Максим Сурайкин - Разбор полета - 2018-02-19
Ст.Крючков
―
21 час и почти 4 минуты в российской столице. В гостях у нас сегодня политик Максим Сурайкин. Проведут передачу Андрей Ежов и Станислав Крючков. Максим Александрович, добрый вечер!
М.Сурайкин
―
Добрый вечер!
А.Ежов
―
Добрый вечер! Не просто политик, но и кандидат в президенты зарегистрированный.
Ст.Крючков
―
Ну, мало ли тут у нас кандидатов было.
А.Ежов
―
У нас в программе «Разбор полета», собственно, до самих выборов каждый понедельник будут кандидаты. Вот в прошлый раз был Сергей Бабурин, сейчас очередь Максима Сурайкина. Не совсем по алфавиту, но тем не менее. Всем нашим слушателям, да и вам, скажу, а может быть, напомню о том, что программа «Разбор полета», она прежде всего о решениях жизненно важных, которые вы принимали, и мотивах, которыми руководствовались. И начнем с традиционного вопроса, с которого начинается все в 9 вечера по понедельникам на «Эхе Москвы»: каким было самое непростое решение, которое вам в вашей жизни приходилось принимать? Ват так, оглядываясь назад и особо не задумываясь.
М.Сурайкин
―
На самом деле, конечно, таких решений было много, как и у любого человека. Но, наверное, самое тяжелое решение – это решение о выходе из КПРФ, потому что я, в принципе, провел там 8 лет с 18, это было для меня жизнью, смыслом жизни, и я искренне боролся в рядах КПРФ за все свои убеждения. И когда ты проходишь внутри партии, в которую ты вступал по убеждениям, 8 лет от рядового члена до кандидата в члены ЦК, когда мы создавали комсомольские организации, я уже тогда полстраны объехал, будучи студентом, в плацкартных вагонах, и потом ты принимаешь решение, ты понимаешь, что партия перерождается, что дальше она перестанет быть коммунистической, и оставаться там нельзя, потому что ты становишься соучастником того, что проходит…
М.Сурайкин: Самое тяжелое решение – это решение о выходе из КПРФ
Особенно было очень тяжело, когда на собрании первичной партийной организации, куда я вступал в 18 лет, там ветераны партии были, бабушки и дедушки, которые меня, в принципе, сформировали как человека, и принять решение о выходе, написать заявление – это был, конечно, перелом очень серьезный.
А.Ежов
―
Программу «Разбор полета», напомню, можно слушать не только по радио, но и на YouTube-канале «Эха Москвы» можно увидеть Максима Сурайкина, собственно, камера здесь. Я думаю, что вы воспользуетесь этой возможностью. Там тоже есть чат, туда можно писать ровно так же, как и сообщения на номер +7-985-970-45-45. Пользоваться можно также Twitter-аккаунтом vyzvon, формой на сайте «Эха Москвы». Ну и много вопросов задали наши слушатели до начала программы, я думаю, к ним мы обратимся безусловно.
Ст.Крючков
―
Максим, к вашей биографии еще вернемся. Тем не менее, это перерождение партийное, оно связано именно с персоналиями, с вашим собственным несогласием с некой линией, олицетворяемой лидерами Коммунистической партии?
А.Ежов
―
Собственно, да, решение-то было непростое, как вы к нему пришли?
М.Сурайкин
―
Вы знаете, тогда уже, когда меня избрали кандидатом в члены ЦК КПРФ, я по статусу приглашался на все пленумы ЦК, когда меня уже начали избирать делегатом съездов, когда я начал общаться с аппаратом ЦК, я тогда уже начал замечать, что там что-то дюже много людей, которые никакого отношения не имеют к коммунистической идее.Например, когда мне в одной из бесед, когда мы комсомольскую организацию зарегистрировали и начали разрабатывать значок, ну естественно, нам логично было как молодым коммунистам взять советский комсомольский значок. И когда личный помощник Геннадия Андреевича Зюганова мне сказал, Поздняков: «Да зачем вы эту ерунду, вот эту вот хрень советскую тащите», - извините за эфир, – «Вот что-нибудь сделайте молодежное, патриотичное» и так далее. У меня волосы дыбом встали, думаю, это личный помощник Геннадия Андреевича Зюганова, который с ним проработал два десятка лет. То есть явно, что он, по большому счету, антикоммунистично настроен, да?
Ну, про то, что, когда в Госдуме я начал ходить, надо же было на приемы к Зюганову как секретарю ЦК комсомола, когда я увидел, что помощниками депутатов не коммунисты наши являются, которые за последние копейки свои, пенсию, студенческие стипендии листовки изготавливают, ходят, агитируют, а сватья, братья там, многие. То есть все то, с чем мы боролись, я там увидел воочию. Ну, я думал, что ладно, партия большая, многие люди бывают. Но когда это начало выливаться в то, что, можно сказать, открыто начали продаваться места, то есть когда в 2003 году Зюганов включил в списки от КПРФ два десятка представителей олигархической группы ЮКОС, это все ближайшие соратники были Михаила Ходорковского, которые вместе с ним и пилили. Все эти фамилии есть, это все можно, поднять.
Естественно, все это было освещено прессой, и в 2003 году КПРФ испытала такой мощнейший информационный удар, и фактически все комдвижение, люди-то тоже не совсем разбираются, у нас много компартий, в том числе незарегистрированных. И я вот тогда был кандидатом в депутаты по 192-му Бабушкинскому одномандатному округу, и у меня десятки, сотни встреч было, и все они начинались с того: «Вы коммунист, или вы нас обманываете? Почему у вас в списке крупный олигархат, люди, которые владеют заводами, миллиардными счетами, «Роллс-Ройсами» и так далее?».
И когда это привело к тому, что КПРФ потеряла половину поддержки избирателей, с 23 упало до 13, естественно, начался внутрипартийный кризис, потому что вот был декабрьский пленум ЦК, я помню, и там две трети пленума Геннадию Андреевичу прямо сказали: «Геннадий, ты должен уйти. Ты привел в этой ситуации, ты уговорил съезд партии их все-таки включить». Я был делегатом этого девятого съезда. А он вместо того, чтобы тоже, как коммунист, подчиниться, допустим, развязал внутрипартийную оголтелую пропаганду, когда все, кто высказывал критику в отношении его, все обвинялись, что они кремлевские кроты, там, семигинцы, ну и так далее, и так далее. Когда каждый из нас знал, что это откровенная чушь, что это откровенное вранье.
И когда к лету 2004 года подошел процесс отчетно-выборного десятого съезда, пленум ЦК тогда собрался и просто Геннадия Андреевича снял. Там было две трети членов ЦК, законно избранных. Он не подчинился, он провел свой бутафорский пленум. Потом съезд, который десятый, прошел под руководством тогда Тихонова Владимира Ильича, избранного коммунистами председателя ЦК. Мы были абсолютно уверены, что мы, действуя по уставу партии, обладая большинством в законно избранных центральных органах, проведя законный съезд, на котором была большая часть делегатов, то Минюст вынужден будет зарегистрировать эти изменения, и тогда мы сможем спасти ситуацию, потому что всю команду Геннадия Андреевича, которая нацелена была на отработку интересов крупной буржуазии, мы сможем из партии изгнать, как минимум.
Когда Минюст дал отказ в регистрации, причем абсолютно необоснованно… ну, понятно, что это связано, что Геннадий Андреевич применил какие-то другие свои возможности, и стало ясно, ну как можно находиться в партии, в которой мало того, что уже лозунги декларируемые начинают отличаться от того, что делает руководящий состав, так еще, ко всему прочему, когда никакие механизмы демократического централизма не работают?
То есть чем сильна компартия, тем, что каждый рядовой член знает, что имеет право на критику руководства, что он может быть избран в центральные органы, хоть председателем ЦК, и что периодически проходят отчетно-выборные мероприятия, когда руководство партии обязано отчитываться. Когда это утрачено в компартии, она превращается тогда из компартии в партию лидерского типа, фактически в частную компанию. И стало ясно, что если не уйти и если не попытаться создать альтернативную, настоящую, здоровую компартию, то будущего не будет.
И, в принципе, мы видели, когда мы параллельно пытались все-таки создать партию и в итоге создали коммунистическую партию «Коммунисты России», мы видели, как вот этот процесс, который начался еще на уровне Зюганова, президиума ЦК, его ближайшей команды, он начал распространяться год за годом в региональные отделения КПРФ, когда мы сейчас видим, что во многих обкомах уже либо первыми секретарями, либо людьми, которые фактически управляют обкомом, являются крупные бизнесмены, ну, регионального масштаба: владельцы заводов, пароходов и так далее. И добро бы это были бы красные директора, которые с 90-х поддерживали, в советское время, тоже работали производственники, они просто вынуждены были защищать родное производство и изменить форму собственности.
А преимущественно мы видим, что это бизнесмены, которые никогда к коммунизму и компартии не имели отношения. Они в 90-е попилили собственность, а потом поняли, что политика – очень хороший вариант для инвестирования, для того, чтобы защищать какие-то свои бизнес-интересы на уровне региона. И, естественно, дальше они уже начинают действовать не из идеологических установок, а из своих коммерческих интересов, прикрываясь лозунгами.
М.Сурайкин: В Советском Союзе у меня все было спланировано до конца жизни, вполне комфортная, нормальная жизнь
А.Ежов
―
Лидер партии «Коммунисты России», кандидат в президенты Максим Сурайкин в прямом эфире радио «Эхо Москвы». Не только по радио, собственно, нас можно слушать, но и смотреть на YouTube-канале. Вообще я так изучил вашу биографию перед программой и сделал вывод, что… Мы начали просто уже с момента уходи вашего из Компартии. Я хочу вернуться на несколько лет назад и затронуть тот период, когда вы начали вникать в политику. Вы пошли в оборону Белого дома, я читал, когда в Москве разразился конституционный кризис 1993 года. Вам было всего 15 лет. Что заставило фактически ребенка, юного, весьма юного Максима Сурайкина пойти на Краснопресненскую набережную? Это влияние, может быть, родителей, или вы сами?..
М.Сурайкин
―
Скорее бабушки и дедушки. Да, в принципе, родителей тоже, но у меня дедушка политруком был во время войны, потом работал на разных производствах. Хотя он после войны из КПСС вышел в знак протеста, у него арестовали брата, дали ему сначала вышку, потом 15 лет. И он боролся, последним шагом его было письмо в ЦК КПСС с партбилетом, что он остается коммунистом, но выходит из партии. И, как ни странно, брата выпустили потом. Он все равно, правда, пару лет отсидел, но начиналось все с того, что там была высшая мера наказания. По убеждениям он был коммунист, он прошел всю войну, он много мне рассказывал и о войне, и о коммунистических идеях.Но самое, наверное, для меня было главное… в 15 лет я еще не понимал, что такое коммунизм, социализм, но для меня самое главное, что я с детства ощущал себя патриотом своей великой родины советской. Я смотрел на эту карту на уроке географии и понимал, что как бы там ни было тяжело, материально, в семье какие-то проблемы, но я гражданин великого государства. Это меня, честно говоря, очень грело. Потом, в Советском Союзе я уже понимал как бы, что я пойду, получу высшее образование, стану доцентом, аспирантом, получу квартиру, буду ездить отдыхать по профсоюзным путевкам. В той моей родине у меня все было спланировано до конца жизни, вполне комфортная, нормальная советская жизнь.
А.Ежов
―
Слушайте, ну той родины не стало, когда вам было 12 лет.
М.Сурайкин
―
Так вот когда ее не стало, в 1991 году мне уже было 13 лет, это для меня было личной трагедией. Я для себя решил, что я пойду в политику, загоню за Можай этих гнид, которые разрушили мою родину, и попытаюсь восстановить и Советский Союз, и советскую власть. И этот заряд, видно, настолько был серьезный во мне, что я уже 24 года не останавливаюсь в этой задаче, потому что, естественно, после расстрела Белого дома я понял, что надо вступать в партию. Я дождался 18 лет, вступил в КПРФ, потому что был убежден, что это подлинно коммунистическая партия, которая борется за взятие власти в стране и возрождение советской власти, Советского Союза.Потом, когда я понял в 2004 году, что идет процесс перерождения, который невозможно остановить, я вышел и с товарищами стал создавать настоящую компартию. Мы добились того, что компартия «Коммунисты России» в том году уже заняла пятое место, фактически первое среди непарламентских. То есть шаг за шагом. Сейчас нам удалось добиться регистрации своего кандидата в президенты. Поэтому вот эту программу взятия власти в стране и реализации политических убеждений я с 15 лет реализовываю, и пока, тьфу-тьфу… Может быть, не настолько успешно, как хотелось бы, но, по-моему, двигаюсь в правильном направлении.
Ст.Крючков
―
Максим, а если без формальностей, каких-то процедурных вещей: что это значит, быть коммунистом? Не бороться за взятие власти, как говориться, не участвовать в терках с представителями подлинной или не подлинной коммунистической идеи, а вот во имя чего, за что бороться? Ка вы это для себя лично определяете?
М.Сурайкин
―
Я считаю, что коммунист – это, прежде всего, человек, обладающий базисом убеждений, нацеленных на справедливость, на социалистические идеалы, на то, что ты хочешь, чтобы ты был человеком, и общество было человечное. На базе капитализма это невозможно, это возможно только при социалистических, а потом коммунистических системах. Вот этот комплекс убеждений, тут можно много говорить, он и делает человека коммунистом.
Ст.Крючков
―
Бороться?
М.Сурайкин
―
Нет, бороться мы вынуждены, потому что надо реализовывать вот эту задачу возвращения к социализму. Но, прежде всего, коммунист – это всегда человек с высокими моральными принципами, который сторонник идей социальной справедливости.
Ст.Крючков
―
Антураж внешнего мира ни коим образом не убеждает вас в том, что бороться, может быть, и не за что, потому что нигде коммунистическая идея вот в том ее, чистом виде, о котором вы говорите, увы, не состоялась?
М.Сурайкин
―
Ну, это, знаете, какое-то… Буржуазные хотелки, извините. Продукт информационной войны. Извините, в 1917 году, когда у нас произошла Великая Октябрьская социалистическая революция, нигде на планете опыта социализма не было. Он был только в теории, причем в теории разнообразной, от социалистов-утопистов до марксистко-ленинской теории. И естественно, когда вы что-то делаете новое, всегда могут быть и ошибки, и допущения какие-то. И вот советский опыт показал, что да, в конце семидесятилетней истории произошло разрушение советского государства и, как мы считаем, временное отступление социализма в нашей стране…
М.Сурайкин: Программу взятия власти в стране и реализации политических убеждений я с 15 лет реализовываю
Мы знаем, как прекрасно применяются социалистические методы, огромный Китай. Не только благодаря совмещению удачному правящей линии коммунистической партии с социалистической системой и элементов капитализма там, где они считают это полезным, добились лучших экономических показателей в мире и смогла свое почти двухмиллиардное уже население прокормить, обустроить, и имеют самые высокие темпы развития экономики. Извините, два миллиарда – это четверть населения на планете. Как можно говорить, что социализм нигде не удался?
Ст.Крючков
―
Коммунизм.
М.Сурайкин
―
Ну, коммунизм – это следующий этап, к нему надо прийти. Хотя любой ветеран скажет, что уже брежневский период можно по сравнению с сегодняшним днем для простого человека считать почти коммунизмом.
Ст.Крючков
―
А экономическая модель, которую реализуют в той же КНР, - это коммунистическая модель?
А.Ежов
―
Есть вопрос, ну да, к этому.
М.Сурайкин
―
Вы знаете, в любой стране есть национальные особенности, любая страна проходит какие-то периоды развития, становления, видоизменения. Понятно, что Северную Корею сейчас можно сравнить примерно с нашим периодом 30-х – 40-х, да? Опять же, когда говорят, что Иосиф Виссарионович очень жесткие решения принимал, но вообще вся Европа была покрыта диктаторскими режимами. Я никогда не буду сравнивать Сталина, великого Сталина с диктаторами европейскими, но тем не менее, период развития общества в тот момент требовал жестких властей. Другое дело, что Сталин работал во имя общества, человека и будущего страны, а диктаторы, так сказать, работали в своих интересах.Поэтому я абсолютно убежден, что следующим этапом социализма будет коммунизм. Тем более, по большому счету, если не вдаваться в глубокую теорию, что такое коммунизм: это от каждого по способностям, каждому по потребностям. Главные критики говорят о том, что это невозможно, потому что, ну как, я вот не хочу работать, а хочу все, сто костюмов там и так далее. Я к этому всегда говорю, что это возможно, но при высоком еще уровне культуры общества, потому что нормальному человеку высокоморальному, ему не нужно, как Жаклин Кеннеди, покупать по пять контейнеров обуви, которую она не то что переносить, пересмотреть не может.
С другой стороны, при высоких технологиях производства мы сейчас видим, что очень маленькое количество трудовых резервов требуется, чтобы 90% людей обеспечить всем. Мы видим, то же молоко возьмем сейчас, роботизированная ферма, которая реально из той же Калужской области, у нас уже, по-моему, 30 штук их. На 200 коров один оператор, один, понимаете? Вот один человек, оперируя 200 коровами, может молоком напоить, не знаю, несколько областей, наверное. И так во всем. Поэтому мир подошел к технологическому этапу, когда материально коммунизм возможен. Есть только вторая необходимость: чтобы уровень культуры и морали в людях вырос до того уровня, когда у них потребление будет ограничено разумными вещами.
И вот тогда мы получаем коммунистическую формацию, причем она прекрасна тем, что, когда вы трудитесь не для того, чтобы прокормить свою семью, потому что у вас все есть, у вас есть жилье, у вас есть медицина, у вас есть бесплатные продукты и так далее, а трудитесь для того, чтобы получить удовольствие от труда, то это получается самый эффективный, творческий труд, который каждую клеточку вашего организма питает счастьем.
А.Ежов
―
А кто определит степень разумности потребления, мне вот интересно стало?
М.Сурайкин
―
Степень разумности, понимаете, она определяется…
А.Ежов
―
«Коммунисты России»?
М.Сурайкин
―
Нет, вы, опять же, не уводите в сферы информационной войны…
А.Ежов
―
Боже упаси.
М.Сурайкин
―
…что ограничение обязательно кем-то должно быть продиктовано.
А.Ежов
―
Ну а как их определить?
М.Сурайкин
―
Они определяются очень просто. Если у человека высокая культура и понимание, не будете вы съедать в пять раз больше, чем вам надо, потому что у вас потом вырастет живот, будет заворот кишок, и вы просто умрете как организм. То есть разумный подход к потреблению, у каждого высококультурного человека он должен быть, исходить из того, что он понимает, что есть несколько костюмов, их хватает, чтобы чувствовать себя комфортно, ходить на работу. Есть необходимость съесть кусок хлеба, кусок мяса, и не надо их в 20 раз больше. И так далее. То есть естественное потребление, которое достаточно для комфортной, хорошей жизни человека.
Ст.Крючков
―
А ментальная готовность к этому человека есть?
М.Сурайкин
―
Она, к сожалению, очень низкая, потому что вот наша природа, в принципе, животная, мы же все-таки от обезьян произошли, она кому-то дала уже возможность выйти на какой-то высокий уровень культуры, а кто-то остается именно на том уровне. И именно в тех странах, чем более звериная культура, там мощнее там настроили капиталистическую систему. Потому что современный капитализм – это, в принципе, облагороженное рабство. Вот смотрите, когда был рабовладельческий строй, рабовладельцам было достаточно силы, права сильного, я могу вас побить и носить камни – я вас заставлю.
М.Сурайкин: Коммунист – человек с высокими моральными принципами, сторонник идей социальной справедливости
Дальше, когда стали сложные орудия труда, по определению, надо было что-то придумывать, потому что раб – он всегда стремится побольше съесть и поменьше поработать, это его внутренний протест естественный, да? Ну, или вообще взбунтоваться и стать самому хозяином. Появился феодализм, новая экономическая форма закрепощения. Причем очень интересно, именно в этот период, с переходом от рабовладельческого строя к феодализму, мы можем видеть, как появились единобожные религии. Единобожные религии одновременно стали на службу власти феодальной, да? Не просто ж говорилось о том, что феодал владеет землей, дал вам надел, и вы должны там что-то произвести. Он у вас изымет, так сказать, арендную плату, иногда практически 100%, а остальное вы вроде на себя. Там ведь еще все церкви способствовали власти феодалов, то есть феодал – наместник бога на Земле, по их теории, чтобы закрепощение было не только физическое, но и моральное.
Но и тут у них возникли проблемы, потому что прошли столетия, и еще более сложное производство возникло, фабрики, заводы, и уже рабочего заставить так на земле трудиться, вот так, хлеб у тебя забрали, и ты вынужден опять пойти работать, уже сложно. Было придумано общество потребления. Причем, если мы посмотрим внимательно экономику этого общества, искусственно завышаются цены на какие-то основные вещи, чтобы все время сохранять возможность контролировать рабов и регулировать их уровень жизни. Потому что, скажем, даже строительство жилья практически во всех странах, особенно в нашей, если экономику рассмотреть, то его можно в пять раз дешевле строить.
Ст.Крючков
―
Это мы сейчас глубоко в теорию…
М.Сурайкин
―
Ну, я хорошо разбираюсь в экономике на практике, поэтому могу вам очень долго рассказывать.
Ст.Крючков
―
Если говорить, что кто-то попробует вывести человека из этого рабского закрепощения, о котором вы говорите. Вот вы упомянули о величии Сталина. Ну, допустим, это человек-бессребреник, который умер, оставив после себя один поношенный френч. Но его понимание о правильности пути, по которому нужно пройти для того, чтобы освободить как можно большее число людей, сопряжено с жертвами, очевидно сопряжено с жертвами, которые должны понести те, кто, может быть, не достиг, как вы говорите, того самого высокого уровня культуры и духовности и, быть может, не хочет этого?
М.Сурайкин
―
На самом деле, если вы рассмотрите период правления Сталина вплоть до его смерти, то каждый период он действовал, исходя из ситуации экономической, политической и военной, в целях сохранения советского государства и его развития. И да, первый период был во многом связан с политическими репрессиями, но, извините, страна вышла из Гражданской войны, и, когда закончилась Гражданская война, были победители и побежденные, и это была, прежде всего, идеологическая война, в сути ее лежала, Гражданской войны. И понятно, что государство защищалось, принимало меры. И так поступило бы любое государство.Другой вопрос, что советское государство исходило из интересов большинства, и когда ситуация была нормализована, уже сам Сталин на последних съездах говорил, что нам пора задуматься о том, чтобы выкинуть буржуазное знамя свободы слова, что надо, чтобы партия отошла от управления государством, надо выстраивать общенародное государство с самостоятельными органами управления. Почитайте Сталина. Поэтому, когда его рисуют таким вот сумасшедшим якобы тираном, который только кровь хотел пролить… Никогда он не хотел кровь пролить.
Я вам больше скажу, что очень многие историки достаточно аргументированно доказывают, что, когда первая волна репрессий была закручена, что Сталин сам только потом понял, что происходит, потому что страна большая, средства связи были не такие. И он очень много сделал, чтобы этот маховик остановить. Не говоря о том, что и коллективизация, он же сам начал, когда пошли эти перегибы, его знаменитая статья о перегибах, «Головокружение от успехов». Когда процесс коллективизации начал осуществляться не так, как он задумал, и действительно начались репрессивные меры, он сам, когда это увидел, начал это останавливать. Ну что вы хотите? Государство огромное.
Да еще сначала государство прошло Гражданскую войну, когда бандитизм везде, тебя зарезать могут на каждом шагу. Потом, государство только-только встало на ноги, и уже светит Вторая мировая война, и видно, что есть «пятая колонна», что есть вредители, это же объективно было. И понятно, что если бы началась война, и он бы не смог провести вот эти реформы, то она была бы проиграна. Дальше тяжелейшая, жесточайшая война, когда более 40 миллионов граждан активного, трудоспособного возраста были просто уничтожены, всю страну сравняли с землей, и опять за две-три пятилетки волей и силой Сталина восстановлена страна, построена промышленность, и к 1960 году, это все последствия того, что Сталин заложил, мы уже человека в космос запустили, массовое строительства жилья началось.
Как бы эти «хрущобы» ни ругали, я к «хрущобам» сам очень плохо отношусь, но, скажем, когда половина страны жила в подвалах после того, как все было разрушено, «хрущовки» в первый период были просто дворцами. И массово строили тысячи и тысячи квадратов, и решались социальные проблемы. Поэтому о чем мы говорим? Вот все вот эти мифы ненавистников советской власти и апологетов капитализма, они для разумного человека, который почитает, посмотрит, они разбиваются в 5 минут.
А.Ежов
―
Интересная версия о попытке Сталина остановить маховик репрессий. Тут слушатели, которые пишут нам на номер +7-985-970-45-45, интересуются, а где вот в этой вашей концепции место РПЦ и религии в ее нынешнем виде, которая сейчас фактически является государственной.
М.Сурайкин
―
Ну, кстати, вот тоже на тему Сталина, это же Сталина фактически начал возвращать церковь к участию в государственном процессе управления.
А.Ежов
―
Там до этого много еще интересного.
М.Сурайкин: Я никогда не буду сравнивать великого Сталина с диктаторами европейскими
М.Сурайкин
―
Ну, это да. Мы-то убежденные коммунисты, поэтому все-таки считаем, что подлинная коммунистическая партия, она должна стоять на основе научного мировоззрения. Поэтому, безусловно, скажем, я сам атеист, у меня много товарищей-атеистов, хотя у нас есть и члены партии, которые верующие. У нас есть внутренний общественный договор, что мы оценку действительности, реальности, принятие решений и программные документы, исходим из научного мировоззрения, но не религиозного. Так мы считаем, что надо, конечно, глубоко уважать чувства верующих и все конфессии, мы многоконфессиональное государство.Но у нас есть достояние, это светское общество, это основа Конституции, поэтому мы считаем, что светское общество и церковь должны быть разделены. У них должна быть возможность, у верующих, верить и осуществлять свои обряды, но в отведенных местах, в их церквях и так далее. Никогда нельзя позволять, чтобы церковь начала влиять на общество и диктовать ему свою волю. Поэтому в этом плане мы сторонники светского государства и будем достаточно жестко это отстаивать.
А.Ежов
―
У нас меньше минуты до новостей. Игорь из Москвы интересуется, что кандидат в президенты Максим Сурайкин скажет ЛГБТ-сообществу? Будет ужесточать законы или выберет путь прекращения гонений? 30 секунд.
М.Сурайкин
―
Меня просто умиляет этот интерес многих товарищей к этому вопросу.
А.Ежов
―
Ну, само государство пробудило этот интерес в свое время, напомню.
М.Сурайкин
―
Вот я глубоко убежден, что мы должны заниматься решением социальных проблем, обеспечивать здоровые семьи, чтобы у нас молодые люди хотели жениться на девушках, и рожать детей, и воспитывать их. А проблемы этого сообщества, я считаю, что они надуманные. У нас сейчас нет репрессивного законодательства в отношении этих товарищей. Это просто является, по-моему, самопиаром тех или иных политиков. Поэтому мне даже обсуждать это неинтересно.
Ст.Крючков
―
Прервемся на новости, вернемся через 5 минут.НОВОСТИ / РЕКЛАМА
А.Ежов
―
21 час 35 минут московское время. В студии «Эха Москвы» Стас Крючков и Андрей Ежов. Сегодня в программе «Разбор полета» гость – лидер партии «Коммунисты России», кандидат в президенты Максим Сурайкин. Можете присоединиться к нам по номеру для смс-сообщений +7-985-970-45-45, отправить свои вопросы, реплики и комментарии можно также с помощью Twitter-аккаунта vyzvon, формы на сайте «Эха Москвы». Ну и можно слушать нас не только по радио на волне 91,2 FM в Москве, но и смотреть на YouTube-канале «Эха Москвы», там есть чат, присоединяйтесь, сделайте так же, как сделал 351 человек, которые сейчас подключились к нашей трансляции. В предыдущей части программы много говорили о Сталине, в оценках вы достаточно позитивны…
М.Сурайкин
―
Я убежденный сталинист, потому что Сталин – это не вот этот вот образ, сформированный буржуазными СМИ, перед которыми стояла задача опорочить советский период и вообще все советское, что репрессии и так далее. Сталин – это, прежде всего, государственник, который был нацелен на строительство советского государства в интересах общества, и он шаг за шагом эту программу реализовывал. Поэтому сталинизм для нас – это мощный оборонный комплекс, сталинизм для нас – это прекрасная система воспитания кадров, производственников, которые строят строну, а не набивают свои зарубежные счета. И так далее, и так далее.
Ст.Крючков
―
И средства, которые здесь применялись, не имеют значения? То есть жизнь целого существеннее жизни пусть маленькой, но уникальной, индивидуальной единицы?
М.Сурайкин
―
Люблю вот вашу передачу за построение вопросов…
Ст.Крючков
―
Спасибо.
М.Сурайкин
―
Знаете, мне очень нравится шуточный вопрос, когда вам задают вопрос: «А вы уже перестали бить свою жену?». Да, у человека, может, жены нет, а уже, «да», «нет», ответишь. Так и тут. Поэтому вы сейчас меня в ловушку фактически пытаетесь завести того, что я должен ответить, что любые цели хороши и средства для достижения и так далее. Нет, не так. Просто когда государственник должен управлять большой системой, он, естественно, во главу угла ставит, особенно ставя во главу угла общество и сохранение страны, приходится принимать какие-то жесткие решения. Потому что ну неизбежно это, и в любом государстве это бывает.Другой вопрос, что одно дело, когда государство капиталистическое, и в конечном счете все решения принимаются в интересах капиталистов, крупных или средних либо их сообщества, а все остальные являются рабами в этой системе. А когда государство социалистическое, то каждый гражданин является элементом, условно сказать, совладельцем этого большого государства, и поэтому, когда государство принимает решения, даже жесткие, оно в интересах большинства принимается…
Ст.Крючков
―
Мандельштам погиб в лагерях сталинских в интересах большинства?
М.Сурайкин
―
Ну, перегибы были, и система когда работала, сколько раз Сталин сам многих вытаскивал, еле-еле успевал. Потому что работает махина государственная, это и сейчас запросто в каком-нибудь регионе какого-нибудь известного человека какие-нибудь коррумпированные милиционеры зажмут в отделении, изобьют до полусмерти, мы будем даже говорить, что кто-то виноват, что там убили известного писателя.
М.Сурайкин: Современный капитализм – это облагороженное рабство
А.Ежов
―
ну смотрите, в своей позитивной оценке фигуры Сталина вы едины с другим участником президентской гонки, господином Грудининым из партии, в которой вы долгое время были членом. Вас в ходе этой избирательной кампании не раз называли кандидатом-спойлером КПРФ. Многие избиратели, кстати, зачастую не видят особой разницы между брендом КПРФ, партией Зюганова, и вашей партией «Коммунисты России». Вот что вы своим критикам ответите, которые такие доводы применяют?
М.Сурайкин
―
Я хочу сказать, что у нас Геннадий Андреевич – он мастер слова, всегда работает по принципу «вор всегда громче всех кричит «Держи вора!»». На самом деле, к сожалению, КПРФ, перейдя в ту фазу, когда они весь базис, флаг и так далее использовать только для решения своих материальных вопросов, она начала превращаться и почти что превратилась в большой спойлер всего протестного движения. Она, действительно, дезориентирует избирателей, потому что название «коммунистическая партия» в названии этой партии, многие программные документы, которые, кстати, писали ветераны, которые возрождали в 90-е КПРФ, и они сейчас все –ветераны нашей партии. У нас практически все, кто писал программные документы КПРФ, они сейчас члены коммунистической партии «Коммунисты России».Поэтому внешне избирателю, который глубоко не задумывается анализом, можно путать. Но год за годом мы видим, что избиратели стали разбираться, что есть одна компартия, достаточно молодая, НРЗБ молодая по составу, у нас средний возраст – 40 лет, а руководство еще моложе. Она стоит на достаточно где-то радикальных позициях, но коммунистических. И мы главное делаем, мы постоянно развиваемся и за это готовы бороться. Потому что, скажем, тот же Павел Николаевич Грудинин, как нас вообще можно ставить на одну планку?
А.Ежов
―
Я вас уверяю, что большинство, мне кажется, не видит никакой разницы между вами и Грудининым.
М.Сурайкин
―
Вот, не видят никакой разницы, когда просто сравнить названия партий и сравнить просто фамилию-имя-отчество. Но если вы посмотрите его выступления, о чем оно говорит… Он нигде не говорит, во-первых, что он коммунист. Вот он хоть и выдвинут от КПРФ, но Павел Николаевич ни разу не сказал, что он коммунист.
Ст.Крючков
―
Собственно, он и не является членом партии.
А.Ежов
―
А как же вся эта эстетика, совхоз? «Совхоз Ленина», подождите, что там еще у нас?
М.Сурайкин
―
Я могу сказать, что если сравнить его программу, его выступления никакого отношения к коммунизму, борьбе за власть коммунистов и возвращению социализма там нет. У нас программа четко прописывается, люди могут почитать и выбрать. Потом, я даже не считаю, что он мне какой-то конкурент. Человек 10 лет был членом «Единой России», человек приватизировал колхоз огромный. Ну, бог ему судья, но мне кажется, что те, кто десятилетия голосовали и поддерживали коммунистов…Я не хочу говорить вот именно, что они только КПРФ поддерживали, это тоже заблуждение. В 90-е было несколько зарегистрированных компартий, люди голосовали за разные компартии. Зачастую беспартийные коммунисты выдвигаются, в своей программе указывают коммунистические лозунги, и люди их поддерживают. Поэтому, если говорить о тех, кто десятилетиями поддерживал коммунистов, социалистов, то мне кажется, что эти избиратели, они все-таки не поддерживают не коммуниста.
Поэтому я считаю, что им очень хотелось бы, чтобы был какой-то спойлер. Они поэтому и боятся, что не спойлер, а реальная политическая сила. Пусть пока у нас недостаточно ресурсов, но я вам могу сказать, у нас есть результаты на выборах, где мы набираем больше, чем КПРФ. Да, это пока муниципальный уровень. Скажем, уже в 2012 году, когда мы только добились преобразования в партию, получения полноценного статуса, уже в карачаевскую гордуму мы получили 16,8%, а КПРФ – только 14%.
А.Ежов
―
Вы тут заявили, что рассчитываете на победу или второе место на выборах, если я ничего не путаю. Серьезно?
М.Сурайкин
―
Ну, я абсолютно убежден, что, если итогом избирательной кампании будет, что большинство избирателей задумаются, что эти выборы – это не выборы конкретного человека, а выборы дальнейшего пути развития страны, то мне кажется, что большая часть простых людей должна полностью поддержать идеи возврата к социалистической системе, возрождения Советского Союза и сталинские методы по борьбе с коррупцией, по борьбе с ворьем, за особо тяжкие преступления. Другой вопрос, что, к сожалению, значительная часть людей разуверилась и не ходит на выборы. А так, скажите, пожалуйста, у нас 20 миллионов людей за чертой бедности. Они чего, олигарха должны выбирать? У них только один путь.
Ст.Крючков
―
Ну, слушайте, это тот же штамп. О Грудинине говорят как об олигархе. Вот заостряет вопрос слушатель Сергей, он говорит: «Господин Сурайкин…»
М.Сурайкин
―
Я товарищ.
Ст.Крючков
―
Товарищ, товарищ Максим Сурайкин. Если бы в интересах общества надо было бы сослать вас лично без права переписки на 25 лет первым как врага России, вы бы пошли на это во имя интересов общественного целого?
М.Сурайкин
―
ВО имя интересов народа вообще на что угодно готов пойти. Другой вопрос, что если кто-то решил меня сослать, наверное, меня бы не спрашивали. Другой вопрос, что если бы я понимал, что эта государственная система работает в интересах, НРЗБ решение общества, это просто ошибка, то обижаться в целом на систему из-за того, что была допущена ошибка единичная, на мой взгляд, это не достойно порядочного человека. Я видел очень много людей, которые действительно пострадали от репрессий. Они все в один голос мне говорили, что правильно сделали, было такое время, я сам там где-то немножко поднакосячил, меня сгребли. Но если бы этого не делалось, государство бы не устояло.
Ст.Крючков
―
То есть вы сейчас искренне говорите?
М.Сурайкин
―
Я таких людей много видел. Они честно, искренне говорили: да, мы понимали, что нас несправедливо. Но мы понимали, что если государство не будет принимать эти меры, то итоги будут гораздо хуже.
М.Сурайкин: Никогда нельзя позволять, чтобы церковь начала влиять на общество и диктовать ему свою волю
А.Ежов
―
Готовый к самопожертвованию кандидат в президенты, лидер партии «Коммунисты России» Максим Сурайкин у нас в гостях. Присоединяйтесь на YouTube, если еще этого не сделали вдруг. Там есть чат, туда тоже можно писать, напоминаю я в очередной раз. Слушайте, а что касается действующей, нынешней власти и президента, который находится на посту. Вот Алекс Бокарев на нашем сайте задал вопрос еще перед началом программы: «Считаете ли вы нормальным, что президентом в нашей стране является бывший работник органов госбезопасности, или для вас таких табу нет?».
М.Сурайкин
―
Вообще мы крайне уважительно относимся к Комитету государственной безопасности.
А.Ежов
―
Ну понятное дело.
М.Сурайкин
―
Много десятилетий защищал советскую систему, действительно эффективно работал по борьбе сначала с врагами, потом с коррупцией, потом со многими другими проблемами, с внешней угрозой. Поэтому однозначно можно сказать, что в Комитете государственной безопасности готовили высокопрофессиональные кадры.
А.Ежов
―
Почему же в итоге как-то не очень получилось с защитой конституционного строя в 1991 году? Заострю: это ошибка или, не знаю, недосмотр как раз тех самых органов госбезопасности, или другие причины были на это?
М.Сурайкин
―
Ну, мне кажется, это комплексные причины, потому что, во-первых, то, что Хрущев начал разрушать в Двадцатого съезда кадровую систему сталинскую подготовки кадров, и мы именно говорим о том, что людей учили, людей перемещали по вертикали, отслеживали моральный облик, и если он не соответствовал, людей не ставили на руководящие посты. С приходом Хрущева вот эта вся система была очень быстро разрушена, и началось кумовство, затаскивание сватьев, братьев, и так далее, и так далее. И шаг за шагом система начала напитывать вот этот негативный потенциал фактически социал-предателей, которые уже видели только одну задачу своей деятельности: освободиться от контроля Коммунистической партии, разрушить ее и государство, чтобы взять власть в стране. Они это, к сожалению, сделали.Ну, Сталин много об этом писал, что у партии есть опасность обюрократиться, это будет ее крах впоследствии и так далее. Поэтому, если бы он прожил, может быть, лет 20 еще, я думаю, что мы имели бы другую страну, другое государство, причем счастливое государство, потому что о многих элементах демократизации, то есть перехода к демократическому обществу со свободой слова, свободой личности, защитой личных интересов, свобод и так далее Сталин уже писал. Просто он верил, что общество должно созреть до этого, когда это будет нормально, когда это не превратится во вседозволенность, как мы в 90-е видели, которые, хотел сказать, право сильного – разрушение государства, одно ворье кругом и так далее, а когда общество готово к восприятию такой ответственности самоуправления.
Ст.Крючков
―
При действующих демократических институтах пути к устройству такого общества остаются? Или, действительно, пойти по тезису из «Манифеста Коммунистической партии», революционными соображениями руководствоваться?
М.Сурайкин
―
Давайте, опять же, не вводить в заблуждение фразеологией, потому что, когда вы говорите о революционных подходах, все воспринимают, за 20 лет вбили в голову, что революция – это обязательно кровь, это обязательно насилие и так далее. Вы прекрасно знаете, что много бескровных революций в мире происходило. Революция – это, прежде всего, очень быстрое движение, в том числе быстрое эволюционное движение. Поэтому мы считаем, что когда заложен сейчас базис капиталистический, когда во главу угла положено право капитала на решение всех вопросов, крупных собственников, олигархических семей, демократическими процедурами можно изменить, но только когда получишь подавляющую поддержку народа. Вот ее мы и добиваемся, потому что мы глубоко убеждены, что есть такая возможность.Другой вопрос, что потихонечку люди должны понять. Вот это вот одуроманивание конца 80-х и 90-е, оно, к сожалению, глубоко засело в сознании. Вот смотрите, элементарный инструмент информационного манипулирования: у нас все практически простые граждане уверены, что они частные собственники, потому что им вбили в голову, что квартира, велосипед – это частная собственность. Но это же не так, это личная собственность. А почему так было сделано, потому что чтобы простой гражданин не чувствовал этого разрыва с владельцем крупного нефтеперерабатывающего завода. Они же оба собственники.
Но только как бы человек не знает о том, что личная собственность – это то, что было в любой социалистической системе, это неотъемлемая часть, защищаемая государством. А в капитализме частная собственность, она используется для эксплуатации, удержания власти и отъема прибавочной стоимости у человека труда. Но вот вбили в голову, да. И поэтому, когда мы говорим, допустим, что частная собственность должна быть ограничена, изъята в пользу государства, человек простой думает, что у него квартиру изымут. Да никто не собирается. Речь идет о крупной сверхсобственности, которая создает материальный базис всей экономики, чтобы доходы от этого пустить на решение социальных проблем.
А.Ежов
―
Кандидат в президенты Максим Сурайкин в прямом эфире «Эха Москвы». А каким образом, собственно, получилось так, что вы решили участвовать в этой кампании? Вот нам тут пишут в чате YouTube: «Коммунист по определению не может участвовать в буржуазных президентских выборах», из чего делает вывод наш слушатель, что ни Грудинин, ни Зюганов (не знаю, он, кстати, не участвует в выборах), ни Сурайкин коммунистами не являются, «это научный факт».
М.Сурайкин
―
Это троцкизм, Ленин постоянно говорил, что пока нет другого пути, надо использовать все методы агитации, пропаганды.
А.Ежов
―
То есть все средства хороши.
М.Сурайкин
―
Ну, в частности, в этом случае – да, потому что мы можем использовать легальную трибуну, мы можем рассказывать людям о нашей партии, средства массовой информации массово вынуждены освещать это. Вы же видите, нам часто бросают тоже такой упрек, особенно тоже оппоненты из КПРФ, что «вот вы партия-спойлер, вы работаете только на выборах» и так далее. Но, опять же, ерунда. Если люди следят, скажем, за сайтом нашей партии, за региональным сайтом, за нашими газетами, их 30 штук, то там можно увидеть, что партия каждый день живет, каждый день что-то делает, проводит митинги, пикеты и другие мероприятия.Но освещают их только в период выборов, потому что в период между выборами у нас пока нет своих мощных телеканалов, у нас нет ресурсов, чтобы покупать время. Да я даже больше вам скажу, у нас иногда появляется, кто-то делает пожертвование, какие-то деньги находим, иногда даже существенные. Отказываются каналы за деньги даже рекламу предоставлять в межвыборный период.
А.Ежов
―
Смотрите, в случае вашей победы мощные, как вы выразились, телеканалы, они как, будут вашими? И вообще, отношение к свободе слова в прекрасной России будущего в версии Максима Сурайкина как будет выглядеть?
М.Сурайкин
―
Вы знаете, сейчас, вы, наверное, не хуже меня знаете, что за редким исключением тех средств массовой информации, которые принадлежат тем или иным мятежным олигархам или опосредованно принадлежат, все остальные достаточно хорошо контролируются. Ни один телеканал просто так никуда не приедет.
А.Ежов
―
Я прекрасно знаю, мне интересно, как будет это при президенте Сурайкине.
М.Сурайкин
―
Естественно, мы как сила, которая хочет вернуться к возрождению Советского Союза, к социализму, мы, естественно, будем защищать информационное пространство, мы не позволим очернять советскую историю, поливать ее грязью, мы не позволим антигосударственных вещей. Да, будет цензура. Но в рамках и в интересах общества.
М.Сурайкин: Сталин – государственник, который был нацелен на строительство советского государства в интересах общества
А.Ежов
―
Где пределы и рамки? Условно, что можно, что нельзя?
М.Сурайкин
―
Ну, я думаю, что все будет идти на пользу развития страны, государства и экономики и в интересах простого человека, все будет допущено. Когда мы будем видеть, что идет идеологическая линия сознательно на разрушение каких-то вещей, основ там общности, откровенные нарушения закона, - естественно, оно должно быть пресечено. Так же, как и сейчас, извините, и правильно, призывы там к социальной розни, к террористическим актам – они категорически запрещены, это вообще уголовное преступление. Это цензура тоже, и абсолютно правильная цензура.
Ст.Крючков
―
А с демократическим централизмом как у вас дела будут обстоять? То есть до лафетов править вот такие президенты будут, или все-таки по Конституции?
А.Ежов
―
Тут спрашивали, да, про четвертый раз.
М.Сурайкин
―
Вот мне нравится, как вы связали прекрасный механизм демократического централизма, который кратко звучит: «выборность снизу доверху, отчетность сверху донизу», когда даже лидер партии должен в простую «первичку» прийти и отчитаться. И именно этот здоровый механизм позволяет компартиям обновляться, и, скажем, в китайской компартии удалось построить этот механизм, абсолютно работающий, да? Раз в несколько созывов собирается съезд, который полным составом переизбирает политбюро.
Ст.Крючков
―
Что действительно удивительно.
М.Сурайкин
―
Да. Поэтому… А вы тут же связали с тем, как раз, периодом, когда демократический централизм перестал работать.
Ст.Крючков
―
Ну, это реалии.
М.Сурайкин
―
То есть вот простой человек, не разбирающийся, он подумает, что демократический централизм приводит к несменяемости руководства, одряхлению и развалу. Да нет, система-то по-другому задумана. Просто ну не получилось почему-то в Советском Союзе добиться идеальности ее работы. А вот у китайцев получилось, и у них прекрасно раз в несколько созывов все политбюро уходит в отставку, и только остается один самый молодой член политбюро, который возглавляет партию и следующее политбюро. И так у них сменялось уже, по-моему, 4 или 5 раз.
Ст.Крючков
―
Вы за принцип сменяемости власти?
М.Сурайкин
―
Конечно. Все должно меняться, двигаться, и, кстати, система сталинская подготовки кадров, она как раз была основана на том, что человек постоянно перемещался. Пять лет проработал на производстве, передвинули сюда. И чтобы постоянно было движение.
Ст.Крючков
―
И верхушки пирамиды это касается тоже?
М.Сурайкин
―
Конечно, конечно. Между прочим, Сталин, хоть и являлся лидером советского государства до своей смерти, но посты, которые он занимал, они менялись. Сначала был Первым секретарем ЦК, потом стал Генеральным секретарем ЦК, потом председателем президиума, по-моему, правительства и так далее. И это все время было связано и с изменением объема его работы, и статуса. Другой вопрос, что есть еще и неформальные вещи, когда ты настолько приобретаешь вес и уважение, что уже, в принципе, твоя должность гораздо слабее оказывается, чем твои возможности.
А.Ежов
―
Там еще некоторые на Бутовский полигон уезжали, мы помним. Ну, это ладно. Я, собственно, не об этом. Я не могу не спросить по поводу вашего отношения к несостоявшемуся вашему конкуренту Алексею Навальному, потому что в прошлый раз мы с вашим конкурентом Сергеем Бабуриным говорили об этом. Так вот, он не считает его наймитом Запада и вообще всячески уважительно отзывался. Вы следите за расследованиями Фонда борьбы с коррупцией?
М.Сурайкин
―
Я слежу, конечно. Другой вопрос, что я просто вижу там всю ретроспективу развития Алексей Навального, и вполне прослеживаются определенные линии, что явно есть заказчики у каждого расследования и так далее. Да, там где-то, наверное, это благое дело он делает, но вот всегда, за что я не люблю эту буржуазную пропаганду в отличие от советской, что они всегда полуложь вплетают в полуправду.
А.Ежов
―
Вы прямо как вице-премьер Приходько заговорили.
М.Сурайкин
―
Ну я же давно, вот когда меня избрали первым секретарем ЦК общественной организации, я принял эту ответственность за нашу тогда еще общественную организацию, потом за партию, я постоянно разбираюсь со всеми информационными технологиями, с методами информационной войны, как им противостоять…
Ст.Крючков
―
А может, не противостоять, а присоединиться? В том же «Манифесте»: «Коммунисты повсюду добиваются объединения и соглашения между демократическими силами всех стран». И вам бы присоединиться к этой борьбе с коррупцией, которую ведет Алексей Анатольевич.
М.Сурайкин
―
Это да, другой вопрос, что когда одна борьба с коррупцией идет в интересах другой коррупции, я не считаю необходимым в этом участвовать. И там еще надо посмотреть, за чьи деньги все это делается. Тут мы и увидим, какой он борец истинный. Другой вопрос, что видно, все равно он ориентируется на эти ультрапрозападные ценности, мы это уже видели в конце 80-х, когда нам рассказывали, ну, немножко в другой форме, для восприятия советского человека, что там делать мы ничего не умеем, надо вот ориентироваться на Запад, одно, второе, третье…
Ст.Крючков
―
Прямо так Алексей Анатольевич и говорит, да?
М.Сурайкин
―
Ну, риторика изменена.
Ст.Крючков
―
На каждую риторику есть своя риторика.
М.Сурайкин
―
Да. Но вот то, что делали в конце 80-х люди, которые хотели добиться общественного сознания с целью разрушения Советского Союза, вот он делает сейчас то же самое. И облекает это в очень красивую обложку.
А.Ежов
―
У нас совсем немного времени остается. Но в такое президентское бинго не сыграть не смогу. У нас очень много просят вас спросить по поводу Крыма: наш, не наш, что делать?
М.Сурайкин
―
Естественно, он всегда был российским. Он был всегда российским…
Ст.Крючков
―
Подождите, а двадцать с небольшим лет?
М.Сурайкин
―
Нет, поймите, что я воспринимаю всю советскую территорию как нашу одну советскую родину. Поэтому он был и российским, и советским, и украинским. Это наш, общий Крым. Другой вопрос, что в этой ситуации, когда пришла фашистская власть, воссоединение Крыма с Россией – это был единственный шаг, который спас бы все население Крыма от тотального уничтожения. А ведь там бы был не Донбасс, там такой НРЗБ, что там такие бы бои начались, там могла и Третья мировая с этого начаться. Поэтому воссоединение Крыма с Россией я абсолютно поддерживаю.
М.Сурайкин: Мы будем защищать информационное пространств о. Будет цензура. Но в рамках и в интересах общества
Другой вопрос, что мы как коммунисты считаем, что если мы сможем вернуться к возрождению Советского Союза, эти проблемы снимутся, потому что вот в программе нашей партии есть возрождение Советского Союза, и мы знаем, как это делать. У нас уже во всех этих странах есть дружественные и соцпартии, мы их поддерживаем материально, организационно. Мы как раз те методы американские возьмем на вооружение, но на пользу людей, потому что если мы добьемся прихода к власти коммунистических или социалистических сил в Киеве, мы элементарно реализуем программу воссоединения всей Украины с Россией и Белоруссией в единое союзное государство.
А.Ежов
―
Расширяться в Варшавский блок будем? 20 секунд.
М.Сурайкин
―
Нет, безусловно, мы создадим вновь военно-политический блок по форме Варшавского, но я думаю, что туда войдет несоизмеримо больше государств.
Ст.Крючков
―
Максим Сурайкин, кандидат в президенты, человек в красном галстуке с зажимом в виде автомата Калашникова. Провели программу Андрей Ежов и Станислав Крючков.
А.Ежов
―
Спасибо, до встречи через неделю!
М.Сурайкин
―
Спасибо вам большое, спасибо!
А.Ежов
―
Всего доброго!