Михаил Куницын - Разбор полета - 2017-02-06
О.Чиж
―
21 час и 6 минут в Москве. Всем добрый вечер! Это программа "Разбор полета"…
И.Воробьева
―
Хотя могло бы показаться по-другому.
О.Чиж
―
Могло бы. Это Ирина Воробьева, Оксана Чиж. Это программа "Разбор полета", программа о людях, о решениях, которые эти люди принимают, и о мотивах, которыми они руководствуются. И вы уже, наверное, поняли, что программа сегодня будет не совсем обычная, потому что та часть, которая о людях, она будет представлена как раз через решения о той или иной музыке, которая прозвучит в этой программе.
И.Воробьева
―
Вы все уже поняли. Конечно, в гостях журналист, режиссер, коллекционер, наш коллега ведущий программы «Винил» Михаил Куницын. Миша, привет.
М.Куницын
―
Приветствую вас. Я очень рад оказаться здесь в качестве гостя. Я приветствую всех радиослушателей. Начали мы нашу встречу с нашей заставки программы «Винил» и вот почему…
И.Воробьева
―
Да, и вот почему. Я после тебя работаю в эфире. В среду, после того, как у тебя заканчивается, сажусь в эфир. Меня иногда спрашивают: «Скажите нам, пожалуйста, а что звучит в заставке «Винила» и почему так и там она по-другому звучит?»
О.Чиж
―
Хорошо. Отвечаем.
И.Воробьева
―
Ну да, давайте.
М.Куницын
―
Именно эта пластинка, которая сейчас у нас на проигрываете легла в основу начальной шапки, начальной заставки программы «Винил». Это вечнозеленая композиция, первый джазовый стандарт, записанный в 1917 году – представьте себе…
О.Чиж
―
100 лет.
И.Воробьева
―
100 лет назад ровно.
М.Куницын
―
Да, 100 лет назад. Называется «Tiger Rag» - «Тигриный рык». И композитор Ник Ла Рокка. Это одна из моих самых любимых композиций, потому что у моей мамы была пластинка, которую исполняли «Братья Милс и гитара». Они пели эту же композицию, но только вместо оркестра на губах изображали всю это мелодию. Я не принес эту пластинку в студи, но как-нибудь я заведу ее тоже. Мой друг композитор Артур Гладков сделал обработку этой мелодии «Tiger Rag» специально для программы «Винил». И там звучит его голос, когда он говорит: «Программа «Винил». Пластинки в прямом эфире». И каждый раз по средам в 23 часа пластинки в прямом эфире на любимой радиостанции «Эхо Москвы».
И.Воробьева
―
Но, на самом деле, сегодня у нас тоже здесь проигрыватель и то, что вы сейчас слышали, это было у нас поставлено в прямом эфире. В студии стоит проигрыватель, как всегда, у Миша в программе «Винил». Но, поскольку это программа «Разбор полета» - музыку, конечно, мы будем слушать – но мы с Михаилом договорились так. В программу «Винил» приходят люди, которые ставят свои любимые пластинки. А мы решили, что сегодня будем ставить исключительно те пластинки, которые любит сам Михаил.
О.Чиж
―
Это должно возместить как-то…, баланс привести в нормальное состояние, справедливость должна восторжествовать.
И.Воробьева
―
Да. Мы начинаем с традиционного вопроса программы «Разбор полета» о самом тяжелом решении, которое в жизни приходилось принимать, самое сложное.
М.Куницын
―
Наверное, самое сложное решение – это был мой уход с телевидения. Потому что в 1993 году я пришел в программу «Время» И проработал там 20 лет. И в 2013 году я оставил телевизионную свою работу: я работал режиссером программы «Время», режиссером прямого эфира. И мне пришлось принимать это решение, потому что я почувствовал, что то, чем я занимаюсь, я могу делать только по большой любви. И когда любовь уходит…
И.Воробьева
―
Любовь прошла?
М.Куницын
―
А любовь прошла.
О.Чиж
―
Любовь резко прошла или все-таки какое-то вымученное решение?
М.Куницын
―
Она проходила, видимо, постепенно, потому что я чувствовал определенное профессиональное выгорание, которое было связано с тем, что это очень тяжелая, напряженная работа. И я, юноша взрослый и испытывать те страсти, которые были в аппаратной прямого эфира программы «Время», - а это каждый раз готов, не готов какой-то сюжет, - это огромное напряжение, огромная ответственность, и я понимал, что в этом случае я не могу профессионально и хорошо работать. Я понимал, что мне нужно уйти в другую деятельность для того, чтобы как-то сохраниться самому и личности, в том числе.
О.Чиж
―
А как это, вообще, после 20 лет? Ну, хорошо, пишется заявление об уходе, а утром наступает какая-то новая реальность с вакуумом.
И.Воробьева
―
Что делать-то?
М.Куницын
―
Вакуума никакого не было, потому что в этот момент уже была программа «Винил» на «Эхо Москвы».
И.Воробьева
―
Так проще, конечно!
М.Куницын
―
Конечно, конечно. Без прямого эфира я все равно жить не могу. И то качество, в котором я работал на телевидении – работа за кадром – да, я снимал репортажи, да, я делал какие-то рубрики в программе «Доброе утро», но, тем не менее, это не было моей основной деятельностью, это не было моей основной работой. Потому что режиссер прямого эфира, он отвечает на вопрос – как? Редактор говорит, что нужно делать, а режиссер решает – как: как показать тот или иной сюжет, как показать какую-то заставку, графику, информацию определенную. Это интересная очень работа, она живая.Но вместе с тем, когда я понимал, что я теряю свои какие-то творческие силы и потенциал, то выходить и работать нельзя ни в коем случае. То есть надо все, я считаю, делать по любви, и любовь должна быть у нас основной у всех в жизни. Когда ты любишь свою работу, когда ты любишь свою семью, когда ты любишь путешествия или с любовь относишься к увлечению, поверьте, жизнь выглядит совершенно иначе.
И.Воробьева
―
Это очень слышно в программе «Винил» совершенно точно, что то, что ты делаешь, ты делаешь с большой любовью. Это в каждой программе слышно, это точно. Хорошо. Про телевидение мы сейчас поговорим более подробно, потому что мне стало интересно, как ты туда пришел вообще в 93-м. Это сколько тебе лет было?
М.Куницын
―
Мне было 22 года, когда я пришел на телевидение. Дело в том, что оказался я там… случайно, не случайно… Мне всегда в детстве было очень интересно, кто ставит заставки, фотографии и портреты политиков. Потому что однажды в программе «Время» я увидел, как какая-то рука появляется перед камерой и убирает фотографию города, который перед этим был показан.И я поступил – был такой Новый гуманитарный университет в начале 90 годов открывались всевозможные какие-то шарашкины конторы, куда, заплатив деньги можно было заплатить и пойти учиться. И моя подруга Света Пожарская прилетела из Израиля и сказала: «Давай пойдем туда учиться?» Я говорю: «Слушай, а на кого?» - «Это вот телевидение… набирают».
Я пришел и, заплатив 50 тысяч рублей – я уже не помню, какое было соотношение, но это были какие-то большие деньги, мы собирали всем миром эти деньги – прошел приемную комиссию, ответил на два элементарных вопроса. И в приемной комиссии сидел Григорий Александрович Шевелев, Михаил Аронович Литовчин, чье имя теперь носит институт ГИТР. Он тогда принимал меня именно в этой комиссии. И Лысенко Анатолий Григорьевич был. Вот о ни втроем вели собеседование. И спросили: «Мальчик, скажи, пожалуйста, а что ты хочешь делать на телевидении?» Я говорю: «Вы знаете, я с самого детства коллекционирую пластинки. Я хочу сделать программу о пластинках на телевидении». – «Да, ты знаешь, есть такая программа. Ее ведет Иван Цибин». И, действительно, была такая программа на телевидении, которая называлась «Ретрошлягер». Я думаю: ну, ничего страшного. – «Иди-ка лучше в информационные режиссеры».
Я записался на информационных режиссеров. Пришел на практику. И на практике, на телецентре я зашел в аппаратную, увидел, как все это происходит, и буквально через несколько дней я совершенно случайно на улице знакомлюсь с очаровательной блондинкой, которая искала в своей сумочке, видимо, зажигалку. Я подошел к ней, дал прикурить, мы с ней познакомились. Оказалось, что она работает на телевидении. И им нужен администратор в программу «Время». Представьте себе, это абсолютно правда. То есть с улицы я пришел, скажем честно.
И.Воробьева
―
Потрясающе!
М.Куницын
―
Она мне выписывает пропуск. Я прихожу в Останкино, в ВСК-3, поднимаюсь и, действительно, кабинет 1006, написано: «Генеральный директор информационного телевизионного агентства «Новости» Борис Вениаминович Непомнящий». А в приемной сидит секретарь, эта девушка, с которой я тогда познакомился, Надежда Хроленко. Она мне сказала: «Сейчас мы тебя направим к Людмиле Алексеевне Бродской. Ты должен постараться ей понравиться». Я понравился Людмиле Алексеевне. А Людмила Алексеевна сказала: «Я тебя отправлю к Калерии Венедиктовне Кисловой, главному режиссеру программы «Время»».
О.Чиж
―
Пока похоже на мультфильм «Фильм, фильм, фильм!»
М.Куницын
―
«Вот если ты сумеешь с ней познакомиться, произвести на нее впечатление, она возьмет тебя на работу». Вот представьте себе, с Калерией Венедиктовной Кисловой, которая лауреат Государственной премии, заслуженный деятель искусств, человек, работающий на телевидении с 61-года (по первому образованию она актриса), мы не просто работали вместе, мы очень подружились. И я ей благодарен во многом за то, что она стала моей крестной матерью на телевидении и в программе «Время». Там много людей можно перечислять. Просто я всех очень люблю и дружу по сей день практически со всеми, с кем я там работал.
И.Воробьева
―
А скажите, потому что, что такое администратор? Чем ты там, вообще, занимался?
М.Куницын
―
О! Администратор и был тот самый человек, который должен был собрать карты…
И.Воробьева
―
Те самые!
М.Куницын
―
Вырезанные карты, фотографии политиков – ну, уже были: Борис Николаевич Ельцины, Виктор Степанович Черномырдин - и во время эфира ставить их на пюпитр и по команде режиссера в нужный момент менять.И у меня была однажды дивная история. Утренний эфир. Эфир в 9 часов утра. На работу нужно было приехать к 6 часам утра. Никакой еще компьютерной графики не было. Карты вырезались из бумаги контуром, на машинке печаталось название города. Карты эти приклеивались на трафарет, ставились перед камерой и высвечивались софитами. Я поднимаюсь к художникам. А у них накануне был праздник. Я вхожу в эту комнату – а там одни бычки от сигарет, засохшие шпроты и такое приятное амбре, которой свидетельствует о том, что они провели время замечательно накануне. И где-то среди этого спит художник, которого я пытался разбудить, но он даже не отзывался.
Тогда я думаю: ну, ладно, я сейчас сам… А я с детства не умел ножницами ничего вырезать. Помните, был труд какой-то, там надо вырезать надо, рукоделье… Я пуговицу пришить не могу до сих пор. Так вот, вырезал сам республику Коми. На машинке напечатал слово «Воркута». Вырезал ножницами. Стал искать клей – а клея нет! И вместо клея перед тем, как поставить на пюпитр, я хорошенько облизнув эту карту, приклеил ее. И так же приклеил надпись «Воркута». И надо было еще шахту маленькую нарисовать. Я как мог ручкой ее тоже нарисовал.
Когда я это поставил в эфир, режиссер эфира Ирина Туркина сказала: «Господи! Что это такое? Это не республика Коми, а раковая опухоль какая-то? Ты чего сделал-то? Кто это нарисовал?» Я не могу сдать художника, а вместе с тем… - «Что это, на соплях, что ли?» Я думаю: О, вот так, наверное, было бы легче. Потому что то, что я облизнул – под софитами карта стала высыхать и прямо, когда ее выдали в эфир, она свернулась и упала. Вот это был, наверное, один из самых моих сильных шоков, испытанных в эфире.
И.Воробьева
―
О боже!
М.Куницын
―
Траблов было много, но это был первый, запомнившийся мне на всю жизнь. Так что администратор собирал карты, картинки, фотографии, относил заявки на развоз, потому что после программы «Время» развозили сотрудников, встречал гостей. То есть я занимался практически всей такой работой. Но должность была именно в режиссерском отделе.И пока я понимал на телевидении, что происходит, как оно устроено, что такое Betacam, как монтировать, я понял, что да, мне работа режиссера интересна. Но рядом был корреспондентский одел. И, собственно, тогда у нас был монтажер Антон Верницкий, который стал специальным корреспондентом программы «Время», была редактор тилров Влада Вишневская, она тоже перешла.
Я задумался: наверное, так как я люблю болтать и немножко люблю писать, то мне надо попробовать себя в отделе корреспондентов. Но в этот момент Калерия Кислова переводит меня на ставку ассистента режиссера, и я уже начинаю расти, изучать, нажимать на кнопки за режиссерским пультом. 93-й год, открывается НТВ. А НТВ формировалось в тот момент за счет сотрудников, естественно, программы «Время». Туда ушел Олег Борисович Добродеев, он увел с собой Татьяну Миткову с бригадой, Михаила Осокина с бригадой.
И произошло опять следующее движение. Мне буквально через несколько месяцев дают должность режиссера-ассистента. Правда, Калерия Кислова сказала: «Ну, это тебе на вырост. Пока что ты еще, знаешь, дружок, не дорос». Но уже через год я был режиссером программы «Время». И командовал прямыми эфирами, вел. Это было удивительно, это было невероятно интересно, когда вся аппаратная тебя слушается. И на всю жизнь, конечно, остался стресс и воспоминание о том, что ты приходишь в аппаратную, а у тебя нет ни одного репортажа и ни одного сюжета.
О.Чиж
―
Чувство, когда каждой клеткой чувствуешь пустой желудок внутри себя, да, хорошо знакомое всем.
М.Куницын
―
Ой, мама!
И.Воробьева
―
Послушайте, мы еще спросить про программу «Время» и про режиссера. Тут нас завалили вопросами немножко. Все как-то не ожидали, что про Михаила Куницына услышать, что он режиссер программы «Время» «Первого канала». Давайте на музыку прервемся. Потому что мы обещали, что будем ставить только те пластинки, которые любит сам Михаил. И сейчас что-то будет. Расскажи – что.
М.Куницын
―
Перед этим надо, конечно, сделать маленькую подводку: откуда у меня появилась любовь к пластинкам. Дело в том, что у нас дома был проигрыватель, у моего старшего брата прекрасный проигрыватель «Вега». У родителей был магнитофон. А нам с сестрой достался проигрыватель «Юность», маленький зеленый чемоданчик, на котором мы слушали сказки, а их немножко тянуло и они шипели. И нам подарили пластинки наши друзья Лена и Юра Вайнштейны. Они подарили нам стопку пластинок 50-х, 60-х годов, среди которых были такие хиты, как «Ночью за окном, метель, метель, белый беспокойный снег. И ты живешь за тридевять земель. Ты живешь за тридевять земель, ты не вспоминаешь обо мне…».
И.Воробьева
―
Можно было без пластинок просто.
М.Куницын
―
Не знаете эту песню? «Знаю даже писем не пришлёшь, память больше не нужна, по большому городу бредёт…, - и когда все напивались это слово орали громко - ти-ши-на!» Вот. А с другой стороны пластинки «Тишина» была песня «Ландыши», которую я очень часто люблю петь, правда, с другим текстом. И мои друзья все это хорошо знают. Ну чего, «Ландыши»?
И.Воробьева
―
Конечно!ЗВУЧИТ ПЕСНЯ
М.Куницын
―
И вот представьте, пожалуйста, мне 14 лет, у меня дома играют «Ландыши», «Поезда почтовые, скорые…», «За фабричной заставой» и те пластинки, которые достались мне от моей бабушки. Там были американские фокстроты. Там была пластинка, подаренная итальянским послом «Tango Negro», которую она очень любила. «Караван» Дюка Эллингона…
О.Чиж
―
Вообще, откуда такие сокровища?
М.Куницын
―
А дело в том, что моя бабушка она была сначала замужем за руководителем фабрики «Красный Октябрь», потом она очень рано овдовела, в 29 лет и вышла замуж за маминого отца. А мамин отец был тоже человек с двумя высшими образовании. Это был донской казак, Сергей Гаврилович НРЗБ его звали. Они обожали музыку, обожали пластинки. У них был огромная коллекция. Причем покупалось все самое лучше, все самое популярное, все самое дорогое.Там были пластинки Федора Шаляпина, Надежды Обуховой – это вот оперные певцы того времени. И, конечно, был популярный джаз. Оркестр Александра Цфасмана, Леонида Утесова, и Клавдия Шульженко, которая тогда выступала в сопровождении джаз-оркестра. И вот целиком коллекция не сохранилась, потому что во время переезда с Арбата пластинки были отправлены на дачу. Там они, собственно говоря, пропали. Осталось только 11 штук. Я поставил цель: собрать все то, что было когда-то у моих бабушки с дедушкой. Я собрал даже не все что было, а гораздо больше. В результате у меня около 10 тысяч пластинок находится в коллекции.
И.Воробьева
―
Сколько?!
М.Куницын
―
Да.
И.Воробьева
―
10 тысяч пластинок?
М.Куницын
―
Это я по приблизительным прикидкам только…
И.Воробьева
―
Где они у тебя хранятся? Отдельную квартиру снимаешь для пластинок?
М.Куницын
―
Везде. Часть у родителей, часть на даче, часть в общем коридоре. Соседи позволили…
О.Чиж
―
Я понимаю, что в квартире нужно делать зарубки просто, чтобы найти маршрут потом к той или иной пластинке – нет? Каталог?
М.Куницын
―
Я однажды оказался в квартире коллекционера и пришел в ужас. То есть у меня, вообще, само понятие «коллекционер» - это всегда что-то пыльное, грязное, с заставленными полками и так далее. Поэтому у меня все спрятано. Войдя в мою квартиру, вы увидите только один красивый патефон. Все остальные пластинки спрятаны в шкафах, на стеллажах. Все это закрыто. Потому что от них очень много пыли. Хоть я и меня конверты, я стараюсь ухаживать.Но то, что я это не просто собирал, но и слушал и наизусть знал все эти песни, несколько тысяч песен, наверное, которые, если надо, мы опять же споем потом… И это увлечение, оно меня подтолкнуло к следующему шагу. Мне стало интересно, кто же эти люди, которые на этих пластинках? Потому что к тому времени Гелену Великанову, которая пела сейчас эту песню «Ландыши», ее не показывали. Она работала уже в этот момент преподавателем в институте Гнесиных.
Но откуда я брал пластинки? Я ходил, ездил на старые дачи, приставал ко всем соседям, я приставал ко всем друзьям: «Нет ли у вас старых пластинок на 78 оборотов?» Папа с мамой тоже включились в эту историю. Они собирали дань со всех своих коллег и сотрудников. Если я буду перечислять всех, чьи пластинки оказались у меня в руках в результате… Я боюсь кого-то обидеть…
И.Воробьева
―
Список большой, я так понимаю.
М.Куницын
―
Огромный список. И я вел дневник с самого детства, с 8-летнего возраста. Вот сейчас я уже реже делаю эти записи, потому что Фейсбук, Инстаграм, они стали нашими дневником, а тогда подробно записывал: «Был там-то… Видел то-то…, был на таком-то спектакле… встречался с друзьями… И нашел, приобрел выпросил…». И у меня дальше шел список, у кого можно попросить пластинки из знакомых. И я всегда охотно ехал с родителями в гости, потому что я думал, что, наверное, есть чем поживиться.
И.Воробьева
―
У нас 4 минуты до перерыва. Но мы хотели перед перерывом поставить вот эту… Сколько она хронометраж?..
М.Куницын
―
2.50.
И.Воробьева
―
Значит, через минутку с небольшим ее поставим. Прежде чем мы ее поставим, ответь мне на вопрос только очень откровенно. Режиссер прямого эфира программы «Время». Ты чувствуешь ответственность за то, что программа «Время» показывала, может, не в 90-х, но в «нулевых» уже?
М.Куницын
―
Ты знаешь, я отвечал полностью за прохождение всего технического сигнала. И часто во время эфира я даже не понимал содержание материала, я скажу честно. Потому что я смотрел, чтобы сюжет точно явился ровно по команде «Мотор!», чтобы на нем был правильный титр, чтобы тот сюжет запустился, который надо. Я однажды перепутал и запустил не тот сюжет, и меня так распинали на летучке! Это был кошмар. Я не проверил кассету, и на ней вместо сюжета из Финляндии оказался какой-то мультфильм. Представьте, Татьяна Комарова подводит и говорит: «И сейчас наш репортаж из Финляндии» - и вдруг бегут какие-то золотушные дети, вопят истошные песни – бантики-мультики! Представь себе! С тех пор я отсматривал все кассеты и завещал это всем режиссерам и ассистентам, которые работают: отсматривать каждый материал на соответствие с текстом. Но содержательная сторона – это редактор, естественно.
О.Чиж
―
Что мы сейчас слушаем?
И.Воробьева
―
Что мы сейчас слушаем и почему?
М.Куницын
―
Это песня моего любимого исполнителя Nat King Cole. Песня называется «Nature Boy», в которой каждое слово обо мне – те. Кто понимают по-английски.
И.Воробьева
―
И мы поставим песню, потом идем на перерыв.ЗВУЧИТ ПЕСНЯ
НОВОСТИ
О.Чиж
―
21 час, 35 минут в Москве. Программа "Разбор полета" продолжается. Михаил Куницын, Ирина Воробьева, Оксана Чиж.
И.Воробьева
―
В такой компании выступаем сегодня в программе "Разбор полета". Все-таки про телевидение еще вопросы задают. Все-таки режиссер новостной программы «Время» и вдруг идет работать на радиостанцию «Эхо Москвы», которая, мягко говоря, диаметрально противоположна с точки зрения пользователя.И вот тут спрашивают: когда ты решил вести «Винил» на «Эхо Москвы», ты это осознавал, с кем-то тебе пришлось это решение согласовывать? И вообще, почему «Эхо Москвы», притом, что ты столько лет работал на «Первом канале»?
М.Куницын
―
Во-первых, я должен сказать, что «Эхо Москвы» - это уникальная совершенно радиостанция, которая дает возможность самым разным мнениям и самым разным гостям высказываться здесь перед микрофоном. И я очень благодарен Алексею Алексеевичу Венедиктову и Виталию Наумовичу Дымарскому, которые, собственно говоря, обратили внимание на ту идею, которую я им предложил – это пластинки в прямом эфире. Ни одна радиостанция в тот момент не вещала с винила. Это было когда-то в 90-е годы. То есть я это снова как бы с поддержки «Эхо Москвы» вернул. И, собственно, почему не какая-то другая станция?Во-первых, это совпадает с моей личной позицией, это моя любимая станция. Все программы я слушаю.
И.Воробьева
―
То есть ты работаешь на «Первом канале» - слушаешь «Эхо Москвы». Так-так!
М.Куницын
―
Да, всегда слушал очень внимательно.
О.Чиж
―
Мы работаем на «Эхо Москвы» - смотрим «Первый канал», да. Все закольцевалось.
М.Куницын
―
Да, закольцевалось. Наконец-то. И, что самое главное, другие радиостанции – не будем называть какие – они говорили: «О! Клевая идея, но, понимаешь, в чем дело – у нас формат. У нас может играть только диско-музыка 80-х и 90-х годов. Никакой Шульженко и Утесова – мамонтов, мастодонтов и окаменелостей - у нас звучать не может».Дальше. Другая станция: «Прекрасная, хорошая идея! Но у нас только классическая музыка. Что вы со своей Аллой Пугачевой или Жанной Агузаровой к нам полезете! Нет, ни в коем случае!» А Алексей Алексеевич сказал: «Все что записано на пластинках, все может звучать». У нас же не только эстрада, у нас не только классика, у нас и голоса политиков звучали в программе. У нас в программе звучало уже практически все. И голоса поэтов: и Анна Хаматова, и Роберт Рождественский… Потому что гости, которые приходят в программу «Винил» - я все-таки пытаюсь отслеживать, что они принесут в эфир, чтобы не повторяться, чтобы не было так, что все ровесники, одно поколение слушали «АББА», «Битлз», «Бони-М» и Аллу Пугачеву. Это получится, что музыкально программы все очень похожи.
Но так как изначально идея была – делать программу о пластинках, а дальше я понял, что программа о пластинках исчерпается за 10 выпусков. Ну я расскажу, какие были скорости: 33, 45, 78 оборотов, и были речевые пластинки на 16 оборотов, допустим; пластинки играли от края к центру и от центра к краю; перечислю фирмы, перечислю, чем слушались патефонные пластинки (стальными иглами); какие существуют сейчас форматы проигрывателей; поставлю иллюстрации – всё! И на этом программа – 10 выпусков – исчерпалась.
Но как только в программу приходит личность, как только в программу приходит человек, и мы через его жизнь, через его историю иллюстрируем любимыми пластинками, то этот формат становится совершенно другим, он становится живым. Потому что поверьте, и, я думаю, что и вы, уважаемые радиослушатели согласятся, что интересней человека и того, чтобы разбираться в его жизни нет ничего.
О.Чиж
―
Вот сейчас этим и воспользуемся. Хочу открыть большую тему: Михаил Куницын и дивы. Вот, значит, лежит пластинка Любовь Орлова. Почему Любовь Олова?
М.Куницын
―
Вы знаете, это, вообще, конечно, история, которая началась у меня еще в самом детстве. Бойтесь своих желаний, ибо они имеют такую особенность – исполняться. Я был маленьким. Дедушка с бабушкой жили на даче в Мичуринце – это соседний поселок с Переделкино. Мы перешли через железнодорожные пути. Там дачи Внуково, знаменитый поселок Московский писатель. Взрослые вели свои какие-то серьезные разговоры. Я тащился сзади хвостиком и перечисляли: «Это вот дача Игоря Ильинского» И мама говорит: «Да, мы жили рядышком, и у него мячики теннисные вылетали, а мы, дети бросали ему обратно». – «А вот это дача Сергея Образцова…». Кстати, Юлия Сергеевна Образцова живет на этой даче. Это его сноха, и мне тоже там довелось побывать. Мы шли, и для меня все эти дачи, обычно такие… дощатые зеленые, синие…
И.Воробьева
―
Просто какие-то дома…
М.Куницын
―
Дома и заборы, имена – для меня все это было совершенно мимо. А вдруг я остановился на углу около, как мне показалось, невероятно прекрасного дома: розовый дом с белыми колоннами! Я остановился и детской непосредственностью сказал: «Вот, собственно говоря, тот дом, в котором я буду жить». Мне говорят: «Миша, ты чего ку-ку? Это дача самой Любови Орловой!»
О.Чиж
―
На святое-то замахнулся.
М.Куницын
―
Покусился, да. Все стали вспоминать, как она была хороша, как она прекрасно пела, как она всегда великолепно выглядела, как в 74-м году накануне смерти ее показали в программе «Кинопанорама» - ей тогда шел 73-й год, а она выглядела на 40 лет. Все были просто поражены этим. Но для меня это был какой-то пустой звук.И представьте себе, проходит 20 лет, и я оказываюсь именно на этой даче, именно там, благодаря сначала знакомству с внуком Григорием Александровым-младшим, а потом, благодаря тому, что я познакомился и подружился и не просто подружился с внучкой сестры Любови Орловой с драматургом и театральным критиком Нонной Голиковой. И вот представьте, какая удивительная совершенно история. Конечно, я с Орловой познакомиться не мог, она умерла в 75 году, я был совсем-совсем маленьким и этого не помню, конечно. И представьте, увлечение пластинками… да, у меня были пластинки с голосом Любови Орловой, да, мне нравилось смотреть ее фильмы. И, конечно, я всегда любил такое всё грандиозное, большое, масштабное и, собственно, личность Орловой таковой и была, несмотря на только пять звездных фильмов, только пять фильмов – а это имя звучит до сих пор, и, собственно, оно в специальном пиаре не нуждается.
И, чтобы много не говорить – я про Орлову могу рассказывать бесконечно – мне невероятно повезло: благодаря дружбе с Нонной Голиковой мы стали с ней заниматься и подготовлена была и выпущена издательством «Молодая гвардия», серия «Жизнь замечательных людей» книга о Любови Орловой, где весь основной текст написала Нонна Юрьевна, а мне довелось написать послесловие, потому что благодаря тому, что я оказался рядом с теми людьми, от которых зависела судьба дачи Любови Орловой и части ее архива, я у знал, что произошло дальше.
И.Воробьева
―
Хорошо. Пластинка лежит. Надо послушать обязательно. Ну, как без Любови Орловой…
М.Куницын
―
Да, пластинка лежит… Дело в том, что у меня оказалась часть коллекции пластинок, которые принадлежали Любови Орловой и Григорию Александрову. Там есть пластинка Марлен Дитрих, которую Марлен Дитрих подарила Григорию Александрову в память об их дружбе большой и крепкой. Есть пластинка Чарли Чаплина, который подарил ее Любови Орловой, когда она приезжала к нему в Швейцарию в гости в его поместье.
И.Воробьева
―
Потрясающе!
М.Куницын
―
Но открытием, буквально филофонической редкостью стала такая совершенно пластинка…
И.Воробьева
―
Смотреть на нее страшно.
М.Куницын
―
Смотреть на нее страшно. Это децилитовые пластинки, которые существовали в единственном экземпляре. Был аппарат, который нарезал эти пластинки, и ее невозможно было тиражировать. Ее нарезали, ее тут же можно было прослушать. Это тонкий лаковый слой, который очень плохо сохраняется. На пластинке нет никаких опознавательных знаков, кроме того, что рукой Александрова написано: «Я все еще его безумная люблю» И надпись: «От центра». И когда я стал прослушивать эту пластинку, то это было открытие. Я нашел уникальную запись Любови Орловой, которую мы с вами помним по «Я из пушки в небо уйду! Диги-диги-ду!», «Широка страна моя родная», «Колыбельная» из фильма «Цирк» и «Марш энтузиастов»: Здравствуй, страна героев… Кстати, фантастическая совершенно песня.
О.Чиж
―
Заряжает.
М.Куницын
―
Не ассоциирую ее ни со сталинским режимом. Это невероятная энергетика молодости, любви… опять же любви, потому что без этого никак невозможно. И я сейчас поставлю то, что является уникальным. Мы послушаем только часть этой пластинки, не целиком, потому что она в ужасном совершенно качестве и состоянии, но в прямом эфире программы "Разбор полета" вы услышите запись. Это романс Даргомыжского: «Я все еще его безумная люблю». Дело в том, что Орлова была прекрасным интерпретатором русского классического романса: Рахманинов, Глинка и Даргомыжский.ЗВУЧИТ РОМАНС
М.Куницын
―
А партию фортепьяно исполняет ее постоянный аккомпаниатор Миронов. Он всегда с ней работа. И Орлова ездила после того, как она оказалась в кинематографе, объехала с концертами всю страну уже в возрасте даже 50 лет она поднималась на пушку, где продолжала отплясывать свою знаменитую чечетку. Негритянок уже вырос и стал поэтом Джим Паттерсон. Он тоже принимал участие в ее этих концертах. И, конечно, фантастическая личность.Вот «дайте мне личность», - говорила Эдит Пиаф. И я тоже всегда… я просто схожу с ума от ярких личностей, от людей. Я в них сразу же влюбляюсь. Я начинаю жить этим человеком. И, собственно говоря, Нонна Голикова, театральный критик и драматург, масштабнейшая совершенно фигура, которая написала пьесы про Сергея Есенина, про Марину Цветаеву, пьесу «Русская пляска»; и слушать ее рассказы о Любови Орловой для меня было совершенно невероятно, потому что увидеть человека, как бы отраженного зеркальцем, этим взором того, кто видел и общался, по-моему, это самое такое вкусное и яркое. Представьте себе, что протянув руку, ты касаешься того, кто держался за мировую художественную культуру, так скажем!
И.Воробьева
―
Спрашивают наши слушатели, как ты принимаешь решение, кого звать в «Винил», кого не звать в «Винил»? То есть очень разные люди там приходят.
М.Куницын
―
Мне кажется, что именно это интересно, что приходят разные люди: писатели, политики, музыканты, артисты из разных совершенно поколений. Конечно, решение принимаю вместе со станцией. Я все-таки должен представлять радиослушателя, который есть у «Эхо Москвы». И те гости, которые приходят, мне кажется, что в первую очередь они должны быть интересны слушателям.Мне нужно, чтобы у гостя были пластинки, желательно, чтобы они были у него дома, чтобы он их собирал, и чтобы у него с ним были связаны истории. Потому что вдруг обнаруживаю, что, допустим, певица Татьяна Анциферова рассказывала, что она слушали пластинки Георгия Виноградова, и именно из этих пластинок она заимствовала часть каких-то приемов, которые она потом использовала в своих каких-то песнях и хитах.
Я не перечислю всех, потому что уже прошло за эти 5 сезонов сотни выпусков. Программа еженедельная и, вы знаете, я живу от среды до среды. Потому что я понимаю: одну ягодку беру, на другую смотрю, третью примечаю, четвертая мерещится. И мы вот вместе с продюсером Ириной Соларёвой договариваемся, продумываем, ведем переговоры. Это тоже процесс. Нужно попасть в график артиста, музыканта.
И.Воробьева
―
Конечно. Есть люди, которые, например, неприятны, неважно, какую они музыку ставят? У тебя программа, где такая… душевность нужна.
М.Куницын
―
Вот я живу здесь и сейчас. И я окружаю себя всегда любовью. И с кем проходит моя жизнь в эту минуту – значит, именно этих людей я люблю больше всего.
И.Воробьева
―
Потрясающая философия!
М.Куницын
―
Меня, конечно, обвиняют в том, «а как же ты можешь любить людей неприятных?» В эфире такого быть просто не может. Потому что я понимаю, что программа должна родиться, программа должна доставить радость и интерес слушателю, к которому мы выходим и к которому мы обращаемся. Мы не представляем миллион слушателей, а одного конкретного человека, с которым мы говорим, для которого мы создаем вечернюю какую-то приятную атмосферу и обстановку. Но мне, действительно, интересно встречаться со всеми, кто приходит в программу. Конечно, я понимаю, что наверное, ведущий не обязан нравится всем, слушателям, в том числе, и гостям, наверное. Но прослушивание пластинок совместное, оно уже располагает к какой-то определенной атмосфере.
О.Чиж
―
Интимный процесс.
М.Куницын
―
Интимный процесс, конечно. Мы садимся. Здесь чайку хочется налить. Вот, когда мне гости приходят домой – я обязательно вас ко мне сразу же приглашаю – а благодаря прямым включениям на Фейсбуке некоторые могут подсматривать и то, что у меня происходит дома: как мы прослушиваем пластинки. Там я уже веду себя немножко вольнее, чем в эфире радиостанции. Хотя я считаю, что нужно быть живым, любить и тогда все получится, наверное.
И.Воробьева
―
Давайте с дивами продолжим, потому что есть еще одно интересное имя и одна прекрасная пластинка. Это человек, который, насколько понимаю, какую-то большую роль в твоей жизни сыграл.
М.Куницын
―
Огромную роль. Это Алла Баянова. Удивительная певица, которая появилась на нашей сцене в возрасте 75-ти лет. Она дебютировала. Ее до этого никто здесь не знал. Истории про Баянову можно рассказывать вечно. Она была частым гостем радиостанции «Эхо Москвы» у Бориса Алексеева в программе, где она невероятно шутила. Там есть записи, можно послушать на сайте «Эхо Москвы», и поверьте, что вы получите огромное удовольствие от этой речи, от этой культуры. Она мостиком соединила русскую дореволюционную культуру, перепрыгнув весь советский период и оказалась у нас в конце 80-х годов.Однажды мы с помощницей и с директором Аллы Баяновой Наташей Должиковой говорили о том, что «Алла Николаевна, вы же отомстили советской власти». Она говорит: «Подожди, как я это сделала?» - «А вы умудрились ее пережить. Советская власть появилась при вашей жизни и рухнула в 91-м году». А Баянова-то умерла в 2011 году! То есть на 20 лет пережив советскую власть.
Я узнал эту певицу из программы «Музыкальный киоск», которую смотрел всегда по телевизору. И, честно говоря, когда Элеонора Беляева, ведущая многолетняя программы объявила, что будет румынская певица Алла Баянова, меня это не зациклило. Но когда в студи вошла эффектная, но при этом очень-очень взрослая дама и заговорила на каком-то потрясающем русском языке…, а когда она запела, я просто понял, что на следующей день я бегу на Калининский проспект, на Новый Арбат в магазин «Мелодия» покупать ее пластинку.
И вот пластинка, записанная в 85-м году - я собственно, тоже был подростком – и в 86-м выпущена, она открыла для Советского Союза эту удивительную женщину, удивительную певицу. Она пела на французском, свободно им владела. Она пела на немецком, свободно им владела. Она пела на румынском, естественно, потому что жила в Румынии и свободно им владела. Она дружила и общалась с Петром Лещенко. С Александром Вертинским она работали вместе в Париже в большом парижском Эрмитаже. Она знала Ивана Поддубного. Она знала Нестора Махно. Она знала Феликса Юсупова. То есть вот эти все имена…
И когда я брался за руку Баяновой и говорил, что я держусь за мировую художественную культуру и, таким образом, тоже вхожу в сонм великих, потому что эта рука касалась Вертинского, Вертинский касался Марлен Дитрих, Марлен Дитрих касалась Кеннеди, Хемингуэя, Ремарка…
О.Чиж
―
Хорошее рукопожатие.
М.Куницын
―
Хорошее рукопожатие. Это вот та теория 6 рукопожатий. А тут за одну руку взялся – и ставишь, собственно говоря, пластинку, и звучит ее голос…
И.Воробьева
―
Кстати, потому что времени очень мало осталось. Боже мой! Как так.
М.Куницын
―
Время несется совершенно неумолимо. 78 оборотов, а надо переключить! Боже ты мой! Послушайте хотя бы небольшой фрагмент «Загляни луна в окошко» в исполнении Аллы Баяновой.ЗВУЧИТ ПЕСНЯ
М.Куницын
―
Ах, Алла Николаевна, дорогая и любимая! Конечно, ей можно посвящать целые программы. А так и было. Она часто звучит у меня в программе «Винил». Вот, близкий человек и друг.
О.Чиж
―
Я в шоке просто от того, как время бежит.
И.Воробьева
―
Просто никакого времени. Потому что еще хотим одну песню поставить.
О.Чиж
―
Времени нет, а есть традиционный вопрос. Это вопрос о том, что за решение ты пытаешься принять прямо сейчас, то есть, может быть, есть какое-то дело, которое требует определенного разрешения, определенной воли, и нужно определится.
М.Куницын
―
Господи! Знаете, я должен признаться: я страшно ленивый человек. Я очень плохо учился в школе. Я был прогульщиком. Единственное, что я любил – это слушать пластинки. И всегда мечтал о том, вот бы сделать так, чтобы я слышал только пластинки и больше ничего не занимался. Вот этим я, собственно говоря, и занимаюсь. Но помимо этого я все-таки участвую в образовательных проектах, и благодаря моему коллеге Сергею Шарикову создан проект «УчимЗнаем», и это все вместе с академиком Ямбургом в детской больнице имени Димы Рогачева. Вы об этом рассказывали в программе у себя, поэтому я не повторяюсь.Мы занимаемся с ребятами, которые находятся на длительном лечении. Мы с ними вместе записываем сказки, историями, занимаемся радиостудией. Я, кстати говоря, вас жду обязательно там для того, чтобы мы вместе провели мастер-класс, и мы это обязательно сделаем. А так как я человек ужасно ленивый, я вспоминаю песни Аллы Пугачевой, которая пела: «Судьба, прошу, не пожалей добра, дай счастья мне, а значит, будь добра, храни меня, и под своей рукою дай счастья мне, а значит, дай покоя». Покой пока нам только снится.
И.Воробьева
―
Так времени вообще не остается, но мы никак не можем без группы «Аквариум» никак. Там есть важные слова. Давайте прощаться на этой песне. Я напомню нашим слушателям, что это программа "Разбор полета" с участием Михаила Куницына. Провели Оксана Чиж и Ирина Воробьева. И оставляем вас в хорошей компании с Борисом Гребенщиковым. Группа «Аквариум».
О.Чиж
―
Спасибо!
М.Куницын
―
До свидания!