Аскар Акаев - Разбор полета - 2019-03-18
18 марта 2019 года
В эфире радиостанции «Эхо Москвы» — Аскар Акаев, бывший президент Кыргызстана
Эфир ведут Марина Максимова, Алексей Осин
М. Максимова
―
Добрый вечер всем! Это действительно «Разбор полета». В студии Марина Максимова. Мой соведущий сегодня Алексей Осин.
А. Осин
―
Здравствуйте!
М. Максимова
―
А разбираем мы полёт бывшего президента Киргизии Аскара Акаева. Добрый вечер!
А. Акаев
―
Здравствуйте!
А. Осин
―
Ну я бы ещё добавил: доктора наук.
М. Максимова
―
Да, мы здесь добавим как раз — молодец Лёша, поддержал! Это, может быть, самое громкое. Хотя и не факт, что громкое. У вас множество заслуг в области науки. Честно говоря, когда читала, далеко не всё о вас знала. Много нового для себя почерпнула. Но тем не менее, мы об этом ещё поговорим. Впереди у нас достаточно времени. Я напомню нашим слушателям и зрителям, что ваши вопросы нашему гостю можно задавать по смс + 7-985-970-45-45, Twitter-аккаунт vyzvon. Ну и нас можно не только слушать, но и смотреть на YouTube-канале. И там, соответственно, есть чат, в котором также можно задавать вопросы. А у нас традиционно в этой передаче первый вопрос такой: о самом сложном решении, о самом сложном выборе в вашей жизни.
А.Акаев: Самое сложное решение для меня, конечно, произошло, пожалуй, 24 марта 2005 года
А. Акаев
―
Ну, самый сложный вопрос, самое сложное решение для меня, конечно, произошло, пожалуй, 24 марта 2005 года. Можно сказать, последний день моей политической карьеры, когда у нас в Кыргызстане произошла «тюльпановая революция». Эксперты потом назвали это государственным переворотом. В этот день мне пришлось принять самое тяжёлое в моей долгой, можно сказать, жизни решение. Потому что перед Домом правительства была огромная масса людей — свыше, наверное, 15-20 тысяч. Но более половины из них были криминальные элементы, которых привели наркобароны. Северные и южные наркобароны. И передо мной стояло трудное: что делать?Все военные советники мне советовали, что надо применить силу, надо разогнать, потому что большинство из них... Ну, это было известно, что мобилизуют, что привозят со всех концов республики криминальные элементы, что это в большинстве криминальные элементы. «Надо применить силу, надо разогнать». Но у меня всегда были какие-то внутренние законы, по которым я жил, действовал. И конечно, насилие в любой форме противоречило моим убеждениям, моим внутренним законам.
Поэтому моим императивом в тот день при выборе решения было: никакого насилия. Я всегда считал, что никакая власть не стоит капли человеческой крови. А также было известно, что если со стороны президента не последуют силовые действия, то оппозиция ставила задачу провоцировать кровопролитие. Поэтому у меня был выбор. Единственный выбор в тот день — выехать из республики, не допустить кровопролития, разрядить напряжённую политическую обстановку, которая создалась к тому времени.
Вот это было тяжелое решение, и я принял это решение. Я конечно понимал, взвешивал. Потому что выехать из страны — я понимал, что это перечеркнуть все достижения 15-летней - 20-летней, можно сказать — политической карьеры в моей жизни. Но тем не менее, мне категорически нельзя было применять насилие, проливать кровь. Поэтому я решил выехать из страны. Я думаю, что это было благом для республики, для Кыргызстана. Потому что в тот день не было насилия, не было пролито крови. Ну а потом в страну пришла революционная власть. Я был последователен. Буквально через неделю я добровольно сложил полномочия и дал возможность стране избрать нового президента, жить при новой власти.
А. Осин
―
Мы с вами до эфира говорили, и вы лестно отзывались о китайцах. Но вот смотрите: у руководства Китая тоже был такой выбор в свое время. На площади Тяньаньмэнь была применена сила, погибли люди. Китай пошёл тем путем, которым он пошёл. Как вы сейчас думаете: может быть, Кыргызстан тоже, если бы вы твердой рукой навели порядок, мог бы стать таким вот маленьким Китаем, если хотите? Может быть, так нужно было сделать?
А. Акаев
―
Ну, многие эксперты после событий 24 марта как раз об этом говорили. Наверное, не сразу, а через 2-3 месяца, помните, в Узбекистане тоже была попытка совершить «цветную революцию». Началось в Андижане. И там как раз президент Каримов твердой рукой остановил этот процесс. В общем-то, там расстреляли несколько тысяч человек. И таким образом процесс «цветных революций» в Центральной Азии захлебнулся. И в Кыргызстане многие эксперты как раз об этом утверждали: вот, наш президент проявил слабость, нашему президенту тоже надо было поступить таким же образом. Потому что после 24 марта все-таки прошли погромы, очень многие бизнесмены пострадали, очень многие люди пострадали. Поэтому меня обвиняли и в этом тоже. Но я считаю, что поступил...
А. Осин
―
Это не то что обвинение. Это не обвинение, мы просто рассматриваем исторический процесс. Есть другие примеры.
А.Акаев: Все военные советники мне советовали, что надо применить силу
А. Акаев
―
Согласен, есть другие примеры. Возможно. Но это категорически не соответствовало моим позициям — гражданским, человеческим. Я никогда в жизни не приветствовал и сам не применял насилия. Поэтому...
М. Максимова
―
То есть вы никогда не жалели о таком решении?
А. Акаев
―
Нет, никогда. Вот прошло много лет, и я говорю, что многие эксперты говорили: «Он совершил большую ошибку. Надо было применить. Тем более ему советовали. Тем более была возможность». Мне военные советники, помощники как раз настойчиво предлагали применить силу. «Применим силу, разгоним и всё успокоится». Но я был категорически против. Я понимал, что без кровопролития это всё не обойдётся. Мне, конечно, категорически нельзя было, чтобы мои руки были запачканы в крови моего народа.
М. Максимова
―
Но вы планировали или не планировали идти на новый срок?
А. Акаев
―
Нет. Я в 2004 году официально объявил о том, что я не пойду на новый срок, дорабатываю последний срок. К сожалению, мне не дали доработать. Поскольку выборы должны были пройти осенью 2005 года, а «тюльпановая» революция, этот переворот произошел в марте. Конечно, я жалею только об одном — что не смог конституционным путём, мирным путем передать власть следующему президенту. Только об этом я сожалею, а так ни об одном решении в годы президентства я не сожалею.
А. Осин
―
И потом эта история повторялась во многих странах абсолютно с теми же итогами. Вот сейчас то, что вы говорите — это же про Януковича, в частности. Нет?
А. Акаев
―
Ну естественно, да. Доказательством служат как раз события в Киеве на Майдане. Там же кровопролитие было спровоцировано. В общем-то, сейчас есть все доказательства того, что сами же майдановц стреляли и в своих, и в беркутовцев для того, чтобы спровоцировать кровопролитие.
М. Максимова
―
Вот наш слушатель (в данном случае зритель) Сергей Зиновьев спрашивает: «Ощущали ли вы вмешательство извне? Если да, то чьё?»
А. Акаев
―
Естественно, эта революция готовилась открыто. Она планировалась, готовилась открыто и обеспечивалась — информационно и финансовыми ресурсами — Соединёнными Штатами Америки. Они открыто готовили эту революцию, не скрывали. Более того: посол Соединенных Штатов Америки господин Стивен Янг открыто занимался, встречался с лидерами оппозиции причём радикальные оппозиции.Они готовили. Есть документ экспертов ООН, которые написали о том, что переворот был совершён Соединёнными Штатами Америки. Есть такое детальное, глубокое исследование известного политолога профессора Князева, который документально это показал — переписку посла с Госдепом, как они планировали убрать действующего президента и привести к власти оппозицию. Так что революция, этот переворот был полностью подготовлен Соединёнными Штатами.
М. Максимова
―
А как объяснить, что они не дождались, в общем-то, получается, полгода? Несколько месяцев.
А. Осин
―
Ну и с Януковичем не дождались. Он же обещал, назначил выборы, сказал «я уйду». И всё равно его... Надо было повязать кровью или как? В чём причина?
А. Акаев
―
Причин было 2, я думаю. У меня были, в общем-то, такие нормальные, добрые отношения с руководством Соединённых Штатов Америки. Особенно после 2000 года. Вы помните, мы предоставили международный аэропорт для обеспечения войск в Афганистане. Тогда, в 2001 году, в общем-то, весь мир, все страны мира сплотились в антитеррористическую коалицию. И все страны на постсоветском пространстве. Конечно, они были благодарны, что мы предоставили аэропорт. Но поначалу американцы твердо обещали, что мы предоставляем гражданский аэропорт.Почему Манас привлекал — потому что мы перед этим провели реконструкцию, и там была самая современная в Центральной Азии аэронавигационная станция французской компании Thomson, которая принимала любые западные самолёты, управляла. Поэтому они попросились на этот порт. Но они твердо обещали, что полгода, максимум год — они разберутся с международными террористами в Афганистане и покинут аэропорт Манас. Максимум год. Такой был наш договор.
А. Осин
―
Не смогли, видимо.
А. Акаев
―
Да, но я понял только через год-два, что они приехали надолго, сели надолго. Когда это стало известно, естественно, я начал волноваться, потому что у нас два великих соседа — Россия и Китайская народная республика. Поэтому я предложил России создать свою авиационную базу. Вернее, воссоздать, потому что в советское время у нас недалеко от столицы была такая замечательная лётная школа, где готовили всех лидеров ближневосточных стран. В том числе президент Сирии Асад-старший. Там проходил президент Египта Мубарак. Очень многие лидеры.
А. Осин
―
Хафиз Асад, по-моему.
А.Акаев: У меня всегда были какие-то внутренние законы, по которым я жил, действовал
А. Акаев
―
Хафиз Асад, Мубарак — очень многие лидеры проходили. Россия приняла это предложение, и мы в 2003 году открыли авиационную базу в Канте. Американцам это страшно не понравилась, но зато обрадовались китайцы, как будто они обрели там свое крыло. Говорили: это меняет ситуацию, то, что рядом там находится авиационная база России. И в следующем, 2004 году — в начале 2004 года — приехал помощник государственного секретаря с задачей разрешить им посадить там «Аваксы». Такого договора у нас не было. Я категорически заявил, что...
А. Осин
―
Это самолёты слежения.
А. Акаев
―
Это самолёты с радаром.
А. Осин
―
Разведчики, да.
А. Акаев
―
Да, это самолёт — радиолокационная станция дальнего наблюдения. То есть он поднимается над Кыргызстаном и видит пол-Китая и юг России. Это было, конечно, категорически недопустимо. Я сказал, что это категорически недопустимо, потому что у нас три великих соседа. Американцы считают себя соседями всех стран на планете, но тут и Китай, и Россия. Мы не можем категорически. После этого они стали угрожать и начали уже практически готовить «цветную революцию». По-видимому, я думаю, было ещё такая причина, что в Госдепе была эйфория. Успешно прошла революция в Сербии, потом в 2003 «революция роз» в Грузии, в 2004 «оранжевая революция» в Киеве. Им хотелось продолжить ряд этих революций, а в Центральной Азии слабым звеном был Кыргызстан. Поэтому они начали с Кыргызстана.
А. Осин
―
Вот смотрите: такое, может быть, неправильное соображение — вы меня поправите. В Средней Азии Кыргызстан — самая демократичная страна. Всё-таки Узбекистан и Туркменистан — это авторитарные режимы, что уж там говорить, где власть передаётся по каким-то своим канонам. И вот там, где авторитаризм, всё-таки как-то более спокойно, как мне кажется (может быть вы опровергнете), и стабильно. А вот в Кыргызстане вы привили в стране демократию. И мне кажется, что, в общем, ни к чему особенно хорошему это не привело впоследствии. Может, я ошибаюсь.
А. Акаев
―
Как раз в этом и была уязвимость Кыргызстана, потому что у нас всё-таки были свободные средства массовой информации, потом гражданское общество у нас было сильно развито. У нас как-то приезжал верховный комиссар ОБСЕ господин ван дер Стул из Голландии. И он смеялся, всё время говорил: «У нас страна тюльпанов, а вот Кыргызстан — страна NGO», то есть неправительственных организаций. У нас на маленькую республику было тогда свыше 5 тысяч таких НПО — различных организаций. Поэтому, конечно, Кыргызская республика была в этом отношении слабым звеном, где можно было успешно провести технологию «цветной революции». Поэтому мы оказались первыми. Ну когда они попробовали в соседнем Узбекистане, то там встретили жесткий отпор и остановились на этом.
А. Осин
―
Кстати говоря, я прочитал название одной из последних ваших работ — «Технологическое развитие и протестные волны. «Арабская весна» — триггер глобальный фазы перехода», если я правильно перевел с английского.
А. Акаев
―
Да, правильно.
А. Осин
―
Понятно, что вы это испытали на себе как руководитель. Даже два раза, потому что фактически то, что произошло в 1991 году в России — это же тоже, по сути, «оранжевая революция».
А. Акаев
―
Конечно.
А. Осин
―
И сейчас развиваются события в Венесуэле, тоже имеющие признаки того же самого. Ваш прогноз как ученого, раз уж мы о научной деятельности сегодня тоже хотим поговорить: что будет?
А. Акаев
―
Что касается арабских революций, там нас интересовали предпосылки, и там они действительно были. «Молодежный бугор» - это один из признаков, по которому можно даже прогнозировать. Потому что в арабских республиках очень много молодых специалистов было подготовлено в европейских странах. А трудоустройства, достаточной занятости не было. Вот это привело к взрыву, конечно. В Венесуэле, конечно, ситуация другая. Но в принципе, я думаю, что там исход будет тоже однозначный.
А. Осин
―
То есть силовой?
А. Акаев
―
Смена, да.
А. Осин
―
Смена будет?
А. Акаев
―
Мне кажется, да.
М. Максимова
―
Я на самом деле видела в интернете, но вы нам перед эфиром принесли книгу. Я правильно понимаю, что вы написали её с дочерью?
А. Акаев
―
Да, моя старшая дочь.
М. Максимова
―
«Кыргызстан в эпоху цифровой экономики на Новом шёлковом пути. Книга о будущем». Если я правильно понимаю, вы говорите здесь о том, что нужно сделать для того, чтобы вывести страну из кризиса. По-моему, вы даже приводите конкретную дату — 2030-е годы примерно. Что для этого нужно?
А. Акаев
―
Да, мы как раз рекомендуем программу, стратегию для ускоренного развития Кыргызстана. Дело в том, что сейчас идет 4-я промышленная революция. Цифровые технологии, порожденные 4-й промышленной революцией, меняют всё — экономику, культуру, все сферы жизни. И мы, конечно, хотим, чтобы кыргызская молодежь не отстала. То есть мы написали для поколения 2020-х. Вот сейчас поколение 1990-х уходит из активной жизни и приходит поколение 2020-х, которое будет активно продолжать строить жизнь до 2050 года. Обычно 30 лет — активная продолжительность поколения.
А.Акаев: Я всегда считал, что никакая власть не стоит капли человеческой крови
Но вот что интересно: хочу подчеркнуть, что поколение 1960-х во всём мире было выдающимся. В России мы знаем, какое было поколение: учёные, поэты, писатели потрясающие. К сожалению, поколение 1990-х в этом отношении оказалась слабым. Не было таких выдающихся политических лидеров, учёных, поэтов. А вот ученые-социологи, которые изучают этот вопрос, утверждают, что поколение 2020-х будет похоже на поколение 1960-х. То есть появится новая выдающаяся плеяда учёных, поэтов, писателей, которые способны поднять общество на новый уровень.
Ну, мы надеемся, что, поскольку этот закон носит глобальный характер, Кыргызстан также не отстал. И вот мы для поколения 2020-х — как освоить цифровые технологии. Потому что я над этим работаю как учёный (моя дочь — по другим направлениям), и мне хотелось рассказать молодёжи, как это освоить, как это применить в жизни, как это применить для пользы республики.
И потом сейчас фактически начинается третий этап глобализации, который генерирует Китай. В частности, этот суперпроект «Один пояс — один путь». Это фактически заявка на глобальное лидерство, на новый этап глобализации. Там фактически Китаем предлагается новая торговая и экономическая стратегия для развития мира. А мы — соседи Китайской народной республики, и в древние времена мы как раз были страной на Великом шёлковом пути. Более того: кыргызы в 6-7 веках построили могучее государство на среднем Енисее. Выдающийся историк академик Бартольд писал об этой эпохе даже как об эпохе кыргызского великодержавия. А вот в 9-10 веках кыргызы как раз контролировали центрально-азиатский участок Великого шёлкового пути. Поэтому наша идея: в 21 веке не требуется сила — нужно освоить технологии, цифровые технологии. И благодаря этому как раз...
А. Осин
―
У нас сейчас новости. Аскар Акаев в эфире радиостанции «Эхо Москвы» - профессор, политик, учёный и так далее. Вопрос, какой язык учить кыргызам — китайский или русский? - мы зададим сразу после новостей.НОВОСТИ.
РЕКЛАМА.
М. Максимова: 21
―
33 в Москве, продолжается «Разбор полёта». Марина Максимова, Алексей Осин. Наш гость — учёный, бывший президент Киргизии Аскар Акаев. В общем-то, перешли мы так больше на политику, сейчас постепенно переходим как-то в...
А. Осин
―
В научную сферу. Я обещал задать вопрос: кыргызской молодёжи какой язык надо учить — оба, русский или китайский?
А. Акаев
―
Ну, в первую очередь, конечно, русский язык, я считаю. Потому что мы ведь часть евразийской цивилизации, лидером которой, основой которой является Россия. Я считаю, что русский язык, конечно, в первую очередь. Поэтому я всегда боролся за то, чтобы русский язык в нашей республике сохранять как можно глубже и шире. Кыргызстан, по-моему, первая постсоветская республика, где законодательно установлен...
А. Осин
―
При вашем же правлении.
А. Акаев
―
Да, социальный статус русского языка. И знаете, я здесь — в Москве, в Ленинграде, в других городах России — встречаюсь с молодёжью. За что они меня благодарят? Они мне все благодарны за то, что они хорошо владеют русским языком. Потому что они имеют в России преференции благодаря знанию русского языка. Они работают в государственных учреждениях, в сфере услуг. В общем, все благодарны сегодня.
А. Осин
―
Тогда как представителям других среднеазиатских республик достаётся, увы, к сожалению, более тяжёлая, неквалифицированная и менее оплачиваемая работа.
А. Акаев
―
Да, таджики все на стройке, живут в более худших условиях. Кыргызская молодёжь благодаря... Я считаю, это такое естественное преимущество кыргызской молодёжи. Поэтому она понимает. Потому что в России сегодня примерно миллион моих соотечественников, трудятся по всей великой России. И конечно через них родители... Фактически они содержат бюджет Кыргызстана.
А. Осин
―
40%.
А.Акаев: Поэтому я решил выехать из страны. Я думаю, что это было благом для республики, для Кыргызстана
А. Акаев
―
40%. Поэтому в Кыргызстане есть такое понимание, что главный язык и сегодня и в будущем — это русский язык. Но конечно, естественно, 21 век — это век Китая, поэтому китайский надо изучать. И много кыргызской молодёжи сейчас едет в Китай, учится в китайских учебных заведениях. Так что этот процесс уже тоже идёт, можно сказать.
А. Осин
―
А как вы вообще видите будущее Средней Азии? Она на перепутье между Россией и Китаем или...?
А. Акаев
―
Я считаю, что есть всё-таки основные цивилизационные причина. Мы занимаемся вообще научным изучением цивилизационного подхода к решению мировых проблем в 21 веке. Если в 19-20 столетиях мировые проблемы, в общем, решал концерт наций, то в 21 веке это концерт цивилизаций. Вот наша локальная евразийская цивилизация. Всё-таки Китай — это собственная цивилизация, Индия — это сама по себе локальная цивилизация. И среднеазиатская цивилизация. Я считаю, что вообще одна из глобальных закономерностей — конечно, могут быть зигзаги, но в конце концов будут объединяться на цивилизационной основе. Вот к этому мир идёт.Сегодня 12 локальных цивилизаций. Пожалуй, мусульманский мир может разбиться на 3 цивилизации — географически. Они многие несовместимы. А вообще я считаю, что цивилизационная основа будет главной. И и в конце концов, я считаю, евразийская цивилизация соберется вокруг России. Другого пути нет. Иначе не выжить, не прогрессировать.
А. Осин
―
Говорят, что для того, чтобы был жизнеспособный рынок, который может сам себя обеспечивать и трудовыми ресурсами, и фронтом потребления, должно быть примерно около 300 миллионов человек. Есть такая теория. Поэтому нам друг без друга никак.
А. Акаев
―
Никак нельзя! Это точно, я считаю. Ну и последние 30 лет советской эпохи показали, что с другими цивилизациями надо дружить, но надо держаться крепко своей родной евразийской цивилизации.Вот пример Украины, которая оказалась на перепутье. Украина было самой могучей республикой Советского Союза. Боже мой, какая была наука! Там был великий патон — он и сегодня жив, ему за 100 лет. Там был и Глушков — главный кибернетик страны. Там были выдающиеся школы. Промышленность какая была! Ракеты делали, компьютеры — всё было! А самое главное, Украина жила богато. Когда я бывал в Киеве на научных конференциях, мне всегда казалось, что Украина уже одной ногой в коммунизме, а значит, скоро и у нас будет коммунизм. Так мне казалось в начале 1980-х годов, потому что там, в Украине, была самая процветающая жизнь относительно других республик. А сегодня посмотрите: науки нет, промышленности нет, половина украинцев разбрелась по всему миру.
А. Осин
―
Вот смотрите, с научной точки зрения: ведь когда был Советский Союз, в каждой республике была Академия наук. Собственно говоря, вы...
А. Акаев
―
Да, я сам был президентом. Самым молодым президентом Академии.
А. Осин
―
А как сейчас? Всё это было связано с центром, а сейчас как? Как в Киргизии с этим?
А. Акаев
―
Ну, фактически, можно сказать, того научного потенциала ни в одной постсоветской республике уже нет, конечно. Где-то поддерживается, где-то преобразовали, где-то упразднили. В частности, Туркменбаши Великий был первым, кто упразднил Академию. Сначала Институт физики и математики. Когда его спросили: «А что, туркменам не нужна эта наука?», он сказал: «Туркменам физика и математика не нужна. На наш век хватит и газа».
А.Акаев: Я никогда в жизни не приветствовал и сам не применял насилия
Так что, конечно, наука сейчас находится в упадке. Хотя формально Академии существуют. Но в советскую эпоху это действительно были такие весомые научные центры, где хотя бы по 2-3 направлениям... В нашей киргизской Академии по 2-3 направлениям мы были, в общем-то, лидерами в мире, можно сказать. Были научные школы. Сегодня, конечно, нет. Это возможно поддерживать только в рамках великой страны, империи. И это ушло, конечно. К великому сожалению.
М. Максимова
―
Я вот сейчас слушаю вас, смотрю вашу биографию. Скажите: Аскар Акаев — это учёный или политик?
А. Акаев
―
Прежде всего учёный, конечно. Я профессиональный ученый. В политику я пришел, наверное, благодаря перестройке Михаила Сергеевича Горбачева. Если бы не было Горбачева, вероятно, я бы и остался в науке. Ну, собственно, что ещё желать? Я был самым молодым президентом национальной Академии, в самом расцвете сил, ещё мог много работать. Но вот пришел Михаил Сергеевич, начал перестройку.
А. Осин
―
Зажёг всё это.
М. Максимова
―
Как вы решили? Вот расскажите, пожалуйста, о вашем решении. Вы ученый, можно прочитать про ваши диссертации. У вас множество публикаций. Как вдруг вы решили пойти в политику?
А. Акаев
―
Честно говоря, я такого решения не принимал. За меня решили. За меня решила наша родная партия. Получилось так. Я скажу честно, что в пионерской, комсомольской организации я был очень активным участником. А потом, как-то уже став профессиональным научным работником, я особо не интересовался. В партию я не шёл, потому что просто нужно было беречь время, больше для творческой работы.Но получилось так. Ещё до перестройки началась эра компьютеризации, автоматизации. И меня пригласили в горком прочитать цикл лекций для инженеров, партийных работников, что это за компьютеризация. А я в ту пору работал заведующим кафедрой вычислительной техники и прикладной математики. По специальности. Вот я читаю лекции, мне очень нравится. Потом они начали направлять меня по заводам, по предприятиям. У нас в Кыргызстане даже был завод электронно-вычислительной техники. Развитая была промышленность — ну, в рамках Союза. И там приходилось читать лекции.
И вот однажды пригласили меня читать лекцию в ЦК. Я прочитал, всё хорошо, все довольны. А потом секретарь ЦК спрашивает: «Слушайте, а вы член партии?». Я говорю: «Нет». Он говорит: «Как так?! Здесь члены бюро ЦК, секретари. Мы сидим слушаем».
А. Осин
―
И неизвестно кто нам рассказывает.
А. Акаев
―
Да, «а вы, оказалось, ещё и беспартийный!». И тут же дал поручение секретарю горкома: «Если у вас нет возражений, рассмотрите. Надо принять в партию». И так меня быстро приняли в партию. А потом началась перестройка. Нужно было перестраивать науку, образование. И поскольку все в ЦК меня знали из-за чтения лекций... Потом меня жена ругала. Она меня всегда оберегала, чтобы я ничем не отвлекался, занимался только наукой. Мечтала, чтобы я получил Нобелевскую премию. Ну, как все жёны, женщины... И она страшно расстроилась: «Вот, говорила! Вот ходил, читал лекции, а теперь попался».Меня пригласили в один прекрасный день в ЦK. «Вас приглашает ЦK». Прихожу — мне говорят: «Мы решили вас назначить...»
А. Осин
―
Первым секретарем. Нет пока?
А. Акаев
―
Заведующим отделом науки и учебных заведений. Это высокая должность. И всё, не спрашивали даже. Там был инструктор ЦK КПСС. Он побеседовал со мной, был очень удовлетворён. И в тот же день я вступил в политику. Это было в 1995 году, после начала перестройки.
А. Осин
―
А в 1995 разве партия ещё сохранилась?
А. Акаев
―
Ой, в 1985. После начала перестройки. Ну мы все, конечно, были в восторге от Михаила Сергеевича, поэтому я, в общем, особо не возражал. Мне сказали: «Видите, новый генсек хочет преобразовать, ускорить». Мы, ученые, были в восторге, потому что ускорение научно-технического прогресса — он же с этого начал. И конечно, мы видели, что начинаем отставать в области микроэлектроники, а это было самое главное. Мы потом упустили микроэлектронную революцию.Начал он замечательно. Через 3 месяца он провел всесоюзное совещание по ускорению научно-технического прогресса, где я тоже участвовал. Мы были в восторге. Я тогда впервые слушал Михаила Сергеевича и был в восторге. Думал: «Вот с таким лидером мы снова станем супердержавой». Но, к сожалению, только год занимались ускорением научно-технического прогресса, а потом забыли. А вообще я думаю, если бы он собрал все силы, ресурсы и занимался этим ускорением 5 лет, и мы бы не упустили микроэлектронную революцию, я убеждён, советская экономика была бы на подъеме. Не было бы развала экономики, и, возможно, не было бы распада СССР. Но мы упустили.
А. Осин
―
Но там же другие процессы уже начались.
А. Акаев
―
Микроэлектронную революцию мы пропустили.
А. Осин
―
Вот смотрите: получается так, что я, честно говоря, теряюсь в сферах вашей научной деятельности. Вроде как кандидатскую вы защищали по чему-то, связанному теплопроводностью, если я прав.
А. Акаев
―
Я всегда был на стыке наук.
А. Осин
―
Потом было что-то, связанное с оптикой, голографией.
А. Акаев
―
Голография, оптика, лазеры.
А. Осин
―
Теперь вы говорите о микроэлектронике, вычислительной технике и так далее. Как это всё вообще сочетается?
А. Акаев
―
Моя базовая специальность — вычислительная техника и прикладная математика.
А. Осин
―
МИФИ же.
А. Акаев
―
Нет, я закончил Ленинградский...
А. Осин
―
Нет, в Ленинграде, а потом...
А. Акаев
―
Защищал в МИФИ. Диссертацию защищал в МИФИ, потому что один из руководителей был академик Басов, лауреат Нобелевской премии, а там у него была кафедра вычислительной техники. Но дело в том, что мой научный руководитель Майоров всегда занимался такими судьбоносными проблемами.В те годы, когда основное направление в Советском Союзе было за созданием больших вычислительных машин, он сказал, что будущее за малыми и мини-компьютерами, надо в этом направлении. И наши лаборатория совместно с Ленинградским конструкторским бюро занималась бортовой вычислительной техникой. А там самой главной задачей была микроминиатюризация. Тогда полупроводниковых элементов ещё не было, всё строилось на магнитных сердечниках. А там они перегреваются, там большие токи. Поэтому падает надежность. Нужна надежность бортовой машины. Поэтому вопросы тепла играли ключевую роль. И я как прикладной математик писал алгоритмы, потом считал режимы, при которых можно надежно при любых нагрузках опираться на эту машину.
А. Осин
―
Но потом вы не вернулись в физику, в математику. Вы стали заниматься общественными науками, социологией и экономикой.
А. Акаев
―
Да, во второй научной жизни у меня получилось таким образом. После 2005 года, когда я переехал в Москву, меня сразу пригласили в ФИАН. Директор ФИАН в ту пору, академик Месяц. Поскольку у меня докторская работа была связана с ФИАН. Там академик Басов, вся лазерная технология. Два человека меня опекал — Басов и Прохоров, нобелевские лауреаты, творцы лазера в России. И значительная часть экспериментальных работ по докторской как раз была выполнена в ФИАН. Ну и параллельно меня пригласил Виктор Антонович Садовничий, ректор Московского университета, математик.Я подумал — думаю: «Физика всё-таки больше для молодёжи. Эксперименты...» А потом в 2000 годы в Академии вообще с экспериментами было тяжело. Денег нет, приборов меньше. Не то что в советскую эпоху: я мог приезжать из Ленинграда, и здесь для меня могли поставить эксперименты. Это дорогостоящее оборудование.
М. Максимова
―
Получается, ограничений не было?
А. Акаев
―
В эту пору?
М. Максимова
―
Да, тогда.
А. Акаев
―
Никаких, потому что директор был лауреатом Нобелевской премии, институт был самый передовой. Таких вот каких-то видимых ограничений не было, конечно.
А. Осин
―
А сейчас материальной базе науки стали уделять больше внимания в последнее время? Или ничего не изменилось?
А.Акаев: Жалею только об одном — что не смог конституционным путём, мирным путем передать власть
А. Акаев
―
Я не знаю.
А. Осин
―
То есть вы с физиками...
А. Акаев
―
Да, я с физиками уже меньше общаюсь. В это время с экспериментами тяжело, да ещё и возраст. Я подумал: «Лучше я пойду в математику, потому что тут ни от кого не зависишь».
А. Осин
―
Ручка и голова.
А. Акаев
―
И своя голова. И всё. Поэтому я перешел в Московский университет. Мне там комфортно, я там работаю в Институте математических исследований сложных систем. Директор мой — Садовничий, он же ректор. В этом институте мне очень комфортно.
М. Максимова
―
А вы преподаете или только исследуете?
А. Акаев
―
И преподаю.
А. Осин
―
И в Высшей школе экономики преподаете.
А. Акаев
―
Нет, там я просто научный руководитель одной группы. Многие думают, что я там работаю. Там есть группа людей, которые занимаются на стыке экономики и математики. Я как математик там поддерживаю их как консультант и руководитель. А сам я полностью работаю в Московском университете. Мы занимаемся математическим моделированием, прогнозированием мировой динамики, компьютерным...
А. Осин
―
Прогнозы сбываются?
А. Акаев
―
Прогнозы сбываются.
А. Осин
―
Хоть один пример можно?
А. Акаев
―
Конечно. Вот мы с Виктором Антоновичем придумали модель, когда, помните, кризис 2008-2009 проморгали. Вот мы придумали модель, по которой потом мы видели постфактум, что она бы предвидела этот кризис. И потом мы спрогнозировали вторую волну финансового кризиса, которая произошла 3 августа 2011 года. Было крушение на всех азиатских биржах. В Юго-Восточной Азии, всюду было крушение. Только благодаря Китаю выдержали. И мы предсказали с точностью до 1 дня. Мы предсказали 4 августа 2011 года и опубликовали эту статью в конце 2010 года и в США, и в России. Так что вот.
А. Осин
―
У нас осталось совсем немного времени. Что вы сейчас можете предсказать? Все же хотят к каким-то гуру, на кофейной гуще, на картах... А что математика говорит о нашем будущем?
А. Акаев
―
Ну, сейчас я скажу, что, в общем, складывается очень хорошая конъюнктура на ближайшие годы. Дело в том, что был такой великий русский ученый Кондратьев. Советский. Он был репрессирован в 1930-е годы. Он открыл длинные волны экономического развития на глобальном уровне. Вот как раз сейчас, с 2018 года начинается новая, шестая длинная волна развития. Если только не будет войн и других катаклизмов, 2020-е годы будут десятилетием благополучия и процветания. Как послевоенные 25 лет была золотая эра — с 1948 по 1973 год. Четверть века эпоха процветания. Тогда и в Америке, и во всём мире — и в развитых, и в развивающихся — был невиданный подъём.Эти послевоенные 25 лет был четвёртый кондратьевский цикл. Вот сейчас начинается шестой кондратьевский цикл. Так что всё зависит от политиков. Если политики не затеют глобальные войны, то 2020-е годы будут десятилетием благополучия и процветания, я считаю.
М. Максимова
―
Прямо на территории всей планеты?
А. Акаев
―
Это как волны в океане. Как американцы говорят, они поднимают все лодки сразу. То есть будет хорошо и для России, и для развивающихся стран, и для развитых. То есть для всех будет хорошо. Вот такое хорошее предсказание.
А. Осин
―
Хочется пошутить: если кондратий нас не обнимет, тогда всё будет хорошо.
М. Максимова
―
Наши слушатели задают вопрос. Коротко, у нас буквально минута: вы считаете себя счастливым человеком и что в вашем понимании счастье?
А. Акаев
―
Конечно, я считаю себя счастливым человеком, потому что я мечтал стать научным работником и я им стал — я считаю, таким полноценным. Конечно, мне очень повезло. Наш учитель всегда говорил, что при всех достоинствах надо иметь процент удачи. Вот процент удачи всегда был со мной — ну, кроме 24 марта. Я достиг в науке всего, чего можно было желать. И сегодня работаю. Я считаю, что мои лучшие работы ещё впереди. Поэтому я считаю, я человек счастливый.
М. Максимова
―
Пока вы только не оправдали надежд своей супруги, которые хотела, чтобы вы стали нобелевским лауреатом и не уходили в политику.
А. Акаев
―
Постараюсь приложить максимум усилий. Слава Богу, Нобелевские дают и в 90 лет.
М. Максимова
―
Спасибо большое! Заканчивается время нашей программы «Разбор полёта». Марина Максимова, Алексей Осин. В гостях у нас был Аскар Акаев. Спасибо вам большое!
А. Акаев
―
Спасибо!
А. Осин
―
Спасибо!