Михаил Лабковский - Взрослым о взрослых - 2004-12-04

М.ЛАБКОВСКИЙ – Добрый вечер, это Михаил Лабковский, но программу нашу уместно сегодня было бы назвать «Взрослым о детях» все-таки. Почему? Потому, что есть несколько проблем, которые я хотел бы сегодня с вами обсудить. Все эти проблемы связаны со школой и с взаимоотношениями в семье, в связи со школой. Проблема первая: все хотят отдать своего ребенка в приличную школу. Мы сегодня, я надеюсь, разберемся в процессе общения, что такое хорошая школа. И, когда ребенок попадает в такую школу, разными путями, проходя или конкурсный отбор, тестирование, или когда родители деньги заплатили, на собрании, когда родители приходят, им объявляют, что школа у нас сложная, программа у нас трудная, поэтому с детьми надо заниматься. Если вы с детьми заниматься не будете, то ребенок в школе учиться не сможет, потому, что у нас вот такая трудная школа. Я сам работал около 10 лет в школе. В разном качестве. Я работал и в начальной школе и в средней школьным психологом, поэтому наблюдал эту ситуацию с разных сторон, и… ну, когда я работал преподавателем, у меня было одно отношение к этой ситуации, когда я работал школьным психологом, я бы сказал, прямо противоположное. В частности, меня все время подмывало сказать учителям, что они за это деньги получают, родители занимаются другим делом и не обязаны заниматься работой учителей. И нельзя ставить вопрос о том, чтобы родители занимались уроками с детьми, потому, что это, в принципе, не их профессия, не их работа. У них… Они деньги другим способом зарабатывают. Нельзя говорить, что у нас трудная школа и ваш ребенок не сможет без домашней помощи учиться потому, что это смахивает на что-то среднее между попыткой взять деньги за эти дополнительные уроки, или заставить почему-то родителей переложить на себя какие-то школьные обязанности. Например, по контролю за выполнением домашнего задания, подготовки к контрольным работам по математике, физике и русскому и так дальше. Все начинается с безобидных прописей, давай вместе выучим это стихотворение к завтрашнему дню, а кончается тем, что ребенок сам не научается учиться, простите за тавтологию. В результате, кстати, не научается работать, потому, что, я считаю, что основное призвание школы это через учебу приобщить ребенка к тому, чтобы он сам мог думать и сам мог решать свои проблемы и у него потом все нормально складывалось, когда он закончит школу, получит высшее образование и будет учиться, вот все эти, как бы, основы, они действительно должны по идее закладываться в школе. Это вот одна тема. Вторая тема для обсуждения - это частные школы, с настолько различными программами, что часть из них носит, на мой взгляд, просто криминальный характер. Часто в консультацию приходят мамы с детьми, а проблем такая – мы учились в какой-то частной гимназии, частном лицее, нам там очень не понравилось, мы перешли в общеобразовательную школу и выяснилось, что ребенок, учась в восьмом классе, не знает программы пятого класса. Когда начинаешь выяснять почему, оказывается, что в этой частной гимназии была такая смешная система, что, скажем, три месяца дети учили биологию, а следующие три месяца – математику. Или, скажем, эту неделю мы учим физику, а следующую неделю – литературу. Видимо, вот эти педагоги считают себя первооткрывателями и у них, видимо, было три по истории педагогики, потому, что такие дурацкие опыты проводились в России еще в 20-х годах. Там такого бреда было достаточно, когда один год занимались одним предметом, а другой год другим или, например, брали какое-нибудь слово, «дом», например, и изучали в связи с этим словом литературу, химию, физику и математику. Так, что этот бред уже весь пройден и в отечественной педагогике и странно, что продолжают такие эксперименты над детьми ставить и сейчас. Еще одна проблема, тоже очень интересная. В нашей школе, в отечественной, есть такая жесткая система, при которой, скажем, ребенок, я сейчас условно говорю, я цифр точно не помню, потому, что я очень давно работал в школе, ну, скажем, к концу первого полугодия первого класса должен читать со скоростью 120 слов в минуту. И идет проверка, специальная, приходит завуч по начальной школе, и смотрит, как класс справляется с этими нормами. Или, скажем, во втором классе ребенок должен знать таблицу умножения, в третьем классе – ориентироваться в трехзначных цифрах, ну и так дальше. Там можно перечислять долго. При этом, скажем, обычная европейская школа выглядит немножко по-другому. Там, как правило, есть тетрадь-учебник, через дефис пишется, то есть это такой учебник достаточно толстенький, в котором есть домашнее задание и кроме самого материала учебного, там оставлено место для того, чтобы дети вписывали туда упражнения. Не важно, это язык или это математика. И я обратил внимание, что, скажем, в каком-нибудь классе, в четвертом, там, очень часто в европейских странах начальная школа от 4-х до 6-ти лет вообще, и соответственно, образование с 5 или 6 лет. То есть часть класса находится на 15-ой странице, часть класса на 276-ой и вообще, кто как может, тот так и учится, имея в виду, что есть возрастные особенности, и это ни о чем не говорит, если ваш ребенок отстает в программе или он обгоняет программу. Это все вопрос возраста. И никто не заставляет весь класс в 30 человек читать 120 слов в минуту к концу первого полугодия. Один читает 5 слов в минуту, другой читает 300 слов в минуту. Все это индивидуально, все это учитывается и вот нет этого общего требования.

Надо сказать, что есть статистика по успеваемости, она такова: в начальной школе, в очень приличной, подчеркиваю, начальной школе, 50 процентов – это хорошая успеваемость. Что такое хорошая успеваемость? Это 5 и 4, то есть без троек и двоек. Хотя, вспоминая Булгакова, осетрина бывает только первой свежести. То есть, ребенок или усваивает программу или не усваивает. 5–4 это он ее усваивает, а 3 ниже – он ее просто не усваивает. Это 3 не в смысле, что оно хуже, чем 4, а в том смысле, что часть программы, видимо, ребенку просто неведома. Я уже не говорю про двойки. Но любопытно, что в средней школе, к 10-му – 11-му классу по Москве успеваемость средняя 11 процентов, что говорит о том, что 89 процентов детей вообще не понимают то, что они проходят в школе. Это тоже отчасти связано и с перегруженностью программы и с этими жесткими нормами. Но обсуждать сейчас действия министерства просвещения и академии педнаук мы не будем, потому, что бессмысленный разговор совершенно, мы на них повлиять не можем. А вот наши взаимоотношения с детьми, наш выбор школы для детей, это действительно тема актуальная и зависит от нас. И последнее, о чем хотелось бы сегодня поговорить, это об общении родителей и детей в связи с тем, что дети ходят в школу. К сожалению, если дети не успешны в школе, то все общение сводится к вопросу – что ты сегодня принес, почему опять двойка, объясни, что случилось, почему у тебя не собран портфель, где твой дневник, почему в нем не записано домашнее задание, куда ты потерял тетрадь по математике… И этот кошмар бесконечен. За детьми ходят, за детьми следят. Спрашивают - ты сначала будешь уроки, потом поужинаешь или сначала поешь, потом делать уроки, потом будешь смотреть телевизор. И жизнь превращается сначала в школе в некую проблему, в связи с неуспеваемостью, а потом этот кошмар продолжается и дома, и родители замещают собой преподавателей, потому что тема для общения такая же, как у детей, собственно, и в школе. Вот, примерно, те темы, о которых хотелось бы сегодня поговорить, выслушать ваше мнение и послушать ваш опыт общения со школой и общения с детьми, в связи с их обучение в школе.

Наш телефон 203-19-22, пейджер 974-22-22 для абонента «Эхо Москвы».

-

М.ЛАБКОВСКИЙ – Ну, вот, мы возвращаемся к теме взаимоотношений родителей, школы и детей. Слушаем Сергея Ивановича. Добрый вечер.

СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ – Здравствуйте. Меня зовут Сергей Иванович я дедушка. Дело в том, что мой внук пошел в, как это называется, нулевой класс…

М.ЛАБКОВСКИЙ – Подготовительный.

СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ – Дело в том, что я дед и пошел на собрание. Ну, значит, собрались там, это, родители, дети. Все хорошо, прекрасно. Четыре раза в неделю занятия, по два часа, логика еще что-то такое. Язык, математика начальная, все хорошо. Заключаем договор. В месяц стоит 1.300 рублей. Ну, как сказать, относительно… Для меня 1.300 рублей это не такие большие деньги. Но это и не маленькие деньги, я считаю. Ну, мало того, когда я попросил копию договора, который мы заключили, копию мы не даем…

М.ЛАБКОВСКИЙ – Сергей Иванович, подождите, обсуждать административные проблемы мы не будем. Вот, по существу самого образования, какие у вас проблему?

СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ – А образование то, что…

М.ЛАБКОВСКИЙ – Устраивает вас, не устраивает.

СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ – Я пока еще не столкнулся с ним. В смысле по своему образованию?

М.ЛАБКОВСКИЙ – Нет. Вот ваш внук ходит в подготовительный класс. Там как, в игровой форме обучение или там уроки полноценные, ну там обычно по 35 минут они бывают, но тем не менее…

СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ – Я понял, что в игровой форме, да.

М.ЛАБКОВСКИЙ – То есть, ребенку нравится?

СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ – Ну, относительно нравится, относительно нет.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Это очень важно, чтобы не отвратить ребенка к поступлению уже в нормальную школу, что часто бывает, когда родители перегружают детей перед школой, заставляя его, там, учат его специально читать, писать, считать, хотя он этого не хочет делать. Он приходит уже с негативным отношением в первый класс. Чтобы вот это проблемы не было.

Друзья мои, мы не будем обсуждать договора, деньги, которые платят за школы, это не тема нашего разговора. Тема у нас совершенно другая, и я ее достаточно подробно объяснил. А сейчас я отвечу на вопрос Натальи. Вопрос резонный, потому, что раз я эту тему поднял, то Наталья спрашивает: «Михаил, преподавателем какого предмета вы были в школе?». Наталья, отвечаю. В школе я преподавал, во-первых, в начальной школе, соответственно, все предметы, кроме физкультуры и музыки. Я работал в гимназии при психфаке МГПИ, нынешнего МГПУ, и преподавал возрастную психологию в старших классах, работал в школе для трудных детей, из неблагополучных семей, как правило, это дети с некими криминальными наклонностями. И работал школьным психологом.

Дальше спрашивает Стелла: «Уважаемый Михаил, вас беспокоит постоянная слушательница вашей передачи, меня интересует ваше мнение по поводу оценок в первом классе. С уважением, Стелла». Стелла, с уважением отвечаю – я за то, чтобы в первом классе оценок не ставили. Хотя, надо сказать, все эти белочки, зайчики и гвоздички, которыми вместо оценок изобилуют дневники или тетради детей, у детей тоже находят понимание. Через какое-то время они понимаю, скажем, что зайчик это 5, белочка, там, это 4, а хомячок это 3, а, я не знаю, кошка – это вообще уже 2. То есть, конечно завуалированное оценивание происходит. Может быть, имеет смысл, было бы резонно отказаться или вообще от какой-то формы оценок, кроме позитивной. То есть, я против того, чтобы вообще никак не оценивать, я за то, чтобы не было негативной оценки, потому, что ребенок в первом классе, ну, прямо скажем, ни в чем не виноват. И если, кстати, возникает спор между преподавателями и родителями и преподаватель говорит – ваш ребенок, там, тупой, дебил, идиот, он не может учиться, он не справляется с программой, то вместо того, чтобы кричать, можно преложить назначит психолого-педагогическую комиссию и пусть она такой диагноз вынесет. Я вас уверяю, в 99 процентах из 100, такая комиссия диагноз вынесет, что ребенок абсолютно здоров, нормален и может обучаться в общеобразовательной школе, а то, что он плохо учится это проблема не в нем, а в учителе, который так учит.

Ну, хорошо, мы слушаем Наталью Юрьевну. Добрый вечер.

НАТАЛЬЯ ЮРЬЕВНА – Добрый вечер, я как раз имею горький опыт перехода из одной школы в другую. Мы с большим трудом поступили в спецшколу, начали там учиться, проучились там 5 лет. Учились круглые сутки, языку. Но остальные предметы, как бы так, рядом были.

М.ЛАБКОВСКИЙ – То есть, школа была языковая и поэтому они решили, что другие предметы не актуальны, да?

НАТАЛЬЯ ЮРЬЕВНА – Ну, актуальны, но… все это было…

М.ЛАБКОВСКИЙ – В ущерб, скажем, так языку.

НАТАЛЬЯ ЮРЬЕВНА – В общем, к 5-му классу нам сказали, - все, уходите. В общем-то, все очень плохо. Ну, большинство детей, сидели родители дома, занимались круглые сутки и выходные и субботу и воскресенье, то есть круглые сутки учились. И когда мы уходили, главный был повод, сказали, что вы нам ничего не подарили. Ну, мы ушли и перешли в обычную школу.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Не подарили, в смысле материальных ценностей?

НАТАЛЬЯ ЮРЬЕВНА – Ну, подарков мало. И когда мы перешли в обычную школу, первые… В общем, директор сказал, - что, надоело дарить подарки ходить? Ну, потому, что там просто так принято было в той школе, всем учителям дарить подарки всегда. Начали учиться в обычной школе, конечно, было легко, свободно. Вот доучились сейчас до 9-го класса, и эта школа стала спецшколой теперь, тоже с языком. Ну, мы, в общем-то, совершенно спокойно учимся. Но, единственное, что – вот этот наш опыт, научил его работать самостоятельно. Вернее не самостоятельно, а просто работать.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Ну, я вот высказал свою точку зрения. Я категорически против того, чтобы с ребенком с первого класса заниматься. Вообще родители не должны даже знать, где находится школа, единственное…

НАТАЛЬЯ ЮРЬЕВНА – Нет, не всегда. Я здесь не согласна, потому, что у меня двое детей, первого ребенка, честно говоря, я даже не знала ее почерка, она сама училась. А со вторым… Во-первых у него были проблемы, конечно. У него проблемы такие вот, у него дисграфия.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Ну, дисграфия это серьезная проблема, но она не школе выявляется, она выявляется еще в детском саду.

НАТАЛЬЯ ЮРЬЕВНА – Нет, нет. Мы выявили ее как раз… Нам выявили… Вернее, я сама ее выявила, я стала, можно сказать, занималась столько, литературы прочла… В школе, как раз это в школе стало, когда он с трудом стал читать и путать буквы на письме, то тут это все и открылось.

М.ЛАБКОВСКИЙ – У Буша, по-моему, кстати, тоже дисграфия…

НАТАЛЬЯ ЮРЬЕВНА – Потому, что там в этой школе была очень колоссальная нагрузка, это вот для тех родителей, которые с этим сталкиваются, что вот в таких случаях надо все-таки ребенка нагружать, а не жалеть его.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Да, это… Вопрос не стоит ни о нагрузке, ни о жалости, вопрос стоит по-другому. Администрация школы и учителя хотят, чтобы в их школе учились такие комфортные дети. Да?

НАТАЛЬЯ ЮРЬЕВНА – Конечно.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Чтобы там не было трудных детей… Как это делается? Делается такая идея выживания, притом на первоначальном этапе, когда вы даже еще документы подаете. Если ваш микрорайон принадлежит школе, им деваться некуда. Если вы хотите просто в эту школу попасть, то вам начинают устраивать барьеры в виде экзаменов, тестирования…

НАТАЛЬЯ ЮРЬЕВНА – Ну, экзамены у нас тоже были. Он их выдержал. Потому, что логика у этих детей, у которых дисграфия, она работает очень хорошо, так как у них там связаны эти полушария. И логически он мыслит очень хорошо, мыслил. И сейчас. И поэтому все эти тестовые задания для него ничего не стоят. Другие там над этим бьются, а они им 5 вариантов может решить. Поэтому он экзамен-то выдержал очень хорошо.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Нет, то, что вас отчислили из-за того, что вы там вливания материальные не делали, это да, это не тема для нашего разговора, а по существу… У родителей часто бывают амбиции неудовлетворенные. И они считают, что они могут удовлетворить их в детях. И, отдав ребенка в какую-то супернавороченную школу, с какой-то нереальной перегруженной программой, они предполагают, я имею в виду родители, что вот ребенок… Ну это даст ему возможность в результате сделать карьеру, иметь хороший ВУЗ и так дальше. Хотя, на самом деле, начальная школа, главное, на что надо обращать внимание, это на ту конкретную тетку, которая будет учить 4 года вашего ребенка. Чтобы она была вменяемая, не нервозная. Детей, в общем-то, любила, относилась к ним лояльно и была при этом неплохим преподавателем. Больше ничего не требуется для первых 4-х лет. Дальше, когда мы говорим о средней школе, должна быть нормальная атмосфера в школе, там, без патологического взяточничества, вменяемые вполне учителя, тоже много зависит и от директора школы, и от классного руководителя. Ну, конечно, от самих детей, потому, что разных районах города и в разных школах учатся совершенно разные дети. В некоторых, там, пить начинают с третьего класса, конечно, не хочется отдавать детей и самому ребенку бывает тяжело, поэтому все стараются как-то отдать в школу получше и тут выясняется, что получше это вот эти нагрузки, это язык, как правило, или какая-нибудь там физико-математическая школа. Это поборы, это перегруженные программы, это вот то, к чему мы опять сводим наш разговор, необходимость с ребенком заниматься дома. Такой замкнутый круг получается.

Вот, Людмила спрашивает: «Почему в 50-х годах отменили изучение психологии в школе? Мне кажется, что этот предмет необходим, прежде всего, люди должны уметь общаться друг с другом, понимать друг друга. Ваше мнение? Спасибо. Людмила». Людмила, спасибо за сообщение, отвечаю – в 50-е годы не только психологию, еще и логику отменили, такой предмет тоже существовал. Я не жил в 50-х годах, поэтому не могу вам сказать причину, по которой отменили, могу предполагать, наверное, это было связано и с тем, что специалистов не было. Их, кстати, не было и в 80-е годы. Школьных психологов. Предмет, конечно, полезный и логика, кстати, отмененная тоже был полезным предметом. Но программы сейчас перегружены. Наверное, можно было бы найти место для той же психологии или еще для каких-то общегуманитарных предметов, но здесь совпадают, видимо, интересы и родителей, и школы, в том смысле, что детям потом надо сдавать куда-то экзамены и те предметы, по которым надо сдавать экзамены, в понимании и учителей, и родителей, а впоследствии уже и детей, к старшим классам, сходятся в том, что это актуальнее, потому, что это как то необходимое, с чем ребенку придется столкнуться, скажем, на вступительных экзаменах. Теперь, всякое однобокое образование лишает возможности ребенка потом выбрать то, чем он хочет заниматься. Если у вас школа, такая вот, патологически, скажем, гуманитарная, где практически запущены все предметы естественного цикла, там и математика, и физика, и химия, и биология, и все остальное, то вы не можете даже дать ребенку возможность выбрать в результате учебное заведение потому, что он просто не готов к этому, потому, что его лишили в школе возможности изучать другие предметы. Соответственно в школе с физико-математическим уклоном, где нет ни истории, ни литературы, ни других гуманитарных предметов, тоже проблема, потому, что ребенок не знает этих предметов и тоже лишает себя возможности, ну, во-первых, просто получения информации, но в дальнейшем еще и получения гуманитарного образования.

Наш телефон 203-19-22, пейджер 974-22-22 для абонента «Эхо Москвы». Мы слушаем Стеллу.

СТЕЛЛА – Добрый вечер.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Это вы писали, Стелла, здравствуйте?

СТЕЛЛА – Да. Добрый вечер. Михаил, я ваша постоянная слушательница, несмотря на свой возраст. Мне 61 год и в прошлом я учитель истории. Внучка пошла в первый класс, в школу, где я работала, где сын учился, где муж мой учился. И у меня вот к вам вот такой вот вопрос. К сожалению, надо мной, конечно, довлеет вот это состояние, что в школе не одно поколение училось и мне все кажется, что внучка, в принципе готовый ребенок к школе и нормально, с удовольствием идущий в школу, мне все время кажется, что она что-то недоделает. И я, как бабушка, вмешиваюсь в учебный процесс, конечно, понимая сама, что даю ей мало самостоятельности.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Ну, конечно, если вы работали в школе, то это уже автоматическая привычка.

СТЕЛЛА – Да. Это я понимаю, что это профессиональное и стараюсь сама с этим бороться.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Я вот, после школы, я же сто лет назад в школе работал, а громко говорить так и не разучился после школы. Тут уж ничего не поделаешь.

СТЕЛЛА – Но, что меня, Михаил, больше всего волнует, вот они идут по системе Занкова, школа хорошая, государственная, нормальная. Она, 218 школа, она, в общем-то, известная в Москве.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Без рекламы, Стелла! У нас реклама на радио запрещена.

СТЕЛЛА – Ой, тогда молчу. Что меня волнует сейчас больше всего, в первом классе отсутствует оценка, любая оценка, даже устная, учителем. Молодец, там, хорошо ты выполнил, не хорошо.

М.ЛАБКОВСКИЙ – То есть, даже в устной форме детям никак…

СТЕЛЛА – Даже в устной форме. Есть такое… Они получили вот в последнее время приказ из министерства образования, вообще никоим образом не оценивать никакой труд ребенка.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Ну, это такой же перегиб, как оценивать в первом классе, там двойками и колами. Это другая уже патология.

СТЕЛЛА – Да. И, вы знаете, мы столкнулись с тем, что девочка, которая… Ну, я говорю еще раз, она с удовольствием на сегодняшний день, вот пока что мы не видим у нее какого-то нежелания утром не подниматься, не идти в школу.

М.ЛАБКОВСКИЙ – А дети интересно, сами спрашивают учителей, там, а как я ответил? Хорошо, плохо…

СТЕЛЛА – Нет, мы ее спрашиваем, обязательно.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Нет, а дети в школе своих учителей спрашивают? Вот девочка прочитала стихотворение. Учительница сказала – спасибо, все свободны. А ребенок сам подходит спрашивает?

СТЕЛЛА – Нет. У нас очень скромная девочка.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Нет, а вообще, дети в классе интересуются, как-то они пытаются оценить свою деятельность?

СТЕЛЛА – Вы знаете, вот…

М.ЛАБКОВСКИЙ – Потому, что у Занкова такого в программе не было.

СТЕЛЛА – Да, больше интересует родителей этот вопрос.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Понимаю. А, то есть, на собраниях учителя примерно рассказывают, как они оценивают?

СТЕЛЛА – Они уходят. Вы знаете, учительница уходит. Вот, невестка была на собрании, и родители пытались как-то узнать, ну вот какие успехи у ребенка, учитель уходит от этого разговора. То есть, она вот сказала, что, допустим, в классе уже выделяется группа детей, которые хорошо, успешно усваивают программу, и все. Никаких имен не называет.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Вы знаете, Стелла, это правильно. Более того, из двух зол я бы выбрал вот это, потому, что меньшее. То есть, из двух зол, я имею в виду ставить оценки в первом классе или вообще ничего не говорить. Это меньшее зло и вообще даже не совсем зло.

СТЕЛЛА – То есть не зло?

М.ЛАБКОВСКИЙ – Да. Это лучше, чем… Во-первых, я категорически против общих собраний, где обсуждают каждого ребенка, это запрещена во всем мире практика, у нас она до сих пор культивируется. Как бы такие показательные выступления. Когда сидит весь класс, я имею в виду родители, и обсуждают кого-то… Какого-то двоечника или второгодника, это полный бред. Издевательство, собственно, над родителем и ребенком. Обычно принято приглашать по одиночке к преподавателю каждого родителя. Такие вообще вопросы обсуждаются вместе и без участия остальных родителей в классе. Вы знаете, действительно, ребенку нужна какая-то оценка своего труда, это понятно. И в какой-то, хотя бы минимальной форме, там, хорошо или хорошо, но вот у меня есть такие вот замечания, - для начальной школы вполне бы сгодились. Но, к сожалению, у нас другая проблема. Проблема в том, что у нас в начальной школе ставят двойки, ставят колы и отвращают ребенка от обучения вообще, прямо начиная с начальной школы. Это гораздо худшая проблема.

«Что такое дисграфия?», - спрашивает Алексей. Дисграфия это или заболевание такое, проблемы с письменной речью, или такие, я бы сказал, дисграфические проблемы, которые обычно бывают в начальной школе, ну, скажем, когда дети пишут какой-то текст и пропускают в словах буквы, меняют одну букву на другую, зеркально пишут буквы и так дальше. Это первое. Второе, при чтении текста, они затрудняются разобрать письменный текст. Все это называется дисграфия.

«Моя дочь учится в 9-ом классе, все эти годы учится хорошо. Дочь мне сказала даже, что, если она будет пропускать уроки, все равной ей будут ставить хорошие оценки, значит, ставят уже автоматически оценки. Предложила пойти в техникум, - у нее истерика». Ну, не понятно за что мама предлагает ребенку идти в техникум, если у нее хорошие оценки. То, что касается автоматически хороших оценок, если ребенок даже не учится, ну, от стереотипов не уйдешь. Ребенок как-то себя позиционирует и в понимании учителей, есть такой стереотип, что этот ребенок в принципе хорошо учится, а этот в принципе плохо. И от того, что хороший, скажем, будет пропускать уроки, надо очень много потратить времени, чтобы изменить о нем мнение. Кроме того, надо, чтобы независимо от пропуска уроков, этот ребенок плохо сдавал контрольные работы, сочинения и диктанты и только после этого учитель может изменить мнение. Еще хуже у плохо успевающих детей. Им очень тяжело восстановить свою репутацию, потому, что на них тоже свой стереотип существует, что они плохо обучаемые. И такому ребенку доказывать, что он уже стал учиться лучше – тяжело. Надо иметь в виду, что в пубертатный период, примерно с 6-го по 8-ой, по 9-ый класс дети вообще становятся… Они гораздо хуже учатся, чем в 1-ом, 2-ом и 3-ем классе. Это нормально, потому, что учеба перестает быть, так называемой, ведущей деятельностью. У детей другие интересы появляются. Обычно сексуального характера и не только сексуального. И интерес к учебе, конечно, теряется. У кого-то не восстанавливается, у кого-то восстанавливается. Это не говорит о том, что ребенок, там, глупеет, тупеет, просто это такие психофизиологические процессы, неизбежные в период полового развития. И очень часто у родителей шок, потому, что ребенок в начальной школе учился хорошо, и вдруг, начиная с 5-6-го класса, вдруг стал учиться намного хуже. Я уже сказал, почувствуйте разницу, 50 процентов успеваемости в начальной школе и 11 в средней школе. Разница огромная. К этому надо отнестись спокойно. Это, как правило, касается большинства детей, в особенности мальчиков. Девочек в меньшей степени. Их сексуальное развитие немножко по-другому проистекает и не так часто, так бурно, я бы сказал, как у мальчиков. Ну, в общем, этот период сказывается, притом не нужно буквально понимать, что дело в том, что секс как-то влияет. Влияет в частности то, что дети становятся более утомляемые, сердечно-мышечная система с трудом обслуживает, как это сказать, растущий организм, то есть не справляется с теми нагрузками физическими, которые требуются при таком большом росте ребенка. А в этот период ребенок достаточно интенсивно растет, поэтому утомляемость повышенная, рассеянное внимание, гораздо труднее сосредоточиться и так далее. Здесь много есть, я бы сказал, психофизиологических проблем, из-за которых ребенок учиться хуже в средней школе, хуже, чем в начальной.

Ольга Федоровна, добрый вечер.

ОЛЬГА ФЕДОРОВНА – Добрый вечер, Михаил. Спасибо вам большое за вашу программу, я ваша просто поклонница… Жду субботы, как манны небесной. А сегодняшний день особенный. У меня внучка, 10-ый класс. Я вот пока ждала, слушала, вы почти много ответили на все мои беспокойства, потому, что она меня просто шокирует. Чем она взрослее становится, переходя из класса в класс, тем, на мой взгляд учится хуже, чем могла бы.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Ну, я только что об этом говорил.

ОЛЬГА ФЕДОРОВНА – Девочка очень способная. Дома занимается мало. Учиться в обычной школе. Ну, она, правда, еще год только, как открылась, такая современная… Проект такой хороший. То есть, все условия. Мало в классе учеников, нагрузка…

М.ЛАБКОВСКИЙ – Ольга Федоровна, а вас интересует, чтобы ребенок хорошо учился?

ОЛЬГА ФЕДОРОВНА – Да.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Знаете, когда я вот еще в совсем юные годы работал простым преподавателем в школе, еще не был психологом, у меня в классе были в частности дети иностранцев. Ну, тогда иностранцы это были чехи, болгары, венгры, румыны, я сейчас не помню всех, и поляки. У меня, по-моему, был болгарский ребенок один и один чех. И когда были родительские собрания, приходили родители, то все наши родители спрашивали – а какие результаты контрольной по математике? И только родители иностранцев спрашивали совершенно другие вопросы. Они спрашивали, а как ребенок себя чувствует, не обижают ли его в школе, комфортно ли ему. Я не перестаю удивляться. Вот до сих пор эта традиция сохранилась. На самом деле, вам, как бабушке, гораздо интереснее, чтобы ребенок себя хорошо чувствовал в этой жизни, правда?

ОЛЬГА ФЕДОРОВНА – Это верно.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Это гораздо важнее, чем те тройки или пятерки, которые он получит или не получит…

ОЛЬГА ФЕДОРОВНА – Ну, понимаете, это все относительно. Хорошо себя чувствовал… Она себя прекрасно чувствует, когда она идет гулять после школы…

М.ЛАБКОВСКИЙ – Ну, и замечательно. И в школе она должна себя чувствовать комфортно.

ОЛЬГА ФЕДОРОВНА – Она не устает, но в школу она иногда устает вставать.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Подождите, у нее есть двойки в году, ее оставляют на второй год, ее переводят в другую школу? Мы сейчас о чем говорим? Что у нее тройки появились?

ОЛЬГА ФЕДОРОВНА – Нет, нет. Она 9-ый класс очень слабо заканчивала…

М.ЛАБКОВСКИЙ – Что такое «слабо»? Ольга Федоровна, давайте разберемся.

ОЛЬГА ФЕДОРОВНА – Очень много было троек и причем такие тройки, стабильные, которые ей просто…

М.ЛАБКОВСКИЙ – А надо, чтобы у нее был комплекс отличницы, чтобы у нее даже четверок не было?

ОЛЬГА ФЕДОРОВНА – Нет, нет. Но, экзамены она за 9-ый класс сдала все. На четверки и пятерки.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Ну и слава богу. Ребенок способности имеет, а способности, как говориться, не пропьешь.

ОЛЬГА ФЕДОРОВНА – Но она почти не занимается! Ей достаточно того, что она в школе проходит?

М.ЛАБКОВСКИЙ – Ну, одни дети задницей берут, другие мозгами. Вы что предпочитаете?

ОЛЬГА ФЕДОРОВНА – Второе, конечно.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Понимаете, я считаю, что для родителей гораздо важнее комфортное психологически состояние ребенка в школе, нежели его оценки. Хотя и это тоже, естественно, важно. Я не призываю игнорировать оценки, но, послушаем сейчас музыку и потом, после новостей, вернемся к разговору и я свою мысль продолжу.

-

М.ЛАБКОВСКИЙ – Напоминаю, что мы обсуждаем взаимоотношения школы родителей и детей. Наш телефон 203-19-22, пейджер 974-22-22 для абонента «Эхо Москвы». И я читаю послание от Натальи: «Как можно, - пишет Наталья – спасти детей от грубости и хамства, оскорблений и подзатыльников со стороны учителя, при условии, что часть родителей считает это явление воспитанием жесткой дисциплины, а не оскорблением? Заранее спасибо, классный руководитель Наталья Ивановна». Отвечаю. Значит, вообще, можно в суд обращаться потому, что это унижение и более того это еще и физическое насилие, если мы про подзатыльники говорим. Вообще такие проявления нельзя оставлять безнаказанными, потому, что они, к сожалению, практикуются и с молчаливого согласия родителей, не справляющихся со своими детьми дома, или сами которые практикуют практику физического насилия, это как бы существует. Самое смешное, что во всем мире, естественно, этого нет давно и любой учитель, который позволяет себе рукоприкладство, попадет под суд, а не то, что ему там выговор сделают или премии лишат. А, например, в Великобритании, физическое наказание отменили, по-моему, только в прошлом году. Английский парламент. Вот такие гримасы капитализма.

Значит, во-первых, нужно придти, когда такая ситуация, в школу, разобраться с учителем, разобраться с директором. Если вас там не поймут, то идти с заявлением в отдел народного образования, а если и там вы не найдете отклика, то в городское управление народного образования, и если там будут молчать, надо подавать в суд. Потому, что обычно кончается это все по-другому. Вам не нравятся действия учителей и вас потихоньку, то есть вашего ребенка, из школы выдавливают, как неудобного и вы его сами переводите в другую школу. Ну, как выдавливать? По-разному. Игнорировать, ставить двойки, продолжать дальше издеваться. Иногда бывают совсем иезуитские действия, там, детей подговаривают, чтобы они, там, не знаю, или не общались с ребенком или били его. Всякое бывает. Недавно прочитал такой замечательный журнал, «Помоги мне» называется, это по поводу детей, которые воспитываются в детских домах, дети у которых или нет родителей, или которые при живых родителях, они лишены родительских прав, там все гораздо еще хуже обстоит. Но, скажем так, что в наших школах это носит массовый характер, тем не менее, имеет место быть. Очень любопытно, что, скажем, учителя, преподающие в начальной школе, у них одни взаимоотношения с детьми, а в старшей – уже другие. Побаиваются. Потому, что дети уже физически сильные, скажем, в 11 классе, в глаз просто так не дашь, можно и сдачи получить. Я работал в таких трудных школах, где были ну совсем трудные дети, там ножом друг друга резали на переменах, например, ну, сложно, конечно, потому, что дети привыкли к физическому насилию и к такому обращению. И, как бы, считают, что они только такой язык и понимают. Но, тем не мене, при известной доле терпения можно добиться… Есть много других механизмов воздействия, кроме оскорблений, как пишет Наталья Ивановна, хамства и подзатыльников.

А мы слушаем Надежду Петровну. Добрый вечер.

НАДЕЖДА ПЕТРОВНА – Здравствуйте, Михаил. Я с удовольствием всегда слушаю вашу передачу и вот хотела задать такой вопрос – у меня внук учится в 6-ом классе в школе. Вот, как вы относитесь к обучению во вторую смену…

М.ЛАБКОВСКИЙ – Плохо. Сам учился одно время во второй смене.

НАДЕЖДА ПЕТРОВНА – Вот, я тоже отношусь плохо и к тому же еще произошло такое разделение, как бы, просто механически поделили на гуманитарный класс и экономический. Просто без всяких там тестирований, без всяких объяснений родителям.

М.ЛАБКОВСКИЙ – То есть, детям не дали право выбрать, в каком классе им учиться?

НАДЕЖДА ПЕТРОВНА – Нет, им не дали право выбора никакого. Вот, определили, что, вот, ваш класс будет гуманитарным. И теперь, значит. По этому поводу у нас постоянно дополнительные занятия. Я вот не пойму, то ли это такая программа, что учителя…

М.ЛАБКОВСКИЙ – Нет, дополнительные занятия носят добровольный характер. Нельзя ребенка заставить, есть определенное количество часов. Расписано на каждый предмет количество часов, и любое отступление от этого должно нести за собой какое-то объяснение. Принудить ребенка невозможно насильственно к этому.

НАДЕЖДА ПЕТРОВНА – Ну, вот, объяснение такое, что не успевают дети и что, вот…

М.ЛАБКОВСКИЙ – Кто не успевает? – хочется спросить. Дети не успевают?

НАДЕЖДА ПЕТРОВНА – Дети не успевают, да.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Дети не успевают то, что им предлагают. Они успевают или не успевают в зависимости от предложения. Потому, что программу же можно по-разному выстраивать. Можно сделать ее вообще невыносимой для обучения. И такие, кстати, периоды у нас были в образовании, когда программы была перегружена, ну, говоря по-русски, даже когда я учился в школе, то, на мой взгляд, программа 10-го класса средней школы – это была примерно программа первого курса ВУЗа. Более того, те, кто нормально учился в школе, они, попадая на первый курс какого-нибудь технического института, абсолютно без проблем сдавали экзамены. Им хватало школьных знаний. Как эта проблема решает во всем мире. Значит, предположим, ну, никто не отменял ни физику, ни химию, ни математику, ни геометрию. Тем не мене, если ребенок хочет учиться в техническом ВУЗе, например, то ему предлагается, вообще, всем детям предлагается сдать на определенное количество балов какие-то предметы. Вот, есть предметы базовые, которые все сдают в одинаковом объеме, а есть предметы, которые вы можете сдать, скажем, на три единицы, не в смысле на тройку, на три балла или на пять баллов. В чем отличие? Например, три балла это только теоретическая часть, в пять баллов это теоретическая и еще практическая. То есть, вам надо не просто ответить по физике теоретическую часть, вам надо еще задачи решить по физике. И дети, которые примерно знают, куда они будут поступать, выбирают на какой уровень им сдавать. Это разгружает их, естественно, от ненужных знаний, дает им возможность спокойно сдать экзамены. Но, когда они пойдут поступать, и принесут свой аттестат, скажем, если они пришли на физфак МГУ, а у них там стоит оценка из теоретического курса и при этом отсутствует оценка из практического курса, то, естественно, предпочтение отдадут тому ребенку, который сдаст и практический курс. Но это вопрос выбора, это вопрос, ну, так называемой гимназии, как это называют обычно во всем мире, это старшая школа с 8 по 12 класс. То есть, 9,10,11, 12-ый. И считается, что в этом возрасте дети более ли менее ориентируются в своих предпочтениях. Надо сказать, что так называемый, устойчивый интерес, у ребенка появляется уже в возрасте, начиная с 12-ти лет, а в 14-ть лет, как правило, этот интерес носит такой выраженный характер и в 16-ть лет, а школу во всем мире кончают в 18 лет, заканчивают, ребенок примерно свои интересы представляет. У нас, к сожалению, программа была перегружена и сейчас она перегружена, об этом много передач, я не хочу повторяться. И, в общем-то, не это является темой нашей дискуссии. У нас есть другие проблемы. Вот, одна из проблем, это комфортное, действительно, состояние ребенка в школе, другая проблема, чтобы родители не занимались с детьми уроками, это действительно не их профессия, они за это денег не получают. Третья проблема – это частные школы с какими-то очень часто странными программами, после которых ребенок не может в обычную школу пойти, потому, что они не проходили целые куски предметов или даже сами предметы. Вот о чем мы сегодня разговариваем.

Игорь спрашивает: «Есть ли в Москве школа, где учат левшей?». Игорь, дело в том, что левшей специально никак не учат. Я такой школы, честно говоря, не знаю, но знаю, что левшей достаточно много. Я и сам левша, но, к сожалению, переученный. Когда я учился в школе, левшей переучивали. Это очень плохо и вредно для здоровья. Сейчас левшей не трогают, они могут учиться писать левой рукой и рисовать левой рукой, и специальных методик для этого не требуется.

«Михаил, у ребенка отвратительный почерк в тетрадях по-русскому. При этом он может писать нормально, если хочет. Все дело в отношении к преподавателю, а почерк это его способ выразить это отношение. В результате, учитель имеет возможность, не читая ставить двойку. Что делать? Не хочу наказывать ребенка, потому, что учительница плохой человек, но может испортить жизнь. Посоветуйте, как психолог, есть ли выход из ситуации? Евгений». Отвечаю, Евгений. Значит, в начальной школе всех детей учат каллиграфическому письму, то есть существует очень строгие и понятные нормы, существуют прописи и как пишет ребенок букву, какого она размера, по ширине, по длине, как строится само написание, все это прорабатывается достаточно четко. Но, при этом мы не встречали в своей жизни ни одного взрослого, который по этому правилу пишет. Все пишут, как могут и выражают, действительно, в почерке не только отношение к учителю, но и вообще собственные черты характера. Есть даже целая наука, графология. Так вот, у мальчиков, как правило, а я так понимаю, что у вас ребенок мужского пола, хуже развиты мелкие мышцы пальцев, в отличие от девочек. Поэтому в начальной школе все мальчики, практически все, пишут намного хуже девочек и вообще им хуже даются какие-то точные мелкие действия, которые требуют сосредоточенности, внимания и аккуратности. Это никак не связано с умственной деятельностью, более того, психологи считают, но это уже касается взрослых людей, что один из признаков ограниченности это такой красивый круглый почерк, а незаурядность ума как раз выражается в таком достаточно рваном и плохо читабельном почерке. Тем не менее, надо делать различие между просто плохим почерком и нечитабельным почерком. Потому, что учитель может быть не плохой, а учитель просто переутомился рассматривать каракули ребенка, он просто не понимает и портит себе зрение. Ребенку нужно сказать, что из уважения к учителю, который будет потом это все читать, ну не можешь писать каллиграфическим почерком, ну бог с тобой. Напиши так, чтобы это можно было хотя бы разобрать. Потому, что иногда это просто неряшливость, может быть даже осознанная и небрежность именно в отношении к тому, кто будет как бы этот продукт, изготовленный ребенком, потом пробовать. И можно поговорить и с учителем, чтобы ребенка не гнобили за плохой почерк, потому, что скажем, плохим почерком, но правильно написанный текст, не может оцениваться плохо. Если, скажем, нет ошибок. Но, если он еще нечитабельный, то это просто какой-то вопрос, уже действительно выяснения межличностных отношений между учителем и ребенком, потому, что, если бы я был учителем, я бы тоже напрягся, вызвал бы родителя в школу, и с ребенком бы тоже на эту тему общался, что я не собираюсь ломать себе глаза и читать то, что прочесть невозможно. Просто раздражает. Поэтому здесь нужно найти какую-то золотую середину. Чтобы ребенок писал приемлемо и учитель специально не издевался над ребенком из-за плохого почерка. Надо искать общий язык.

А мы слушаем Николая Федосеевича. Добрый вечер.

НИКОЛАЙ ФЕДОСЕЕВИЧ – Добрый вечер, Михаил. Огромное вам спасибо за такие очень серьезные передачи, профессиональные.

М.ЛАБКОВСКИЙ – На здоровье.

НИКОЛАЙ ФЕДОСЕЕВИЧ – К вам такой вопрос – у нас внук 14 лет, на мой взгляд, довольно способный мальчик. Способности его я оцениваю тем, что, допустим, на спор выучить «Медный всадник» ему достаточно полностью было одного дня. С такими небольшими перерывами. При том без большого перегруза. До 4 класса мальчик учился очень хорошо, а вот сейчас учится в 9-ом классе и начиная с 8-го класса четко определил для себя – алгебра, геометрия, физика, мне эти предметы не интересны, их плохо объясняют, и он к ним относится очень так сказать, посредственно. Мы уже наняли даже преподавателя по математике, преподаватель математики говорит о том, что мальчик разбирается, понимает, когда индивидуально. В классе учится, в школе учится вот посредственно, по этим предметам. По другим предметам отметки хорошие, при том, мальчик очень много читает. К примеру, на просьбу преподавателя он 45 минут рассказывает в классе ученикам историю Наполеона. То есть, он прочитал все эти книги. Но, в то же время, у него жизнь впереди и нас это несколько волнует, вот такая небрежность отношения к точным предметам, чтобы все-таки иметь базовые оценки на уровне того материала, который он должен в принципе освоить. Я так понимаю, он же отстает!

М.ЛАБКОВСКИЙ – Николай Федосеевич, я уже свое мнение высказал. Я считаю, что то, что ребенок учится, считается, что это его работа. Он же не ходит к родителям, не спрашивает, что у них на работе и почему они пятилетний план за три года не могут сдать. Это его дело. Ему 14 лет, он уже большой. Он должен сам отвечать за то, как он учится. Если речь идет о тройках это вообще не предмет для разговора. Если речь идет о двойках, которые влекут за собой оставление на второй год или перевод в другую школу, это действительно повод для разговора. А то, что он относится хуже к одним предметам и лучше к другим, ну, это его проблема. Вы все так относимся к жизни. Мы ее тоже целиком не воспринимаем, только частично.

НИКОЛАЙ ФЕДОСЕЕВИЧ – Согласен с вами, спасибо. Но, может быть на что-то сделать акцент?

М.ЛАБКОВСКИЙ – Я бы даже преподавателя не стал бы нанимать, на вашем месте. Зачем ему преподаватель, объясните мне? Чтобы его нелюбимые предметы еще больше времени занимали в жизни?

НИКОЛАЙ ФЕДОСЕЕВИЧ – Мы думали, чтобы он просто не отстал от базовой программы.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Отстать это иметь двойки.

НИКОЛАЙ ФЕДОСЕЕВИЧ – Не, он не имеет двойки. У него тройки.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Ну и спите спокойно в таком случае.

Хочется сказать, как говориться, нам бы эти проблемы. Да? вы же сами понимаете, потом все дети вырастают и вспоминают это, школьный период, с иронией и относятся к этому достаточно спокойно. Почему-то сейчас, когда дети учатся, это кажется некоей трагедией, а через 5 лет после окончания школы все над этим смеются. Нет, серьезным признаком для того, чтобы принимать меры, могут быть двойки, то есть полное непонимание предмета, перспектива остаться на второй год и перспектива уйти вообще из школы после 9-го класса. Вот, в такой ситуации конечно можно начать разбираться, в чем причина отставания, говорить о преподавателях и так дальше. Если ребенок учится… Вообще нормальный ребенок не может учиться, я сейчас глупость, конечно. Скажу, на пятерки. На пятерки из нормальных детей учатся только те дети, у которых вот такая, скажем, феноменальная память, как у вашего внука или не менее феноменальные способности. Это дети, которые за пять минут… Вот, кстати, у меня в классе, например, я сейчас вспоминаю, учился сын Сергея Сергеевича Аверинцева, Ваня. Да, он практически не учился и при этом был круглым отличником. Но он, извините, к первому классу уже знал порядка трех языков, и ко второму он… притом, языки не европейские. Он знал греческий, латынь и еще какие-то, я уж не помню. Ну, есть такие способные дети. Вот. Писал, кстати, коряво, было невозможно читать то, что он пишет, но при этом у него не было никаких проблем с образованием. Те дети, которые имеют нормальное развитие, соответственно своему возрасту, их такое небрежное отношение к части предметов действительно является выражением этого отношения, не более того. А бить тревогу, что у ребенка серьезное отставание в развитии по этому поводу не надо.

«Что вы думаете о бывших экспериментальных школах при Академии Педнаук, насколько они лучше с точки зрения качества образования, чем современные частные школы?», - спрашивает Борис. Борис, знал я в Москве 4 школы при Академии Педнаук. Из них действительно очень интересная, на мой взгляд, лучшая школа в стране была школа под номером 91. Она находится, по-моему, на улице Воровского она находилась. Там был такой Василий Васильевич Давыдов, академик известный, который эту школу курировал. А была дурацкая школа, в районе метро Киевская, где у них специализация была при Академии Пенднаук – военизация. Это была смешная картина, на полном серьезе кто-то докторскую диссертацию защищал, а дети выходили на плац, как вот сейчас про Китай показывают, с деревянными винтовками. Это собственно и был научный эксперимент. Чем они лучше современных частных школ, ну, потому, что там ими занималась буквально Академия Педнаук, то есть там все было по взрослому. Все было серьезно. Частные школы к науке отношения вообще не имеют. Надо иметь в виду, что задача частной школы заработать деньги. Это бизнес такой. Бизнес на педагогике. Поэтому 90 процентов, не буду сейчас огульно хаять все частные школы, скажу так – 90 процентов частных школ ставят своей целью – заработать деньги. Образование здесь является инструментом для зарабатывания денег, а не целью. В этом, собственно идея частной школы. Школы, в которой берут деньги.

-

М.ЛАБКОВСКИЙ – Ну вот, друзья мои, возвращаемся к разговору об отношениях родителей, детей и школы и слушаем по этому поводу Екатерину. Здравствуйте.

ЕКАТЕРИНА – Добрый вечер.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Какие у вас проблемы?

ЕКАТЕРИНА – У меня не проблемы, я боюсь, что они у меня могут…

М.ЛАБКОВСКИЙ – Радостью поделиться хотите?

ЕКАТЕРИНА – Ну, в общем, да, радостью, но в том числе, я думаю, что могут возникнуть у меня проблемы, такие, усредненные. Наверное, у многих такие, не знаю. Я поэтому хочу с вами посоветоваться, к чему мне готовится, что ждать, может быть, какие-то пути избежать…

М.ЛАБКОВСКИЙ – Ну, давайте. Начнем.

ЕКАТЕРИНА – Дело в том, что у меня дети, двойняшки, пошли в первый класс в этом году. Видимо нас хорошо подготовили в московском садике, они успевают, учатся очень хорошо, ставят им звездочки, так сейчас называется в первом классе, и флажки. То есть, 5 – 4 . Уроки делают, в продленный день ходят. Все это очень хорошо. С учителем хорошие отношения. И у нас, и у детей. Но у нас испортились отношения между детьми, папой и мной. То есть, они могут не слушать меня, не отвечать на вопрос. То есть, либо почувствовали себя взрослыми, либо какие-то еще… Я даже не знаю… Вот, вы же психолог, может быть, подскажете.

М.ЛАБКОВСКИЙ – А учительницу они свою слушают?

ЕКАТЕРИНА – Да. Очень.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Ну, считайте, что она заменила им мать.

ЕКАТЕРИНА – Да, что вы?!

М.ЛАБКОВСКИЙ – Нет, я шучу.

ЕКАТЕРИНА – Не пугайте.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Не буду. На самом деле, у детей в первом классе даже такое состояние бывает влюбленности, особенно, если молодая тетка преподает. И более того, когда возникают споры, родители говорят, ну на явный бред со стороны учителя, там, неправильно подчеркнутую букву, на самом деле она правильно, они говорят – это неправильно. Они говорят – нет, Марья Петровна лучше знает, - говорит ребенок.

ЕКАТЕРИНА – Ну, есть такое, да.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Есть, конечно. Есть такое понятие в психологии, называется референтная группа. Это люди, которые пользуют уважением у ребенка. Значит, у грудного ребенка, в возрасте, скажем, лет до 3-х, до 5-ти даже, это мать. Потом к матери присоединяется отец, с возрастом. Потом – старшие дети. Вот, в промежутке это первая учительница. Вот, в возрасте от 7-ми лет. И очень часто дети очень спорят с родителями, говорят – ты ничего не понимаешь, наша учительница все правильно говорит. И вообще не выносят критику в адрес учительницы. На самом деле, опять, если из двух зол выбирать меньшее, то лучше это, чем нелюбовь к учителю. Согласитесь?

ЕКАТЕРИНА – Ну, это конечно.

М.ЛАБКОВСКИЙ – То есть, дети, которые ненавидят своего учителя, гораздо хуже, чем дети, которые предпочитают мнение учителя мнению родителей. Вам придется с этим считаться, дети очень скоро изживут в себе учительницу начальной школы, потому, что начальная школа чем-то ограничена, да? Это даже не предметник. И по уровню образования и вообще, так сказать, по уровню знаний вообще, жизненного опыта и всего остального. Поэтому это продлится, ну, год, два, потом это закончится. Поэтому, Екатерина, трагедию из этого делать не надо. Старайтесь не противоречить действиям учителя, если они совсем не носят такого патологического характера, вот и все. И не испытывайте, извините, ревность по отношению к учительнице.

ЕКАТЕРИНА – Да, нет, мы как раз про другое, просто испугались, что, возможно, они как бы свой характер проявляют, что стали взрослыми.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Да, дети… Нет, ну, во-первых, они действительно стали взрослыми, они школьники, это совершенно другой статус, это уже не детский сад. Они… Хотя вообще дети проявляют самостоятельность не в 6 лет, а, как правило, в 3 года первый раз они пытаются достойно ответить родителю. Но в школе это, так сказать, усугубляется.

ЕКАТЕРИНА – И вот еще, вот они близнецы, я побаиваемся еще, что один за другим будет тянуться или перегонять…

М.ЛАБКОВСКИЙ – В каком смысле «тянуться», что соревнования начнутся?

ЕКАТЕРИНА – Да. Соревнуются они, кто больше звездочек получит, кто лучше маме, больше покажет, что вот у него лучше, хвастают. Да.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Ну, если это будет носить необратимый характер, разделите их по разным классам. Но, я думаю, они адаптируются к этой ситуации. Ну, да, в школе есть соревновательный характер, более того, вам скажу, вот насколько невозможно заставить своего ребенка дома учиться, настолько просто заставить его учиться в школе, потому, что там другие механизмы задействованы, в частности соревновательные. Как вы себе представляете, вот один учитель, один человек, и 30 детей, как заставить их одновременно совершать одно и то же действие? Да, просто. Они как бы реагируют друг на друга, они хотят, ну как правило, особенно в начальной школе, в средней это уже не работает, чему-то соответствовать, вызвать одобрение со стороны взрослого и поэтому они охотно подчиняются. Гораздо тяжелее родителю одному дома с ребенком, потому, что он начинает капризничать, не делать уроки. Задействованы вот эти соревновательные механизмы. Тем более у мальчиков они гораздо более развиты, чем у девочек. Поэтому, надеюсь, что до конфликта между детьми это не дойдет все-таки, двойняшки обычно очень привязаны друг к другу, но если школа несет некий раскол в ряды детей, то можно их развести просто по разным классам.

Так. Значит… «В дневнике ребенка пишут, что плохо себя ведет на уроке. Родители ведь не могут проверить это. Как поступать после этого?» Ну, как, проверить… Придти с ребенком, с дневником к учителю, который написал это замечание и выяснить что собственно ребенок делал на уроке. Если ребенок признает за собой свою вину, то дальше уже начать воспитательную работу с ребенком. Надо сказать, что очень многие дети страдают повышенным внутричерепным давлением, поэтому не могу сидеть 45 минут на уроке и бегают по классу, не держат внимание, не сосредотачиваются. И детей таких достаточно много, детей, у которых в грудном возрасте был гипертонус, например, они такие, гиперактивные. И очень часто из-за этого получают замечания, хотя это не решает проблему. Тоже хочется на это сказать, что в большинстве стран мира в начальной школе дети вообще половину времени проводят лежа на полу. Парты у них вообще стоят в круг и не сидят они, положив правую руку на левую, ну, как бы, более физически раскрепощенные. Потому, что статическая нагрузка в течении, как минимум, даже четырех уроков достаточно серьезное испытание для детского организма, тем более, дети в этом возрасте реактивны, им действительно сложно сидеть. Есть школы, в которых и у нас тоже практикуют более физически свободное, я бы сказал, состояние ребенка во время уроков.

«Михаил, как нужно реагировать на тройки и двойки ребенка, я знаю родителей, которые ругают детей даже за четверки. Это нормально?», - спрашивает Ольга. И сама себе отвечает, что нет, не нормально. За четверки, во-первых, можно только хвалить, это мы опять возвращаемся к комплексу отличников. Как нужно реагировать на тройки и двойки, вы спрашиваете, ну, сначала нужно разобраться о причинах этих троек и двоек. Причины бывают разные. От просто несделанных уроков до непонимания материала. В зависимости от причины нужно эти проблемы решать. Здесь не может быть одного ответа, потому, что разные причины у этих вопросов.

«Михаил, по-моему, от стереотипов больше страдает середнячки, двоечнику стоит приложить минимальное, видимо, усилие, чтобы о нем начали сразу говорить», - пишет нам Наташа. Ой, Наташа, двоечнику нужно на самом деле, приложить усилие не чтобы о нем начали говорить, а чтобы его на второй год не оставили, у него другие совершенно проблемы, нежели, вот, как вы пишете, у середнячков.

Ольга: «Михаил, как проявляется комплекс отличницы? Может ли он помешать во взрослой жизни, как с этим бороться взрослому человеку?». Да, он мешает, как правило, во взрослой жизни, потому, что некое здоровое самолюбие это нормально, а когда ребенок считает, что он вообще самый лучший, ему это внушают, что он там, круче всех, самый умный, то у него возникает, как правило, кризис, потому, что оказывается, что это не так, а он привык считаться самым успешным и здесь возникают в разном возрасте разные кризисы. То есть, это неадекватное отношение к учебе, вообще к своей деятельности. И главное, что это не имеет отношения никакого к знаниям или к учебе, это имеет отношение к болезненному самолюбию. Ну, об этом можно долго говорить, у нас, как бы, не тема нашей программы комплекс отличников, поэтому, давайте пока на этом остановимся.

«Я учусь в 10-ом классе, - вот нам сама ученица пишет, по имени Катя, - учусь хорошо, но моя проблема в том, что я физически не могу делать домашнюю работу у себя в школе, могу делать ее дома, времени все равно не хватает». Я так и не понял, что хотела Катя сказать в своем послании, в чем, собственно, проблема? Ну, можно делать дома, в школе… Ну, хорошо, пусть делает в школе, какая разница? Как говорится не важно, какого цвета кошка, главное, чтобы она мышей ловила.

Анна: «Моя дочь учится в дорогой школе, с утра до вечера, чувствует себя комфортно. Оценок нет до 4 класса. Посылали в третьем классе на математическую олимпиаду, она наотрез отказалась. Что это с ней?». Анна, ну а почему она должна мечтать попасть на олимпиаду мне тоже не понятно? То, что касается отсутствия оценок до четвертого класса, это действительно серьезная проблема, потому что может оказаться, что детей вообще ничему не учили. Опять мы возвращаемся к этой проблеме. Вот, вы пишете «школа дорогая», а очень часто для того, чтобы держать ребенка в дорогой, как вы пишете, школе, детям или просто не ставят оценки или ставят только хорошие оценки, вообще играют, что называется в поддавки с ребенком, лишь бы вы только не меняли школу. Почему? Потому, что, как я уже сказал, задача частной школы это зарабатывание денег, а продукт зарабатывания это образование.

«Странная вещь, после обучения в школе у меня осталось впечатление, что учителя в принципе меня не могу обучить ничему, а всему я могу обучиться и сам. По книгам, самоучителям. Вы с этим сталкивались, Михаил?», - спрашивает меня Алексей. Ну, сложный вопрос. Я вряд ли сам бы смог чему-то… вот писать я бы вряд ли научился, письменными буквами, потому, что просто лениво и как у многих мальчиков тоже были проблемы. Корявый почерк и так далее. Есть знания, которые не то, что мне не нужны, но, во всяком случае, сам бы я их не освоил. Например, я не освоил бы сам физику. А когда я стал учиться на психфаке, выяснилось, что многие предметы мне нужны, в частности физику нужно и биология пригодилась, и много что. Даже была у нас анатомия. Я даже помню из первого курса такие вещи как базальные ганглии и векторы отрицательных нейронов. Это психфак, кстати. Хотя я этим не пользуюсь, потому, что я не клинический психолог, тем не менее, я не думаю, чтобы часть знаний я бы получил самостоятельно.

«Мне кажется, что в старших классах чаще нужно проводить тестирование для того, чтобы помочь детям правильно выбрать профессию в будущем», - Людмила пишет. Людмила, абсолютно с вами согласен и считаю это огромной недоработкой нашего образования, что мы детей вообще не тестируем. Мы их как бы контролируем и у нас есть контрольные работы, якобы призванные выяснить… А что, собственно выяснить? Усвоение материала к какому-то классу, не более того. А вот тестирование в школе вообще не практикуется, за исключением приема в первый класс в некоторых школах. Кроме того, у нас, знаете, что еще не практикуется? Очень интересная вещь, во многих школах мира дети пишут на себя характеристику и на других детей, а другие дети, в свою очередь, пишут тоже на себя и тоже на других детей. И потом эти характеристики сопоставляют для того, чтобы у ребенка корректировалась самооценка. Как он себя видит, и как видят его окружающие. Очень интересная вещь. То, что касается тестирования для профпригодности, вот 20 лет назад буквально, где-то в районе, по-моему, метро Добрынинская была такая организация, которая тестировала на, по-моему, 13.000 специальностей. Государственная. Сейчас ее, по-моему, уже нет. Но тесты такие существуют.

«Михаил, подскажите, пожалуйста, как помочь ребенку правильно выбрать профессию, как его начинать ориентировать в старших классах», - спрашивает Татьяна. Это трудный вопрос потому, что нужно сначала, во-первых, определиться вот через это же самое тестирование, в склонностях ребенка. Все профессии условно делятся на работу с людьми, с бумагой, со знаками и с машинами. Это такие условные деления, внутри каждого из этих делений есть, там, 1000 специальностей. Ну, скажем, если ребенок интроверт, то скорее всего ему не понравиться работать с людьми, если он гуманитарий, он не сможет работать с машинами, если он реактивный, то он, скорее всего, не будет работать со знаками. Но это так, знаете, на пальцах. Чтобы это было действительно серьезно, то есть тестирование, зайдите в интернет, найдите эти тесты и попробуйте протестировать ребенка. Кроме того, нужно учитывать интересы самого ребенка, потому, что если он у вас в старших классах, то какие-то интересы у него уже есть. Ну, уж как минимум, у него есть отсутствие интереса к ряду предметов.

«Мне 75 лет, у меня сын 14 лет, в общеобразовательной школе берут 1500 рублей, чтобы он занимался математическими науками, а он не способен к этому, а если я не заплачу, его выгонят из бесплатной школы». Ну, эти вещи по поводу поборов надо в РОНО выяснять. Это не тема нашего разговора.

«Как определить талантливый ребенок или просто трудолюбивый, как выявить истинный талант», - спрашивает Татьяна. Ну, в детстве вообще не всегда можно талант выявить, потому, что некоторые способности начинают проявляться в более зрелом возрасте. трудолюбие, оно очевидно. Это то, как ваш ребенок относится к школе, к урокам, к своим обязанностям. А вот способности, они требуют времени, терпения и какого-то внимания и, что очень важно, направления ребенка в какое-то правильное русло.

«Михаил, во время моего обучения в школе я столкнулся со следующей проблемой, что не могу воспринимать материал, если мне не понятно, что откуда берется. Ведь многое в школе воспринимается на веру». Не знаю даже, что и ответить.

Вот, Татьяна, простой вопрос: «Михаил, у вас есть свои дети?». Татьяна – есть.

«Когда учился в школе, все воспринимал на веру, пытался узнал откуда что берется, но не хватало знаний, в итоге учеба шла насмарку», - это продолжение, видимо, предыдущего сообщения.

«Большинство наших руководителей закончили ЦПШ», - вы имеете в виду Центральную партийную школу? Да, нет, не все там учились. Вот к Лужкову пристали с гиперактивностью. Не будем читать.

«Мой внук учится в 10-ом классе, до 8-го он был почти отличником, а сейчас увлекается компьютером, не хочет брать в руки книгу. Можно ли с этим что-то поделать? Нина Дмитриевна». Ну, во-первых, нужно ограничить пользование ребенка компьютером, ну хотя бы до 1-го часа в будний день, скажем, до 2-х часов в выходные. Можете ввести пароль в компьютер. Так, чтобы ребенок не мог им пользоваться. Мы слушаем Михаила. Добрый вечер.

МИХАИЛ – Добрый вечер. Вот, вы говорили только что о комплексе отличника, когда человек, ребенок, оценивает себя только как отличника. Вот у меня обратный случай.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Комплекс двоечника?

МИХАИЛ – Нет, не комплекс двоечника. У меня дочка в 8-ом классе, но уже довольно с ранних классов она говорила – я не хочу быть отличником, потому, что к отличникам плохо относятся.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Я ее очень понимаю. Я тоже учился в простой церковно-приходской школе, у нас отличников просто били.

МИХАИЛ – Ну, она учится не в простой школе, но тем не мене, вот такой комплекс сформировался и из-за этого сформировалось … Понимаете?

М.ЛАБКОВСКИЙ – Понимаю.

МИХАИЛ – А что с этим делать? 8-ой класс.

М.ЛАБКОВСКИЙ – Это вопрос ее взаимоотношений с детьми, а не учебы. Здесь главная проблема же не в самой учебе…

МИХАИЛ – Нет, конечно, она прекрасно может учиться, но она говорит – я не хочу получать пятерки, потому, что ко мне будут плохо относится. Я потеряю подружку, еще кого-то… Они сразу скажут, что…

М.ЛАБКОВСКИЙ – Ну, это достаточно сложная воспитательная работа, потому, что идея в том, что ребенок сам за себя отвечает, а не ориентируется на подруг. Потому, что свой кусок масла на свой кусок хлеба намазывать ей самой придется, а не ее подругам.

МИХАИЛ – Естественно! Но это ведь когда-то, а сейчас…

М.ЛАБКОВСКИЙ – Я понимаю.

МИХАИЛ – Это ведь дальняя перспектива…

М.ЛАБКОВСКИЙ – Нет, это не дальняя перспектива. Это то, с чего надо вообще начинать воспитание ребенка еще до школы. Вот эта попытка внушить идею, что отвечать нужно самому за себя, меньше ориентироваться на окружающих и больше на собственное… Есть такое понятие – рефлексия. Рефлексия это способность оценивать себя и свои действия. Этому надо воспитывать. К этому надо приобщать. Потому, что в 8-ом классе дети гораздо больше, действительно, зависят от мнения подруг, чем от мнения учительницы. Более того, если тебя не любит учитель, то у тебя есть шанс, что тебя полюбят твои одноклассники. И наоборот. Ну, это… У нас, к сожалению, время уже… Осталось 15 секунд до конца программы, я ответить не успею. Но это не последняя наша программа, посвященная школе и детям.