Купить мерч «Эха»:

Владимир Любаров - Разбор полета - 2020-11-09

09.11.2020
Владимир Любаров - Разбор полета - 2020-11-09 Скачать

С. Крючков

Добрый вечер, здравствуйте! Это «Разбор полета» — программа о людях и решениях, которые они принимают в своей жизни. Проведут ее сегодня Марина Максимова... Привет!

М. Максимова

Добрый вечер!

С. Крючков

...и Стас Крючков. И сегодня у нас в гостях художник и писатель Владимир Любаров. Владимир Семенович, добрый вечер!

В. Любаров

Здравствуйте!

М. Максимова

Добрый вечер!

С. Крючков

Уже идет трансляция на YouTube-канале «Эха». Также к вашим услугам наши основные мессенджеры. Подключайтесь, задавайте вопросы. Владимир Семенович, по традиции всегда задаем нашему гостю, нашему герою вопрос о наиболее сложном жизненном решении, о выборе, который приходилось делать. Ответьте!

В. Любаров

Вы знаете, мне легко ответить на этот вопрос. В 90-е годы я, тогда успешный художник, человек, который организовал вместе с писателями первое частное российское издательство (тогда еще была советская власть, 1990 год — это еще до 1991), вдруг переезжаю в деревню Перемилово Владимирской области, что было для всех моих друзей (наверное, отчасти и для меня) неожиданностью. Но вот эта неожиданность продлилась уже 30 лет. Я продолжаю жить в Перемилово Владимирской области и при этом очень хорошо себя чувствую.

С. Крючков

А правильно ли я понимаю, что одним из поводов к этому переезду стало, скажем так, не самое лучшее качество (Марина сейчас меня съест, наверное) отечественного автопрома?

В. Любаров

Да. Я был водитель типа «чайник» и думал, что мой «москвич» (я тогда купил «москвич-2141») у меня ломается просто потому, что я плохой водитель. Оказалось, что «москвич-2141» ломался у всех. И вот однажды он поломался около деревеньки, у которой было написано «деревня Перемилово». Правда, указатель указывал в лес, а деревня была на пригорке. Я пошел в деревню, потому что я знаю, что в деревне ребята рукастые. Они там чинят трактора, еще что-то. Короче говоря, они починили мой автомобиль. Мне там очень понравилось. Самое главное, что мне понравились люди. Во-первых, они отличались от тех людей, которые были в Москве и вообще в городах. Я же был не только в Москве — и за границей бывал. А тут какая-то совершенно новая порода людей. Я потом познакомился с этой породой людей. Эта порода называется замечательный русский деревенский мужик. И они мне во всем помогали. Я купил дом на пригорке. Дом смотрит вниз, на речку. Дом кривой, косой. Он строился не по правилам, которые сейчас есть в строительном бизнесе. Но он был мой. То есть я почувствовал, что это мое место, что это мой дом. И самое главное, что так же почувствовала моя жена, моя теща и моя дочь. Всем это место понравилось. Правда, они, конечно, жили в Москве, работали в Москве. Дочь училась в Москве. А я сидел, рисовал в деревне Перемилово.

В.Любаров: Родители были очень удивлены. Они видели, что я что-то рисую, но в основном я рисовал солдат и сражения

С. Крючков

Давайте вернемся к перемиловской эпопее чуть позже. А сейчас, даже минуя московскую эпопею, вернемся в юность или, наверное, даже в детство. Вот эта художественная жилка, возникшая в вас, родом из этого периода?

В. Любаров

В общем, да, конечно, из детства. Второе важное событие, которое я совершил в своей жизни, уходит лет на 35 от переезда. Я услышал по радио (мы с вами сейчас, кстати говоря, по радио, хотя видим друг друга) объявление о том, что средняя художественная школа при институте имени Сурикова объявляет прием учащихся. Там надо было пройти экзамены. На экзаменах надо было нарисовать голову, сделать живопись — натюрморт и еще сделать композицию. Родители мои были очень удивлены, потому что да, они видели, что я что-то рисую, но в основном я рисовал солдат и сражения. Потому что я родился в 1944 году, и тогда кроме как о войне, вообще никто ни о чем говорить не любил. Вот эти самые картинки со сражениями я понес в художественную школу. Они там посмеялись, но, тем не менее, допустили меня до экзаменов, которые я прошел, сдал. 11 лет я проучился в средней художественной школе при институте имени Сурикова. Она до сих пор находится напротив Третьяковской галереи. После этого я поступил в Московский полиграфический институт на факультет художников книги, который тоже закончил. И после этого проиллюстрировал примерно 100 книг. После чего я и уехал в деревню Перемилово.

М. Максимова

Владимир Семенович, скажите, а когда возникло вот это ощущение или, может быть, какая-то внутренняя уверенность в том, что этот выбор сделан правильно? Что это действительно то, чем вы хотите заниматься.

В. Любаров

Вы знаете, у меня в жизни происходит в какой-то степени само собой. Я не давал себе отчета, правильный я делаю выбор или неправильный. Я просто занимался тем, что мне нравилось. Мне вообще было 11 лет, когда я поступил в художественную школу. Я не знал, что вообще это даст. Родственники говорили, что это плохо: ничего зарабатывать ты не будешь, будешь пьянствовать, обрастешь бородой. Вот это последнее...

С. Крючков

Отчасти сбылось.

В. Любаров

Да, будешь вести светскую жизнь, у тебя будут девушки-натурщицы, и вообще это не наш…

С. Крючков

Владимир Семенович, история с традиционными увещеваниями родителей в пользу того или иного искусства. Насколько я знаю, была совершенно удивительная, чудесная история с тем, как вас приобщали к музыке, но вы не поддались на эти уловки домашних, родителей, и всё-таки настояли на своем выборе, впервые услышав это по радио... Немножко подвисла трансляция. Сейчас мы попросим наши службы восстановить соединение с нашим гостем. Вот видишь, Марина, бывает в жизни так, что родители хотят одного, а человек делает свой выбор, и этот выбор оказывается в конечном счете верным, успешным и плодоносным. Плодоносным в широком смысле этого слова, потому что те, кто сейчас не слушает наш эфир по радио, могут видеть в трансляции многочисленные картинки, как называет их Владимир Семенович. А по сути, это такое смешение жанров — наивного искусства и мощной традиции. Согласись?

М. Максимова

Да, безусловно. Я надеюсь, что мы еще раз свяжемся с нашим гостям. У меня вопрос, который я хотела задать: почему именно это? Мы немножко упустили момент, сейчас перебежали вперед, уже к полиграфическому институту. Там же до этого был выбор: как раз из школы можно было пойти в Суриковское, что, казалось бы, логично, потому что школа была прикреплена. И мне интересно: почему не туда, почему выбор пал на полиграфический институт?

С. Крючков

Тут, забегая вперед, можно просто сказать, что Владимир Семенович не в одном интервью объяснил этот свой выбор тем, что, по большому счету, это была такая проторенная дорожка, которая вела по пути к такому традиционному соцреалистическому искусству. В этот, по большому счету, оттепельный, предзастойный период полиграфическое искусство, полиграфический институт был таким пространством свободы. Я верно интерпретирую ваши слова?

В. Любаров

Да, абсолютно правильно.

М. Максимова

Поясните, пожалуйста, Владимир Семенович, вы в тот момент уже как-то ощущали, что то, чем вы хотели бы заниматься — там будет какая-то возможная цензура?

В. Любаров

Смотрите, я учился в художественной школе. Но художественная школа всё равно должна была двигаться в русле социалистического реализма. Что это такое? Это довольно сложно объяснять, особенно людям, которые как бы не прошли через это. Я не хотел заниматься социалистическим реализмом. Поэтому в художественной школе, где меня учили живописным НРЗБ, я решил, что займусь книгой, пойду в полиграфический институт, в котором преподавали такие люди, как Андрей Дмитриевич Гончаров. В 20-30-е годы это был очень прогрессивный художник — такой же, как, не знаю... Ну ладно, не буду углубляться. В любом случае, это было очень интересное место. И книга давала возможность уйти от этого социалистического реализма. Я иллюстрировал в основном книги зарубежных писателей — Эдгара По, Вольтера…

С. Крючков

Возвращаясь к Суриковскому училищу, всё-таки соцреализм претил вам сугубо эстетически или по какой-то своей идеологической заряженности?

В. Любаров

Нет, видите ли, в чем дело. Уже тогда было понятно: любая идеология (любая — необязательно социалистическая) губительна для искусства. Вот это мое личное мнение. Потому что есть художники идеологические. Они будут революционеры, или они будут либералы, или они будут патриоты — если они будут работать в русле своей идеологии, то художественная ткань их произведений пострадает. Вот вы сейчас показываете — это у меня есть такая еврейская серия. «Местечко» и «Еврейское счастье» — даже две серии. У меня на эту тему даже книжка написана. То есть книжки я тоже иллюстрирую своими картинками. Как правило, это такие короткие автобиографические рассказы.

В.Любаров: Я не хотел заниматься социалистическим реализмом. Поэтому решил, что пойду в полиграфический институт

С. Крючков

А давайте, Владимир Семенович, к этим рассказам из того самого периода, к которому мы подошли. Ведь до прихода в книжное издательство еще было издательство «Реклама», был журнал «Химия и жизнь». Что-то из этого периода 70-х — не буквально до цитаты, а по памяти.

В. Любаров

Самая смешная, конечно, была работа в издательстве «Реклама». В издательство «Реклама» меня направили после института. Сначала это была практика, а потом они взяли меня на работу, потому что все остальные художники и художественный редактор там страшно пили. Я был, так сказать, средне пьющий, поэтому меня утвердили сначала художественным редактором, а потом главным художником. Что такое реклама в советском время, понять можно. Вот вы, например, представляете, что можно рекламировать в советское время?

С. Крючков

Наверное, то, что очень хочется иметь каждому, но возможность такая есть далеко не у каждого.

В. Любаров

Вот всё-таки чувствуется, что вы человек уже современный. Дело в том, что купить что-либо в советское время было невозможно. За исключением «Березки», где надо было покупать на инвалютные рубли или на доллары, всё надо было доставать. То есть денег недостаточно для того, чтобы купить, допустим, телевизор. Я там дружил с директором магазина. Он, правда, был хороший мужик, и благодаря этому я мог купить телевизор, холодильник и так далее. Издательство «Реклама» по какому-то идиотскому решению ЦK… Они решили: в западных странах есть реклама — почему же у нас нет рекламы? И организовали издательство «Реклама». А рекламировать было ничего невозможно. Ну как — сахар продается? Продается. Давайте рекламировать сахар. А зачем его рекламировать, его и так купят!

С. Крючков

Как воздух, практически.

В. Любаров

Ну да. У меня есть еще книжка, которая называется «Праздник без повода». Там я описал, как это было, с одной стороны, весело, а с другой стороны, это некий абсурд советского времени.

М. Максимова

Занимались тем, чего не было?

В. Любаров

Ну как... Нам платили деньги, надо сказать. Платили государственные деньги. Издательство получало от государства деньги на свою жизнь — на зарплаты, на оплату типографии и так далее. И мы сами придумывали, что мы будем рекламировать — соль, сахар, спички, коньяк. С коньяком была очень смешная история. Нам прислали коньяк на рекламу. Причем не простой коньяк, а знаете, 25 лет выдержки.

С. Крючков

То есть пришлось убедиться в качестве товара, прежде чем заняться его рекламой?

В. Любаров

Конечно! Вот прислали. Нам надо было на следующий день это всё фотографировать. Достать такой коньяк вообще было невозможно. А если его и достать, то у людей просто не хватило бы зарплаты — 25 лет, как сейчас помню. Коньяк «Тбилиси». Ну, мы собрались небольшим коллективом — мы должны попробовать, что мы будем рекламировать. Вообще странная история. Короче говоря, нас было 3 человека и одна девушка. 4 бутылки, несколько кусков сыра и лимон. К завершению беседы было 4 пустых бутылки. Но мы налили туда чай, закупорили, на следующий день пришел фотограф, сфотографировал, и всё было замечательно.

С. Крючков

Аутентично.

В. Любаров

Зачем эта реклама была нужна, понять невозможно. Вот такая жизнь была.

С. Крючков

А «Химия и жизнь»? Человек искусства — с одной стороны. С другой стороны — научно-популярный журнал. Судя по отзывам современников, это была какая-то совершенно уникальная история. Как он возник в вашей жизни?

В.Любаров: ЦK решил: в западных странах есть реклама — почему у нас нет? А рекламировать было ничего невозможно

В. Любаров

Пригласили на работу. Они долго искали. Это было такое место — такой прокуренный подвал, в который приезжал президент Академии художеств, туда приезжали крупнейшие ученые. Я не помню, был у нас тогда Сахаров или нет, но примерно в это же время он стал диссидентом. Туда приезжал вообще весь цвет российской научной интеллигенции. Журнал был очень интересный. Я его лично не читал — будучи главным художником, я как бы не обязательно должен всё читать. Но первая публикация Высоцкого была в журнале «Химия и жизнь».

С. Крючков

Стихотворная?

В. Любаров

Конечно, да. Мы печатали очень большое количество фантастики, мы печатали статьи по философии. Мы, конечно, печатали и статьи по химии, но старались делать их таким образом, чтобы там была немножко и жизнь. То есть чтобы эти статьи могли прочесть обычные люди, а не просто эти самые закорючки. Химия, кстати, один из самых нелюбимых мною предметов в школе, а там я полюбил химию. Вы знаете, было очень интересно. Было очень интересно просто общаться. Я был членом редколлегии. Туда приходили академики — это всё такие тончайшие интеллигенты. Они читали все книги, они всё знали. Там было очень интересно.

С. Крючков

Владимир Семенович, у нас буквально 30 секунд до новостей. А трудовая дисциплина в «Химии и жизни» так же, как и в издательстве «Реклама», нарушалась? Или было более сурово?

В. Любаров

Нет, это уже были интеллигенты, поэтому так по-черному никто не пил. Выпивали, но интеллигентно. Понимаете, тогда все выпивали. Не знаю, во всех издательствах. Я же работал в 4-х издательствах, иллюстрировал книги. Приходишь — первым делом тебе наливают, а потом начинают разговаривать.

С. Крючков

Вот к этому занимательному процессу и, конечно же, к искусству мы вернемся сразу после новостей и рекламы. У нас в гостях Владимир Любаров, художник, известный вот этими многочисленными яркими образами. Зрители нашей трансляции могут их видеть на нашем экране.

НОВОСТИ. РЕКЛАМА.

С. Крючков

Мы продолжаем. Стас Крючков и Марина Максимова ведут эту программу. В гостях у нас Владимир Любаров, художник. Кстати, сразу после этой программы в 23 часа «Футбольный клуб». По зуму будет Станислав Минин, комментатор «Матч-ТВ» и обозреватель «Независимой газеты». Проведет эфир Максим Курников. После полуночи «Битловский час» с Владимиром Ильинским, а с часу до 3-х ночи программа Игоря и Юджина «Хранитель снов».

М. Максимова

Владимир Семенович, вы сейчас до перерыва сказали, что фактически в журнал «Химия и жизнь» вы попали по воле случая. До этого вы говорили про 90-е годы, когда, опять же, деревня Перемилово тоже появилась в вашей жизни по воле того же случая — сломался автомобиль. А вообще многое в вашей жизни происходило именно так, незапланированно?

В. Любаров

Да, многое. Например, свою жену я встретил в метро.

С. Крючков

Кто на кого обратил внимание?

В.Любаров: Тогда все выпивали. Я работал в 4 издательствах, иллюстрировал книги. Приходишь — первым делом тебе наливают

В. Любаров

Я обратил внимание. Видите ли, как-то так получилось, что она не отвергла меня сразу. Короче говоря, так случайно напротив меня сидели две девушки. Они о чем-то говорили и так заразительно смеялись, что я не смог остаться равнодушным. Я подошел и сказал, что хочу познакомиться. И мое знакомство длится уже 40 лет.

С. Крючков

Вот этот мир перемиловских образов, еврейских местечек, каких-то улиц, позднесоветских или ранних 90-х — он возникал в смешении воспоминаний или из какого-то продуманного целеполагания? Что его породило, как он возник?

В. Любаров

Ну как, вы сейчас перечисляете разные вещи. Вот как вы сделали в подборе — там всё подряд. Там, например, есть серия «Амстердам». Вот я ездил в Амстердам — это был 1994 год. Мне он безумно понравился, я приехал в деревню Перемилово и сделал серию, которую и назвал так — «Деревня Амстердам». Амстердам мне чем-то напомнил деревню, потому что там в то время (потом я ездил в Амстердам — это уже не то) бродили какие-то люди, какие-то бухие матросы, девушки такие — скорее всего… Ну, неважно. То ли из России, то ли из Польши, то ли из Украины. Вот это, вы сейчас показываете — это театральная серия. Это серия «Год театра в деревне Перемилово». На ваш вопрос, делаю ли я как бы случайно — нет, не случайно, продумано. Но что в результате подводит меня к этому? Либо сломанный «москвич», либо метро. Я же тогда был успешный художник, ездил на такси, когда у меня еще не было машины. Спустился один раз в метро — и встретил жену. Но не всем так везет в жизни, чтобы всё происходило случайно. А относительно серий у меня как раз всё продумано. Например, еврейская серия. У меня бабушка очень много мне рассказывала про местечки... Это вот серия «Физкульт-привет» — потом и про нее тоже могу рассказать. Бабушка у меня жила в местечках где-то на границе с Польшей. Она мне много рассказывала про это. Но я благополучно забыл все ее рассказы. А потом я поехал, опять же, в Амстердам. Нет, в Антверпен. Я поехал в Антверпен с выставкой, и в Антверпене попал в еврейский квартал. Там знаменитый еврейский квартал — там торговцы алмазами... Короче говоря, на меня это произвело такое впечатление, что, опять же, приехав в деревню Перемилово, я, вспоминая свою бабушку и ее рассказы, сделал серию, которую назвал «Еврейское счастье». И по этой серии даже сделал большую книгу, где перемешались воспоминания, мои представления и так далее. То есть всё это неслучайно.

М. Максимова

Случайно, но не случайно. Смотрите, перескочу. Мы обязательно вернемся к вашим различным сериям, но просто вы уже несколько раз упомянули про книги, и поэтому не могу не спросить, продолжая вот эту «случайную» линию: а писателем вы тоже стали случайно?

В. Любаров

Да! Сейчас я вам расскажу, как я стал писателем. К моему 60-летию у меня была выставка в Третьяковской галерее. То есть я хоть и деревенский, но как бы не просто так. Книгу сдавали в печать, и редактор говорит: «Смотри, тут в макете дыры. Как бы хорошо, чтобы ты про эту же картину, но своими словами что-то написал». Там до этого шли статьи искусствоведов, а вот внутри... «Давай, осталось несколько дней — напиши несколько каких-то историй. Мы вставим в книжку, и она сразу оживет». Это была гениальная идея. Я взял карандаш, потому что пишу я карандашом — не ручкой, не на компьютере, а карандашом — и написал 5-6 рассказов, очень коротких. Один могу рассказать.

М. Максимова

Давайте, конечно.

В. Любаров

Смотрите, там у меня есть картинка: человек с большой головой качается в закрытом дворе. Двор закрыт, а он, значит, качается на качелях. И голова у него большая. У меня был родственник, которого звали дядя Миша — с большой головой. Я всё спрашивал у матери: «Мама, почему у дяди Миши такая большая голова?». И она мне потом по секрету рассказала. Дядя Миша был большой любитель девушек. Но в то время он занимал очень большой пост — был главным технологом типографии «Красный пролетарий». Он, видимо, не за той девушкой ухаживал, или у нее был грозный муж. Короче говоря, за ним гнались мужики — хотели его побить. А он был очень красивый. И он упал в шахту лифта головой вниз. Не погиб, но от этого у него стала расти голова. И в жизни он ходил с довольно большой головой. Это вот первый рассказ. Потому что у меня часто спрашивают: «Почему ты рисуешь людей с большой головой? Хотя в действительности ты же учился в художественной школе и знаешь, что голова у человека должна укладываться 7 раз, 7 голов». Только у Петра I — 8, потому что он был высокого роста, а головка была маленькая, а у остальных людей должно 7 раз. Вот я и рассказал такой рассказ, почему такие картинки.

В.Любаров: Я тогда был успешный художник, ездил на такси. Спустился один раз в метро — и встретил жену

С. Крючков

Вообще мир этих героев — это мир такой собирательный, мир наблюдений из юности и реальной жизни, по большому счету.

В. Любаров

Ну, без реальной жизни, мне кажется, вообще ничего не получится. Вот сейчас за вашей этой самой — Депардье.

С. Крючков

Соотечественник наш.

В. Любаров

Это Депардье, и его встречают жители деревни Перемилово — с караваем, с гармошкой. Депардье в то время, если вы помните (это было не так давно) показывали по телевизору каждый день. Каждый день по телевизору показывали, как он обнимается с Путиным, как он получает звание «почетный мордовец». Я решил, что он мог бы стать почетным перемиловцем. Дело в том, что он очень нравился жителям деревни Перемилово. Он такой толстый, обаятельный. Но он, кстати говоря, замечательный актер. Короче говоря, это любимец деревни. И я сделал серию «Депардье в деревне Перемилово».

С. Крючков

Перемиловцы-то приняли, собственно, Депардье в вашей интерпретации?

В. Любаров

Знаете, перемиловцам я стараюсь не особо показывать работы. Им не нравится то, что я делаю. Ну, не всем. Вообще в основном мои друзья, с которыми я подружился 30 лет тому назад, уже переместились на перемиловское кладбище. Многие из них по-своему понимали то, что я делаю. Частенько у меня бывает такой разговор, что художник — это тот, кто рисует красиво. Вот пусть будет похоже, но красиво. Понимаете? И боюсь, что этот вкус я вряд ли смогу удовлетворить. У меня даже в еще одной книжке есть рассказ, как мы разговариваем, и меня ругают: «Владимир Семенович, только одно слово, что художник. Рисуешь — какие-то уроды у тебя, пьяные». Я говорю: «А вы что, не пьете?». — «Пьем. Но зачем же это рисовать?». И так далее.

М. Максимова

А как вы относитесь к этой идее, когда вам механизатор Вася рассказывал, что надо красиво рисовать, чтобы я пить бросил, чтобы я лучше стал. Грубо говоря, они, наверное, пытались донести до вас идею, что искусство должно воспитывать. Как вы вообще относитесь к этой идее?

В. Любаров

Вообще я отношусь к тому, что искусство никому ничего не должно. Но оно должно быть искусством. Объяснить это всё-таки довольно сложно. Люди целые вот такие огромные книги пишут о том, что такое искусство. Но всё-таки это какая-то форма жизни. Это форма существования человека в каком-то похожем на наш, но всё-таки другом мире. А когда искусство воспринимается просто как красивый цветочек, или красивая девушка, или красивая кошечка — понимаете, это какой-то самый нижний слой, и к искусству он имеет мало отношения. Я не знаю, понятно?

С. Крючков

Понятно. А, собственно, если оно никому ничего не должно (и с этим, безусловно, многие согласятся), то у него есть задача? Если есть, то как вы ее для себя определяете?

В. Любаров

Вы знаете, мне кажется, что искусство всё-таки должно размягчать сердца людей. Не знаю, я же не рисую и думаю: сделаю я что-то доброе или не сделаю? Я рисую — вот у вас сейчас идет такая драка. Но понимаете, они дерутся, может быть, друг другу морды бьют, кровь — а всё равно они как бы любят друг друга. Они всё равно не враги друг другу. И вот если я что-то и хочу сказать — люди, не будете врагами друг другу! Это самое глупое, что вы можете сделать. Собственно говоря, вся история человечества, особенно XX века, а частично и XXI — это про то, что все глупости, которые происходят — от какой-то ненависти, злобы. Мне кажется, дело в том, что искусство никого не перевоспитает и в действительности вряд ли что-либо принесет. Но я знаю только одно: что люди, которые уходят с моих выставок, уходят с каким-то добром внутри. Ведь дело в том, что я своим героям сочувствую. Я их жалею. Не знаю, чувствуется это или нет. То есть я не презираю, как это частенько бывает в искусстве.

С. Крючков

Владимир Семенович, а изображаемый вами мир — это мир счастливых людей?

В. Любаров

Вы знаете, ведь я же смотрю на людей своими глазами. Да, наверное, я их вижу счастливыми. Спокойными, любящими. Но в то же время хоть это и наивное искусство, но это не такой примитив, где, знаете, хочется повеситься от такой фальшивой красоты.

М. Максимова

Скажите, а вот этот стиль — вы его как-то сразу выбрали? Или был такой период? Как это происходит, почему вот так?

В. Любаров

Понимаете, в чем дело, ни один художник не скажет: «Я вот возьму-ка и сделаю стиль». То есть, во-первых, конечно, все мы, художники, изучаем историю искусств. То есть мы знаем, что делали другие художники. Но, тем не менее, стараемся осознанно (а еще больше неосознанно) как бы создать свой мир. Иначе, если художник не создает своего мира, это никому интересно не будет. А что это такое, зачем он тогда это нарисовал? Вот этот мир — хороший он, плохой — любой мир он должен выразить через свои картины. Писатель — через свои книги, музыкант — через свои произведения.

В.Любаров: Вообще я отношусь к тому, что искусство никому ничего не должно. Но оно должно быть искусством

М. Максимова

Возвращаясь к циклам, потому что у нас около 10 минут до конца эфира. Мы видели на некоторых картинках — по воле какого случая в Перемилово попал президент (пока что действующий президент) США Дональд Трамп?

В. Любаров

Смотрите, я вам рассказывал про Депардье, что был период (это, правда, был месяц, 2 недели), когда он не сходил с экрана. И я как бы почувствовал, что он живет в деревне. Вот он будет там в баньке париться, будет щипать за попку селянок. И то же самое, наверное, произошло с Трампом. Вы знаете, я не так часто смотрю телевизор. Но если я включал телевизор, со мной говорил Трамп. Причем он говорил примерно так же, как деревенские люди — хоть и по-английски. В том смысле, что утром он говорил одно, вечером по этому же поводу говорил другое. Он какой-то очень живой и очень по-нашему деревенский человек. Мне кажется, что если кто-то ему будет не нравиться, он может дать в ухо. Он может выпить. Говорят, что он ест в дешевых закусочных — в макдональдсах и так далее. Кстати говоря, Михаил Михайлович Жванецкий (я запомнил, это давно было), когда ему сказали: «Трамп — почему? Почему русские за Трампа?», он говорит: «Да посмотрите — это же наш человек!». Сказал Михаил Михайлович Жванецкий. А это авторитет, очень большой. Смотрите, не любой человек может попасть в число героев деревни Перемилово. Вот Трамп, мне кажется, попал.

М. Максимова

Может быть, вы видели — была карикатура, которая ходила в эти дни, все ее друг другу отправляли. Там как раз наша русская деревня. Там, значит, женщина с ведрами, мужичок идет. И вот они обсуждают: «Ну что там, в Пенсильвании-то, посчитали?». Скажите, вот это ощущение было в Перемилово?

В. Любаров

Да нет, такого не было. Просто я как бы смотрел на Трампа глазами даже не перемиловцев, а глазами героев моих картин, которые перемиловцы. И они, мне кажется, должны были бы с ним подружиться.

С. Крючков

Смотрите, физиогномически, по типажу и характерно действующий президент нашей страны, казалось бы, антипод Трампа. Тем не менее, он симпатичен значительной части населения нашей страны. А перемиловцы, герои перемиловского мира, созданного Владимиром Любаровым, возлюбили бы Владимира Путина?

В. Любаров

Вы знаете, честно вам скажу, мы вообще на эту тему не беседовали. Просто так получилось, что мы не беседовали. В принципе, конечно, думаю, что да. Вполне. Почему нет?

С. Крючков

А скажем так, градус политической рефлексии жителей вашего села в последнее время возрастает или немножко гаснет?

В. Любаров

Я бы сказал, что на нуле.

С. Крючков

На нуле? А чем живут люди, строго говоря?

В. Любаров

Чем живут люди? Люди вообще частенько выживают, а не живут. Люди живут новостями о коронавирусе. Люди живут «чего в магазин привезли». Люди живут «как у Васьки свадьба прошла, много ли морд набили». Понимаете, люди живут обычной простой жизнью. Да, когда я туда приехал, помню, что мне задавали политические вопросы. Типа, вот я интеллигент в очках. А в тот момент отпустили цены. До этого в магазине ничего не было, а появились продукты, которые они не могли купить. Просто они были слишком дорогие. То есть сначала я должен был ответить, почему нет продуктов — я же из Москвы приехал. А потом я должен был ответить, почему такие дорогие продукты. Честно, мне задавали вопросы. Я говорю: «Честно, ребят, я что — из Политбюро, что ли?». Но потом они поняли, что я ничего мужик и к этому не имею никакого отношения. Но я прекрасно помню, что в начале они хвалили, что коммунистов прижучили, потому что у них там собственный председатель колхоза подворовывал. Говорят: «Вот и хорошо, его турнули». А уж потом, когда турнули председателя, окончательно пропали продукты. А после того, как подняли цены, уже купить их было невозможно. А вы говорите, политика. У них очень много проблем. Кстати говоря, сейчас, конечно, всё стало лучше. И продукты есть.

М. Максимова

Вы говорили, что когда вы туда приехали в 1990 (я даже процитирую), «всё было настоящим — и трава, и деревья, и небо. Настоящими, неприпудренными цивилизацией, оказались и люди». Скажите, сейчас эта настоящесть ушла?

В. Любаров

Частично уходит. Понимаете, старые дома… Был старый вокзал в селе Рязанцево. Понимаете, он дышал. Он был кривой, косой, но он дышал какой-то любовью и каким-то искусством. НРЗБ стало чисто, но моя душа — она к тому полуразрушенному вокзалу, обаятельному. Поэтому да, частично. Вот эта самая зеленая трава... Ну, трава, правда, никуда не делась. А вот дома… Какие-то новые дома, что-то строится — это всё уже не так симпатично, как раньше. Раньше я очень любил сельпо. Сейчас появился супермаркет. Вроде хорошо — а душа-то к сельпо тянется.

С. Крючков

А вам удалось сохранить вокруг себя вот этот аутентичный мир какой-то избы, того, к чему вы приехали в том 1990 году?

В. Любаров

Только частично. Потому что мой маленький дом, который я купил, деревенский… У меня родились внуки. Короче говоря, там внутри есть маленький домик. А вокруг я построил здоровый-здоровый дом, чтобы всем было нормально жить. Мы вообще там жили втроем-вчетвером в одной маленькой комнатке с печкой. Начало было — но оно было приятное начало. Но всё-таки, тем не менее, стараюсь жить более свободно.

С. Крючков

Это был «Разбор полета». С нами этим вечером был художник Владимир Любаров. Владимир Семенович, огромное вам спасибо! Здоровья! Благодарим вас за этот вечер! Провели программу Марина Максимова...

М. Максимова

...и Станислав Крючков. Спасибо!

С. Крючков

Пока, до свидания!

В. Любаров

Спасибо!


Напишите нам
echo@echofm.online
Купить мерч «Эха»:

Боитесь пропустить интересное? Подпишитесь на рассылку «Эха»

Это еженедельный дайджест ключевых материалов сайта

© Radio Echo GmbH, 2025