ОРЕХъ: «Надо почаще в школу-то заходить. Видите, кабинет не сразу нашли. Когда шли-то, спрашивали: «На каком? На 2-м, на 3-м этаже?» Вот не сразу нашли – надо почаще заходить. Тогда бы больше знали о своем сыне».
В.УТКИН: Да. «И, кстати, еще я должен вам сказать, уважаемая...» А как зовут жену? Светлана? Ну, не важно, мы же вообще о воображаемом говорим. «Светлана Ивановна, я должна вам сказать, что, вот, я намеревалась, вот вы знаете, 2 месяца назад просто решила к вам зайти домой. И вы понимаете, у вас какие-то неправильные сведения указаны. Как это так? Туда не пройдешь – как вы вообще там живете? Меня не пустили».
А.ОРЕХъ: Ну, люди же как думают? Если он – президент Медведев, потом Путин, значит, он живет в Кремле.
В.УТКИН: Да.
А.ОРЕХъ: Ну, как там Ленин с морковным чаем, все как положено. Ну, идет учительница Марь Иванна. Учительница должна быть обязательно Марь Иванна, иначе какая же это учительница? Она идет в Спасские ворота, проходит. «Вы к кому?» - «Я к Медведеву по поводу сына поговорить. Вот у него двойки там» - «А, ну хорошо». Там согласуют с ФСО, перезваниваются как-то. «Все, да, проходите». Приходит, там какая-нибудь, не знаю, Грановитая палата, Георгиевский зал. Проходит через всю эту анфиладу, наконец, доходит до вот этого самого... Еще бы хорошо показали где-нибудь в «Вести Недели». То есть вот этот весь тот же антураж, когда, допустим, Владимир Владимирович немножко так, откинувшись, сидит за столом.
В.УТКИН: Дело в том, что, вот, служба безопасности всегда президентская и вообще эта государственная служба безопасности – там же всегда называют по рации, прозвища дают охраняемому лицу.
А.ОРЕХъ: Первый, второй там, объект.
В.УТКИН: Да. «Это по поводу Джуниора. Да-да, насчет Джуниора пришли». Как его могут еще называть?
А.ОРЕХъ: Малой там.
В.УТКИН: Про Потапыча пишут тут.
А.ОРЕХъ: «А эта Марь Иванна опять уже, каждую пятницу».
В.УТКИН: А нет, а представляешь другая ситуация, ее там уже узнают.
А.ОРЕХъ: Да-да.
В.УТКИН: Говорят: «Марь Иванна! Здравствуйте! А мне-то говорили, что...»
А.ОРЕХъ: Нет, говорят: «Марь Иванна опять? Ну, опять, ну что... Ну, сегодня ж пятница, чего? Ну да, правильно, конечно».
В.УТКИН: «Что? Опять стекло разбил? Ой... Такой шалун, да не говорите».
А.ОРЕХъ: Не-не-не, вот смотри, и дальше там «Вести Недели», вот они сидят, там, репортаж... Ну, или просто «Вести», там какие-нибудь «Вести Плюс» или, там не знаю, Первый канал. Ну, такие, протокольные съемки. То есть, вот, сидит министр чего-нибудь напротив Путина с папкой обязательно.
В.УТКИН: «Напротив Путина с папкой» - это Илюша Медведев, ты имеешь в виду, сидит, да?
А.ОРЕХъ: С мамой, да.
В.УТКИН: Напротив Путина с папкой.
А.ОРЕХъ: С документами. Нет, ну...
В.УТКИН: А мамка там готовит на кухне.
А.ОРЕХъ: Нет, с документами. А там сидит Марь Иванна с журналом напротив. Там же, знаешь, сначала какие-то идут такие, протокольные слова «Во исполнение, во имя», тра-та-та. И ее спрашивают, допустим: «Скажите, Мария Ивановна, как идет учеба Ильи?» «Ну что надо сказать, Дмитрий Анатольевич? Вот, Илья учится так-то, так-то». А потом, знаешь, уже даже как бы идет без звука, когда они беседуют, какие-то перекладывают документы, и говорят: «Сегодня классная руководительница Ильи Медведева обсудила широкий круг вопросов».
В.УТКИН: Наоборот! Наоборот. Та же самая съемка, но она происходит в школе: «Сегодня Дмитрий Медведев посетил классную руководительницу своего сына».
А.ОРЕХъ: Да. И уже там другая история, то есть она, Марь Иванна уже на своей территории, она в такой, более грозной позе, немножко так, нависая над столом, у нее все, на доске что-то там мелом расчерчено, асфальт на квадратики, вот, немножко подзатерта какая-нибудь рожица, и он немножко так сидит, наклонившись, как все заинтересованные родители, говорит: «Да-да-да», кивает «Да-да-да».
В.УТКИН: «Учтем-учтем».
А.ОРЕХъ: «Учтем-учтем».
В.УТКИН: В общем, Орехъ, как говорится в нашем с тобой любимом фильме, короче, несчастная она баба. И давай не конкретизировать. Все ясно, ситуация забавная, но куда деваться? Всегда будут президенты или короли, или диктаторы, у них будут дети, как-то они будут учиться. Я вот помню деталь, что у сына Василия Сталина в журнале не было фамилии. Было просто написано «Василий».
А.ОРЕХъ: Василий, если б ты сейчас пошел в школу, у тебя бы тоже не было фамилии. Было бы написано «Василий».
В.УТКИН: Ну ладно-ладно, Орехъ, бог с тобой.
А.ОРЕХъ: И все бы: (поет) «Конечно, Вася! Вася!»
В.УТКИН: Если бы я сейчас пошел в школу, меня называли бы Василий Вячеславович, потому что я был бы учителем. Послушаем песню, изменим тему.
А.ОРЕХъ: Давай.
(звучит песня)
А.ОРЕХъ: Так. Ну что тут у нас пишут нам?
В.УТКИН: Что пишут, пока не знаю.
А.ОРЕХъ: Я смотрю.
В.УТКИН: Чего там?
А.ОРЕХъ: «Дочери Путина учатся под другими фамилиями, полностью зашифрованы», - пишет нам наш сэр Эндрю.
В.УТКИН: Ну, кстати, касательно дочек Путина я хочу сказать, что они же уже девушки взрослые, совершеннолетние.
А.ОРЕХъ: Ну, в принципе, да.
В.УТКИН: У меня представление такое, что если бы их что-то в этом не устраивало или не нравилось, я думаю, что они могли бы сами спокойно, по-свойски себя вести, да? У них же есть на это возможность святая? Правда же?
А.ОРЕХъ: Есть, да. Ну, то есть сейчас скажешь... Тут написали хорошее тоже.
В.УТКИН: Ну, напиши-напиши. Точнее, прочитай.
А.ОРЕХъ: «Ну, Антон, вы сказали. Где ж современные школьники видели карбид?» (все смеются)
В.УТКИН: Мы говорили про магний.
А.ОРЕХъ: Ну, магний. А нет сейчас карбида, да? Ой, слушайте, как...
В.УТКИН: Как вы живете вообще без карбида?
А.ОРЕХъ: Я считаю, вот в этом смысле как отстали они. Это не то, что они ушли куда-то в нанотехнологии. Как они отстали.
В.УТКИН: А давай скажем так, вот давай так сделаем.
А.ОРЕХъ: Ну, давай-давай-давай.
В.УТКИН: А, черт, поздно уже. Знаешь, я хотел сказать: «Мы просим...» Как вот мы на «Эхе» обычно говорим? Пусть нам позвонят одноклассники Илюши Медведева, да? Мы ждем ваши звонков. Но уже полдвенадцатого, понимаешь, и одноклассники Илюши Медведева, я полагаю, что если они не спят, то они, наверное, уже где-то сидят уже, потому что пятница, вечер. Пятница же, как известно, хотя к школьникам не относится пятница-развратница, но мало ли что. Ну, все-таки, уже дети взрослые.
А.ОРЕХъ: Так, ну тут у нас вдогонку нам предыдущих тем пишут. Слушай, сегодня же прекрасная была история. Причем, ты знаешь, вот цитата тебе хорошая: «У алкоголика, у него нет ни семьи, ни родины, ни государства, он – обуза. Напился, зашел, избил жену, детей, выгнал семью к чертовой матери, сидит пьяный...»
В.УТКИН: Секундочку, у него же не было семьи только что?
А.ОРЕХъ: «...не контролирует себя».
В.УТКИН: Ну ты сказал, что у алкоголика нет семьи. А ты сейчас: «Напился, избил жену».
А.ОРЕХъ: Ну, он напился, избил, выгнал, то есть уже у него нет. «Сидит пьяный...»
В.УТКИН: И перестал быть обузой сразу.
А.ОРЕХъ: Еще раз начинаю. «У алкоголика – у него нет ни семьи, ни родины, ни государства, он – обуза. Напился, зашел, избил жену, детей, выгнал семью к чертовой матери, сидит пьяный, не контролирует себя. Отец, муж или сел за руль пьяный, умер сам, убил людей».
В.УТКИН: Это о чем?
А.ОРЕХъ: Ну, это из этой фразы. Ну, ты не подглядывай. Ты же подглядываешь. Ну, ты согласен со сказанным?
В.УТКИН: Нет.
А.ОРЕХъ: Почему?
В.УТКИН: Набор слов.
А.ОРЕХъ: Поменяем вектор. «У алкоголика – у него семья, родина, государство. Он не обуза, напился, зашел, приголубил жену, детей...»
В.УТКИН: Всякие бывают алкоголики!
А.ОРЕХъ: «...Позвал от чертовой матери к себе. Отец, муж сел за руль пьяный, и сам живой, и других оживил».
В.УТКИН: (смеется) Ну, это уж ты перебарщиваешь.
А.ОРЕХъ: Ну как? Ты сказал «Нет», я тебе сделал правильный вариант.
В.УТКИН: Нет, я сказал «набор слов» - я не сказал, что я не согласен. Я сказал, что это набор слов.
А.ОРЕХъ: Так. Это потому что ты подсматривал. Ну, наверняка.
В.УТКИН: А ты мне не сказал «Не подсматривай».
А.ОРЕХъ: Я мешал тебе подсматривать, мешал.
В.УТКИН: Ну хорошо. И чего...
А.ОРЕХъ: Ну, это Кадыров. У нас сегодня Кадыров с Онищенко выступили синхронно за сухой закон. Василий, у нас передача тогда не сможет выходить в эфир.
В.УТКИН: Почему?
А.ОРЕХъ: С сухим-то законом.
В.УТКИН: Почему?
А.ОРЕХъ: Ну а как же?
В.УТКИН: Сейчас, подожди. (пьет что-то через соломинку)
А.ОРЕХъ: Но пока его еще не ввели, закон сухонький, Онищенко предложил по 100 долларов продавать водку. Ты знаешь, про Онищенко я скажу так.
В.УТКИН: «Пожалуйста!»
А.ОРЕХъ: «Пожалуйста!» Про Онищенко я так скажу, коротко.
В.УТКИН: Нет, я про водку сейчас сказал. «По 100 долларов? Пожалуйста!»
А.ОРЕХъ: «Даже если будет 8, все равно мы пить не бросим. Передайте Ильичу, нам и 10 по плечу». Кстати, 10 рублей по тем-то временам, ну, это, конечно, не как сейчас 100 долларов, но, в общем, при зарплате инженера рублей эдак в 110 хороший был бы.
В.УТКИН: А вот мне интересно, а что за самогоноварение тогда?
А.ОРЕХъ: Ох, не знаю, не знаю. Ну, вот, они, в общем, сегодня предложили такое. Ну, Кадырову проще, потому что у него, все-таки, в Чечне.
В.УТКИН: Ну как же ты пропустил? Где-то наверняка были анонсы «Совместная пресс-конференция Геннадия Онищенко и Рамзана Кадырова».
А.ОРЕХъ: О, это, конечно... Это был бы лучше, чем Ван Дамм и Хилари Суонк, я думаю, зрелище. Ван Дамму не пришлось бы деньги платить такие.
В.УТКИН: Слушай, ну, на самом деле, я не могу слушать по поводу пьянства Рамзана Ахматовича Кадырова. Потому что мне кажется, что он как человек, воспитанный в правильной мусульманской семье и никогда не пробовавший алкоголя... Ну, это все равно как если бы я, допустим, разговаривал, интересовался мнением о футболе, допустим, новорожденного ребенка, или мама, допустим, интересовалась, которая футбол не смотрит. Или как если бы я, например... Ну, не знаю, ну, вот, чего я сам делать не умею? Как если бы я, допустим, взялся учить людей танцевать, например.
А.ОРЕХъ: Ну... Да. Хотя, танцевать, конечно, искусство танцевать зависит впрямую от алкоголизма. Ну, в смысле сколько выпил, так и танцуешь.
В.УТКИН: Нет, это не искусство, это желание танцевать. А искусство танцевать зависит от того, как тебя научили и что ты сам умеешь.
А.ОРЕХъ: Ну хорошо, пусть это будет спорным. Допустим, да. Но вот Онищенко – я про него хотел сказать. Ты понимаешь, это нехороший человек.
В.УТКИН: Блаженный Онищенко духом.
А.ОРЕХъ: Нет, это нехороший Онищенко. И я, кстати, говорю об этом в прямом эфире, чтобы это не было никаким секретом. Я говорю это совершенно осознанно, чтобы потом не отпираться.
В.УТКИН: Что? И он?
А.ОРЕХъ: Онищенко – нехороший человек.
В.УТКИН: Почему?
А.ОРЕХъ: Потому что. Он рассказывал про свои отношения с алкоголем. Он говорил, что он человек мало того, что не пьющий...
В.УТКИН: А по нему видно, что он не пьющий.
А.ОРЕХъ: Это 100%, это не ошибешься.
В.УТКИН: Это абсолютно точно было ясно.
А.ОРЕХъ: Он еще и вредитель.
В.УТКИН: То есть?
А.ОРЕХъ: Он говорит как? В эфире тоже у нас говорил.
В.УТКИН: То есть ребята-сорняки такие?
А.ОРЕХъ: Да! Нет, понимаешь, то, что делает Онищенко, это настоящая подлянка, ну, на нашем, пацанском, в нашем пацанском понимании. Он говорит: «Я чокаюсь на приемах». Ну, скажи ты «Ребят, ну, не пью я». Ну, мало ли по каким причинам? У нас, конечно, к людям непьющим относятся с осторожностью. Но, все-таки, когда человек говорит «Ну, извините». Сейчас, кстати, стало все больше и больше распространяться. Собирается какая-нибудь компания: «Извините, вот я там сок...» Кто-то за рулем, а кто-то вообще просто «Ну, вот, не пью. Так сложилось». Кому-то, может быть, здоровье не позволяет.
В.УТКИН: Честные люди говорят, да.
А.ОРЕХъ: Ну скажи «Я не пью». По здоровью, по убеждениям, ну, просто не хочу, нет настроения – это поймут. Но он рассказывал, что он чокается со всеми, а потом потихоньку выливает в цветочные какие-то горшки.
В.УТКИН: В цветы?!
А.ОРЕХъ: Ну, это... Что? Это же, за такое Лебедев Полонскому начистил, в смысле, надраил, в смысле, отлакировал...
В.УТКИН: Лакернули они, в общем.
А.ОРЕХъ: Усилил его, как говорится, фейс. За такое же непростительно. После этого такой вот человек с такими совершенно аморальными установками вылил. Чокнулся и пока никто не видел, вылил.
В.УТКИН: А цветы здесь причем?
А.ОРЕХъ: Да он бы и не в цветы вылил.
В.УТКИН: Да после каждого приема... Слушай, ну подожди секундочку.
А.ОРЕХъ: Куда-то, он говорил, под стол он там чего-то выливал. Что это?
В.УТКИН: А потом, когда он уходит, у цветов начинается абстинентный синдром. Они бессловесны, они никому пожаловаться не могут. Ну, как так?
А.ОРЕХъ: Цветы все чуют.
В.УТКИН: Да.
А.ОРЕХъ: Цветы все чуют, понимают, знают и различают хороших людей и плохих.
В.УТКИН: И различают цвета. В общем, если честно, мне все время кажется, что как-то удивительно... Я не к тому, что нужно об этом слушать алкоголиков, нет. Но, вот... Ну, вот, Онищенко – он же врач. Ну, он же должен понимать, что если взять и запретить продажу алкоголя, например, люди станут пить такую чудовищную бормотуху.
А.ОРЕХъ: Так, кстати, они и делали.
В.УТКИН: Как, кстати, они и делали, безусловно.
А.ОРЕХъ: Нет, ну это можно, конечно, представить себе романтический вариант. Америка, Чикаго, подпольный бар там. Но это...
В.УТКИН: А чего представлять? У нас самих недавно подобное кончилось совсем.
А.ОРЕХъ: Ну, это же... Люди как-то себе представляют сухой закон, ну, как-то так, романтически. Может быть, даже Онищенко хотел бы так, одним глазком заглянуть в такое вот бутлегерское учреждение где-то на канадской границе.
В.УТКИН: Да если бы он там чокался и выливал в цветы...
А.ОРЕХъ: Вот! Не ушел бы оттуда живым. И не потому, что он – Онищенко. А потому, что он вот это вот делал.
В.УТКИН: Пацанов не уважает.
А.ОРЕХъ: А, вот, потом ... тоже делал. Нельзя так делать, Геннадий.
В.УТКИН: Делать надо по-другому, делать дело. Запутался ты немножко в глаголе «делать», мне кажется. Ну, не важно.
А.ОРЕХъ: Хочу посмотреть, что нам пишут.
В.УТКИН: По поводу алкоголизма?
А.ОРЕХъ: Остроумный вы наш с компьютера 95.79.155.65, ведь, это и по IP-адресу тоже человека найти можно. Так. «Если введут сухой закон, придется отменять Тан».
В.УТКИН: Отменять что?
А.ОРЕХъ: Тан.
В.УТКИН: А-а-а.
А.ОРЕХъ: Интересная мысль тоже. «Мне все равно – я практически не пью. Аня». Ну вы понимаете, вы-то не пьете, ну а рядом с вами-то тоже люди живут.
В.УТКИН: Аня, вы и не заметите, действительно. Рядом с вами живут, действительно, другие люди. Знаешь, я тогда, наверное, поселюсь в дьюти-фри.
А.ОРЕХъ: О! Ну, это мечта. Кстати, на этой неделе да, была забавная эта история. Из Дюссельдорфского вокзала выселили человека, который жил в камере хранения, в ячейке непосредственно в течение 9 лет. Маленький такой, в форточку залезал. Он жил в камере хранения. Ему дали сколько-то там лет тюрьмы, ну, за нарушение общественного пространства и он, наконец, попал в нормальную камеру, просторную, хорошую.
В.УТКИН: И он переселился, да? Вот теперь поживет как человек, если разобраться. А ты знаешь, что в Японии довольно давно существуют такие отели, вот для людей, которым переночевать?
А.ОРЕХъ: Да-да-да, пеналы там.
В.УТКИН: Да, пеналы. Я видел такую гостиницу. Я видел, мне было интересно. Я заходил, мне показали.
А.ОРЕХъ: Но не останавливался, нет?
В.УТКИН: Нет, ну что ты? Нет.
А.ОРЕХъ: Не возникло такого?..
В.УТКИН: Я и не настолько собирался остановиться там, понимаешь? Я там уже остановился к этому времени, я как на диковину смотрел. Хотел, чтобы мне показали, и мне показали. Кстати, недалеко от вокзала, очень удобно.
А.ОРЕХъ: Так. «В деревне, в которой я провожу отпуск в трудах, почти все или самогон, или спирт продают. Причем, некачественный. Сами это друг про друга рассказывают». Вот это, кстати, любопытная подробность, что все гонят, но друг на друга стучат.
В.УТКИН: «Да этот-то гонит полное говно. Было такое дерьмо, спирт у него. Да у него не пей – у меня возьми». Я хочу сказать, что вы не думайте, господа слушатели, потому что мы вовсе не сторонники алкоголизма, мы – противники идиотизма.
А.ОРЕХъ: Это во-первых. А потом, все-таки, обо всем должны рассуждать профессионалы. Вот, когда рассуждать об алкоголе берется человек, который не пьет по религиозным соображениям, и человек, который не пьет по, даже не могу сказать, по каким соображениям, но по нехорошим (это Онищенко), то...
В.УТКИН: Которые предают пьющих. Обманом. Просто втираются в доверие к употребляющим.
А.ОРЕХъ: То есть они-то, чокаясь с ним, они-то выпивают, у них-то по-чесноку все идет. А он что?
В.УТКИН: А он, небось, думает: «Ну и пей. Скоро сдохнешь».
А.ОРЕХъ: Вот. И они-то все уже выпили...
В.УТКИН: «...Жить тебе осталось, я по глазам вижу, я – врач. Жить-то тебе осталось...»
А.ОРЕХъ: А он что? Ну как?.. Вот, Вась, а на этой еще неделе – я тебе тоже, я ж говорю, я хочу тебя спросить.
В.УТКИН: А погоди, я тоже хочу одну историю рассказать.
А.ОРЕХъ: А, ну расскажи, ладно.
В.УТКИН: Я хочу рассказать тебе, что...
А.ОРЕХъ: У нас с тобой 7 минут есть, 6 уже.
В.УТКИН: Я очень коротко скажу. Как ты знаешь, сегодня ушел в отставку министр обороны Великобритании. Ты знаешь эту историю?
А.ОРЕХъ: Нет. Ну, то есть то, что ушел в отставку, я слышал, но не вникал.
В.УТКИН: Он ушел в отставку потому, что его друг детства и бывший сосед по квартире, кстати говоря, называл себя советником министра обороны и смог по этому поводу получить несколько контрактов для своего бизнеса.
А.ОРЕХъ: Он сосед по квартире его был?
В.УТКИН: Ну, видимо, давно когда-то. Видимо, в юности, может быть, там я не знаю, когда они чего-то снимали.
А.ОРЕХъ: А-а-а. Я думал, что они там сожительствовали как-то.
В.УТКИН: Нет, ну это называлось бы по-другому тогда. Это называлось бы «бойфренд министра обороны». Кстати, прекрасное выражение, я считаю.
А.ОРЕХъ: Просто как таковое, как фраза.
В.УТКИН: Ты представляешь? Вот я думаю, что... Ну, не знаю. Вот, мне кажется, что в нашей стране считать, что из-за этого может кто-то уйти в отставку...
А.ОРЕХъ: Не, наоборот.
В.УТКИН: ...и что кого-то могут посадить... Как? И что?
А.ОРЕХъ: Ну и что?
В.УТКИН: «Я – советник министра обороны», а потом говорит: «Ладно, я пошутил». А в другой раз прошло, проканало, да? Красота же. Вот, люди – как они странно живут там, все-таки, у себя в Англии.
А.ОРЕХъ: Чудно как-то у них, конечно.
В.УТКИН: Да на самом деле, в нашем понимании... Вот, ты меня не зря спросил об этом. В нашем понимании этого министра обороны в гораздо большем смысле компрометирует то, что у него, оказывается, когда-то был сосед по квартире!
А.ОРЕХъ: А, ну, в нашем – да. Я поэтому и заострил на этом.
В.УТКИН: Да, совершенно верно. Я вспоминаю, что там...
А.ОРЕХъ: 2 вещи. Сразу у меня сработало не то.
В.УТКИН: Ты знаешь, я вспоминаю, когда Обама пришел в Белый дом, там я помню, что на какой-то очень важный пост в администрации назначили открытого гея. Причем, впервые на такой важный пост назначили открытого гея. Причем, выяснили, что этот гей, оказывается, в позапрошлом сроке был заместителем министра обороны. А эти 4 года, когда он не мог быть министром обороны (он в другой партии), он работал заместителем директора зоопарка. Представляешь себе карьера, а? Вот, был человек замминистра обороны, а теперь возглавил зоопарк.
А.ОРЕХъ: Ну, у нас Сердюков тоже не всю жизнь...
В.УТКИН: А потом опять в администрации, и при всем этом он еще и открытый гей. Вот, как это уложить в голове среднестатистического запуганного человека, слушателя радиостанции «Эхо Москвы»?
А.ОРЕХъ: Вась, ну, каким бы ни был запуганный слушатель радиостанции «Эхо Москвы», все-таки, гей может быть директором зоопарка. В этом смысле-то противоречий нет.
В.УТКИН: Ну, я вообще не вижу никакого противоречия ни в одном из этих, ты понимаешь? То, что бывший замминистра обороны может стать директором зоопарка и видеть в этом нормальное продолжение карьеры, понимаешь?.. Ну, я не знаю, как это. Это же дико.
А.ОРЕХъ: Нет, хорошо. Наш министр обороны тоже не в штабе работал до министерства.
В.УТКИН: Нет, «до» - это одно. Но когда после этого... Ну, вот, можешь себе представить, что, допустим, человек... Ну, слава богу, у нас директор московского зоопарка давно один и тот же человек и, по-моему, он прекрасно справляется со своей работой, как говорят (господин Птицын, если не ошибаюсь, его фамилия). Ну, не знаю. Ну, кого сравнить? Вот, представь себе... Вот, кто был предыдущим министром обороны? А, Сергей Иванов, да?
А.ОРЕХъ: Да, Сергей Борисович.
В.УТКИН: Ну, вот, представьте, что он возглавил зоопарк, а потом сразу... Ну, поскольку все же знают, Сергея Иванова-то все знают, хлоп – и через 2 года, он поруководил зоопарком, поднял его на какую-то новую высоту и, опа, говорят: «Вы знаете, нам нужно делать ГЛОНАСС. Никого кроме вас мы не видим в этом качестве».
А.ОРЕХъ: Зоопарк ощетинился вышками, противотанковыми рвами, проволоку пустили. Сказали: «Ну видишь? С зоопарком-то справился, преобразился, теперь как крепость стал – ни один павиан оттуда теперь не слиняет. Может, ведь, он руководить».
В.УТКИН: Павианов не трогай. (смеется) Павианы собакоголовые. Ну ладно, не важно. А ты что хотел предложить обсудить?
А.ОРЕХъ: Да тут чего-то уже обсуждать-то у нас осталось...
В.УТКИН: Ну, успеем-успеем. Давай, 2 минуты, мы как раз успеем.
А.ОРЕХъ: Ну вот смотри, вот, Хилари Суонк. Их же прищучили с Ван Даммом: «Как вы могли!» Ну, правозащитники. «Как вы могли!»
В.УТКИН: Да Ван Дамм уже по деревням за мешок картошки ездит.
А.ОРЕХъ: О чем я и говорю. А Хилари Суонк выкрутилась, она говорит: «Я ничего не знала о нарушении прав человека в Чечне». «Не ври! – написали ей. – Тебе еще письмо, коза ты, дереза, 26-го сентября, лубяные твои глаза, послали про нарушение прав в Чечне». Она говорит: «Я ничего не знала».
В.УТКИН: «А я оттуда съехала – это не мой адрес. Мне почту не передают».
А.ОРЕХъ: Вась, вот ты же сталкиваешься с нашим шоу-бизнесом, ну, постоянно. С нашим. Ну, вот, там есть принципы у людей?
В.УТКИН: Да.
А.ОРЕХъ: Какие?
В.УТКИН: Причем, мощные есть принципы.
А.ОРЕХъ: Ну, да, ну, к Кадырову – да, наверное, надо ехать.
В.УТКИН: У меня тоже есть принципы. Я, например, не веду свадьбы.
А.ОРЕХъ: Это ладно, это...
В.УТКИН: Чего вы смеетесь все? Правда! Не веду свадьбы, не умею, не хочу. Я потом как-нибудь рассказал бы историю, но сейчас уже мало времени осталось. История сногсшибательная в прямом и переносном смысле.
А.ОРЕХъ: Ну, мы для обладателей Сетевизора можем рассказать. Мы сегодня не все еще, мы не полностью обслужили.
В.УТКИН: Тогда да, можем, да, можем. Я ее расскажу для обладателей Сетевизоров в качестве бонус-трека. А, вот, вообще, ну...
А.ОРЕХъ: Не, ну такие какие-нибудь, ну, морально-политические. То есть ты не ведешь свадьбы, потому что тебе это как-то поперек?
В.УТКИН: Да.
А.ОРЕХъ: Но в этом же нет ни моральных, ни этических, ни политических убеждений.
В.УТКИН: Есть люди, которые не играют на корпоративах. Я, кстати, не понимаю: как будто на корпоративы другие люди ходят. Те же самые люди: одни купили билет, пришли, у других 10 лет банку.
А.ОРЕХъ: Тоже, в общем, купили.
В.УТКИН: Одно и то же.
А.ОРЕХъ: Тоже билет, один большой на всех.
В.УТКИН: Да, купили один большой билет на всех, совершенно верно. Вот. А свадьбы не веду.
А.ОРЕХъ: Ладно. Ну, давай мы с тобой будем это, чтобы уж сетевизорщиков-то не томить.
В.УТКИН: Давай.
А.ОРЕХъ: Давай будем закруглять, а вы, сетевизорщики, не уходите, потому что сейчас про свадьбу будет. Колян, запускай.
В.УТКИН: До свидания.