Григорий Гладков - Разбор полета - 2019-09-30
С. Крючков
―
Добрый вечер, дорогие друзья, здравствуйте! Это «Разбор полёта» - программа о людях и решениях, которые они принимают в своей жизни. Проведут её сегодня Марина Максимова и Стас Крючков. И наш гость сегодня - добрый друг радиостанции «Эхо Москвы» композитор Григорий Гладков. Григорий Васильевич, добрый вечер!
М. Максимова
―
Добрый вечер!
Г. Гладков
―
Здравствуйте, очень рад!
С. Крючков
―
Наши эфирные координаты вы все прекрасно знаете - присоединяйтесь к трансляции, которая уже идёт. Наш гость сегодня с гитарой.
Г. Гладков
―
Задавайте вопросы!
С. Крючков
―
Вы же родом из Хабаровска?
Г. Гладков
―
Да, родился в Хабаровске, на Дальнем Востоке. Я шёл в Москву пешком.
С. Крючков
―
Да вы что?
Г. Гладков
―
Да, и там было много разных поселков, городов. И в каждом, даже в каждой деревушке я сочинял песню. Поэтому у меня очень много песен, дисков, пластинок. Я даже попал в российскую Книгу рекордов Гиннесса за издание самого большого количества пластинок, дисков и кассет для детей. Но на самом деле я их посвятил своей бабушке. У меня не было ни одного дедушки - война забрала - и одна бабушка Марфа Дмитриевна. Когда я пытался её обмануть в детстве, она мне говорила: «Внучек, ты мне лазаря не пой». Я не знал, что это такое. Потом у меня стали выходить лазерные диски, один за другим. Они называются в народе «лазеры». И я понял, какая она была мудрая, и всё посвятил ей.
С. Крючков
―
Вас в юности покидало от Хабаровска до Брянска. Как так вышло?
Г. Гладков
―
Ну, я шёл пешком и уже к такому взрослому возрасту пришёл в город Брянск. И сразу поступил в институт. Назывался он Брянский институт транспортного машиностроения - сокращённо БИТМ. А я его переводил как Брянский институт театра и музыки. Это был серьёзный институт. Даже полначальства «Газпрома» было оттуда - вот эти самые вяхиревы.
С. Крючков
―
Вот эта троллейбусно-трамвайная история.
Г. Гладков
―
Он был такой - газ, нефть, будущие олигархи. Такой региональный, богатый, засекреченный. И вдруг открылась специальность - она потом почему-то закрылась... В общем, короче, у нас в аудиториях висел портрет Никола Тесла - это его специальность. Мы изучали транспорт, который не на бензине.
М. Максимова
―
Экологически чистый.
Г. Гладков
―
Да, трамвай, троллейбус, естественно, метро, монорельс, кары. И где-то вдалеке, как нам говорили, возможно, в каком-то будущем, может быть, даже будут электромобили. А Тесла смотрел на нас и так всё время подмигивал. Потому что он-то знал всё. Он живой, кстати.
М. Максимова
―
Так, я смотрю, что олигарха из вас не получилось, потому что в нефтегаз вы не пошли.
Г. Гладков
―
Почему? В широком смысле получилось. Потому что «олигарх» в переводе с греческого - это «свободный человек с гитарой».
М. Максимова
―
А, то есть всё как раз.
Г. Гладков
―
Посмотрите в интернете.
С. Крючков
―
«Олиго» - немногие. Власть немногих. Олигарх - тот, кто обладает властью.
Г. Гладков
―
Да, олигарх, и вот «г» там - это «гитара», «Григорий». Поэтому где-то, в широком, большом смысле этого слова - да, где-то так.
Г.Гладков: Вот такой метод в искусстве - дуракаваляние. У нас с Успенским он получил название «Пластилиновая ворона»
М. Максимова
―
Для меня, если честно, был несколько неожиданный поворот. Потому что, я думаю, некоторые определённые истории из вашей биографии наши слушатели слышали. Потому что и ваши интервью читали, и передачи с вами смотрели на телевидении. Но вот что для меня было удивительно - это действительно такая экологическая история. Я вычитала, что вы даже музыку писали специально. Скажите, а вот на фоне всей этой громкой истории с Гретой, которую, я думаю, вы смотрели, в вашей жизни как-то продолжает присутствовать вот эта экологическая ниточка?
С. Крючков
―
С климатическими изменениями боретесь?
Г. Гладков
―
Вы как-то так это сказали - знаете, профессионально, кучеряво. Такой вопрос задали, что сразу и ответили. Я не знаю, что сказать. Я, честно говоря, не думал - это же не я себя назвал «экологический». Это журналисты, видимо. Так же, как «детский». Вот все, кто пишет детские песни, стихи, книжки, снимает фильмы - они же о детях не думают на самом деле. Они думают только о себе. Это люди, которые хотят оставить в себе детство. Вот я сейчас сижу здесь, в студии. Я босиком, в шортах. На мне шляпа. Гитара. Внизу у меня - ну, не буду говорить, что там. Ну, термос, короче. А, вот у меня ещё велосипед там стоит.
С. Крючков
―
Трёхколесный.
Г. Гладков
―
Это зачем? Чтобы детство не уходило. Но, конечно, быть таким придурком, таким идиотом - знаете, важно быть и взрослым. И взрослым, но и ребёнком. Потому что если ты там задержался, где-то в другом возрасте, а в этот не перешёл, это как-то так, в общем, смешно смотрится. А если ты и взрослый, и в то же время... Знаете, выражение «большой ребёнок». Вот у вас Венедиктов - он большой ребёнок. Он идёт по улице, и его все любят.
С. Крючков
―
Да, не маленький. А вот эта детская непосредственность - как её сохранить?
Г. Гладков
―
Вот Венедиктов - у него причёска, борода. У меня - шляпа.
С. Крючков
―
Клетчатая рубашка.
Г. Гладков
―
Клетчатая рубашка, да. Здесь же всё показывает? Только шорты не увидят. Причём у меня разноцветные носки - я босиком - и шорты у меня тоже из двух половин. Одна... Ну, не буду говорить.
С. Крючков
―
И тем не менее, есть какой-то алгоритм, чтобы сохранить эту детскую непосредственность? Ту самую нотку доброго идиотизма, если хотите.
Г. Гладков
―
Конечно. Это валять дурака. Это замечательный жанр в искусстве - дуракаваляние. Это взрослый как бы ребёнок. Причём некоторые настолько научились обманывать... Посмотрят и не могут разгадать. Например, художники. Он просто делает каля-маля, и фамилия у него Пикассо. И люди стоят и пытаются разгадать - там, «Голубь мира» или ещё что-то. Он абсолютно как ребёнок. Есть разные жанры искусства. Есть импрессионизм, есть социалистический реализм, а есть взрослые как дети.Вот Эдуард Успенский, с которым я много работал. Вот так улыбнулась судьба: мы познакомились и последние годы жизни я писал музыку ко всем его работам, сказкам. Он большой ребёнок. Он взрослый, но как ребёнок. Он пишет - и так же некоторые художники рисуют. Вот такой метод в искусстве - дуракаваляние. Каля-маля называется. А у нас с Успенским он ещё получил название «Пластилиновая ворона». (играет).
Нам помнится, вороне,
А может быть, собаке,
А может быть, корове
Однажды повезло.
У этой песни очень много исполнений. Например, поёт хор Краснодарской филармонии. Мне очень нравится - может быть, больше всех исполнений - акапелла Хора Турецкого. Но недавно я обнаружил, что поёт трэш-группа, металлисты. У них на сцене черепа, могилы, кресты и дым. И называются они «Рогатые трупоеды». (играет) Удивительно: песня без припева, длинная - и вдруг стала такой знаковой. Причём в Америке есть фестиваль «Мульт Орландо Пластилиновая ворона». Орландо - это город, где 5 огромных диснеевских парков. И они считают, что у нас был один мультфильм - «Пластилиновая ворона».
С. Крючков
―
Ходит апокрифическая легенда, что эта песня была написана буквально за 15 минут. Так бывает?
Г.Гладков: Мне нравился Исаак Дунаевский Это такой Маккартни того времени. Просто фантастический композитор
Г. Гладков
―
Да, так бывает. Истоки творчества необъяснимы. Юрий Нагибин приблизился к этому. Он написал, что всё рождается и сочиняется в общении с природой. Когда ты общаешься с природой, трогаешь дерево, смотришь на природу, листья трогаешь, гуляешь, общаешься с природой - вот тогда всё и сочиняется. А когда садишься за компьютер (сейчас, или раньше писатель брал в руку ручку) или садишься за инструмент - всё уже готово. Уже надо только открыть этот ящичек - и всё.
С. Крючков
―
А в ваших руках когда впервые появился инструмент и что это был за инструмент?
Г. Гладков
―
Вы знаете, я родился с инструментом. Мои родители жили небогато и у них не было люльки. Была гитара без струн. И отец снял вот эту часть, и уже там я лежал.
С. Крючков
―
Совершенно потрясающая история!
Г. Гладков
―
Я вам хочу сказать, что правды вы всё равно сегодня не добьётесь.
С. Крючков
―
Григорий Васильевич, вот вы говорите: много хорошего рождается из дуракаваляния. Многие учатся обманывать, и в этом обмане достигают успеха.
Г. Гладков
―
Это, знаете, уже другая история. Я вчера смотрел «Убить дракона», а позавчера «Мюнхгаузена». Сейчас каждую ночь - вот в среду буду смотреть ещё один фильм Марка Захарова. И там Мюнхгаузен говорит... а Мюнхгаузен - это как раз мы все, получается, и вы, и я. Он говорит, что дело не в том, что Мюнхгаузен тянул себя за волосы. Дело в том, что он не врёт.
С. Крючков
―
Он верит в то, что он говорит.
Г. Гладков
―
Какая разница, где я лежал - в люльке, в гитаре. Но в гитаре интереснее. Потому что никто не знает, где я лежал - в кроватке, может быть. А мне интересней, что я лежал в гитаре. С детства.
С. Крючков
―
На серьезный лад вы сегодня не настроены?
Г. Гладков
―
Настроен. Я серьёзно говорю, вы чего?
С. Крючков
―
Просто смотрите, у нас программа о людях и решениях. И традиционно мы задаём вопрос о том, что стало поворотным моментом на пути человека, предопределившим некие, скажем так, витки или зигзаги его жизни. Вот шёл Григорий Гладков из Хабаровска в Брянск. Шёл, шёл...
Г.Гладков: Нигде нельзя - ни в кино, ни в жизни. Убивать нельзя! А если в кино можно, значит, и в жизни можно
Г. Гладков
―
Я ещё в Ленинград зашёл после Брянска.
С. Крючков
―
Будучи уже дипломированным специалистом.
Г. Гладков
―
Да. Там я закончил ещё 2 учебных заведения. В Америке говорят: надо пожить в 5 штатах, сменить 5 мест жизни. У меня как раз получилось.
С. Крючков
―
Программа выполнена.
Г. Гладков
―
Да, программа выполнена. Хабаровск, Брянск, Петербург, Москва, Московская область, и ещё у меня есть Анапа. Мы поселились с Успенским, с Николаем Николаевичем Дроздовым, вообще выбрали чудесное место в России. Там 45-я параллель - это середина между Северным полюсом и экватором. Это нам Дроздов рассказал. Называется «линия жизни». Если на Северном полюсе человек поворачивается вокруг себя всего-навсего 1 раз за сутки, то на экваторе он летит сотни тысяч километров. 45-я параллель - она есть и в нашей стране. На ней находятся Ставрополь, Владивосток, Анапа.
С. Крючков
―
Всё прекрасные города.
Г. Гладков
―
Да, чудесные. Ну, что явилось поворотным моментом? Я с детства пел, сочинял. У меня мама была заведующая детскими яслями. Я рос в атмосфере её профессии. Дома звучали детские стихи, детская музыка, сценарии. Я рано начал ей помогать. Я учился по классу баяна и заменил баяниста. Мама говорит: «Тут баянист запевает» (через букву «и»). Ну, я стал играть. И что-то надо было сыграть по нотам, а я не всё умел. И я за всех композиторов придумывал целые куски. И вот, значит, играет настоящий композитор, потом я, потом он, потом я, он... И я уже настолько навострился, что мне всё равно. Любого мог...
М. Максимова
―
За любого сыграть.
Г. Гладков
―
И начал сочинять. Если джазовые музыканты начинали в ресторанах, то я в яслях. Вот так стал сочинять, и это был естественным состоянием моей души, моей жизни. Я считал, что так и должно быть у всех, все живут по этим законам, и в каждой семье детские стихи и песни. Пока во дворе по морде не получил. И я понял, что жизнь по-другому...
М. Максимова
―
Это за что?
Г. Гладков
―
Ну, просто.
М. Максимова
―
Я думала, за песни.
Г. Гладков
―
Кстати, во дворе я и научился играть на гитаре. На семиструнной. «Восьмёркой» - я долго осваивал её, это приёмчик такой. Тогда играли на семиструнной, а спустя много лет, когда я попал в Америку, американский продюсер спросил у меня: «Вы будете играть на русской гитаре?». Я говорю: «А что это?». Он говорит: «Это семиструнная». Я говорю: «Я вот на шести». Он говорит: «Так это же испанская. А это - русская». Кстати, банджо - американский инструмент, один из главных инструментов - настроено как семиструнные гитары: ре, си, соль, ре.
Г.Гладков: Ни один театр не закрылся в смутное время, в отличие от кинотеатров. Люди театра свою профессию не предали
Но большевики её уничтожили. Смеялись над ней, высмеивали, это был атрибут мещанского быта, синеблузники. В общем, убили эту гитару и вообще гитары не было. А все первые барды играли на семиструнке - Высоцкий, Визбор, Галич, Окуджава, все-все. И потом она возродилась благодаря Иванову-Крамскому, который на шести пришёл к чиновникам и сказал: «Давайте преподавать гитару - ведь на ней Баха играют». И, видимо, сыграл им. Я не знаю, как это происходило, но вернули. Но вернули испанскую, а русскую - нет. Но для неё, для семиструннойгитары, сочинялись все романсы. Опять же, мне в Америке (там был большой фолк-фестиваль) говорят: «Спойте романс. Русское ноу-хау. То ли слова у вас длинные, то ли важные - между ними паузы». Я сейчас выпускаю диск романсов (играет). Быть нелюбимым - Боже мой!
Какое счастье быть несчастным!
Эти паузы сводят с ума, особенно женщин. Он мне говорит (его звали Джордж Балдерос): «Я буду дирижировать». Это было в Пенсильвании. Были такие зависания без пауз, и публика свистела. Это был такой знак признания. Кстати, второе наше ноу-хау - это убыстряющийся припев: «Дорогой длинною, да ночкой лунною». Это пошло от русских цыган.
С. Крючков
―
Романсы, джаз, кантри... А вот музыкальная почва, которая формировала вас в юности - она была какой? Битлы?
Г. Гладков
―
Да, в юности Beatles. Мы все прошли через это. Мы с упоением часами пели альбомы на голоса. Это, конечно, была колоссальная школа. Ещё мне нравился Исаак Осипович Дунаевский. Я его сыну, Максиму, рассказал об этом. Я собрал все пластинки. Это тоже такой композитор - удивительный, такой Маккартни того времени, если так образно сказать. Это просто фантастический композитор. Мне он больше всех понравился. Я прослушал 2 его оперетты - «Белые акации» и «Вольный ветер». Пластинки, песни собирал.А если говорить об экологии - вот я скажу, а то забуду. Когда наступил 21 век, миллениум, у всех спрашивали: «Что вы ждёте от 21 века?». Был опрос всех, очень многих людей. Я сказал: «Жду две вещи. Первое - люди должны убрать асфальт, потому что идёт закупоривание планеты». Это продолжается, и странно, что ни на одном экологическом форуме об этом не слышно. Ни президенты, ни Грета не сказала об этом. Вот я, Григорий Гладков, говорю, что надо убрать асфальт. Сейчас сверхпрочные материалы - всё можно поднять над землёй. Люди должны уйти на 2-й этаж. Не знаю, на какую высоту - на разную. Но тогда, представляете: вся трава будет. Все жучки, паучки будут ползать. Будет больше кислорода. Почему надо закатывать? Это самое большое зло, какое мы сделали.
С. Крючков
―
Вы человек не городской среды?
Г. Гладков
―
Я городской ,но люблю деревенское. Сейчас мы перейдём к этому. А второе - я сказал: надо запретить убивать в кино, так же, как в жизни. Убил в кино - суд, присяжные. Обоснуй.
М. Максимова
―
Почему?
Г. Гладков
―
А почему в кино можно? Мысль материальна. Почему в жизни нельзя, а в кино можно? Да ещё пачками расстреливать. Нельзя. Нигде нельзя - ни в кино, ни в жизни. Убивать нельзя! А если в кино можно, значит, и в жизни можно.
М. Максимова
―
А если в жизни это есть?
Г.Гладков: Меня пригласил Джон Маккатчен. У него 6 «Грэмми» за детские альбомы. Такой музыкант!
Г. Гладков
―
В жизни суд, а в кино нет суда. Даже за одно убийство в кино должен быть такой же суд, как и в жизни. Вот у меня было 2 желания, и я их помню.
С. Крючков
―
Убивать нельзя. Я где-то читал, что в 1983 году у вас вышел винил, после которого вы завязали с мясной пищей. Почему вдруг?
Г. Гладков
―
«День открытых зверей». Дело в том, что у меня очень много песен о животных. Я же как бы детский композитор. Детские стихи, короче - детские условно. А в детских стихах герои в основном животные - птицы, звери, обезьяны. Но у них, конечно же, человеческие характеры.Спросили птицу в клетке:
Ну как тебе на ветке?
На ветке как и в клетке,
Только прутья редки.
Это Олег Григорьев. Или Борис Заходер:
Плачет киска на заборе.
У неё большое горе:
Злые люди доброй киске
Не дают украсть сосиски.
И когда накопилось огромное количество вот этих песен, меня даже пригласили в программу «В мире животных». Я пел эти песни с Николаем Николаевичем Дроздовым - и что-то в голове произошло. Видимо, есть такое место - называется совесть. Есть душа в одном месте, в другом - совесть. Ну, ещё печень есть, много чего... Сердце, тебе не хочется покоя. И совесть, видимо, сказала: «Григорий, ну как так? Ты поёшь, а потом ешь, жрёшь. Понимаешь, спел, потом съел». И пошло какое-то такое внутреннее отторжение. Хотя многие вегетарианцы, особенно веганы - они меня, кстати, за своего держат...
М. Максимова
―
Вы веган или вегетарианец?
Г. Гладков
―
Нет, я вегетарианец. Да я даже и кусок мяса могу съесть. Знаете, в темноте шашлык - когда какой-нибудь банкет. Но потом...
М. Максимова
―
Совестно становится.
Г. Гладков
―
Да, совесть меня очень ругает. Вот эти люди - они осмысленно пришли, они за смерть животного готовы полчеловечества уничтожить. Вот такие они ребята. А у меня какой-то свой путь к этому.
М. Максимова
―
То есть вы не агрессивный вегетарианец?
Г. Гладков
―
Я не агрессивный и никого не осуждаю. Потому что что делать? У меня как-то так произошло. Я не кичусь. Иногда вдруг, знаете, какое-то желание - как у зашитого алкоголика. Они зашиты, но всё равно выпить-то хочется. Это же никуда не делось. Вдруг этим мясом как запахнет - и прямо а-а-а! И тут включается совесть и говорит: «Ты что? Сейчас ты споёшь, потом съешь». Но рыбу ем. Видимо, мало песен...
М. Максимова
―
Про рыбу.
Г. Гладков
―
Сейчас количество перейдёт в качество.
С. Крючков
―
Прозвучало несколько имён: Успенский, Захаров, Дунаевский.
Г. Гладков
―
Ещё Кушнер и Яснов - такие важные люди.
С. Крючков
―
Татарский.
Г. Гладков
―
Татарский, да. Александр Татарский.
С. Крючков
―
А была встреча, которая предопределила, каким-то образом канализировала судьбу?
Г. Гладков
―
Татарский. Мы познакомились на пляже в Коктебеле. Я пел свои песни - вот эти. У меня уже было много сочинено (играет).В коробке с карандашами
Горы и океаны,
Гномы и великаны
И кот с большими усами.
Они шли с Ковалёвым - и присели рядом. А я там пел. Что у меня там ещё было? «Если видишь на картине... Называется пейзаж». Они сразу решили сделать по ним мультфильм. И сделали самый первый на самодельном мультстанке из рентгеновского аппарата в Киеве. Этот мультфильм увидел Успенский, позвал их в Москву. Они вызвали меня. Без Успенского ничего бы не было, конечно. Вот знакомство с Эдуардом Николаевичем тоже изменило жизнь - и их, и мою.
С. Крючков
―
К этому повороту судьбы мы вернёмся после новостей и рекламы на «Эхе».НОВОСТИ.
РЕКЛАМА.
Г. Гладков
―
Я взял гитару для того, чтобы наигрывать какие-то кусочки, разнообразить беседу. Ну а целиком это надо послушать. У меня, во-первых, есть интернет-радиостанция «Григорий Гладков 101». Если наберёте, то 24 часа вся моя музыка там - песни, нструментальные, сказки, всякие смешные разговоры. «Григорий Гладков 101». Кантри... Я очень люблю этот стиль. Кстати, и романсы я очень люблю. Но о романсах я рассказал - сейчас у меня выходит диск. А кантри - я исследовал эту свою любовь - это всё произошло от такой, как бы сказать, от травмы в детстве, даже от какой-то обиды.Я городской житель, но все каникулы проводил в деревне. Я ни разу не был в пионерском лагере. Это сейчас я объездил и «Орлёнок», и «Артек», и другие. а в детстве никогда не был в лагере. Но зато у меня была рыбалка, сенокос, замечательные деревенские друзья. Речка, купание, загар - всё вот это чудо. Больше всего я был в Брянской области, где мои родственники по отцу. Их было много - семьи были большие, многодетные. Деревни уже угасали, умирали, но ещё были. Я представляю, сколько её добивали, эту деревню. Даже после войны они еще держались. Сейчас, я думаю, ничего не осталось. А часть в Белгородской, где родственники мамы. Там степи. И когда я приезжал в город, словом «деревня» оскорбляли: эй, деревня, село, куда прешь? Деревенские имена стали кличками - Ванька, Дунька, Фёкла, Ферапонт.
Кстати, когда я бываю в кафе, где заказывают кофе, спрашивают: «Как ваше имя?». Я всегда придумываю древнее имя. На стакане пишу «Ферапонт» или «Калистрат». Молодёжь удивляется. А если девушка, я пишу ей «Аглая» или «Фёкла». Таким образом возрождаю. Детские игрушки для своих детей тоже назвал этими именами - Пелагея, Евлампий. Чтобы они знали, что так все называются. Очень много имён как бы возродил. Я это рассказываю, чтобы, может быть, и другие радиослушатели применили мой метод. Чудесные, красивейшие имена были: Карп, Поликарпова... Нил Нилыч Крокодилыч - Михаил Яснов написал стихотворение, а я песню.
И вдруг я узнал, что есть кантри - всё красиво, рубашки клетчатые, шляпы, на лошади едут. Я стал интересоваться, увлёкся. И в «Пластилиновой вороне», когда Татарский попросил сделать проигрыш в «Нам помнится, вороне...», он сказал: «Надо сделать та-та-та, а то я не успеваю лепить». И я написал в партитуре «скрипка кантри» Мы писали с Оркестром кинематографии. И первый скрипач (такой, интеллигентного вида, с длинными пальцами - я помню его очень хорошо) говорит: «Молодой человек, что такое кантри?». Я говорю: «Это весело». - «А, понял. Как у нас в Одессе на еврейской свадьбе», - сказал он и сыграл по-другому. Ну ничего, нормально.
С. Крючков
―
В этом была какая-то нотка презрения, что ли?
Г. Гладков
―
Нет, он не понял. Вообще, в мире существует 2 скрипки. У нас скрипка и скрипка - что кантри, что классика. А в английском языке и мировые названия: fiddle - это народная музыка, кварты, квинты, играют как волынки, а violin, cello - это уже классика, классическая скрипка. Вот так я увлёкся кантри. А потом я познакомился с ребятами - как раз переезжал из Ленинграда в Москву, благодаря Успенскому. А ребята переехали из Киева - Татарский, Ковалёв. Потому что работы было много, я мотался, у меня была квартира, меня ничто не сдерживало, я был неженат. Просто поменял и всё. И там была жизнь, и здесь.И когда мы вокруг него собрались, мы стали делать уже другой мультфильм, следующий за «Пластилиновой вороной» - «Падал прошлогодний снег». И там нужен был какой-то интересный инструмент. Я познакомился с ребятами, которые играли кантри. Среди них даже были иностранцы - чехи, венгры. Назывался он «Орнамент». Часть ребят была в армии. Инструмент - вот я его, кстати, взял - казу. Он был самодельный, я его использовал в мультфильме «Падал прошлогодний снег» (играет). И мы создали ансамбль «Кукуруза». Выпустили пластинку. На ней было 11 моих песен и 3 их инструментальных композиции. Но первый хит у нас был «Пой Вася» - детская песня. И первый репертуар был такой сказочный - кантри, сказки, такие, детские, полудетские песни. А называлась пластинка «Фокусник». Ребята играли очень хорошо, очень серьёзно подошли к этому, стали профессиональным ансамблем.
И здесь пришла перестройка, все попали в Америку. Они по своей линии - их даже на «Грэмми» выдвигали. Я по своей - меня пригласил Джон Маккатчен. У него 6 «Грэмми» за детские альбомы. 6 - это огромное количество. Такой музыкант! 5 за музыкальные альбомы, а 1 - сказки. Я стал почётным жителем 2 американских городов. Потом я его позвал сюда. Первый канал снял про нас фильм. Он есть в Гостелерадиофонде, называется «Я рад встрече с вами». А недавно произошла история - это было в Техасе. Говорят: «Скажите, пожалуйста, нас, западных людей, интересует, почему в слове «Москва» вторая половина - «корова», cow. Mos-cow». А у меня есть друг Михаил Яснов, живёт в Петербурге. Это поэт, филолог. Он придумывает новые слова. Первая пластинка у нас была «Чудетство».
В чудетство откроешь окошки -
Счастливень стучит по дорожке.
Цветёт веселютик у речки.
И звонко поют соловечки.
Я говорю: «Moscow - потому что там живут mos-cowboys». И на следующий день вышла газета: «У нас в Техасе в гостях Grigory Gladkov, moscowboy». Теперь у меня есть такое звание: я - moscowboy.
С. Крючков
―
Вот эта история, начавшаяся со встречи в Коктебеле, о которой вы рассказывали, и продолжившаяся потом «Падал прошлогодний снег» и «Пластилиновой вороной» - она в какой-то момент прервалась, потому что с мультипликацией стало как-то...
Г. Гладков
―
Она прервалась, потому что пришла перестройка. Есть фильм с замечательным названием (и фильм, кстати, хороший) «Перемены, которых мы долго ждали». Ребята стояли на баррикадах с собакой - подобранная собака Дик. Потом она отбыла в Америку, потом она рекламировала еду, щенков там наделала и, в общем, где-то там похоронена в Миннесоте. И я с ней стоял как этот пограничник - как его звать? Карацупа. Веря в перемены.И что они сделали? Они убрали все детские программы, весь детский жанр обнулили. Прекратилось производство мультфильмов, фильмов. Все детские программы - всё остановилось, кроме «Спокойной ночи, малыши». Но и тут Господь меня не оставил - я её вёл! Единственная программа была! Я не знаю, за что такое счастье, за что он меня так любит, что я такого хорошего сделал, что всегда как-то везёт в жизни. Самые лучшие годы, можно сказать - и ничего. Потому и дисков много, что ничего мне не осталось сделать. Только концерты были, да диски - слава Богу, эта индустрия развивалась. Спектакли тоже - денег у них не было.
Но надо сказать, что ни один театр не закрылся в смутное время, в отличие от кинотеатров. Люди театра свою профессию не предали. Это самые такие - даже не знаю, как сказать - самые достойные, наверное. За маленькую зарплату, нищую, они не предали. Только новые театры открывались. И спектакли мои шли. Я много сделал для перестройки, всё это потом выпустили в дисках. Сейчас вот справку получил - РАО, где-то 80 театров, я столько им написал. Вот они живут, спектакли. Режиссёр, если удачные спектакли, ставит другие. Я стал членом Союза театральных деятелей. Я записывал сказку по заданию Кемеровской филармонии с Александром Александровичем Калягиным. «Белая сказка». Удивительный человек, наш председатель СТД. Он говорит: «Гриша, а ты член Союза?» (он на «ты»). Я говорю: «Нет». В общем, я взял справку и там у меня оказалось очень много спектаклей.
Г.Гладков: Если тебя и академик признаёт, и «Рогатые трупоеды» - значит, ты попал. Во что-то такое, в золотое сечение
С. Крючков
―
Для вас это какие-то формальности?
Г. Гладков
―
Нет, я считаю, это важно. Я и в Союз композиторов готовился, вступал, все требования выполнил. Принёс партитуры духового оркестра. У меня есть песня, струнный квартет, диксиленд, биг-бэнд - всё-всё. И как раз на приёме - это было в Москве, особенно почётно, все были. Кого-то нет, кто-то болеет, а тут все были. Естественно, там были и противники, потому что композитор - это тот, кто пишет классическую музыку, серьёзную, а у меня такое, тили-пули.
С. Крючков
―
Детская музыка - это что, несерьёзно?
Г. Гладков
―
Там был Кролл, и я поставил... Что же я поставил? Биг-бэнд я поставил. И биг-бэнд, и диксиленд был. А, и Хор Турецкого как раз только что спел «Ворону». Прямо свежее было. И Анатолий Кролл говорит: «Классно!». Я ему очень благодарен за это. Самый первый Союз - это был Союз кинематографистов. Потому что признание профессионалов тоже очень важно. Если тебя только common people, это тоже неплохо. Хорошие гонорары. Но это недосягаемо, понимаете - как «Ласковый май» получается. Никого не хочу возвеличить. А если чисто типа профессионалы - то это что? Это что-то другое.Я знаю, что никаких имён и фамилий нельзя называть, потому что можно обидеть. Вот этого не хочется делать. А если тебя признали и те, и другие - то это Beatles. Или Владимир Высоцкий. Если тебя и академик признаёт, и «Рогатые трупоеды» - значит, ты попал. Если тебя и Хор Турецкого, и Консерватория признают, и «Рогатые трупоеды» - значит ты, старик, куда-то попал. Во что-то такое, в золотое сечение.
С. Крючков
―
У Успенского в последние годы его жизни нелегко складывались отношения с «Союзмультфильмом». Тут недавно у нас была Ульяна Слащёва. А вот у вас, как у правообладателя - вам принадлежат все права еа песни? Нет вот этих сложностей?
Г. Гладков
―
Все. Кроме одной комсомолки, которая просто украла у меня одну песню. Ну я ещё 100 таких сочиню.
С. Крючков
―
Не жалко.
Г. Гладков
―
Нет. Конечно, все принадлежат. По закону, слава Богу, они принадлежат нам, авторам. Могли бы отобрать - до 1991 года, когда они смотрят, то, сё. Фильмы - нет. Но авторство музыки всё осталось за нами. И у Шаинского, и у Крылатова, и у всех. Мы правообладатели, слава Богу, это очень здорово. Огромное спасибо за то, что нам оставили. Потому что мы же, конечно, писали по заказу. Мы писали, заключив договор. Сначала был договор, потом музыка. И могли бы отобрать, но оставили авторство за нами.
М. Максимова
―
Скажите, почему всё-таки детская музыка? Вы же сказали, что Beatles...
Г. Гладков
―
Я же вам объяснил: никакого детского нет. Это игра в детство. Вот видите, с какой я дудочкой сижу, в шляпе. Какое детское? Мы ни о каких детях не думаем вообще. Саша Татарский объяснил... Как раз тогда был мультфильм «Большой секрет для маленькой компании». Он говорит: «Надо сделать для узкого круга, для наших 5-7 друзей. А там получится, другие признают, нет - это уже неважно». А какие они детские? «Пластилиновая ворона» - что в ней детского? И в то же время она как бы и не взрослая. У меня таких и нет особенно.
С. Крючков
―
Давайте послушаем одну из ваших композиций. «Песня влюблённого принца».
Г. Гладков
―
Я её очень люблю. Она редко звучит, конечно.
С. Крючков
―
Как она рождалась?
Г. Гладков
―
Она из художественного фильма «Сказки старого волшебника». Влюбленный принц в этом фильме - это Антон Табаков. А спел изумительный ленинградский певец из ансамбля «Поющие гитары» и «Рок-театра» Владимир Дяденистов.ПЕСНЯ.
С. Крючков
―
«Песня влюбленного принца», песня Григория Гладкова. Мы тут за эфиром разговорились о детских конкурсах - по большому счёту, о засилии детских конкурсов на современном телевидении. В своё время вы принимали участие в жюри детского «Евровидения». Сейчас есть такое шоу, называется «Голос.Дети».
Г. Гладков
―
Это франшиза, это не фестиваль.
С. Крючков
―
Даже не фестиваль, но сам факт того, что дети исполняют взрослые песни.
Г. Гладков
―
Это ужасно, честно говоря. Я не смотрю. Я просто не смотрю.
М. Максимова
―
А почему?
Г. Гладков
―
Потому что детский мир совсем другой. Надо идти от него. Детские фантазии, сказки, путешествия. На самом деле фестивалей в стране очень много, и это здорово. Как раз это та часть гражданского общества, которая получилась. Люди сами их организуют. Там небольшие взносы, всё довольно скромно, но на эти деньги удаётся и пригласить жюри, и сделать призы. И главное, наши родители с детьми путешествуют. Эти фестивали в красивых местах. Вот сейчас я лечу на 6-й русско-китайский фестиваль. Называется «Детство на Амуре». Буду в Эстонии на фестивале - тоже наши русскоязычные эстонцы делают этот фестиваль. В Петербург лечу - называется «Планета талантов». Много фестивалей, много новых песен звучит. Вообще на основе этих фестивалей можно было бы сделать отдельный канал. Потому что такие костюмы, фонограммы, свет на сцене - всё просто потрясающее.И эта сторона жизни абсолютно проходит мимо людей. Люди не знают, что это есть. Это красиво сделано, потрясающе. Это, во-первых, надо и какой-то канал иметь, показывать прайм-тайм. А у нас идут убийства - считают, что это рейтинг. Какой рейтинг, нафиг? Вы через колено нас гнёте своим рейтингом, занимая прайм-тайм, разлагая страну. В Библии сказано: «Не бойтесь врага своего, бойтесь растлителя». Вы растлеваете наших детей, они растут в страхе, что из-за каждого угла за ними следят и могут выстрелить в их родителей.
М. Максимова
―
А что не так с шоу «Детский голос»?
Г. Гладков
―
Я не смотрю. Высоцкий спел: «Нет, ребята, всё не так. Всё не так, как надо». Кстати, много детских центров открыто, школы. Вот сейчас у нас - у тех, кто, условно, в детском жанре - какая-то невероятная жизнь. Я чувствую себя Полом Маккартни. Потому что огромное количество предложений из разных стран. Америка, Германия, Франция - вплоть до Австралии. Уехали наши люди, открыли центры, школы и хотят теперь нас позвать - Успенского, Остера, меня. Кто может, едет.Я приехал в Копенгаген. Один концерт - аншлаг, второй. Там наша девушка вышла замуж за шведа, всё в руках держит, по интернету переписывается. Там мост в шведский город Мальмё. Я по этому мосту, по туннелю, выступил в Мальмё. И в Америке такая богатая красавица говорит: «А ведь вы выступали в нашей школе». Я говорю: «В какой?». Она говорит: «В 747-й. И вы позвали нас всех на сцену». - «Я всегда так делаю». - «Так вот я была 8-я справа». - «Понятно». Но это скоро закончится. Эта история очень короткая. Но сейчас потрясающе, конечно. Мы сейчас открываем центр в Москве. Он будет называться «Артист», и «р» будет написано по-английски. В районе метро «Водный стадион».
М. Максимова
―
Почему?
Г. Гладков
―
Потому что если напишешь «Артист», я думаю, уже сотни таких названий зарегистрировано. Вот «Песняры» есть, а «Новые Песняры» уже тоже можно. Поэтому одну букву меняешь - и получается «ARтист». Так что давайте, приходите к нам в «ARтист». Ведите своих детей. Я там художественный руководитель. Всё будет неформально, весело - в шляпе и босиком, как я сейчас.
С. Крючков
―
Вот вы так тепло отзываетесь о фестивальном движении, но в своих социальных сетях довольно критически отозвались о недавнем празднике - во Владивостоке, по-моему, проходил - День тигра. Что вам там так не понравилось?
Г.Гладков: Сейчас у тех, кто в детском жанре - какая-то невероятная жизнь. Я чувствую себя Полом Маккартни
Г. Гладков
―
Значит, День тигра... Я сам родился на Дальнем Востоке. Это величайшая трагедия. Много чего угробили - и тигров перебили. И вдруг этот карнавал. Раскрашенные машины едут, люди счастливые. Не знаю, что они празднуют? Такой карнавал, Рио-де-Жанейро. И, значит, эти чиновники - ну явно охотники. Потому что все чиновники - охотники. Они с утра до вечера перезваниваются (потому что у меня много знакомых - на другом уровне - ну, шофёры, которые возят их на охоту), где им сейчас поохотиться. Там перебили, там добили. И вот эти охотники, значит, говорят, что да, надо спасать, мы сейчас спасём. Едут огромные машины, которые должны ловить браконьеров. Ну это просто пошлость невероятная!И ключевое - что «по указу Президента». Не по велению души. А сами, ребята? Залечь в снегу, не есть, не пить, поймать браконьера, выходить тигрёнка, согреть его, еду принести - вот так разве нельзя? Мне кажется, такие вещи только так и можно - бескорыстно. А тут бабло выделили, сейчас идёт такой распил! Я очень хочу, чтобы они это услышали, чтобы вызвали, в суд на меня подали. Не верим мы, не верим вам! Вообще всем вам не верим. Сейчас главный писатель - Салтыков-Щедрин. Он написал: «Главный враг России не иноземец - чиновник. Один вопрос: они такими становятся или рождаются?». Но, конечно, этот сюжет был просто запредельный.
С. Крючков
―
С вашего позволения, под занавес программы - финал из мультфильма «Падал прошлогодний снег».МУЗЫКА.
Г. Гладков
―
Дорогие друзья! Я счастлив был встретиться с вами на волнах «Эха Москвы». Счастья, здоровья вам! Пусть рождается больше детей, и пусть они будут лучше нас. Самое главное - научите их быть честными, настолько, насколько это можно. Честными прежде всего сами с собой, но и с остальными. Враньё и лицемерие уже просто достали. Мы уже друг другу не верим. Хочется какой-то правды. А теперь новости, самые правдивые.
С. Крючков
―
Стремительно пролетел этот час.
Г. Гладков
―
Что-то быстро.
С. Крючков
―
Гостем программы «Разбор полёта» сегодня был Григорий Гладков, всеми нами горячо любимый композитор. Спасибо вам большое, Григорий Васильевич!
М. Максимова
―
Спасибо! До свидания!
Г. Гладков
―
До свидания, всего доброго!