Михаил Куснирович - Разбор полета - 2020-06-15
С. Крючков
―
Добрый вечер, здравствуйте! Это «Разбор полета» - программа о людях и решениях, которые они принимают в своей жизни. Проведут ее сегодня Марина Максимова и Стас Крючков. И сегодня у нас в гостях меценат, бизнесмен, председатель наблюдательного совета группы компаний Bosco di Ciliegi Михаил Куснирович. Михаил Эрнестович, добрый вечер!
М. Максимова
―
Добрый вечер!
С. Крючков
―
Наши эфирные координаты прежние, вы их прекрасно знаете. Работает чат основного канала «Эхо Москвы» в YouTube. Также все наши средства связи к вашим услугам по номеру +7-985-970-45-45. И по обыкновению, Михаил, мы этим вечером, в понедельник, спрашиваем нашего гостя о самом сложном решении в его жизни, которое в некотором смысле определило, быть может, ее векторы, ее повороты. В целом о том, что вспоминается чаще другого в качестве такого своего рода отправного пункта. Возьметесь ответить на этот вопрос?
М. Куснирович
―
Даже если я возьмусь, ответа я не знаю — вот в чем дело. Ничего такого сложного, как мне кажется, не было — такого прямо переломного. Вообще каждый день принимается куча решений, и за каждое надо нести ответственность. И бывает сложно.
С. Крючков
―
Кстати, перечитал и переслушал много ваших интервью. Вы часто употребляете слово «ответственность». А если попытаться сформулировать, что такое ответственность — своя ответственность Михаила Куснировича, как вы дадите ответ на этот вопрос?
М. Куснирович
―
Действительно, я часто об этом задумываюсь. Может быть, это от родителей — так воспитали бабушка, дедушка, мама с папой. Когда что-то делаешь, даже что-то совсем хулиганское, надо же думать, к чему это всё приведет. А главное, что скажет мама, что скажет сын, что подумает жена и вообще окружающие люди, каково это им будет. В этом есть очень большая стержневая особенность. Потому что «А, чёрт!» - это, честно говоря, очень чревато. Поэтому, прежде чем что-то такое сделать, пытаюсь подумать, к чему это может привести. Вообще для лидера это очень важно. Лидер отличается от нормальных людей тем, что он, во-первых, умеет вообще принимать решения, а во-вторых, нести за них ответственность. Потому что людей, которые вообще не принимают решений, огромное множество. Есть те, которые решают, но не хотят брать на себя — лучше переложить. И совсем немного тех, которые и решения принимают, и готовы нести ответственность.
М.Куснирович: Что касается сокращения персонала — нет, его не произошло вовсе. Там не то что 10% - там и 1% не сократили
М. Максимова
―
Означает ли это, что вы принимаете решение довольно долго? То есть у вас нет таких спонтанных вещей?
М. Куснирович
―
Бывают некоторые случаи, когда долго. Я же Весы. У меня была моя очень любимая коллега — она всегда сразу определяла, кто ты. Но бывают и эмоциональные, быстрые решения. Я могу интуитивно довольно быстро эти решения принять.
С. Крючков
―
Сейчас такая сложная ситуация и в стране, и вообще в мире. Как это сказывается на империи (наверное, можно это так называть?), которую вы строите уже 25 или 30 лет?
М. Куснирович
―
Я не люблю это слово. Я неплохо учился в средней общеобразовательной школе. Ни одна империя хорошо не заканчивала.
С. Крючков
―
Как ни назови, тем не менее, вот мир Bosco di Ciliegi.
М. Куснирович
―
Да, это, скорее, такая семья. Большое пространство Bosco di Ciliegi, в котором есть много людей с одной стороны прилавка (или теперь уже швейной машинки) и с другой стороны. Это все наши клиенты. Их там, может быть, даже миллионы людей. И всё это такое сообщество, которое умножается на «Черешневый лес», или на наши инициативы, связанные с олимпийским движением, или просто цветы на Красной площади, или каток на Красной площади - они все входят в это сообщество. Оно достаточно свободно входящее и выходящее. Но четкой структуры, которая объединяет 5 тысяч сотрудников… Это просто такая группа компаний. И за них, конечно, тоже надо нести ответственность, и за их семьи. Они должны каждый месяц получать заслуженную заработную плату.
С. Крючков
―
Не пришлось пойти на какие-то сокращения по итогам минувших 2 месяцев?
М. Куснирович
―
Вы знаете, конечно, пришлось пойти на обдуманность всех этих вещей: насколько мы готовы, насколько мы мобильны к этим вызовам, когда такая удалая потребительская роскошь больше не является определяющей. Конечно, это совершенно другой мир, чем был в начале 2000-х, и даже в 2010-х годах. Конечно, обоснованность тех или иных затрат очень важна. Но надо или не надо выключать лампочки в ГУМе, чтобы было светло даже тогда, когда он не работает? Нет, не надо. Надо или не надо продолжать этот фестиваль «ГУМ-Цветы», который у нас всегда в июле-месяце? Нет, снова будут цветы на всех линиях ГУМа. Но в чем-то малопродуктивном, конечно, надо отказываться. Что касается сокращения персонала — нет, его не произошло вовсе. Там не то что 10% - там и 1% не сократили. Все остались в строю. Благо потому, что в основном все в офронте. Если нет работы магазинов, многие наши перешли в оффлайн. Многие же наши перешли в онлайн, и в 3 раза увеличились обороты именно онлайн. Конечно, непростые времена. Знаете, когда раз! - и выключили, и закрыли двери. И всё, нет никакой выручки, а все 5 тысяч человек остались, остались все коммунальные расходы. В общем всё осталось.
М. Максимова
―
Вот сейчас магазины уже открываются. Принято решение, что постепенно... То есть уже через неделю потихоньку начинают открываться рестораны, фитнес-клубы откроются.
М. Куснирович
―
Завтра. Да, это вам далеко через наушники, а мы считаем часы.
М. Максимова
―
Да, часы, когда откроются. Скажите, как выглядит ГУМ сейчас? Как там вообще организована работа, посещение покупателями?
М. Куснирович
―
НРЗБ средства массовой информации. Я же тоже могу задать вопрос — или нет, только вы мне?
М. Максимова
―
Нет, почему, задавайте!
М. Куснирович
―
Вы были в непродовольственных магазинах за эти недавние 2 недели?
М. Максимова
―
Вчера была на Ходынке в магазине — как он называется? - не «Аэропорт», а...
М. Куснирович
―
«Авиапарк».
М. Максимова
―
«Авиапарк», да.
М. Куснирович
―
Молодец. А в ГУМе?
М. Максимова
―
Нет.
М. Куснирович
―
Вот! Нам без вас грустно. Зайдите в ГУМ, или в «Весну», или в «Пассаж».
М.Куснирович: Производство не останавливалось ни на минуту. Перейти на производство медицинских масок смогли за 4 дня
С. Крючков
―
Без «Весны» скучаю. Скажите, в оффлайн же производственные линии не переведешь. Потому что у вас в Калуге целая мануфактура.
М. Куснирович
―
Производство не останавливалось ни на минуту. Более того, мы приобрели второе… первое дыхание, потому что предполагалось шить красивые одежды для активного образа жизни. Только-только открылись в конце прошлого года. Но раз! - и в марте всё пошло иначе. И поступил звонок. Спросили: «Можете ли вы быстро переквалифицироваться на производство медицинских масок?».
С. Крючков
―
Смогли?
М. Куснирович
―
Ну, смогли. За 4 дня. Я не думал, что так быстро удастся это сделать. Это всё-таки технология. А после этих масок стали уже более серьезные медицинские защитные многоразовые комплекты, которые мы сейчас делаем в огромном количестве, очень высокого качества. Они прямо для «красной зоны» - спасают и предотвращают заболеваемость у врачей.
М. Максимова
―
А сколько вы еще будете? То, что вы перевели производство на производство этих специальных медицинских костюмов — не знаю как это назвать - это вообще надолго? Каковы планы?
М. Куснирович
―
Смотрите, вообще открылась целая большая проблема — то, что этого у нас никто не производил. И вообще даже госрезерв в этом отношении был пуст. Даже не было этой номенклатуры. Вообще-то она должна быть - это безопасность страны, честно говоря. И если говорить про сиюминутную необходимость, то план работы — до 31 июля. А если включатся какие-то более долгоиграющие интересы, то это может быть и дольше. Потому что да, сверху есть многоразовые халаты и комбинезоны, а под ними, например, должна быть соответствующая так называемая медицинская пижама. А этого тоже в достаточном количестве, для каждого доктора, в таком государственном масштабе не сделано. То есть мы неожиданно открыли для себя целый пласт необходимостей. Вчера, так получилось, был праздник работников легкой промышленности. Вот я сначала, когда получил образование, думал, что я отмечаю День химика — я химик по образованию. Потом — День работников торговли. Теперь я получал вчера поздравления с Днем работников легкой промышленности. И в принципе, это надолго. Хотя у нас уже в августе планы работать над нашими пуховиками, куртками и так далее — тем, что является нашим основным.
С. Крючков
―
Пока пуховики вновь не вернулись на производство, с точки зрения бизнеса, производство масок и средств защиты себя оправдывает? Или это в данном случае не бизнес?
М. Куснирович
―
В данном случае это не бизнес. По маскам мы даже не могли покрыть ежемесячные издержки. У нас слишком продвинутая, слишком навороченная мануфактура. Это прямо огромная фабрика на 1 тыс. мест сотрудников и, что называется, по последнему слову техники. Конечно, когда ты делаешь марлевые, даже очень нужные маски, и находишься в ценовой конкуренции... Там даже не было конкуренции. Там была фиксированная цена, низкая. И неважно, где ты это шьешь, где производишь. Это может быть штамповка из нетканых материалов, либо каждая ниточка обрезанная со своей черешенкой, фирменная маска — она по одной и той же цене. И это, конечно, невозможно видеть как бизнес. Если это большие долгоиграющие заказы типа всех медицинских вещей, это может стать бизнесом. Мы научились это делать. Мы даже нашли отечественных производителей тканей - в Туле, в Перми. То есть есть те, которые могли бы всю эту цепочку делать достаточно серьезно и независимо.
М. Максимова
―
Скажите, вы, как предприниматель, как видите ситуацию сейчас — сегодня, завтра? В принципе, эта ситуация, скажем так, приостановилась и теперь уже начнется (или начинается — завтра, со следующей недели) какой-то подъем или выход, возвращение?
М. Куснирович
―
Я со своим определенным опытом хотел бы сказать главное — что не надо роптать и не надо вешать нос. Вот это важно. Потому что если каждый день готовиться к самому худшему, то завтрашнего дня уже… И зачем тогда? Я не могу пророчить, что уже завтра всё изменится к лучшему. Но за эти 2,5 месяца жесткого кризиса очень многие многому научились. В том числе и власть, в том числе и предприниматели. Те, кто начинает кричать «Всё пропало!» — у них и правда всё пропадает. У меня еще со школы — помните, была такая сказка, как две лягушки попали в крынку? И одна ножками... И мне это как-то запало — что та, которая ножками взбивает — и сметана, и всё, выкарабкалась. А другая утонула. Я хочу, как минимум, постараться погрести.
М. Максимова
―
Скажите, какие-то основные — даже, может быть, промежуточные - итоги и выводы из этой ситуации вы лично для себя сделали?
М.Куснирович: У нас уже в августе планы работать над нашими пуховиками, куртками — тем, что является нашим основным
М. Куснирович
―
Надо очень любить людей, ближних. Они могут заболеть. Это бывает очень больно, иногда ужасно и безвозвратно. Поэтому все эти минуты очень важно ценить. Я помню, что еще мои родители рассказывали, что у них первый тост (еще от бабушек и дедушек) был «Главное, чтобы не было войны». Или «Чтобы все были здоровы». Чтобы все были здоровы - это действительно важно. А дальше надо быть сильным и умелым для того, чтобы, в крайнем случае, помочь, если кому-то худо. А еще важно, несмотря ни на что, делать какие-то позитивные, демонстративные вещи. Вот у нас как раз на рубеже 31 мая… Знаете, что бывает после 31 мая и до 1 июня?
М. Максимова
―
Нет. Что?
М. Куснирович
―
Ну как — бывает 32 мая. Вы что?
М. Максимова
―
Это как, подождите?
С. Крючков
―
Бывает ожидание счастья.
М. Куснирович
―
И мы взяли — я с Пушкинским музеем, Музеем изобразительных искусств имени Пушкина, и Первым каналом — и сделали такой юбилейный юношеский концерт «Черешневого леса». Вот в этом году — 20 лет «Черешневому лесу». И всё посыпалось! Ничего нельзя сделать, все планы — надо смириться. Не тут-то было! Вот поколения — мой младший сын 10 лет, и моя мама. Они взяли и сказали: «Нет, надо обязательно сделать». И мы — в каждом зале по одному исполнителю (еще изоляция, карантин), взяли и сделали очень крутой концерт в живом эфире. И это прямо пробудило нас всех. И раз! - на следующий день отменили карантин. Магазины открылись.
С. Крючков
―
Слушайте, вы со столичными властями на короткой ноге? Потому что, опять же, читаю: «Весь его бизнес завязан на дружбе». Это часто повторяющаяся сентенция. Может быть, она стереотипическая, но, тем не менее, что такое для вас дружба, и есть ли у нее границы в бизнесе и отношениях — в данном случае, с властью?
М. Куснирович
―
Вы знаете, с властью, мне кажется, никакой дружбы быть не может. А особенно она не перетекает в бизнес. Дружба может быть с людьми. Некоторые из них (то ли им так повезло, то ли, наоборот, не повезло) работают во власти. Что-либо по дружбе я никогда… Как я могу по дружбе заставить власть купить пальто? Как это сделать? Я даже не очень это понимаю. Но взять и убедить, что вообще-то непродовольственная розница — отрасль потерпевшая, в том случае, если у тебя есть нормальные человеческие отношения — да, это нужно делать. Нужно говорить: вы знаете, какой смысл держать магазины закрытыми, когда в продовольственных гипермаркетах яблоку негде упасть? Там же люди точно так же рискуют, покупая колбасу. Честно говоря, у нас сейчас максимум 30% трафика посетителей (я даже не говорю, покупателей) по сравнению с тем, что было год тому назад. Минус 70% - это очень много. Но вот эти 30% позволяют хоть как-то немного жить. Платить зарплату не из нуля, а из какой-то выручки. И при этом мои риски. Как я разговариваю с нашими поставщиками отечественными и зарубежными — какая власть мне в этом поможет?
М. Максимова
―
Скажите, а в этой ситуации получился какой-то диалог с властью? То есть вас слышат, вам отвечают?
М. Куснирович
―
Во-первых, мне отвечали. Судя по тому, что раньше у меня никогда не было этого диалога. Например, с Роспотребнадзором у меня не было никакой дружбы. Но аргументы и с той, и с другой стороны были услышаны. И в конце концов не продержали непродовольственную розницу до сегодняшнего дня, а открыли уже 2 недели назад. А в нужный момент, когда меня спрашивали: «Как ты считаешь, что делать? Нужно закрывать или не закрывать?», я был среди тех, кто сказал: «Уже надо закрыть. Уже закройте нас, потому, что так будет честнее, и потому, что так будет безопаснее. Мы тесно связаны с Италией, с Испанией». В этот момент был просто ужас — в мартовские дни там, у наших партнеров, царил реальный ужас. И я сказал: «Для сохранения здоровья людей лучше уже закрыть. Потому что беспокоятся все — беспокоятся все клиенты, которые всё равно перестают ходить, беспокоятся все сотрудники, которые опасаются работать». Тоже сложный психологический момент. Поэтому в какой-то момент верным было закрыть, а потом уже верным было открыть.
М.Куснирович: По маскам мы даже не могли покрыть ежемесячные издержки. У нас слишком навороченная мануфактура
С. Крючков
―
Сейчас уже пришло время оценок. У вас, в мире Bosco, и аптеки, и швейное производство, и непродовольственная розница, и то, и сё. Какой из этих секторов, на ваш взгляд, пострадал наиболее сильно? Или здесь нет необходимости расчленять?
М. Куснирович
―
Откровенно говоря, это ведь новое, недавнее направление нашей швейной мануфактуры. Поэтому они, честно говоря, не то чтобы сильно пострадали — потому что нечему было страдать. В прошлом году их просто не было. Аптека — это 1% нашего товарооборота. Поэтому, честно говоря, от того, что она стала работать в 3 раза лучше, чем до того, не решило всех 99% остальных. Она стала работать лучше. Одна маленькая аптека около стоматологической клиники. Кстати, они связаны. Это не просто аптека. У нас есть стоматологическая клиника - очень хорошая, но она была вся закрыта. Вся, с первого дня и до сих пор. Поэтому как это уравновесить? Конечно, это тяжелая история.
М. Максимова
―
Сейчас, во время этой пандемии, пока всё было закрыто, стали очень продвигаться онлайн-продажи. Вот сейчас какое у вас процентное соотношение? Оно уже подвинулось, потому что 2 недели открыто, или всё равно онлайн впереди?
М. Куснирович
―
Нет, конечно же. Онлайн никогда не был прямо впереди-впереди. То есть, чтобы вы понимали, в мирное время онлайн занимает в разных сегментах от 5 до 14%.
М. Максимова
―
Вы считаете, что эта ситуация не изменится?
М. Куснирович
―
Сам по себе онлайн увеличился у нас в 3 раза. Его стало много. Но когда открылись магазины, онлайн прямо заметно пошел вниз, потому что люди совершают покупки (особенно в нашем сегменте) в том числе эмоционально. То есть сам факт общения, сопереживания, совета в оффлайне очень важен. Если покупать какие-то стандартные вещи — ручки или телефоны — это меньше.
С. Крючков
―
Михаил Куснирович, меценат, бизнесмен, сегодня в гостях программы «Разбор полета». Мы вернемся в эту студию после новостей и рекламы.НОВОСТИ. РЕКЛАМА.
С. Крючков
―
Мы продолжаем. Марина Максимова и Стас Крючков. У нас в гостях Михаил Куснирович — меценат, бизнесмен, президент группы компаний Bosco di Ciliegi.
М. Максимова
―
Вы по образованию (во всяком случае, по первому) инженер химик-технолог. Скажите, как вас туда занесло?
М. Куснирович
―
Да я просто очень любил химию. Побеждал на всяких химических олимпиадах. И всё потому, что у меня мама химик.
С. Крючков
―
Хотя бы день удалось по профессии, приобретенной в институте Менделеева, поработать?
М. Куснирович
―
Удалось 1,5 года. Там же, где я писал диплом — в Научно-исследовательском институте технологий органической химии. Проработал - там было довольно-таки интересно. Но потом совсем поменялась страна — вот в чем дело. Вот этот предпринимательский пыл и ажитация меня совсем засосали. Тем более, что профессия у меня была такая, неприменимая в те годы. Было полное разоружение, дезактивация, дезинфекция.
М. Максимова
―
Скажите, а эти приобретенные глубокие знания в химии вам когда-нибудь в жизни, кроме этих 1,5 лет, вообще пригодились?
М. Куснирович
―
Вы знаете, это знания не столько химии, сколько системного подхода. Я очень признателен нашему тогдашнему инженерному образованию, которое все 6 курсов на разных примерах могло один и тот же закон сохранения, что называется, обсасывать со всех сторон. И я уже понимал, что пришло, ушло, осталось — это точно должно быть. Это может быть закон сохранения энергии, закон сохранения потенциалов, движущая сила. Чтобы определять, что есть движущая сила, разность потенциалов — обязательно важная вещь. И вот этот системный подход в естественнонаучном плане меня всю жизнь и выручал. Я даже все таблички могу тут же, с одного взгляда редактировать, смотреть и понимать, где ошибки, что должно сходиться, а что нет.
М.Куснирович: С властью, мне кажется, никакой дружбы быть не может. А особенно она не перетекает в бизнес
С. Крючков
―
Михаил, вы сказали, что захватил этот азарт предпринимательства, захвативший, по большому счету, страну. Но ведь у вас там были какие-то дела по комсомольской линии. Пришлось отказаться. Как: комсомолец Куснирович - и вдруг в бизнес?
М. Куснирович
―
Понимаете, наиболее успешные комсомольцы — они постарше меня лет на 5. Они уже использовали свой комсомольский багаж, переставали быть романтиками и переходили сразу в предпринимательство. А мне, поскольку я этого не застал, всё пришлось начинать с нуля. Потому что когда закончилось мое обучение, пришла уже не то что перестройка, а 19-я партконференция. Поэтому я быстро разочаровался в комсомольских и партийных хитросплетениях. Ни в коем случае не вступил в Коммунистическую партию на тот период. И всё, собственно.
С. Крючков
―
А стартовать пришлось с чего? Первоначальный капитал… Хорошо, вот эти комсомольцы первого призыва — у них там были какие-то кооперативы.
М. Куснирович
―
Вам просто очень везет — вы очень юные. Там не надо было первичного капитала, потому что не хватало всего. Вот свобода… Знаете, когда вы сейчас идете, вы не задумываетесь о том, что большое количество вариантов сыра или йогурта в какой-нибудь «Азбуке вкуса» — это проявление свободы. Тогда этого не было совсем. Сапоги тоже были в лучшем случае только 2-х артикулов и только в очереди с 6 утра. Поэтому любое предложение, хоть как-то ориентированное на человека, тут же вызывало быстрое позитивное восприятие и поглощение. То есть мы - кто мог предложить. Сейчас взять и открыть магазин трикотажных изделий — и что, кто-то побежит и встанет в очередь? Нет. А тогда вставали в очередь. И покрикивали: «Больше 2-х Polo в руки не давать!». А это были итальянские Polo. Тогда нельзя было представить, что итальянские Polo доступны не через распределитель, а через обычный…
М. Максимова
―
Не через «Березку» какую-нибудь.
М. Куснирович
―
Да, не через «Березку». Не какую-нибудь, а вожделенную «Березку». Просто она раз! - и в один день закрылась. Ее не стало совсем. Не стало ни «Разноэкспорта», ни «Внешпосылторга». Это две единственные уполномоченные организации, которые могли заниматься всем этим так называемым ширпотребом. И совершенно случайно оказалось, что вот были мы. И те, кто остался без денег, но с итальянским товаром в России, сказали: «Ну что-нибудь уже сделайте, в конце концов! Попытайтесь всё это продать. Может быть, когда-нибудь потом нам заплатите». Вот вы спрашивали про выбор. Вот этого «может быть» для меня не существовало. Если я беру товар, если я его продам, то, конечно, я заплачу. Видимо, были те, кто не платил. Где они сейчас, я не знаю, а мы продолжаем платить за свой товар. И я переживаю, как заплатить вовремя или хотя бы с некоторой отсрочкой из-за пандемии — но за весь товар. Это важно. Поэтому не было начального капитала. Была ситуация, и был случай, что в нас поверили. И совершенно неслучайно, что мы не подвели, не обманули. Вот и всё.
М. Максимова
―
Правильно ли я понимаю, что, в принципе, при желании и каком-то случае (во всяком случае, тогда) начать бизнес было проще, чем, например, сегодня?
М. Куснирович
―
Конечно, проще. Но продолжить его было непросто. Начать точно было очень несложно. Знаете, это как в чернозем - кинешь что угодно... Как мы сейчас высаживаем черешни? Мы берем 4-летние саженцы - аккуратно, по науке. А там, по-моему, можно было выплюнуть косточку, и потом вырастает черешня.
С. Крючков
―
Михаил, скажите, а стать владельцем ГУМа - это мечта из детства, в которой родители покупают мороженое, всякие разные лимонады? Или это только бизнес и просто место такое? Не знаю, намоленное, знаковое — как угодно можно сказать. Хотел понять, в чем для вас...
М. Куснирович
―
Это очень знаковое место.
С. Крючков
―
Лично для вас в чем его знаковость?
М. Куснирович
―
Для меня это, безусловно, место силы. То есть ГУМ 1893 года постройки — вот это здание, Верхние торговые ряды. А на самом деле торговля здесь шла аж с XVI века. Вообще Красная площадь никогда не было сакральной. Она всегда была торжищем. Здесь был торг — с XVI века точно, а может быть, и с XV века. И поэтому здесь нужна вот эта самая ответственность - что если уж торжище в самом главном месте страны, оно должно быть самое что ни на есть замечательное, уникальное место. Чтобы не один из многих десятков или сотен торговых центров, которых огромное количество, а так, чтобы по этому месту судили о стране. Вы знаете, что 92% впервые посещающих Москву и Красную площадь приходят в ГУМ? Надо же ответственно к этому относиться!
М.Куснирович: У нас сейчас 30% трафика посетителей по сравнению с тем, что было год назад. Минус 70% - это очень много
М. Максимова
―
Кстати, по-моему, вы говорили в каком-то интервью (если я путаю, поправьте меня), что большинство покупателей в ГУМе — это как раз туристы.
М. Куснирович
―
Ну, я поправлю, конечно. К сожалению, это не так, но это очень большая часть. И мы сейчас всё больше и больше работаем с туристами. Их совершенно точно больше 20%. Почему я так говорю? Потому что они используют введенную, в том числе, и с нашей подачи систему такс-фри. Это иностранные туристы, которые имеют право использовать вот этот механизм такс-фри. А еще есть огромное количество внутренних туристов. По нашим ощущениям — мы не можем точно оценить (защита персональных данных) количество этих покупателей — таких, серьезных по деньгам. Но по количеству покупок (например, мороженого), конечно, они составляют добрую половину. Поэтому я считаю, что в среднем около 35% — ну, где-то треть — это туристы. И 2/3 — это по-прежнему москвичи. Те, кто любит такой активный, атмосферный (очень не люблю это слово) шопинг. В общем, времяпровождение в ГУМе, где есть фонтан, куда можно кинуть монетку, где можно просто провести время. А другие москвичи ходят в другие места. И правильно делают.
М. Максимова
―
То есть такой Старый Арбат с какой-то определенной точки зрения? Москвичи там есть, но, наверное, всё-таки большинство как раз приезжие, туристы?
М. Куснирович
―
Кстати, я не так часто бываю на Старом Арбате. Уже перестал бывать.
М. Максимова
―
Почему?
М. Куснирович
―
Вы знаете, я до сих пор очень люблю Булата Окуджаву. И вот когда он сказал, что Арбат офонарел, и уехал с этого Арбата (и уже не стало Окуджавы) - это другой Арбат. Это такой кич, честно говоря. Я могу так, быстро забежать в Театр Вахтангова — и убежать оттуда. Потому что для меня Старый Арбат — это такой контактный зоопарк, «будет весело!». A ГУМ — я очень надеюсь, что это не контактный зоопарк, не кич, а настоящее и не старое. Понимаете, когда у нас самый крупный за пределами Франции (и вообще единственный в мире, кто крупнее) — бутик Hermes, когда у нас есть все бренды самой первой величины, не считая НРЗБ магазины, когда у нас здесь очень разнообразные предложения по времяпровождению в исторических интерьерах — это очень непросто.
М. Максимова
―
Кстати, я читала: почему какой-то такой ореол таинственности вокруг этой аренды ГУМа? Это как-то связано с ФСО? И вообще, вам ведь, наверное, приходится общаться с ФСО? Вы же на Красной площади.
М. Куснирович
―
Я не знаю, почему ореол таинственности. Во-первых, конечно, приходится. Во-вторых, смотрите: сейчас репетиция Парада Победы. Конечно, это специальный режим. Конечно, Красная площадь в определенные дни (а сейчас и ночи) закрыта. Конечно, это место такой повышенной активности как злоумышленников, так и сумасшедших. И поэтому мы совершенно нормально находимся во взаимодействии. Но никто, собственно, никому... Мы выполняем необходимые предписания. Мы первыми ввели досмотр на всех входах в ГУМ. Хотя лично мне маркетингово это не очень нравится. Но такая безопасность превыше мнимой вседозволенности. Поэтому если нам предписывают: пожалуйста, соблюдайте этот режим — точно так же предписывают в аэропортах. Там у владельцев аэропортов тоже есть ответственность за соблюдение мер безопасности. Поэтому я считаю, что, поскольку объект знаковый, то и относиться к нему тоже надо как к знаковому объекту.
С. Крючков
―
А что касается реконструкции и эстетики — воспроизведенной, или воссозданной, или какой-то новой, фактически организованной вами. Я читал, что, говоря о реконструкции, вы сказали, что пытались сделать не так, как было прежде, а так, как хотелось бы, чтобы было раньше, но не было. Что вы имели в виду?
М.Куснирович: Красная площадь никогда не было сакральной. Она всегда была торжищем. Здесь был торг — с XVI века точно
М. Куснирович
―
Та самая сбыча мечт. Понимаете, я как раз помню — у меня папа работал рядом. Здесь было Министерство сельского строительства, он работал в Рыбном переулке. Это там, где сейчас Гостиный двор. И действительно, я с детства, как московский мальчик, часто захаживал сюда либо после папиной работы, либо, наоборот, в 8 утра, если было можно. И конечно, нам казалось, что здесь есть всё. А на самом деле были очереди в отдел пуговиц или за грампластинками. Был, например, магазин электроники, но там не было самой электроники — не дай бог, магнитофона или телевизора. Там были образцы того, что в принципе выпускала наша отечественная промышленность. А покупалось это по каким-то профсоюзным распределительным спискам. Но делалась витрина, как будто это было. Плюс там действительно был гастроном. Там были продукты, и были сумасшедшие очереди. Я это помню. Воссоздать такой же магазин с этим изобилием детских впечатлений и всего самого качественного, но без очередей — это была такая задача. Наш гастроном, конечно, не входя ни в какие сети, не может соревноваться по рентабельности с сетевыми магазинами. У нас нет таких комфортных цен, как у них. И мы уж точно не делаем никаких жестких маркетинговых поборов. Но сам факт наличия продукции на Красной площади с какой-нибудь нашей выставкой достижений сельского хозяйства... Мы взяли всех отечественных фермеров и в сентябре-октябре приглашаем сюда бесплатно - продавать продукцию, рекламируя. А потом те, кто наиболее востребован, остаются у нас. Сыры или колбасные изделия из Воронежа — в общем, совершенно разные вещи. Или какие-нибудь ростовские яблоки. Вот так и живем. Поэтому такая небольшая романтическая сбыча мечт.
С. Крючков
―
Предлагаю к театральной истории.
М. Максимова
―
Ну, давай ты.
С. Крючков
―
Смотрите, «Черешневый лес» — фестиваль, которому 20 лет, как мы сегодня вспомнили. Вычитал в одном из пунктов биографии, что еще в юности 3 года проработали дворником при Большом театре. Что, действительно был такой момент?
М. Куснирович
―
Еще как! Смотрите, я считаю, что даже, что называется, легко отделался: я ухаживал за своей женой 6 лет, а дворником проработал всего 3 года. Надо же было водить в Большой театр. Тогда это была абсолютно инвалютная история. Только за свободно конвертируемую валюту можно было туда попасть. А так была положена контрамарка. Поэтому действительно 3 года, с 1986 по 1989, я работал дворником Большого театра. Там было всего два дворника — я и еще один. Вообще дворники по московской традиции были татарского происхождения. А шнурки продавали, например, обязательно ассирийцы. И чтобы студент-москвич без квартирного вопроса работал дворником — это оказалось большой удачей для моего напарника. Потому что он использовал мою полагающуюся комнату на улице Неждановой. Но вообще это были хорошие времена.
М. Максимова
―
Это ваша идея, или вас кто-то надоумил на это?
М. Куснирович
―
Нет, смотрите: я получал стипендию — даже немного повышенную. Дальше надо было производить впечатление. И поход в Большой театр — это, конечно, впечатление.
М. Максимова
―
А должность дворника произвела впечатление?
С. Крючков
―
Или вы ее не афишировали будущей супруге?
М. Куснирович
―
Нет, не афишировалось. Плюс дополнительный заработок. Зарплата была 70 рублей.
М. Максимова
―
И сколько приходилось работать?
М. Куснирович
―
Приходилось работать каждый день. Утром — главное до 8.45, потому что в 9:00 там начиналась работа у всех властных структур, и они как раз ходили мимо нас. У меня был участок от Петровки (там, где сейчас ресторан «Большой») и по кругу Большого театра. А там, я помню, была Московская городская дума. И вот они там ходили. Надо было убраться. Первое метро ходило в 5:50, что ли. Главное, до 8:45 надо было убраться. И второй раз — это с 5 до 6 вечера. Однажды я перед Михаилом Сергеевичем Горбачевым разметал лужу так, что меня чуть ли не в царскую ложу рядом... Правда - приехал Горбачев!
С. Крючков
―
Михаил, как-то выходит, что вы такой очень симпатичный и позитивный, но, тем не менее, один из богатейших людей страны и, по большому счету, акула бизнеса. Скажите, звериный оскал капитализма вам близок? То есть вы можете принимать решения, когда зубки-то нужно применить прямо ого-го как? Быть деспотом, тираном в своем бизнесе — пусть он семья, не семья, как угодно называйте.
М. Куснирович
―
Я далек от совершенства. Сейчас надо хотя бы улыбнуться вам.
С. Крючков
―
Внутри себя мы танцуем.
М. Куснирович
―
Смотрите: конечно, я некомфортный руководитель. Я требую. Ко всему прочему, я еще и всё помню. А у всех свои проблемы, и они не всегда совпадают с моими требованиями. Поэтому, конечно, на меня можно наговорить 10 бочек арестантов. Что касается звериного оскала в поведении с партнерами, я вам честно скажу: мне не хочется тратить время на разборки, чтобы доказать, что я прав, а кто-то другой неправ. Лучше я за это время попытаюсь заработать денег, чем буду отстаивать «нет, верни копеечку». Конечно, такое бывало. Конечно, бывало, когда я был прав, а кто-то оставался с барышом. И у меня был выбор: либо продолжать доказывать и пытаться вернуть, либо заработать новое. Может быть, кто-то рассматривает это как слабость. Мне понятнее, приятнее и успешнее пытаться заработать на следующем этапе. Хотя если есть жесткая несправедливость, то, конечно, я крепкий парень.
М.Куснирович: Я ухаживал за своей женой 6 лет, а дворником проработал всего 3 года. Надо же было водить в Большой театр
М. Максимова
―
Наверное, знаете — есть выражение «ничего личного, только бизнес». Обычно такие слова произносят, когда либо уже произошло что-то такое неприятное, либо собираются что-то сделать. В принципе, наверное, бизнесу так и учат: что главное в бизнесе - прибыль. А вообще может сочетаться личное и бизнес-прибыль? Кстати, еще одна, может быть, пословица или поговорка: «Не работай или не веди бизнеса с друзьями, потому что ваша дружба на этом закончится». Вот у вас получается вести бизнес с друзьями?
М. Куснирович
―
В бизнесе получается друзей приобретать. Я прямо очень доволен. С моими школьными друзьями, с которыми мы начинали бизнес, мы сейчас бизнес не ведем. Они занимаются своей деятельностью, а я своей, просто потому, что так лучше. Они занимаются аттракционами, а я этим совсем не занимаюсь. А вот приобретать друзей в бизнесе у меня, слава богу, получалось, и очень крепких, очень близких. Я дружу, например, с Рубеном Варданяном. Просто я был клиентом его в свое время большущей компании «Тройка-Диалог». Или с Вадимом Дымовым - мы подружились прямо близко-близко. И таких людей много. Игорь Журавлев, «Кофемания» — сначала был бизнес, а теперь дружба. Я очень этому рад. Это нормально. И вам советую.
С. Крючков
―
«Черешневый лес» принес друзей в театральной среде?
М. Куснирович
―
Огромное количество! Более того: это не только друзья, но и во многом мои воспитатели. Олег Иванович Янковский, Галина Борисовна Волчек, Алексей Баталов, Елена Образцова, Франко Дзеффирелли. Это я называю только тех, кого сейчас нет с нами. Игорь Кваша, Олег Павлович Табаков, Марк Анатольевич Захаров. Это все те, которые оказали на меня огромное влияние. Я вообще был счастлив, с замиранием в голосе находился рядом с ними. Хотя мы очень близко дружили. Я сейчас назвал тех, с которыми мы дружили прямо реально близко, совсем рядом. И сейчас есть очень многие (слава богу, хорошо себя чувствуют и молодцы), с которыми мы продолжаем дружить и делать вот такие авантюрные вещи. Смотрите, этот концерт, о котором я рассказывал, был сделан буквально за 2 недели благодаря тому, что Денис Мацуев сказал: «Всё, делаем, конечно!». А потом в последнюю минуту заболел. Но был импресарио огромного количества людей. Я могу позвонить Марине Нееловой, и она говорит: «Давай!». Или Женя Миронов.
С. Крючков
―
Видимо, этот ряд можно продолжать до бесконечности. Час пролетел очень быстро. Конечно, еще много о чем можно было бы поговорить.
М. Куснирович
―
О тех, о ком я не сказал — вот они обидятся.
М. Максимова
―
В следующий раз – пожалуйста!
С. Крючков
―
Не обижайтесь, друзья! Михаил Куснирович, меценат, бизнесмен, президент группы компаний Bosco di Ciliegi. Сразу после нас — «Футбольный клуб». В студии Максим Курников и Василий Уткин. После полуночи — «Битловский час», а с часу до 3-х ночи — «Хранитель снов». Это был «Разбор полета». Марина Максимова, Стас Крючков. До свидания!
М. Максимова
―
До свидания!