Ольга Куликовская-Романова - Разбор полета - 2018-06-23
23.06.2018
Ольга Бычкова
―
Добрый вечер! Добрый день! У микрофона Ольга Бычкова. Это программа «Разбор полета». Сегодня у меня удивительная гостья. Это Ольга Куликовская-Романова, супруга, вдова Тихона Куликовского-Романова, племянника Николая II. И это фантастическая, просто живая, фантастическая история сейчас передо мной здесь в студии «Эха Москвы». Ольга Николаевна, добрый день!
Ольга Куликовская-Романова
―
Добрый день!
О. Бычкова
―
Спасибо, что Вы к нам пришли сюда вот прямо…
О. Куликовская-Романова
―
С удовольствием. Я в Москве уже живу довольно долго. Но вообще я приехала в Россию в первый раз в 91-м году, и вот с тех пор я уже никак не уеду. Я всё время, так сказать, возвращаюсь, возвращаюсь, и последние восемь лет я уже живу здесь в России.
О. Бычкова
―
Но это то к чему Вы стремились? Потому, что большая часть вашей жизни всё равно прошла за границей.
О. Куликовская-Романова
―
Вы знаете, что, в общем, я не стремилась к этому. Идея была когда-то привозить сюда гуманитарную помощь, помогать России в самое тяжёлое время. И, в общем, так это получилось понемножку, понемножку, сначала приезжала на месяц, потом на 2, потом на 3, на полгода, на годик и дальше, и дальше, и дальше так всё увеличивается. Сейчас не хочется уезжать.
О. Бычкова
―
Но родились Вы уже в эмиграции, да?
О. Куликовская-Романова
―
Да.
О. Бычкова
―
Когда Ваша семья уже уехала из России, и Вы родились в Югославии.
О. Куликовская-Романова
―
В Югославии. Совершенно верно.
О. Бычкова
―
А как Ваша семья оказалась в Югославии? Как это всё произошло?
О. Куликовская-Романова
―
Ну, потому, что эвакуация отсюда. Когда уезжали все, кто уезжал во Францию, кто уезжал в…
О. Бычкова
―
А они когда уехали? В каком году?
О. Куликовская-Романова: В 20
―
м году.
О. Бычкова: В 20
―
м году? А откуда они уехали?
О. Куликовская-Романова
―
Откровенно говоря, папа и мама познакомились, уже моя мама была замужем, и она выехала с двумя детьми своими. Она жила в Киеве. Она была художник, скульптор и так дальше, и так дальше, кроме того дочь врача. И таким образом вышла замуж, у нее тут дети были. И чтобы спасти детей, она, значит, выехала то же самое. И на Лемносе они познакомились с папой.
О. Бычкова
―
На чем?
О. Куликовская-Романова
―
Папа никогда не был женат.
О. Бычкова
―
На Лемносе? Это где?
О. Куликовская-Романова
―
Лемнос – это знаменитые острова, которые… на которых дали приют беженцам тогда или турки, потому что там один остров турецкий, другой греческий, но они недалеко друг от друга сравнительно. И вот там были тысячи, тысячи беженцев в жутких обстоятельствах, очень много поумирало от тифа, от всяких неприятностей, которые бывают именно в такой жизни…
О. Бычкова
―
Беженской.
О. Куликовская-Романова
―
… беженской.
О. Бычкова
―
А чем потом…
О. Куликовская-Романова
―
Беженской. От чего ушло. Во всяком случае так они познакомились и, в общем, остались в Сербии, и не хотели уезжать никуда больше, потому что считали, что это самое близкое место, чтобы вернуться. Как всегда рассчитывали, что это недельку, 2-3, месяц, 2-3 и так дальше, но оказалось много лет.
О. Бычкова
―
А чем они там занимались в Сербии?
О. Куликовская-Романова
―
Ну…
О. Бычкова
―
Как они жили?
О. Куликовская-Романова
―
Ну, тогда чем…
О. Бычкова
―
Как они выживали?
О. Куликовская-Романова
―
Вы знаете, выживать было очень трудно, потому что я знаю, что мама, уезжая… Мама выехала через Новороссийск, между прочим. Мама, уезжая, оставила деньги в банке, поехала с мелочью, так сказать.
О. Бычкова
―
Оставила деньги в банке, в российском банке?
О. Куликовская-Романова
―
И это самое… И таким образом пришлось потом, что было… Кольца за апельсин. Кольца давали туркам и так дальше, что дети хотели апельсин, или там фрукты какие-то. Так что было очень тяжело. И когда приехали в Сербию, конечно, сербы очень добрые люди, православные христиане, помогают друг другу и так дальше. Во всяком случае отношение было хорошее, но было тяжело выживать, конечно. Ну, папа мой единственное, что мог сделать, он военный был всегда, и собирали камушки вокруг, где они остановились, это было курортное место, собирали камушки вдоль реки, он разрисовал и написал «Сувенир из дворняцкой бани». И таким образом на хлеб собирали себе.
О. Бычкова
―
Да. Но тем не менее, тем не менее им пришло в голову, и у них была, видимо, такая возможность отдать Вас вот в такой-то институт… Да. Потом…
О.Куликовская-Романова: Выживать было очень трудно. Мама, уезжая, оставила деньги в банке, поехала с мелочью
О. Куликовская-Романова
―
… 10 лет. Потому, что мне было уже 10 лет, когда я поступила…
О. Бычкова
―
Да. Когда…
О. Куликовская-Романова
―
… в институт. Сначала я была в сербской школе. Так что это самое… язык учили и сербский, и русский.
О. Бычкова
―
Но Вы поступили вот в 10 лет вот в то, что называется, институт благородных девиц, но только в Югославии, только в Сербии, да?
О. Куликовская-Романова
―
Совершенно верно.
О. Бычкова
―
И это был этот самый институт, который выехал из России практически?
О. Куликовская-Романова
―
Да, из Новочеркасска.
О. Бычкова
―
Из Новочеркасска также как и Вы все. А почему Ваши родители решили Вас туда отдать?
О. Куликовская-Романова
―
Ну, вот, во-первых, русское воспитание чтобы получить. Папа не хотел, чтобы я вернулась в Россию иностранкой.
О. Бычкова
―
А он считал, что Вы вернетесь в Россию?
О. Куликовская-Романова
―
Ну, так все мы думали, что вернемся не сегодня-завтра в Россию. Вот так вот прожили 20 лет и 30, и сколько, в общем…
О. Бычкова
―
И, в общем, всю жизнь.
О. Куликовская-Романова
―
В общем, всю жизнь.
О. Бычкова
―
Некоторые всю жизнь.
О. Куликовская-Романова
―
Они похоронены оба в Венесуэле, потому что мы же до Южной Америки докатились. Ну, в общем, я же говорю, это Вам нужно будет недельки три рассказать…
О. Бычкова
―
Ну, ничего. У нас есть время. Нормально. Да. так они все-таки считали, что они вернутся, и это вопрос короткого времени. А почему они так думали? У них не было информации о том, что происходит в России? Почему они…
О. Куликовская-Романова
―
Конечно, было все… всю жизнь вообще было… Я могу песенки спеть, которые во время, так сказать, коммунистического времени, так сказать, пели и так дальше. Мы всё следили. Мы всё наблюдали. Поэлика возможно было, конечно, это. Но вернуться, конечно, нельзя было вернуться.
О. Бычкова
―
Да, понятно, что нельзя было. Да и никто не вернулся. Это вот до 90-го… до 90-х годов, до 91-го года, как Вы – да? – фактически, и тогда люди стали приезжать. А скажите, пожалуйста, вот вернемся к Вашему… Вашему обучению, Вашему образованию. Значит вот эти дамы, которые в институте благородных девиц в России – да? – в Петербурге воспитывали девиц, теперь они воспитывали этих девиц таких как Вы в Сербии. А там они уже не смотрели там на, не знаю, там дворянское происхождение или что-то ещё?
О. Куликовская-Романова
―
Нет, Вы знаете, вообще институты не смотрели дворянское происхождение или нет. Конечно, оно считалось и имело в виду, но воспитывать воспитывали всех одинаково. Так что даже если она не дворянка, а какого-то другого, так сказать, сословия, тем не менее она выходила обтесанная и воспитанная. Так что тут в этом отношении не было никакой разницы.
О. Бычкова
―
Ну, я читала тут какие-то Ваши рассказы об этом, которые Вы публиковали раньше в каких-то интервью, что это воспитание это было очень жестким на самом деле и суровым.
О. Куликовская-Романова
―
В общем, дисциплина была. Жестко? Не могу сказать. Но была дисциплина. Всё по часам. Всё было, так сказать, это… Ну, в общем, более или менее военное. Кадетские корпуса и институты воспитывались совершенно одинаково, только что в свободное время мы вышивали и вязали, и, так сказать, рукоделием занималась, рисованием занимались, музицировали, а они больше, так сказать, маршировали и винтовочкой…
О. Бычкова
―
У Вас что-нибудь осталось от тех времен кроме воспоминаний?
О. Куликовская-Романова
―
У меня?
О. Бычкова
―
Да.
О. Куликовская-Романова
―
Всё, что есть, всё было.
О. Быкова
―
Вещи…
О. Куликовская-Романова
―
Все то же самое.
О. Бычкова
―
… остались какие-нибудь?
О. Куликовская-Романова
―
Ах, вещи!
О. Бычкова
―
Ну, что-то, что вот Вас… что Вы с собой, например, там всегда перевозят.
О. Куликовская-Романова
―
Всегда перевозишь, не знаю, что перевозишь. Во всяком… мазилки, и всегда, чтоб это самое наштукатуриться – это всегда перевозим с собой. А остальное, Вы знаете, смотря кто, что, чем бережёт, и что… чем дорожит, и что бережет. Сегодня не спасете так. У меня есть немножко здесь. У меня есть немножко там, в Канаде, где сейчас дочь живет, и это самое… Ну, вот так вот рассеяно всё по всему миру.
О. Бычкова
―
Но получается, что Вы провели свою жизнь в Сербии, в Южной Америке, в Канаде…
О. Куликовская-Романова
―
В Германии.
О. Бычкова
―
… потом. В Германии. Да. В Германии.
О. Куликовская-Романова
―
… во время войны как раз самые…
О. Бычкова
―
Во время войны…
О. Куликовская-Романова
―
… самые, так сказать…
О. Бычкова
―
А как Вы оказались в Германии во время войны?
О. Куликовская-Романова
―
Маму забрали из Белграда. Была, так сказать, облава. Была… Забрали некоторых на работу в Германию, и мама попала случайно в эту… в эту облаву. Так что мы ее разыскивали довольно долго, не знали, где, что и как в конце концов…
О. Бычкова
―
То есть… То есть она просто попала случайно в облаву, и у нее осталась в Сербии при этом семья, дети, муж…
О. Куликовская-Романова
―
Ну, да. Ну, это было, так сказать, случайно как… ну, как с облавой делают.
О. Бычкова
―
Расскажите, расскажите, как это было.
О. Куликовская-Романова
―
… я не могу Вам рассказать этого, во-первых, это очень долго всё. Во-вторых, я тогда не присутствовала в этот момент, потому что мама пошла в город по делам, и это случилось. Так что мама вдруг исчезла, и мы приблизительно неделю не знали, где она, и что она…
О.Куликовская-Романова: Даже если она не дворянка, тем не менее она выходила обтесанная и воспитанная
О. Бычкова
―
Это какой был год?
О. Куликовская-Романова: 41
―
й.
О. Бычкова
―
Так. А потом Вы узнали…
О. Куликовская-Романова
―
А потом получили от мамы письмо, что мама находится в Германии и так дальше, и так дальше.О. БЫЧКОВА А она была в лагере, или она где была?
О. Куликовская-Романова
―
Да. Ну, меня туда забрали тоже, потому что так получилось.
О. Бычкова
―
А почему Вас забрали?
О. Куликовская-Романова
―
Ну, потому, что я не могла одна остаться. Правда?
О. Бычкова
―
То есть Вы специально поехали туда к ней?
О. Куликовская-Романова
―
Нет, ну, меня забрали тоже на работу.
О. Бычкова
―
Ага. А сколько это Вам было лет, значит?
О. Куликовская-Романова
―
В лагере жила и также работала…О. БЫЧКОВА Так, подождите…
О. Куликовская-Романова
―
… год…
О. Бычкова: … 41
―
й год – это Вам было, значит, сколько? 15?
О. Куликовская-Романова
―
16.
О. Бычкова
―
16. Ничего себе! А что Вы делали в это время в Германии?
О. Куликовская-Романова
―
Я училась.
О. Бычкова
―
В Германии?
О. Куликовская-Романова
―
Нет, в Германии я попала на фабрику, потому что то же самое я должна была работать на фабрике и жила в общежитии, так сказать, в лагере. Но после года я освободилась оттуда. Трудно, но освободилась. Продолжала учебу.
О. Бычкова
―
И вернулись…
О. Куликовская-Романова
―
Нет, ну, вроде я там закончила… закончила коммерческое образование. Потом поступила в университет. В университет, мне не очень повезло, но во всяком случае языки пошла, не на ту карьеру, которую я хотела, пошла на языки. Так что языки изучала. Диплома никакого не имею, потому что нам, сербам, так как мы были не союзники, то не давали никаких дипломов и так дальше не выдавались, но факт – то, что знание осталось все равно.
О. Бычкова
―
Сколько языков Вы знаете? 7? Это значит русский, сербский…
О. Куликовская-Романова
―
Немецкий, французский, английский, испанский, итальянский.
О. Бычкова
―
Все одинаково знаете?
О. Куликовская-Романова
―
Почти что.
О. Бычкова
―
Одинаково хорошо. Вот так же как по-русски Вы говорите на семи языках?
О. Куликовская-Романова
―
Большинство. Да. Уже теперь немножко у меня русский язык берет верх, потому что я день и ночь говорю по-русски и, в общем, с удовольствием. Иногда ловлю себя, что я рассуждаю или по-немецки, или по-английски, сама себе что-то такое думаю и начинаю думать о том, думаю, почему же я по-английски рассуждаю, когда можно по-русски говорить. Да, это есть такие моменты. Просто иногда есть некоторые слова, которые вам ближе и легче подхватить с такого-то языка, который точно относится к той ситуации, которую Вы хотите выразить, и она тогда перескакивает на тот язык, конечно.
О. Бычкова
―
Но Вы работали переводчиком – да? – на протяжении там… Можно сказать, что большую часть жизни Вы работали как переводчик?
О. Куликовская-Романова
―
Нет, не большую часть. Все… Это была одна из частей. Я работала много… многие профессии. У меня свое дело было. Я нумизмат и филателист, и филокартист.
О. Бычкова
―
Это в Канаде уже было?
О. Куликовская-Романова
―
Нет, в Южной Америке. Ну, издавала тоже альбомы марковск… для марок и так дальше. Так что, в общем, предприимчивый человек.
О. Бычкова
―
Это заметно. А это очень заметно. Да.
О.Куликовская-Романова: Мы работали на одну тему - тяга к России, интерес к благосостоянию России, и переписка
О. Куликовская-Романова
―
Вы знаете, мне по душе… потому что меня интересует в жизни всё. Вот сейчас… Кстати, вот расскажу Вам, идет же пробег, автомобильный пробег из… Москва – Токио. Так? Ну, и значит, кто там едет, поехали, значит, домик весь на колесах и так дальше. Поехало там 6-8 человек и несколько автомобилей кроме того. Я с ними доехала до Суздали. Дальше уже не могла, потому что я только что вернулась, ночью накануне вернулась из Крыма. У меня в Ливадии выставка идет из художественных работ великой княгини Ольги Александровны. Так что я ночью вернулась и вот утром уже была с ними. Поехали, значит, туда, – да? – до Суздали доехала, они поехали дальше, я вернулась, а теперь все время связь держим, где-то им нужно остановиться, позвонила, позвонила в Екатеринбург, знакомых попросила, сделали, приняли, угостили, выкупались и так дальше. Поехали дальше. И вот как раз сейчас пока мы ждали встретиться с Аллой, то я звонила в Тюмень, чтобы их там приняли, потому что они как раз застряли в Тюмени, обратились в местное управление. Мне сказали: «Мы ничего не знаем. Мы не знаем. Туда-сюда. Спросите Иван Ивановича. Спросите Марью Петровну», - и так дальше. В конце концов я позвонила туда, спросила, как дела. Он говорит: «Ни как. Мы стоим, не знаем, что дальше делать». Но я взяла в руки в свои, в свои руки, позвонила одному, другому. Так что будет уже… Тобольск уже устроила, позвонила Владыке. Так что всё будет сделано. Была…
О. Бычкова
―
Разобрались сейчас с этим.
О. Куликовская-Романова
―
Да. В Тюмени сейчас, значит, вот закончим здесь, позвоню опять. Так что будет. Всё равно. У меня знакомых очень много есть. Так что, слава Богу, люди отзывчивые, и получается всегда все.
О. Бычкова
―
Скажите, как Вы познакомились с вашим супругом, с Тихоном Николаевич Куликовским-Романовым? Вы же были уже взрослые люди, – да? – я так понимаю?
О. Куликовская-Романова
―
Да, были. Были у нас семьи, были. Свои дети были у каждого. Так что это, так сказать, была уже осенняя жизнь. А как познакомились? очень просто…
О. Бычкова
―
Это были 80-е годы – да? – где-то?
О. Куликовская-Романова
―
Да. Мы-то знакомы были раньше, в конец 60-х. Дело в том, что пока еще жил… жива была великая княгиня Ольга Александровна, то очень хороший знакомый, который тоже жил в Венесуэле, переписывался, потому что он был ахтырским гусаром, и у неё в полку был как раз. Так что он переписывался с ней. Ну, переписка была, конечно, не очень такая живая. К празднику поздравлялись и так дальше. И как-то раз я присутствовала там, значит, он… я говорю: «Ну, поздравьте и от меня тоже». Ну, вот так началась переписка маленькая. Скончалась великая княгиня Ольга Александровна. И когда я ехала в Канаду, то он попросил меня передать Тихону Николаевичу ленту с венка, который был положен на кладбище. Ну, это была, так сказать, причина нашего знакомства. Я тогда была в Монреале ещё. Я приехала в Торонто просто по делам, именно вот работы. А я тогда работала для «American Express Travel» и это… Так что познакомились, поужинали. Я ему передала всё, что нужно. Расстались и разъехались. Потом через год меня переводят по службе, меня переводят уже в Торонто, но тут были общие знакомые. Так что… Умирает одна половина одной семьи, другая половина другой семьи. И вот мы утешали друг друга и работали вместе, потому что общие темы. Супруга, бывшая супруга Тихона Николаевича была венгерка. Она по-русски…
О. Бычкова
―
Она… У него было два брака еще раз?
О. Куликовская-Романова
―
Да. Она была дворчанка. Пока не дошел до русской.
О. Бычкова
―
Да. Уже окончательно.
О. Куликовская-Романова
―
Так что вот. И понимаете, у нас было именно общее то, что мы работали на одну тему: тяга к России, интерес к благосостоянию России, и переписка и так дальше. Так что общий интерес был именно этот. И вот на этом как раз пошло. Потом, когда отмечали годовщину панихиды, служили годовщину смерти Ольги Александровны, ну, так получилось, были гости после панихиды, и кто мне спросил… Ну, главное из канадцев кто-то спросил, думаю ли я как-то, вернее думаете ли Вы, это было в множественном числе, вероятно Тихона Николаевича и меня… что-то увековечить, память Великой княгини. Я говорю: «Да, конечно». Но это было так сказано, ну, как обыкновенно люди иногда отвечают, не думая, а просто ляпнуть что-нибудь. Ну, вот едем домой, Тихон Николаевич мне говорит: «Ну, как же ты думаешь это произвести». Я говорю, что не знаю. Давай думать. Говорит: «Нет. Ты сказала, ты и отвечай за это». Так что вот. Вот так получилось. Ну, вот основали фонд Великой княгини Ольги Александровны.
О. Бычкова
―
Да, Ольга Александровна Романова, она была дочерью Александра III и сестрой…
О. Куликовская-Романова
―
Государя Николая II.
О. Бычкова
―
… Николая II.
О. Куликовская-Романова
―
Он был 1-й ребенок, а она последний ребенок.
О. Бычкова
―
Угу. Да. И у нее тоже была очень, конечно, удивительная совершенно биография. И она так романтически вышла замуж за отца Вашего супруга, как известно, там и всё было, такая сложная была история…
О. Куликовская-Романова
―
Простите, я не поняла…
О. Бычкова
―
Да?
О. Куликовская-Романова
―
… она так романтична или…
О. Бычкова
―
Романтически вышла замуж…
О. Куликовская-Романова
―
Да. Нет…
О. Бычкова
―
… за отца Вашего супруга. Да. Потому, что там понятно, были препятствия к этому браку и много всего сложного…
О. Куликовская-Романова
―
Очень. Даже… она бедняжка ждала. Я считала, что 7 лет. Оказывается, гораздо больше, чем 7 лет.
О. Бычкова
―
Да, да. И потом тоже была трудная жизнь, после того как они уехали из России, конечно. И им пришлось выживать.
О. Куликовская-Романова
―
Даже после войны за ней была ещё охота. В 48-м году…
О. Бычкова
―
За ней кто охотился? Коммунисты? Сталин?
О. Куликовская-Романова
―
Сталин.
О. Бычкова
―
Ага.
О.Куликовская-Романова: Из кабинета Сталина было написано письмо, чтобы выдали Ольга Александровну как враг народа
О. Куликовская-Романова
―
Из кабинета Сталина было…
О. Бычкова
―
Я не знала об этом.
О. Куликовская-Романова
―
Из кабинета Сталина было написано письмо в датский двор, чтобы выдали Ольга Александровну как враг народа. А она из своих карточек, из своих, так сказать, маленькой порции, которые можно было… она от этого отдавала военнопленным через проволоку, передавала там кому-то что-то. Конечно, она не могла больше делать, накормить, потому что… Но те пленные, которые иногда могли удрать оттуда, она их принимала у себя и кормила, и жила, и потом отправляла в Южную Америку.
О. Бычкова
―
Ничего себе!
О. Куликовская-Романова
―
Так что…
О. Бычкова
―
Они хотели ее как врага народа забрать в Россию… А зачем она им была нужна? Ей уже было тогда, наверное, ну, что? Ну, какие-то…
О. Куликовская-Романова
―
Уничтожить последнюю капельку Романовых, которая осталось. Это же… Это же было избиение Романовых. 28 членов семьи, большой семьи.
О. Бычкова
―
Но до Вашего супруга они не добрались всё-таки. То есть факт, что не добрались.
О. Куликовская-Романова
―
Вы знаете, что и до неё некоторое время не добрались сразу. Почему? Потому, что в момент, когда они были в Крыму арестованные, когда Тихон родился… Вот почему я дала эту маленькую брошюрку как раз Алексею Алексеевичу? Чуть не сказала Сергею Сергеевичу…
О. Бычкова
―
Алексей Алексеевич.
О. Куликовская-Романова
―
Знаете, почему у меня сейчас имена в Тобольске. Там как раз мы отмечали его день рождения в августе месяце. Он родился в канун Тихона Задонского.
О. Бычкова
―
Он родился в августе 17-го года.
О. Куликовская-Романова
―
Да. И в канун… Этот вечер как раз, когда начинается церковный день. Это 6:00 часов вечера. И в 6 часов, значит, видно, вечером он родился или пред вечером, в канун, значит, Тихона Задонского, но Ольга Александровна, она когда мечтала, молилась, хотела иметь ребенка, она обещала как раз, – да? – так как имение Ольгино, которое было… было через реку, значит, через Дон, и по ту сторону был, значит, вот монастырь Тихона Задонского. Так что она молилась именно тому и обещала, что если будет первенец – мальчик, то она назовет его Тихоном, так оно и случилось.
О. Бычкова
―
Да, но Вы начали говорить, и я начала Вас спрашивать, что до него они не добрались тоже, хотя он тоже был, в общем, с кровью Романовых…
О. Куликовская-Романова
―
Вы знаете, что да, но так как она уже ж числилась Куликовская, а не Романова, это ее спасло на некоторое время, пока они уехали на Кубань. На Кубани они пробыли почти что 2 года.
О. Бычкова: 17
―
й и 18-й.
О. Куликовская-Романова
―
До 19-го… Значит, и 19-й… 17-й, 18-й и 19-й, грубо говоря. Значит, и в 20-м они должны были уже уехать, потому что категорически все, которые были у неё в полку, сказали, что она должна… она должна уехать, потому что двое детей, уже второй сын родился Гурий там на Кубани. И спасти чтобы детей, то нужно было уехать обязательно. Так что…
О. Бычкова
―
Но он чувствовал, вот Тихон Николаевич, он чувствовал, что над ним висит вот это вот… вот этот романовский груз вот такой вот как опасность или как ноша, или как ответственность?
О. Куликовская-Романова
―
Ну, Вы знаете, оно, конечно, безусловно было. Как дети, дети этого не соображают, или молодёжь об этом не думает, всё трын-трава, как Вы знаете, но дело в том, что безусловно это осталось. Всё-таки в генах передается многое детям, которые, так сказать, в семье вырастают, тем более когда дружная семья есть, то они слышат разговоры, понимают, некоторые вещи сами догадываются и так дальше. Безусловно он знал. Так вот он же поступил в армию, в датскую армию всё равно, потому что все… вся молодёжь, когда исполняется 18 лет в Дании и обыкновенные… Но так, как он не был подданный, он же не был датский подданный…
О. Бычкова
―
А какой у него был паспорт?
О. Куликовская-Романова
―
У него не было паспорта. У него не было паспорта. Дело в том, что… Я вот не знаю, мы жили с нанцевским паспортом. Вот такой это знаете?
О. Бычкова
―
Да.
О. Куликовская-Романова
―
Это не паспорт. Это, в общем, то, что сейчас в данный момент в России жить… вид на жительство. Так вот это нежелательный элемент ни в одной стране, потому что люди, которые приезжают могут остаться, им нельзя отказать, и их, конечно, никогда никто не хочет. Так что тут… Но так, как у Тихона совершенно другое положение было, да и у Гурия тоже, ясно, то его же прадедушка был датский король, так что-то тут уже… никак не… Понимаете, царская кровь все равно идет, будь то это русская, будь то это датская, будь то это, до какого другого она идёт. Так что ему выдали моментально, чтоб зад был типа прикрытый, то ему дали сразу же датский паспорт без всяких проблем, не так, как здесь нужно по три-четыре года бегать за документами и…
О. Бычкова
―
К сожалению.
О. Куликовская-Романова
―
И это самое…И хлопотать о них. Вот это как раз то, что я хотела тоже упоминать.
О. Бычкова
―
Мы сейчас сделаем очень маленькую паузу. Это Ольга Куликовская-Романова. Мы продолжим программу «Разбор полета» через короткое время.**********
О. Бычкова
―
Мы продолжаем программу «Разбор полета». У микрофона Ольга Бычкова. Моя собеседница сегодня – это Ольга Николаевна Куликовская-Романова. И я хочу спросить сейчас, ещё задать несколько вопросов о Вашем супруге Тихоне Николаевиче Куликовском-Романове, племяннике Николая II. Вот всё-таки как… как Вам… как Вам казалось, человек… человек из семьи Романовых всё равно, человек из семьи, которая вся практически уничтожена. Понятно, какая огромная стоит за спиной и в биографии этого человека там трагедия, связанная с 17-м годом и всеми последующими событиями. Можно ли было сказать про него, что он был человек как бы травмированный всей этой историей? Или какой он был?
О. Куликовская-Романова
―
Человек был с очень большим высоким sense… sense of humour…
О. Бычкова
―
С чувством юмора.
О.Куликовская-Романова: Великая княгиня говорила: «Я никогда не плачу, потому что если начну, не остановлюсь вообще»
О. Куликовская-Романова
―
Во-первых. Та же самая Ольга Александровна, она говорила всегда: «Я никогда не плачу, потому что если я начну плакать, я не остановлюсь вообще». Поэтому она всегда была в хорошем настроении. Если у нее были какие-то проблемы, и у нее, так сказать, остывало ее настроение, она брала кисточку и рисовала или там, ну, что такое делала, или начинала выпечку какую-то творить или что-то еще. Она может не получиться, но тем не менее она это делала. Или она очень любила ковыряться в саду, надевала свои перчатки, на босу ногу резиновые ботинки и маршеро… Не ботинки, а…
О. Бычкова
―
Сапоги.
О. Куликовская-Романова
―
Сапоги резиновые. И маршировала всегда по этому саду своему. Это у неё было отдушина.
О. Бычкова
―
Вы застали ее еще?
О. Куликовская-Романова
―
Нет.
О. Бычкова
―
Вы успели…
О. Куликовская-Романова
―
Не успела. Я не застала. Но я знаю об этом, во-первых…
О. Бычкова
―
Ну, конечно.
О. Куликовская-Романова
―
… от Тихона, от жизни знаю, фотографии вижу. Повторялось всё это. Это… это, в общем, в семье остаётся всегда. Так что прекрасно знаю детали, детали как иногда у неё, скажем, ну, знаете, подлость, закон подлости, когда Вы мажете бутерброд, всегда он падает маслом вниз. А почему, знаете?
О. Бычкова
―
Почему?
О. Куликовская-Романова
―
Ну, потому что он тяжелее… Эта сторона тяжелее, чем другая.
О. Бычкова
―
Ну, да.
О. Куликовская-Романова
―
Я очень…
О. Бычкова
―
Но закон есть закон.
О. Куликовская-Романова
―
Так вот, если она упала, она возьмет подымится, до не… и передаст его, так сказать, и оно… и он съест, нормально съест. Понимаете, нет ничего. Это такие же нормальные люди как и вы, и я, и мы, и все вместе взятые. Только что есть внутри какая-то дисциплина, которая именно вот идет с детства, с молоком матери, что можно, что нельзя, что…
О. Бычкова
―
Например?
О. Куликовская-Романова
―
Вообще всё в жизни. Можно там делать, сидеть за столом, но нельзя за столом в носу ковырять. Я не знаю, что еще. Нельзя плеваться в тарелку. Каждый ребёнок всегда был, я уверена, что ни один ребенок не вырос, чтоб не жевал, жевал и плюнул в тарелку. Значит, это. Если заметили это, сказать нужно: «Это нельзя. Это не полагается». И уже повторять это не нужно. А есть дети, которые будут нарочно это делать. Вы знаете, вот тут вот есть именно это вот поймать момент и наблюдение и так дальше, и оно… оно есть… есть воспитание.
О. Бычкова
―
Расскажите мне, пожалуйста, подробнее вот эту историю про Тихона Куликовского-Романова и тем, что называется останками екатеринбургскими царской семьи. Он был категорически против идентификации, хотя был носителем вот важных…
О. Куликовская-Романова
―
Не идентификации.
О. Бычкова
―
… генов и важной информации.
О. Куликовская-Романова
―
Он был против факта, того, что кто-то ходил по… по лесу, как они рассказывали это мне. Гелий Рябов сказывал сам. С железной палочкой ходили, искали эти кости могильник где-то. Понимаете, это всё чепуха. Это чушь. Этого не может быть, чтобы вдруг кто-то ходил по… по лесу и вдруг нашел останки царской семьи, во-первых. Во-вторых, чтобы закрыть этот вопрос сейчас сразу, иначе это будет очень долго, я Вам просто скажу: последняя моя встреча, месяца полтора-два тому назад, была в присутствии Аксючица. И он, не смотря на всё, на свою воспитанность, культуру, я не знаю, что еще, грязью меня обливал. Он сидел за столом, я сидела в публике здесь в первом ряду, и он говорил, что я вру, что я обманывала всех…
О. Бычкова
―
Это кто говорил?
О. Куликовская-Романова
―
Аксюшиц. Аксючиц.
О. Бычкова
―
Виктор Аксючиц. А! Виктор Аксючиц.
О. Куликовская-Романова
―
Да.
О. Бычкова
―
Понятно. Да. Бывший депутат.
О. Куликовская-Романова
―
Понимаете, и это самое… Ну, он друг был Бориса… Покойного Бориса…
О. Бычкова
―
Который кто?
О. Куликовская-Романова
―
Его назначили… Этого назначили на последнюю комиссию, когда было…
О. Бычкова
―
Немцова.
О. Куликовская-Романова
―
Немцова.
О. Бычкова
―
Бориса Немцова.
О. Куликовская-Романова
―
Бориса Немцова.
О.Куликовская-Романова: Кому это всё нужно? Опознать, найти, ковыряться, и 27 лет мусолить это дело о костях
О. Бычкова
―
Да. Ну, не то, чтобы он был его другом, насколько я знаю…
О. Куликовская-Романова
―
Они… они…
О. Бычкова
―
Но они вместе работали.
О. Куликовская-Романова
―
… вместе работали. Да. Ну, в общем, так, понимаете, он поливал меня грязью и, так сказать, уничтожал. Даже вот газета есть, газета, где… Я даже я ее не читала ещё, между прочим. Держу открытую, думаю, выветрится, может быть. Дело в том, что я ему сказала, во-первых, кому это всё нужно? Тихон был против вообще всего этого, потому что это всё абсурд.
О. Бычкова
―
Почему против? И почему абсурд?
О. Куликовская-Романова
―
Почему? Вот я сейчас Вам скажу. Три вопроса, которые я задала ему: кому это всё нужно? Для чего это всё нужно? Кому это нужно? Мне не нужно. Патриарху не нужно было, который… Я говорю…
О. Бычкова
―
То есть, ну, это в смысле опознать…
О. Куликовская-Романова
―
Опознать, найти, ковыряться, и 27 лет мусолить это дело о костях, открывать дело, закрывать дело, опять открывать, опять закрывать, потом выносить какой-то вердикт, который должен выносить судья во время процесса судебного, вдруг ни с того ни с сего это объявлял, видите ли, господин прокурор. Да, это останки. Да, это не станки. Да, это нужно хоронить. Он не имеет права этого делать. Это всё подогнано, и это всё неправильно сделано.
О. Бычкова
―
То есть Вас смущает сама процедура юридически, как это было оформлено?
О. Куликовская-Романова
―
Это… это была неофициальная… Вообще вся эта история была не официальная.
О. Бычкова
―
Вы слишком долго прожили в Канаде, Вы знаете, я боюсь.
О. Куликовская-Романова
―
Вы знаете…
О. Бычкова
―
Другой взгляд на вещи.
О. Куликовская-Романова
―
Нет. Ну, просто-напросто я немножко соображаю, потому что, понимаете, если Вы что-то делаете, Вы делаете с вниманием на то, что это может пойти в суд или должно пойти в суд, то Вы… по отношению к этому Вы делаете правильную процедуру. То есть Вы доверяете, Вы делаете, пишете обязательно число, место и так, и так. А не то, что записочку пишете, говорите: «Да, я вот согласна с тем или не согласна с этим». Это всё чепуха, потому что она не имеет юридического права никакого.
О. Бычкова
―
Поняла. Так. Это первое. Да. А еще что?
О. Куликовская-Романова
―
Вот первое что значит? Кому это всё нужно?
О. Бычкова
―
Так.
О. Куликовская-Романова
―
Для чего это нужно? Второе: государь после всей своей этой вот бытности и мытарства, которые он провел в заключ… в заточении, он сказал: «Могилы моей не ищите». Так? Это были его слова. «Могилы моей не ищите». И третий вопрос или вернее констатация факта – это были убийцы, которые участвовали в убийстве и расстреле царской семьи, они сказали: «Мир никогда не узнает, что мы с ними сделали».
О. Бычкова
―
И что это значит?
О. Куликовская-Романова
―
Что это значит? Не знаю…
О. Бычкова
―
Нет, для Вас. Вот как Вы это интерпретируете?
О. Куликовская-Романова
―
То есть «мир никогда не узнает, что вы с ним сделали» - это значит, что они сделали что-то такое ужасное, что нечего было оставить после себя. То есть другими словами они их сожгли и, так сказать, уничтожили полностью все останки или трупы.
О. Бычкова
―
Но всё тайное становится явным всё равно.
О. Куликовская-Романова
―
Так вот сейчас оно и разбирается, понимаете, потому что они же сами… Во-первых, если кто-то хочет что-то сделать… Да вот совершенно из другой темы. Я сейчас звонила, чтобы устроить вот этих мальчиков, которые делают пробег, чтобы их встретил, я звонила всего лишь навсего митрополиту Димитрию Тобольскому. Я его не застала, потому что он в разъезде, а застала я другого батюшку. Я попросила его. Он настоятель кремлевского храма, и тогда ж он говорит: Ольга Николаевна, не беспокойтесь, я владыку предупрежу, что Вы звонили, но я устрою их и так, и так, и так». Нужно делать так, чтобы это было официально. Если делать так, как они делали: кто-то пошёл, кто-то договорился, друг другу… клялись в тайне, что никто не будет разве… говорить об этом, тем не менее они сделали какой-то устав, организовали какой-то фонд, назвали почему-то это библейским именем «Обретение» и преподнесли вдруг останки миру, преподнесли миру останки Николая II. Величайший так секрет открылся. Вот как это было сделано? На каком основании это сделали? Откуда? И только после этого, год спустя после этого они с мешочком костей и с фотографией поехали якобы в Лондон делать ДНК-анализы, секретные анализы, когда они всем уже разболтали по всему миру, что это останки царской семьи. Где здесь логика, я не знаю.
О. Бычкова
―
Ну… ну, разве анализ не делался там где-то перед этим тоже? Перед захоронением? Там всё же это происходило…
О. Куликовская-Романова
―
Перед захоронением?
О. Бычкова
―
Да.
О. Куликовская-Романова
―
Перед каким захоронением? Это, ну, захоронение было уже 6… 10 лет спустя.
О. Бычкова
―
Но это вопрос по процедуре. Да, это вопрос…
О. Куликовская-Романова
―
Нет, процедура: 1) когда они объявили, что это, во-первых, на весь мир они объявили, это были… что мы нашли царские останки.
О. Бычкова
―
А! Всё. Я поняла Вашу логику. Да. То есть в начале…
О. Куликовская-Романова
―
Они объявили еще в 89-м году…
О. Бычкова
―
В начале нашли какие-то останки, объявили, что они царские, а только потом уже начали искать доказательства или… или предъявлять.
О. Куликовская-Романова
―
Нет, они начали подгонять доказательства.
О. Бычкова
―
То есть Вы не верите, что вот…
О. Куликовская-Романова
―
Нет, я не верю.
О. Бычкова
―
… Те, кто похоронены в Санкт-Петербурге в лавре они… это Романовы? Вы в это не верите?
О. Куликовская-Романова
―
Не верю.
О. Бычкова
―
Ага. Понятно. Понятно. А где же те, кто… А где же они на самом деле? Романовы?
О. Куликовская-Романова
―
Они уничтожены. Если говорить: «Мир никогда не узнает, что мы с ними сделали», Вы разберите эту фразу и будете знать. У вас есть результат. Анализируйте эту фразу.
О. Бычкова
―
Поняла Вас. Поняла. Но Вы были в Екатеринбурге? Да? Вы же бываете там?
О. Куликовская-Романова
―
Бываю.
О. Бычкова
―
По-моему, не один раз там даже Вы были.
О. Куликовская-Романова
―
Я постоянно бываю там.
О. Бычкова
―
А что… А почему Вы там бываете?
О. Куликовская-Романова
―
Ну, потому что меня притягивает это место. Это место смерти моих родственников или свойственников, чтобы быть уж точными во всех, так сказать, отношениях. Понимаете, вообще вся эта история вымысел. Это сказки.
О. Бычкова
―
Так. А что не сказки?
О. Куликовская-Романова
―
То же самое как они вот 20 уже с чем-то лет ищут Михаила Александровича, дядю Мишу, Михаила Александровичу просто, значит, брата Ольги Александровны. Они его ищут и ищут, и ищут. Весь… всю горку перекопали. Они ищут его там. Его нет. Он… Его сожгли в заводе, там же в заводе его спихнули прямо туда и… Его нет и не найдут никогда.
О. Бычкова
―
А почему сказка? Почему… Почему сказка? Вот почему Вы считаете, что всё это выдумано? Потому, что реально нет никаких следов?
О. Куликовская-Романова
―
Кому-то… Кому-то это нужно. Во-первых, нужно качать деньги. И кому-то нужно работу. Кто-то из себя делает важного, так сказать, человека, который доходит ДНК и так дальше. Вообще вся эта история, Вы посмотрите, сколько народу работает, и все ездят в командировки. Даже уже погнались в Японию за человеком, который сделал там анализ крови, и тоже не совпало у него с государем.
О. Бычкова
―
Но говорят, что анализ вашего супруга и останков Николая II совпали как родственные.
О. Куликовская-Романова
―
Вы знаете, я Вам скажу так: большинство людей имеют один и тот же… с маленькой деталью один ген какой-то неправильный. Даже с обезьяной у нас очень похожие… Если взять большинство, на 90 всяком случае натянуться, а вот 99 плюс ещё один – это не знаю, но во всяком случае 90 процентов у нас у всех одинаковые гены.
О. Бычкова
―
Вы… Вы говорите о том, что кому-то это нужно. Ну, вот например, нынешняя волна вот такого, я возьму в кавычках, прямо скажу, монархизма, вот этого такого интереса, любви и поклонения перед этим романовским прошлым, и вот это всё поиски там чего-то там важного для сегодняшнего дня в прошлом, они… оно в том числе основано на как раз том факте, что нашли Романовых, захоронили, и российское государство как бы отдало свой долг таким образом этой семье и этому императору.
О.Куликовская-Романова: Эта история вымысел. Так же как они 20 лет ищут Михаила Александровича. Всю горку перекопали
О. Куликовская-Романова
―
Вы знаете, я не совсем согласна буду с Вами, потому что факт тот, что никто из верующих не ходит посещать останки в Петропавловской крепости в пределе, Екатерининский предел, где якобы похоронены останки. Только туристов возят туда, потому что турист лучше не знает. Его возят, провозят, прокатывают, показывают ему это. Так что оно… Из верующих никто почти что не ходит. Тем не менее когда царские дни на… Так… так назвали их сейчас. Сейчас во всяком случае, когда отмечается день или с 16-го на 17-е июля, это значит ночь убийства царской семьи, там тысячами, сотнями тысяч собираются люди, стоят всю ночь молятся и потом еще 20 километров идут пешком на Ганину Яму. Это мне показывает гораздо больше уважения и молитвой за злодеяние, которое было сделано, потому что это было злодеяние сделано.
О. Бычкова
―
Несомненно. Вам понравятся вот эти вот… такие всплески монархизма в сегодняшней России?
О. Куликовская-Романова
―
Вы знаете, что нет, это мне не нравится. Почему? Потому, что общество вообще довольно разделенное. Всё-таки, понимаете, 100 лет, грубо говоря, ну, 9о с чем-то лет…
О. Бычкова
―
Ну, да.
О. Куликовская-Романова
―
… прошло в коммунистическом воспитании. Я не говорю, что оно плохое или хорошее. Это я не говорю. Безусловно дисциплина… Опять-таки я человек… выросла с дисциплиной, и я за дисциплину. Дисциплина есть, была, и она сохраняла именно то, что была и дружба, были и все эти субботники, были какие-то хорошие вещи, которые воспитывали молодежь. Что направление давалось коммунистическое, и мы все орлята, и мы все…
О. Бычкова
―
Пионеры, комсомольцы…
О. Куликовская-Романова
―
… пионерские и так дальше. И даже у Ольги Александровны есть одна фотография, где она с красным бантиком Здесь. Я говорю: «О! Она тоже комсомолкой была». Понимаете? Так что всё это… это нормально, что детей воспитывали нормально, только что направление давали… Злобное направление давали против монархизма, и очень, так сказать, открытый коммунизм – да, всё… мы все одинаковые, мы все равные и так дальше.
О. Бычкова
―
Ну, это уже в прошлом было все.
О. Куликовская-Романова
―
Оно остается ещё, потому что Вы знаете, Вы можете, как говорится, взять Ваню из Рязани, а Рязань из Вани Вы не вытащите никак. Так что, понимаете, вот это быстрая перемена направления, и все бегут в церковь, и все, так сказать, кланяются и так дальше, и ещё учат других, как нужно делать, это мне не особенно нравится, потому что, понимаете, каждый должен вырасти в этом. И когда Вы вырастете в этом, у вас совершенно другое понятие, восприятие и воспитание идет опять-таки, потому что оно основано на любви, на уважении и на вере. Я не говорю: религии. Я говорю: на вере. А вера может быть разной. Ее можно делить тоже. Так что вот…
О. Бычкова
―
Ну, а если не всем повезло, и не все выросли так, как они хотели бы, например?
О. Куликовская-Романова
―
Так, конечно, да! И никто этого не говорит. Понимаете, никто этого не… не отрицает, и наоборот мне… я сожалею именно таких людей, потому что им не удалось очень много детей, которые оставь… были брошены, очень много детей выросли в детских домах и так дальше. Дети, которые до 2-х лет говорить не могли, потому что с ними никто не занимался. Это всё травмирует детей. Так что если говорить про травму, то там можно поискать, ее довольно много. Дисциплина не так травмирует, как вот такое молчание, так сказать, и нежелание, имеющее не… не оттолкновения от детей.
О. Бычкова
―
Вы… Вы…
О. Куликовская-Романова
―
Вы знаете, какая масса абортов была сделана? И то заставляли делать аборты.
О. Бычкова
―
И детей сдавать в детские дома. Да? Тоже. И сами сдавали и заставляли… И до сих пор это происходит. А скажите, пожалуйста, вот я не могу Вам задать… вот не задать прям такой вопрос, вот абсолютно женский. Вы потрясающе выглядите. Фантастика просто. Это невероятно для человека, который родился… Да, похлопывает себя по лицу сейчас Ольга Николаевна. Для человека, который родился… Это везде написано. Поэтому я могу это повторить, да?
О. Куликовская-Романова
―
Конечно.
О. Бычкова
―
В 1900…
О. Куликовская-Романова
―
Вот сейчас в сентябре будет 92.
О. Бычкова
―
92! Человек родился в 1926 году. Вот вся история вообще всего прошла на Ваших глазах абсолютно. И передо мной сидит очень красивая, очень ухоженная, очень хорошо одетая, причесанная прекрасно совершенно в красивых украшений женщина, которая, конечно… Вот не так я себе представляю человека из 1926 года. Расскажите мне, пожалуйста…
О. Куликовская-Романова
―
А как же Вы представляете?
О. Бычкова
―
Не знаю. Вообще никак, честно говоря.
О. Куликовская-Романова
―
На четвереньках ползать или как?
О. Бычкова
―
Ну, например. Расскажите мне, как нужно жить для того, чтобы вот так вот выглядеть в 92?
О. Куликовская-Романова
―
Вот Вы спросите Аллу, Алла меня видит без грима, без… без… без ничего в пижаме иногда.
О. Бычкова
―
Неважно. Неважно.
О. Куликовская-Романова
―
Так что, Вы понимаете…
О. Бычкова
―
Нет, некоторым не помогает ни грим, ни… ничего, понимаете.
О. Куликовская-Романова
―
Вы знаете, это я Вам скажу зависит индивидуально, я считаю. Опять-таки я сейчас уже немножко больше распустилась, чем я уже… Раньше я бы без… без… пока я не приведу себя в порядок, вообще никого не видела, и никто меня не видел. Вот сейчас уже у меня такая масса, у меня перегрузка работы просто-напросто, и я не успеваю сделать всего того, что мне хочется. И поэтому я иногда говорю: «Не обращай внимания». Я открываю двери в пижаме, не всем, конечно, избранным людям открываю двери в пижаме и так дальше, так что, что… потому что мне это самое не задерживаться. Но опять-таки всё это связано с тем, что если нужно куда-то идти, то нужно идти всё-таки с чистыми зубами и причесанная.
О. Бычкова
―
Нет, чистые зубы и причёска – это понятная история, но чтобы сохранить себя вот в таком вот физическом, моральном и интеллектуальном состоянии – это что? Это каждый день заниматься, не знаю, зарядкой? Или что же делать?
О. Куликовская-Романова
―
Никакой зарядки.
О. Бычкова
―
Вот что нужно делать, чтобы так выглядеть?
О. Куликовская-Романова
―
Полы мыть.
О. Бычкова
―
Так. Так.
О. Куликовская-Романова
―
Убирать, мешки таскать, чемоданы паковать, ящики поковать, которые идут на выставку, проверять всё это дело.
О. Бычкова
―
А что Вы делаете, вот Ваша работа, которой Вы сейчас очень сильно загружены? Это… Это что? Можете перечислить просто, чтоб мы принимали.
О. Куликовская-Романова
―
Вся работа – общественная работа.
О. Бычкова
―
Но это что?
О. Куликовская-Романова
―
Писать книжки, записывать всё это дело, встречи какие-то. Видите, вот отобрали книжку, убежали. Нет, ну, встречи. Потом, значит, если выставка идет, я уезжаю почти что всегда на всё это время выставки. Почему? Потому, что я в это время читаю доклады. Я… пока я нахожусь в каком-то месте, я навещаю детские сады, я навещаю старческие дома, я навещаю больницы. Я иногда посещаю места заключения тоже. Это всё… Это всё нужно как-то обойти, принять, переживать, пережить и переживать. Но переживать в том смысле – не жевать же, а переживать. Но и это всё занимает время, во-первых. Во-вторых, это потом бы если… если хватит время записать, я раньше вела дневник, такой дневник, что я записывала, где была только что. Сейчас у меня даже не хватает времени на это, потому что я медленнее становлюсь вероятно и стараюсь замечать, анализировать, где, насколько, почему медленнее. Я медленнее встаю. Я медленнее сажусь. Понимаете? Всё это идёт уже с большей осторожностью. Если я выхожу из ванной, душ принимаю, то я не прыгаю, как раньше я прыгала. Я осторожненько перехожу, чтоб не упасть. Вот это только. Эта замедленность. А, в общем, дольше… может, прокрашиваешься дольше.
О. Бычкова
―
Подкрашиваешься дольше. Да, вот, вот. Я буду брать с вас пример. Я поняла теперь. Я… я знаю, к чему мне нужно стремиться. Спасибо вам большое. Ольга Куликовская-Романова была с нами в программе «Разбор полета».