Илья Авербух - Разбор полета - 2017-10-16
С.Крючков
―
21 час, 4 минуты в российской столице. Это «Разбор полета». Проведут передачу Андрей Ежов и Станислав Крючков. В гостях у нас сегодня – Илья Авербух, шоумен, призер Олимпиады в фигурном катании, танцах на льду. Приветствуем вас.
И.Авербух
―
Здравствуйте!
А.Ежов
―
+7 985 970 45 45 – номер для СМС-сообщений, кто еще его не успел запомнить за долгие годы, может быть, кто-то с «Эхо Москвы» проводит. Аккаунт vyzvon в Твиттере, есть форма на сайте «Эха Москвы». И нашего гостя можно не только услышать по радио, но и увидеть на YouTube-канале «Эха Москвы», здесь тоже есть чат, за всеми сообщениями в котором мы внимательно следим.Я напомню, что программа «Разбор полета» посвящена людям, точнее решениям, которые им доводилось принимать в жизни, ну и мотивам, которыми наши гости руководствовались в той или иной ситуации. И по традиции, Илья, начнем с вопроса, который мы задаем всем без исключения гостям нашей программы. Каким было самое непростое решение в вашей жизни, над которым, может быть, долго думали, не один месяц шли, один год, может быть, в итоге, может быть, разочаровались в нем, одним слово, что было самым спорным в жизни?
С.Крючков
―
…Которое было определяющим, скажем так.
И.Авербух
―
Во-первых, все-таки вас поправлю: я никогда не был шоуменом. Вы меня представили шоуменом. Это не имеет совершенно никакого отношения ко мне. Во-вторых, вы сказали про парное и танцы – всё в одну кучу. Парное катание – это парное катание. Танцы на льду – это танцы на льду. Все-таки хотелось бы, чтобы в терминологии мы не совсем путались.
С.Крючков
―
Будем строже.
И.Авербух
―
Что касается дальше, то путь… ну, у меня нет разочарования в том, что я делал, и я не хочу переделывать и отматывать пленку назад. Мне повезло, в общем.Жизнь меня делится на два этапа, если глобально: это спортивная жизнь и жизнь после спорта. К спортивной карьере, конечно, у меня есть внутренние вопросы, потому что главное олимпийское золото все же не завоевано, несмотря на то, что есть серебряная медаль, но что 2-й, что 102-й… Существует только первое место и к нему надо стремиться. Но это спорт. Как говориться, философски относиться к этому. Это не значит, что живет с тобой каждый день. Это просто данность в жизни, которая сейчас происходит, и в которой очень много различных проектов, различных вещей. Мне очень комфортно, поэтому я бы на этот вопрос, может быть, в финале нашего разговора – вы еще раз мне его зададите – мы чего-нибудь вычленим. Пока – нет.
С.Крючков
―
Вот вы говорите о двух этапах: до спорта и после спорта. А продюсирование ледовых шоу – я настаиваю на этом – это все-таки жизнь после спорта, да?
И.Авербух
―
Конечно, конечно. Здесь как раз правильно с терминологией: продюсирование, если по-русски, наверное, организация, больше, потому что мы сейчас за словом «продюсирование» прячем вообще все позиции. То есть продюсер у нас может быть, действительно, по-настоящему продюсер, который является и стержнем всего проекта, и человеком, который аккумулирует в себе всё то, что необходимо для этого проекта, будь то кино, будь то ледовое шоу, будь то спектакль, он занимается и финансами, наверное, режиссеру отдает направление творческое. Но в моем случае я же являюсь еще и режиссером, поэтому здесь конфликта режиссера с продюсером не возникает.
А.Ежов
―
О нынешнем жизненном этапе с Ильей Авербухом еще поговорим. Я предлагаю как-то хронологически начать, с детства. Как так получилось, что вы стали заниматься спортом? Простой вопрос: Привели родители? Встать на лед в 6 лет – насколько я знаю, вы в 6 лет стали на лед – не поздно? Я слышал просто, что с фигурным катанием - чем раньше, тем лучше?
С.Крючков
―
И почему в фигурное катание?
И.Авербух
―
Здесь всё прямо банально, по рельсам, как говорится: вот встал на рельсы – и поехал. Потому что ответ очень простой. Думаю, что в 90% случаев здесь, на этом сидел фигурист и говорил приблизительно одно и то же. Но я повторю за всех тех, кто еще придет к вам и расскажет о начале своей спортивной карьеры, тех, кто, конечно, ее начинал, получается, в конце 70-х, начале 80-х. Сейчас, как вы правильно сказали, абсолютно поздно начинать в 6 лет. В 6 лет можно кататься только уже для здоровья, или, если ты, действительно, безумно одаренный человек, и ты стремительно догоняешь сверстников. Спорт очень молодеет. И буквально научился ходить – надевай конёчки и начинай ходить по льду.
А.Ежов
―
А эта история касается только фигурного катания или, в принципе, так с любым видом спорта?
И.Авербух
―
Нет, это касается любого вида спорта. Конечно, есть ряд видов спорта, которые готовы ждать, но вот такие виды спорта как фигурное катание, конечно, ждать не будут. И хорошо это или плохо – это вопрос риторический и спорный. Но это данность – данность, что дети сейчас в 10 лет исполняют то, что даже не снилось тем, кто еще 5-6 лет назад… В общем, стремительный рост в фигурном катании.Возвращаясь к вашему вопросу, скажу, что меня привела в фигурное катание моя мама. Она была влюблена в этот вид спорта. Она и сейчас в него влюблена. Ну, может быть, чуть меньше, чем тогда, когда каталась Ирина Роднина, Людмила Пахомова, Александр Горшков, в общем, золотая плеяда.
Я говорю, очень банальная история. Я не могу сказать, еще есть один банальный ход: меня отвели для здоровья; я был такой больной ребенок - меня отвели на фигурное катание, чтобы я катался и дышал воздухом на морозе. Нет, я, слава богу, был не больной ребенок, со здоровьем было хорошо.
И.Авербух: У меня нет разочарования в том, что я делал, и я не хочу переделывать и отматывать пленку назад
Отвела мама, потому что видела в фигурном катании, в спорте возможность вырываться и за «железный занавес», в частности, в этом виде спорта она увидела ту гармонию, которую хотела видеть: с одной стороны, спортивная составляющая, с другой стороны, есть большая творческая составляющая в фигурном катании. Поэтому у нее, как у человека, который имел музыкальное образование, все как слилось воедино.
А.Ежов
―
Вы сказали, возможность вырываться за «железный занавес». А в вашей семье, я так понимаю, достаточно определенное отношение к царившей тогда общественно-политической системы было, да?
И.Авербух
―
Да, абсолютно, конечно. Естественно, что еврейская семья, и вопрос из анекдота: «О чем вы?» - «Но ехать надо» - он витал. Но, слава богу, он только витал, и никто никуда не эмигрировал. Но, конечно, всё время разговоры, они никуда не девались, они были вокруг меня. Я не понимал, о чем идет речь, в общем-то. Ну, так я понимал, что взрослые говорят о чем-то серьезном. Но эта тема, она, так или иначе, всегда обсуждалась, но это не значит, что меня отдали в спорт только для того, чтобы я уехал за границу и сбежал - нет, слава богу, таких историй не было. Просто спорт – это была возможность, действительно, одни из немногочисленных возможностей.Второй вариант: можно было музыкой заниматься, но это вообще не про меня получилось. Просто, конечно, родители через спорт хотели дать детям вот этот хороший стартап – тогда такого слова никто не знал. Но они это хотели сделать.
С.Крючков
―
К этому периоду вашей жизни за рубежом мы еще вернемся, а сейчас вы упомянули, в 79-м году вы пришли на каток впервые, да? Самое яркое воспоминание об этой жизни в Москве поздник 70-х? Вот мальчишка фактически.
И.Авербух
―
Я родился в Перово. Тогда еще не было метро «Перово». Тренировались мы в «Лужниках». Для того, чтобы попасть на тренировку, мы на трамвае ехали до метро «Измайловский парк». Я думаю, те, кто перовские, они понимают, о чем я говорю.
А.Ежов
―
Да, немосковским слушателям объясним, что там достаточно большое расстояние от «Лужников» до Перово, десятки километров.
И.Авербух
―
Да. Потом мы делали две пересадки. В общем, на дорогу уходило часа полтора туда, часа полтора обратно. Но при этом, если мы говорим как характеристику, я помню, лет в 9 мама не ставила вопрос о провожании меня на тренировку, я просто брал сумку и ехал. Сейчас сложно себе представить: ребенка отпусти 9 лет через всю Москву. Я ездил сам совершенно спокойно. И не было телефонов сотовых, чтобы проверить, где я там нахожусь. Но у меня была двушка, мне давали две двушки, и я звонил.
С.Крючков
―
Одну – про запас?
И.Авербух
―
В общем, да.
С.Крючков
―
Это же история переросла потом во что-то большее. На каком этапе вы поняли, что можете добиться какого-то значимого результата?
А.Ежов
―
Что не просто хобби, забава какая-то, свободное время занять, а, по сути, стало призванием?
И.Авербух
―
Надо сказать, что в семье стоял вопрос… но я так говорю – мама; конечно, у меня и мама и отец принимали участие, просто мама очень волевая женщина, и она авторитарно управляла семьей, поэтому она, конечно, давала основной импульс моим занятиям спортом. Папа поддерживал меня всесторонне, но не был локомотивом. Читалось сомнение: ну, пусть занимается. Но веры такой, немножко фанатичной, которая присутствовала у мамы… Причем родители в фигурном катании, мама особенно – это особая каста мам, которые достаточно тяжелые, очень целеустремленные – именно мамы чемпионов. Они, как правило, очень сконцентрированы на результате своего чада, хотя, конечно, у каждого своя история.К чему я хотел сказать – к тому, что в семье никогда не стоял вопрос, что я могу бросить - вот никогда. Это было всё – тренировка. Нельзя пропустить, нельзя подумать: стоит ли продолжать, а может быть, учеба… Поэтому я занимался.
Но если базовые упражнения – занимался из-под палки – это, вообще, прямо ко мне. То есть как в школу я должен был ходить, так и на тренировки должен был ходить. Сказать, что я от этого испытывал какое-то удовольствие, я стремился совершенствоваться… Мне вообще этот вид спорта не нравился. И непонятно, чего там делать. Забить шайбу в ворота, гол – это понятная цель: вот ворота, вот пацаны, вот мы играем. Тут ты сам с собой. Тебе рассказывают: «Вот ты тренируйся – через десять лет тебе воздастся». Что там воздастся? Короче, я не испытывал никакого авторитета ни от вида спорта, который достаточно представлял… нельзя, сказать, что это с такой гордостью звучало.
И при этом первый результат, который мы показали с Мариной Анисиной – мне было 15 лет – на юниорском чемпионате мира в Колорадо-Спрингс. Сразу первый выезд за границу был в Америку. Выиграли этот чемпионат мира. Все попадали: мы выиграли! В общем, шальная золотая медаль, если честно, потому что она не планировалась. И вот тогда, когда я вернулся и почувствовал, что это имеет место быть, только тогда я почувствовал вкус к этой истории, интерес к тому, чем я занимаюсь.
С.Крючков
―
А вот в этом детстве между тренировками и школой место традиционным уличным забавам мальчишеским оставалось?
И.Авербух
―
Я сбегал. Да, я очень любил… вот это выражение «Мама, я пойду, погуляю» - сейчас оно вообще как-то невозможно.
С.Крючков
―
«А Илюша выйдет?»
А.Ежов
―
«А скиньте мяч».
И.Авербух
―
Да, да. «Илюха, выходи!» Всё это звучало. Я очень любил помимо этих игр, может, кто-то вспомнит, игра «клёк» такая была, или «в банки» называли. Мы брали эту палку, кидали в банку. Бегали с этой палкой…Опять же хоккей: ставили эти ящики… Шли сначала в овощной магазин, там были ящики от овощей. Брали эти ящики, несли назад, вешали сетку. Это были ворота. И вот если ты еще так сильно приложился клюшкой и шайбой выбивал доску из ящика, это вообще было не просто гол, а высший пилотаж. И я вот даже сейчас вам рассказываю – чувствую этот мороз, этот воздух декабрьский, январский, особенно когда удавалось в каникулярное время, когда были каникулы. Прямо вот как сейчас этот удар клюшек о шайбу, такой звон. Очень ностальгически.
С.Крючков
―
Первый тренеров своих вспомните?
И.Авербух: Поздно начинать в 6 лет. Спорт молодеет. Научился ходить – надевай конёчки и начинай ходить по льду
И.Авербух
―
Да, конечно, я с большим уважением. И, слава богу, все живы здоровы. Мой первый тренер, который меня поставил на коньки и по-настоящему я уже поехал, - это Наталья Петровна Дубинская. Потом я долго сотрудничал с Жанной Федоровной Громовой. Она тогда была очень юным, молодым тренером. Мы ее уже знаем как тренера Ирины Слуцкой, которая воспитала Иру, и она стала впоследствии очень большим тренером.
Также хочется сказать огромное спасибо Людмиле Кабановой, которая как раз мне открыла глаза на танцы на льду, учила меня азам.
И спасибо вам за этот вопрос, потому что, конечно, в этом плане вид спорта очень неблагодарный. Мы всегда видим по верхушкам, мы всегда видим тех, кто приводит уже к чемпионству, стоит у борта, переживает. Но, как правило, это не те люди, которые, действительно – пафосное слово – дали дорогу в жизнь, но, так или иначе, которые, действительно, выполнили самую грязную, неблагодарную работу, дав тебе те основы, на которых ты потом получал свои дивиденды.
А.Ежов
―
А методы подготовки, коммуникации – это что, муштра, как, я думаю, в каждом виде спорта, или же все-таки этого было меньше и как-то спокойней удавалось находить общий язык?
С.Крючков
―
Вот в вашем частном, конкретном случае.
И.Авербух
―
Я могу сказать, что у меня не было такого прямо очень авторитарного правления в тренировках. То есть я знаю, что есть варианты тренеров гораздо более не хочу сказать, жестоких – у меня выскочило слово – нет, жестких. В частности, я долго тренировался в школе ЦСКА в танцах на льду, а рядом тренировалась школа Станислава Жука, великого тренера, но, бесспорно, очень авторитарного. Что там происходило на льду, и настоящий ЦСКА, настоящая армия… То есть мы, танцоры были на каком-то особом положении.Но при этом, конечно – я уже это говорил и еще повторю, хотя товарищи на меня обижаются – чем спортсмен меньше анализирует, чем спортсмен меньше начинает каких-то своих мыслей о том, правильно ли это происходит, тем лучше для самого спортсмена, тем легче с ним работать.
В общем, если мы работаем на результат, это сродни определенной дрессировке. Тренер берет плеть – и гонит. Потому что, как только вы пускаетесь в рассуждения, теоретическую подоплеку, зачем вы делаете то или иное движение, что, в принципе, кажется со стороны правильно: «Давайте сначала разложим. Вот ты сейчас побежал, ты побежал для того, чтобы…». Не надо это никому. Ты побежал – и всё. Сколько тебе надо, столько и побежал. Не побежал – всё. У меня следующий есть, который побежит. Это спортивная жизнь и так живут в спорте, и так добиваются результата. Нет времени на рассуждения. Потому что любое рассуждение спортсмена – это пожалеть самого себя. Потому что спорт все-таки в первую очередь физическая нагрузка. Любой человек все-таки противится физической нагрузке. Да, он может заставлять себя, но все равно его надо заставить со стороны.
А.Ежов
―
В прямом эфире «Эха Москвы» программа «Разбор полета». У нас в гостях – фигурист, призер Олимпиады, заслуженный мастер спорта Илья Авербух. Вы сказали, что первый серьезный выезд за границу, в США был в 15 лет. Соответственно, я так понимаю, это конец 80-х годов. Что это ощущенчески вообще было на тот момент?
И.Авербух
―
Это 90-й прямо уже.
А.Ежов
―
Что это было с точки зрения ощущений? Вот эта пресловутая история с покиданием «железного занавеса». Вы все-таки сквозь него прорвались.
И.Авербух
―
Да, у меня было очень много впечатлений от этой поездки. Во-первых, мы поехали на акклиматизацию. Это был не просто выезд на соревнования, когда выезжаешь, как обычно в течение недели, пяти дней. Турнир: несколько тренировочных дней, потом соревнования - и ты уехал.А здесь мы поехали на целый месяц. Это, конечно, не случайно, потому что с нами была организация. Этот сбор был выбит, потому что всем хотелось, наверное. Но, так или иначе, мы все получили от этого свои дивиденды. Во-первых, мы, действительно, акклиматизировались. Потому что Колорадо-Спрингс – это большая высота. Кататься там, действительно, очень сложно.
А.Ежов
―
Это какой штат?
И.Авербух
―
Это штат Колорадо. И, соответственно, нас поселили небольшой городок Пуэбло – видите, до сих пор его помню. И это момент был – как раз перестройка. Если сейчас мы находимся по другую сторону, там, наоборот, какая-то истерика антироссийская, то это как американцев переключило в одну сторону, в другую – вот тогда это была истерика российская.
А.Ежов
―
Там был безумный интерес.
И.Авербух
―
Мы просто ходили и они нас разглядывали как пришельцев с НЛО, все хотели нам что-то подарить. Вокруг нас носились… Мы тогда с Серегой Ромашкиным, фигуристом вместе были в магазине. Вдруг к нам подходят, хотя мы ничего не говорили по-английски: «I’m from Russia.». Правда, конечно, шальная идея… Нам говорят: Пошли с нами». В общем, мы пошли в машину. Нас увезла семья. Ничего с нами не было, всё было прекрасно. Нас просто потеряла команда, конечно. Мы к вечеру вернулись. Нас на машине обратно привезли. Просто повезли, покормили.Кроме того, что мы мило улыбались, мы не могли двух слов сказать по-английски. Но им так нравилось, что вот они… «Горбачев! Перестройка! Гластность». Мы: «Да-да, гласность, перестройка». И между собой: «А нам чего-нибудь подарят?» Нам подарили по баночке кока-колы. Мы были счастливы. В общем, ужас, конечно. Но это определенные воспоминания о той атмосфере.
Конечно, действительно, была большая доброжелательность к нам, какие-то восторги. И когда я приехал, у меня был огромный рюкзак подарков, которыми я одарил весь класс, а там это были карандаши, ластики, опять же баночки, которые открывались, что вызывало безумный восторг, кассеты магнитофонные, которые если 90 минут кассета – это вообще… В общем, я всё это привез, и когда я приехал – завершая этот разговор про Америку, - меня встретила директор школы, - а я учился в общеобразовательной, обычной, не спортивной школе – и она попросила меня рассказать, как живут в США в школьном актовом зале.
И вот представляете, школьный актовый зал, и вот я стою, и полный зал – и старшеклассники и все… Вот часа два, как сейчас в эфире, так же я стоял такой, весь немножко неубедительный и вещал, как там жизнь. Мне казалось, что я так сбалансировано говорил: какие у нас плюсы, какие у них плюсы.
А.Ежов
―
Взвешенно.
И.Авербух: Мама видела в фигурном катании, в спорте возможность вырываться и за «железный занавес»
И.Авербух
―
Так взвешенно. У нас, действительно, тогда была полная свобода слова, мы могли говорить всё, но я как раз помню, что я старался отмечать, что мне там понравилось, что нет.
С.Крючков
―
Вот вы говорите, тогда в свой первый приезд сразу с Анисиной взяли гран-при или что там…
И.Авербух
―
Да, выиграли чемпионат мира.
С.Крючков
―
Почему эта история – подающая надежды пара не продолжилась потом?
И.Авербух
―
Это, наверное, тема для особого, отдельного разговора. Мы после этого еще выступали… на следующий год выступили в Венгрии неудачно, заняли 4-е место. Видимо, звездная болезнь у нас, Америка так просто не прошла. Потом поменяли тренера, пришли к Наталье Линичук к Геннадию Карпоносову. Вновь поехали на тот континент, и в Канаде вновь выиграли чемпионат мира. После этого наши дороги, действительно, разошлись. При этом потом, как в кино, сошлись на Олимпийских играх уже опять в Америке в Солт-Лейк-Сити. Как раз Марина с Гвендалем выиграли эту Олимпиаду, мы с Ириной были вторыми.В общем, целое кино можно снимать про эту историю. Наверное, сейчас бы я не хотел углубляться в эту историю. Там ничего… там детский сад, на самом деле. Просто было принято решение мной причем – я беру ответственность на себя – что я хотел кататься с Ириной. И Марина это приняла. Но достаточно быстро уехала во Францию.
С.Крючков
―
Может быть, это лично, но, тем не менее, какие чувства испытывает человек, когда твой бывший партнер стоит на ступеньку выше тебя на Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити?
И.Авербух
―
Ну, это больше киношная история. Если с точки зрения кино, наверное… Внутренне – нет. Тогда уже у каждого была своя дорога. Потому что Марина и Гвендаль, они достаточно сразу вырвались на хороший простор, они стали первой парой Франции, они сразу получили хорошую поддержку. Марину очень хорошо приняли именно во Франции, их очень хорошо поддерживали. Мы, выступая из России, очень долго были в тени первых двух пар. В этот момент была замечательная пара Грищук – Платов, которые были номер один в России. Номер два были: Анжела Крылова – Олег Овсянников. И мы были только третьей парой России. Поэтому изначально нам сразу было очень сложно соревноваться с первой парой Франции. Это очень важная иерархия. И, в общем, это происходило.Поэтому сразу так получилось, что Марина оторвалась. И мы долго ждали своего некого часа. И когда потом ребята закончили – ребята, о которых я говорил, - мы пустились вдогонку. И приехав на Олимпиаду, Марина Анисина уже была к этому времени чемпионкой мира с Гвендалем, и уже два раза была вторая, мы с Ириной были третьими. Лучший наш результат был: третьи на чемпионате мира до Олимпиады. Поэтому, конечно, изначально все ставили на то, что та вопросов быть не может. И когда на Олимпиаде, пропустив первую половину сезона в олимпийский сезон из-за травмы (мы уже только на Европе показали в первый раз программу и ворвались на Олимпиаду и когда начали вот, как, знаете, идет забег и в конце мы начали накатывать на финал), когда мы стали вторыми после обязательного танца, потом вторыми после короткой программы и там получили первую оценку 6.0 и вот пришли к произвольной программе, где четыре судьи поставили нас на первое место, а пять суде поставили французов… и в общем, этот пресловутый один голос – все-таки в конце эту ленточку выиграли Марина и Гвендаль. Но в силу того, что я догонял, а не удерживал, я набирал, я не испытал чувства разочарования. Я успел обогнать еще многих, кого я не рассчитывал обогнать в этой гонке нашей с ней.
А.Ежов
―
Фигурист, заслуженный мастер спорта Илья Авербух гость программы «Разбор полета». Мы вернемся в эту студию после кратких новостей в эфире «Эха Москвы».НОВОСТИ
А.Ежов – 21
―
35 московское время. Это «Эхо Москвы», как вы уже, наверное, поняли, программа «Разбор полета», герой которой фигурист Илья Авербух. Вы сказали, что в 90-м году произошло такое знакомство с миром Запада. Спустя год с небольшим перестала формально существовать такая страна как Советский Союз. Вот эту смену формации восприняли лично вы, будучи подростком, по сути, ну, и семья само собой? Тоже такой вопрос, который мы задаем практически каждому гостью, который в те годы был уже в сознательном возрасте.
И.Авербух
―
Ну да, я считаю, что у меня это даже повод для гордости, что мы с Мариной последние чемпионы СССР, правда, еще среди юниоров, первые и последние чемпионы СНГ, потому что лишь один год проходит чемпионат СНГ, и первые чемпионы России. То есть как раз это перепутье происходило вот здесь. Я, может быть, вас не удивлю, но, я был, может быть, даже защитником Белого дома. В общем, я занимал очень категоричную позицию в виде того, что поборником всего нового, демократического пути. Конечно, уже система, действительно, не давала дышать. Несмотря на то, что я, действительно, как вы говорите, был подростком, но очень уже это чувствовалось, что невозможно было находиться в том состоянии.И конечно, то, что произошло и потом, то, что Ельцин, как бы мы к нему не относились, не допустил возвращения… Я это очень хорошо помню, как вдруг страна снова хотела вернуться, когда уже была эта история с Зюгановым и всё… Слава богу, что, в общем, тогда всё устояло. И я, в общем, считаю, что та Россия, которая сейчас у нас, конечно, очень стремительное развитие. Всего там 20 лет… молодые мы очень, поэтому нас так кидает, рвется… Но я счастлив, что Россия сейчас такая, и я считаю, что я сейчас живу в абсолютно свободной стране.
С.Крючков
―
А вот с середины 90-х вы все-таки обосновались в Штатах. Это было связано с необходимостью тренироваться там или личные мотивы, желание пожить?
А.Ежов
―
И насколько сложное решение было? Понятно, что для молодого человека, я предполагаю, это не слишком серьезный шаг – переехать в те годы на другой континент. Как это было у вас?
И.Авербух
―
Да нет, для молодого человека… это класс, чего уж там говорить. Просто, конечно, сложные были годы. Об этом, я думаю, если вы говорите, что вы часто задаете эти вопросы в этой студии, на моем кресле миллион человек говорили, какие это были шальные 90-е. Неинтересно даже о них рассказывать, столько всего снято и в кинематографе. Это, действительно, годы, когда все выживали, и в общем, до спорта уж точно не было дел.
И.Авербух: Чем меньше у спортсмена мыслей, тем лучше для самого спортсмена, тем легче с ним работать
И, конечно, все равно хотели заниматься любимым делом. И наши тренеры Наталья Линичук и Геннадий Карпоносов приняли предложение от Делавэрского университета США. Они пригласили их, чтобы они тренировали американцев в студенческом городке и тех, кто придет. Потому что практически при каждом университете есть свой ледовый каток, где и хоккейная команда, конечно, там у нас были «Делоавэрские утки» и школа фигурного катания.
И, конечно, когда появляются такие топовые… И всех разодрали, можно сказать, в России: и Тарасова уехала, и Дубова уехала – это большие имена. И Линичук уехала. Все поехали туда. Просто не было возможности здесь вообще работать, ну просто не было. Катки закрывались, было не до спорта в тот момент – момент ларьков и всего остального. Мы поехали за тренером.
А.Ежов
―
А процесс адаптации к новой реальности, насколько он был сложен? Вы в Колорадо уже были, но все-таки Колорадо – это другое.
И.Авербух
―
Это была разовая история. Молодые люди. Адаптация была легкая. Ничего там такого. Поселили в обычное общежитие студенческое. Мы в этом студенческом общежитии жили порядка трех лет. Нам выдали карточки. Опять же выдал университет, потому что мы ехали туда – у нас не было никаких наличных денег, нечего было здесь продавать. Нам дали карточку такую на питание. По ней мы могли потратить 5 долларов в день на питание в студенческой столовой только.Вот мы ходили по этой карточке – там два куска пиццы, картошка фри, и, в общем, так и жили. Но единственное, что она была накопительная. Можно было не есть… ну, поесть на доллар – а потом на 15 поесть. То есть лимит карточки был месячный, в общем, из расчета 5 долларов в день. Дали нам велосипеды. Мы на велосипедах ездили на тренировку.
А.Ежов
―
вы ехали с каким-то четким планом действий или, думая, что, может быть, не вернетесь? Дмитрий Мезенцев, наш постоянный слушатель интересуется, не хотели ли остаться в те годы насовсем, когда были перспективы в Штатах?
И.Авербух
―
Мы жили такой коммуной, действительно, в очень маленьком городке. Делавэр – там буквально одна главная улица. И поход по магазинам, выезд какой-то, когда можно, на автобусе в какой-то большой шопинг-мол. В общем, все очень банально. Но очень прикольно, потому что другая страна.Но при этом круг общения очень узок, и мы были замкнуты сами на себе, на группе ребят, которых Линичук забрала из России для того, чтобы с нами добиваться результата, а американцев тренировать за деньги. Так это получалось. Но американцы не очень долго это терпели. То есть они потом, конечно, начали просит, результата. Из-за этого мы тренировались практически ночью, потому что был ночной лед. Ночная тренировка начиналась в 23-30 и, считайте, плюс 2 часа, то есть это был некоммерческий лед, который уже никому не нужен. Вот мы там и катались.
Не то что нам раскрыли все объятья, и мы гуляли. Когда потом появились какие-то деньги, начали что-то снимать… Но желания остаться, - отвечаю на вопрос, - у меня не было никогда, ни с того момента, когда я приехал… Мы, действительно, испытывали большую ностальгию по родине. У нас были чемоданы, по два-три чемодана везли видеокассет. Родители записывали фильмы с телевизора, ставили на запись все равно что, и мы везли эти кассеты. И вот прямо дозировано ставили эту кассету. Это единственная возможность слышать… Какие-то передачи нам записывали. То есть не было еще спутникового телевидения, чтобы можно было смотреть какие-то спутниковые телеканалы.
То есть, наверное, может быть, не было такой прямой адаптации, потому что много очень уходило на тренировочный процесс. И я не ставил перед собой задачу остаться. И в общем, всегда ездили в отпуск в Россию, и я всегда чувствовал потенциал для собственного развития именно здесь. А в США я всегда чувствовал потолок. Я знал приблизительно всю свою судьбу, там он четко очень прослеживалась. Ты закончил, куда-то тебя поприглашали в шоу. Ты набрал кредитов, потому что все живут красиво…
А.Ежов
―
Ну да, купил жилье.
И.Авербух
―
Взял домик, машину. И дальше живешь, как в тюрьме. Эти кредиты надо отдавать, потому что иначе у тебя все заберут.
А.Ежов
―
Скучно и предсказуемо.
И.Авербух
―
И не до выбора: А я вот хочу потворить, я вот хочу придумать… Более того, это тоже так все звучит: страна открытых возможностей. Нет, вот буду сидеть и спорить. Твои возможности только в той нише, которую тебе отвели как человеку приехавшему, занимающемуся тем-то и тем-то. И это очень чувствуется, всегда чувствуется.
А.Ежов
―
А в этой американской ваше бытовой повседневности было что-то, к чему привыкнуть так и не удалось, даже сейчас по итогу? Не знаю, какие-то аспекты, тонкости, которые становятся понятны, если человек прожил внутри этого общества достаточное количество времени.
И.Авербух: Если мы работаем на результат, это сродни определенной дрессировке. Тренер берет плеть – и гонит
И.Авербух
―
Я говорю, я не так интегрирован был в общество. У меня не было такого момента, чтобы не было никого из России и я жил только с американцами, понял их мышление и, может быть, у меня что-то сломалось. Все-таки всегда был этот момент общения с теми людьми, которые близки тебе по университету.
А.Ежов
―
А большое сообщество было?
И.Авербух
―
Ну да. И мы тяготились… Это, конечно, ошибочно. Но еще раз повторюсь: самое грустное в США для меня – это то, что вроде всё возможно, но ты ничего особо не можешь, сдвинуться дальше той ниши, которая тебе отведена, потому что тебя якорят, как говорится, не законами, давлением каким-то. Не то что ты боишься какого-то наказания, а тебя якорят именно финансово, но ничуть не меньше ты чувствуешь якорь… может, многие не понимают слово «якорят». Просто на тебя вешают финансовые гири. Тебя окружает эта история, и ты начинаешь барахтаться в этой маленькой своей клетушке не потому, что тебе сказали, что сын генерала будет генералом, а ты сын солдата – это другое, а именно потому, что ты не можешь пока растолкаться. Кто-то, наверное, расталкивается. Но вот я это чувствовал очень четко.
А.Ежов
―
А чего-то именно чисто американского затем уже, когда вы вернулись в Россию, вам не хватало, не хватает, каких-то мелочей, может быть, вот то, что есть там, а здесь нет?
И.Авербух
―
Я даже больше думаю о лингвистической истории. Конечно, этот пресловутый смайл, пресловутое светящееся лицо, которое сто раз себе оправдываем: «Да они не искренние», если уже искренние, то мы переживаем: мы вот такие настоящие, а они такие ненастоящие… Давайте мы будем ненастоящие. Потому что эта открытость, вот эта улыбка на лице именно американская, наигранная, не наигранная, но с ней проще: Hi! How are you? Hi! – всё! И не надо грузить меня, что там у тебя. Именно по этой улыбке, в общем, мы просто можем констатировать факт: мы другие в проблемах, в угрюмости, в переживаниях, в погоде, которая от нас…
А.Ежов
―
К слову, в Штатах тоже погода…
И.Авербух
―
Может, это язык так, английский язык тонизирует к такой форме улыбки.
С.Крючков
―
Перестать быть приехавшим не предлагали? Вот вам паспорт – выступайте за нас. Всё будет хорошо, не будет этой истории с хмуротой, со всеми этими гирями…
И.Авербух
―
Нет, у меня не было такого предложения. У меня было предложение выступать за Израиль в свое время. И, в общем, я его рассматривал очень серьезно, но в какой-то момент понял, что как раз Израилю фигурное катание как вид спорта не очень интересен: все-таки совсем южная страна.У них, в Израиле сейчас построен каток. Есть и результаты в фигурном катании, но они все зиждутся, конечно, на наших эмигрантах ребятах, в частности, Галит Хайт - Сергей Сахновский добились наивысших результатов, стали бронзовыми призерами чемпионата мира. Но там чувствовалось, что фигурное катание немножко второстепенно.
В Америке мне – не буду набивать себе цену – никто не предлагал выступать за Америку. У них все хорошо с выступающими. А я и не стремился.
А.Ежов
―
Фигурист Илья Авербух гость программы «Разбор полета» в прямом эфире «Эха Москвы». А я напомню, что нас можно не только слушать по радио, но и смотреть в YouTube, и здесь в чате, возле трансляции Зайнул Гаджиев заинтересовался вашими заявлениями относительно финансовой истории в штатах, такой кабале. Он говорит, что при ваших заслугах и успехах в США ведь вы вполне могли быть свободным от проблем и кредитов человек. Так это или нет?
И.Авербух
―
Ну, нет. Во-первых, все-таки заработки в фигурном катании смехотворны по сравнению с теми ребятами, которые в НХЛ ребята, NBA и так далее. Это всё очень преувеличено.
А.Ежов
―
То есть они тоже различают, что называется от вида спорта к виду спорта.
И.Авербух
―
Конечно. С другой стороны, наши заработки отличаются от заработков в синхронном плавании, например. То есть нет такой градации: олимпийские чемпионы все получают… Ну, призовые все получают одинаково в своей стране. А вообще, конечно, от вида спорта зависит очень много.Во-вторых, ты приглашенный. Если ты, действительно, как жемчужина, тебя пригласят с удовольствием. И многих наших ребят приглашали в западные шоу, и ты как признак многогранности и всего остального. Но все равно американцы главнее в этом шоу даже менее титулованные. Я очень много видел, когда наши, гораздо более титулованные ребята, выступали в начале шоу, а завершали его менее титулованные американцы. Это просто как данность такая: вы у нас в гостях – и так происходит.
И.Авербух: Я счастлив, что Россия сейчас такая, и я считаю, что я сейчас живу в абсолютно свободной стране
То же самое, если говорить про спорт, это, конечно, рекламный контракты. Большой менеджмент. Бывает, что ты попадаешь, наоборот, в топ - и вдруг делается всё для тебя. Вот, например, если говорить про себя, то, конечно, я не был таким, несмотря на свои титулы, знаковым спортсменом для американского рынка.
А.Ежов
―
2002 года, серебро Олимпиады в Солт-Лейк-Сити. Что чувствует спортсмен, когда поднимается не пьедестал вот в вашем случае: это какая-то особенная история или на фоне других турниров как-то все размывается, что ли?
И.Авербух
―
Нет, Олимпиада – это, конечно, особый турнир. И я, в общем, рассказывал про это, как я догонял. Когда я стоял на пьедестале, я испытывал абсолютно удовлетворение, несмотря на то, что мы стоим на втором месте. У меня, видимо, в этот момент уже были мысли, что вот подходит черта этой долгой, долгой дороги. Ну, чуть-чуть дошел, не дошел, но все равно превзошел то, что показывал раньше. То есть это был лучший результат за всю мою жизнь в моей карьере, который я показал именно на олимпиаде, а это ценится больше всего – в пиковый турнир, в главный турник прыгнуть чуть выше, чем ты можешь. Это нам с Ириной удалось.А каких-то особенный чувств… Ну, тебя разные мысли посещают, абсолютно шальные. Я ехал произвольную программу, эта программа как бы самая главная, и в середине я прямо реально почувствовал усталость, просто физически стало тяжело, и я думаю: «Господи, как же тяжело! Еще столько ехать…» А это Олимпиада. Вот о чем я должен думать в этот момент, когда спортсмен катается, танцует, руками машет, эмоцию дает – а в голове: «Еще столько ехать…». Такие эмоции совершенно несвойственные, как бы не нарисованные в тебе живут в тот момент, когда ты выступаешь. Поэтому чего-то особенного ты не испытываешь. Потом с анализом спрашиваешь себя: «Ну, что я испытал?» Так же, как вы меня сейчас спрашиваете. Так… всё машинально: Выехали, сказали, куда подъехать, пожали руки, поздравили других, встали…
Может быть, к третьей Олимпиаде, как у Ирины Родниной, когда она уже третий раз поднималась на высшую ступень пьедестала почета, она поняла, что пора заплакать уже.
С.Крючков
―
Крутая же Олимпиада была: Ягудин, Слуцкая, Бережная – Сихарулидзе. А вот как в команде воспринималась история с канадцами? Пара, помните, Бережной - Сихарулидзе, когда разделили там пьедестал с ними.
И.Авербух
―
Я этой Олимпиаде, конечно, очень благодарен, потому что это была переломная Олимпиада, поскольку в 98-м году в Нагано - я тоже был участником этой Олимпиады – она прошла незамеченной для России. Как-то еще всем было не до этого.
А 2002
―
й – это, наверное, первый раз, когда Россия встрепенулась достаточно серьезно. Плюс, конечно, уже тогда были и допинговые скандалы, но главный был скандал, о котором вы вспомнили, это Бережная – Сихарулидзе – две медали. Это, в общем, на мой взгляд, несправедливо отнятая медаль у Ирины Слуцкой, которая по-честному выиграла произвольную программу.И тут уже мы под гребенку «всех наших бьют» попали, потому что я как раз считаю, что у нас всё правильно было, и каждый катался на своё место. А у нас вторых очень любят. В общем, мы на этом получили хороший бэг и хорошую волну поддержки. В общем, мы вернулись с Олимпиады очень популярными, и еще плюс немножко нас было жалко: обиженные. Обижегные в России – это, вообще, шикарная позиция.
И в общем, этой Олимпиаде, конечно, я очень благодарен. Я использовал эту известность, я понимал, что она мимолетна, что всё будет уходить. Именно тогда я понял, что нужно завершать карьеру, потому что можно использовать это для создания уже своих проектов, не исполнять волю тренера, а делать то, что считаешь нужным.
А.Ежов
―
Пара минут у нас остается. Немного о неспортивной, послеспортивной жизни. Илья Авербух. Идея стать продюсером ледовых шоу, превратить спорт в шоу, по сути, она как-то родилась сама или подсмотрели у кого-то на Западе. И вот почему – меня феномен всё время интересовал – «Звезды на льду», вот эти вот «Танцы на льду» - там было много шоу по схожей тематике. Почему так хорошо зашло у российского благодарного зрителя?
И.Авербух
―
Очень много вопросов. Конечно, мне эта тема очень интересна. Пригласите меня еще на один час, попытайте – я вам расскажу всё. Поскольку я понимаю, что у нас уже очень мало времени остается. Это часть жизни. Мой второй этап. Он очень интересен для меня.И продюсирование, создание проектов от первых шоу, когда мы просто выходили на лед, показывая свои показательные номер до тех спектаклей, которые сейчас показываем, готовы показывать уже, готовимся к премьере в Москве большого спектакля «Ромео и Джульетта», наверное, на этот момент являющегося вершиной того, что мне удалось создать. Между этим, конечно, огромная пропасть.
И, как вы говорите, «Ледниковый период» и «Звезды на льду». Я думаю, что мы привнесли очень много творчества в этот проект, поэтому он так, как вы сказали, зашел в души россиян. И 8 лет, а вообще, 10 телевизионных сезонов я продюсировал, но 8 лет шел «Ледниковый период» - это очень большая дорога.
А.Ежов
―
Рекордная штука абсолютно.
И.Авербух
―
Это очень большое количество творческих находок, провалов, встречи с огромным количеством талантливейших людей. И я, конечно, благодарен судьбе за этот телевизионный проект. Но хочу сказать, что мне и в нем было тесно, поэтому родился «Ромео и Джульетта». Сначала родился «Огни большого города», потом спектакль «Кармен» и «Ромео и Джульетта», в котором принимает участие абсолютнейшее созвездие – вот мы сегодня с вами вспоминали олимпийских чемпионов, в частности Леша Ягудин, олимпийский чемпион потрясающе выступает и Рома Костомаров, олимпийский чемпион уже Турина выступает там блестяще. Конечно, Татьяна Тотьмянина и Максим Маринин – Ромео и Джульетта, которые именно с этой программой стали в Турине олимпийскими чемпионами, блистают на льду. При этом вы увидите и Татьяну Волосожар и Максима Транькова, олимпийских чемпионов уже Сочи. Олимпийский чемпион Нагано Илья Кулик. Мы сегодня и Нагано вспоминали.Всё они выйдут на лед 28 числа. С 28-го по 6-е число. Все происходит в Лужниках, недалеко от вас. Мы всех приглашаем. И надеюсь, что вы даже, не любя фигурное катание, не испытывая к этому виду никакого пиетета, как я детстве, увидите в этом жанре абсолютное новаторство и почувствует, что в этом жанре мы, действительно, можем представлять Россию в любой точке мира.
А.Ежов
―
Фигурист, призер Олимпиады, заслуженный мастер спорта Илья Авербух был героем программы «Разбор полета», которая продолжалась последний час. Переслушать, пересмотреть, перечитать можно всё на сайте «Эха Москвы», на YouTube-канале. Это Андрей Ежов и Станислав Крючков. До встречи через неделю, спасибо, что были с нами!
С.Крючков
―
Илья, спасибо!
И.Авербух
―
Спасибо, ребята!