Купить мерч «Эха»:

Юлия Галямина - Разбор полета - 2021-01-11

11.01.2021
Юлия Галямина - Разбор полета - 2021-01-11 Скачать

С. Крючков

22 часов и 5 минут в российской столице. Добрый вечер, здравствуйте! Это «Разбор полета» — программа о людях и решениях, которые они принимают в своей жизни. И проведут ее сегодня Марина Максимова и Стас Крючков. Марина, здравствуй!

М. Максимова

Привет!

С. Крючков

И нашей гостьей сегодня является политик Юлия Галямина. Юлия, приветствуем вас!

Ю. Галямина

Добрый вечер!

М. Максимова

Добрый вечер!

С. Крючков

Мы обычно по понедельникам на старте этой, в общем-то, такой портретной программы задаем нашему вечернему гостю вопрос о наиболее сложном жизненном решении, о некой развилке, о выборе. Признайтесь, Юлия, чем это было, когда и в связи с какими обстоятельствами?

Ю. Галямина

Да, очень сложно после выходных, все отдыхали, сразу такие серьезные вопросы. Но я думаю об этом. Когда вы меня позвали, я поняла, что решения, которые я принимаю, обычно даются мне легко. Именно когда я их принимаю. Потому что я внутренне чувствую, что мне надо решить.

Но у меня было одно решение, которое я не приняла, которое тоже было решением и которое, наверное, было самой главной развилкой в моей жизни. В последнее время, по крайней мере. Это был 2012-2013 год, когда приняли «закон Димы Яковлева». И мы очень серьезно вместе с мужем решали взять приемного ребенка. Мы сходили на курсы в школу приемных родителей. Я всерьез сидела целыми днями, смотрела базы.

И тогда я приняла решение, что я всё-таки не справлюсь с этой историей, что я не смогу. У меня у сестры 4-ро приемных детей, и она меня тоже очень отговаривала. Она говорила: «Это очень серьезно. Ты не справишься. Ты сейчас на эмоциях всё это делаешь, а потом ты не сможешь».

И вы знаете, я считаю, что, конечно, мне до сих пор очень хочется кому-то помочь, но я понимаю, что, наверное, с моей жизнью это было бы неправильно. С тем, как я живу, какие у меня сейчас вызовы, планы и стратегии, это было бы неправильно. Хотя, конечно, меня эта тема очень беспокоит и беспокоила. Как политика в том числе.

С. Крючков

По совокупности всё-таки в этом было (понятно, что здесь не измерить вот так, в процентах) больше личных обстоятельств или больше упования на внешний фактор? Понимания того, что страна такая, время такое, обстоятельства такие, вызовы, о которых вы говорите, такие.

Ю. Галямина

Нет, это было личное, конечно. Я понимала, что я, наверное, не справлюсь с этой задачей как надо, правильно. Потому что мы сходили в эту школу и поняли, насколько это страшнее, чем воспитывать своего ребенка. Мне, в общем, это не очень тяжело давалось. Я легко совмещала это с работой и с жизнью. Выросли дети вполне хорошие, мне нравятся.

С. Крючков

Кстати, нашим слушателям напомню: уже идет трансляция на YouTube-канале «Эха Москвы». Также к вашим услугам наш канал на площадке Яндекс.эфир и наши основные мессенджеры, куда уже приходят некоторые вопросы к Юлии Евгеньевне. Они привязаны к номеру +7-985-970-45-45. Кстати, с прошедшими вас праздниками! Приболели немножко, насколько я знаю.

Ю.Галямина: Люди не всегда понимают, с чем они могут столкнуться. Люди не всегда рассчитывают свои сил

Ю. Галямина

Да, немножко. Я не хотела бы это говорить, потому что моя мама наверняка слушает. Но чуть-чуть болела. Не будем вдаваться в подробности.

С. Крючков

Действительно. Если сейчас заглянуть на несколько лет вперед и узнать, что перспектива (я сейчас к суду, конечно, сразу обращусь) — это фактический запрет на профессию педагога, на политику в том измерении, в котором она существовала для вас последние годы в качестве муниципального депутата, на общение со студентами — вы бы пошли в политический активизм? Была когда-нибудь такая развилка?

Ю. Галямина

Знаете, я не хочу называть свою деятельность политическим активизмом, потому что я всё-таки не активист — я политик. Я это с самого начала для себя так ставила. Своей задачей я ставила изменить область политика. Но это отдельная тема, об этом можно поговорить. Конечно, я бы пошла. Я понимала эти риски. Я понимала их с самого начала, потому что у нас активные политики подвергаются разного типа репрессиям именно потому, что они хорошие политики, народные.

М. Максимова

А можно просто уточнить такую чисто техническую деталь? Из-за вот этого приговора, который, я так понимаю, вы еще будете обжаловать, но, тем не менее, эти 2 года условно — какие именно ограничения они накладывают на вашу жизнь и, соответственно, на вашу политическую деятельность и на профессию?

Ю. Галямина

Именно эта статья связана с тем, что у нас в Трудовом кодексе есть ограничения на преподавательскую деятельность людей, осужденных по этой статье. Это накладывает ограничения на выборные должности. То есть они будут отсекать мне попытки выдвигаться в депутаты и, скорее всего, примут решение о том, что я перестану быть муниципальным депутатом.

Ну и наверное, есть еще какие-то ограничения — я пока еще не поняла. Будем обсуждать с адвокатами. Видимо, нельзя будет особенно ходить на несанкционированные акции. Ну, я пока постараюсь не ходить, до обжалования, а потом посмотрим. Потому что эти несанкционированные акции у нас рассматриваются как такое серьезное нарушение моего положительного образа, который дает мне возможность находиться условно, а не в тюрьме.

Будем прощупывать, нащупывать, как там будут себя вести власти и как они собираются дальше действовать. Но в любом случае, эти ограничения — они такие, внешние. И ничто не мешает мне, тем не менее, подавать документы на выборы, и в Государственную Думу в том числе. Этим я займусь обязательно.

Ничто не мешает мне преподавать неофициально, не имея трудовой книжки. Предположим, где-то. Может быть, конечно, со студентами это будет сложно, но со взрослыми это вполне возможно. Особенно сейчас, когда есть дистанционное образование. Конечно, сейчас принимают новые поправки в закон об образовании ровно для того, чтобы такие люди, как я, не могли распространять знания, распространять свои идеи. Но я думаю, что это мы обойдем.

С. Крючков

Юлия, вот вы заговорили об образе в политике. А вы согласитесь с тем, что волей или неволей ваш образ в глазах тех, кто за вас отдавал свои голоса прежде, сейчас своими действиями (фактически косолапыми) власть еще более укрепила? На чашу вашего политического веса было подброшено немало весов, собственно говоря. Не напоролись ли они в конечном счете на то, с чем боролись?

Ю. Галямина

Конечно, это недальновидно. Но у нас вообще не очень дальновидные действия у наших людей, которые находятся во власти. Скажем так, они недальновидные, потому что они таким образом не укрепляют свою власть — они теряют ее каждый раз по чуть-чуть. Потому что они создают себе противников.

Я была муниципальным депутатом, и они повышают мой статус тем, что меня преследуют, понимают мою угрозу. Они признали тем самым кампанию «Нет!» против поправок, которую мы вели. Они могли бы просто не заметить, но они не смогли ее не заметить. Им пришлось заметить 16 миллионов, которые проголосовали против поправок. Они пытаются таким образом запугать кого-то, но получается, что они, наоборот, создают для меня условия для развития.

М. Максимова

Скажите, вот по поводу запугивания. После всей этой истории с вашим делом и с тем, что происходит вокруг (ваш процесс — не единственный, за которым мы наблюдали в последнее время), страх или, если сделать какую-то градуировку, шкалу, какие-то опасения по поводу себя возникают? И в соответствии с этим какие-то шаги будете предпринимать, не будете?

Ю. Галямина

Ну какие шаги я в данном случае могу принять? Уже всё свершилось. В общем, какой страх? Нет, страха нет. Наоборот, я в своем последнем слове сказала, что я благодарна и Владимиру Путину лично, и Администрации президента, и всем полицейским, и Следственному комитету, и судьям, и так далее за то, что они мне дали большой шанс для развития. Не только для популярности среди людей, потому что, конечно, мои соцсети выросли просто в 2 раза, но и мое внутреннее, собственное ощущение как человека, как политика, изменилось благодаря этому суду.

Я реально, по-настоящему благодарна за то, что у меня было это препятствие в жизни. Потому что любое препятствие тебя развивает, если ты правильно, с нужным фокусом на него посмотришь и нужным образом его используешь в своих же интересах. Это некоторое умение, к которому надо прийти, конечно.

Ю.Галямина: Поскольку я из профессорской семьи, никакой идеи, кроме как быть ученым, у меня в детстве не было вообще

Я к этому шла, потому что это не первое препятствие в моей жизни. У меня много чего было. Вспомните: в 2017 году полицейский, росгвардеец меня ударил по голове, и я 3 недели лежала с сотрясением мозга. То есть были какие-то события, которые мне бросали вызов. И я научилась с этим работать. Я считаю, что это хороший пример другим людям. Моей задачей было показать этот пример. Показать, что это не страх — что это повод для развития.

И знаете, я для себя внутренне поставила такую задачу. Я говорю себе: надо как Том Сойер — надо, чтобы кто-нибудь мне позавидовал, в конце концов, с этим судом. И в конце концов я получила такое сообщение в комментариях: «Черт, это очень странно, но я вам даже завидую!». Потому что да, я хотела сделать из этого суда такую историю, которая вызывала бы у кого-то зависть.

С. Крючков

Юлия, вы говорите: это пример действия для других. Но пример действия во имя чего? Если сформулировать, что ли, более емко и лаконично, я предлагаю вам ответить на вопрос: собственно говоря, основной вопрос современной оппозиционной российской политики — он каков? Он упирается в Путина, он упирается в систему, он упирается в инертность основной массы людей — во что?

Ю. Галямина

Вы хотите увидеть проблему или цель, какую-то мечту?

С. Крючков

Давайте начнем с мечты, а потом поговорим о путях продвижения к ней.

Ю. Галямина

Конечно, мечта есть у всех людей. Как раз сегодня вышел опрос россиян о том, о чем они мечтают. И в общем-то, россияне мечтают о нормальной жизни. Это очень хорошо, это показательно. Мечтают о нормальной квартире, за которую не надо горбатиться и просто умирать. Чтобы это были нормальные жилищные условия. Они мечтают о путешествиях, они мечтают о том, чтобы детей можно было нормально учить. Лечиться нормально, о здоровье мечтают.

То есть они мечтают о простой нормальной жизни. Не об этом постоянном стрессе, когда ты не знаешь, что тебя ждет за воротами твоего дома. Полиция тебя не защищает, суды тебя не защищают, кредиты тебя душат — россияне вообще страшно закредитованы. Непонятно, будет у тебя работа или не будет. А если это работа, будет ли она интересной, или она будет совсем жуткая, скучная.

Люди мечтают о нормальной жизни. И это тоже моя мечта. Я мечтаю, чтобы россияне жили нормально. Не какие-то там подвиги совершали, не чтобы у них была какая-то сверхидея - что-то захватить, какую-то ракету построить. Нет, давайте просто начнем с того, чтобы люди просто хорошо, нормально жили.

Эта мечта, если уж говорить о механизмах, может быть осуществлена, только когда ресурсы — налоги и властные ресурсы, которые имеются в нашем государстве и нашем обществе вообще, в местном самоуправлении — будут распределятся, и решения по ним будут приниматься с учетом интересов россиян. Что сейчас не происходит вообще.

То есть у людей должны быть свои представители во власти. Люди — разные люди, разные группы — должны иметь своих представителей. У людей бывают разные интересы. Бывают немножко разные ситуации. Одни могут хотеть одного, другие другого. И все должны в нормальном диалоге иметь нормальный доступ к власти, чтобы вести нормальный диалог, принимать компромиссные решения.

Что происходит сейчас? Сейчас мы видим, что некоторая очень узкая группа лиц, в общем, узурпировала эти властные полномочия, узурпировала наши деньги и использует их, в общем, в своих интересах. А всё, что достается россиянам как бы по остаточному принципу — во-первых, оно не является целью, самоцелью, а является только способом для коррупционного обогащения узкой группы лиц. И главное, что сами интересы этих людей никто не учитывает. Потому что никто их не знает, не принимает в расчет, никто от этих интересов не зависит.

Это главная наша проблема, которую необходимо решить. Надо менять систему представительства во власти. И мы как раз сейчас разрабатываем с рядом экспертов такую концепцию, связанную с этим — доклад и предложения по изменению системы представительства в России.

Но для того, чтобы она изменилась, нужно, чтобы сами россияне осознали, что их жизнь, нормальная жизнь — квартира, путешествия, дети, родители — всё это зависит от их участия в политике. Если они не будут свои интересы продвигать никаким образом, никто их учитывать просто так, просто потому, что они существуют, не будет. Никто в этом не заинтересован.

М. Максимова

Как это сделать, как изменить? Вот вы говорите: хорошо и нормально. Если смотреть в исторической перспективе, в России же такого никогда не было, чтобы было хорошо и нормально.

Ю. Галямина

Ну, в какие-то периоды жили чуть более нормально, когда-то жили чуть хуже. Конечно. Но это не значит, что надо оглядываться на историю. Понимаете, мало ли что в истории было. Если бы мы всё время оглядывались на историю, мы бы до сих пор все висели на ветках в Африке и питались бы сладкими плодами.

Но мы в какой-то момент с них спустились. У нас отвалился с головы вот этот гребень, челюсть стала поменьше, мозг начал расти. И оказалось, что мы можем жить нормально. Что у нас может быть стиральная машина, не 10 человек в 1 комнате, а у каждого по своей комнате, и так далее. То есть стандарты-то меняются. И у людей тоже стандарты меняются.

Ю.Галямина: Я считаю, что любой бойкот работает на деполитизацию общества

И конечно, всё возможно в России. Просто нужно перестать думать, что… Это такие самореализуемые вещи. Вот мы считаем, что мы ничего не можем — и поэтому мы ничего не можем. А как только мы считаем, что мы всё можем — тут же оказывается, что мы можем очень многое. Конечно, мы не можем всё. Но мы можем гораздо больше, чем то, что мы имеем сейчас. И мы достойны гораздо большего. И люди в России достойны. Они готовы к этому.

Просто сейчас, с одной стороны, есть непонимание некоторых людей, что может быть по-другому, что в России в принципе может быть по-другому. А у других непонимание, как этого добиться. Как сделать так, чтобы все эти люди, которые сейчас захватили те налоги, которые мы платим (мы же платим очень много денег) — чтобы вот эти люди как-то перестали нас игнорировать. Чтобы они вообще подвинулись и уступили место тем, с кого мы будем сами требовать, и кто будет время от времени меняться, чтобы не зарываться и не превращаться опять в драконов.

С. Крючков

A не является ли залогом того, что эти люди во власти не готовы двигаться, то, что достаточно весома доля тех, чьи представления о нормальности допускают вот эту любовь к ракетам, которые нам с вами, может быть, не нужны? Любовь к увещеваниям о стабильности и о стремлении сохранить то, что имеешь, а не достичь большего. О чем мечтаете и грезите вы и люди вашего склада ума, вашего склада постановки целей. Как обрести консенсус с этими людьми?

Ю. Галямина

Отчасти вы правы. Но эти люди считают это нормальным потому, что им это как бы нравится. Потому что они не верят, что могут быть изменения. Консенсус тут можно достичь только если показать людям, что мы можем меняться. Показать, что может быть другая жизнь.

И это возможно. Люди же меняются! Мы видим, как изменились люди за последние годы. И социологические опросы показывают, что у людей появились какие-то новые потребности. Они расширяют круг своей ответственности.

Конечно, мы не сможем достичь полного консенсуса всех со всеми. И мы этого не хотим. Мы не хотим единомыслия. Я хочу одной простой вещи: чтобы люди поняли, что они достойны чуть большего, чем то, что им предлагают. Что они достойны не только дешевых макарон и какого-то правителя в бункере, который раз в год куда-то вылезает и там им что-то такое дарит — подарки детям. Что они достойны большего, лучшей жизни. И что есть реальные возможности лучшей жизни достичь. Что, в общем-то, это зависит от них. Люди же говорят: «От нас ничего не зависит». Это самая большая проблема.

Поэтому я думаю, что нужно разговаривать с людьми. Нужно привлекать людей, показывать примеры. Очень важная штука — это показывание примеров. Ты можешь 100 раз сказать, и тебе могут не поверить. Но если ты будешь показывать пример, то тебе поверят. Еще раз, я уже упоминала Тома Сойера. Надо просто создать этот драйв в обществе.

М. Максимова

Вы верите в какие-то качественные, скажем так, изменения на выборах 2021 или 2024 года? Всё-таки это же очень скоро.

Ю. Галямина

Да, это важный вопрос. Здесь не вопрос веры. Это вопрос вызова, который перед нашим обществом стоит, перед каждым человеком. Тут нужно понимать, что это внутренняя ответственность каждого человека, если он хочет изменений. Если он хочет, чтобы эти изменения произошли, нужно сделать шаг к этим изменениям. Если ты ничего не делаешь, ничего не происходит. Ничего не происходит само собой.

Есть такая прекрасная пословица — я в данном случае не в религиозном смысле говорю, а в таком метафорическом — «У бога нет других рук, кроме наших». То есть никто ничего не может сделать, нет никаких героев или «заграница нам поможет». Бог, царь, герой — нам никто не поможет, кроме нас самих. И поэтому каждый человек должен осознать: «Я хочу изменений. Я должен сделать то, что я могу сделать ради этих изменений».

У людей могут быть разные способы. Люди могут по-разному включится. Кто-то может пойти на выборы как кандидат, а кто-то может просто пойти на выборы как избиратель. Это уже действие. Если ты остаешься дома, это не действие — это вообще отсутствие какого-то продвижения вперед.

М. Максимова

Кстати, в бойкот выборов вы, получается, не верите как в эффективную меру.

Ю. Галямина

Я не верю и никогда не верила. И никогда не призывала к бойкоту. Я считаю, что любой бойкот работает на деполитизацию общества. Для нас самое важное сейчас — политизация общества. Нам не хватает этой вакцины политизации, если мы сейчас будем использовать медицинские термины. Нам необходимо, чтобы политика стала частью жизни многих людей.

Я не говорю, что у всех вообще — никогда ничего не бывает у всех. Но у многих людей. Чтобы это стало нормой — занятие политикой. Поэтому что прежде всего нужно от каждого человека — это прийти на выборы. Прийти на выборы и проголосовать. Пускай там будет маленький, не очень хороший выбор.

Мы знаем ситуацию с Фургалом, который сначала был просто марионеткой, ставленником, просто проходной фигурой, а потом оказалось, что он стал политиком. Мы, люди, сами делаем из людей политиков. Даже из проходных. Понятно, что сильных, скорее всего, не допустят. Но будут менее сильные, будут, может быть, не самые интересные политики. Но мы можем прийти и проголосовать.

С. Крючков

Юлия, у нас минута до новостей. Пример Фургала в этом смысле ориентир: человек пришел, смог, сделал. Но ведь это же одновременно и контрпример, потому что мы видим, что произошло с Фургалом.

Ю. Галямина

С ним произошло это, потому что еще не произошла критическая масса. Это еще всего лишь один Хабаровск. Выборы в Госдуму чем и хороши — это выборы по всей стране одновременно. И поэтому, понимаете, здесь их на всех не хватит. Они не готовы к массовым репрессиям, что бы там ни говорили. У них всё равно репрессии очень выборочные. Они сами закалили то новое поколение политиков, которые к этим репрессиям уже имеют прививку. Мы уже не боимся их. На нас это не действует. Делайте свои репрессии сколько хотите — вы только усиливаете нас. Пожалуйста!

С. Крючков

Политик Юлия Галямина сегодня в «Разборе полета». Мы вернемся в эту студию после новостей и рекламы на «Эхе».

НОВОСТИ.

РЕКЛАМА.

С. Крючков

Это «Разбор полета» — программа о людях, и решениях, которые они принимают в своей жизни. Юлия Галямина, политик, сегодня наша гостья. Кстати, сразу после этой программы «Футбольный клуб» с Максимом Курниковым и обозревателем «Независимой газеты» и комментатором «Матч-ТВ» Станиславом Мининым. После полуночи «Битловский час» с Владимиром Ильинским, а с часу до 3-х пополуночи программа Игоря и Юджина «Хранитель снов». Об изменениях мы тут в межэфирье заговорили...

М. Максимова

Как раз вопрос — Стас, извини — про изменения. Потому что, Юлия Евгеньевна, вы сейчас говорили про то, что политика должна стать уделом или интересом большого количества россиян, и тогда можно рассчитывать на какие-то изменения. Мы сейчас вернемся, конечно, ко всем нашим основным темам. Но у меня пока всё-таки вопрос, потому что передача у нас про личность: а скажите, как вот это изменение (я смотрю вашу биографию) появилось у вас?

Правильно я понимаю, что вы из профессорской семьи? Мы сейчас поговорили про вашу диссертацию в перерыве. У вас отличные оценки. То есть у вас научная карьера, преподавание. В какой момент в вашей жизни произошло вот это самое изменение, когда в вашу жизнь пришла (как вы сейчас говорите, как большинству должна прийти) политика?

Ю. Галямина

Это такой мой любимый вопрос, потому что он возвращает меня в мое детство. Я, в принципе, всю жизнь занималась общественной деятельностью. Это было мое призвание — скорее больше, чем наука, наверное. Я уже теперь это понимаю. Но поскольку я из профессорской семьи, то никакой идеи, кроме как быть ученым, у меня в детстве не было вообще.

Ю.Галямина: Если они не будут свои интересы продвигать, никто их учитывать просто так не будет

То есть у меня были, конечно, идеи: я хотела продавать мороженое в 5 лет, потом в 10 лет я хотела быть следователем уголовного розыска. Но после этого, в общем, лет с 11 я более-менее понимала, что я буду ученым. Я просто не знала, в какой области, но это было очевидно.

Но в то же время, параллельно с этим, я занималась этой общественной деятельностью. В те времена это была пионерская организация. Я делала кучу всяких вещей, придумывала. Например, благодаря моей инициативе мы собрали металлолом и сделали целый троллейбус в нашем районе. Это было году в 1986 или 1987, я уж не помню. И конечно, собирали макулатуру и так далее — то есть у меня уже тогда было некоторое такое экологическое сознание.

И конечно, потом наступили 90-е. В 1993 году, честно говоря, для меня был поворотный момент — вход в политику. Естественно, в 1991 я была у Белого дома. Я участвовала во всём. А в 1993, когда Ельцин и Верховный Совет поругались, я вдруг поняла: да ну эту политику, что же это такое — все делают какую-то ерунду, все эти политики.

В общем, я поддалась общему настроению, что меня политика не касается. Я, конечно, участвовала во всяких правозащитных акциях — против войны в Чечне, какие-то такие вещи, но не в политике-политике. У меня была куча друзей, которые занимались политикой. Я говорила: «Да ну, это всё ерунда». Они мне говорили: «Да ты чего, не понимаешь? Это очень круто!».

В общем, я закончила университет, поступила в аспирантуру, во второй университет. Стала получать второе образование, родила детей. И после этого я поняла, что надо где-то идти работать. Потому что ученым быть очень хорошо, диссертации писать прекрасно, но деньги за это никто не платит вообще никакие. И поэтому я пошла работать.

И совершенно случайно так получилось, что я пошла работать на сайт Грани.ру. Это такой сайт, который тогда уже был в оппозиции по отношению к Путину. Но я тоже была в оппозиции — естественно, во внутренней. Я ничего не делала, а вот в этот момент стала заниматься журналистикой. Я пришла работать 19 октября 2002 года. Вы помните, что произошло через 2 дня. Случился «Норд-Ост» — и всё, меня засосало. Я стала заниматься политикой, политической журналистикой очень активно.

Потом я стала сначала заместителем главного редактора, потом главным редактором сайта kasparov.ru. который мы с Денисом Билуновым придумали сами. Его тогда хотели делать просто чисто политическим сайтом, сайтом политика, но я решила, что нет, надо делать другой сайт. Нужно рассказывать о людях. О людях, которые что-то делают, которые чем-то недовольны, которые пытаются менять свою жизнь.

Тогда это была совершенно новая идея. Это сейчас уже кажется нормальным, естественным, и СМИ про это рассказывают. А раньше про людей, которые выходили защищать свой двор, никто не рассказывал. Или про одиночные пикеты около Госдумы никто не рассказывал. И мы только тогда начали это делать.

Но я при этом параллельно смотрела, как люди занимаются политикой вокруг меня. Я не вмешивалась непосредственно в политическую деятельность. Я была больше журналистам, хотя и была политическим активистом — ходила на акции, на «Марш несогласных», НРЗБ. И меня это ничего не устраивало.

Меня категорически не устраивало всё, что делалось. Я понимала, что это совершенно про что-то отвлеченное от людей. Это не про людей. Не про тех людей, которые реально хотят, чтобы их жизнь была другой, нормальной жизнью. Всё время выдвигались какие-то претензии к людям, к нашему народу: вот, люди не такие, люди не сякие, вот они не понимают и так далее. И это всё мне не нравилось категорически. В какой-то момент я поняла: где же этот политик, где он, который будет меня устраивать? Я его не видела вообще. И я тогда решила: ну раз я его не вижу, то им должна стать я — тем политиком, который меня устраивает.

Но когда я принимаю какие-то решения, я их всегда реализую — рано или поздно, так или эдак. И в 2014 году я первый раз баллотировалась на выборах в Московскую городскую думу. Конечно, тогда это еще было очень наивно, очень примитивно с точки зрения политических технологий с моей стороны. И я, конечно, не выиграла. Но уже тогда я получила достаточно серьезный опыт.

Мы смогли, например, лишить диплома мою конкурентку, потому что у нее был фальшивый, просто купленный в переходе диплом. И суд в 2014 году встал на мою сторону. Мы эту Ирину Ильичеву — директора (между прочим, до сих пор еще) директора школы 1409 в Москве, лишили этого диплома по суду. Она, тем не менее, продолжает оставаться директором, и Департамент образования не особо смущает репутационный вопрос. Кандидатского диплома, я имею в виду. Кандидатской диссертации, не просто высшего образования, естественно. В общем, так это всё произошло. И я очень рада, что я приняла это решение в свое время, потому что я очень счастлива этим заниматься.

С. Крючков

Юлия, смотрите, между 2014 годом, который вы сейчас описываете, и сегодняшним достаточно большой период времени. Вы говорите: тогда мы не в достаточной степени были снабжены политическими технологиями, то, сё. А вот в свете той громады законодательных инициатив, уже реализованных, в свете принятых поправок к законам, которыми обставлена нынешнее бытие оппозиции, собственно говоря, что вселяет в вас уверенность в том, что по итогам осенней думской кампании ее формат действительно поменяется? Ведь предпосылок к этому, кажется, становится меньше, а не больше по сравнению с 2014 годом. Разве нет?

Ю. Галямина

Еще раз скажу: у меня нет уверенности. У меня есть осознание, что у нас есть шанс, и что мы им можем воспользоваться. Мы, как общество. Мы либо им воспользуемся, либо не воспользуемся и сохраним ту Думу, в которой не будет ни одного здравого голоса. Ну, может быть, 1 с половиной — там есть депутаты, которые по каким-то вопросам высказываются более-менее здраво. Это наш шанс и это наш вызов как общества. И возможно, мы не сможем с ним справиться. Но это не то, что мы не можем ничего, что у нас нет никаких возможностей. У нас есть эти возможности.

Они связаны с тем, что, во-первых, в обществе накопилось недовольство и протестные настроения. И это связано с тем, что люди понимают, что их жизнь не улучшается — она ухудшается. И в обществе есть уже достаточно большое количество лидеров, которые готовы брать на себя ответственность и идти в политику. В обществе есть такие инструменты, как, например, «умное голосование» Навального, которое позволяет делать какие-то интересные тактические политические ходы на выборах. Есть какие-то вопросы, есть позитивные примеры, есть негативные, но тем не менее. У нас есть достаточно серьезное наблюдательское движение, которое необходимо развивать. У нас есть СМИ, соцсети и вообще коммуникации, которых могло бы не быть.

М. Максимова

Да, но только все жестче и жестче становится с этим.

Ю. Галямина

Ну смотрите: конечно, с одной стороны, жестче. С другой стороны, солидарность в обществе растет. Вот сегодня у Азата Мифтахова был приговор, который не состоялся. И за несколько дней петиция в его поддержку собрала 70 тысяч голосов. На самом деле это достаточно серьезно. Я довольно публичная фигура, в отличие от Азата, и за меня собрали 150 тысяч, а за Азата 70 тысяч. То есть это уже очень хорошо.

То есть общество меняется. И конечно, они пытаются этими репрессивными инструментами эту волну сшибить. Но это невозможно, поймите! Это просто нереально. Это только подстегивает недовольство еще дальше. Может, тактически они и выигрывают за счет этого.

Ю.Галямина: Мое внутреннее, собственное ощущение как человека, как политика, изменилось благодаря этому суду

Ну, они могут выиграть эту Думу. Я совершенно не исключаю этого, потому что, может быть, общество не сможет, не захочет, не почувствует еще пока ответственности. Но если мы хотим вообще исторически иметь какой-то исторический шанс для России, то мы должны всё-таки волей-неволей стать взрослыми людьми и почувствовать ответственность за свою страну. Не только за себя лично, не только за свой дом, как многие уже почувствовали, но и за свой район, свой город и свою страну. Просто стать взрослыми людьми.

С. Крючков

Юлия, а что является вот этим маркером того, что накопленное стремление к изменениям готово разрешиться, готово привести к какому-то результату? Когда это происходит?

Ю. Галямина

Мы никогда этого не поймем. Вы знаете, ни один историк, ни один политолог не знает, когда. Они знают, что есть тенденция, а когда... Это может быть какое-то случайное событие, которое может изменить всё, которое может вдруг поменять это отношение, эту «спираль молчания». Что будет нормой, а о чем будет уже неприлично говорить. Когда станет неприлично говорить о поддержке вот этим бандитам у власти, и Владимиру Путину в частности, тогда вдруг всё изменится.

Это просто чаша весов. Что будет самой последней бабочкой, которая сядет на эту чашу весов и ее перевесит? Мы не знаем, когда это произойдет. Мы можем делать всё для того, чтобы у людей менялось отношение, и люди начинали что-то делать. Пускай даже думать по-другому. Необязательно делать — начать можно с мыслей.

М. Максимова

Но вы говорите сейчас об эволюционном пути развития, не о революционном.

Ю. Галямина

Я не очень большой сторонник, прямо скажем, революций, и прежде всего насильственных революций. Я вообще против насилия. Революционные изменения — в них есть определенная энергетика, но эта энергетика может пойти очень не туда. Там нет времени для раздумий, нет времени для взвешенного изменения. Всё может вернуться на круги своя.

Я всё-таки считаю, что Россия очень эмоциональная страна, и во время революции можно принять совершенно не те решения, которые необходимы. Нам как раз нужен диалог. Нам нужно сесть, поговорить, обсудить, понять, что нам нужно. Для этого нам нужны какие-то эволюционные механизмы.

Я понимаю, что всё это время, пока мы движемся, страдают люди. Дети умирают без медицинской помощи, потому что у нашего государства есть деньги на бордюры, но нет денег на помощь детям. Я понимаю, что дети в детских домах страдают. Я понимаю, что политические заключенные всё это время. Но проблема в том, что быстрые изменения, одномоментные, даже если бы они были возможны, могут привести к худшим последствиям. Это очень большой риск.

Поэтому я за эволюционные изменения. За использование выборов, за использование других механизмов демократии, которые никто не даст. Понимаете, когда демократию дают, это не демократия. Это некоторые реформы — то, что произошло с нами в 90-е. Она должна быть взращена изнутри, из человеческого сообщества.

Вот сейчас прорекламирую. Александр Замятин, мой коллега — коллега-депутат и коллега по-моему преподаванию в Шанинке, написал книжку (она только вчера вышла или даже сегодня) о том, как местная политика является основой политизации общества.

Я ее еще не читала и не могу сказать, согласна ли я полностью с теми идеями, которые там есть. Но сам по себе основной тезис, который, как я поняла, в этой книжке существует — то, что именно вовлечение в местное сообщество, в местные дела меняет отношение людей к политике. Я с этим абсолютно согласна. Эту мысль мы давно продвигаем без научного основания, а вот тут подоспело и научное основание, и мы очень рады этому.

С. Крючков

Можно я побуду дурным скептиком? Вот местное самоуправление. Сегодня в отставку ушла мэр Якутска Сардана Авксентьева. Официально проблемы со здоровьем. Уже кто-то говорит, мол, надавили, пригрозили, то-сё. Где та грань для вас, где вы себе говорите: «Да, мне придется, может быть, сказать «нет»». Вспоминаем росгвардейца в 2017 году, вспоминаем 23 декабря — приговор. Это для вас не граница. А почему происходит так, что кто-то доходит до определенного предела и говорит: «К сожалению, что-то не вышло, здоровье подкачало»?

Ю. Галямина

Ну, никто не сказал, что она ушла из политики совсем. Сейчас многие говорят, что она пойдет на выборы в Государственную Думу. Посмотрим. Но то, что люди меняют свои жизненные траектории, бывает. Люди не всегда понимают, с чем они могут столкнуться. Люди не всегда рассчитывают свои силы. Люди не всегда верят и видят свою мечту. Даже видят сначала. Потому что многие пришли в местную политику (например, муниципальные депутаты) просто потому, что это было модно в какой-то момент. И очень многие разочаровались.

Это неправильно. Поэтому мы хотим в этом отношении всё менять. Я сейчас думаю о проекте, который помогал бы местным политикам чувствовать свое предназначение, свою мечту. Это важно, потому что всё держится на людях.

Конечно, про институты я всё понимаю. Я за все эти институциональные вещи. Но в России сейчас нет готовых нормальных институтов. Нам их только приходится создавать, постоянно новые. Мы всё время создаем. Но мы создаем это за счет энергии человека. Эту энергию надо максимально правильно использовать. Каждый человек должен в себе это понять и почувствовать.

Поэтому я свою роль вижу в том, чтобы помочь этим людям — и местным лидерам, и очень многим женщинам, которые видят себя, имеют энергию, но не умеют ее реализовать, не умеют увидеть ролевую модель. Вот я для себя эту ролевую модель как женщины-политика тоже имею в виду как одну из своих задач, свое назначение.

М. Максимова

Скажите, есть, с вашей точки зрения, разница между женской политикой и мужской политикой?

Ю. Галямина

Это не половой вопрос. Это не вопрос того, сколько у тебя каких гормонов и строение тела. Это стилистика. Это гендерная стилистика. Я считаю, что да, она, конечно же, есть. Женская политика — не сами женщины. Потому что у нас есть Яровая, есть Мизулина — пожалуйста. Но это не женская политика. Это просто только по виду женщины. А так это не женская политика в том смысле, в котором я ее понимаю.

Женская политика — это политика через человека, через человечность. Человечность, потому что мы видим. Я, например, как депутат, как политик, вижу обращения обычных людей и не всегда могу им помочь. Но я всегда могу им хотя бы посочувствовать. Я всегда стараюсь хоть что-то сделать для них, хоть маленькую малость. Хотя бы выразить это сочувствие. Если у меня есть возможность что-то как-то сделать как депутату, я делаю. Даю какие-то советы, какие-то контакты и так далее.

Я понимаю, что, например, те решения, которые принимаются — например, та же блокировка социальных карт для пенсионеров — с точки зрения общей теории, наверное, в этом что-то есть. То есть мы их хотим оградить. Но люди вообще не понимают, что чувствуют в этот момент люди, какие у них жизненные обстоятельства. Не понимают, что у людей бывают такие обстоятельства, что им приходится ездить, даже рискуя своим здоровьем. Потому что да, иногда люди делают этот выбор в пользу риска своим здоровьем, потому что у них такие обстоятельства.

И главное, что чувства — это же такое унижение! Понимаете, это унизительное чувство: за тебя приняли решение, а ты сам не в состоянии. И никто об этом не думает, никто не думает о чувствах людей. Потому что у нас есть технологичные задачи, и мы их технологично решаем. Мало того, что они вообще-то должны были деньги вернуть. Непонятно, куда эти деньги вообще делись.

И я, и Илья Яшин тоже такое же обращение написал. Нам пришли отписки. Я просто заболела и не смогла, еще как раз был суд, и мне это было немножко тяжело. Но сейчас мы обязательно продолжим эту тему, будем продолжать эту идею продвигать. Потому что какого черта?! Они отбирают у людей деньги — у пенсионеров фактически.

При этом я понимаю, что, естественно, нужно ограничивать людям поездки. Но люди не идиоты. Это взрослые люди, которые, собственно, и создали всё, что в нашей стране существует, всё, что в Москве существует. Почему их надо держать за полных идиотов? Вот это мне совершенно непонятно.

С. Крючков

Юлия, как вы полагаете, вот эта бездушность, безразличность, непонимание каких-то тонкостей и деталей в мотивациях людей — это в конечном счете от того, что эта машина совершенно безучастна к человеку? От того, что она не понимает, как живут люди? Или от какой-то технологичности, что ли, от понимания того, что если допустить эту долю человечности, то не останется, собственно говоря, ничего от самой этой системы?

Ю.Галямина: Мне до сих пор очень хочется кому-то помочь, но я понимаю, наверное, с моей жизнью это было бы неправильно

Ю. Галямина

Это две разные вещи. Одно дело эта система, которой вообще, как я уже сказала, наплевать на людей. Люди — это как бы такой побочный продукт, который необходимо обслуживать. Такая затрата. Но она не является самоцелью. Потому что еще раз: эти люди не выбираются, по сути, никем. А если они выбираются, то их мало. Вот у нас один президент, один мэр, и они всё решают. Нет никакого диалога, нет никакой дискуссии разных людей с разными интересами. Поэтому некому отстаивать. Нет представителей, некому отстаивать эти человеческие интересы.

Это с одной стороны. С другой стороны, вот эта мужская стилистика, которая во всём этом, в этой системе, которую построил Путин — брутальная, такая мужская, мачизм — она это предполагает. Какие сантименты, какие там чувства, какие там люди? Какая разница, что люди в этом саду, в этом парке провели всё свое детство и хотят, чтобы тут были те скамейки, которые они помнят, потому что у них есть этот сантиментальный капитал. Ну какая разница? Давайте просто отмоем побольше денег, и это нас никого не интересует.

Я не говорю, что здесь это связано с тем, мужчина это или женщина. И женщина может быть такой, и мужчина может быть другим. Я знаю много людей, мужчин, которые другие. Но всё-таки так сейчас устроены гендерные стереотипы воспитания, что в женщинах больше этой человечности и внимания к человеку. В целом, на мой взгляд. Поэтому женская политика является одним из той мягкой силы, которая может изменить нашу страну и сделать ее нормальной.

М. Максимова

Смотрите, у нас просто буквально пара минут за до конца эфира. Мы очень много говорили так, в общем. Скажите, а есть какой-то план действий? Не «500 шагов» в 2021 году от Юлии Галяминой, но примерно какие планы?

Ю. Галямина

Вот мы сейчас планируем сделать Земский съезд. Объединить муниципальных депутатов по всей стране, встретиться, обсудить, предложить какое-то наше видение того, что мы хотим в нашей стране. Это первое. Второе — конечно же, выборы в Государственную Думу. Необходимо, с одной стороны, наблюдательское движение и участие всех политиков и не политиков, общественных организаций в этом.

Сейчас это вовлечение людей в эту кампанию в Государственную Думу. Участие людей в этом. Прежде всего это агитация за явку. То есть самое активное наблюдение и помощь кандидатам. Просто большинство, которое не может этого себе позволить — просто явка и приход на участки.

И выборы 2024 года — у меня тоже есть определенные идеи по этому поводу. Хотя, конечно, мне все говорят: «Ну куда, еще рано об этом думать». Но я уверена, что всё-таки оппозиции необходимо попытаться выставить команду кандидатов. Команду, которую отсеют, не допустят. Но, возможно, допустят хотя бы кого-то. И даже если не допустят никого, очень важно, чтобы был не один человек.

М. Максимова

То есть не должен быть единый кандидат от оппозиции? Такой вариант не пройдет?

Ю. Галямина

Во-первых, это очень малореально. Во-вторых, на выборах президента совершенно неважно на 1-м туре. Зачем? Главное, чтобы не было 50%, чтобы был 2-й тур. Там кто победит, тот победит. Но очень важно, чтобы мы смогли попытаться выдвинуть хотя бы кого-то. Можно, в конце концов, снять кого-то. То есть это уже технические детали. Важно, чтобы сразу шла команда. Потому что я считаю, что мы сыты по горло каким-то единоличным лидерством. У нас и так этого слишком много. Нам нужно развивать вот это распределенное лидерство, когда лидеров много.

С. Крючков

Юлия Галямина, политик, сегодня была гостьей программы «Разбор полета» на «Эхе Москвы». Провели ее Марина Максимова и Стас Крючков. Спасибо вам большое, Юлия! До свидания!

М. Максимова

Спасибо, до свидания!

Ю. Галямина

Спасибо, до свидания!


Напишите нам
echo@echofm.online
Купить мерч «Эха»:

Боитесь пропустить интересное? Подпишитесь на рассылку «Эха»

Это еженедельный дайджест ключевых материалов сайта

© Radio Echo GmbH, 2025