Русский бомбардир - 2010-11-12
А.ОРЕХъ: Ну что же, кто еще не спит, не готовится к завтрашнему рабочему дню? Вот, у нас в прошлый раз так получилось хитро, что это было посреди уикенда и было непонятно, как было считать тогдашнюю пятницу – то ли четвергом, то ли субботой?
В.УТКИН: По-моему, и та – пятница, и эта – пятница. Просто за этой пятницей еще одна.
А.ОРЕХъ: Еще одна пятница. А сегодня, как бы, четверг, за которым будет пятница, а потом один день и сразу понедельник. Ну вот, с кем-то мы сегодня пообщаемся. Может быть, у нас будет даже немножко другая какая-нибудь аудитория, не совсем такая, полуношническо-выходнючая. Ну, в общем, так или иначе, неделя получилась, как вы понимаете, не очень веселая – она состояла из убийств и избиений в разных видах. Убийства были массовые, избиения, в общем, они тоже были массовые, но, что называется, поодиночке. И я так подумал... Я хочу, чтобы вы меня правильно поняли, я не хочу ничего взвешивать, принижать, как-то сопоставлять, но просто это интересная история, потому что, в общем, 2 главных новости этой недели, которые, в общем, с прошлой недели тянутся. Это избиение Олега Кашина, очень тяжелый случай во многих отношениях и совершенно, конечно, чудовищное убийство на Дону, когда 3 семьи, 12 человек зарезали, задушили. Причем, если, действительно, все подтвердится, что в этом убийстве участвовали 16-ти и 17-летние ребята, то есть фактически школьники.
Вот. И вот эти 2 новости, которые так у нас шли параллельно, перевешивают друг друга и, действительно, думаешь, ну, вот, с одной стороны, 12 человек убито, но на Дону. С другой стороны, один человек серьезно, тяжело покалечен, но в Москве. И какая из этих новостей, получается, важнее? Вот, я иногда думаю, что если бы на Дону, допустим, убили не 12 человек, а троих? Тем более, сейчас говорят, что это уже не первое такое зверское убийство. Была вот эта громкая история, когда на трассе Дон остановилась семья в Жигулях с маленьким ребенком, 20 ножевых ранений. То есть не просто убили ребенка, а 20 ножевых ранений, то есть одного показалось людям недостаточно. Вот.
Несколько таких убийств было и как это попадает в прессу. И, вот, очень много всяких, конечно, было хвостов по поводу этих историй на этой неделе. То ли журналисты так возбудились, потому что своего побили, ну, то есть проявляют профессиональную солидарность, то ли потому, что, вот, в Москве у вас что-то произошло, а, вот, у нас, где-нибудь на периферии надо, действительно, дюжину человек укокошить, тогда да, вы, вот, об этом расскажете.
В.УТКИН: Я думаю, что здесь ты немножечко перегибаешь палку.
А.ОРЕХъ: Может быть, даже намеренно отчасти.
В.УТКИН: Потому что мне представляется, что в общественном мнении в любой стране, где есть развитая собственная пресса, нападение на известного журналиста, ну, одного из лидеров, можно сказать, цеха вот такого рода – оно, конечно, будет иметь больший резонанс. Я повторяю, я говорю сейчас не о значении события, а именно о резонансе. Резонанс же можно измерить, да? Количество публикаций и прочее-прочее-прочее. Потому что, собственно говоря, пресса и есть та дорога, по которой общественное мнение разносится и существует.
Но есть и другая логика. Все-таки, понимаешь, вот, если мы с тобой начнем обсуждать это зверское убийство 12 человек на Дону, то, ну, что мы можем по этому поводу сказать? Мы можем по этому поводу ужаснуться. Ужаснуться и ломать голову над тем, что могло быть вообще причиной убийства 12 человек, среди которых было, по-моему, четверо детей.
А.ОРЕХъ: Четверо детей, в том числе очень маленькие.
В.УТКИН: Да, в собственном доме. То есть не где-то там в лесу, там, допустим, 2 компании подрались – ну, это я условно говорю, да? А, вот, войти в дом и перебить 12 человек в полном сознании этого дела. Мы можем только этому ужаснутся. А как мы с тобой будем это дальше обсуждать?
А.ОРЕХъ: Нет, я даже не о том, что надо ли это обсуждать и как. Я говорю о том, что просто, вот, идут в информационном потоке некоторые новости, и когда мы, допустим, сначала говорим про Кашина, а потом говорим про Дон... «Мы» не в смысле, что «Эхо Москвы» или мы с тобой, а вообще, в принципе, с чего начинаются новости, вот, когда смотришь телевизор. Все каналы, кстати, об этом говорили. У людей возникают разные странные мысли. Ну, вот, почему так? Вот, вроде, 12 человек убили, а тут одного побили. Что важнее при этом? Вот.
Я об этом думал, я понял, что вот какая, смотри, вещь. Вообще, у журналистов сейчас сложилась немножко такая, странная репутация. Ну, то есть понятно, что, конечно, часть из них работает за деньги и писать все равно что, а часть есть людей, они меня, конечно, поражают. Например, такие люди как Бекетов. Ведь, его же сейчас в последнее время тоже часто показывали. То есть у него сначала убили собаку. Потом у него...
В.УТКИН: Взорвали машину.
А.ОРЕХъ: Взорвали машину. Ему звонили, ему угрожали. Они, ведь, люди, которые это сделали, могут сказать: «Слушайте, ну, мы его предупредили, как только могли. Ну, чувак, уже успокойся ты, в конце концов. Ну что ты?» Из-за какого-то леса. То есть понятно, что человек – инвалид на всю жизнь. Лес все равно, видимо, вырубят. Представлял он «Химкинскую правду», которую он же сам единолично издавал.
В.УТКИН: А я тебе скажу еще другую вещь. Ведь, совершенно очевидно было уже тогда, что если что-то случится с Бекетовым, от этого шум не остановится.
А.ОРЕХъ: Шум не остановится.
В.УТКИН: Наоборот, станет только больше.
А.ОРЕХъ: Вот. Но, понимаешь, какая вещь? То есть все равно находятся какие-то там в нашем цеху люди, благодаря неравнодушию которых мы в том числе узнаем о том, что происходит на Дону. Вот такая вот вещь. Говорят, в советские времена такого не было. В советские времена было всякое – в советские времена людей миллионами истребляли и, в общем, об этом никто не писал. Просто когда говорят, почему так много говорят о нападениях на журналистов, я говорю: «Просто это ваше окно в мир в том числе».
В.УТКИН: Нет, ну безусловно, так оно и есть. Собственно, в этом и заключается некий особый статус журналистов.
А.ОРЕХъ: Особый не потому, что мы хотим, чтобы нам выдали пистолеты и ходили с охраной.
В.УТКИН: Не особый, в смысле почетный, а просто точечная роль, которую выполняют люди. Я по этому поводу, конечно, поражен был тем, какие... У нас, кстати, в Общественную палату попадают по представлению президента.
А.ОРЕХъ: На Кубани, господи – мы все «на Дону» говорим. Конечно, на Кубани. Извините.
В.УТКИН: Вот, все ты, Орехъ, виноват.
А.ОРЕХъ: Ну, я, вот... Я вспомнил вот это донское убийство на трассе Дон. Кущевская на Кубани, да.
В.УТКИН: У нас же в Общественную палату попадают, по-моему, при каком-то деятельном участии президента страны, или утверждает президент и так далее. Там вот эта вот дама, представляющая одно из молодежных движений, фамилия Плещеева, которая сказала, что она, конечно, сочувствует Кашину, но не надо было давать повод, да? Вот я сейчас тоже пройду на грани оскорбления, но дело в том, что оскорбить можно каким-то действием, словом и так далее, есть слова, предназначенные для оскорбления. Но, вот, понимаете, есть в русском языке слово «дурак», да? Это человек, который не понимает причин следствия, да? Просто дурак, глупый человек. У него есть лексическое значение. Я, вот, хочу спросить, просто задать вопрос. Вот, как может с такими мозгами человек попадает в Общественную палату, для чего-то эта Общественная палата нужна. Вот, скажи, пожалуйста, как сказать о журналисте, которого избили, что, с другой стороны, не нужно было провоцировать, не нужно было нарываться, что называется? Давай тогда, когда будут обваливаться шахты – они же неизбежно еще обвалятся, да? – давай скажем, что «А нечего было лезть». Да? Сколько прекрасных профессий есть. Конечно жалко, и семьям поможем. Но не хрен было лезть-то в эту дырку из-за какого-то угля. Правильно?
А.ОРЕХъ: Ну да.
В.УТКИН: Или еще что можно сказать, там не знаю, какого-нибудь замечательного милиционера при задержании преступника смертельно ранили и он умер, да? А зачем он?.. Он же очень рано. Ну, нечего было в милицию идти, да? Зачем он?..
А.ОРЕХъ: Можно сказать: «Ты чего, дурак? Все остальные преступники, деньги берут, а ты полез...»
В.УТКИН: Могут выследить, да, и потом подождать подкрепления, верно? Как-то заставить, может быть, сдаться и прочее-прочее-прочее. Вот такие люди сидят в Общественной палате. Правда, меня успокаивает то, что Общественная палата – вещь, в общем, почти бесполезная.
А.ОРЕХъ: Ну и отчасти также и то, что там сидят не только такие люди, но и другие люди. Между прочим, то, что ты сейчас сказал – это же был пикет на Петровке, то есть люди стояли, держали плакат. Плющев в том числе тоже стоял, он в блоге своем стоял. Так, к нему же подошел милиционер с точно такой же фразой: «Вот, вы сами провоцируете, потом получаете». Это, вот, говорят абсолютно разные люди. Там, дяденька милиционер в погонах на улице или тетенька в Общественной палате. Между собой даже не связанные организационно, я так понимаю.
В.УТКИН: Совершенно верно.
А.ОРЕХъ: Ну, у них вот такая: «А, чего? А, вот, чего? Не надо лезть было – не получишь».
В.УТКИН: Вот, вся эта ситуация, понимаешь, мы сразу с тобой начали обсуждать очень активно, в разные стороны пошли от избиения Кашина, нападения на журналистов и других журналистов тоже. А куда мы можем пойти, что мы можем обсудить в связи с убийством на Кубани? Вот, я констатирую, что, к сожалению, мы можем только этому ужаснуться. Потому что мы можем только здесь ждать, чем закончится следствие, что могло стать причиной. Вот, я честно тебе скажу: меня больше всего поражает в этой истории то, что просто не могу себе представить причину убийства 12 человек в собственном доме.
А.ОРЕХъ: Ну, это, понимаешь, это, в общем, причина, когда в голове... Тут мы с тобой говорили о мозгах. То есть там вообще ничего нет. То есть, в принципе, человек когда идет на это... Ну, понимаешь: если он идет на убийство, то он где-то там... Конечно, преступник когда он идет на преступление, он меньше всего – это уже доказано всеми исследованиями – меньше всего думает о том сроке, который он за это получит. Потому что ни один преступник когда идет на преступление, не собирается попадать в тюрьму. Это тоже известно. Но, в принципе, где-то там в глубинах подсознания должна быть мысль, что если он убил человека, он получает большой срок. Если он убивает 12 человек, вот, он, в принципе, на что рассчитывает? Если это происходит, конечно, в 16-17-летнем возрасте, известна, в общем, подростковая жестокость, когда люди не очень понимают вообще, что такое жизнь и какова ее ценность. Но, в принципе, убивают 12 человек.
В.УТКИН: Ну, молодости вообще свойственно, самоотверженность, да? Когда человек просто человеческую жизнь, не понимая, чем он рискует.
А.ОРЕХъ: Рискует своей жизнью, да, и не думает, чем это закончится для него.
В.УТКИН: Потому что просто не знает эти системы ценностей еще. Ну хорошо.
А.ОРЕХъ: Вот. Но я так понимаю, что ты хотел еще поговорить и о молодежных движениях в свете этого, поскольку они во всей этой истории были как-то задействованы.
В.УТКИН: Да. Молодежные движения, в частности, движение «Молодая гвардия Единой России» были сразу обвинены в том, что они имеют прямое отношение к покушению на Кашина. В том, имеют ли они прямое к этому отношение, на самом деле, никаких нет, по-моему, оснований.
А.ОРЕХъ: Ну, тогда зацепились за вот эту статью, которая была летом еще.
В.УТКИН: Да. А, вот, то, что эти движения, безусловно, провоцируют агрессию в обществе, причем, провоцируют совершенно осознанно – это, безусловно, очевидно и косвенная тем самым вина есть. Ты видел эту замечательную фотографию, как 2 молодых человека, один из которых очень похож то ли на Квентина Тарантино, то ли на Мишу Пореченкова, увлеченно топчут плакат с портретом Людмилы Алексеевой?
А.ОРЕХъ: Да, это... Ну, как сказать? Чуть не сказал «прекрасно». Ну, это впечатляюще было.
В.УТКИН: Да. Фотография совершенно выдающаяся. Ну, разве это не агрессия? Разве это не прямая провокация подобных событий? Но я хотел сказать о другом. Сразу несколько известных журналистов и общественных деятелей практически напрямую обвинили Василия Якеменко.
А.ОРЕХъ: Он обещал на всех по кругу подать в суд.
В.УТКИН: И, вроде как, подает. Я знаю, что его пресс-служба, возглавляемая очаровательной Кристиной Потупчик, вот, несколько журналистов потерзала на этой неделе, потребовав каких-то объяснений. У меня неожиданно возникла вот какая мысль. Вот, Василий Якеменко возглавляет государственную организацию, которая называется «Росмолодежь», да? Комитет по делам молодежи. Практически министр по делам молодежи.
А.ОРЕХъ: Ну и как? Раньше говорили «Федеральное агентство».
В.УТКИН: Высший федеральный чиновник, в общем. Я хочу спросить, вот, а кто слышал вообще о том, чем занимается Росмолодежь? Ну, наверное, чем-то она занимается еще помимо этих самых молодежных движений и акций, с ними связанных. Но вообще, уж в чем Василий Якеменко является точно совершенно большим профессионалом, так это в области пиара, в области преподнесения себя и своих дел, по крайней мере, громко. Я не скажу «умно», потому что по этому поводу уже могут быть разные мнения.
А.ОРЕХъ: Нет, ну и не только пиара. Но, все-таки, организации. Потому что, смотри, там так или иначе собираются ли они, свозят ли этих людей автобусами, но, все-таки, они организуют выход десятков тысяч молодых людей, одинаково одетых, с флагами, с транспарантами. То есть это видно, что это хорошо организованное мероприятие.
В.УТКИН: Совершенно верно. Это Комитет по делам молодежи. Вот, спроси любого человека в стране, что такое дела молодежи в России? Что такое дела молодежи? Ну, есть огромное количество социальных проблем, которые нуждаются если не в решении, то, по крайней мере, в постановке. Ну, например, целый пучок проблем, который обозначается как отсутствие социальных лифтов в обществе. То есть, вот, если ты не чей-то сын, если ты не чей-то брат или не друг, там, чьего-то родителя твой родитель, то ты шага наверх в обществе сделать практически не можешь. Ты не можешь попасть на хорошую работу, ты не можешь... То есть ты не можешь двигаться по общественной лестнице в соответствии со своими собственными, личностными качествами. Это факт. Мне, кстати, кажется, что упущенная пока линия в пропаганде спорта заключается в том, что спорт является единственным социальным лифтом, вообще работающим более-менее исправно в нашем обществе.
А.ОРЕХъ: Ну, потому что когда парень из отдаленного уголка, из бедной семьи становится олимпийским чемпионом, в общем, не бедным человеком (ну, условно я).
В.УТКИН: Совершенно верно.
А.ОРЕХъ: Депутатом Государственной Думы, кстати говоря.
В.УТКИН: В том числе и это. Ну, тут уже есть, конечно, разные случаи. Но, в целом, это все называется «социальный лифт». Вот, они отсутствуют. Я никогда не слышал, чтобы как-то реально Комитет по делам молодежи занимался этими проблемами. И не нужно здесь путать, вот, работу в этом самом направлении с молодежными организациями. Было заявлено, конечно, много раз, что и «Наши», и «Молодая гвардия», и еще какие-то ихние – это элита общества, из которых впоследствии куда-то кто-то будет попадать и так далее.
А.ОРЕХъ: Ну, там тысяча была какая-то золотая.
В.УТКИН: Существует статистика о том, что единицы попали на глубоко второстепенные какие-то места и продолжают свое политическое и общественное поприще таким образом. Единицы. Это при том, что численность этих организаций измеряется десятками тысяч.
А.ОРЕХъ: Ну, а задействованных активистов, по крайней мере, видимых, может быть, десятки тысяч в одном месте, в один день.
В.УТКИН: Совершенно верно. И можно еще посчитать, сколько денег на все это вбухано, даже если считать только официальную статистику. И, кстати, совершенно не важно, государственные это деньги или формально и реально спонсорские. Это вообще не важно, потому что любые деньги...
А.ОРЕХъ: Ну, как аккумулируются спонсорские деньги, мы знаем.
В.УТКИН: Как бы они ни аккумулировались, они могли быть пущены, безусловно, на другое. По крайней мере, на бóльшую отдачу в том же самом направлении с той же самой целью. Вот, ничем этим Росмолодежь не занимается. А чем же тогда она занимается?
А.ОРЕХъ: Ну, может, нам кто-нибудь позвонит, что-нибудь расскажет?
В.УТКИН: Может быть, кто-то и позвонит. Я хочу только закончить мысль о том, что неожиданно мне пришло еще в голову вот такое соображение, Орехъ. А я никогда не слышал, чтобы о Василии Якеменко, который... Ну, судя по всему, плоды его деятельности, в частности, все эти селигерские бдения и прочее – они напрямую связаны с первыми лицами государства. Они туда приезжают, премьер-министр и президент, да? Они разговаривают с молодежью. Но, послушай, никогда и никто из них ничего не говорит о Василии Якеменко. Вообще никогда и ничего.
А.ОРЕХъ: Они не ставят его в пример, не фотографируются.
В.УТКИН: Не ставят его в пример, да, не фотографируются с ним, если только не в большой группе людей, сидящих в кружок. На мой взгляд, все это говорит о том, что Якеменко и его ведомство, и прежде всего сам он лично, являются инструментом, в общем, достаточно узкого спектра действия, понимаешь? И мало того, мне представляется, что это человек, который, будучи использован в этом качестве, будет, в конце концов, этой системой брошен.
А.ОРЕХъ: Ну, это, знаешь, если переходить на нашу футбольную, близкую нам с тобой тематику, то есть это, вот, который на трибунах с мегафоном залезает спиной к полю и говорит: «Ну что, чуваки? Раз!»
В.УТКИН: Что-то в этом роде, да. Но я имею в виду прямую вещь...
А.ОРЕХъ: Но тоже как инструмент.
В.УТКИН: ...что его дискредитация, Василия Якеменко никогда не станет дискредитацией первых лиц государства ни в идеологическом, ни в личностном плане. Потому что они никогда ничего с ним заодно не делали, вот именно с ним лично, никогда и ничего. От него система может отказаться практически в любой момент беспрепятственно. Я, кстати, думаю, что ничего выдающегося сам по себе он тоже не делает. Вот. Поэтому любопытно, как эта будет линия развиваться.
А.ОРЕХъ: Ну, вот, у нас такой с тобой был сегодня интерактив на двоих, по крайней мере, в первой части. Ну что, давай мы с тобой сейчас патриотическую песню?
В.УТКИН: Давай.
(звучит музыка)
А.ОРЕХъ: Ну вот. Дали нам послушать подольше это замечательное произведение. Ну что? Давайте мы, все-таки, не будем забывать о том, что это не чай вдвоем, хотя мы тут с Василием со стаканчиками чайными. 363-36-59 и +7 985 970-45-45. Ну, нам хотелось просто высказаться. Неделя такая была, не очень... Вот, мы как-то все время хотим вас так, подразвлечь перед выходными.
В.УТКИН: А ты же, я так понимаю, что ты письма подписывать не любитель, да?
А.ОРЕХъ: Ты знаешь, Вась, а, вот, кстати, по поводу писем. Я тебе могу очень на эту тему сказать... А, кстати, почему ты спросил?
В.УТКИН: Я спросил к слову, потому что я ждал звонка. Вот, сейчас звонок есть, давай его послушаем, а потом поговорим о письмах. Хорошо?
А.ОРЕХъ: Хорошо, давай. Если дойдет до этого дела.
В.УТКИН: 363-36-59, у нас есть дебютант. Алло, здравствуйте. Алло?
СЛУШАТЕЛЬ: Алло, здравствуйте.
В.УТКИН: Здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ: А я хотел, ну, буквально 2 слова сказать про нападение на Олега Кашина. Дело в том, что сразу вот этот пар, они постарались какой-то свисток такой выдать. Я сам – сотрудник суда...
А.ОРЕХъ: «Они» - это кто?
СЛУШАТЕЛЬ: Ну, вообще, журналисты в том числе, кстати. А самое главное, власти. Сразу говорить об ужесточении наказания за именно нападения на журналистов. А, знаете, на самом деле, во-первых, совершенно бессмысленная вещь, потому что, на самом деле, у нас Уголовный кодекс достаточно жестокий. Но чего ни случись, всегда говорят об ужесточении наказания, будь то наркоторговля и вот сейчас нападения на журналистов.
В.УТКИН: Да нет, вы знаете, я думаю, что здесь есть просто гораздо более простой аргумент. Какой смысл говорить об ужесточении наказания, если еще никого не поймали ни разу?
СЛУШАТЕЛЬ: Так вот я про это вам и говорю. То есть, а на самом деле, по факту, вы будете смеяться, именно есть разница между, как бы, преступлениями резонансными в кодексе по санкции и нерезонансными. Именно для этого и нужны все вот эти вилки, это, вот, типичная 111-я статья, часть 3-я, то есть тяжкие телесные повреждения группой лиц по предварительному сговору. Там санкция от 6 лет до 12-ти. То есть, вот, пожалуйста, преступление резонансное – давай по максимуму 12 лет. Избил человека, покалечил... Я, кстати, желаю ему выздоровления от всей души просто. Покалечил человека, ну вот такое, именно резонансное преступление, получай 12. То есть если он человек, будет...
В.УТКИН: А если просто покалечил человека, то 9, да? 7.
СЛУШАТЕЛЬ: Ну, да. То есть там от 6-ти до 12-ти. То есть, ну, если просто это обычная бытовуха, дурацкая, пьяная, ну, получай там 6-7.
В.УТКИН: Ну а скажите, разве вы не согласны с тем, что пьяная бытовуха и вот такое нападение – это, действительно, разные вещи, разные по весомости.
СЛУШАТЕЛЬ: Конечно, разные. Так вот там вилка, я считаю, для этого и нужна. Вот, в кодексе кругом вилка.
В.УТКИН: У меня возникло ощущение, что вы, как бы, противник этой вилки.
СЛУШАТЕЛЬ: Нет, я не противник этой вилки. То есть я противник того, чтобы какую-то профессию в отдельную касту выделять. Она уже выделена санкцией в Уголовном кодексе, понимаете?
В.УТКИН: Ага, понимаем, да.
СЛУШАТЕЛЬ: Вот, от 6-ти до 12-ти. То есть, вот, пожалуйста, преступление резонансное, действительно, варварское, дикое, осознанное такое, вот, получайте 12. Если человек будет знать, что с вероятностью хотя бы там процентов 30-40 он за это преступление сядет на 12 лет, просто не будет этого делать. Просто.
А.ОРЕХъ: Черт его знает. Там поскольку была профессиональная работа, то есть люди выполняли, очевидно, ну, как, не по душевному порыву они его там молотили, поэтому человек с холодной головой это делает, он прекрасно знает, что ему и куда это будет. Но, в принципе, нет, ну правильная, конечно, мысль, что поскольку никого не поймали, то не имеет большого значения, есть там вилка, нет вилки.
В.УТКИН: Ну да. Есть ли нож.
А.ОРЕХъ: Алло, здравствуйте. Алло?
СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер.
В.УТКИН: Здравствуйте. Как вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ: Максим.
В.УТКИН: Максим, вы случайно не состоите в молодежных организациях?
СЛУШАТЕЛЬ: Я – нет. Раньше в комсомоле состоял, но сейчас нет.
А.ОРЕХъ: Ну-у, комсомол – это было немножко другое.
В.УТКИН: Комсомол – да. Слушаем вас.
А.ОРЕХъ: Все примерно нашего возраста, да.
СЛУШАТЕЛЬ: Ну да. Я, знаете, что хотел сказать? Что, ведь, основная проблема сейчас кроется вокруг двух вещей – это отсутствие внятной идеологии и отсутствие культуры. Вот, 2, как бы, камня таких, двуглавый орел тоже, как бы.
В.УТКИН: Ну, про отсутствие культуры я не знаю, почему вы говорите. Я не вижу отсутствия культуры. Во-первых, причем здесь это? Во-вторых, мне кажется, что, в общем, ну...
СЛУШАТЕЛЬ: А в том, что человек, наделенный культурой и, как бы, понимающий, что происходит, он никогда сам не пойдет ни в автобус, чтобы его как барана везли на какие-то мероприятия, он и будет более вдумчиво задумываться над тем, что он делает, как он делает и для чего вообще это происходит. А отсутствие идеологии – знаете, это такое болото зыбкое, на котором...
В.УТКИН: А культурный человек, который вовлечен в идеологию, прекрасным образом пойдет куда угодно.
СЛУШАТЕЛЬ: Ну, мы в дискуссию с вами вступаем? Или просто я мысль выскажу?
В.УТКИН: А почему же нет-то?
СЛУШАТЕЛЬ: Ну, давайте. То есть вы считаете, что не это главное?
В.УТКИН: Ну, конечно, я считаю, что это главное. Я просто не вижу здесь...
А.ОРЕХъ: Не, ну это важно, просто это не...
В.УТКИН: Да. Я не вижу, как это здесь связано с данным происшествием, уж извините, пожалуйста. 363-36-59, мы хотели про письма поговорить.
А.ОРЕХъ: Про письма? Ты знаешь, я на своей памяти подписал, ну, наверное, подписывал еще, но из таких значимых писем я подписал единственное письмо – за Светлану Бахмину, когда она еще была в тюрьме. И я скажу, почему я это сделал. Потому что там было такое устройство этого письма, что любого человека, набрав его имя в поиске, можно было найти за одну секунду. Вот, допустим, набрал «Орехъ», и не важно, подписался я первым по очереди или там восемь тысяч каким-то, то есть мое имя выскакивало там за одну секунду. И это дело не в том, что я хотел прославиться, чтобы все увидели, что я его подписал, а в том, что таким образом можно было узнать, подписал я это письмо или нет. Таким образом вот это бесконечное полотно обезличенное, когда там собирали 30 тысяч подписей за ядерное разоружение, это я не... То есть я понимаю, конечно, с одной стороны. Но я в таком не участвую. Точно также как я просто учился на Журфаке 1989-1994 год. То есть мне, чтобы попасть на митинг, мне вообще не нужно было никуда идти – он сам ко мне приходил. У меня митинг был во дворе Факультета журналистики, он там был круглосуточно, все 5 дней. Ни в одном митинге я не участвовал, потому что я не участвовал в толпе, в массовых этих мероприятиях. Я даже на спортивные, обожаемые мною эти самые вещи, хожу чрезвычайно редко, потому что я привык отвечать за себя. У меня есть возможность говорить по радио под своим именем и писать какие-то там статеечки тоже под своим именем. Вот это моя позиция.
В.УТКИН: Ты деятельный социопат. (смеется)
А.ОРЕХъ: Нет, ну это вот моя позиция. Если у меня есть точка зрения, я ее высказываю, ставлю под ней свою подпись.
В.УТКИН: Ну, как Шерлок Холмс.
А.ОРЕХъ: Может быть.
В.УТКИН: Мне кажется всегда, что... Я понимаю прекрасно твою позицию, но было несколько случаев, с которыми мне хотелось солидаризироваться и я это делал.
А.ОРЕХъ: Нет, если у меня будет такой... То есть это, конечно, зависит от душевного состояния. Если я чувствую, что, вот оно, я подпишу, конечно. Не потому, что я буду: «Нет, ну, надо подписать, но я же не подписываю, поэтому я не буду». Нет. Если я пойму, что вот, мне надо поставить подпись, я поставлю.
В.УТКИН: Ну хорошо. А, вот, скажи, пожалуйста, что может сделать общество?.. Что может сделать общество в случае с Кашиным мы, по крайней мере, понимаем. Мы сомневаемся в действенности, но мы это понимаем. А что может сделать общество в случае с этим страшным убийством на Кубани?
А.ОРЕХъ: А ты заметил, что довольно быстро стали находить людей, которые, ну, по крайней мере, могут быть к этому причастны и не возникает как-то таких особых возражений: «Взяли не тех. Берут стрелочников, хватают». Потому что в этом...
В.УТКИН: А я тебе объясню, я тебе объясню. Вот, смотри, если в деле Кашина, да? Вот, случилось это в ночь с пятницы на субботу, как раз после нашей передачи. Потом на следующий день уже пошел вот этот ком информации, и уже к вечеру мы видели в эфире телеканала «Дождь» людей, которые уже побывали на допросе, которые объясняют, что с ними разговаривали следователи, которые не знают, что такое «блог» и пишут это слово в кавычках с большой буквы как имя собственное, да?
А.ОРЕХъ: Еще, небось, и с буквой «к».
В.УТКИН: Совершенно верно. Может быть, даже еще и с буквой «к», которые там по кругу задавали вопросы Кашину и что-то еще в этом роде. То есть, ну, прямо скажем, вряд ли это были выдающиеся деятели следовательского корпуса Москвы.
А.ОРЕХъ: Вряд ли они делали это специально – это просто ход мыслей такой.
В.УТКИН: Да. Совершенно верно.
А.ОРЕХъ: То же самое, когда человек подходит, видит человека с плакатом, и говорит: «А чего провоцируешь?»
В.УТКИН: Совершенно верно. А, вот, когда происходят события, подобные этому убийству на Кубани, я уверен, моментально подключаются самые лучшие силы. То есть подключаются сами. Потому что это то самое дело, которое для сотрудников внутренних дел, милиционеров, следователей и так далее это примерно такое же дело чести, как делом чести для каких-то журналистов является выступление по принципиальным вопросам.
А.ОРЕХъ: Но я тебе еще больше скажу, потому что раскрытие такого убийства, которое, очевидно, тянет, ну, скажем, на бытовуху, криминал и так далее, то есть в котором нет общественно-политической подоплеки, оно может быть в то же время и безвредным для самого следователя. То есть он говорит: «Я копну. Черт его знает, чего там с Кашиным будет». Ну так вот найдется честный порядочный следователь, который, действительно, решит узнать, за что избили Бекетова. Раскопает чего-нибудь, а потом ему самому, допустим, по башке дадут. Ну, страшно же, по-человечески страшно.
Тут, в общем, когда более или менее понятно, куда ведет канва, ну, так кажется. Человек, да, ну вот, что? Раскрыть резонансное преступление и потом вообще детишек замучили, людей убили. Ну, так это даже и почетно, и по-человечески это правильно, и все. А, вот, в этом, ну, вот, видишь, такая вот штука.
В.УТКИН: Палка о двух концах всегда, да?
А.ОРЕХъ: Между прочим, когда пошли эти разговоры про геев, не было ли у него там, за бабу побили и так далее. Они, между прочим, моментально прекратились на следующее утро, когда повесили вот это видео, снятое камерой напротив, где настолько видно все хорошо и четко, даже Дмитрий Анатольевич сказал, что «Так кошельки не воруют». То есть когда видно, что идет целенаправленное калечение человека, как-то, вот, уже про геев, так уже не скажешь.
В.УТКИН: Ну, ты знаешь, вот, я очень тревожно отношусь к словам о том, что там все видно невооруженным глазом. Знаешь, вот, по-моему, там видно невооруженным глазом, я знаю, что ты со мной солидарен, что его именно не хотели убить, а хотели покалечить. Его вдумчиво калечили, да? Целенаправленно там били, там, сначала по ноге, потом по руке.
А.ОРЕХъ: Нет, это было просто как выполняется работа.
В.УТКИН: А у многих сложилось впечатление, что его били, чтобы убить, да? Но это же не так, это, скорее всего... То есть мы, конечно, в голову там не залезем, пока не вывалит заказчик, мы не можем этого утверждать. Но, вот, у меня как раз ни одной секунды не возникало такое мнение. А очень многие люди говорили, что «да смотрите, да как еще это можно расценивать?» Так что все это очень такое, показательное. Но я с тобой согласен в том, что...
А.ОРЕХъ: Ну, знаешь, может быть, я неправильно сформулировал, потому что... Как тебе сказать? Ну, в общем, когда видишь вот это все живьем, то есть как-то ерничать на тему какую-нибудь, которая уже пришла в голову следователям... Ну, чего им в голову пришло? Ну, там, ну, опять эти там педики друг друга побили или, там, из-за бабы, или что-нибудь. Но когда смотришь вот это, я честно тебе скажу: я посмотрел, у меня испорчено было... Ну, то есть и так было понятно, что, ну, плохая новость, страшное событие.
В.УТКИН: Я тоже долго отходил от этого видео.
А.ОРЕХъ: Когда видишь, понимает, вот, как человеку, ну, знаешь, в фигуральном смысле, конечно, по башке дали, весь день как-то места не находишь себе, когда видишь просто как человека, даже пусть бы ты вообще не знал, кто это. Но целенаправленно вот он идет... То есть секунду назад я специально когда я смотрел, засек, вот, думаю, сколько проходит времени, чтобы жизнь человека, в принципе, разделилась на 2 части? А это уже очевидно. 80 секунд. Засек. Потом уже другие люди посчитали, что там было 54 удара и так далее. Но, в принципе, смотришь: вот, подходят, вечером идет домой с чем-то там куда-то, папа, по-моему, был дома. Подходит к калитке, какие-то люди идут рядом, все нормально. Вот, еще в эту секунду все нормально, через 1,5 минуты ненормально ничего уже. Вот, когда это видишь, это страшно, поэтому уже, вот, всякие идиотские как бы мысли, задавать какие-то под этим самым... Ну, не хочется употреблять нецензурные слова. С подколочками уже как-то...
В.УТКИН: Давай спросим. Уж коль скоро у нас 2 таких события рядом расположились в нашем эфире, давай спросим наших слушателей. Как вы считаете, что вероятнее будет раскрыто?
А.ОРЕХъ: Проголосовать хочешь?
В.УТКИН: Да. Убийство на Кубани 12 человек или нападение на Олега Кашина? Давайте я сразу скажу, что те, кто считает, что будет с большей вероятностью раскрыто убийство на Кубани, звоните, пожалуйста, 660-06-64. Пока еще не звоните, мы скомандуем. А если вы думаете, что с большей степенью вероятности раскроют избиение Олега Кашина – ну, имеется в виду, конечно, раскрытие, считай, и заказчиков тоже – тогда звоните 660-06-65. Итак, если убийство на Кубани, то 660-06-64, если Кашина – 660-06-65. Так, не начался еще?
А.ОРЕХъ: Не-а.
В.УТКИН: Ой-ой-ой.
А.ОРЕХъ: Так, я сейчас открою и снова.
В.УТКИН: Да.
А.ОРЕХъ: А, пошло, да?
В.УТКИН: Пошло. Ну что, замечательно, звонки пошли.
А.ОРЕХъ: Значит, давай еще раз мы просто напомним. Кубань у нас первый телефон, да? Если вы полагаете, что... Да что ж как-то?
В.УТКИН: Ну, давай-давай. Пока ты запускаешь голосование, я, все-таки, попробую с кем-то поговорить по телефону.
А.ОРЕХъ: Давай-давай.
В.УТКИН: На ту же самую тему. Алло, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ: Алло?
В.УТКИН: Добрый день. Как вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Михаил.
В.УТКИН: Михаил, как вы считаете, у какого преступления больше шансов быть раскрытым?
СЛУШАТЕЛЬ: Ну, конечно же, я думаю, что больше шансов быть раскрытым у преступления на Кубани.
В.УТКИН: Почему?
СЛУШАТЕЛЬ: Ну, потому что там, собственно говоря, бытовое преступление и мотивы понятны, мотивы известны.
В.УТКИН: Вы знаете, как раз, по-моему, мотивы не понятны и не известны. И вообще очень трудно представить себе такие мотивы, которые с неизбежностью повлекли бы за собой такие действия.
СЛУШАТЕЛЬ: Ну, в общем, да, действия жуткие. Но это, если уж на людей посмотреть, то, в общем-то, удивляться нечему, бывает и хуже. То есть если смотреть на тот случай, когда мужчина убил двух детей своих и жену – тоже был такой случай...
В.УТКИН: Ну, понятно. Там совсем просто – там просто было понятно, кто это сделал сразу. Ваша точка зрения понятна. Скажите, а как вы считаете, какова вероятность того, что дело Кашина будет раскрыто?
СЛУШАТЕЛЬ: Знаете, мне кажется, очень маленькая. Очень маленькая.
В.УТКИН: А, ведь, здесь, на самом деле, более-менее понятных слагаемых изначально больше, чем там.
СЛУШАТЕЛЬ: Ну, в общем, да. Но я думаю, что люди, которые это заказали, люди, которые это делали, ну, они будут выведены, как говорится, на свет божий только в том случае, если они станут неугодными.
В.УТКИН: Понятно, спасибо большое.
А.ОРЕХъ: Все понятно. Так, у нас, в общем, идет это голосование. Я еще раз напомню, что если вы считаете, что, скорее, раскроют дело на Кубани, звоните 660-06-64. Если вы полагаете, что быстрее раскроют дело Кашина, 660-06-65. Слава богу, все здесь наладилось.
В.УТКИН: Я бы всерьез не взялся отвечать на этот вопрос, если честно. Потому что, на мой взгляд, очень много темного и там, и тут.
А.ОРЕХъ: Знаешь, я, вот, еще хотел сказать одно слово по поводу особого контроля, на который взял это президент. Если бы он занимался только теми делами, которые взяты под особый контроль, то я боюсь, что ему и 24 часов в сутки не хватило, просто чтобы выслушивать хотя бы такие, пятиминутные доклады, потому что таких дел очень много. И главное, непонятно поскольку в чем состоит особый контроль, вот, какова процедура особого контроля за какими-то делами, нам же никто никогда не говорил? Вот там, не знаю, каждый день к нему приходит министр внутренних дел и отчитывается о том, что сделано по убийству Листьева 1995 года – оно тоже было на особом контроле уже покойного Бориса Николаевича. Я думаю, что в этой ситуации важнее для расследования и для того, чтобы оно успешно было, ну, куда-то оно сдвинулось, важнее не особый контроль, на который взял это президент, а важнее какой-нибудь жест, какой-нибудь поступок, какое-нибудь важное слово. Так вот я думаю, что если... Вот, сейчас, кстати, Кашин пришел в себя в больнице.
В.УТКИН: Уже разговаривает.
А.ОРЕХъ: Да, начинает потихонечку общаться. Вот, мне кажется, что для расследования было бы очень полезно, если бы Дмитрий Анатольевич не поленился и приехал в больницу.
В.УТКИН: Ну, наверное, да.
А.ОРЕХъ: На полчаса. Вот, ты понимаешь, когда попал генерал Шаманов – это я не провожу параллели, просто случай – человек попал в беду, в серьезную аварию, оказался в больнице с тяжелыми травмами.
В.УТКИН: Причем, авария была, в общем-то, делом случая.
А.ОРЕХъ: Да, это не то, что он получил... Но это человек важный для страны, и премьер-министр посчитал необходимым отложить какие-то свои дела, приехать в госпиталь.
В.УТКИН: К своему соратнику.
А.ОРЕХъ: Да, проведать его, пожелать ему выздоровления. И мы понимаем, что это, действительно, важный для страны человек, что он попал в беду и высшее руководство таким образом выразило ему свое сочувствие. Это тоже очень важное для людей дело.
В.УТКИН: Хотя, речь не идет о соратнике президента.
А.ОРЕХъ: Не идет речь, не идет о члене Общественной палаты, о министре, о каком-то там, не знаю, орденоносном генерале. Это очень важное дело. Поэтому вот таким вот поступком президент мог бы дать понять, условно говоря, на чьей он стороне.
В.УТКИН: Ну, хотя бы так, да.
А.ОРЕХъ: Вот таким образом. То есть просто на полчаса заехать в 36-ю больницу – это не так долго, тем более, с перекрытием города это вообще очень быстро. Приехать, навестить, пожать руку, сказать какие-нибудь слова, даже не произнося при этом никаких длинных монологов, что будет найдено, наказано, покарато и так далее, и уехать. И человек, который ведет это дело, он воспринимает его уже по-другому, условно говоря. Ну, мне так кажется – может быть, я наивен в этом смысле.
В.УТКИН: Ну, во всяком случае, те слова, которые сказал тогдашний президент Владимир Владимирович Путин по поводу убийства Анны Политковской, они совершенно точно и безусловно...
А.ОРЕХъ: Не способствовали скорому расследованию.
В.УТКИН: Способствовали затягиванию этого дела и уменьшению его общественной значимости. Это факт. Давай остановим опрос, тем более, что, в общем, тенденция абсолютно ясна. 95% позвонивших считают, что больше вероятности быть раскрытым у массового убийства на Кубани. И всего лишь 5% думают, что с большей степенью вероятности будет раскрыто нападение на журналиста Олега Кашина.
Ну что, у нас есть 2 минуты, чтобы поделиться президентскими часами и наметить героя для них, да? Чтобы у вас немножко поднялось настроение. Дело в том, что сегодня губернатор Кемеровской области Аман Тулеев.
А.ОРЕХъ: Накануне еще.
В.УТКИН: Ну, накануне, да. Сегодня проводит так называемый День йети, День снежного человека. Ну, идея благая, безусловно, там смысл в том, что открытие горнолыжного сезона, веселый семейный праздник, как считается. Но при этом, все-таки, объявлена награда за поимку йети или доказательство его реальности. Сколько там? Миллион рублей предложили?
А.ОРЕХъ: Да.
В.УТКИН: И орден, соответственно, от губернатора, да?
А.ОРЕХъ: Ну, местный какой-нибудь.
В.УТКИН: Ну, вот, Орехъ предположил, что нам, наверное, нужно зарезервировать президентские часы...
А.ОРЕХъ: Для йети.
В.УТКИН: Для йети, да.
А.ОРЕХъ: Но передать их Тулееву. Когда он встретит йети, чтобы он передал эти часы снежному человеку. Ну, потому что Тулееву-то пока не за что часы давать, он же не нашел никого – только награду назначил, награду за поимку йети он назначил.
В.УТКИН: Да. Но поскольку президент вряд ли поедет встречаться с йети...
А.ОРЕХъ: Вряд ли. Тогда мы просто берем президентские часы себе, передаем их Тулееву, а Тулеев вручает йети.
В.УТКИН: Вот так прошла эта неделя.
А.ОРЕХъ: Вот такая... Ну вот, мы решили каким-то таким, открыть горнолыжный сезон заодно.
В.УТКИН: Открываем горнолыжный сезон.
А.ОРЕХъ: Чтобы без часов не остались люди.
В.УТКИН: И очень ждем на следующей неделе возможности посетить президентом России больницы, где поправляется Олег Кашин.
А.ОРЕХъ: Все, счастливо, до следующей недели.