Купить мерч «Эха»:

Русский бомбардир - 2011-02-18

18.02.2011
Русский бомбардир - 2011-02-18 Скачать

А.ОРЕХъ: Вот наш звукорежиссер Николай Котов, он считает, что эта музыка великолепно подходит к тому видеоряду, который окружает нас сейчас с Василием в студии, - это 8 мониторов, на которых показывают волнения в арабском мире.

В.УТКИН: Пробуждение арабского мира.

А.ОРЕХъ: Пробуждение арабского мира от, там, 30, 40, 20 (кому как повезло) летней спячки и свержения этих ненавистных режимов народу. И говорят, очень прекрасно вот это видео с этим аудио сочетать.

В.УТКИН: Очень прекрасное имеет место быть.

А.ОРЕХъ: Да, согласен. Василий Уткин, Антон Орехъ, «Русский бомбардир». Давай мы сразу скажем...

В.УТКИН: Программа политических паразитов.

А.ОРЕХъ: Да-да-да, паразитизм – он никуда не делся.

В.УТКИН: Мы доказали свой паразитизм абсолютно на этой неделе. Потому что когда на станцию, наконец, приходил очень важный реальный человек, мэр Собянин...

А.ОРЕХъ: Реально приходил.

В.УТКИН: ...здесь не было ни меня, ни тебя – мы в это время где-то паразитировали.

А.ОРЕХъ: Тут столько народу не было, которые могли бы попаразитировать. Но у нас было молодое поколение, которое мэра Собянина 2 часа честно мучило.

В.УТКИН: Честно отчекрыжили. Я сегодня слушал, читал и, честно говоря, мэр Собянин стал для меня симпатичным человеком.

А.ОРЕХъ: Ты знаешь, Вась, вот я не видел еще ни одного человека, который за это время, за отчетный период, которые были прямо вот здесь, в студии в этой самой, которые читали, слушали в том или ином виде, или, там, слушали непосредственно в тот же день, вот, ни одного человека я не видал, который бы сказал, что «не, мне не понравилось. Не, противный мужик». Нет, ты знаешь. Ну, или, в крайнем случае, какие-то нейтральные впечатления. А так, в основном, позитивно. «Ты знаешь, - говорят, - а неплохой дядька-то. Ты знаешь, такой, ничего. А он тут еще улыбался, шутил». Говорят, что было задано ему... Ну, якобы, там было много наивных таких, молодежно-детских вопросов, но он реагировал на них тоже по-доброму, с пониманием. И что интересно, что особенно располагает людей... Ну, тут, вот, сидело, я еще раз скажу, 14 человек. И он всех помнил. То есть, вот, ему люди задают вопросы, но он их видит всех в первый раз, и многих, наверняка, последний даже в жизни, ну уж, как говорится, так складывается...

В.УТКИН: Хотя и обещал прийти еще, да?

А.ОРЕХъ: Нет, ну он придет, но вряд ли будет в том же формате. Может, в каком-то другом виде. И он всех помнил. То есть эти все люди сидят, спрашивают. «Вы знаете, Алексей, а вот вы правы. Дарья, а вот вы спрашивали меня в позапрошлый раз, 3 вопроса назад – вот, да, вот это вот то, что вы говорили, вот об этом как раз». И вот это тоже располагает же собеседника. И я даже подумал, что, а, ведь... А Собянин – у него было какое впечатление? Как, знаешь, Гудвин великий и ужасный. То есть маска, когда он лежал на троне...

В.УТКИН: Все-таки, волшебник Изумрудного города.

А.ОРЕХъ: Да. А где-то там, вот, там, за троном что-то такое говорит, вращается, шевелятся глаза. То есть он такой, немножко неодушевленный был. А тут он побывал и, знаешь, как-то всем, в общем... То есть, может быть, не на все вопросы получили ответы, но, в общем, всем понравился.

Может быть, если наши вот эти властьпридержащие, эти противные люди, все такие пройдохи, если они, может быть, будут говорить с нами почаще, на каком-то человеческом языке, то, может быть, выяснится, что они не такие плохие все?

В.УТКИН: Нет, от этого не выяснится.

А.ОРЕХъ: Не выяснится, ты думаешь?

В.УТКИН: Не выяснится.

А.ОРЕХъ: Ну, может, часть хоть какая-то. Ну, обнадежь.

В.УТКИН: Ну, Орехъ, ну не буду я никого обнадеживать, потому что...

А.ОРЕХъ: Меня. Всех не надо – меня.

В.УТКИН: А тебя чего обнадеживать? Ты – человек пропащий в этом смысле. Я хочу сказать, что...

А.ОРЕХъ: Безнадега-точка-ру.

В.УТКИН: Если они будут чаще разговаривать, мы просто поймем, что это нечто вроде маски. Здесь нужно, ведь, не казаться, а быть, ведь, нужно, да?

А.ОРЕХъ: Нет, ну он был естественный. Вполне располагающий. Невозможно обмануть всех.

В.УТКИН: В особенности меня расположило то, что он периодически в таких, совершенно не смешных местах, так, периодически ... – это, мне кажется, свидетельство того, что он нервничал.

А.ОРЕХъ: Ну, может быть.

В.УТКИН: И это, на самом деле, приятно.

А.ОРЕХъ: Это тоже трогательно, что он не каменный.

В.УТКИН: Трогательно немножко, да.

А.ОРЕХъ: То есть ты чувствуешь, что человек тоже относится серьезно.

В.УТКИН: Ну, хватит уже! Ну, хватит! Программа политических комплиментов началась тут.

А.ОРЕХъ: Нет, ну почему комплиментов? Мы же говорим как о человеке. Дела могут быть у него совершенно разные. То есть мы его и осудим, когда надо, и покритикуем. Почему обязательно? Но по-человечески вот в этой конкретной ситуации...

В.УТКИН: Мне стало понятно, чего он хочет.

А.ОРЕХъ: Да. Ну, или скажем так, стало больше понятно, чего он хочет. То есть какой-то, все-таки, план действий... Вот у него был один вопрос, ну, до этой встречи, который я не мог задать, потому что не участвовал.

В.УТКИН: И сейчас не можешь.

А.ОРЕХъ: И сейчас не могу. Но у меня был к нему один простой вопрос: «Вы город знаете?» Ну вот, там, допустим, Южное Бутово от Северного Бибирево вы можете отличить, в принципе? Ну так, кажется, что человек, когда управляет городом, но, все-таки, как-то худо-бедно надо знать географию. Вот. Но мне так показалось, что он, может быть, всю эту географию тонко не знает, но как-то, в целом, себе представляет город каким-то образом.

В.УТКИН: Я тебе честно скажу: я не знаю точно, где Южное Бутово. Я знаю, что это чуть-чуть правее и вверх от Капотни, по-моему.

А.ОРЕХъ: Ну, Капотня – это... Капотня – от нее сияние исходит.

В.УТКИН: От нее исходит не сияние, от нее исходит дым.

А.ОРЕХъ: В некоторых смыслах это похоже. Как говорится, есть хорошее слово «коррелируется». Вот это где-то коррелируется местами.

Вот. Но у меня создалось такое впечатление, что он, может быть, не знает город, но где-то так чувствует его, есть у него какое-то чутье. Что из этого получится, неизвестно. Предшественник управлял 18 лет, у него была своя история, у этого...

В.УТКИН: Чего-то Орехъ прямо подорвался – его не остановить. Вот, несет и несет его на Собянина.

А.ОРЕХъ: Все, замолкаю. Все. 23:15:55, все, я, как говорится... Остальные до 49-ти, Василек, давай.

В.УТКИН: Другие события недели. Я считаю, что сегодня произошел страшный подлог – в организацию БРИК вступил ЮАР. Ну и казалось бы, как должно измениться название блока БРИК?

А.ОРЕХъ: БРИК Ю.

В.УТКИН: Ну, если ЮАР, ну, наверное, БРЮКИ, правда?

А.ОРЕХъ: БРЮКИ может.

В.УТКИН: И выясняется, что отныне этот блок называется БРИКС.

А.ОРЕХъ: South Africa?

В.УТКИН: South Africa, да. Но South Africa – тот же юг, поэтому мы вправе называть этот блок БРЮКИ, я думаю.

А.ОРЕХъ: БРЮКИ.

В.УТКИН: Да. А кто у нас в «Брюках» главный? Бразилия, Россия, ЮАР, Китай и Индия?

А.ОРЕХъ: Роберто Карлас. (все смеются)

В.УТКИН: Ладно, это другой вопрос. Кто вообще в «Брюках» главный? Кто, вот, в этом качестве главного в «Брюках» выступает? Я думаю, что за этот условный такой титул пойдет нешуточная борьба. И уж кто в ней точно не участвует, так это человек, который по-детски обливается чаем в эфире радио «Эхо Москвы».

А.ОРЕХъ: Ну, я – да, пришел, извините, с чаем. Но я ничего не испортил, правда, из оборудования. Но тут как-то... И брюки даже не пострадали.

В.УТКИН: Блок БРЮКИ. И, главное, его содержимое. Ну ладно.

А.ОРЕХъ: Нет, но, как говорится, рабочее место немножко подзагадил. Ну ладно.

В.УТКИН: Обсуждаем Бабий бунт.

А.ОРЕХъ: Вот, обсуждаем Бабий бунт. Конечно...

В.УТКИН: Это, кстати, термин Ирины Петровской.

А.ОРЕХъ: Да.

В.УТКИН: То есть чтобы в этом не было сексизма, да?

А.ОРЕХъ: Мы его слямзили совершенно честно, этот термин. И бунт, кстати, тоже. Но безусловно, конечно, событие недели, которое, наверное, будет вписано в скрижали 2011 года – это Наталья Васильева и ее выступление. Уже его отдельно и смотрели, и читали и на «Дожде», и в Газете.Ру. И потом все комментарии изучили, сопутствующие этому делу. Вот, я вам предлагаю, друзья мои. Сейчас мы вас будем подключать и даже, возможно, впервые, по-моему, в 2011 году мы с Василием проведем голосование.

В.УТКИН: Кстати, да. Тема, которую мы затрагиваем... Тут нам написал один человек, что «как вам не стыдно лукавить! Интервью Собянина – чудовищное! Он выступил против митингов!» Ну, в общем, все понятно.

А.ОРЕХъ: Каких митингов? Нормально выступил. Хороший мужик. В.УТКИН: Да. Так вот я хочу сказать, что вы нам пишите +7 985 970-45-45.

А.ОРЕХъ: Что вы думаете, в целом.

В.УТКИН: Что вы, в целом, думаете.

А.ОРЕХъ: И о Бабьем бунте, в частности.

В.УТКИН: А что касается Натальи Васильевой, да? Потому что текст Петровской был, собственно говоря, примерно в том, что, вот, посмотрите, даже Волочкова взбунтовалась, не говоря уже о Васильевой. И все женщины. А где же вы, мужики?

А.ОРЕХъ: Беркова сегодня взбунтовалась.

В.УТКИН: Беркова? Елена Беркова?

А.ОРЕХъ: Да-да. Она взбунтовалась.

В.УТКИН: Порнозвезда?

А.ОРЕХъ: А ты не знаешь?

В.УТКИН: Порнозвезда?

А.ОРЕХъ: Так, давай я сейчас маленькое... Ну, это тоже в рамках Бабьего бунта. Значит, у нее нашли какие-то там при перемещении из пункта А в пункт Б, у нее нашли какие-то таблетки. Ну, такие веселые какие-то таблетки. И она сказала, что это потому, что она поддержала Волочкову, ну, в ее тоже бабьем бунте против вот этой...

В.УТКИН: Мать честная.

А.ОРЕХъ: ...«Единой России». Поддержала, ну и сразу санкции. И сразу власть ощерилась своим зубатым оскалом и, пожалуйста, Елена Беркова нашла у себя в сумочке с помощью работников соответствующих веселые таблетки.

В.УТКИН: Ну что сказать?

А.ОРЕХъ: То есть, ты понимаешь? Что, в общем, кольцо-то – оно сжимается вокруг совести нации и оппозиционных лидеров.

В.УТКИН: Если так, то мы вынуждены признать, что, действительно, это бунт целенаправленный...

А.ОРЕХъ: И он бабий.

В.УТКИН: Нет, бабий целенаправленный и, что характерно, он требует больших моральных усилий, он вгоняет в грусть Елену Беркову и ей требуется поддержание себя в рабочем состоянии. Ведь, у нее-то работа тяжела, понимаешь? Это Волочкова может выступать в каком угодно виде. А у Берковой работа не такая берковая, у нее работа совершенно другая, понимаешь? У нее этих всех арий, лебедей у нее был. Она должна быть счастлива в кадре.

А.ОРЕХъ: До этого не дойдет, да. Вот, Ну, вот, в общем, смотрите. Такая вот история. Ну, мы сейчас попробуем быть серьезными – все-таки, вопрос обсуждается нешуточный. Наталья Васильева, помощник судьи Данилкина легендарного, она же председатель Хамсуда, Хамовнического суда выступила с известными всем разоблачениями (не будем вам пересказывать их)...

В.УТКИН: А перед тем какое у нас было правосудие, перед Хамовническим судом?

А.ОРЕХъ: Басманное правосудие и Хамсуд.

В.УТКИН: Хамсуд да Бассуд.

А.ОРЕХъ: Да. Так вот. Нам хотелось бы выяснить ваше отношение к двум людям – к Наталье Васильевой и к судье Данилкину, но примеряя их поведение на себя. Вот, говорят, Наталья Васильева – героиня. Ну, не просто как героиня недели, а героиня в смысле героизма.

В.УТКИН: Что это героический поступок, да.

А.ОРЕХъ: И, возможно, она один из кандидатов на наши часы.

В.УТКИН: Ну...

А.ОРЕХъ: Ну как? Гипотетически.

В.УТКИН: Кстати, я как раз хотел предложить судью Данилкина.

А.ОРЕХъ: Вот мы посмотрим.

В.УТКИН: Вот тут и выясним.

А.ОРЕХъ: Вот тут мы и выясним. Значит, это один из кандидатов на наши часы в том числе, а это престижная награда. И скажите нам, пожалуйста, вот, вы на месте Натальи Васильевой, если бы случилась у вас на производстве такая ситуация, что вы узнаете что-то о своем начальстве или о более вышестоящем начальстве, что оно ведет себя неправильно, что оно ведет себя противозаконно, что оно ведет себя стыдно. И, вот, ваше внутреннее естество – оно против этого бунтует. И, вот, в этой ситуации какая-то часть людей говорит «Ну, сволочи они, конечно». Как сказал Владимир Владимирович, «жулики они».

В.УТКИН: «Да пошли они все лесом».

А.ОРЕХъ: Да. Но с другой стороны: «Да пошли они. Но я-то порядочный. Ну, черт с ними. У них там свои какие-то дела, разборки». Ну и там даже нецензурные слова. Ну, бог с ним, пусть так – хорошо. А другая часть скажет: «Нет, слушайте, ну почему так? Почему молчать-то? Чего мы все молчим-то? Вот, потому что мы все молчим, поэтому у нас такое и происходит». И какая-то часть как Наталья Васильева выходит и выступает. какая-то часть, понимая всю подлость происходящего, молчит. Ну или ведет, как это говорят, непротивление злу насилием. Так вот, скажите мне. Вот, вы в этой самой ситуации (представим ее), вот вы поступили бы так как Наталья Васильева или вы бы промолчали бы, где-то внутри себя, в общем, не стали бы выступать. Имея вот эти все факты в руках, не стали бы, тем не менее, выступать с ними публично или внутри коллектива. Ну, в общем, вы меня понимаете. Так вот, вы поступили бы в этой ситуации, еще раз говорю, как Наталья Васильева или иначе, то есть не стали бы заострять на этом внимание, не стали привлекать внимание к нему, не стали бы выступать? Значит, если бы вы поступили как Наталья Васильева, звоните 660-06-64. Если вы не стали бы так поступать, а оставили это все в себе, в глубине своего сердца и души, 660-06-65.

НАЧАЛСЯ ПОДСЧЕТ ВАШИХ ГОЛОСОВ

А.ОРЕХъ: Причем, очень интригующе начался, потому что пошла борьба.

В.УТКИН: И если вдруг вы хотите рассказать нам о том, как вы принимали решение, какие у вас были терзания в этой связи.... Ну, мы прекрасно понимаем, что, конечно, ситуация Васильевой – она немножечко другая. Во-первых, она, все-таки, работает в суде – это особый случай. Во-вторых, она говорит о деле, которое имеет государственный резонанс.

А.ОРЕХъ: Ну то есть это дело, о котором знают все так или иначе.

В.УТКИН: Но между прочим, это не такая уж диковинная ситуация. Потому что вспомним... Вот как раз хорошая мысля приходит опосля. Я только сейчас вспомнил и поэтому не назову имя, помнишь, той женщины, которая работала, по-моему, в прокуратуре, которая, когда рассматривалось дело Цапков, убийства вот этих 12 несчастных человек, да?

А.ОРЕХъ: Да, у нее видеообращение было.

В.УТКИН: Которая рассказала о том, что она не могла не способствовать всему этому произволу и всей этой ерунде, потому что это ставило под угрозу ее жизнь и здоровье. Между прочим, это была женщина, которая в отличие от, например, Васильевой приносила присягу.

А.ОРЕХъ: Да. Наталья Васильева – у нее, все-таки, не будем забывать, у нее более скромная была должность.

В.УТКИН: Да, у нее совершенно штатская, гражданская должность. Вот 2 варианта. Очень рискованная ситуация. Вы на стороне, вот, дамы из... Вернее, как сказать? Вот, ваш поступок, когда вы были в этой ситуации, он, все-таки, ближе к даме из Ставропольской прокуратуры? Или же, все-таки, ближе к Наталье Васильевой? 363-36-59, если вы хотите нам что-нибудь по этому поводу рассказать.

Ну пока, прямо скажем, особенно не с кем у нас поговорить, потому что у нас только здесь ветераны прямого эфира к нам стучаться. Вот есть звонок дебютанта.

А.ОРЕХъ: Давайте.

В.УТКИН: Здравствуйте, алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте.

В.УТКИН: Здравствуйте. Представьтесь, пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ: Сергей, Москва.

В.УТКИН: Сергей, вот скажите, пожалуйста, вот была ли у вас такая ситуация в жизни, когда вы размышляли о каком-то нехорошем событии, которое в известном вам пространстве недалеко от вас происходило...

А.ОРЕХъ: Ну, на работе где-то или, там...

В.УТКИН: Может, на работе. И, вот, заявить, объяснить, что все это неправда и нехорошо было сопряжено с риском для вас. Как вы поступали?

А.ОРЕХъ: То есть когда вам приходилось делать выбор.

СЛУШАТЕЛЬ: (НЕРАЗБОРЧИВО)

А.ОРЕХъ: Чего?

В.УТКИН: Ну, человек, видимо, у него что-то с языком не очень хорошо.

А.ОРЕХъ: Не сложилось.

В.УТКИН: Да, не сложилось.

А.ОРЕХъ: Ну, хорошо. Дай я, Вась, напомню еще раз голосование наше. Значит, вы в этой ситуации поступили бы так, как Наталья Васильева, или промолчали бы? Вот так я сформулирую.

В.УТКИН: Да.

А.ОРЕХъ: Значит, если так, как Наталья Васильева, 660-06-64. А если промолчали бы, оставили бы в себе все эти переживания, звоните 660-06-65.

В.УТКИН: Я совершенно не понимаю, кстати говоря, возмущения, потому что мы интересуемся у вас. Мы же интересуемся, как поступить, да?

А.ОРЕХъ: Нет, ну это ситуация, с которой, может быть, ну, не все сталкиваются, но она, в общем, может быть не в таких масштабах государственных, но она, мне кажется, вполне жизненная.

В.УТКИН: Ну да. Ну вот я, пожалуй, не был, все-таки, в такой ситуации жесткого выбора, Орехъ. Не знаю, как ты.

А.ОРЕХъ: Нет, ну это бывает, случается. То есть когда ты узнаешь о каком-то, вот...

В.УТКИН: Не припоминаю. Ну вот у нас есть звонок. Алло, здравствуйте. Алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Да, здравствуйте.

А.ОРЕХъ: Как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Александр меня зовут.

А.ОРЕХъ: Расскажите о своем опыте положительном, отрицательном?

СЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, я хотел не об опыте. А если можно, оценку поступка Васильевой.

А.ОРЕХъ: Ну, это если коротко. Но лучше об опыте, конечно.

СЛУШАТЕЛЬ: Ну, я – человек немолодой, поэтому опыт такой примерно. Разум говорит «не уступай», а эмоции внутренние частенько заставляют все равно выступить в ущерб себе.

В.УТКИН: Спасибо большое.

А.ОРЕХъ: Ну, понятно, мы вас поняли. В общем, это...

В.УТКИН: Да, спасибо. В общем, да.

А.ОРЕХъ: Немножко общее место, но понятно. Вот хотелось бы именно услышать тех людей, которые...

В.УТКИН: Вот у нас человек, который звонит буквально второй раз в жизни и к нам сейчас попал. Алло, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я позвонила на передачу «Эха Москвы».

А.ОРЕХъ: Да, вы уже в ней.

СЛУШАТЕЛЬ: Ой, здравствуйте.

В.УТКИН: Как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Елена, я из Москвы.

В.УТКИН: Елена, у вас был похожий случай в жизни, да?

СЛУШАТЕЛЬ: Да, у меня был похожий случай. Я, конечно, не в таком масштабе, но, как бы, в рамках своего корпоративного как бы.

В.УТКИН: Вы, кстати, напрасно говорите о масштабе, потому что мы все совершаем или не совершаем подобные поступки в масштабе своей жизни.

СЛУШАТЕЛЬ: Да.

А.ОРЕХъ: Для вас это ваш высший масштаб.

СЛУШАТЕЛЬ: Да, я, в общем-то, приняла такое для себя очень тяжелое решение. Поэтому когда я слушала сейчас интервью с Васильевой, я, конечно, очень за нее переживаю и понимаю, это очень тяжело.

А.ОРЕХъ: Ну, чуть-чуть поподробнее о себе.

В.УТКИН: Да, какое решение вы выбрали?

СЛУШАТЕЛЬ: А обо мне – вот, я испытываю те же самые чувства.

В.УТКИН: Нет, не чувства. Расскажите о своем выборе, который вы принимали в жизни в такой же ситуации.

СЛУШАТЕЛЬ: Да, мне надо было либо рассказать, как бы, то, что произошло, либо нет, и встать против коллектива, но остаться честным человеком. Ну, как бы так, будем громкими словами говорить. Поэтому я приняла вот это решение и высказала, и в общем-то, меня так, пригнобили.

В.УТКИН: А чем вам это грозило?

А.ОРЕХъ: Ну, для меня, например, было... Ну, так особо ничем, может быть, но это противопоставить против себя весь коллектив, большой коллектив достаточно, когда ты приходишь на работу.

В.УТКИН: Я вас понял. Скажите, пожалуйста, а, вот, вы усматриваете в таком поступке что-то женское, специфическое?

СЛУШАТЕЛЬ: Да, да.

В.УТКИН: В чем? Расскажите.

СЛУШАТЕЛЬ: Я считаю, что это очень женский поступок.

В.УТКИН: Почему это женский поступок?

А.ОРЕХъ: То есть бабий бунт?

СЛУШАТЕЛЬ: Ну, наверное. Потому что, ну, я так считаю. Для мужчин карьера – это очень важно, и достижения в этом тоже. И сделать такой поступок, пожертвовав карьерой, гораздо сложнее, чем женщине. Что женщина может реализоваться в семье, женщина как-то по-другому думает. Поэтому женщине просто физиологически и психологически (уж так природа устроена) такой поступок сделать проще.

В.УТКИН: Понятно. Спасибо вам большое за ваши соображения. 363-36-59.

А.ОРЕХъ: У нас еще один звоночек?

В.УТКИН: Да, у нас есть еще один интересный звонок. Здравствуйте. Как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Екатерина Петровна.

В.УТКИН: Екатерина Петровна, вы были в схожей ситуации, когда нужно было сказать правду и навредить себе? Или промолчать и остаться?..

СЛУШАТЕЛЬ: Ну, у меня была ситуация, когда я могла себе навредить – это был 1991 год, когда в Москву вошли танки. Я – партийный работник. И вышла из партии не после, не тогда, а вот когда именно только-только вошли танки в Москву. Это был порыв, я не могла поступить иначе. И в то время никто не знал, как обернется.

В.УТКИН: Но 2-3 дня у вас, так я думаю, что какие-то были сложные, наверное, да?

СЛУШАТЕЛЬ: А?

В.УТКИН: 2-3 дня, пока танки стояли, у вас, наверное, были сложные, да?

СЛУШАТЕЛЬ: Ну, в принципе, у меня не было даже мысли о том, что я поступила не так, как надо. Хотя, я...

В.УТКИН: Слушайте, а окружающие вам говорили «Слушай, дура ты, дура, что ж ты делаешь?»

СЛУШАТЕЛЬ: А?

В.УТКИН: А вам окружающие говорили «Дура ты, дура, что ж ты делаешь?»

СЛУШАТЕЛЬ: Ой. Ну, то есть я была единственная, первая. А потом я работала в такой организации, где это было просто... То есть это было, ну, невозможно, это было дико, это было... Ну, это просто...

В.УТКИН: Ну, о том, что вы не жалеете, это понятно. Спасибо вам большое.

СЛУШАТЕЛЬ: Нет, самое главное, что сейчас, с высоты лет, вот сейчас мне уже гораздо больше лет, я бы так не поступила.

В.УТКИН: Не поступили?

СЛУШАТЕЛЬ: И не поступила, потому что... То есть такое было разочарование за все эти годы.

В.УТКИН: Вот скажите, это чисто женский поступок?

СЛУШАТЕЛЬ: Абсолютно.

А.ОРЕХъ: А разочарование чисто женское?

В.УТКИН: Ну да. Вот, к сожалению, у нас сорвался звонок. Спасибо вам большое за этот рассказ.

А.ОРЕХъ: Ну ладно. Пишет нам Сергей Костяев, кстати, по-моему, один из наших постоянных... А, твиттерщик, причем.

В.УТКИН: А, кстати, ты не знаешь, Алкид из Пензы – он не умер? Он писал, раньше писал. Я беспокоюсь за него.

А.ОРЕХъ: Нет, ну, он наш утренний.

В.УТКИН: Ну хорошо. А что Сергей Костяев?

А.ОРЕХъ: Он пишет: «Когда работал помощником администратора в магазине, поймал администратора на воровстве – написал маляву».

В.УТКИН: Ну, в общем, это не совсем отражает проблему. Угрожало ли что-нибудь?

А.ОРЕХъ: Не, ну он как-то... Пишут, что у Берковой нашли амфетамины, уточняют.

В.УТКИН: Амфетамины, понятно.

А.ОРЕХъ: «Я бы заложил своего начальника его конкуренту за деньги», – пишет Александр. Но это совершенно не то, что сделала Наталья Васильева.

В.УТКИН: Спасибо вам, Александр.

А.ОРЕХъ: Хотя, конечно, симпатичная идея. Ничего не могу сказать.

В.УТКИН: Спасибо вам, Александр. К сожалению, вы не оставили своего телефона – я бы постарался предупредить вашего начальника. (смеется) Спасибо, что рассказали о своем готовящемся поступке.

А.ОРЕХъ: «Не бывает, - пишет нам Диггер. - Я лично, например, был единственным на собрании Пятого канала, кто поднял руку в защиту допуска перестроечного совета депутатов к эфирам». Диггер из Питера.

В.УТКИН: Есть что вспомнить Диггеру, да? Вот, Диггер, да? А Диггер – это который могилы копает, правильно? (смеется)

А.ОРЕХъ: Не, причем тут могилы?

В.УТКИН: Ну, копатель-копатель.

А.ОРЕХъ: Копатель. Уравнитель и копатель.

В.УТКИН: И, вот, раскопал человек.

А.ОРЕХъ: Так. «Да для чего же защищать немощного и слабого начальника? Если он таков, то какой же он руководитель?» А, ну, Сергей из Барнаула. Вот, Сергей из Барнаула на посту.

В.УТКИН: Тем временем Кощей напомнил имя дамы из правоохранительных органов Светлана Рагоза.

А.ОРЕХъ: Так. Ну давай мы с тобой подведем итог голосовалочки?

В.УТКИН: Давай, подводи.

А.ОРЕХъ: Подведу. Опять, знаешь, классика жанра – 2/3 и 1/3. 2/3 поступили бы как Наталья Васильева.

В.УТКИН: Поголовно?

А.ОРЕХъ: Безусловно.

В.УТКИН: Если так, то что ж так редко?

А.ОРЕХъ: Что мы вообще обсуждаем тогда?

В.УТКИН: Скажем так: почему это нас поражает?

А.ОРЕХъ: Если 2/3 человек поступили бы также. Чего ж не поступили? Но 34,4% честно сказали, что нет. Хотя, кстати говоря, я думаю, что из этих 34,4%, может быть, как раз нашлось бы большее количество людей, которые так бы поступили.

Но меня еще интересует судья Данилкин во всем этом разрезе, потому что сначала он, конечно, был, чего уж тут скрывать, сволочь. Сволочь, слизняк.

В.УТКИН: Слабак.

А.ОРЕХъ: Слабак, безвольный мужчина, который...

В.УТКИН: А также «породивший гнилое семья, которое должно быть проклято в поколениях». Помнишь? Многие так говорили.

А.ОРЕХъ: Ну, не без этого.

В.УТКИН: Очень многие так говорили.

А.ОРЕХъ: То есть я из всех, кто так говорил, я понимаю только маму Ходорковского, которая сказала: «Будьте прокляты вы и ваши...»

В.УТКИН: Она сказала сию секунду и в сердцах. Конечно!

А.ОРЕХъ: Мать в таких ситуациях, ну, не понять невозможно.

В.УТКИН: Она пожелала объявившему приговор ее сыну, это несправедливо, по ее мнению.

А.ОРЕХъ: Вот. Но я еще и тогда... Ну, понимаешь, не сочувствие, это нельзя назвать сочувствием или симпатией к судье Данилкину. Просто я, с моей точки зрения, понимаю его ситуацию. Да, говорят, что сейчас не 1937 год и это справедливо. Сейчас даже какой-нибудь там не 1948-й, не дело врачей или еще что-нибудь такое. Сейчас даже не брежневские времена, сейчас, в общем, все, конечно, игрушки по сравнению с теми периодами. Даже и с поздними советскими. Да, может быть, не грозит расстрел, каторга, 10 лет без права переписки. Но все равно человек, ведь. У страха же глаза велики.

Когда человек идет против какой-то большой, могущественной и, в общем, необозримой ему системы, он все равно боится, даже безотчетно, неизвестно конкретно чего. Данилкин – он немолодой человек. В общем, у него карьера, если бы он попер против системы, закончилась бы сразу.

В.УТКИН: Кстати, к вопросу о том, когда 1937-й, а когда не 1937-й год. Данилкин, я думаю, как раз относится к тому поколению людей, которые имеют об этом гораздо более предметные представления, чем, в частности, мы с тобой.

А.ОРЕХъ: Вот я только хотел сказать.

В.УТКИН: И половина тех, которые об этом трет совершенно спокойно языком.

А.ОРЕХъ: Ну, вот, он, как бы, застал вживых участников в большей степени чем мы.

В.УТКИН: Да. Как поется в песне, «прекрасно помню, как мама не выбрасывала крошки».

А.ОРЕХъ: Да. Поэтому люди все равно, вот, чего-то там да боятся. Это вообще свойство человеческой натуры несколько преувеличивать какие-то опасности. Иначе все было бы просто, все были бы герои. Поэтому я не то, что... Но, в общем, понимал его. И мне даже казалось... Как же это был прекрасный фильм про разведчиков? Точка, сигнал, работа под контролем. Когда там его Олег Даль играл и он в конце своих радиограмм ставил точку.

В.УТКИН: «Вариант «Омега».

А.ОРЕХъ: Да, совершенно верно.

В.УТКИН: А меня еще кто-то в невежестве упрекает. А я помню все «кина».

А.ОРЕХъ: Вот когда он читал, выходил Данилкин, вот таким подчеркнуто отстраненным голосом, без интонации. Вот, как-то мне казалось нарочито неразборчиво.

В.УТКИН: Ну, кстати, некоторые на это обращали внимание по поводу чтения.

А.ОРЕХъ: Нарочито неразборчиво. То есть как-то совсем он отстранился от этого текста, который он оглашал. Люди сидели, говорят: «Чего он читает? Вообще не понять ничего. Бредятина какая-то, какая-то профанация, хренатень, я не могу понять, что он? Что это такое? Где это? Фемида – должно быть четко, все, с акцентами, когда, что, с выражением (как будто он народный артист). Вот, что это он?» И мне даже в тот момент казалось, что он каким-то образом демонстрирует свое отношение к этому тексту и что вот это текст – хорошо, я его прочитаю, но это, как бы, не я.

В.УТКИН: Орехъ прозорлив.

А.ОРЕХъ: Ну, а почему нет, с другой стороны? А почему не может быть такого? Ну, если ты видишь, если он хотел донести, допустим, до меня эту информацию, ну хорошо, он до меня ее занес.

Но сейчас мы знаем об этом немножко больше, но все равно люди делятся, говорят «Ну и что? Ну, подумаешь, навязали. А почему он не вышел? Почему он не сказал «Ну и хорошо, идите вы все куда-то там туда. Не буду читать. Не буду! Не стану эту, вот такую мерзость зачитывать вам». А кто-то говорит: «Ну а что? А кто из нас поступал иначе? Кто из нас поступил бы по-другому?»

В.УТКИН: Мне кажется, что это настолько специфическая ситуация, что представить себя в ней в полной мере невозможно.

А.ОРЕХъ: Ну, мы, в принципе, про нее проголосовали же вот сейчас?

В.УТКИН: Ну, про судью Данилкина мы еще поговорим, потому что я придержу пока свои мысли при себе. А пока... Ну, в конце концов, мы же должны послушать песню.

А.ОРЕХъ: Да, без песни мы... Куда мы?

(звучит песня)

А.ОРЕХъ: Ну так что? Ты придержал про судью Данилкина, так скажи. Отдержи обратно.

В.УТКИН: Нет, у меня мнение возникло, понимаешь? Я хочу сказать, что не так уж судья Данилкин и плох, если мы прекрасно знаем теперь... Кстати, по-моему, это на «Эхе» прозвучало впервые. Или на другой. Я сейчас, честно говоря, не помню, где это прозвучало, я просто забыл.

А.ОРЕХъ: Ну, в эфире прозвучало.

В.УТКИН: Я слышал прекрасные слова одного из известных российских юристов о том, что, в частности, когда задумываются сейчас, допустим, те, кто инспирировал процесс Ходорковского, что делать с этой дамой Васильевой – ее же нельзя обвинить в клевете, это может сделать только лично судья Данилкин.

А.ОРЕХъ: Ну да. Потому что их же двое, в какие-то моменты двое.

В.УТКИН: Потому что он – фигурант.

А.ОРЕХъ: Она про него же рассказывала.

В.УТКИН: Да. И пока он об этом не скажет, соответственно, это не клевета. Но он же не говорит. А уже от его лица постарались сделать, так он же, видимо, отказался от этого, правильно?

А.ОРЕХъ: Ну, понимаешь, там от его имени распространялись заявления. Но так, чтобы вот тебе лицо Данилкина и вот он говорит... Вот, было лицо Васильевой – она говорила. А лица Данилкина и текста не было.

В.УТКИН: И мало того, Васильева же говорит, что Данилкин знал о том, что она собирается сделать такое заявление. Ну, я думаю, что вряд ли, конечно, она ему рассказала прямо все в подробностях, что именно она собирается говорить, а чего не собирается.

А.ОРЕХъ: Ну а потом это эмоциональный порыв. Может быть, она говорила так, а прозвучало это как-то иначе. Это же тоже бывает.

В.УТКИН: Да может она ему говорила...

А.ОРЕХъ: «Пойду и схожу. Все».

В.УТКИН: Да. «Я этого не вынесу, я обязательно расскажу» и так далее, и тому подобное. Но мне кажется, что сейчас он мог бы вести себя и гораздо более по-скотски, судья-то Данилкин. «Она меня оклеветала, это все неправда».

А.ОРЕХъ: Ну, мог выйти, да, мог выйти, точно также сказать, да, немножко с каменным лицом: «Ну да».

В.УТКИН: Вот примерно так. Но он же этого не говорит. А я думаю, что, учитывая уже звучавшие слова будто бы от его лица подобные, я думаю, что на него подобное давление оказывается. Поэтому мне кажется, что это внушает определенное уважение. Я не готов осудить судью Данилкина, и я признаюсь, что на меня очень сильное впечатление произвело то, что, насколько я помню слова Ходорковского, ну, поскольку они текстом изложены и они предполагались как текст, то есть они были написаны (это выверенная формулировка), Ходорковский тоже не обвинял его в чем-то, да? Он видел в этом слабость.

А.ОРЕХъ: Да, он говорил даже, ну, в таких выражениях, что «видно, что и неплохой мужик». Нам Сергей из Москвы пишет: «Данилкин не за себя боится – за родных».

В.УТКИН: Да за кого бы он не боялся, в конце концов, понимаешь?

А.ОРЕХъ: Да пускай даже и за себя.

В.УТКИН: Предположим, за себя. Ну и что? Огромное количество людей боится за себя. Вот мы сегодня выяснили, что, оказывается, у нас 2/3 в стране таких же правдолюбов, которые обязательно бы даже во вред себе сказали бы правду. Черт возьми, как же редко я вижу это в жизни. Как же редко! А, оказывается, 2/3.

А.ОРЕХъ: Ты знаешь, я был бы счастлив, даже если бы я увидел двоих-троих, а не 2/3.

В.УТКИН: Причем, мало того, я могу сказать, можно сказать, это аудитория «Эха Москвы». Но среди моих знакомых очень много людей, которые слушают «Эхо Москвы», ребят.

А.ОРЕХъ: Да и среди моих, честно говоря, тоже.

В.УТКИН: Вполне репрезентативно. Но это, на самом деле, не так.

А.ОРЕХъ: Потому что мы фантазируем много. Мы себя представляем на месте Александра Матросова и говорим: «Ну а чего на амбразуру-то не прыгнуть? Зато теперь мне памятники везде ставят, по всей стране». Пойди прыгни. Были такие случаи, но мало.

В.УТКИН: Пожалуй, что да.

А.ОРЕХъ: Так, у нас еще что тут у нас? Давай мы напомним. +7 985 970-45-45 нам пригодится еще непременно. У нас много народу сегодня пишет.

В.УТКИН: А давай сделаем еще один опрос?

А.ОРЕХъ: Давай.

В.УТКИН: Меня очень впечатляет, что на фоне фразы Ирины Петровской о том, что это Бабий бунт, и нам звонили одни женщины и все говорили, что поступок чисто женский. Вот, скажите, пожалуйста, считаете ли вы поступок Натальи Васильевой, действительно, чисто женским, в меньшей степени гораздо свойственным мужчинам? Именно в силу их половой принадлежности и соответствующих из этого вытекающих каких-то особенностей и всего остального. Значит, считаете ли вы, что поступок Натальи Васильевой... Сейчас мы оставляем в стороне его политические последствия, его нравственную составляющую и так далее – сейчас не это важно. Считаете ли вы, что этот поступок чисто женский?

А.ОРЕХъ: Если вы считаете, что это поступок чисто женский, звоните 660-06-64.

В.УТКИН: А если вы считаете, что это несущественно, что это ерунда полная...

А.ОРЕХъ: Общечеловеческий поступок, как говорится, межполовой, унисекс – звоните 660-06-65. То есть если вы считаете, что это Бабий бунт, то это 660-06-64. Если это бунт человека, человеческий бунт, человеческий протест, 660-06-65. Вот так сформулируем.

ГОЛОСОВАНИЕ ПОШЛО

В.УТКИН: Пошло. Раньше говорили «Началось». Меняется, все меняется. А сейчас я хочу вот эти минуты потратить немножечко на Волочкову. Все-таки, мы зашли со стороны Бабьего бунта, да?

А.ОРЕХъ: Ну, это Бабий-то он – да. Плюс амфетамины.

В.УТКИН: Плюс амфетамины. Понимаешь, вот этот поступок Волочковой, про которую тоже чего только ни слышно было все эти дни – и что она дуреха, и что она наивная, и все остальное.

А.ОРЕХъ: Ну, говорят, что пьяная просто. Чего она дуреха? Она просто пьяная. Позвонили, а она, там, значит... Ну а пьяные – чего они скажут?

В.УТКИН: И, может быть, даже теперь будут говорить: «Она тоже на амфетаминах».

А.ОРЕХъ: Тоже там. Беркова ей везла, подруге своей.

В.УТКИН: Сказать могут все, что угодно.

А.ОРЕХъ: Конечно.

В.УТКИН: Но! Она, тем не менее, все это сказала. Вот я думаю, что поступок Волочковой среди прочего – он, как ни странно, показывает, что есть энное количество людей, которые в партию «Единая Россия» вступали искренне, вот, в частности, среди деятелей искусства.

А.ОРЕХъ: Не, ну потому что слова про «..учую «Единую Россию» - они, в общем, тоже показывают искреннее разочарование. Потому что ни Немцов, ни Милов, ни Рыжков (это я ничего не хочу при этом сказать), они таких слов про «Единую Россию» не говорили. Книги разоблачительные писали, на митинги выходили, в каземате сидели. А вот такого слова, что «...учая «Единая Россия» - не было.

В.УТКИН: Какое слово?

А.ОРЕХъ: Ну я...

В.УТКИН: А, понятно.

А.ОРЕХъ: Делаю, как сказать, аберрацию. (смеется) я одну буковку спрятал.

В.УТКИН: Я понимаю, да. Вот, мне кажется, что поступок Волочковой, вернее, ее выход из партии показывает, что она входила в нее тоже совершенно искренне.

А.ОРЕХъ: И по-бабьи разочаровалась.

В.УТКИН: Предположим, дуреха. Значит, ты была дурехой. Такая точка зрения популярная, ведь, да?

А.ОРЕХъ: Ну а что? В членов партии только академиков принимают, прямо таких, вот, IQ у которых прет?

В.УТКИН: Да. Потом. Ну, вот, а, собственно говоря, что ей эта партия могла, собственно говоря, дать? Не было слышно, чтобы она там выступала на съездах и так далее, что-то еще в этом роде.

А.ОРЕХъ: Слава тебе, господи.

В.УТКИН: Я только помню, что она заявляла о своей готовности баллотироваться в мэры Сочи, что, безусловно...

А.ОРЕХъ: Ее сняли с пробега по какой-то ерунде.

В.УТКИН: Ну, ее же не могли оставить на пробеге, понимаешь? Ты представляешь, что бы она наговорила?

А.ОРЕХъ: Ну, потому что туда бежал уже кто надо, уже к финишу.

В.УТКИН: Просто о том, что, конечно, заявление Волочковой о готовности придавало этому мероприятию такой опереточный дополнительный оттенок и работало в каком-то смысле на цели. Это я все возможные варианты – я, естественно, не знаю, я бы этого не сочинял. Но если бы я сочинял, я бы это сочинил. А больше я и не помню, когда бы она кому пригодилась-то. Живет она, вроде, безбедно, знают ее во всем мире так или иначе, да?

А.ОРЕХъ: Ну, во многих странах.

В.УТКИН: Какая уж она там балерина, я и не знаю.

А.ОРЕХъ: Ну, была она неплохая, если так уж... А то чего бы она стала известной? Не на пустом же, наверное, месте. Я вообще, когда говорят, вот, «да что там эти звезды? Да чего там три прихлопа?» Я говорю, ну, много кто три прихлопа, но показывают именно этого человека. Значит, все-таки, что-то в нем есть.

В.УТКИН: И, вот, почему-то она разочаровалась. Возможно также случайно как и очаровалась. Но это же произошло, тем не менее, правда? А что там было такого, собственно, очаровательного-то? Вот, что? Чем там очароваться было? Идеологии нет никакой. Можно было очароваться, я не знаю, мужчиной, наверное, поскольку Волочкова, все-таки, привлекательная женщина. Но если бы это случилось, то, по крайней мере, об этом бы, наверное, ходили какие-то слухи.

А.ОРЕХъ: Легенды.

В.УТКИН: Легенды, да, ходили. Как это называется? Страхопердат?

А.ОРЕХъ: Нет, не страхопердат. Стратопедарх.

В.УТКИН: А, стратопедарх. Я подумал, страхопердат. Ну хорошо. Я к тому, что это позже, в следующей передаче будет понятно, кто эти все люди. А Волочкова таким образом оказалась, как мне кажется...

А.ОРЕХъ: Искренне вступила и искренне выступила.

В.УТКИН: Да. Искренне глупо вступила и искренне очень глупо выступила.

А.ОРЕХъ: Но зато...

В.УТКИН: Понимаешь, ведь если бы она имела какие-то блага от этого, серьезные какие-то, ну, она бы, наверное, понимала, что, выходя, она их лишится, правда же? А так она и этому удивилась, и удивилась тому, что «Как же так программы с эфира стали снимать? Слушайте, а юбилей мой? А? Как же так?»

А.ОРЕХъ: Да еще 2 штуки.

В.УТКИН: Еще 2 юбилея, да.

А.ОРЕХъ: И там, и тут.

В.УТКИН: Человек один, а юбилея 2. Ну, правда, женская привлекательность вообще на парности основана каких-то предметов, событий и так далее, это тоже понятно.

А.ОРЕХъ: Двойственность.

В.УТКИН: Двойственность, да. Так что мне кажется удивительным образом, все-таки, отнюдь не все, как мне кажется, деятели культуры и искусства, которых мы всегда привыкли считать скотами и жадными...

А.ОРЕХъ: Ну, или какими-нибудь маргиналами, соглашателями, расчетливыми пройдохами. Нет. Искренние люди.

В.УТКИН: Все-таки, такие люди есть, да.

А.ОРЕХъ: И вот такая искренность – она тоже дорога.

В.УТКИН: Правильно. А откуда у балерины ум? Балерина же, по сути, спортсменка: она тренируется, у нее там диета, у нее упражнения.

А.ОРЕХъ: Понимаешь, вот когда говорят «А почему спортсмены книжки не читают?» Я говорю: «Нет, ну слушайте, секундочку. Вы же не требуете от писателей, чтобы он бил по воротам или крутил фуэте. Нет».

В.УТКИН: Нет.

А.ОРЕХъ: Это вообще зачем футболисту читать книги? У него своя работа, он тренируется много, устает, он из отдаленных районов, ему все условия были к тому, чтобы он не читал книги. Но он прекрасно делает другую работу. Ну, или чуть хуже.

В.УТКИН: Нам вот Аня пишет: «Как ни крути, а фотографии красивые». Аня – проницательный человек, Аня понимала, что мы их крутили.

А.ОРЕХъ: Ну, крутили, конечно. И вверх, и вниз.

В.УТКИН: Да, вырывали друг у друга из рук.

А.ОРЕХъ: Нормально. Ну, там сразу как? Ну, если, вроде, Волочковой фотографии, значит, надо посмеяться. Что там, где там у нее талия и где там у нее что. Я говорю: «Да не, ну, нормальные фотографии. Ну, фотографии и фотографии, в общем».

В.УТКИН: Кощей пишет: «Она не дуреха, она искренняя, без фиги в кармане». Где вы там видели карман, Кощей? Когда? На какой передаче, в каком танце? На какой фотографии, в конце концов, вы видели у Волочковой карманы?

А.ОРЕХъ: Фотографии у Волочковой были без карманов, вот это точно совершенно. А остальное там – наличие или отсутствие талии и других частей тела – можно оспаривать. Карманов не было.

В.УТКИН: И видеозаписи тоже. У нее в пачке, ты можешь себе представить карман в пачке?

А.ОРЕХъ: Нет.

В.УТКИН: и я нет.

А.ОРЕХъ: Пачку в кармане могу представить, а карманы в пачке нет.

В.УТКИН: Хорошо.

А.ОРЕХъ: Давай подведем итог голосования: Бабий бунт или общечеловеческий? Ты знаешь, Вась, в принципе, то же самое, только наоборот. Ну, там плюс-минус какие-то проценты. В общем, 36,7% считают, что это был Бабий бунт, а 63,3% соответственно считают, что это был просто поступок Натальи Васильевой, общечеловеческий, вот такой вот, унисексуальный поступок. То есть просто она поступила как человек, а не просто поддалась какому-то там женскому.

В.УТКИН: Не поддержали Петровскую. Выясняется, что выступление Петровской в глазах многих наших слушателей является сексистским.

А.ОРЕХъ: Может быть. Но с другой стороны, наши слушатели, ведь, они те же самые 2/3 – видимо, это как раз те, которые сами так поступают.

В.УТКИН: Сдается мне, что это голосование – это просто соотношение слушающих нас мужчин и женщин.

А.ОРЕХъ: «Сдается мне, мил человек, что ты фраерок, дурилка картонная». У нас с тобой, Василий, осталась минуточка, ну, полторы на раздачу часов.

В.УТКИН: Васильева или Данилкин?

А.ОРЕХъ: Не, ну, ты знаешь, если так ставить вопрос, то, конечно, Васильева. Я бы ставил, все-таки, вопрос иначе: давать Васильевой часы или не давать?

В.УТКИН: А я бы дал часы Данилкину, а не Васильевой.

А.ОРЕХъ: Ну а ему-то за что?

В.УТКИН: А я думаю, что Данилкин гораздо лучше представляет себе последствие поступков чем Васильева.

А.ОРЕХъ: Ну, понимаешь, он...

В.УТКИН: И поэтому то, что он сейчас не обвиняет ее в клевете...

А.ОРЕХъ: Нет, я тебе скажу так. Вот, я его поступки понимаю. Понимаю его поведение, его поступки – я понимаю. Но, все-таки, давать за это награду я бы не стал. Они по-человечески понятны, но мы же награду даем за искренний, ну, не почти героизм, но вот такой как-то порыв, какое-то такое положительное для общества действие. А тут, все-таки, он просто поступил как человек, как большинство людей вне зависимости от всех наших голосований. Поэтому я Данилкину не дал бы.

В.УТКИН: Да. Миша нам пишет: «Волочкова может танцевать в Париже, а Данилкин нет». Кто вам сказал, Миша?

А.ОРЕХъ: И зачем ему танцевать в Париже? А она не может прочесть 200 листов приговора. Это как про футболистов и книги.

В.УТКИН: «Интереснее Калягин, - пишет нам Диггер, - вот до сих пор очарован». А, ведь, трудится – вот, заметь, человек из телевизора, который говорил о том, как он ощущал...

А.ОРЕХъ: Пятый канал, да-да.

В.УТКИН: Он говорит, что трудится на ниве внушения доброго, вечного в массы. Ах, пропагандисты.

А.ОРЕХъ: Ты знаешь, Вась, у меня такое ощущение, что мы заняты с тобой примерно тем же самым. Ну что? Попрощаемся на некоторое время.

В.УТКИН: Попрощаемся.

А.ОРЕХъ: Василий – на неделю, я – на две.

В.УТКИН: Я хочу понять, все-таки, насчет страхопердата.

А.ОРЕХъ: Стратопедарх. Сейчас вы услышите буквально через секунду.

В.УТКИН: Стратопедарх.

А.ОРЕХъ: Счастливо.


Напишите нам
echo@echofm.online
Купить мерч «Эха»:

Боитесь пропустить интересное? Подпишитесь на рассылку «Эха»

Это еженедельный дайджест ключевых материалов сайта

© Radio Echo GmbH, 2025