Ровшан Аскеров - Разбор полета - 2020-03-16
С. Крючков
―
Добрый вечер, здравствуйте! Это «Разбор полета» - программа о людях и решениях, которые они принимают в своей жизни. Проведут ее сегодня Марина Максимова и Стас Крючков. И в гостях у нас сегодня Ровшан Аскеров. Ровшан, здравствуйте!
Р. Аскеров
―
Здравствуйте!
М. Максимова
―
Добрый вечер!
С. Крючков
―
Обладатель «Хрустальной совы» «Что? Где? Когда?», спортивный журналист, писатель, пиар-директор журнала «Баку». Все правильно?
Р. Аскеров
―
Да.
С. Крючков
―
Мы по обыкновению начинаем с вопроса о самом сложном жизненном решении, может быть, определившем ее зигзаги, какие-то карьерные успехи, потери. То, к чему возвращаетесь. Возвращаетесь?
Р. Аскеров
―
Возвращаюсь в том плане, что думаю: если бы я тогда сделал не так. Знаете, у О`Генри в его знаменитом «Дороги, которые мы выбираем», когда Акула Додсон говорит: «Вот я думаю, что было бы, если бы я пошел не направо, а налево», его напарник, которого он потом застрелил, говорит: «Знаешь, я думаю, что дело не в дорогах, которые мы выбираем, а в том, что внутри нас, что заставляет выбирать эти дороги». Я когда прочел, подумал, что да, наверное, как бы я ни возвращался к этому: если бы я не направо пошел, а налево, что было бы? - я думаю, что всё равно, окажись я опять на этом же перекрестке, я пошел бы туда, куда пошел. Потому что дело в том, что внутри нас, что заставляет выбирать эту дорогу. У меня было много таких точек бифуркации, где можно было повернуть туда или сюда. Например, когда я решил переехать в Москву.
Р.Аскеров: Для меня Спартак - это сперва гладиатор, который поднял восстание, а уже потом я увидел название команды
М. Максимова
―
Это было трудное решение?
Р. Аскеров
―
Вообще как вам сказать... Хорошо, что оно принималось не на трезвую голову. Потому что если бы я взвешивал все «за» и «против», я бы, конечно, наверное, не решился бы. Но дело в том, что я тогда был молод. И у меня было желание доказать самому себе, что я могу ради любимой девушки поменять город, страну, образ жизни. Для себя я решил, что я же должен ей доказать. Когда ты принимаешь такое решение, да, ты не думаешь: что я буду делать? То есть ты должен доказать, ты должен показать ей. Поэтому хорошо, что я не взвешивал все «за» и «против». Там были чувства и они вели вперед. Вообще мне нравится у моего любимого режиссера Соррентино в фильме «Молодость» герой говорит: «Самое главное, что у нас есть - это эмоции. Эмоции - это единственное, что у нас есть». Вот тогда решение принималось эмоциями. Потом было много таких решений. Например, продолжать или не продолжать второе обучение в университете. Возможно, если я о чем-то и жалею, то, наверное, о том, что я всё-таки в тот момент оказался слабее. Мне больше хотелось жить и получать удовольствие от жизни, чем корпеть над учебниками, книгами, ходить учиться в две смены - на одном факультете и на другом. И я бросил. А сейчас думаю: наверное, надо было всё-таки дотянуть, получить два высших образования. Что еще? В игре было очень много. У нас же такая игра, «Что? Где? Когда?» - ты постоянно принимаешь решения, а потом за них отвечаешь. В тот момент, когда ты играешь решающий раунд и понимаешь, что твой ответ неправильный, ты меняешь ответ на правильный и понимаешь, что да, это, конечно, вызывает осуждение: как же так, ты поменял ответ. А с другой стороны, ты думаешь о том, что да, это пройдет, а в истории останется результат. Плюс ко всему ты сейчас играешь решающий раунд не сам за себя - за тобой стоят еще 5 человек, которые доверили тебе отвечать. И ты сейчас, желая сохранить чистоту своего белого костюма, чтобы на него пятнышко не упало, остаешься весь такой в белом и красивом, а у них, может, какие-то мечты рушатся. Много было таких моментов. Я каждый раз понимаю, что, наверное, вернувшись туда, я бы поступил так, потому что внутри сидит то, что заставляет. И только один момент, один шаг в моей жизни, где я не могу понять, как я принял решение. Там действительно, в прямом смысле слова был поворот налево или направо. Это был еще в 1994 году, когда нам отказали все спонсоры нашей команды, и мы не смогли попасть на съемки «Брейн-ринга» в Москву. Я иду такой, держу в руках пачку паспортов наших игроков. Сейчас я буду им говорить: «Ребята, мы никуда не едем, все наши планы поехать на «Брейн-ринг» разбиваются». Я просто иду по улице в Баку и на автомате поворачиваю налево, и не понимаю, почему налево, почему не направо. Наверное, так быстрее, проще дойти - не знаю. И вот пройдя 10 шагов, я утыкаюсь в своего бывшего одноклассника, который к тому времени добился каких-то финансовых успехов. И когда он услышал, говорит: «Ой, слушай, я тебя умоляю, для меня это не сумма! Короче, завтра на этом месте встречаемся, я тебе даю деньги». Я всегда думаю: а если бы я повернул не туда? Я закончил школу, мы с ним не виделись 5 лет, пока я учился, а он занимался бизнесом. Я его не видел 5 лет, он меня, ничего друг о друге не знали.
М. Максимова
―
То есть вы бы не встретились - у знакомых, там.
Р. Аскеров
―
Абсолютно. У нас были совершенно разные. Более того, когда мы учились в школе, мы конфликтовали, даже дрались. Но все-таки прошло 5 лет, уже взрослые люди. Человек даже успел повоевать к тому времени. И вот этот момент - я всё время говорю, даже своей жене: а если бы я тогда повернул...? Мы бы вообще с ней не встретились, я бы не поехал в Москву. То есть много чего бы не было. Вот этот поворот.
М. Максимова
―
Судьбоносный такой.
Р. Аскеров
―
Да, я не знаю, почему в этот момент я повернул туда, а не в другую сторону. Мне было абсолютно всё равно, куда идти, потому что я был в такой прострации. Мне только что сказали: «Нет, ребята, мы вам денег не даем, передумали». И вот я иду вот так с паспортами, все планы рушатся. Вот это да, действительно.
С. Крючков
―
Тут же есть и вторая сторона этой медали. Ты сомневаешься в решении и потом возвращаешься к нему, а есть решения, которые приняты, и ты, возвращаясь к ним, говоришь себе: «Я всё правильно сделал». Было что-то такое, в чём вы убеждены на 100% - «именно это было для меня столь существенным, потому что я здесь оказался молодцом»?
Р. Аскеров
―
Ну, если я не буду думать о том, что я оказался молодцом, так можно вообще с ума сойти. Я просто для себя решил, что... Нет, кроме того эпизода с институтом - надо было, конечно... С другой стороны, ты понимаешь, что тебе больше не будет 20 лет. Вот сейчас тебе 20 лет, потом 21 - и всё, больше не будет. Лови сейчас! Почему они все идут, гуляют с девушками, а я не могу пойти? Это же как-то обидно. У тебя же больше не будет 20 лет. Дальше ты не сможешь это испытать. И ты думаешь: да я же уже учился, у меня уже есть диплом. Да ладно, я в аспирантуре уже - зачем мне второе? Потом, когда проходит еще 20 лет сверху, ты думаешь: и чего я? Ну, девушки. Мы с ними уже давно не общаемся. И чего это я так?
М. Максимова
―
Тех же эмоций не вернуть. Вы говорили про эмоции.
С. Крючков
―
Кстати, об эмоциях. На ваш взгляд, самые продуктивные эмоции - это что? Любовь - да. А злоба, ненависть - это продуктивные эмоции?
Р.Аскеров: Игра раскрывает человека полностью. Всегда. Какой человек в игре - такой он и в жизни
Р. Аскеров
―
Любая эмоция, которая заставляет тебя что-то сделать. Зависть тоже, например, очень продуктивная.
С. Крючков
―
А есть то, что разрушает?
Р. Аскеров
―
А что, любовь не разрушает? Все говорят: вот, любовь... Любовь тоже разрушает. В конце концов, у Ромео и Джульетты тоже в итоге всё разрушилось. Человек из чувства зависти может построить храм и сказать: «У меня более красивый храм, чем в соседнем городе». Может написать «Мону Лизу», еще более крутое произведение. Хотя внутри это его разрушает, разъедает. Хорошо, Эдмон Дантес. У него была главная эмоция - отомстить. Всё остальное было подавлено. Но при этом он спас Гайде, он сделал кучу хороших, полезных вещей. Почему нет? Любая эмоция, на мой взгляд, созидательная.
С. Крючков
―
В этом периоде между 1994 годом, окончанием университета и приездом в Москву с чем была связана ваша жизнь в Баку?
Р. Аскеров
―
Ой, чем я только не занимался. Я учился в аспирантуре, защищался. Пытался получить второе образование.
М. Максимова
―
Кстати, почему историк изначально? Это ваш выбор или родителей?
Р. Аскеров
―
С одной стороны, можно сказать, что мой. Потому что я сказал, что я сам пойду. С другой стороны, понятно, что тебя же подготавливают к этому. То есть когда папа рассказывает тебе интересные истории... Я вот говорю, что для меня Спартак - это когда я увидел команду «Спартак», название команды, я уже знал, кто это такой. То есть для меня Спартак - это был сперва гладиатор, человек, который поднял восстание рабов в Риме, а уже потом я увидел название команды. Более того, первое время, когда стал разбираться, я сказал: давай я буду болеть за «Спартак». Я же хотя бы знаю, кто это такой. «Динамо» - какая-то неодушевленная машина. «Торпедо» - тоже. А «Спартак»-то - это Спартак! Это же человек - я знаю, кто это такой. И первое время я даже болел за «Спартак» именно потому, что у меня такое романтизированное... Я прочитал книгу Рафаелло Джованьоли. Папа мне подсовывал - рассказал, а потом книжку подсунул почитать. То есть для меня история была, как она прошла через Дюма - «гвоздь, на который я вешаю свою картину». Мне рассказывали про интересных людей - про Наполеона, про Чингисхана, про Бетховена. Я знал, кто такой Страдивари, кто такой Паганини, и мне было интересно время, в которое они жили. Для меня история была скорее от английского «story», а не «history», истории, потому что это интересные истории. Мне казалось, что я слышу музыку всего этого. Просто папа хорошо подготовил почву.
С. Крючков
―
Вы упомянули о футбольных командах, о своем выборе в пользу той или иной. А в целом, меня всегда интересовало, какие механизмы работают здесь в выборе команды, за которую ты в конечном счете будешь болеть? Наследство? Условно, отец болел - и я буду болеть и так далее.
Р. Аскеров
―
Наверное, да. Опять же, здесь тоже папино влияние. Для меня в плане футбола всё изменилось просто в один день (опять же, выбор), когда я увидел матч полуфинала Чемпионата мира 1982 года - сборная ФРГ против Франции. У французов был блистательный Платини, у них была замечательная сборная. В общем, фаворит. И сборная Германии - они, конечно, уже такие постаревшие. Конечно, действующий чемпион Европы, но уже как-то так на спаде. А у меня папа болел за немцев. Я сижу, смотрю на папу. А для меня просто - ну, бегают. Понятно, что я хотел, чтобы выиграли немцы, потому что папе будет приятно. Мне-то самому было всё равно. Я смотрел, но я знал, что Платини - он такой. Я не понимаю, почему папа болеет за немцев. Ну, там симпатичный мужчина в бакенбардах. Я не могу понять, что же... А, нет, это уже аберрация памяти. В общем, я смотрю, как папа болеет. Там счет 3:1 - французы ведут. А чего папа такой спокойный? Я говорю: «Ты чего?». Он говорит: «Отыграются». Я говорю: «Пап, там осталось-то 18 минут». - «Отыграются». И так они отыгрываются. И я смотрю на папу как на бога: как он предсказал-то - они отыгрались за 18 минут, 3:3! И там начинается серия пенальти. Футболист сборной ФРГ Штилике не забывает. Казалось, всё. И там Шумахер, вратарь немцев, подходит к нему, что-то там бьет его по плечу, идет в ворота - и отбивает этот пенальти. И потом немцы выигрывают. Я смотрю и думаю: вот эти люди, 11 человек на поле, перевернули всё! За 18 минут всю историю переписали заново. Я тогда просто влюбился и понял, что я буду за них болеть. Потому что мне нравятся эти люди, мне нравится эта команда. Мне нравятся люди, которые до последнего финального свистка не сдаются. Они борются. Они готовы пойти... Как Шумахер тогда чуть Баттистона не убил. Все его за это возненавидели. И ты всё равно противостоишь этой всеобщей... Весь стадион тебя ненавидит, тебя ненавидит весь мир, ты в глазах всего мира враг, сволочь, фашист. Но тебе всё равно. Тебе плевать на мир, потому что вокруг тебя есть 10 человек, ради которых ты обязан сейчас забыть о том, что тебя все ненавидят, и выложиться, сделать. И вот этот плачущий в истерике - ты подходишь, говоришь ему: «Не волнуйся, я возьму». И ты делаешь, казалось бы, невозможное. И в этот момент показали, как он прыгает, Штилике. И ты понимаешь, что это самый счастливый человек на всей планете, потому что сейчас ему вернули. Вот если бы они сейчас проиграли, он был бы врагом всей страны. А тут ему вернули счастье, ему вернули жизнь. Он уже не враг, потому что там другой человек прикрыл его ошибку и стал героем. И вот это, конечно, очень крутое ощущение. Ты смотришь, думаешь: вот люди!
М. Максимова
―
А больше никто так не играет?
Р. Аскеров
―
Наверное, играют, но это же первый раз. Понимаете, это как первая любовь. А что, другие женщины - да, другие. Но есть же первая любовь. И вот с немцами было так. Немцы были моей первой любовью, когда я болел осознанно. Со «Спартаком» у меня потом прошла эта такая влюбленность, потому что я же болел просто за название, за имя. Я не разбирался.
М. Максимова
―
Не за игру, не за игроков.
Р. Аскеров
―
Да. А потом я понял, что вообще надо болеть за игроков, за людей, за то, что они творят. Не по национальному принципу, не по флагу, а по тому, что эти люди делают. И неважно, за какую команду они играют. Вот мне нравится Моуриньо - и где бы, в какой команде он ни тренировал, я буду болеть за эту команду, потому что мне интересно, как этот человек работает. Как он подминает под себя и правила, и условия. Он борется с ними и побеждает.
С. Крючков
―
У вас есть свой ответ на вопрос о том, что заставляет людей играть? В целом, не конкретно в какую-то игру, а вот играть.
Р.Аскеров: Любая игра - интеллектуальная. Даже кто дальше плюнет. Вы же должны рассчитать траекторию плевка
Р. Аскеров
―
Слушайте, вообще играть - это у человека заложено. Это, по-моему, его основная отличительная черта. Хотя животные тоже играют. Но человек играет ради удовольствия.
С. Крючков
―
И по правилам.
Р. Аскеров
―
Во-первых, мы их придумываем, эти правила. Это же интересная история, когда ты придумываешь какие-то правила. Это искусственные законы, ты в них живешь, и нарушать их нельзя. То есть ты в них живешь и хочешь по этим выдуманным правилам... Вот мы с вами принимаем правила, и дальше я хочу показать, что я более крутой. То есть тут на самом деле очень много моментов, почему люди приходят. Самоутвердиться, выразить себя. Я, например, помню, почему я первый раз пришел... Мне в школе очень нравилась одна девочка. А ей нравились высокие спортивные юноши. Я понимал, что я не могу быть выше. Уже не вытянусь выше, не вырасту. О'кей, подумал я, я сделаю так, чтобы я тебе нравился по-другому. То есть желание понравиться. Жажда денег, например. Сейчас же куча игр, а в играх же есть призовые. Кто-то идет играть, чтобы получить призовые. Кто-то - чтобы получить славу. Кто-то хочет выразить себя. У кого-то это последняя отдушина, и там они чувствуют себя компетентными. У каждого своё. У каждого свой ответ, почему он приходит. Но игра раскрывает человека полностью. Всегда. То есть невозможно не раскрыться. Какой человек в игре - такой он и в жизни. Вы можете притворяться каким угодно. Я замечал: каким угодно хорошим вы можете притворяться в жизни, но когда идет игра, вы реально играете, всерьез - вы не сможете притвориться более хорошим, более умным, более интеллигентным. Вы вскроетесь полностью. Она вас разденет и просто выставит напоказ. И все поймут: да, возможно, вы и щедрый человек, но, в принципе, вообще-то вы жадный. Потому что по игре, по тому, как вы себя ведете, где-то вскроет и вашу подлость, и благородство. Вот в этом весь класс игры. То есть вы не сможете спрятаться. Казалось бы, вот эти выдуманные правила на выдуманной площадке - а они более настоящие, чем в жизни. Вы можете обманывать любимую женщину всю жизнь, но вы никогда не сможете обмануть в игре. Вы вскроетесь обязательно. Обязательно вы проявитесь.
С. Крючков
―
Это в одинаковой мере значимо и важно как в спортивных играх, так и в интеллектуальных?
Р. Аскеров
―
А любая игра - интеллектуальная. Мы как-то разговаривали с Андреем Аршавиным, когда он играл в «Арсенале». Мы были в Лондоне, говорили с ним про интеллектуальные игры. Я говорю: «Слушайте, Андрей, давайте честно. Любая игра - интеллектуальная». Потому что даже кто дальше плюнет - это интеллектуально. Вы же должны рассчитать траекторию плевка. Как голову задрать, не знаю, сколько слюны набрать. Это всё равно требует какой-то работы мозга. Вы не можете вот так просто плюнуть и выиграть.
М. Максимова
―
Стратегии какой-то.
Р. Аскеров
―
Обязательно! Вот я говорю: «Ты же на поле тоже...». А потом он вез меня в аэропорт, объезжал пробки. Я говорю: «Круто, как ты!». Он говорит: «Слушай, Равшан, я же игрок английской премьер-лиги. Я же интеллектуал, в конце концов». И он реально обходил все пробки. То есть любая игра интеллектуальная, любая. Если ты начал играть, то ты же как-то придумываешь, как выиграть у своего соперника. Очень такая интересная история.
С. Крючков
―
Согласитесь, что в интеллектуальной игре ты не боднешь кого-то лбом в грудь. А в спортивной игре это можно.
М. Максимова
―
В интеллектуальной можно после.
Р. Аскеров
―
Да, в интеллектуальной игре можно как Стас Мереминский - ударил по столу в экстазе и разбил стекло. У зеркального стола. То есть на самом деле каждый живет теми атрибутами, теми инструментами, которые есть. Там есть какой-то контакт, когда он может своего соперника боднуть. В этой игре есть какие-то другие. Можно, не знаю, сломать что-то там.
С. Крючков
―
На сегодняшний день вот эта поляна интеллектуальных игр на постсоветском пространстве достаточно широка? Потому что время, когда всё начиналось, ограничивалось, по сути, «Брейн-рингом» и «Что? Где? Когда?».
Р. Аскеров
―
Абсолютно. Потом появилась куча других игр. И «Своя игра» была, и «Самый умный», и «Слабое звено». Людям нравится играть в эти вопросы и ответы. Это какая-то иллюзия того, что ты умнее. Тем не менее, допустим, «Своя игра» больше построена на знаниях. «Что? Где? Когда?» больше построено не столько на знаниях, сколько на умении анализировать, умении сопоставлять факты. То есть когда из незнания рождается знание. Тебе дают факты, набор фактов, которые ты минуту назад даже не знал. У тебя есть минута и, грубо говоря, союзники, с помощью которых ты должен найти правильный ответ. А самое забавное, когда среди этих людей в команде - конкуренты, соперники. Ты вроде бы соперничаешь с ним, но, с другой стороны, должен принимать его помощь, потому что иначе ты проиграешь вообще. И здесь больше такая психологическая игра. Здесь знания на втором, даже на третьем месте. Поэтому это именно интеллектуальная игра. Там нужно проявлять умение анализировать, сопоставлять, иногда даже идти на какие-то компромиссы. При этом и психологическая игра: я могу всю дорогу притворяться - понятно, все видят наши отношения, но я буду говорить, что я вас очень люблю, как-то поглаживать вас, чтобы вы работали на пользу команде. Я могу заткнуть свое эго куда подальше для того, чтобы добиться результата. А «Своя игра» индивидуальна. Очень много же таких игр, индивидуальных. То же «Слабое звено» - там вообще другая психология. Там ты должен выстроить тактику так - там даже не знания важны. Вот я знаю, что вы больше меня знаете. И моя задача - сохранить вас, но в нужный момент вас утопить, чтобы деньги остались мне. Вот ведь какая психология.
М. Максимова
―
То есть энциклопедических знаний не нужно для того, чтобы...?
Р. Аскеров
―
Вообще, абсолютно нет. Я считаю, что в любой интеллектуальной игре можно добиться успеха, если ты в школе учился на 3, на 4.
М. Максимова
―
То есть этого достаточно.
Р. Аскеров
―
Ну, по крайней мере, чтобы выигрывать в «Что? Где? Когда?» - да. Там никаких сверхъестественных знаний не нужно.
Р.Аскеров: Людям нравится играть в эти вопросы и ответы. Это какая-то иллюзия того, что ты умнее
М. Максимова
―
А что нужно? Каким качеством нужно обладать, чтобы быть успешным игроком «Что? Где? Когда?»?
Р. Аскеров
―
Прежде всего хотеть играть, любить играть и быть искренним. Вот и всё.
С. Крючков
―
Искренним в чем?
Р. Аскеров
―
В своих проявлениях. Во всех своих проявлениях. Смотрите, в прошлом году выиграла команда Ивана Жаркевича. (звонок)
С. Крючков
―
Это звонок у Равшана Аскерова. Это привносит определенную изюминку в наш вечер, в наш «Разбор полета».
Р. Аскеров
―
Я же выключил. Иван Жаркевич, который играл всего 1 сезон. До финала они вообще выиграли 6:0. Просто совершенно всех поразили.
М. Максимова
―
НРЗБ быстрота реакции? Когда у тебя есть минута, чтобы...
Р. Аскеров
―
Нет, вот я смотрел и любовался, как они играли. Это был полет мысли! Они просто получали наслаждение от процесса. И у них всё получалось, им это нравилось. Понимаете, вот смотришь - конечно, можно позволить себе старческое брюзжание: в наше-то время я тоже выиграл 6:0. Но то, что делали они, заставляло всё это старческое брюзжание заткнуться и просто наслаждаться. Потому что люди играли искренне. Им это нравилось.
М. Максимова
―
Мы обязательно поговорим про искренность и про любовь к игре. Это Ровшан Аскеров у нас в «Разборе полета». Сейчас мы прерываемся на краткие новости, потом вернемся в студию.НОВОСТИ. РЕКЛАМА.
С. Крючков
―
Мы продолжаем, у нас в гостях Равшан Аскеров, обладатель «Хрустальной совы» «Что? Где? Когда?», спортивный журналист, писатель, пиар-директор журнала «Баку». Кстати, спортивная журналистика - как она возникла в вашей истории?
М. Максимова
―
После того матча, когда немцы играли с французами?
Р. Аскеров
―
Нет, когда был матч, мне было 10 лет. Я тогда вообще не думал. Это был 1982 год, я еще не знал, чем буду заниматься. Ну как, я думал: буду путешественником, историком, кем угодно. А потом так получилось, что я оказался в Москве. Ну хорошо, приехал, надо же как-то зарабатывать себе на хлеб насущный и вообще как-то. И я подумал: что же я умею делать хорошо? Я подумал, что складывать русские слова в русские предложение и делать из них хороший русский текст у меня получалось, видимо, лучше всего. И я подумал: где я могу приложить свои, так сказать, способности?
М. Максимова
―
То есть уже понятно из ваших слов, что журналистика. А почему спортивная?
С. Крючков
―
В ней больше искренности?
Р. Аскеров
―
Два момента. Во-первых, хорошо, что в этом клубе много разных людей. Вот Леня Тимофеев - вообще великий человек в том плане, что он, во-первых, познакомил меня с моей будущей женой. Во-вторых, Леонид Тимофеев помог мне устроиться в газету «Спорт-Экспресс». У него там был знакомый. А почему спортивная? Всё очень просто. Это единственная область журналистики, где ты за свои ошибки ничем не рискуешь. Если допустить ошибку, ничем не рискуешь. Ни политических скандалов это не вызовет, ни каких-то экономических потрясений. Ну, перепутал счет - ну и ладно. Даже когда я уже работал, там были забавные случаи. У нас человек, корреспондент, был на соревнованиях по фехтованию. Он видит - выигрывает одна спортсменка, польская. Он понимает, что она, скорее всего, выиграет. Торопится, пишет результат. А когда он ушел, пошла обратка, выиграла француженка. И вот все агентства выходят, что выиграла француженка. А газета выходит - и все туда звонят, в газету, говорят: «Ну как же так?». В конце концов наш главный редактор сказал: «А мы верим нашему корреспонденту». И всё. И потом это интересно: опять же, там ты непосредственно общаешься с этими людьми. Я говорил, у меня был момент в Афинах - эта знаменитая история с Немовым.
Р.Аскеров: Я придумывал вопросы. Сделал такой волчок, сам крутил его. Сажал папу, маму, сестру, задавал им вопросы
М. Максимова
―
Да, когда все кричали.
Р. Аскеров
―
Да, когда зал кричал. Вот эта сцена, когда Хэмм, американский гимнаст, никак не может выйти, потому что зал орет, скандирует.
М. Максимова
―
Да, все были недовольны.
Р. Аскеров
―
Да все там стоят, кричат. Представляете, весь зал в едином порыве.
М. Максимова
―
Вообще это была потрясающая вещь, конечно. Даже по телевизору...
Р. Аскеров
―
Мурашки по коже бегут. И там к Немову даже подходит судья и что-то говорит, просит его. Немов стоит, успокаивает зал. А потом мы с ним встретились уже в «Русском доме», разговаривали. Я говорю: «Что тебе сказали, Леш?». Он говорит: «Мне судья сказал: слушай, Алексей, мы не можем их успокоить. Успокой, пожалуйста». Я говорю: «А не было такого эгоистического желания?».
М. Максимова
―
Что вы замутили всё, вот и расхлебывайте.
Р. Аскеров
―
Он говорит: Конечно, можно было», но там же стоял этот Хэмм, американец, который потом выиграл. «Я же тоже спортсмен, я же понимаю. У нас должна быть какая-то солидарность. Он разогрелся, вышел. И вот пока он стоит, он остывает, и это плохо для него. Я понимаю, что этим самым я его убиваю. От меня зависит, остановить сейчас зал или нет». Вот этот момент, опять-таки, принятия решения - он давит... Он понимает, что уже ничего не исправить, но он наступает на горло своей песне, успокаивает этот зал. И я понимаю, что глобально он зарабатывает больше, потому что в этот момент он проявляет благородство. В этом плане, я думаю, что этот момент, опять же, раскрывает. Вот здесь Немов раскрылся больше, чем если бы он выиграл очередную золотую медаль. Потому что в этой ситуации он помог своему сопернику, в нем проявились человеческие качества. Вот казалось бы, человек нацелен, спортсмен должен быть за себя, такой эгоистичный вид, индивидуальный. Но он понимает, что сейчас нужно сделать это - дать возможность сопернику...
С. Крючков
―
И тем самым остаться в истории. Кстати, век спортсмена - он же ограничен во времени. А вот как в интеллектуальном смысле, в интеллектуальных играх поддерживать себя в тонусе? Насколько долог век игрока таких интеллектуальных игр?
Р. Аскеров
―
Можно спросить у Александра Друзя. Когда я приходил, он всегда играл. Вот в 1982 году - и до сих пор еще играет. У нас была такая шутка, что его оттуда только вынесут, прямо из-за стола. А когда все говорили: «Ну всё, Саша закончил», у нас даже была такая поговорка: «Да ладно, закончил. Он еще придет на наши похороны и придумает там вопрос на эту тему». Поэтому сами видите: это ровно столько, сколько ты получаешь удовольствия от игры. Если ты получаешь от этого удовольствие, если ты наслаждаешься процессом, если тебе интересно, то пожалуйста.
М. Максимова
―
А как вы начали играть?
Р. Аскеров
―
А это тоже папа. Всё идет от папы. Я уже много раз рассказывал эту знаменитую историю. У нас в семье был строгий режим. Дети должны идти спать пол-10, обязательно. А мне очень хотелось: ну как - спать? «Нет, спать. Завтра рано в школу, не выспишься». Делалось исключение для двух вещей: если очень хороший, особенно иностранный, фильм (например, фильм «Спартак» с Кирком Дугласом - какой-нибудь очень хороший исторический фильм), или же передача «Что? Где? Когда?». Даже папа мне говорил: «Не спи, сегодня «Что? Где? Когда?»». И я всё думал: почему ее так мало показывает? Это же индульгенция - ты можешь не спать, тебе разрешают. Это пропуск во взрослый мир! Ты как взрослый человек - будешь сейчас сидеть, смотреть. Я не очень понимал, что за вопросы, но было интересно. Людей спрашивают, почему Ги де Мопассан, который ненавидел Эйфелеву башню, обедал в ресторане Эйфелевой башни. «Потому что это единственное место, откуда я ее не вижу». Или, например, помню вопрос, на который я сам ответил в первый раз. Когда сказали: «Друг моего друга - мой друг, а враг моего врага - мой друг. Как это всё математически?». Я говорю: «А, так это же плюс на плюс - плюс, а минус на минус - плюс». Знатоки ответили, а я раньше ответил - оказывается, я тоже ничего, соображаю! И тут я подумал: а здорово же! Говорю: «Папа, а можно мы будем играть во «Что? Где? Когда?»?». Он говорит: «Ну давай». Я сидел, придумывал вопросы, сочинял. Сделал такой волчок, сам крутил его. Сажал папу, маму, сестру, задавал им вопросы. Вот так. Потом послал вопрос туда - конечно, не выпал, не сыграл. Видимо, не очень хороший был. Ну а потом я подумал: хорошо, мой вопрос не выпал - но я же могу оказаться с другой стороны. Давай попробуем. И я начал: мы создали команду в школе, потом в университете. Вот так.
М. Максимова
―
Затянуло.
Р. Аскеров
―
Да, затянуло. И выяснилось, что это стало частью жизни, через это даже очень многое изменил в своей жизни. По крайней мере, с женой я познакомился в игре.
М. Максимова
―
А вообще вашу жизнь как-то изменила игра? Помимо знакомства с женой.
Р.Аскеров: Единственный способ - карантин. Надо как-то остановить, чтобы не было сумасшедшего вала, когда нечем лечить
Р. Аскеров
―
Ключевым образом. Я бросил научную деятельность и переехал в Москву. Я женился. То есть всё благодаря игре. Если бы не игра, то...
С. Крючков
―
А не было желания продолжить, собственно, заниматься наукой? Ведь кандидатская степень по истории. Дальше докторская.
Р. Аскеров
―
Слушайте, у нас не помнят всей этой истории. Тем более история Азербайджана, а я живу в России. Кому здесь это интересно? Жить хочется, и надо жить. Конечно, может быть, и хотелось бы, но это не то, что... Понимаете, служенье муз не терпит суеты. То есть ты должен полностью отдать себя этому. Наполовину - это как, знаете, на дороге в Америке был такой плакат: «Если вы одной рукой ведете машину, а другой обнимаете девушку, и то, и другое вы делаете неправильно». И в данном случае неправильно - либо там, либо тут. Я как-то понял, что наверное, большого ученого не получится, но, по крайней мере, развлекать людей, делать что-то интересное для себя и развлекать себя у меня получится.
С. Крючков
―
Равшан, а вы политизированный человек?
Р. Аскеров
―
Что значит политизированный?
С. Крючков
―
Вот вы упоминали об истории Азербайджана, которой занимались. У вас там на родине долгие годы во главе государства фактически представители одной семьи. По наследству от Гейдара была передана власть. А у нас тут обнуление. Допустим, этот сюжет занимает вас, эмоционально трогает? Как вы его воспринимаете?
Р. Аскеров
―
Что значит «эмоционально трогает»? Я живу в этой стране и понимаю, что в этой стране живет моя семья, дети. Естественно, это вообще не может не трогать. Ты здесь живешь. Хотелось бы, чтобы было лучше, но наверное, вот эта история...
С. Крючков
―
То, как это было обставлено.
Р. Аскеров
―
Сейчас?
С. Крючков
―
Сейчас.
М. Максимова
―
Винегрет, борщ или котлеты - что в комплексном обеде вы предпочитаете?
Р. Аскеров
―
Понятно было одно - что что-то будет. Но я уверен, что ожидался какой-то сценарий хотя бы на уровне «Netflix», а вам подсунули киностудию Довженко. Как-то вот так. Смотрите, тут вся история как с Довлатовым, который говорил: «Кто же написал 4 миллиона доносов?». Всё равно это будет принято и всё.
С. Крючков
―
В одном из ваших комментариев в социальных сетях нашел такую ремарку: «Приличный президент включил бы в конституцию всю вселенную Марвел». А чем не Вселенная была нам здесь предложена?
Р. Аскеров
―
Нет, включить всяких выдуманных персонажей - я это имел в виду. А тут как бы начали включать выдуманного друга - давайте еще и вселенную Марвел. На самом деле можно всё что угодно. Мне может нравится, может не нравится. Но ты как бы всё равно же уже живешь с этим. Вам тоже, я так понимаю, не нравится эта история?
С. Крючков
―
Я ее воспринимаю как фон.
Р. Аскеров
―
Вот так и воспринимаешь. Потому что ты понимаешь, что в любом случае большинству это нравится.
М. Максимова
―
Скажем так, принимают.
Р. Аскеров
―
Тут такая история - н, нравится. Вы же не можете сказать, что результаты выборов нечестные? Они честные, действительно. Столько людей поддерживают. А это уже твои личные проблемы, что ты можешь с чем-то соглашаться, с чем-то не соглашаться. Но ты остаешься в меньшинстве. То есть ты сам будешь принимать, как жить в этом. Но это правда, что большинству это нужно. С этим надо смириться. Вот вы же смирились с коронавирусом, что никуда не выедете.
С. Крючков
―
Кстати, как вы воспринимаете происходящее сейчас, на фоне шествия коронавируса? Он вносит коррективы в ваши личные, жизненные, бизнес-планы?
Р. Аскеров
―
Естественно. Вот у нас сегодня должна была быть игра.
С. Крючков
―
Вы вместе с Левиным организуете.
Р. Аскеров
―
Да, и вот мы вынуждены были отменить, потому что распоряжение.
С. Крючков
―
А без распоряжения? Сами чувствуете ответственность, что много людей собираются? Потому что многие говорят: «Да все пофигисты».
Р. Аскеров
―
А у нас метро работает? Работает. А сколько людей перевозит метро, сколько людей ездят в автобусе, сколько людей ходят в торговый центр? Даже театры сейчас закрыты. А театры не собирали столько же людей? Где мы вообще сидим рядом. А кинотеатры не собирали сколько людей? А церкви не собирали столько людей? Я не понимаю, где у них ответственность? Вот английская премьер-лига вообще всё остановила в тот момент, как только заболел Микель Артета, тренер «Арсенала». С одной стороны, это правильная история.
Р.Аскеров: Если мы говорим, что десятки тысяч выздоровели, то давайте пусть хотя бы один человек придет и расскажет
М. Максимова
―
Со всеми этими карантинами и закрытиями?
Р. Аскеров
―
Смотрите, тут же история в том, что они боятся. Чего боятся, что самое страшное в этой истории? Болезнь-то - она как бы такая: от нее выздоравливают, вылечиваются. Тысячами выздоравливают. Это не чума. Просто если это пойдет валово, с этим не справятся медицинские учреждения, они просто не смогут. Вы не найдете элементарного парацетамола в аптеке не потому, что его скупили в панике, а потому что он кончился. Вся история в этом. Чтобы этого не было, единственный способ - да, карантин. А что делать? Надо как-то остановить, как-то прекратить, ограничить, чтобы не было вот этого сумасшедшего вала, когда в больнице нечем и некому будет лечить. Потому что вот в Италии, насколько я понимаю, в чем проблема? Почему такая большая смертность? Потому что больницы были переполнены, и уже стоял вопрос, кого лечить.
М. Максимова
―
Да, они уже начали отпускать безнадежных.
Р. Аскеров
―
Да, не потому, что такая болезнь, а потому что не справляются медицинские учреждения - нет ресурса. Поэтому действительно, проще ограничить, сократить. Сжать всё, переждать - в этом, наверное, есть здравый смысл. Но я просто не понимаю, почему 50 человек. Почему не 49? Давайте тотально.
М. Максимова
―
Тогда уж больше 3-х не собираться. Но здесь мы опять упираемся в метро, в котором передвигаются 12 миллионов. Тут, в общем, нечего сделать.
Р. Аскеров
―
Да, туда-сюда. Я не понимаю, зачем все скупают маски, хотя понимают, что маски не помогают. Они не спасают.
М. Максимова
―
Я видела в масках, но там же еще и на слизистую попадает. В Москве я встречала уже несколько человек, которые и в очках - в таких, знаете, как строительные или ремонтные. Большие, как маска.
Р. Аскеров
―
Да, говорят, что очки тоже нужно носить, потому что если вы трогаете слизистую, то через глаза. Ну, надо перетерпеть. А что делать? В конце концов, мы, конечно, не жили в 1918 году, но, видимо, в 1918-1919 году вся эта испанка, которая прокатилась.... Есть даже фотографии, когда в Америке в трамвай не пускают людей без маски. Вот в Америке в 1919 году во время испанки не пускали. Кстати, тоже история, почему она называется испанка. Она же не в Испании началась, сама болезнь. Просто Испания была единственной страной, которая не скрывала информацию. Она была нейтральной.
С. Крючков
―
Вот информация. Как вы считаете, у нас достаточно информации по поводу этого коронавируса? По поводу его последствий, по поводу заболевших. Потому что, опять же, вы у себя в соцсетях пишете по другому поводу: «Современное средневековье начинается с блокировки сайтов в интернете, с ограничения доступа к информации».
Р. Аскеров
―
Вообще, средневековье - да. Чума 1349 года тоже распространялась - «черная смерть», которые выкашивала всю Европу. Там тоже не знали, как лечить, ее было невозможно остановить. Хотя тоже как-то пытались, закрывали территорию, но она как-то просачивалась. Про блокировку сайтов - это совсем другое.
С. Крючков
―
Даже не блокировка, а информация. В достаточной ли степени мы информированы?
Р. Аскеров
―
Смотрите, можно ли сказать, в достаточной степени вы знаете об этой болезни или нет? Самое смешное другое - что нам всё время сообщают, сколько человек заболело, сколько умерло. Но взяли бы интервью хотя бы у одного человека, который выздоровел. Если мы говорим, что тысячи, десятки тысяч выздоровели, то давайте пусть хотя бы один человек придет и расскажет. Вот они говорят: 4 человека вылечились, выписались. Их же можно найти, поговорить с ними. Самый простой вариант хоть как-то успокоить.
М. Максимова
―
Кстати, этой информации и правда не хватает. Я видела несколько заголовков в интернете, но как-то...
Р. Аскеров
―
Давайте просто поговорим с человеком, который выздоровел. Ведь он же выздоровел. Нам же говорят, что он есть - давайте с ним поговорим. Это тоже информация. А так я же не иммунолог, не вирусолог.
М. Максимова
―
А нет никакого ощущения паники? Потому что когда смотришь на Европу - нам тут даже написали, что в Чехии сейчас тоже без маски не пускают в общественный транспорт.
Р. Аскеров
―
У нас в Чехии живет сестра жены. Она тоже говорит, что там карантин.
М. Максимова
―
Они же чуть ли не первые начали. Они, по-моему, первые закрыли страну.
Р. Аскеров
―
Я говорю, сейчас идет такой вопрос - просто как-то локализовать, закрыть, перекрыть все пути. Но я не понимаю вот этих полумер. Это просто странная история - 49 человек можно, а 51 уже нельзя. В этих 49 может быть 40 носителей, а в 5 тысячах - нет. Как-то странно. И потом, когда вы говорите «49 можно» - давайте мы будем продавать билеты в кинотеатр 49-ти, а потом будем. Это как ЦСКА - когда сказали, что 5 тысяч человек можно, они там разыгрывали лотерею: этих можно, на трибуну можно, на эту нельзя.
М. Максимова
―
Слушайте, но такое грустное зрелище. Я как раз видела у себя в фитнесс-клубе - показывали какой-то матч. Я не фанат футбола, поэтому не знаю. Что-то европейское. И они играли без зрителей. Страшноватое такое, знаете, ощущение, как будто смотришь какой-нибудь фильм про апокалипсис. Потому что вот эта игра, такая яркая - и пустые...
Р. Аскеров
―
Да, постапокалиптическая история. На самом деле футбол - это же еще и бизнес, большой. Любой спорт - это бизнес. Представляете, какие там потери? Если они отменяют Лигу чемпионов, это же миллиарды! Это огромный бизнес - эти клубы, права трансляции. Это же всё было продано.
С. Крючков
―
А паб-квизы, кстати - это бизнес или способ провести время, способ общения?
Р. Аскеров
―
Кому как.
С. Крючков
―
А потенциально это может быть большим бизнесом?
Р. Аскеров
―
Большим - не знаю. Насколько большим, что вы называете большим? Большой бизнес - если из этого вырастет что-то телевизионное или большой интернет-проект. А так люди приходят провести время. Опять же, приходят в игру, для того, чтобы поиграть, почувствовать себя умнее. Понимаете, приходят люди - что за этим стоит? У человека, может, на работе какой-то не очень удачный день, начальство его как-то прессует. А тут приходит, садится за кружкой пива - и вот он умный. Он приходит домой после этого: «Всё-таки я не дурак».
С. Крючков
―
За кружкой пива-то все умнеют. Причем резко.
Р. Аскеров
―
«Мне медаль дали вообще-то и диплом, что я был здесь самый умный. Я сегодня вечером был самый умный. Да плевать на этого начальника - он сам дурак». У человека повышается самооценка. Может быть, он на что-то сподвигнется. То есть все эти игры очень полезны. И потом, люди же узнают что-то новое. Потом они это что-то новое, может быть, расскажут своим детям. То есть, по крайней мере, вреда точно нет. А так - хорошее общение. Приходят люди и не в гаджетах, а в живом человеческом общении открывают для себя какую-то новую систему, что-то интересное.
С. Крючков
―
То есть для бизнеса нужно шоу. Вот вы упомянули фамилию Друзья. Скажите, вот эти перепалки - Друзь, Козлов, Поташев - это элемент шоу или какие-то частные человеческие отношения?
Р.Аскеров: Я не понимаю вот этих полумер. Это просто странная история - 49 человек можно, а 51 уже нельзя
Р. Аскеров
―
Нет, это жизнь. Смотрите, это же как бы жизнь. Так бывает. Игра - это очень конфликтная история. Место победителя - одно. Мы все боремся. И во время обострения, когда все нервы оголены, можно всё что угодно. Андрей Анатольевич вообще мне говорит: «Вы подлец». А я говорю: «От такого слышу». Потом все думали, что мы там потом друг другу морду били. Нет, через какое-то время мы общались. Понятно, что сперва был какой-то момент напряженности - тебя в прямом эфире назвали подлецом. Я считаю, что это нормально и потом, опять же, искренне - он в этот момент так чувствовал. А потом мы опять поняли друг друга: у него были свои мотивы, у меня свои. Нет, там все искренне. Там нет такого, что на 20 -й минуте ты его обзовешь, на 30-й дашь в морду. Такого нет. Понятно, что в другой ситуации Зидан мог бы и не боднуть Матерацци. Мы не знаем, что они там сказали, но что бы там ни было, в любом случае в этот момент он его боднул, ударил. Это стоило команде титула. Но это игра, это жизнь. И в жизни бывает. Все эти перепалки - всё искренне. А потом проходит время, и люди...
М. Максимова
―
Скажите, а вопросы - они вообще как-то менялись за время «Что? Где? Когда?»?
Р. Аскеров
―
Конечно, менялись. Однозначно.
М. Максимова
―
Есть какая-то тенденция, каким образом они поменялись?
Р. Аскеров
―
Они менялись по-всякому. И тематика, и подача, и манера подачи, и большее использование, например, какого-то такого, знаете, второго смысла слов. Был очень интересный момент, когда в 2000-е играла команда ветеранов. Они проиграли - было понятно, что они проиграют. Но они выглядели очень... Ну, жалко - не то слово. Вот эта команда - она из тех, из 70-х годов. И она садится играть в 2000-х. Естественно, вопросы не того времени. Вот задается вопрос. Все, кто стоят в зале, понимают и ты понимаешь, что эти люди, которые уже давно не в тренде, они живут с вопросами и игрой того периода, пытаются с теми инструментами вскрыть этот новый сейф. А у них только лом, извините. У них нет той современной электроники, которая вскрывает этот суперсовременный сейф. И этот лом ломается, и они не понимают, что дальше. Они вообще не туда идут. И понятно, что они ответят. И они даже не знают, где искать, потому что в их время играли по-другому. Были другие ключи к вопросам. Сейчас другие. Пройдет время, и будут третьи.
М. Максимова
―
У вас есть какой-то, не знаю, самый запоминающийся вопрос? Может быть, самый сложный или самый веселый. Если спросят, какой вопрос запомнился? Как «расскажи анекдот». Расскажите какой-нибудь вопрос.
Р. Аскеров
―
Я не помню сам вопрос. Я просто помню ответ. Ну, дословно его не помню. Это был 2002 год. Мы сели играть. Я был капитаном у нас в команде. Там был Поташев, Друзь, Двинятин. Мы играем, а у нас к тому времени уже была дополнительная минута - мы на каком-то вопросе досрочно ответили. И ведущий задает вопрос: «Она почувствовала...» То есть описывается сцена поцелуя. По всему тексту как будто бы «он» и «она», как бы сцена поцелуя. И вопрос: назовите героя. А там было слово «затылок». Я не знал, что это термин, понимаете? «Она задергалась». Как будто бы сцена поцелуя, любовная, но от тебя просят назвать, кто это. Ты понимаешь, что это не люди. Это точно не люди. А кто, что? И первую минуту мы вообще в ноль. Берем вторую минуту. И меня просто, знаете, как будто сверху так по башке - раскроили черепушку, влили информацию и закрыли. И я понимаю: да это же рыба и крючок! Момент, когда рыба заглатывает. А потом выясняется, что да, у крючка есть затылок - это часть крючка. Просто ведущий всё это рассказал.
С. Крючков
―
Время наше истекло. Ровшан Аскеров, обладатель «Хрустальной совы» в игре «Что? Где? Когда?», спортивный журналист. Ровшан, спасибо вам большое!
М. Максимова
―
Спасибо, до свидания!
Р. Аскеров
―
До свидания!