Юрий Куклачев - Разбор полета - 2016-10-24
О. Чиж
―
21 час и 4 минуты в Москве, всем добрый вечер. Ирина Воробьева и Оксана Чиж. Это программа «Разбор полета». Программа о людях, о решениях, которые эти люди принимают, и о том, как эти решения их определяют в дальнейшем.
И. Воробьева
―
Да, и у нас сегодня замечательный гость, народный артист, руководитель Московского Театра кошек Юрий Куклачев. Здравствуйте, добрый вечер!
Ю. Куклачев
―
Здравствуйте, добрый вечер.
И. Воробьева
―
У нас есть традиционный вопрос программы, вопрос, с которого мы всегда начинаем, это о самом тяжелом, самом сложном решении, которое вам приходилось в жизни принимать. Что это было, самое такое тяжелое решение?
Ю. Куклачев
―
Дело в том, что вся моя жизнь была тяжелой и трудной с детства. Первое – это когда я все-таки решил стать клоуном, а решил я в 8 лет.
И. Воробьева
―
В 8 лет!
Ю. Куклачев
―
Да. Как-то к нам пришел дядя Вася (мне было 7 лет) и спросил: Юра, для чего ты пришел в этот мир? Я говорю: как для чего? Чтобы жить. Это ребенку такой вопрос философский. – Ну, что такое жить? Я начал перечислять: так, радоваться, кушать, любить, веселиться, играть, спать… - А еще, ну, что, так всю жизнь? Еще в туалет ходить и все? Я говорю: нет, учиться. – А зачем тебе учиться? – Чтобы умным быть. – А зачем тебе умным-то быть? – Ну, как зачем? Чтобы грамотным стать. – Ну, а грамотным-то зачем тебе быть? Я говорю: чтобы работать.
И. Воробьева
―
Докопался до ребенка.
Ю. Куклачев
―
Он меня так пытал! – Работать. Он говорит: о, кем хочешь стать? Я говорю: ну, я еще не знаю, не думал. – А ты куда идешь сегодня ночью? Я говорю: как куда? Спать. – Вот ты сегодня ночью, сынок, не спи. Ты сегодня думай, кем ты в жизни станешь.Представляете, в 7 лет он так вот на меня наехал.
И оказалось, сейчас уже с учеными работая, оказывается, Иван Петрович Павлов 1895 году обратился к учителям, психологам, к родителям и сказал: развивайте у детей рефлекс цели, рефлекс цели дает ребенку устремление в жизни. А вот устремление воспитывайте, чтобы было идеально, потому что взять чужое – тоже может быть устремление.
И вот я с 7-ми лет, сначала я хотел быть летчиком, а потом уже понял, что это не моя профессия, потому что у меня вестибулярный аппарат не подходит для этой профессии. Но я же подсознательно начал искать, и вот в 8 лет отец принес «КВН», включили телевизор – выступал Чарли Чаплин. Я так смеялся! Потом вскочил, и как он, начал двигаться. Ну, рядом засмеялись. И я понял – оказывается, я тоже могу рассмешить человека. Вот чуть-чуть рядом смех – и такая сладость, так у меня сладко… И я сказал: я нашел. Бабушка говорит: что, сынок, нашел? – Я нашел себя. Представляете, в 8 лет.
И. Воробьева
―
Хочу смешить людей.
Ю. Куклачев
―
Если бы вы видели ее лицо, он так на меня посмотрела: как – себя?
О. Чиж
―
Дядю Васю больше не пускаем.
Ю. Куклачев
―
Я буду радовать людей.И вот это, понимаете, это было… и вот я начал себя готовить к этому. Потому что чем раньше ребенок найдет, вот человек все-таки определится со своей профессией, что он будет в этой жизни делать своими руками, не отсиживать время – когда же закончится работа? А вот делать, исполнять, тем он больше может добиться результата. Вот, видите, результаты оказались большие, потому что вся жизнь этому была подчинена, основная была моя жизнь. Ну, сложно было – 7 раз поступал в цирковое училище.
И. Воробьева
―
Я как раз хотела спросить, а как вы принимали решение после первого раза, второго раза, третьего раза, что, нет, я все-таки добьюсь?
Ю. Куклачев
―
Самое главное у меня, я понимал, что я ни на кого не обижался, так, знаете, когда отдают документы обратно и говорят: нет, вас не приняли.
О. Чиж
―
С презрением, что ли?Ю.Куклачев: Вся моя жизнь была тяжелой и трудной с детства
Ю. Куклачев
―
Не с презрением, а такой взгляд, такое равнодушие: вас не приняли. И прямо внутри аж кровь кипит… все, ну, повеситься, все… Э, нет, а я докажу. И я начинал доказывать. Потому что когда меня после 8-го не приняли, помню, мне было 14 лет, и я взял документы из школы, разозлился и сказал: больше в школу не пойду, пойду работать. В 14 лет я пошел, поступил в ПТУ – знаете, раньше было Профессионально-техническое училище на Печатниках. Почему на Печатниках? Ребята шли наши из дома: вы куда? – Да мы в ПТУ. – Я с вами.
О. Чиж
―
А зачем вы из школы-то ушли?
Ю. Куклачев
―
Потому что я учился в ПТУ, работал в типографии «Молодая гвардия». Тогда как маленького студента, возраст 14 лет – 4 часа мы всего работали. И учился в вечерней школе – диплом надо было получить. Я понимал, мне чтобы поступить куда-то, нужно иметь диплом, учился. И занимался в народном цирке.Я 2 года так занимался, вот у меня вся жизнь, я где бы ни был, я все время что-то жонглировал, стоял на руках, прыгал сальто… И вот в 16 лет – конкурс художественной самодеятельности. Знаете, как у нас сейчас «Минута славы»? В Советском Союзе конкурс, посвященный 60-летию советской власти, представляете? И я становлюсь первым клоуном Советского Союза среди художественной самодеятельности. И мне даже разрешили выступить в цирке на Цветном бульваре. Был смотр, где я клоун-пародист, клоун-коверный – знаете, такая профессия есть.
И. Воробьева
―
Что такое «коверный»? Я читала тоже вашу биографию, я так и не поняла, что такое «коверный клоун»?
Ю. Куклачев
―
Коверный – это клоун, который выходит после каждого номера, как бы клоун-пародист. Вот жонглировали – он выходит тоже жонглирует. Кто-то по проволоке ходил – ты тоже выходишь по проволоке ходишь. Джигиты – ты тоже джигитовку… Это как бы пародия на номер.Это самая сложная профессия – надо уметь жонглировать, стоять на руках, прыгать, акробат – все – летать в воздухе… ну, вот я так поставил, потому что у меня лица же не было, как у Никулина, ему не надо было быть… Но он тоже считался коверным, но буфф.
Дело в том, что после этого меня приняли в цирковое училище, я закончил. Но самое интересное, что жизнь – вы говорите, какие сложности – дело в том, что вся жизнь была сложная: не берут в училище – сложно, преодолевать; победил – взяли в училище – раз – травма, большая травма, нога… И уже говорят: надо исключить, что инвалида взяли.
И. Воробьева
―
Там трюки надо исполнять, да?..
Ю. Куклачев
―
Да, но дело в том, что цирк – великое искусство. Вот чем прекрасен цирк – ни в балете, ни в театре, нигде, ни в одном искусстве такого нет – если ты в цирке упал, сломался акробат, что-то случилось с тобой – травма, все – в цирке не увольняют людей, вы знаете об этом?
И. Воробьева
―
Нет.
Ю. Куклачев
―
Нет, чтобы все знали – в цирке не увольняют!А у нас такое единство, и притом, не только у нас, это во всем мире мы, цирковые, такие – единство, люди – вот Осинский был на войне, великий акробат Осинский, и вдруг без руки оказался. Пришел – ну, с горя сейчас запьет… А Волжанский говорит: да ты что, Лев, ты же Лев, сделай номер на одной руке! Покори весь мир! И он говорит: слушай, правда! И он стал делать номер, и на всемирном конкурсе завоевал первый приз! И когда ему вручали диплом, оказывается, он с протезом.
А как он водил машину с протезом! Он придумал, такой мастер был, он к рулю привинчивал протез свой, а другой рукой переключал, на «Жигулях» гонял по Москве – это надо видеть! Все, кто рядом, инспектора говорят: слушай, ты лучше меня машину водишь.
Ну, вот так, это уникальные люди в цирке.
Я пришел к директору училища и говорю: вы знаете, я хочу учиться, не исключайте меня. Ну, в цирке же не увольняют инвалида.
О. Чиж
―
А вы натурально на костылях?
Ю. Куклачев
―
Ну, я уже с клюшечкой ходил, сначала на костылях, но с клюшкой. Знаете, на ногу не мог наступить, был большой берцовый нерв, там вообще, это такая трагическая вещь. Вы не представляете, когда нерв… локтем когда-нибудь ударялись?
И. Воробьева
―
Да.
Ю. Куклачев
―
Ну, вот – сразу обжигает. А здесь, представьте – нерв перерубили, взяли сшили, и врач сказал: ну, если начнет заживать, будет болеть.
О. Чиж
―
И он болел.
Ю. Куклачев
―
И он так заболел! Но он не сказал, как будет болеть – это жжет от самой стопы, где ахиллово, и это прямо поднимается жар… это все, это… понимаете, я прошел такие болевые, можно сказать, пытки в жизни и психологические, и физические, что мне потом, когда мы с супругой из училища вышли, стали работать в цирке, там, нас пытались затоптать, все, знаете, унизить, а мы не обращали внимания, потому что такое я уже прошел, что это цветочки были.Ну, конечно, мне в жизни повезло, в том, что я встретил удивительного человека, понимаете, я вот сейчас послушал Маркеса, оказывается, вся жизнь, вообще в жизни талантливого человека играет огромную роль жена – это все. Я сейчас в этом убедился. Если бы не она, не было бы Куклачева. Так, был бы клоун какой-то, и ушел бы на пенсию, и все… А так, она сумела – такая маленькая, все… не знаю, уже сколько лет, мы 45 лет, и она такая вот хитрая, умная – а все равно вспыхивает мое сердце, живу ею. Представляете? Все, она для меня все. Трое детей у нас – это счастье. Пять внуков. Так что, я счастливый человек.
И. Воробьева
―
Да, слушайте!
О. Чиж
―
К счастью еще вернемся. А вы помните момент, когда вы вышли на сцену перед залом, вот в первый раз как клоун?
Ю. Куклачев
―
Да, это я помню. Когда вот у меня появилось желание, это было, маленький еще был, помню, в 9 лет или в 10, мы сходили в цирк, я посмотрел представление и увидел репризу, которая мне очень понравилась. Я решил ее показать своим родным на Новый год. Все собрались родные, я говорю: сейчас я буду выступать. Все сели: о, сын будет выступать, давай! Я говорю: я покажу клоунскую репризу.В чем она заключалась? Клоун выходил на манеж, выносил большую кастрюлю, на глазах всех зрителей наливал в кастрюлю воды, потом ставил кастрюлю на подставку, потом подставку на лоб, шел по барьеру, спотыкался и ронял кастрюлю в зрительный зал. Ну, естественно, кто сидел в первом ряду, разбегались. А оказывается, кастрюля была привязана к этой подставке, а вода, которую наливали в эту кастрюлю, через дырочку проходила в подставку. Но, конечно, все вскакивают: ой! Гремела кастрюля, все смеялись…
Ю.Куклачев: Клоун – это не профессия, это образ жизни
Ну, я пришел домой, тут же взял кастрюлю мамину, просверлил в ней дырочку, подставку смастерил, кусок бельевой веревки отрезал, привязал, сделал как надо, все попробовал – нормально.
И, значит, Новый год, меня объявляют, все сели, музыку включили – давай, сынок! Все довольные, все. Я вышел, взял чайник, налил в кастрюлю воды, подставку поставил на лоб, глубоко вздохнул и как запустил кастрюлю в моих первых зрителей! Ну, все было бы нормально, но веревка в этот момент оборвалась.
И. Воробьева
―
О, боже!
Ю. Куклачев
―
И кастрюля с грохотом полетела на головы родителей. Помню, мама, она у меня такая была полненькая, она прыгнула под стол, упала, комната задрожала, словно землетрясение. Папа, как сидел, так он неожиданно дернулся назад, и опрокинулся, сделал сальто со стула.Все начали меня ругать, кто-то за ремень схватился… И только бабушка, выкарабкиваясь из-под кровати, сказала: да вы что! Внучек молодец – бросил, и никого не убил.
(смех)
И. Воробьева
―
Обошлось.
Ю. Куклачев
―
Больше всего понравилось, что вот так смешно, она смеялась больше всех.
О. Чиж
―
Но одно дело в семье, да, это все-таки близкие люди, они в любом случае поддержат, поймут, во всяком случае. А вот этот первый момент, когда вы выходите в незнакомый зал. Вот мы тут обсуждали, у нас есть производственные кошмары, как у всех. Ну, там, как будто снится, как будто вы сидите в студии, а темы нет. Или, там, как будто наступает начало часа, а вы не успели написать материал, или еще что-то в этом роде.А страшный сон, мне кажется, начинающего клоуна – это история про то, как вы выходите, шутите, и ничего не происходит.
Ю. Куклачев
―
Вы знаете, дело в том, что ты готовишь себя к этой профессии. Ведь клоун – это не профессия, это образ жизни. Это постоянная работа над собой. Ведь почему я с кошками? Понимаете, это же не просто так, я вот задумался, как-то начал писать, и вдруг случайно меня попросили – а что, как, чего, как-то все автоматически, и вдруг я начал – мы переезжали с квартиры на квартиру, и вдруг супруга желтые тетради – раз, много-много, такая целая коробка. Она говорит: фу, хлам, давай выбросим. Я говорю: ну, сейчас посмотрю. Начал читать, говорю: Лена, ты смотри, я, оказывается, что написал! – Что написал? – Да это научный труд. Я только увидел вдруг через 25 лет…
И. Воробьева
―
Так вы записывали, что и как, да?
Ю. Куклачев
―
Я когда начинал, я постоянно писал, как работать над собой. Потому что как жонглер, и потом еще, сначала это, потом появилась кошка – как с кошкой. Ведь с кошкой же никто в цирке сто лет, никто же не работал.
И. Воробьева
―
Как вообще кошка-то появилась?..
Ю. Куклачев
―
Вообще все считали это невозможным. Когда мы приехали в Канаду, и там проходил Всемирный конкурс дрессировщиков. У них в уставе сказано: кошка не поддается дрессуре. И вдруг советский артист приезжает, с кошками номер, там дворец спорта гудит. И они, конечно, золотую корону клоунов отдали мне. А в дипломе написали: за гуманное отношение к животным и пропаганду этого гуманизма. Мне в 76-м году дали звание «посол доброй воли», это определило.Так вот, мои эти тетради, которые я вел, там я очень заметил такую вещь, как мне найти общий язык с кошкой. Ведь я же нашел ее на улице котеночком и принес домой, мы с супругой пришли, накормили, глазки промыли – и он такой пушистенький, красивый, и остался у нас жить. И, вы знаете, кошки очень благодарные, очень благодарные. Вот он обнял меня, котенок, и в глаза смотрит – а когда кошке в глаза смотришь, они, знаете… ты как в космос уходишь, как будто смотришь во вселенную. Это особенные глаза.
И у меня появилась мысль: они с нами разговаривают, только мы их не слушаем. А почему бы нам не выступать вместе? Я говорю: мама родная, идея! И вот я здесь начал. Но чтобы с кошкой начать, надо было начать воспитывать самого себя, переделать. А знаете, как это сложно, уже привычки, сложившееся мнение, уже какое-то, уже сложилось все, и как-то это ломать… А там все по-другому – нужно терпение, нужно выдержку.
Я так захотел, думаю: буду работать с кошкой. Ну, никто – а я буду! Искать начал, как, и вот этот поиск, как я себя переделывал, я писал упражнения, я взял психофизический тренинг из театральных учебных заведений, все выписал себе, там Гиппиус, еще там, много, понимаете, у Станиславского, метод физического действия, все, и с этим начал заниматься просто один самостоятельно. Не для того, чтобы кому-то показывать, а чтобы – в чем психофизический тренинг у нас в театральных учебных заведениях? Он работает на том, что ты познаешь самого себя. Потому что чтобы вникнуть в образ, сыграть кого-то, надо так чувствовать свой резерв, свои данные, надо свою индивидуальность прочувствовать, чтобы выплеснуть, войти, это очень сложно, это ни один психолог – психолог может только написать, проанализировать и уйти, и забыть. А актер-то должен вжиться в это и прочувствовать, и каждой волосинкой, каждой частичкой должен прямо быть, уже войти как бы в шкуру этого образа.
И здесь мне пришлось так вот работать над собой. Я заметил сначала, я думал, я, наверное, время теряю. А потом увидел, что, оказывается, результаты пошли – кошка меня стала понимать. И мы с игры – я пришел к тому, что… меня спрашивают: как, как? – Очень просто – всем рассказываю, но ни у кого не получается почему-то. Нового ничего придумать нельзя: условный и безусловный рефлекс – все, два. Но я пошел, знаете, от чего? Я стал внимательно наблюдать за кошкой, что в ней заложено, вот именно безусловный рефлекс, что индивидуальность у этой кошки? Вот у кого дома кошки, они сейчас меня слышат, сразу прислушайтесь внимательно: у каждой кошки – у меня столько кошек за свою жизнь – все разные, никогда не скажу, что эта такая, ничего, так же как люди – все люди разные. Они могут сделать вид как бы похожие – совершенно все разные. И кошки.
Ю.Куклачев: Я вспыхиваю, как огонь, знаете на что? На равнодушие
И вот надо индивидуальность так внимательно… вот я, специальные упражнения на внимание у меня были, я их развивал, занимался, и это мне помогло увидеть у каждой кошки индивидуальность. Одни, например, любят спать, лежать, такие они. Другие – придешь домой – трутся между ног, ходят. Третьи прыгают, бегают по занавескам – ох, что такое… энергичные. И это я в игре видел, из этого можно создать какой-то художественный образ. Прихожу – кошки моей нет. Захожу на кухню – она спит в кастрюле. Я говорю: ты что здесь делаешь? А она там спит, хрюкает, ей так нравится. Я ее из кастрюли вытаскиваю – она опять в кастрюлю. Я говорю: а ну-ка выходи! Она опять в кастрюлю.
И. Воробьева
―
Так вы и поняли, что надо сделать номер «кот и повар».
Ю. Куклачев
―
Да, так пришла идея. Но самое интересное, она в кастрюлю бегает, а когда я в цирк принес кастрюлю, начал репетировать с ней, на манеж выпустил ее, что-то делать надо на манеже, и вдруг выбегает собака (там дрессировщики с собаками) и на мою кошку бросается. Что ей делать? Она на меня прыгает, как на дерево. И рядом все смеялись – были люди, засмеялись. Я думаю: вот как хорошо-то. И я это зафиксировал.Я фиксировал то, что кошке… вот нравилась кастрюля – пожалуйста… А потом смотришь – уже перестала через недельку, плохо так прыгает. Я так говорю: Лена, гавкни! – Кошка сразу – у нее рефлекс, от собаки бежать. Хотя она с собакой с любой справится легко. Но рефлекс, а той догнать.
Но вот на этом все и построено. И все мои номера, все так вот сюжеты были построены таким образом.
Поэтому, смотрите, 45 лет я работаю, 45 лет никто театр – американцы, французы, итальянцы, бельгийцы – все, где мы были, китайцы пытались повторить, ходили за мной, там, следили – ну, никак не получается. Я им все говорю: ребята, здесь надо не внешне смотреть, здесь внутрь надо залезть, в сердце нужно. Потому что животное надо полюбить. Без любви никакого не может быть. Кошка – ее невозможно заставить, она должна в тебя поверить, она должна видеть в тебе вот теплоту, которую она чувствует, и она тебе свое тепло отдает. Это же те, кто кошатники, они хорошо знают и понимают, о чем я говорю. Ложишься спать, кошка – прыг в кровать. Ни одно животное в мире, собачка если прыгнет, то псинкой кровать вся провоняет. А кошка же прежде чем прыгнуть в кровать, она же возьмет себя всю вылижет, она себя умоет. Вы что – чтобы она грязная в кровать прыгнула? До этого все лапки свои оближет. Прыг к тебе у кровать – прижмется, и тебе коготочками массажик сделает. А если почувствует, что у тебя что-то заболело – все, прижалась и начнет дышать… ну, что вы! Я, например, живу в любви, рядом жена и кошки…
О. Чиж
―
А дома у вас кошки есть при этом, или у вас их так много в повседневной жизни, что там у вас уголок отдыха?
Ю. Куклачев
―
Дело в том, что мы создали театр, когда мы получили это помещение, то я поставил задачу всему миру показать, в каких условиях должны жить кошки. Обратился за помощью – мы же государственный театр, раньше он был частный, никто денег не давал, а когда стали государственным, я говорю: дайте денег, я хочу сделать для кошек, вот храм чтобы был. Говорят: ну, ладно, на, - дали денег, и мы создали для кошек – если вы сейчас придете, мы же детей сейчас проводим: путешествие в волшебный мир кошек. Потому что мы сделали – у нас не просто пол… а это Дима, у него оказались необыкновенные способности административные, и выдумщик, он придумал: папа, у нас должен быть пол – мозаика из кошек. Я говорю: сынок, ну, мозаика – это мелкие камни… - Нет, мы большим лазером будем резать, я видел в Турции – мрамор режут лазером. И нашел мастеров, и вырезали, и у нас коты, огромные коты встречают такие мраморные коты.Витражи – у нас просто окна были, Кутузовский проспект, и витражи, и он сделал, только в Нотр-Дам де Пари и у нас. Это не просто стекло, хрусталь еще там участвует, это когда солнце попадает, такое сияние! Вот все это, мы проводим детей.
И это дает нам возможности, и, вы знаете, люди стали нести сувениры, у нас 3,5 тысячи экспонатов, там подарки – Акопян, там все заслуженные артисты. И Челентано нам подарил. Понимаете, Бельмондо, там… у нас там все это сияет, и настолько интересно.
И мы через это ведем с детьми беседу, разговор. Они тут же учатся жонглировать во время этого, учатся пантомиме. И дети настолько…
А затем подходим к самому главному, у нас там есть апартаменты для пушистых артистов, где маленькие котята там играют, бегают – что творят, это надо видеть. А потом: ребята, а теперь мы вам покажем святую святых, никто не видит никогда, это только во время путешествия. Надевайте все бахилы – надевают, открываю – они видят хрустальный замок. Мы сделали для кошек хрустальный замок. Была Брижит Бардо, она говорит: ой, как прекрасно, я бы сама здесь осталась жить! Это что-то невероятное.
И. Воробьева
―
А дома-то кошки есть у вас?
Ю. Куклачев
―
И дома есть. Вот сейчас котята, новые котята, которые поступают, им же надо прививку сделать – мы не можем в театр принести кошку с улицы, котята сейчас у нас, мне подарили, очень красивые. Им надо карантин – а где карантин, куда-то платить денег – у меня дом большой, у меня этаж целый, я туда их запускаю, там 200 квадратных метров, это огромное помещение, и они бегают. И кто-то любимый, я пускаю, конечно, бежит в кровать ко мне.
О. Чиж
―
Я думала, что у вас новые кошки – они династиями растут так просто.
Ю. Куклачев
―
У нас даже династии, мы все равно котят забираем, потому что можно все-таки, кошки на гастроли выезжают, могут инфекцию принести, они-то уже взрослые, а котят могут заразить. Поэтому мы котят, пока они не наберутся силы, котята должны все-таки где-то в стороне от общих быть. Уже когда прививку сделаем, тогда это можно уже будет, а так нельзя, понимаете? Там у нас два ветврача уникальных, они так следят, так помогают, так что в этом отношении у нас…А путешествие в волшебный мир кошек – это так у нас поставлено, что когда вы придете, мальчик подходит и говорит: дядя Юра, я вчера был на представлении, но сегодня мне так понравилось! Потому что ему дали и погладить кошку, и зашел он в этот зал, и сфотографировался, и пожонглировал – это такое большое…
И. Воробьева
―
Да, у нас сейчас перерыв, простите, что перебиваю. Народный артист, руководитель Московского Театра кошек Юрий Куклачев у нас сегодня в эфире в программе «Разбор полета». Полпрограммы вообще непонятно куда улетело, как кошка буквально. Сейчас продолжим.НОВОСТИ
И. Воробьева: 21
―
35 в столице, как вы понимаете, за эфиром мы тоже продолжили говорить про животных, но сейчас и в эфире продолжим. Народный артист, руководитель Московского Театра кошек Юрий Куклачев у нас в эфире.
О. Чиж
―
А как вы решаете, что вот эта кошка будет работать на сцене, а эта не будет? Я понимаю, что любите всех, но ведь там надо талант какой-то?
Ю. Куклачев
―
Здесь даже не в таланте дело, а в психике. Здесь главное, чтобы животное не было запугано. Если кошку никто не бил, каких-то физических воздействий не было, значит, с ней можно найти общий язык, если она не боится руки человеческой. Вот это самое главное.А еще интересно, я наблюдал. Родились котята, 5 котят. Трое такие веселые, пушистые, бегут, все… А двое увидят – и прячутся. Они только что окотились, только глазки – они видят и прячутся. Я начал исследовать, что происходит? И обнаружил, что, оказывается, вот те, которые такие живые, они, во-первых, первые подбегают маме к груди, а этих лапкой так, и она между собой еще что-то недовольна, знаете, так делает вот так лапой, как подзатыльники делает. И они такие…
Поэтому я родителям говорю: вы на детей не очень давите, на них, друзья мои, аккуратненько. Ведь, смотрите, те котята, которых прижимают, они веселые жизнерадостные, с ними уже можно работать, выступать. А этих уже двоих, даже если возьмешь, потратишь время, это уже от природы, с молоком матери, у них уже страх – за все – за жизнь, что вы пришли, они в нелюбви, это видно.
Ю.Куклачев: Кошку невозможно заставить, она должна в тебя поверить
А для меня, конечно, была особенная мечта создать вот именно единственный в мире музей кошек, и вот он сейчас получился, и люди приходят – я удивился, оказывается, люди не только на спектакль, а стали сейчас приходить на экскурсию по театру, потому что во время экскурсии внимательно рассказывают, потому что там столько этих кошек, там все ручки, куда ни взглянешь – все в кошках, ты обязательно погладишь кошку, там все… понимаете, это надо видеть своими глазами.
И, конечно, мы делаем спектакли, это удивительно. Вот Новый год сейчас, Димочка новогоднюю сказку. Я эту смотрел сказку, ну, такое удовольствие, я сижу взрослый, уже и знаю, и получаю удовольствие, все-таки он закончил режиссуру драмы, понимаете, ГИТИС, и молодец, вот все это делает. А я что делаю? Я сейчас еду в Санкт-Петербург, и меня вдруг уговорили провести мастер-класс по воспитанию кошек. Потому что все любители кошек, у кого дома кошка, хотят, чтобы это был домашний артист. Для дома это сделать очень легко.
И. Воробьева
―
У нас, кстати, многие спрашивают, можно ли научиться.
Ю. Куклачев
―
Можно прямо где-то за час – будет уже свой артист. Поэтому у меня в Санкт-Петербурге 4 уже ноября, все соберутся, после спектакля останутся, и я им прямо покажу, как игрушки надо делать, как играть, как надо поворачивать, все расскажу, особенности кошек, придут даже со своими кошками – приводите, покажем, расскажу моментально, и люди придут домой и по моей программе начнут – и у них дома появится артист. Говорят: ты что, конкурентов?.. Я говорю: ребята, чтобы кошка вышла на сцену, это чтобы к зрителям, чтобы она вышла на свет, на звук на этот, это очень большая следующая работа, очень тяжелая. Я же котенка вожу…
И. Воробьева
―
Вы кошку с возраста котенка только берете или взрослых тоже?
Ю. Куклачев
―
Я все-таки беру с котят, потому что я их подготавливаю, знаете, как спортсменов, как космонавтов, я из дома привожу в театр, потом опять, к машине, там маленькая, 15 минут, 10… но они, те, кто знает, на дачу едет, кошка бедная волнуется и кричит – для них стресс, поэтому первых кошек – Лена сидит, ласкает, гладит – день, два, три – и они уже привыкают, кушают и все, и уже сидят спокойно. Это надо подготовить, это не то что – взял посадил в самолет и полетел. Нет. Для кошки это страшная трагедия, когда самолет летит куда-то, переезд – вы что, это заболеть может животное. Потому что идет такой психический удар.
И. Воробьева
―
А те, которые не подходят для выступления, вот что с ними дальше происходит?
Ю. Куклачев
―
У нас, например, бывает такое, Борис кот проник несколько раз на женскую территорию, и сразу увеличил поголовье…
О. Чиж
―
В штрафбат?
Ю. Куклачев
―
Да, что вы! Это такое натворил там! Он же у нас не кастрированный. И он там проник, у нас же девочки с левой стороны, мальчики с правой. Как он сквозь стекло прошел – ну, Копперфильд. Короче, не углядели служащие. Я прихожу, смотрю – он лежит на женской территории, уже без сознания, кошки его лижут… Через 2 месяца 34 котенка.
И. Воробьева
―
О!
Ю. Куклачев
―
Ну, сразу – куда их? Раздавать начали. Окрепли, сделали прививку. Ну, знаете, люди ждут – вот кошку от Куклачева получили. Как назвали – один звонит, говорит: у нас очень прекрасный кот. – И как вы назвали его? – Мы его назвали Куклачев.
И. Воробьева
―
Хорошо. Когда такая ситуация, понятно. А когда не так много котят, и вы уже нам рассказывали, трое активные очень, да, а двое нет. Вы всех их отдаете, если понимаете, что не подходят?
Ю. Куклачев
―
Не всех. Мы оставляем, потому что тех, которые дети кота Бориса, они сейчас уже работают, мы даже олимпиаду кота Бориса сделали, потому что они похожи на папу. И получилось, что смотрят – один и тот же кот все трюки делает. А это, в общем-то, идет такая…
О. Чиж
―
У Бориса такие сильные гены, судя по всему?
Ю. Куклачев
―
Да, знаете, это не просто так. Ну, и, конечно, еще знаете что я решил проводить? У меня, мы написали книгу «Духовная кулинария». Потому что моя программа «Школа доброты», ведь она же была написана почти 20 лет тому назад, создана. Почему? Потому что когда в 90-е годы кто-то умный – ну, как развалить Россию? Взять развалить армию и образование – и все, и страна рухнула. С армией, вы видите что, чуть не развалилась. А с образованием сделали очень просто: убрали, во-первых, в 90-е годы сделали оплату учительнице как уборщице, чтобы туда талантливые люди не шли. И, во-вторых, убрали слово «воспитание».И что сейчас за 25 лет – вот сейчас мы разбираем в Хабаровске, там кто-то в церкви танцевал, там, все – пожалуйста, друзья мои, нет воспитания. Вы забыли, это воспитывает улица, казино, там, реклама – вот в чем воспитание. Целое поколение потеряли. А я, знаете, ну, что, возмущенный, я увидел это, сразу почувствовал, что нельзя без воспитания, это невозможно, у меня все на этом построено. Кричать, выходить куда-то, выбегать на Болотную – да какая там, в болоте 70 лет были – нет, я сел и начал писать книги «Уроки доброты».
Когда я пошел по школам, мне там некоторые: ну, что вы там, некоторые сзади, вижу, показывают: дурачок пришел с добротой! Какая доброта? Юрий Дмитриевич, вы что? Сегодня не нужна она. Как не нужна? А мой ребенок добрый, он будет нищий – не надо. Пусть он будет лучше хитрый, ушлый, вот все это… Я им объясняю: ребята, это же жизнь, с собой все не унесешь, ведь это же – я со своими животными выхожу, там все на этом построено, и вообще, доброта, это передается из уст в уста, из глаз в глаза, от человека к человеку. Это главный элемент духовного мира.
И вот я начал писать свою программу «Школа доброты», и, вы знаете, прошло время, и сейчас, видите, она стала актуальной. И, слава богу, мы сейчас работать начинаем в школах. К счастью, мои книги прошли по всем библиотекам города Москвы, везде они там есть. И вот я прихожу и работаю с детьми, и учителя подключились, вы понимаете, как интересно.
Мы сейчас будем создавать классный театр. Что такое классный театр? А это даже кто слышит, попробуйте, это же представьте, как КВН, эту идею мне дала 2006 школа, они пришли, класс, и учительница на пианино, там какая-то мама стихи писала, они мяузиков написали. Дети – 20 минут мяузиков. Это настолько интересно, я был потрясен. Я говорю: это что, класс? - Да. И вот они занимаются.
О. Чиж
―
По мотивам «Кошки»?..
Ю. Куклачев
―
Да, мяузиков, как бы кошек выбрасывают на улицу, кто как вот попал, одна нечаянно упала, другую удалили, и там все, и третья – собака побежала, и они собрались все на чердаке, и мяу, и плачут, и собираются: пойдем в Театр кошек, нас там накормят, там тепло. И вот главное, что это дало мне идею – между классами может начаться как КВН, соревнование на тему доброты, потому что, собирайте, ребята, добрые пословицы о доброте, собирайте рассказы.Ведь в чем дело? Аристотель говорит: поиграйте немножко, быть добрым, и ты так привыкнешь к этой игре; поиграй быть сильным, и ты можешь стать сильным, духом даже, если не физически, духом сильным, никто тебя не покорит. И это, знаете, через игру. 1-й класс, 2-й, 3-й, уже 5-й класс может помогать 3-м классам. Понимаете? Вот так тихонько классные театры, это как бы внеурочная деятельность.
И. Воробьева
―
А вы в интернете бываете часто, у вас там социальные сети?..
Ю. Куклачев
―
У меня нет времени заниматься. У меня своя работа, вот я пишу работу…
И. Воробьева
―
Вот вы говорите много про доброту, но вы же злитесь иногда, правда?
Ю. Куклачев
―
Я очень вспыльчивый.
И. Воробьева
―
Вот, я как раз и хотела спросить.
Ю. Куклачев
―
Я вспыхиваю, как огонь, знаете на что? На равнодушие. Вот здесь мне становится плохо. Когда я вижу равнодушного, тогда у меня все…
И. Воробьева
―
А на кошек кричите?
Ю. Куклачев
―
А они не бывают равнодушными.
И. Воробьева
―
А когда не слушаются?
Ю. Куклачев
―
А нет такого, они не бывают непослушные. Это ты можешь создать условия, чтобы они тебя не слушались. А ты всегда должен прислушиваться. Ведь весь смысл, почему человек общается, вот муж с женой, и вот кто-то хочет кого-то, настаивает, вот так… А вы лояльно, не надо никого… Я как-то ребенка спросил в цирке, я говорю: девочка, скажи, кто у вас в семье главный, папа или мама? И она мне знаете, что ответила? Она сказала: у нас в семье все любят друг друга. Я просто был потрясен, ребенок – гений. Вот дети, это явление, сегодня такие талантливые дети, сегодня дети, вы не представляете, какие!Ю.Куклачев: Мы сделали для кошек хрустальный замок. Была Брижит Бардо, она говорит: ой, как прекрасно
Вот я смотрю на своих внуков, я восторгаюсь, это вообще удивительные. И не только мои. Я пообщался с другими в детском садике – они такие все развитые, они такие… Это особое будет, время, поколение, жалко, что… надо пожить бы побольше, увидеть это явление. Они, новое поколение растет, вот этих удивительных детей, талантливых. Если мы им дадим возможность, если мы им все-таки найдем средства какие-то, чтобы художественная самодеятельность появилась.
Вы знаете, что после войны Сталин, когда разруха, все – бесплатно все посещения кружков – спортивные, художественная самодеятельность, ты, пожалуйста, мог в театральный. Я же вышел из художественной самодеятельности.
И. Воробьева
―
Это не очень помогло...
Ю. Куклачев
―
Огромное количество актеров вышло из художественной самодеятельности. Это дает возможность тебе заниматься каким-то любимым делом. Понимаете, это что-то объединяет, это как клуб один. Это очень нужное дело. А сегодня все за деньги пошло, знаете, ты хочешь заниматься – заплати, что-то не очень-то я за это.
О. Чиж
―
Вот у вас же есть программа, которая для заключенных, которую вы показываете перед заключенными. Когда вы решили это делать, у вас не было опасения, что ваш зритель, он уже не будет это воспринимать, что это дети, которые выросли в других условиях, они очень быстро стали взрослыми, и это просто может пройти мимо?
Ю. Куклачев
―
Нет, там, знаете, там дети – я уже сейчас настолько внедрился туда, это не просто дети, это дети, которые лишенные любви, уважения. Дети, которых, представляете, они убежали из детского дома, мальчики, если бы вы видели, какие они красивые, они актеры были бы… у них такие условия, их мамы-папы бросили в детском доме, и они, это так к ним относились там в детском доме, что они убежали и жили в коллекторе. Конечно, кушать хотелось, бегали, как котята – у меня кошка Сосиска, сосиски воровала на рынке, я ее взял. А эти тоже, кушать надо – что-то воровали.А получилось совершенно случайно, когда я начал развивать «Школу доброты», чтобы это было научно, я никаких экстрасенсов, все это я ничего не признаю, я признаю научную теорию, у меня Павлов, Сеченов, я иду только в этом направлении. У меня Ушинский, Сухомлинский. Я иду в этом направлении и плюс свой опыт добавляю. Мне научный руководитель сказала: вы знаете, Юра, а ты по колониям поезжай. Я говорю: как в колонию? Там же заключенные. Говорит: нет, есть детские колонии. – Как детские? – Да. С 14-ти лет сидят. А есть, еще раньше сидят. Я говорю: как так?
И случайно в Казань меня пригласили на совещание педагогическое – меня часто приглашают на педагогические совещания. И я приехал и познакомился с начальником колонии. Представляете? Не колония, а спецшкола. Удивительный человек. Он меня так зажег, это такой человек – Галямов, уникальная личность. Он мне: Юра, вот то, что ты говорил, вот это детям нашим давай. И я приехал туда. Вы знаете, а что там – сел на поезд, вечером сел – утром там тебя встретили в 7 утра. Обратно раз сел – я там не ночую, туда – сюда. И ездил так где-то год. И мы с ним работали.
И. Воробьева
―
Это такие же дети? По восприятию, то, как они вас воспринимают.
Ю. Куклачев
―
Значит, дети уникальные, они удивительно способные. Они удивительно талантливые, но у них не было возможности реализовать себя. В основном там дети, у которых папа пьяница, мама какая-то там непонятно чего. Дети, у которых родители – катастрофа, представляете, это вот кроме брани и мата они ничего не слышали. У них это, сделать кому-то больно – это в удовольствие, сделал – и смеется.И вдруг я пришел туда и с ними начал вести беседу, рассказывать про кошечек, гладить кошечку, начал упражнения на внимание, концентрацию. А самое главное – в чем смысл моей «Школы доброты»? Основная задача – помочь ребенку раскрыть в себе свои способности. Вот как я в 7 лет начал искать, сам искать, никто мне не помогал, дядя Вася этот рефлекс мне поставил, и я решил этот рефлекс у них так сказать… и вы знаете, результаты ошеломляющие. Я вам скажу, что есть еще такой Вячеслав Семенович Спесивцев, у него уникальный молодежный театр, он придумал такую вещь, амнистия души. Мы освободили из колонии уже 350 детей.
И. Воробьева
―
В смысле – освободили?
Ю. Куклачев
―
Освободили досрочно. Амнистия. Почему эти взрослые сидят тут, украл миллиарды – через 3 дня уходит, лечиться идет. А эти за 10 тысяч их сажают и по 5-7 лет дают. А есть такие дети, которые уже все поняли, а держи ребенка на цепи, и он звереет. Поэтому мы – там подключился Кобзон, Джигарханян, это же не просто мы одни, мы создали… и амнистия души. Как начальники колонии благодарны, это какое счастье. Что происходит? Идет художественная самодеятельность, как бы соревнование, кто, вот дети между собой. И лучшие, которые побеждают, и они освобождение…
И. Воробьева
―
Ничего себе!
Ю. Куклачев
―
Да. Во-первых, здесь характер, здесь уже когда человек занимается творчеством, он уходит в творчество, он отходит от этой бесовщины. Это очень важно. Чем творчество великое? Ты же идешь туда, уходишь во вселенную, ты же забываешь про всю эту грязь человеческую, что вокруг тебя, ты занимаешься – там рисуют, играют, поют, стихи пишут, танцуют. Уходит ребенок весь сюда, и творчество его оживляет сердце, оно становится мягче, добрее. И, вы знаете, уже показал принцип, что никто не вернулся из тех 350-ти.
И. Воробьева
―
Вот можно взрослым так сделать?
Ю. Куклачев
―
Я не знаю, взрослых мне трудно, вы меня сразу не наваливайте, мне давайте с детьми, я вижу, что результаты есть, и они очень меня слышат, очень понимают. Вот сейчас я еду в Санкт-Петербург – ну, как мне не заехать в Колпинскую колонию? Там уникальный начальник колонии, все это надо видеть. Есть, люди хотят, ведь ребенка, живого ребенка, можно сказать, закапывают в землю живьем, они уже крест поставили на нем. Это катастрофа! Он же все, это уже зэк. Это не зэк, это ребенок. Его можно возродить, понимаете? И мы его возрождаем.И я сейчас с психологами работаю, я разработал целую программу, вот сейчас в Министерство юстиции, они там прислушиваются, работать вместе будем, и мы такой удар тройной – ну, это целая работа, большая работа, а я как начал – вот я проехал 48 колоний. Но их, правда, сейчас меньше, но я в каждой по два, по три раза, уже меня знают, я как свой человек, там ждут.
Мало этого, я им дарю книги свои. Я им напечатал псалмы. Вот сейчас приеду. Что такое псалмы? Как ребенка вы можете изменить, внутренний мир ребенка, без веры? Без веры жить – это что пароход без компаса, ты не знаешь пути, куда идти. Веры нет – во что верить? Верить в эти жестокие лица, в то, что творится?
И. Воробьева
―
Не обязательно же в бога верить, правда? Можно просто во что-то верить.
Ю. Куклачев
―
Нет. Ошибка ваша. Вот эта игра молодежи: у меня, по-своему верю. Это ошибка большая. Дело в том, что вы выходите на улицу, взгляните на солнце... как прекрасно, все разумно поставлено. Вы посмотрите на ее глаза, она видит. Как глаз сконструирован! Оно само собой взяло так и придумалось и сделалось!
О. Чиж
―
Можно быть атеистом, верить в эволюцию…
Ю. Куклачев
―
Мало этого, они даже мысли, мысль огромная работает, мы же не биологические существа, представляете, мы не просто, мы мыслящие, у нас мысли, мы при помощи мысли, вся моя жизнь была, я мыслью рисовал, вот что я хотел, и как бы проживал в этой мысли, я как бы ходил – а потом оно осуществлялось.У меня началось это с 8-9-10-ти лет. И я всю жизнь так, уже скоро 70, и я так продолжаю жить, понимаете, вот это все. Когда театр, это же я увидел театр, не было никакой возможности – все, я сплю, меня из цирка уволили, все, выбросили как собаку – не нужен цирку народный артист, лауреат Монте-Карло, признан лучшим клоуном мира был. Не нужен – взяли уволили. Думали, я умру, просто – все. Вы знаете, я так ночью сплю и говорю: Господи, помоги, Господи, помоги… в 8 утра просыпаюсь рано – вставай езжай. Куда езжай? – В Моссовет. – Зачем в Моссовет? Это 89-й год, там еще Попов был, помню. Я еду в Моссовет, представляете? Чего я еду, не знаю чего. Захожу – вдруг вижу Станкевич и Попов идут по коридору, меня пустили без пропуска, тогда пропуска даже не было. А, Куклачев, проходи. Ты к кому? А я вот иду в отдел культуры. Я говорю: друзья мои, смотрите, у меня контракт в Лас-Вегас, ведь уеду сейчас.
И. Воробьева
―
А вам никогда не хотелось уехать?
Ю. Куклачев
―
Я не хочу уезжать, дайте мне помещение! А потому что я проехал весь мир. Я, к счастью, с 73-го года почти каждый год – проехал весь мир.
И. Воробьева
―
Здесь лучше?
Ю. Куклачев
―
Это не то слово. Я чуть не умер в Англии, когда приехал, наловил в Англии кошек… Импресарио прекрасный, он увидел меня в Монте-Карло и говорит: Юрий, давай в Англию! Я говорю: давай. Я загорелся. И получилось так, что кошек зеленые не дали нам, блокировали. Я наловил кошек.
И. Воробьева
―
На улице?
Ю. Куклачев
―
На улице – прочитайте в книге. И сделали театр, это что-то уникальное было. Мало этого. А вы знаете, как говорится, голь на выдумки мудра, говорю: Питер, мы придумаем, все. И 2 года был театр. Я 8 месяцев выдержал. Все, я чуть не умер – ну, все. И он дал машину, и дом дал, и он владелец всех цирков в Британии. Я говорю: Питер, я понимаю, но я не могу!
И. Воробьева
―
А как вы отвечаете защитникам животных, когда они говорят: свободу кошкам, Куклачев их мучает…
Ю. Куклачев
―
Очень хорошо я отвечаю. Вот когда люди говорят: Куклачев мучает – это больные люди. Они не знают, что такое кошка. Кошку мучить невозможно. Кошка тебя расцарапает. Ты наступи ей на хвост – она тебе разорвет лицо, бросится. Поэтому это только глупый безмозглый человек может так, а повторяют, еще глупее которые, как шавка, они: ав, ав. Кто-то сказал, а они повторяют. И это гавканье идет. Я уже к этому привык, не обращаю внимания. Вы понимаете, самое главное, вот я живу здесь, вот кажется, съездил куда-то – мне очень нравится и в Канаде – клены, это все великолепно…
И. Воробьева
―
15 секунд, простите, очень времени мало. Вы договорите мысль, но 10 секунд.
Ю. Куклачев
―
А, 10 секунд! В России прекрасно, и я живу, я, наверное, как кошка – люблю свой дом. Все.
И. Воробьева
―
Юрий Куклачев в программе «Разбор полета». Спасибо большое!
О. Чиж
―
Спасибо вам большое!