Русский бомбардир - 2011-07-15
С.БУНТМАН: Так, ну что же, мы начнем потихоньку. Василий Уткин, наверное, скоро придет. Будем сегодня бомбардирствовать в таком, полуторном составе. «В отсутствии Ореха не могли бы вы исполнить традиции и зачитать приветственные?» Да. «Помни, паразит, я за тобой слежу». Это я не тебе, Вася, это я Дмитрию из Петербурга, установленное приветствие.
В.УТКИН: Прекрасно.
С.БУНТМАН: Да. Так что мы какие-то традиции сохраняем. Что меня поразило сегодня? Меня поразила сегодня эта грустная чудесная история совершенно.
В.УТКИН: А именно?
С.БУНТМАН: В виду глубокой депрессии, связанной с непрекращающимися дождями, из цирка шапито в Чите сбежали макака, попугай и хорек.
В.УТКИН: Хорек?
С.БУНТМАН: Да. То есть представители гражданского общества, хорек (это уже давно известно), представитель СМИ – это попугай.
В.УТКИН: И макака?
С.БУНТМАН: Творческая интеллигенция, или артистического сообщества. Макака сразу себе нашла пристанище – она, в общем-то, недалеко убежала и найдена была в обнимку с собакой в собачьей клетке. Там клетка, а не конура была. Она так дрыхла, пригревшись. Попугая и хорька ищут до сих пор. Нашли какого-то хорька в Чите там, в городе нашли, но директор цирка шапито Жанна Лазерсон не опознала в нем.
В.УТКИН: Оказалось, что не тот.
С.БУНТМАН: Да, хорек, да не тот. Не всякий хорек нам нужен, не всякий хорек. Но я бы хотел, если у нас нет долгих рассуждений на этот счет...
В.УТКИН: Но попугая еще можно отнести, все-таки, к высшим слоям общества. Считается, что попугай – такая, горделивая птица. У Веллера, помнишь, была «помесь лорда с попугаем» в «Легенды Невского проспекта»? Как-то так.
С.БУНТМАН: Да-да-да.
В.УТКИН: Макака – простолюдин, самого простого пошиба. Ну и хорек... Ну, не знаю. В общем, я думаю, что...
С.БУНТМАН: Все-таки, хорек – это все мы. Ведь, сказано же было в городе Санкт-Петербурге столичном, что мы – хорьки. И, вот, и «Бунт хорьков» у нас есть. И в общем-то, это превращается в гражданское общество.
Ну, конечно, сбежал. Я бы тоже сбежал, ты знаешь, из цирка шапито я бы тоже сбежал. Единственное, что меня останавливает, это отсутствие затяжных дождей. Все-таки, на мой взгляд, очень хорошая погода в Москве. И вот эта жара меня радует, понимаешь, что выдает во мне, в общем-то, человека в большинстве своем южных кровей.
В.УТКИН: Интересно, за какое время хорек может добраться до Москвы? Я не исключаю, что он в сторону хорошей погоды ломанулся.
С.БУНТМАН: Да, может быть. А, может быть, он оттуда и в сторону Дальнего Востока.
В.УТКИН: Не исключено. Вообще, если не считать пары неприличных анекдотов, мне кажется, что, все-таки, наше утреннее шоу – это первое что-то, что поэтизировало хорьков.
С.БУНТМАН: Ну да. Но неосторожное высказывание представителей правоохранительных органов – оно сразу подняло. Оно сразу подняло этого несчастного зверька, которого, в общем-то, никто не уважал.
В.УТКИН: Нет сомнений, что он был зачинщиком.
С.БУНТМАН: Хорек?
В.УТКИН: Да.
С.БУНТМАН: Я думаю, да. С уровнем сознания гражданского, конечно. Правда, есть акунинский попугай великий совершенно, вот это, от имени которого написана половина книги «Сокол и ласточка».
В.УТКИН: Ну да.
С.БУНТМАН: Да. Ну, вот, это совсем не тот попугай. А это австралийский попугай такой.
Я бы хотел завершить вот этот кусочек, такое наше лирическое вступление. хотел бы самой удивительной записью, которую мы получили сегодня. Вот, что слышится... Коля, ты готов? Вот, что слышится, когда звонят директору цирка шапито Жанне Лазерсон.
- Алло? Это кто это? Непонятно. Вам кого? Жанна спит, едрена кочерыжка. А кто это? Дай я тебя по голосу угадаю. Сережка, по лбу поварешка? Нет? Никитка, раком ел улитки? Егорка, дурень без махорки? Нет. Стас, носит Адидас? Ирка, в попе дырка? Зинка, трусы без резинки? Афанаска шпилит котоваську? А кто тогда? Не знаю.
С.БУНТМАН: Перечисляются все святцы практически, представляешь?
В.УТКИН: Сергей, ну, вообще я должен сказать, что Жанна Лазерсон очень порадовала меня отсутствием напрашивающейся рифмы на имя Стас.
С.БУНТМАН: Нет, ну ты знаешь, а зачем? Это, все-таки, тебе не просто какое-нибудь заведение негодящее, это же цирк шапито, все-таки, читинский.
В.УТКИН: Так что культура идет по стране. Я как раз на этой неделе, как-то вот мне запала в ухо фраза Тани Фельгенгауэр, когда она утром говорила «как только появляются гудки, сразу выводите». (все смеются) Я теперь понимаю, что это и есть.
С.БУНТМАН: Это гудки и есть.
В.УТКИН: Да-да-да.
С.БУНТМАН: Это гудки и есть, вот такие гудки у нас. Ну ладно. А ты чего больше желаешь хорьку с попугаем? Найтись или обрести какую-нибудь новую счастливую жизнь?
В.УТКИН: Ну, честно говоря, я затрудняюсь так ответить на этот вопрос. Но мне кажется, что у них в любом случае останутся прекрасные воспоминания об этом приключении.
С.БУНТМАН: О таком этом самом, глотке свободы, да?
В.УТКИН: Да, глотке свободы, совершенно верно. Я думаю просто, что если говорить серьезно, то попугаю, наверное, труднее всех. Это же яркая птица, и всякие наши агрессивные представители аналогичной фауны – они же его, наверняка, уже задолбали где-то, заклевали. А, вот, хорек, едрена кочерыжка, как говорит телефон Жанны Лазерсон... Очень интересно. Я думаю, что надо постараться написать рассказ от его имени.
С.БУНТМАН: Уже есть твиттер обоих. Есть твиттер хорька, уже есть. И там твиттер хорька и есть твиттер попугая. И уже там пишут, у них фолловеры есть. Там все есть. Там описывается все это, как там происходит.
В.УТКИН: Ну все, тогда я за них не беспокоюсь.
С.БУНТМАН: Сергей из Санкт-Петербурга говорит, что «У нас на Гражданке 2 бесхозных попугая летает». А какие попугаи-то, Сергей? Большие? Это же австралийский попугай. Или какие-нибудь волнистые такие, маленькие летают? Так что вот смотрите. Ну, на Гражданке – я не знаю. Ты был когда-нибудь на Гражданке в Петербурге?
В.УТКИН: Да, да.
С.БУНТМАН: Да? Там кто-нибудь жил у тебя, знакомый?
В.УТКИН: Нет. Ну, жил, но недолго.
С.БУНТМАН: Недолго. У меня тоже недолго жил.
В.УТКИН: Там одно время Владик Радимов жил.
С.БУНТМАН: А-а, он жил на Гражданке, да?
В.УТКИН: Я как-то раз даже у него ночевал в гостях.
С.БУНТМАН: Он жил на Гражданке, да.
В.УТКИН: Да.
С.БУНТМАН: Вот у меня тоже на Гражданке. У меня когда-то получила моя тетя квартиру там. Казалось, что это, в общем-то, там, где петербургская земля закругляется, в общем. Казалось, что это вот именно в том месте, где она закругляется и куда-то уходит в неизвестность.
Да. Ну ладно. Так что здесь... Ну, вы поймали бы попугая или бы сказали там в Петербурге, в зоопарк бы обратились или куда-нибудь в общество какое-нибудь. А то просто так. Я тоже так могу сказать, как Сергей из Санкт-Петербурга, «а у нас летает». Надо что-то предпринимать. Надо хотя бы или помочь, или как-то так это.
С.БУНТМАН: Самый знаменитый в этом отношении, вот, попугай, о котором рассказывал Жванецкий, который, помнишь, «пролетая над Череповцом, посылаю всех к едрени матери. Посланные стремительно вернулись ни с чем, и что самое главное, ему, ведь, только 150 лет». (смеется)
С.БУНТМАН: Ну, да, да. Ну ладно, я не уверен, что в наших климатах попугаи выживут. Так что мне тревожно за их судьбу. Но раз твиттер есть, значит, все уже.
Кстати, у нас тоже есть твиттер – это аккаунт @vyzvon. Пожалуйста, свои соображения нам присылайте и смски такие, традиционные, +7 985 970-45-45. «Хорька от побега из цирка шапито остановит отсутствие заграничного паспорта или задолженность по налогам и алиментам». Ярик, у хорька, я уверен, что у него найдутся способы перейти. Какая ближайшая? Китайская, да?
В.УТКИН: Китайская.
С.БУНТМАН: Вот, перейти Китай. Правда, я не знаю, как китайцы относятся к хорькам.
В.УТКИН: Это совсем такая, закрытая тема. Опять-таки, оставим ее нашим коллегам. Я думаю, что они утром смогут позадавать этот вопрос, приглашая китайцев звонить и рассказывать, как они относятся к хорькам.
С.БУНТМАН: Да. Быстро, представляешь, из «Бунта хорьков» звонят в китайское руководство, прямо КПК, да? Вот, как всегда. Звонят же в любое место в «Бунте хорьков». Просто набирают и все, вот, кто подойдет.
В.УТКИН: Управляют страной.
С.БУНТМАН: Да. Практически. Вот. Ты знаешь, как-то дал слабину сегодня Владимир Владимирович Путин.
В.УТКИН: Каким образом?
С.БУНТМАН: Он сказал: «Чего-то я, в общем-то, сболтнул зря».
В.УТКИН: Это насчет чего же?
С.БУНТМАН: Насчет «мочить в сортире». Говорит: «Ну, понимаете, мужики...» Там металлурги, которые вступили в Народный фронт, все в порядке, он им сказал: «Мужики, в общем-то обстоятельства были такие, такие, такие, сякие-сякие, 1999-й год. Ну, в общем-то как-то я сказал там в сердцах и переживал потом очень. Это чего сболтнул, все-таки. Как-нибудь надо было по-другому сказать. А потом пошло-поехало, и разнеслось».
В.УТКИН: Сергей, я могу сказать, что вот это очень отрадная весть, потому что это же одна из первых была таких фраз. То есть, есть надежда, что начинается постепенная ревизия, может быть, сказанного, сделанного. Это же было очень яркое впечатление от интервью Владимира Владимировича, которое он дал, едучи в Ладе «Калине», Андрею Колесникову, когда он сказал, что вообще он не видит ошибок, которые были бы сделаны существенные и серьезные за это время.
С.БУНТМАН: Нет, там не было. Это знаменитое «калининское» интервью, то есть в «Калине» данное.
В.УТКИН: Да. Из которого выяснялось, что ошибок не было сделано никаких за это время.
С.БУНТМАН: Вообще.
В.УТКИН: Вот, как выясняем, все-таки, такая критическая работа начинается. И, наверное, это только первая ласточка. Глядишь, еще и захочется проголосовать за Владимира Владимировича.
С.БУНТМАН: А потом он скажет: «Зря, я этому мужику из «Монда»...
В.УТКИН: «То есть я не в том смысле сболтнул, я просто слишком хорошо сказал, я опередил время».
С.БУНТМАН: Да.
В.УТКИН: «В общем, наверное, нужно было получше объяснить вам, дуракам, как это все». Вот, я, ну, как-то слишком компактно. Ну, в общем, здесь очень много разных вариантов.
С.БУНТМАН: Мне не нравится, что появилась интеллигентская рефлексия во Владимире Владимировиче.
В.УТКИН: Ну, это же возраст. Это же уже не молодой человек.
С.БУНТМАН: Вот, про Махатму Ганди, вот это было еще так, по-взрослому было. Это была шутка, мы все поняли. Тонкая, но мы все поняли, что не с кем поговорить с тех пор, как Махатма Ганди умер.
В.УТКИН: А я живу недалеко от памятника Махатме Ганди.
С.БУНТМАН: Слушай, с него очки снимают все, до сих пор? Или этот вандализьм кончился?
В.УТКИН: Я не обращал внимания, честно говоря.
С.БУНТМАН: Ты понимаешь, в чем дело? Когда поставили памятник Махатме Ганди, вот есть 2 памятника, с которых постоянно откручивали очки – памятник мартышке, прости господи, на Патриарших прудах работы Метлянского.
В.УТКИН: Там я знаю, да, там была проблема.
С.БУНТМАН: Да. Там все время отрывали. Те очки, которые выступали.
В.УТКИН: Слушай, ну это же памятник мартышке. Кстати, это, наверное, все-таки, не памятник мартышке.
С.БУНТМАН: Ну а кому памятник? Там мартышка изображена и очки.
В.УТКИН: Там, действительно, воровали. Кстати, я сейчас начинаю думать, есть ли там памятник попугаю? Вот, хорьку – точно нет. А, в принципе, они же могли просто пойти к своим святым местам.
С.БУНТМАН: Там попугая нет. Вот, кто помнит, там все басни – там есть лиса, виноград, памятник винограду, памятник волку, ягненку, ну, в общем, целая группа.
В.УТКИН: Сыру.
С.БУНТМАН: Да, сыр. Вороне. Где-то бог там есть. Ну да. Там лиса в двух видах.
В.УТКИН: А памятник Ганди – он же на постаменте.
С.БУНТМАН: Залезали и отламывали очки. Точно так же, как Чижика-Пыжика несчастного напротив правоведения-то, вот там вот.
В.УТКИН: Чижика-Пыжика в Питере да, неоднократно воровали.
С.БУНТМАН: Чижика-Пыжика воровали. Ну, по-моему, это куда-то ушло. Знаешь, как воровать шильдики с машин.
В.УТКИН: В общем, я, честно говоря, не замечал. Может быть, их настолько часто воровали, я вообще не помню, чтобы на нем были очки, на Махатме Ганди.
С.БУНТМАН: А как же? Какой Махатма Ганди без очков? Это все равно, что Ленин без бороды.
В.УТКИН: Зачем ему очки? Он же памятник.
С.БУНТМАН: Ну, зачем ему очки? Ну, он же Махатма Ганди. При том, что он – памятник, он – Махатма Ганди. Вот, как ты отличаешь один памятник от другого?
В.УТКИН: Ну, в основном, по надписи. Если честно, я не сразу узнал, что это Махатма Ганди.
С.БУНТМАН: А думал, кто?
В.УТКИН: Я вообще ничего не думал. Я думал, что какой-то условный персонаж.
С.БУНТМАН: Мужик в тряпочке?
В.УТКИН: Какой-то условный персонаж, может быть.
С.БУНТМАН: «Условный персонаж». Ломоносов, да? Или Мичурин. Вот, кто там? Ломоносов или Мичурин?
В.УТКИН: Ну почему обязательно Ломоносов или Мичурин? Возможно, какой-то сказочный персонаж, например, там я не знаю. Может быть, Старик Хоттабыч там откуда-то.
С.БУНТМАН: Ну, Старик Хоттабыч – у него бородка. У Махатмы Ганди нет бородки. Понимаешь, вот странные вещи, ты просто не замечаешь. Вот, из чего вырывал, вот, когда футбол, помнишь, был?
В.УТКИН: Да. Ну а вдруг он все вырвал? И идет теперь без бородки.
С.БУНТМАН: Ну, это какой-то филозофический памятник, когда Старик Хоттабыч не способен творить чудеса.
В.УТКИН: Я же не думал на этот памятник, что он какой-то другой – я просто не думал, что он Махатме Ганди.
С.БУНТМАН: Нет, ну, вот, значит, он Махатме Ганди.
В.УТКИН: Но фраза была, тем не менее, сильная, конечно.
С.БУНТМАН: Про Махатму Ганди? Да. Ну, вот, что теперь? Вот, что следующее будет как-то так, обсуждать Владимир Владимирович Путин? Это что? Про обрезание или про что еще?
В.УТКИН: А пусть нам напишут.
С.БУНТМАН: Или про щи, или про землю из цветочного горшка?
В.УТКИН: Пусть нам напишут. Предположим, если считать, что это какое-то начало такого анализа, такой рефлексии, что ли, совершенных поступков, вот, как вы думаете, что будет следующим? Или что будет в другой компании, например, да? Вот, у металлургов, таких суровых мужиков взял и говорил про сортиры опять. А где-то еще, возможно, о чем-то другом поговорит.
С.БУНТМАН: Меня тревожит другое.
В.УТКИН: +7 985 970-45-45 – напишите, пожалуйста, свои варианты, мы потом обязательно к ним вернемся.
С.БУНТМАН: Или аккаунту @vyzvon.
В.УТКИН: Или аккаунту @vyzvon – тоже можно.
С.БУНТМАН: Да. Вот, Оля нам напоминает, что он еще отрывал, пришивал и обещал прислать доктора. Вот, понимаете, в чем дело, что меня волнует? То, что появилась несвойственная Владимиру Владимировичу Путину рефлексия интеллигентская. Или что это? Вместо того, чтобы какое-нибудь острое, может быть, не про сортир, а про что-нибудь еще, вот, острое сказать что-нибудь... Что, кончилось, что ли? Кончился запас?
Ведь, это тревожно. Вот, ты говоришь, кто будет голосовать? Вот, электорат Владимира Владимировича Путина – это не те, кто голосует за интеллигентские размышления.
В.УТКИН: Это совсем не обязательно то, что ты говоришь. Я, все-таки, думаю, что это возраст. Все-таки, вот, не рефлексия, а просто такое настроение примиряющее, что ли, вот какое-то.
С.БУНТМАН: Кого с кем?
В.УТКИН: Ну как? Он должен быть отцом нации. Всех, в том числе и тех, кто не голосует. Вот, всех отец.
С.БУНТМАН: Это ты излагаешь идею общероссийского Народного фронта?
В.УТКИН: Конечно. В конце концов, это же были не простые металлурги, а те, которые всем скопом вступили в этот фронт.
С.БУНТМАН: У нас здесь приходят... Ты знаешь, одновременно приходит про все как всегда. Александра считает, что хорек отправился на поиски прапорщика того самого, Жемчужного-то. Чтобы ответить за хорька заставить. Какой-то гражданский поступок. Все дороги ведут в Петербург. Смотрите, его Сергей приглашает в компанию к двум попугаям, которые, он считает, что они ужались до волнистых, летя из Дальнего Востока.
В.УТКИН: Еще одна версия, что цирк вступил в Народный фронт, а эти не захотели.
С.БУНТМАН: Вот! Кстати говоря. А мартышка потом одумалась, да? И, все-таки, выбрала тепло и собачью жизнь? Может быть, может быть.
Борис говорит, что мы все неправильно говорим: «Ничего подобного. Потом он сказал, что он был прав».
В.УТКИН: Со слов, якобы, таксиста. Не знаю.
С.БУНТМАН: Я не знаю, я с таксистами не разговаривал. Вот, я не знаю, с тех пор, как Махатма Ганди не водит такси, в общем-то, поговорить с таксистами не удается каким-то образом. Но на самом деле, конечно, он говорил, что он был прав. Но только, вот, как-то не так сказал.
В.УТКИН: Там же была еще восхитительная история покупки мороженого за тысячу с небольшим рублей.
С.БУНТМАН: А, да. Это когда-то.
В.УТКИН: Я поймал себя, честно говоря, на том, что тоже не очень понимаю, сколько стоит мороженое в магазине. Ну как, ну обычно же заходишь с телегой.
С.БУНТМАН: Есть, понимаешь, есть беспроигрышное... А, нет. Ну, потом тебе это... Когда ты заходишь с телегой в магазин, тебе потом выскакивает на табло, сколько оно стоит, и ты платишь.
В.УТКИН: Да-да-да. «Это ребрендинг», - пишет Сергей из Саратова.
С.БУНТМАН: Ребрендинг, да? Хорошо. «Можно пострадать над отосланными ушами от мертвого осла». А это не Сергей ли Борисович Иванов, дорогой абонент? Уши от мертвого осла, по-моему, Сергею Борисовичу Иванову фраза-то принадлежит. Это «ихняя» фразка. Вот.
В.УТКИН: Ну, это фраза, еще знаменитая со старых времен. Она не придуманная, она просто была старая, может быть.
С.БУНТМАН: Ну, конечно. Это в пору ставленная цитата. «Следующее извинение ВВП будет за его излюбленную тему – сопли и носы». Сергей, не будет, потому что он повторил.
В.УТКИН: Я хочу посоветовать, вы знаете, всем хочу посоветовать приобрести. Вот, по-моему, еще есть в продаже журнал «Эсквайр», тот, который с Джулианой Мур на обложке. Там есть замечательное исследование, удивительное исследование языка одного человека. Вот, словарь исследований языка одного человека. Очень интересные выдержки. Там у женщины ее сын оказался филологом, и язык матери, обладавшей, в общем, весьма разнообразным словарным запасом, вот, он решил написать исследование по этому поводу. Вы знаете, для всех начинающих политиков словарь любимых пословиц – он просто-таки кладезь. Вот, все, кто хочет в политику, пожалуйста, обязательно прочитайте, потому что там, ну, невероятное количество на все лады. Причем, естественно, самые интересные – матерные. Но даже и без них.
Вот, например, мне очень понравилось выражение, единственное, которое можно, мне кажется, привести в радиоэфире, «ничего. Девку портят». Вот, когда спрашивают: «А что?» - «А ничего». А тут: «Ничего. Девку портят».
С.БУНТМАН: Это хорошо. Но это хорошая, заковыристая пословица. Потому что когда начинает человек говорить...
В.УТКИН: Нормальная деревенская женщина.
С.БУНТМАН: ...одними пословицами, сразу видно, что язык не родной.
В.УТКИН: Опять-таки, заметь, электорат.
С.БУНТМАН: Электорат, да. Они, действительно, собираются, что ли, выставляться на выборы? Я не понимаю.
В.УТКИН: Оба ты имеешь в виду?
С.БУНТМАН: Да нет-нет. Хоть один из них. Там же кто выставится, тот и пойдет.
В.УТКИН: Ну... Как вот этот анекдот, главный анекдот недели. Путин и Медведев сядут и договорятся, а Навальный договорится и сядет. (все смеются)
С.БУНТМАН: Да. Спасибо вам за вашу смску, она меня полдня радовала просто непрестанно.
В.УТКИН: Слушай, ну хорошо. Бог с ним, с Владимиром Владимировичем. Я хотел тебя спросить вот о чем. На этой неделе стало известно, что в Пензе собираются поставить памятник Сталину.
С.БУНТМАН: Это вот этот самый, на заднем дворике около бака, да?
В.УТКИН: Ну, на самом деле, не важно, когда и где.
С.БУНТМАН: Коммунисты?
В.УТКИН: Коммунисты или не коммунисты.
С.БУНТМАН: Они ж в своем райкоме, на своем мольбище они ставят памятник Сталину. И будут там устраивать я не знаю что. Хоть жертвоприношения, лишь бы людей не приносили бы. Да ради бога, пускай ставят. Они же у себя, на заднем дворике-то ставят.
В.УТКИН: А вот скажи, пожалуйста, чем эта история в твоем понимании отличается от знаменитой той, что в северных штатах в школе можно встретить портрет Линкольна в США на стене, а в южных – генерала Ли совершенно свободно?
С.БУНТМАН: Ну да.
В.УТКИН: Вот, чем эта история отличается?
С.БУНТМАН: Эта история отличается просто, знаешь, что Сталин, во-первых, это не герой какой-то идеи, которая потерпела поражение, понимаешь? Идеи, как генерал Ли.
В.УТКИН: Секундочку. Герой или не герой этой идеи, ты сказал?
С.БУНТМАН: Он не герой идеи, которая потерпела поражение.
В.УТКИН: Ну извини. Он как раз вполне герой идеи.
С.БУНТМАН: Он не герой идеи. Он, во-первых, палач идеи, потому что если что-то содержалось, какая-то идея в том, что делали даже те же большевики (я уже не говорю о меньшевиках, других, эсерах и прочих специалистах). Он, во-первых, человек, который получил власть и взял власть для власти, причем в целой стране. Если Линкольн с определенными идеями и генерал Ли, предположим, или генерал Грант. Вот здесь Грант на севере, а здесь генерал Ли у конфедерации, есть у союза одни, у конфедерации другие идеи. Причем, это целая цивилизация. И с отдалением от событий гражданской войны в США, можно будет сказать, что это похоже на войну, например, Англии против Шотландии, 2 уклада. 2 уклада. Один считался архаичным, другой считался прогрессивным. Это похоже на войну севера Франции против юга Франции. Нет, это герой, вот, региональный герой.
Я понимаю, когда отделившаяся Украина или даже, предположим, в одной конфедерации была бы Украина и поставила бы памятник, например, Мазепе, как и ставит Украина памятник Мазепе. Потому что Мазепа выбирал себе там союзника, шведы или русские, для того чтобы Украина была наиболее сильной и мощной. А это – диктатор. Это отец такой вот в кавычках и русских, и южан, и северян, и казахов, и евреев, и армян, и грузин, и всех. Потому что в списках убитых есть все.
В.УТКИН: Сереж, я, ведь, совершенно с этим не спорю. И я спрашивал не о том, существуют ли отличия в истории между...
С.БУНТМАН: Нет, вот поэтому мне кажется, что это и психологически это отличие.
В.УТКИН: Дело в другом. Я имею в виду немножечко другое. Я имею в виду то, что в нашей стране есть огромное количество людей, для которых Сталин является героем. Вот, в этом сходство ситуации, допустим, с Линкольном и генералом Ли.
С.БУНТМАН: Это чисто формальное сходство. Вась, это чисто формальное сходство. Понимаешь, вот здесь...
В.УТКИН: Я с тобой не расхожусь в оценке этой исторической личности совершенно. Но, вот, скажи, пожалуйста, если в стране есть люди, которые считают его героем, почему это не повод им где-то поставить памятник?
С.БУНТМАН: А я не против постановки памятника у себя, у КПРФ, которая считает его своим героем. Абсолютно. Это даже не общественное место, потому что я не уверен, что есть какой-нибудь целиком населенный пункт, даже из 25 человек, где все были бы сплошь сталинисты. Так не бывает. Потому что генерал Ли и генерал Грант – это достаточно региональная принадлежность, и то на юге не все – сторонники конфедерации. Я думаю, что, например, мексиканцы, жители Техаса и, там, живущие, например, в Новом Орлеане афроамериканцы, что они все – сторонники генерала Ли, понимаешь? Это было бы странно.
В.УТКИН: Совершенно верно. Ты правильно, собственно, говоришь.
С.БУНТМАН: Да. И это по общественному решению, по традиции. А здесь партия своего партийного кумира ставит в своем партийном месте. Ради бога. Но никогда, там, по желанию руководителя тамошнего, сталиниста или неосталиниста с криками «Вот, надо уважить ветеранов, и поэтому человек, который их гнал толпами, чтобы свои ошибки исправить», что на самом деле, если просто говорить. «Давайте мы поставим». Это не означает, что сообщество ставит.
А у коммунистов – пожалуйста, у них партийная дисциплина. Ты еще помнишь демократический централизм?
В.УТКИН: Я очень хорошо помню.
С.БУНТМАН: Вот, ты помнишь. Значит, это меньшинство, которое подчиняется большинству, и не имеет никакого права ни на что. Даже если какой-нибудь не сталинист вот в этой пензенской ячейке КПРФ пензенской, то, значит, они имеют право голоса. И пусть партийные себе ставят. Я вообще за это, пускай себе ставят.
В.УТКИН: Вот как раз хотел об этом же самом сказать. Ведь, это, на самом деле, замечательная история. Потому что просто интересно, чем станет этот памятник? Он станет, допустим, мишенью для бросания в себя каких-то предметов или он станет местом поклонения? Вот, что любопытно.
С.БУНТМАН: Можно я Смиту отвечу?
В.УТКИН: Да.
С.БУНТМАН: Смиту только. «Сталин был человеком года в журнале «The Time», между прочим». Гитлер тоже был человеком года, 1939-й.
В.УТКИН: (смеется) Так вот. Я вспомнил историю. Мне рассказывал парень, который у нас работает, он по национальности, если я не ошибаюсь, адык. Он совершенно неожиданно рассказал мне историю, что, вот, есть всем известное место, известное, в частности, тем, что там песчаный пляж на Черноморском побережье, поселок называется Лазаревское. Оттуда, кстати, родом миллиардер господин Галицкий, там пытался сделать свою первую футбольную команду. Сделал, но далеко это дело не пошло. Названное в честь адмирала Лазарева, собственно говоря.
С.БУНТМАН: Да.
В.УТКИН: Ты представляешь, оказывается, там не один раз пытались поставить памятник адмиралу Лазареву, и его довольно быстро сваливали, этот памятник. Почему? Да потому что адмирал Лазарев, собственно говоря, был человеком, который по приказу государыни Екатерины, если не ошибаюсь, собственно, и расчищал Черноморское... Нет, не Екатерины – по-моему, позже это было. Расчищал Черноморское побережье от...
С.БУНТМАН: Дело в том, что это путаница. Это был другой Лазарев.
В.УТКИН: Послушай меня еще раз.
С.БУНТМАН: Генерал Лазарев.
В.УТКИН: Генерал Лазарев, хорошо. Дело совершенно не в этом. Мне рассказал историю мой знакомый адык. Я говорю не об этом. Я говорю о том, что вот есть люди, которые считают, что памятник нужно поставить, и есть люди, которые считают, что памятника там Лазареву быть не должно. Понимаешь? И, вот, мне кажется, что это и есть интересно, вот это и есть круто.
С.БУНТМАН: Это интересно, когда спрашивают, понимаешь? Когда спрашивают. И когда считают нужным, и когда идет нормальная документированная полемика. Но с другой стороны, вот, Сталин – это особый случай, ты понимаешь? Он до сих пор еще особый случай, как был бы особый случай...
В.УТКИН: Особый из особых, кто спорит?
С.БУНТМАН: Особейший. Как человек, заведший... Вот, понимаешь, Гитлер ни для евреев, ни для русских, ни для поляков, ни для украинцев, а Гитлер для немцев. Это для немцев. Это потому Гитлер для немцев не может существовать как даже строитель дорог или пароходов Вильгельм Густлав. Не может существовать, потому что это человек, который опозорил немцев, вверг их в такую клоаку. Понимаешь? И вот поэтому для советского народа, в принципе...
В.УТКИН: Ты прав. А почему так получилось? Потому что у немцев была возможность сделать себе переосмысление всего этого. У них это произошло и у них это случилось. А у нас-то нет. У нас-то нет.
С.БУНТМАН: Ну, у нас нет.
В.УТКИН: Так, может быть, это событие одно из тех, которое позволит людям задуматься над тем, что это за человек, какое у него место в истории?
С.БУНТМАН: Нет, не позволит.
В.УТКИН: Почему?
С.БУНТМАН: Эти события не позволят.
В.УТКИН: Ты считаешь, что не найдутся люди, которые захотят свалить памятник Сталину?
С.БУНТМАН: Ну, найдутся.
В.УТКИН: Найдутся. Ну и пускай свалят.
С.БУНТМАН: Пускай свалят.
В.УТКИН: Я не хочу, чтобы меня воспринимали как человека, который призывает к нарушению общественного порядка. Но, ведь, это интересна судьба этого памятника, какая у него будет судьба.
С.БУНТМАН: Ты понимаешь, в чем дело? Здесь все упирается, мнение на мнение получается. Вот, есть люди, которые... Вот в этом состоит истинный плюрализм, демократия и так далее. Вот есть люди, которые считают, что Сталин – герой, другие считают, что Сталин – подонок и убийца. И, вот, существует это мнение на мнение. Это знаешь, это вот «Суд времени». Чем громче кричит Кургинян, тем правее он. Если бы у замечательного Лени, знающего интеллигентного была бы глотка луженая и отсутствие всякой совести...
В.УТКИН: У Лени?
С.БУНТМАН: Млечина. И отсутствие всякой совести. Если бы он не думал каждый раз, что мнение, все-таки, должно быть обосновано, особенно историка. Если бы он заорал вот так вот и закричал бы «Да пошел ты отсюда со своими этими самыми делами! Хватит нам тут голову морочить!» Я предлагал Коле Сванидзе устроить дискуссию по математике. Потому что это позор для истории, когда, вот, никакой опоры нет. Нет ни близости к фактам, нет ничего. Давайте устроим дискуссию по математике. Дважды два – четыре и три в периоде. Я уверен, что такой человек как Кургинян одними криками. Хватит нам голову морочить. Долго вы нам говорили, и в школах нас учили, что дважды два – четыре. Он победит и за него проголосуют. Вот это, мне кажется...
Да, очень хорошо, одни хотят свалить, а другие хотят поставить. Это чудесно. Но немцы не этим выиграли. Выиграли, я имею в виду, в послевоенный период. Они проиграли войну, но они выиграли всю послевойну у всех.
В.УТКИН: Я думаю, что это неотделимо от того, что они разобрались со своим прошлом.
С.БУНТМАН: Разобрались, да. Мы не разобрались. У нас как всегда. На Азовском. Да, все правильно, Ярик. Там это с Лазаревым – это замечательно. «Сколько он спас?» Да не хотел он никого спасать, ваш этот Сталин чертов, понимаете? Не хотел он никого спасать. Он спасал себя и государственность – даже не народ, а государственность. Государственность и власть. И так заодно получилось, что кровью советских солдат пол-Европы заодно и, как бы, спасли, понимаете? Победили нацизм. Понимаете, это было боковое последствие, спасение Европы от нацизма. Это косвенное следствие.
В.УТКИН: Ну, мы сейчас ударимся в историческую дискуссию. Дело совершенно не в этом.
С.БУНТМАН: Я не буду ударяться никуда.
В.УТКИН: Дело совершенно не в этом. Если бы я приехал в некий город и узнал бы, что есть памятник Сталину, я бы с удовольствием взял пару яиц и прекрасно провел бы около него минут 10. Вот, все, что я по этому поводу хочу сказать вдогонку.
Слушай, а вот что нам пишет Ирина: «Как вам, друзья, гимн перед уроками в школе ежедневно?» Это что, какая-то новая история?
С.БУНТМАН: Есть такая идея. В некоторых регионах вводят коллективное пение гимна перед уроками, пение всеми учениками с 1-го по 11-й.
В.УТКИН: Любопытно, зачем?
С.БУНТМАН: Ну, потому что это гимн.
В.УТКИН: Просто интересно зачем. Правда, вот, не знаю. Мне кажется, даже стихи Пушкина наизусть спрашивают выборочно. А здесь...
С.БУНТМАН: А гимн должны все. Это знаешь, а в Америке же все поют гимн при всех случаях. И даже руку прикладывают к левой груди.
В.УТКИН: Не наш какой-то жест.
С.БУНТМАН: Вот так вот. И подпевают. Все поют, слова знают, все выучивают. Это, опять же, знаешь, генерал Ли, генерал Грант, Сталин и не Сталин. Вот, опять же.
В.УТКИН: Гимн сейчас играют на футболе перед каждым матчем. И, наверное, не только на футболе – может быть, и на других соревнованиях.
С.БУНТМАН: Нет, вот, в Чемпионате России все время играют гимн.
В.УТКИН: Это еще в Росгосстрах Чемпионате России началось.
С.БУНТМАН: Уже в Росгосстрахе?
В.УТКИН: В Росгосстрахе да, уже пели. Совершенно верно. Это, собственно, приход к власти в футболе Сергея Александровича Фурсенко. Кстати, тоже, вот видите, в футболе, теперь в народном образовании, соответственно, тоже. (все смеются)
С.БУНТМАН: Это я могу сказать точно, что идея исполнения гимна в классах исходит не от Андрея Александровича Фурсенко. Я, вот, могу точно сказать.
В.УТКИН: Ну, слава богу. А то мне уже стало даже как-то страшновато представить себе личную встречу, не начинают ли они какое-то значение друг с другом тоже с совместного исполнения гимна. По счастью, нет, по счастью, это не так.
Ну хорошо. Забавная была бы, конечно, идея. Самое же главное, понимаешь, что у нас сейчас во многих же национальных республиках еще есть свои гимны. И я тебя уверяю, что немедленно, если будет принято решение исполнять гимн перед уроками, пристроятся гимны от республик обязательно сразу же после этого.
С.БУНТМАН: Конечно, обязательно. Кстати, на футболе так играют некоторые.
В.УТКИН: Да, так и случилось, да.
С.БУНТМАН: Да-да-да. Потому что, насколько я знаю, это в Чеченской республике, в Татарстане.
В.УТКИН: В Чеченской республике, в Кабардино-Балкарии тоже, в Нальчике. Причем, всегда очень красиво показывают флаг на таком, я не знаю, задрипанном флагштоке, что хочется просто послать в подарок банку с краской. То есть гимн исполняется, отдается честь, но при этом флагшток покрасить некому.
С.БУНТМАН: Потому что я вообще в любой стране не вижу ничего плохого, когда исполняется национальный гимн. Но, вот, мы же все время что-то... Вот, давайте возьмем кусочек от Штатов, вот мы возьмем гимн, но без гражданского состояния США, возьмем здесь исполнение гимна или, там, флаги, которые парадоксально у нас запретили. Ты знаешь, что у нас в свое время запретили вывешивать флаги? Запретили, там человек не может у себя российский флаг просто поставить у себя в доме.
В.УТКИН: Вывесить из окна в день игры национальной сборной, например, как многие делают.
С.БУНТМАН: Я не знаю, как сейчас, каких-то не случалось больших побед после того, как в связи с синими ведерками запретили что бы то ни было вывешивать на своих автомобилях. Но у нас как-то к этому всегда снисходительно, когда из машин, там, с флагами. Это на играх сборных, а также клубов, это делают. Но, вот, повесить флаг. Почему нельзя повесить флаг, а, вот, гимн надо исполнять? Гимн – худшее, что есть в российской символике государственной. Это худшее, это какой-то, вот, я не знаю. Потому что в нем же слышно по музыке, что он про другое. И не надо мне рассказывать про немецкий гимн. Потому что немецкий гимн – это, наоборот, Гитлер – его узурпатор, песни немецкой про Германию. Гитлер – его узурпатор. Гитлер его себе присвоил.
В.УТКИН: Тут ты не добьешься от меня диалога, потому что я не знаю эту историю.
С.БУНТМАН: Да я точно тебе скажу.
В.УТКИН: Я могу сказать только как минимум одну вещь. Гитлер до сих пор остается в истории, поскольку это он реанимировал олимпийский огонь как таковой.
С.БУНТМАН: А, ну да.
В.УТКИН: Вот. Это, как говорят, была его личная идея.
С.БУНТМАН: Но в МОК почему-то по этому поводу не висит портрет Гитлера и не стоит этот бюст.
В.УТКИН: Я не знаю. (смеется) Я там не бывал.
С.БУНТМАН: Знаешь, в тайных местах там. (смеется)
В.УТКИН: Я просто не говорю того, чего не знаю, вот и все.
С.БУНТМАН: У Жака Рогге где-нибудь там. Сейчас примчится и по шее надает просто. Ты что? Он испугается даже самой мысли о том, что у него может...
В.УТКИН: Скорее всего, так оно и есть. Но ручаться невозможно, потому что никто этого не видел.
С.БУНТМАН: Требуют от нас. Мы все времена пропустили, песню про Молотофф.
В.УТКИН: Ну, давайте в конце ее поставим.
С.БУНТМАН: Да, в конце. Николай, поставьте нам песню не сейчас, а в конце в самом.
В.УТКИН: Про Молотова, да.
С.БУНТМАН: Да. Обязательно. «В каждое Министерство по Фурсенко». Ну, вольно вам смеяться. «Мазепа об украинстве еще ничего не знал, и тоже считал себя русским. А если выбирал, то между москвинами и шведами. Андрей». Вот, Андрей меня в очередной раз подвигает сделать циклы как можно быстрее о гетманах Украины. И кем себя считали гетьманы.
В.УТКИН: Вообще-то в этой войне, Андрей, участвовали еще и поляки, которые, в общем, исторически соперники или союзники бывали, собственно, украинцев или их предшественников. Поэтому все еще несколько сложнее.
С.БУНТМАН: Это речь-то идет о не национальном. Конечно, рускими с одним «с». Но, вот... Опять.
В.УТКИН: Нам пишут, что флаги разрешили.
С.БУНТМАН: Разрешили уже?! Ну, слава богу! Кстати говоря, хорошо. Если разрешили, пришлите номер документика, пожалуйста.
В.УТКИН: У меня возникает ощущение, что разрешили по ходу нашей программы.
С.БУНТМАН: Услышали и разрешили.
В.УТКИН: Ну а что же нет?
С.БУНТМАН: Видишь, это максимальная действенность начинается. «Давайте «Футбольный клуб» начинать стоя с совместного исполнения «Вся наша жизнь – игра». Нет. Ну что? Можно было бы. Но «Вся наша жизнь – игра» играет роль марша Блантера у нас. Потому что она же не подменяет собой. Это раньше, даже в советские времена, кстати, марш Блантера был официальный и вообще практически гимн футбола. И как-то обходились. Почему в советские времена обходились без ежематчевого гимна Советского Союза?
В.УТКИН: По недомыслию, Сереж. Ну, по недомыслию.
С.БУНТМАН: Это, вот, и в этом тоже несовершенство советской власти, да?
В.УТКИН: Наверняка.
С.БУНТМАН: Может, потому она и рухнула, кстати говоря. Один из факторов. Я думаю, да. Надо об этом задуматься и кому-нибудь предложить, потому что сам я не способен все это дело освоить.
В.УТКИН: Я, к сожалению, сам до сих пор не знаю слов нового гимна, чувствую себя в этом отношении ущербным человеком. Но уж как я могу забыть? Вот, может быть, в школе не исполняли, а на задней странице обложки почти каждой тетрадки, если не было таблицы умножения, то был гимн обязательно.
С.БУНТМАН: Но там были слова образца 1976-77 годов.
В.УТКИН: Да-да-да, да.
С.БУНТМАН: Это второй вариант. Третий-третий! Потому что первый был гимн партии большевиков, с 1943 года был новый гимн СССР. Они там махнулись гимнами, потому что большевикам отдали «Интернационал», а СССР получил гимн партии большевиков. Потом была песня без слов тоже на музыку Александрова. Ничего не было. После того как Сталина забанили. А под новую Конституцию решили написать новый текст.
И я должен сказать в память о Сергее Владимировиче Михалкове, что первые 2 варианта текста были совершенно определенные и ясные. Во всяком случае, там было понятно, о чем. Понятно, о чем. Про Сталина, про большевиков, про Ленина, про Сталина, про большевиков.
В.УТКИН: «Партия Ленина – сила народная». Действительно, все понятно.
С.БУНТМАН: «Сила народная» - это 1976-й. Уже стало как-то так.
В.УТКИН: Слушай, но было все равно все понятно.
С.БУНТМАН: Чуть менее. Как и вся брежневская такая власть, вот, чуть менее стало понятно. Не было, вот, мачизма такого сталинской эпохи. А тут, я думаю, что как-то вообще ничего не получилось. Просто вообще ничего не получилось. Какая-то бессмыслица на бессмыслице.
В.УТКИН: Ну да.
С.БУНТМАН: Вот, я не понимаю. Когда Дзюба поет. По-моему, никто из легионеров не поет, просто даже и не внедряется в это дело.
В.УТКИН: Ну, ему не положено. Это же не их гимн.
С.БУНТМАН: Ну да. И даже... Как это называется? Алкающие натурализации, взалкавшие натурализации даже и не пытались петь это.
В.УТКИН: Я должен тебе сказать, что сейчас идет Кубок Америки, и специально обратил внимание как-то раз, что там натурализованные игроки, которые выступают за другую страну, в которой они родились, тоже не поют гимны.
С.БУНТМАН: Тоже не поют, да?
В.УТКИН: Не поют.
С.БУНТМАН: Ну, в общем-то, логично, конечно. Логично. «Скажите, пожалуйста, Сталин осетином был или грузином?» Вот, велика важность.
В.УТКИН: Он был человеком.
С.БУНТМАН: Да. И каким еще человеком. «Я – русский человек», - говорил Сталин, между прочим, после войны все чаще и чаще. «Я – русский человек».
В.УТКИН: Хорошо. Значит, нам не очень написали версии о том, что может в дальнейшем пересмотреть из сказанного собою Путин. Но, вот, Людмила нам напомнила, что у Путина была мечта восстановить памятник Столыпину.
С.БУНТМАН: Да. А у нас ставят памятник. Вроде, собираются ставить к юбилею-то Столыпина. Собираются ставить памятник ему. У нас здесь двойной юбилей – и 150 лет, и сколько лет-то? В 1911-м году, ведь, его убили, и получается 100 лет убийства Столыпина.
В.УТКИН: Ну да.
С.БУНТМАН: Но Столыпину почему не поставить памятник-то?
В.УТКИН: Понимаешь, вот точно так же когда-то кто-то задался вопросом, а почему в России нет памятника Александру Второму, вообще-то царю-освободителю?
С.БУНТМАН: А был памятник.
В.УТКИН: Ну, был. Сейчас, вот, его не было. И его сделали на частные пожертвования и установили почему-то в ограде храма Христа Спасителя. Я, вот, все время думаю, что, с одной стороны, это, конечно, чрезвычайно почетное место, а с другой, ну, какое-то, ну, мне кажется, что надо на площади было бы поставить, все-таки, по-моему.
С.БУНТМАН: А я не знаю. Как-то боязно.
В.УТКИН: Так вот, ощущение...
С.БУНТМАН: А вообще у нас и памятники царям оставили в замечательном городе Санкт-Петербурге, оставили несколько памятников на площадях, все-таки. Оставили, конечно, великий Медный всадник, оставили уникальный технически памятник Николаю Первому на Исакиевской площади. Он уникальный технически, потому что это единственный, который на двух ногах стоит без опор. У Петра Великого-то змея, все-таки, третья опора, а этот стоит без опор. Там удивительное техническое решение чудесное. Оставили Екатерине, потому что там, все-таки, приличные люди вроде Суворова были, такие, приличные для советского времени. И на задний дворик отправили во двор Русского музея, отправили, на мой взгляд, гениальный памятник Александру Третьему Павла Трубецкого. Вот, комод, на комоде – бегемот, на бегемоте – обормот, на обормоте – шапка. А, на самом деле, это изумительный памятник. Вот. А так все остальное поубирали и в Москве, и в Петербурге тоже. В Ленинграде. Вот.
Так что вот так вот, друзья мои. А почему не ставят тому же Александру Третьему? Я бы эстетически его поставил бы на место, на его, на свое, на родное около Московского вокзала. А Александру Второму – это стыдливый памятник. Это, знаешь, как наша преподавательница французской литературы говорила про такие вещи. Знаете, что это? Это стриптиз в лифчике, она говорила. Вот такое вот, ни то, ни сё. Знаешь, такое «хи-хи-хи». Вот, хи-хи-хи, мы сделали жест.
Вообще, памятников надо и всяких досок, и всяких штучек надо побольше, мне кажется.
В.УТКИН: По-моему, в Москве скоро уже не будет такого места, где можно было бы поставить памятник, а он не поставлен.
С.БУНТМАН: Ну, нет, еще полно места, конечно. Мне кажется, что у нас считают, что у нас много памятников и большинство из них бездарные. Да в каждом городе, ну, за исключением какого-нибудь Рима.
В.УТКИН: Мне кажется, еще такое неиспользованное место для памятников – это на Садовом кольце над туннелями. Когда, вот, машины ныряют в туннель под какими-то проспектами либо под какими-то еще улицами, вот тут может стоять человек, под которого все это уходит.
С.БУНТМАН: Да. Ну, там даже Маяковский стоит несколько сбоку. «Бюст Александра Второго есть в Санкт-Петербурге». Да, знаю, да. У меня усы накладные? Конечно. Я сейчас отключу Сетевизор и их, наконец-то, отклею. Ты всегда, ведь, ты же видишь всегда. В 12 часов по ночам, что после «Футбольного клуба»...
В.УТКИН: Был момент такой когда-то, когда ты, по-моему, забыл их надеть.
С.БУНТМАН: Да. Был такой момент. Такой позор был, такой кошмар. Ужас какой. Я до сих пор помню. Вот. Ну что, друзья мои, будем разбегаться?
В.УТКИН: Давайте будем разбегаться.
С.БУНТМАН: Про Молотова послушаем?
В.УТКИН: Про Молотова послушаем. Кстати, памятника Молотову, ведь, тоже нету, да? Памятник пакту Молотова-Риббентропа.
С.БУНТМАН: (смеется) Памятник как Герцену и Огареву, знаешь? Да. Отлично. Чудесно. Все, пока.