Личный приём - 2022-02-14
С. Крючков
―
21 час и 4 минуты в российской столице. Это программа Евгения Ройзмана «Личный прием». Евгений Вадимович с нами на связи из Екатеринбурга. А здесь, в первой студии «Эха», я, Стас Крючков. Евгений Вадимович, здрасьте.
Е. Ройзман
―
Всем привет.
С. Крючков
―
Уже идет трансляция на основном канале «Эха» в YouTube. Вот я вижу, и деревня Иваново из Псковской области с нами. Тут все, все, все собрались. И будем попунктно отвечать на вопросы, которые, очевидно, поступают, которые остались с прошлого раза. Евгений Вадимович, давайте вот с этих хроник объявленной смерти начнем. Сейчас Зеленский выступил с сообщением, с обращением к нации: «Завтра, послезавтра или никогда». Вот ваша позиция какая? Вторжение, передвижение, а может быть, и ничего. Кто-то говорит: «Скоординированная пиар-акция», а другие: «Ну что вы хотите? Вот сотни тысяч человек вдоль границ ходят туда-сюда».
Е. Ройзман
―
Слушайте, у нас же, на самом деле, информации не много. И в то же время очень много косвенной информации. Прямой у нас нет информации. Мы можем только догадываться. Ну и, кроме всего прочего, мы хорошо знаем свою страну. А косвенной у нас достаточно. И огромное количество сообщений, что забиты дороги, постоянно идут войска от Москвы в сторону Украины. Это видят все. Расположение наших войск вдоль границы видят все: их видно и со спутника, и вот так вот живыми глазами. Эшелоны эти тоже видят все. Поэтому иллюзий нет никаких. Действительно ситуация крайне напряженная.И когда кто-то говорит: «Да нет, это все сейчас рассосется»... Слушайте, оно могло так просто рассосаться, когда не было войск. Тогда оно могло просто так рассосаться. Когда уже шашки выдернуты из ножен, то без ущерба для репутации кого-либо из конфликтных сторон оно рассосаться не может уже. Помните, у Чапаева на шашке была такая надпись: «Без нужды не вынимай, без славы не вкладывай». И вот здесь ровно такая ситуация. Шашка вынута, всем показана. Дальше что? И понятно, что все находятся в напряжении.
Когда какие-нибудь умные люди вроде Юли Латыниной, которая действительно умная, она говорит: «Да нет, этого не будет», у меня первый вопрос: «Юль, а что, ты готова за Путина поручиться, что ли?» Нет, наверняка не готова. Ну и никто не готов. Поэтому никто не знает. И все находятся в напряжении.
Е.Ройзман: Иллюзий нет никаких. Действительно ситуация крайне напряженная
С. Крючков
―
Ну а вот эти разговоры многочисленные, эти объявления прежде всего по линии западных СМИ и западных авторитетных изданий, агентств, они, на ваш взгляд, в условиях, когда все готовы, и любая спичка зажженная может полыхнуть, они способствуют тому, чтоб ситуация сходила по линии к минусу, по линии к нулю?
Е. Ройзман
―
Стас, у них свободные СМИ. Ты им рот не заткнешь. И ты им не скажешь, что публиковать, а что не публиковать. Они публикуют то, к чему есть интерес. Все. Информации у них для этого достаточно. Показывают спутниковые снимки, озвучивают разведданные. И обвинять их в том, что кто-то нагнетает... Нагнетает тот, кто войска стягивает к границе. Вот тот нагнетает. А кто об этом рассказывает, он обязан об этом говорить, потому что предупрежден – значит вооружен. Поэтому все находятся в напряжении. Никто не знает точно, когда это произойдет и произойдет ли. Но все находятся в напряжении.
С. Крючков
―
В этом смысле мне кажется вполне взвешенной позиция Зеленского, который говорит: «Мы вот готовы. Мы воспринимаем это как данность. А 16-е число, на которое “назначают”, вот эту дату мы объявляем днем единения, днем единства нации». Пожалуй, что это такая Соломонова, что ли, позиция. Здорово.
Е. Ройзман
―
Смотрите, у него достаточно пока выверенная позиция. Моментально они осадили своего посла, который непонятно с чего вдруг Великобритании заявил, что Украина готова отказаться от вступления в НАТО, если это требуется для мира. Его осадили моментально. И стало ясно, что позиция Украины тоже жесткая и она не меняется. Во вступлении в НАТО они видят единственное спасение. И то, что с ними произошло... Все, они уже были во внеблоковом статусе, им уже давали гарантии невторжения. Все это было нарушено. И поэтому второй раз, конечно, они на это не пойдут и будут говорить об этом вслух. И страны Запада это наблюдали тоже.Поэтому ситуация дикая совершенно, ситуация крайне напряженная. И нам остается только ждать. Естественно, что мы все нормальные люди, мы все против войны.
С. Крючков
―
Ну вот видите, Евгений Вадимович, они своего посла осадили, а мы как-то своего посла в Швеции осаждать не стали. Вернее, не мы, а те, кому это вменено. Но он огорчает.
Е. Ройзман
―
Да, это очень стыдная история, это крайне стыдная история. Тем более шведы в целом к нам хорошо достаточно относятся. И история действительно очень стыдная. Но обратите внимание, в сегодняшнем МИДе подобное стало нормой. И самое страшное заключается в том, что мы не можем повлиять на ситуацию, а эти люди представляют нас всех. И вот это, конечно, самое страшное в этой ситуации, самое стыдное в этой ситуации.
Е.Ройзман: Оно могло так просто рассосаться, когда не было войск
С. Крючков
―
Много, мне кажется, сейчас говорят об этом и еще будут говорить. Но наверняка мы неделю спустя с вами будем это обсуждать. И хотелось бы, чтобы в статусе мирной программы или программы мирного времени все это происходило.
Е. Ройзман
―
У кого есть возможность – нагуглите. Я у себя в Facebook сегодня поставил. Замечательный поэт Сергей Плотов написал настолько красивое и точное стихотворение, просто-простое стихотворение. Там тысячи и тысячи просмотров. Посмотрите или у меня в Facebook, или нагуглите: Сергей Плотов, «Завтра была война».
С. Крючков
―
Что с историей вокруг детей и «Золгенсмы»? Есть развитие сюжета? Если есть, в каком направлении все движется сейчас, по состоянию на этот понедельник?
Е. Ройзман
―
Я вам отчитываюсь. Я сегодня написал текст. Я долго ждал, терпел, молчал. Сегодня написал текст. Началось очень сильное давление со всех сторон. Суть заключается в следующем. В нашем сборе принимали участие сотни тысяч людей. Средний чек был 100, 200, 300 рублей, максимум – 500 рублей. Это вот средний такой. Поэтому сотни тысяч людей.
С. Крючков
―
Давление какого рода?
Е. Ройзман
―
Слушайте... Не сбивай.
С. Крючков
―
Окей.
Е. Ройзман
―
Я после коронавируса. Меня тупит. Мне надо давить мысль. И когда произошел консилиум... Консилиум был 11 дней назад. На этот консилиум не пригласили отца Марка и на этот консилиум не пригласили врача известного, кандидата медицинских наук, доктора Курмышкина, который представлял его интересы. Их обоих не пригласили. Отца не пригласили, потому что не врач. Врача не пригласили, потому что не отец. И сейчас уже 11 дней не дают никакой информации по консилиуму. Если информации не дают, почему отказали, невозможно оспорить ситуацию.И мало того, возмущение людей было огромным вообще везде, потому что писали с разных стран, предложения разные о помощи. Наши возмущались. Слишком много нас народу принимало участие в судьбе этого парня. Задело всех.
Е.Ройзман: Вот эта самоорганизация нормальных людей – это то, что пугает сегодняшнюю власть
И они опомнились дня через 3-4 и стали просто долбить такими пропагандистскими приемами: просто пытались дезавуировать происходящее. Первый пункт у них был: «Ваш доктор Курмышкин плохой». Ну, хорошо, доктор Курмышкин плохой. Хотя мы всегда знали, что он хороший. Следующий пункт: «“Золгенсма” еще никому не помогает. Это не палочка-выручалочка». Ну, подождите, мы сталкивались совсем с другим. Третий пункт: «Родители – не медики, и они ничего не понимают». Ну ладно, что вы нам будете сказки рассказывать? Те родители, у которых ребенок болен СМА, они понимают не меньше врачей, они обрабатывают гигантский объем информации, они за своих детей рубятся до последнего, они знают все новинки, и они врачам умеют подсказывать. Не надо здесь это.
Ну и третье: «Вот Фонды этим занимаются. Это плохие сборы, токсичные». И так далее. И я вдруг понимаю, что всех этих людей какая-то общая вещь цепляет. И, скорее всего, их цепляет такая вещь, что вот эти сборы огромные – это умение самых разных людей объединиться для решения проблем, не привлекая к решению государство, помимо государства. И вот эта самоорганизация нормальных людей – это то, что пугает сегодняшнюю власть. И их задача сейчас, как я это вижу по публикациям: дискредитировать сам институт всенародного сбора. Я это вижу так. Но понятно. Мы это все сто раз проходили.
Я сегодня поставил текст, что происходит. Там очень интересный есть момент, которого никто не знает. У них местная прокуратура Краснодарского края, они, похоже, сами собирали деньги на Марка. Ну, обычные мужики. У всех дети. Ну, прокурорские, да. Но они на Марка тоже собирали деньги и следили за ситуацией. И когда вдруг консилиум отказал, прокуратура краевая сразу же сделала запрос: «Минуточку, по каким основаниям отказал? Покажите документы». И им пришел ответ: «Знаете что, мы сейчас проведем новое обследование, после чего ответим». И сейчас 16 февраля Марк поедет в институт Вельтищева. Все, родители его увозят завтра на госпитализацию.
Было очень серьезное обращение Нобелевского лауреата Димы Муратова, который сказал: «Ну проведите еще консилиум. Это должен быть открытый консилиум, чтобы допустили всех, чтоб можно было спорить, отстаивать свое мнение, оппонировать как-то, соглашаться, давать еще какие-то аргументы». И судя по всему, это было услышано. И Марка сейчас увозят в Институт им. Вельтищева. Судя по всему, они хотят провести повторный консилиум. Я полагаю, что есть шансы, что результат будет положительным. Поэтому в ближайшие дни все решится. Ждем.
С. Крючков
―
А там допуск Малхаза и Курмышкина будет?
Е. Ройзман
―
Я надеюсь, что да. Во всяком случае, Дима Муратов и все будут на этом настаивать, потому что должны быть результаты открытыми. До сих пор – 11 дней прошло – нет результатов консилиума. Сейчас бы уже давно и лекарство за это время купили, и подготовили бы его к постановке. Но пока пауза есть. Мы как-то следим за этой ситуацией. Я буду держать в курсе.
Е.Ройзман: Их задача сейчас: дискредитировать сам институт всенародного сбора
С. Крючков
―
Евгений Вадимович, а вот по весу там нет никаких опасений, что наберет?
Е. Ройзман
―
Нет, пока все нормально, укладывается. Мы следим. Я буду держать в курсе, в каждой передаче говорить, что происходит.
С. Крючков
―
Есть еще одна такая фармакологическая, что ли, история, глаз зацепился, про антидепрессант «Золофт», который стали продавать в даркнете после того, как он по странному стечению обстоятельств вдруг из аптек пропал. Вас заинтересовало?
Е. Ройзман
―
Стас, очень интересная ситуация. Для тех, кто не знает. Оказывается, огромное количество народа в России страдает депрессией. Мало того, депрессию еще вызывает постковидный синдром. Он имеет место. И он действительно вызывает депрессию. И люди стали пользоваться самыми разными антидепрессантами.И вдруг один из самых популярных и таких действенных антидепрессантов «Золофт» просто разом, вообще, пропал из всех аптек. А представляете, люди, у которых курс, люди, которые боятся остаться без этого лекарства, потому что на них наваливается такая тоска и тревога, что жить невозможно (панические атаки и так далее). И вдруг этого лекарства не стало разом. Концов нигде найти не могут. Ни в больнице, нигде нету. Ну а в даркнете есть.
С. Крючков
―
А я смотрю, вы уже дома и не в депрессии постковидной. В порядке?
Е. Ройзман
―
Не, я и депрессия – это вещи не...
С. Крючков
―
Состояние нормальное. Тут с Жириновским грустная история, потому что человек в больнице. А с другой стороны, выясняется, что и 8 раз он кольнулся, сделал себе уколы. Причем чего там только не было: и «Спутник», и «КовиВак», данные по которому появились на этой неделе.
Е. Ройзман
―
Стас, мы никто об этом не знаем. Жириновский врал всегда. Мы никто об этом, на самом деле, не знаем. По Жириновскому меня удивило другое – что куча народу в соцсетях ни единого доброго отзыва. Человек при смерти, и все радуются. Меня это, конечно, задевает. Но, кроме Жириновского, в этой ситуации мало кто виноват. Мало того, когда вдруг узнали, что Зюганов, все обрадовались, что он едет к Жириновскому. То есть они для нормальных людей – представители власти. Их не различают по мастям. И отношение абсолютно соответствующее. Я смотрю за этим процессом. То есть грех злорадствовать в такой ситуации. Но отношение такое.
С. Крючков
―
Ну вот Зюганов – лидер коммунистов, которые две недели назад внесли в Думу законопроект по поводу признания ДНР и ЛНР. И вот теперь единороссы подтянулись. И завтра, судя по всему, на совете Думы будет все это. Это закольцовывает тему с тем, о чем мы начали. То есть, строго говоря, если Дума одобряет этот законопроект, то мы, по факту, дезавуируем Минские соглашения, потому что получается то, что получается.
Е.Ройзман: Оказывается, огромное количество народа в России страдает депрессией
Е. Ройзман
―
Стас, очень интересно. Здесь они могут сослаться на то, что Украина не хочет выполнять Минские соглашения. Но Украина и не может их выполнять, потому что, на самом деле, они в позе ласточки соглашались с Минскими соглашениями. Совершенно понятно, что они их не могут выполнять и не будут. Но вот эта сложившаяся ситуация на границе с нагнетанием, из нее надо как-то выходить. И вот это признание ЛНР и ДНР может быть таким демаршем: ну, раз вы так, значит мы их берем и признаем. И вроде какой-то выход из ситуации. Я не знаю. И никто сейчас не знает. Потому что нет ни у кого возможности заглянуть Путину в голову. Никто не знает. Мы можем только предполагать. Ну, признают. А дальше-то что?
С. Крючков
―
Тут какое-то сумасшедшее скопление событий, приходящееся на предстоящие дни. И завтра будут судить Навального в тюрьме. Помните, мы с вами про Лефортовский суд говорили. Тогда удивлялись, что Лефортовский. А это, оказывается, все будет где? Говорят, такое впервые в истории, собственно.
Е. Ройзман
―
Послушайте, я такого тоже не помню. Но мне очень понравилось, как повела себя Юля Навальная. Она очень жесткое сделала заявление, где просто действующих лиц назвала мерзавцами, подонками и потребовала, чтобы ее пустили. Ну нельзя так судить человека, чтоб никого к нему не допускать. Понятно, с чем это связано. Давай я скажу, с чем это точно связано. Конечно, они Навального боятся. Они его реально, действительно боятся. Они боятся его видеть, они боятся дать ему трибуну, они боятся, что его снова увидят все и поймут, что это нормальный человек, который сидит совершенно ни за что.Дело пустое. Сегодня об этом деле очень хорошо Леня Волков написал. Сегодня об этом деле очень хорошо написал Жданов. Разобрали. Дело совершенно пустое. Он состоит из ничего. То есть наняли нескольких человек, которые сказали, что они какие-то донаты отправляли, и деньги были потрачены на нужды ФБК. И не понятно, что предъявляют. По оскорблению суда. Я скажу, что то, что говорил Навальный в отношении судей, – полстраны присоединится. То есть это не оскорбление. Он называл вещи своими именами.
Понятно, что это такая расправа. Понятно, что время выбрано такое, когда повестка забита абсолютно. Но тем не менее Навальный способен оттянуть на себя внимание огромного количества народа. Но тут такие события, что... Увидим.
С. Крючков
―
А вот медийно отыгрывать как они это будут? Ведь ясно же, называя это открытым процессом, – я не знаю, появятся ли какие-то кадры из тюрьмы в Покрове, – они просто визуально проиграют.
Е. Ройзман
―
Я думаю, что их будут редактировать. Все будет в записи.
С. Крючков
―
Смотрите, на эти дни было назначено одно из четырех в год проходящих личных свиданий с близкими. Собственно, Юля, которую вы упомянули, не знаю, она получит его, не получит. Хотя бы близких на процесс должны пустить каким-то образом. Как это будет организовано, физически не могу представить.
Е.Ройзман: На самом деле, они в позе ласточки соглашались с Минскими соглашениями
Е. Ройзман
―
Я тоже не представляю.
С. Крючков
―
Про Уварова говорили. Хорошо, за Навальным будем следить всю эту неделю. Таки дали 5 лет парню по Канску. И вот я подумал. Ну, он еще в возрасте, когда впереди – целая жизнь. 16 лет. И ничего еще не познано. И будет УДО.
Е. Ройзман
―
Нет, нет, нет, Стас.
С. Крючков
―
Не будет по этой статье?
Е. Ройзман
―
Проблема в том, что у него статья такая. У него, во-первых, не будет УДО никакого. Ему день за день то, что он провел в СИЗО. УДО у него не будет никакого. Мало того, у него лет 10 потом будет надзора. И они реально по нему едут катком, ломают судьбу. Он парень стойкий. Понятно, что граф Монте-Кристо в замке Ив сколько сидел и сумел в конце концов. То есть и из такой ситуации бывает.Но ситуация очень тяжелая у этого парня. Ведет он себя достойно. Естественно, что его никто не забудет, за ним будут смотреть. Мало того, у него оказалось много сторонников. В этом плане большую роль сыграла «Новая газета» и корреспондент «Новой газеты», который постоянно следил, дневник публиковал по этому парню. И, в общем-то, вся страна видит, что парень сидит вообще ни за что.
С. Крючков
―
Я почему об этом заговорил? Вот вы говорите, не забудут. Чтобы глаз не замылился тогда, когда произойдет это освобождение, все мы вспомнили. Я со всеми условностями сейчас говорю. Да, мы верим в исправительную силу российской пенитенциарной системы. Да, там осудили так, как осудили. Суд у нас такой, какой есть. Но вот он выйдет, и мы должны вспомнить о том, как он садился и как он выходит в этой прекрасной России будущего.
Е. Ройзман
―
Стас, ты понимаешь, в чем еще проблема, мы вот с Воробьевой когда начинали эту передачу вести, мы с ней в первых передачах поименно помнили всех политических заключенных и долго перечисляли. А потом их становилось больше, больше, больше. И все, мы перестали их помнить. Мы не можем за этим уследить. А сейчас их еще стало больше. И поэтому очень сложно, конечно.
С. Крючков
―
Кстати, с пенитенциарной системой. Развитие сюжета вокруг пыточной этой истории. Нарусова все-таки внесла свой законопроект о противодействии пыткам наряду с тем, который мы с вами обсуждали прежде. Кстати, о Нарусовой вот на первых порах мы тоже говорили. Он предполагает от 3 до 15 за применение пыток и позволяет отказаться в суде от так называемых выбитых показаниях.
Е.Ройзман: Нет ни у кого возможности заглянуть Путину в голову. Мы можем только предполагать
Е. Ройзман
―
От 3 до 10 по законопроекту Нарусовой. Я смотрел. И суды не должны принимать во внимание показания, данные под пытками. Но через одного говорят: «Меня пытали. Меня заставили это сказать. Я не виноват». Но суды это вообще никогда на моей памяти не принимали во внимание. Нарусова молодец, что внесла. Что бы ни говорили, она человек неравнодушный. Но Нарусова же, вообще, не простая. Она в свое время закончила истфак. Мало того, что закончила истфак, она была в семинаре Гумилева Льва и лично с ним знакома была. Она непростая. И, на самом деле, я видел кучу ситуаций – у нее действительно доброе сердце. И я полагаю, что она совершенно искренне вносит этот законопроект.И еще одна вещь. Осечкин сказал, что есть информация, что на него готовится покушение, что исполнители дали знать, что готовится покушение, что 100 тысяч евро будет заплачено. Я это допускаю. Я понимаю, что он говорит правду, что ему это стало известно. Он просто вынес сразу информацию. И они реально готовят фильм на нескольких языках с невероятной фактурой про пытки в России, про то, как устроена пенитенциарная система в России.
С. Крючков
―
Узнаем что-то новое, чего не знали? Потому что, мне кажется, это уже настолько в плоть и кровь нашего повседнева сегодня вошла.
Е. Ройзман
―
Слушай, Стас, это не для нас. Мы все здесь знаем. Хотя и нам тоже имеет смысл. Это уже просто для западного зрителя, чтобы они понимали, что здесь происходит, чтобы они понимали, с кем они имеют дело. Просто для понимания. То есть это очень важно.
С. Крючков
―
А вот еще одна история, которая какие-то акценты в этическом прежде всего ключе расставляет, мне кажется, для нас. С другой стороны, она и неудивительна. Я имею в виду историю с задержанием, а в последующем – арестом в Самаре сына замглавы МВД, статс-секретаря российского, Дениса Зубова. Но что-то мне подсказывает, вот взятку давал бы ФСБшный сын – может, и не узнали бы. Это история о чем? О войне между ведомствами?
Е. Ройзман
―
Слушай, во-первых, на самом деле, война между ведомствами – это очень хорошо. Это разные источники силы, разные источники принятия решений. Когда идет серьезная работа – я про это хорошо знаю, когда я работал по наркотикам – когда есть конкуренция между структурами, они особенно безжалостно работают в отношении друг друга. Это настолько оздоровляет обстановку. Во-первых, ни меряются показателями, постоянно стараются друг друга обогнать. А во-вторых, если им становится что-то известно друг про друга, они моментально пытаются реализовать. Поэтому это совершенно нормальный процесс. Пусть так оно и будет. Это совершенно нормальная история.Но я хочу сказать следующее. Взятка прозвучала 18 млн сотруднику ФСБ за общее покровительство. Но это что-то очень серьезное: 18 млн за общее покровительство. Или человек приехал в город и сказал: «Я этот город буду захватывать. Вы меня прикройте». То есть это какой-то такой должен быть уровень.
Е.Ройзман: Они боятся, что Навального снова увидят все и поймут, что это нормальный человек, который сидит ни за что
Слушайте, очень интересный момент в связи с этим вспомнил. Для меня понятная одна вещь, что этот человек, который давал взятку, действовал по абсолютно знакомым ему правилам, с которыми он согласен, которые он считает справедливыми, имеющими место и так далее.
И у меня был случай один. В 1999 году, когда мы поднимали здесь восстание против наркоторговцев, мы столкнулись с одним майором. Он не азербайджанец, он талыш был. Этот майор торговал наркотиками. Он организовал торговлю наркотиками в своем районе, держал все в руках, получал с цыган, цыгане торговали его героином, когда надо. То есть такой. и мы к нему пришли и в лоб сказали: «Ты торгуешь наркотиками». А он говорит: «Я договорился. Вы что, не понимаете?» Мы ему говорим: «Ты что, скотина? Ты торгуешь наркотиками. Ты убиваешь наших детей». Он на нас смотрит и не понимает. Говорит: «Вы что, не понимаете? Я договорился», и пальцем показывает наверх.
И до меня дошло, что мы разговариваем на разных языках. Он абсолютно убежден в свое правоте. Он же договорился. Что мы лезем-то? Да, но только он не с нами, жителями города, договорился. Он договорился с кем-то из своих хозяев, кому он платит за это деньги. А мы, жители города, ни с кем здесь договариваться не собираемся. Это наш город. И я впервые столкнулся с такой разницей в менталитетах. Он считал, что это нормально, потому что он договорился. Кстати, о борьбе с наркотиками очень интересно. Коротко еще скажу.
С. Крючков
―
20 секунд буквально.
Е. Ройзман
―
Нет, тогда сразу после этого.
С. Крючков
―
После новостей. Значит, есть вещи, которые не являются нормальными. И мы на этих ненормальных вещах должны заострять свое внимание, не воспринимая как нечто само собой разумеющееся. Это, мне кажется, просто и важно понять. «Личный прием» Евгения Ройзмана. Мы вернемся в эту студию после новостей и небольшой рекламы на «Эхе».НОВОСТИ / РЕКЛАМА
С. Крючков
―
Это «Личный прием», программа Евгения Ройзмана, политика. Мы продолжаем. Историю мигрантскую вы обещали, связанную с наркотиками, я так понимаю, каким-то образом.
Е. Ройзман
―
Нет, у меня очень простая история. Послушайте. Вот это по Марку Угрехелидзе то, что произошло, то, что парню отказали. По сути, можно об этом долго говорить, кто плохой, кто хороший. Но, по сути, маленького мальчика со смертельной болезнью оставили без помощи. И сделано это было от имени государства, почему всех и задело. И последующие действия нескольких аффилированных фондов, нескольких аффилированных журналистов – пытаются дискредитировать сам институт вот этого народного сбора.Конечно, этот народный сбор красивее всех описал Некрасов. Это есть история у Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» про этот народный сбор, как это выглядит в натуральную величину. Это красивая история. Но вот здесь институт народного сбора попытались опорочить, как-то дискредитировать.
А мне говорят: «Ну зачем? Ну вы же не медик. Зачем вы в это лезете? Пусть этим медики занимаются». У меня очень простой ответ: «Но если бы этим занималось государство, государственные структуры, я бы никогда в жизни этим не стал заниматься. Мне есть чем заниматься». Они говорят: «Ну вот есть же это, есть же это». Да нет проблем, все это есть. Но люди-то ко мне идут. И я должен что-то делать. Если я их начну куда-то посылать, типа, в «Круг добра» – это все равно что их просто посылать. Поэтому я берусь за это сам.
Е.Ройзман: Страна видит, что Уваров сидит вообще ни за что
И я вспомнил. Когда мы начинали по наркотикам, кто не знает здесь, кто молодые, в 1999 году в Екатеринбурге во времена наркокатастрофы мы, простые парни, просто подняли восстание граждан против наркоторговцев, ну и своими силами их здесь вышибали. А потом как-то структурировали работу. И у нас более 6 тысяч успешных операций против наркоторговцев.
И в первое время к нам идут и говорят: «Вы почему этим занимаетесь? Этим должны заниматься профессионалы. Вы не должны этим заниматься. Этим должно заниматься государство». Да проблем никаких нет. Государство действительно должно. Но государство не справляется. Если государство не справляется, мы должны ему помочь. Мы живем в этом городе. Здесь по улицам ходят наши дети, наши родители. Если мы это не сделаем... Мы видим, что государство не справляется. Мы будем это делать сами. И никто нам не запретит.
Когда говорят: «Вы не профессионалы. Вы не умеете». Слушайте, вот государство умеет, но оно не делает. Но мы делаем как умеем. Так вот. Потом говорят: «Но вы не должны этим заниматься». Слушайте, вы мне можете так же запретить спасать утопающих – у меня нет лицензии, у меня нет лицензии тушить пожары. Понимаете, у народа есть возможность что-то делать самим, помимо государства. Но государство к этому относится крайне ревниво. А сказать в лоб не может: «Не лезьте. Это наша прерогатива». Но они пытаются как-то дискредитировать вот эти усилия. Я для понимания это сказал.
С. Крючков
―
Вот еще одна есть история, где государство, казалось бы, справляется, с его позиции, с его точки зрения, – это запущенная довольно давно уже теперь программа по переселению соотечественников. И есть губернатор в Калуге, то есть человек государев, Владислав Шапша его зовут. И он говорит: «Регион выходит из программы переселения соотечественников, живущих за рубежом». Произошло это после того, как он съездил в местный миграционный центр и пообщался с мигрантами. Он говорит: «Ни бельмеса не понимают». И вот где здесь правда: государство, с одной стороны, говорит: «Ну вот мы работаем», или чиновник этого государства, который говорит: «Да что-то мы как-то работаем, но недорабатываем»?
Е. Ройзман
―
Смотрите, программа по переселению соотечественников существовала давно. Она не работала никогда вообще. Создавались фонды, деньги воровали. Программа не работала никогда. Это я говорю как человек, который ведет прием населения, прием граждан уже 23 года. И куча проблем именно у русских людей, которые приехали из Узбекистана, из Казахстана. Многие до сих пор не получили жилья. Они в тяжелейшей ситуации находятся. Причем многие не просто приехали, а вынуждены были бежать. Это первое.Второе. Давайте просто разделим эту ситуацию. То, что касается соотечественников. Наша страна никаких своих обязательств задекларированных по-настоящему не выполняла никогда. С чем это связано, я не знаю. Возможно, это приоритеты такие.
Е.Ройзман: Нарусова молодец, что внесла. Что бы ни говорили, она человек неравнодушный
Что касается мигрантов. Вот во время этого кризиса страна очень четко, ясно почувствовала нехватку рабочих рук, когда мигранты уехали. Но мигранты – люди своеобразные, в основном молодые мужики без женщин, которые ничем здесь особо не связаны. Нормального механизма держать их в руках особо нет. За них никто не отвечает. Если бы они приезжали сюда по визам, за них бы отвечал тот человек, который их сюда пригласил. Он бы нес какую-то ответственность и так далее. Такого человека сейчас нет. Сейчас ситуация совершенно иная. Но страна какое-то время пожила без мигрантов – оказалось плохо. И заново начали приглашать.
Но существует понятие «мигрантская преступность». Она действительно существует. Там своя специфика. И все знают, где изнасилования, где разбойные нападения и много другое. Вообще, миграция считается нормальной, пока она не задевает, незаметна местному населению. Как местное население начинает возмущаться – значит, что-то не то.
Это огромный кусок работы для государства – умение интегрировать мигрантов, умение делать так, чтобы не сбивались в свои анклавы, а интегрировались, вносили свой вклад в какое-то общее движение. Это работа государства. Должна быть продумана серьезная политика. И это даже у европейских стран сколько-то выверено, и то бывают сбои и осечки. Это очень важно, потому что мир стал открытый, границы открыты, мигранты все равно будут. Там, где есть работа, там, где зарплата, а рядом есть регионы, где нет ни работы, ни зарплаты, миграция будет присутствовать всегда. И поэтому страна должна вырабатывать умения, алгоритмы с этим как-то справляться.
С. Крючков
―
Вот местному населению в лице Министерства культуры было предложено разработать такой алгоритм в качестве проекта укрепления традиционных ценностей. Помните минкультовский проект.
Е. Ройзман
―
Слушайте, эту программу, на самом деле, обнулили. И слава богу, что обнулили. Но если бы не обнулили, они могли бы обратиться в МИД к Лаврову, к Захаровой и к этому, который чрезвычайный полномочный засранец Российской Федерации, и сказать: «Знаете что, помогите нам. МИД умеет. Давайте».
С. Крючков
―
А тут есть еще, знаете, инициаторы. Вице-спикер Госдумы Петр Толстой есть. В Госдуме теперь создадут рабочую группу по защите христианских ценностей. «Необходимо руководствоваться не только соображениями об эффективности, но и представлениями о морали, заложенными в русском культурном коде», - он сказал. То есть будут теперь рассматривать по этой линии. То есть не мытьем, так катаньем какой-то алгоритм предложат.
Е.Ройзман: Маленького мальчика со смертельной болезнью оставили без помощи. И сделано это было от имени государства
Е. Ройзман
―
Смотри, в чем я вижу подвох. У них имперское мышление. Они воспринимают Россию как империю. Но если у тебя империя, значит у тебя разные народы, разные культуры, разные религии. Как только ты создаешь центр по поддержке христианских ценностей, к тебе тут же подойдут и скажут: «Давайте-ка еще один центр по поддержке исламских ценностей». И ты не сможешь отказать. Потому что как ты можешь отказать? Это точно так же народ России. Потом подойдут буддисты. Потом обязательно вспомнят евреи. Но евреи могут и промолчать. Но тем не менее. И куда ты денешься? И получается, там, где ты пытаешься создать какое-то единение, ты вновь создаешь разъединение. Вот и все.
С. Крючков
―
Олимпийская история. Не знаю, мне кажется, она такая весьма антиимперская. Но тем не менее есть нюансы. Есть конкретные проявления этой истории с Валиевой. Она со всех сторон какая-то такая некрасивая. Ну, помимо самого выступления и в командном первенстве, и вот то, что будет в ближайшие дни. Но есть здесь осадок. Потому что в субботу я вот смотрел, лыжницы как там в эстафете триумфально побеждали, в воскресенье как мужики наши бежали. Я радуюсь. С другой стороны, так думаю: «Не дай бог», потому что помню 2014 год, как 13 золотых было в командном. И где сейчас эти 13 золотых? Потому что они выигрывают, а ты смотришь и думаешь: «Ну, выиграли. А что будет завтра?»Как вас, вообще, вот эта история с Валиевой, что вы в ней увидели для себя, какие выводы можно сделать?
Е. Ройзман
―
Слушайте, это очень плохая и некрасивая история. Это очень плохая история. Мало того, эта история долгоиграющая с большими последствиями. Единственный плюс я в ней вижу – что, вполне возможно, мировое сообщество примет наконец решение, что детей не должно быть в спорте высоких достижений, и дети (несовершеннолетние) не должны выступать на Олимпийских играх. Я думаю, что это будет правильно и справедливо, если эта история сработает в эту сторону.Значит, по Валиевой ситуация очень непростая. Когда отстранение признали незаконным, когда, скажем так, отменили, суд отменил отстранение, там два нюанса. МОК выступил, что Валиева, если даже выиграет, войдет в призеры в дальнейших выступлениях, награждена она не будет. То есть обнулили полностью ее. Мало того, совершенно точно, что российская команда не будет награждена золотыми медалями. То есть эта история сильная и долгоиграющая. Мало того, она очень поучительная для всех.
Е.Ройзман: Мы видим, что государство не справляется. Мы будем это делать сами. И никто нам не запретит
Препарат этот известен, на самом деле. Конечно, это никакому там не дедушке от сердца. Мне, кстати, это вранье очень не понравилось. Оно некрасивое вранье. Этот препарат применяют спортсмены. Он для восстановления на пике нагрузок. То есть применяют для быстрейшего восстановления. Это известный препарат. Спортсмены его знают. Судя по всему, вторую пробу не распечатывали, как я понимаю. Что я думаю? Я думаю, что 15-летняя девчонка точно не могла знать, что ей дают. Поэтому МОК предложил дальше продолжить расследование и понять, что произошло.
История долгоиграющая. История откровенно бьет по имиджу. Надо еще при этом помнить, что наша команда приехала туда не как сборная России, а как сборная...
С. Крючков
―
Сборная Олимпийского комитета России, да.
Е. Ройзман
―
Да, как сборная Олимпийского комитета. Ни Родины, ни флага, ни гимна. И винить нам в этом некого, самое главное. Здесь невозможно пенять на то, что кто-то у нас враги, что кто-то это подстроил. Сделали это все сами. Репутацию утратили сами. Не надо было там пробирки с мочой менять. Об этом весь мир знает. Не надо было этим заниматься. Сделали все сами. Репутацию своих спортсменов угробили сами. Винить некого.И когда кто-то говорит, что это против России, не рассказывайте сказки. Два коротких примера. Спринтер Бен Джонсон – ну просто звезда, вообще, великий, на подъеме был. Поймали с допингом. Просто кончили. Про него вообще помнить никто не помнит. Он канадец, по-моему, был. Лэнс Армстронг – это победитель Тур де Франс неоднократный, легенда Америки, кумир миллионов и миллионов. Поймали на допинге. Просто убили репутацию, напрочь размазали. Никто не знает, где он и что он. Поэтому к допингу относятся очень жестко в мире и правильно делают. И это не только против нас. Совершенно против всех. Больше всего допинг касается штангистов, борцов, потом велосипедистов, лыжников. Много кого касается.
Е.Ройзман: Миграция считается нормальной, пока она не задевает, незаметна местному населению
Коротко объясняю, что такое допинг вообще и почему его в западном мире и вообще в нормальном мире ненавидят. Представьте себе, ты тренируешься с утра до ночи, у тебя нет детства, три тренировки в день. И ты выходишь на свой главный старт в жизни. И бежишь как в последний раз, отдавай последние силы. В это время есть кто-то, кто знает короткую дорогу. Он взял и срезал – и прибежал первый. Ты прибегаешь, у тебя сил нет, у тебя жизнь потрачена, а там кто-то стоит, уже его награждают, потому что он знал, где срезать.
Так вот антидопинговое законодательство для того, чтобы спорт оставался честным, чтоб никто не срезал, чтоб была честная конкуренция. Это очень важно. И я, конечно, буду поддерживать любые антидопинговые ужесточения. Это справедливо и понятно. А нам из этой истории надо сделать выводы, вот и все.
С. Крючков
―
Ну вот смотрите, 2014 год, Олимпиада была. Сколько прошло уже? 8 лет. И, судя по всему, выводы-то не сделаны. Камила... Видимо, это не та история, когда срезать что-то нужно было, потому что она и так катает дай боже, как говорят в народе. Но тем не менее. Это вот история из той серии, что мотоцикл продал, а привычка осталась, причем осталась у тренеров?
Е. Ройзман
―
Я думаю, что, на самом деле, ее к пику формы подводили. К пику формы когда подводят – это гигантские совершенно нагрузки у человека. Поэтому я думаю, что как-то корректировали. Но это я думаю. Мало ли что я думаю. Но Шарапова попадала в такую ситуацию.
С. Крючков
―
Она призналась по мельдонию, кстати.
Е. Ройзман
―
Они призналась. С ней расторгли контракты, потому что это действительно жестко. Но она выстояла в этой ситуации, потому что она говорила правду, потому что врать в таких историях нельзя. Многие попадали. Многие выдерживали этот карантин, потом наверстывали. Всяко бывало в жизни. Но касается всех. Это не против нас история. Это история против нечестности в спорте. Этого не должно быть.И еще одна очень важная вещь, почему оно сильно касается нас. Любой тоталитарный режим, хоть наш, хоть фашистская Германия 1936 года, вот Северная Корея, для них успехи спортсменов – это успехи их рейха, это успехи их строя. Ну и в Советском Союзе было точно такое же. И спортсменов использовали для пропаганды. И любой спортсмен побеждающий, он своими усилиями поддерживал этот строй. Ну, нынешние – тоже. Там кто-то в Думу пойдет, кто-то еще выступать будет.
С. Крючков
―
В этом смысле про рейх вы вспомнили. Я глазом зацепился за видео, с которыми выступили неудачно белорусские спортсмены. Там их чуть ли не каяться заставили за то, что где-то, может быть, не срослось. Мне кажется, это абсолютно дико.
Е. Ройзман
―
Беларусь на глазах превращается в Северную Корею. Беларусь сейчас по спортсменам напоминает Кубу. Я в свое время столкнулся. Я сколько-то волейбол хорошо знаю, разбираюсь, понимаю, тренеров знаю. Я однажды прихожу на соревнования: играет «Уралочка» с Кубой. И я смотрю – играют девчонки 14-15 лет. Я говорю: «Это как?» А они говорят: «Слушай, им когда лет 16, они уже бегут все. Вот они пока маленькие, они играют». Я говорю: «Как?» Говорит: «С ними ездит охрана. То есть их берегут. Они умудряются бежать в любой ситуации вообще. Только есть возможность – сразу бегут. Поэтому ты видишь здесь, кому по 14 лет, которые еще не это. 16 будет – убегут все». Вот с Кубы бежали все.
Е.Ройзман: Я думаю, что 15-летняя девчонка точно не могла знать, что ей дают
Северная Корея пожестче. Там не у всех получается. Ну, а Беларусь тоже. Из Беларуси побежали спортсмены.
С. Крючков
―
Про плеяду этих стран вы напомнили: Северная Корея, Куба. Вот Туркменистан. Там, оказывается, назначены выборы президента.
Е. Ройзман
―
Хорошая история, да?
С. Крючков
―
Ага.
Е. Ройзман
―
Слушай, я думаю, что это было понятно. Но я хочу сказать. Смотри, вот он не сидит там до конца, до полного маразма. То есть он понял, что ему 65 лет. Хотя бы таким способом пытается как-то что-то поменять.
С. Крючков
―
Но это ради себя. Это же не о демократии история.
Е. Ройзман
―
Да не, ну конечно.
С. Крючков
―
Это история о попытке узаконить монархию, престолонаследие, по сути.
Е. Ройзман
―
Все понятно. Но тем не менее отходит на второй план.
С. Крючков
―
Евгений Вадимович, приема, насколько я понимаю, не было на этой неделе. Но тем не менее наверняка за те 20 с лишним лет, о которых вы упоминали сегодня, что-то было. Расскажите какую-нибудь добрую историю.
Е. Ройзман
―
Для москвичей у меня одна история серьезная. Есть инициативная группа по сохранению парка Покровское-Стрешнево. Там парк огромный и парк очень качественный. Но там вдруг появляется какое-то здание и возле здания огораживают территорию. Вокруг территории ставят заборчик еще немножко шире. Вокруг заборчика делают дорожку. За дорожкой еще маленький заборчик. И вот такого там стало много в парке.Ну и сейчас в Москве есть 12 особо охраняемых территорий. И бюджет Москвы выделил почти 59 млрд на облагораживание этих территорий. И люди справедливо говорят: «Знаете что, давайте-ка не будем ничего облагораживать. У нас такой хороший парк». А там действительно хороший парк, хорошие дорожки. И там можно бегать, тренироваться, пруды. Но если его начать облагораживать – это где-то пройдет по корням деревьев, что-то вырубят, где-то улетят птицы, где-то уйдут звери, еще что-нибудь.
И конечно, люди боятся. Я им говорю: «Киньте в несколько абзацев, чего вы боитесь. Мы хотя бы это озвучим вслух». Но парк Покровское-Стрешнево действительно хороший. И я понимаю, почему люди боятся, что его начнут облагораживать.
Е.Ройзман: Репутацию утратили сами. Не надо было там пробирки с мочой менять
А у нас здесь в Екатеринбурге есть реликтовая роща. Она называется Зеленая Роща. Реликтовая она, потому что она была еще до начала города. Кстати, парк Покровское-Стрешнево, там часть-то сохранилась, вообще, до начала Москвы. Ну, старая, настоящая. Ну и вот. И у нас этот парк был 22 гектара, а сейчас его облагораживали, там делали заборы, теннисный корт воткнули, к нему освещение, немножко забор еще, чуть-чуть дорожку. Он был 22 гектара, а стал 13 на наших глазах с 2000 года. Вот такое происходит с парками.
С. Крючков
―
Почему логика облагораживания у нас все время вот такая? Я наблюдаю последние недели 2-3 за этим Троицким лесом. Построить школу – да нужно вырубить там к чертям лес тот самый высоченный сосновый. Почему не в центре? Халуп, что ли, нет, снести которые можно?
Е. Ройзман
―
Слушай, сносить есть что. Разные бывают интересы, разные ситуации. Но когда говорил, для чего облагораживать? Вот обычный парк. Какой-то умный человек смотрит и видит, что здесь можно сделать дорожку. Он считает, что на дорожку можно запросить 20 млн, он уложится в 10. Он идет и говорит: «Знаете что, вот давайте через депутатов проведем. Надо здесь сделать дорожку». Ему говорят: «Слушай, дорожка здесь особо не нужна. Там сложно». Он говорит: «Ну как-то с депутатами можно договориться?» Они ему: «Ну сколько ты зарабатываешь?» Он говорит: «Ну, столько-то». – «Ну вот столько-то дай. Мы договоримся с депутатами».И вот это понятие «бюджетоемкие» разные вещи. Перекладывание плитки, замена бордюров – это бюджетоемкие вещи. И тот, кто сумеет как-то присоседиться и договориться, он может этим заниматься всю жизнь. Но вот сейчас многие города пошли по московской схеме. Раньше, вот при мне, этим Екатеринбург не занимался, потому что это слишком очевидно, когда берут и под бюджет заводят самые дорогостоящие проекты и при этом абсолютно невынужденные, без этого города может жить. Есть гораздо более насущные проблемы, которые надо решать. А без замены бордюров, без перекладывания плитки жить можно. Но те, кто распоряжаются бюджетом, им выгоднее заниматься заменой бордюров и перекладыванием плитки, потому что там остаются деньги. Вот, в общем-то, вся история. Все просто.
А знаешь, как с этим можно бороться, Стас? Только честные выборы#. Честные выборы# и независимый суд. Все.
С. Крючков
―
Ну, хорошо. Вот честные выборы, независимый суд. А есть такая не бюджетнозатратная, но тем не менее важная история – допустим, восстановить какой-то исторический дом. И обращаются почему-то на данном этапе не к мэру (я о Касимове говорю, городе в Рязанской области), а к режиссеру Квентину Тарантино. Дом Пастернака там валится, по сути.
Е.Ройзман: Беларусь на глазах превращается в Северную Корею
Е. Ройзман
―
Послушай, во-первых, это очень правильный ход. Это болезненный почему-то всегда для власти ход. Здесь у нас когда люди хотели привлечь внимание – Первый Никольский не достраивали – там куча народов оставалась на улице, они вышли: «Обама, помоги». То есть мне когда надо было, чтобы власть обратила внимание на Лизу Краюхину, у которой СМА, которой надо было собирать 160 млн, я родителям сказал: «Пишите письмо Трампу». И мы это показали всем. Это понятный ход.Но я считаю, что касается памятников, люди могут собираться, просто скидываться и ставить власть перед фактом: «Вот деньги есть. Давайте по всем правилам, если это памятник, давайте восстанавливать». И такие ходы тоже есть. Можно, конечно, заставлять власть, можно уговаривать, можно создавать ситуацию, когда власть в плане повышения собственных рейтингов об этом заявит. Но с этим надо работать.
С. Крючков
―
История, которую неделей ранее мы с вами затрагивали, – история с обращением Яшина и петицией, им запущенной, – она весьма так бодро пошла. А флешмоб в поддержку Кадырова как-то не задался.
Е. Ройзман
―
Не, ну конечно разница большая. Флешмоб в поддержку Кадырова, который запустили, там 468, по-моему, человек. А петиция Яшина там уже далеко за 200 ушла. Поэтому все-таки массовость здесь все. Но Яшин сделал сильный ход.Очень интересная ситуация была с депутатом от Чечни Делимхановым и Закускиным. Я чуть не спутал с Наливкиным. Ситуация, когда депутат выходит бороться с какой-то незаконной торговлей и пожилую женщину поливает в лицо из перцового баллончика. Это просто свинство. Это некрасиво, не по-мужски и не по-человечески.
И вдруг оказывается, что она чеченка. Естественно, выходит Делимханов, говорит все волшебные слова в адрес этого депутата, и депутат изо всей силы извиняется. И я смотрю на ситуацию, и я вдруг чувствую, что в коей веке так произошло, что я с Делимхановым согласен. И я с ним в этой ситуации на одной стороне. Ну вот представляете, как жизнь поворачивается? И я считаю, что Делимханов в этой ситуации абсолютно прав. Но оказалась бы никому неизвестная бабушка чьей-то мамой – и никто бы не обратил внимание.
С. Крючков
―
Ну а, собственно, причем здесь прав Делимханов или прав тот, другой, если есть конкретная история, где есть общечеловеческие нормы, которые либо соблюдаются, либо не соблюдаются? Вот плюнули человеку в лицо фактически. Это же невозможная какая-то история.
Е. Ройзман
―
Знаешь, еще одну вещь тебе скажу. Вот уличная торговля вся, когда пожилые люди стоят на улице, – это не от хорошей жизни. Она приносит копейки. И единственное, что мэр города в таких ситуациях должен делать, – это очень спокойно оборудовать нормальные места где-то, чтоб люди там могли стоять и продавать. Все. Нет другого способа. Задушить ты можешь, но это чья-то мама, чья-то бабушка. То есть ей надо как-то выживать. Пенсия мизерная. Если ты относишься к людям по-человечески – создай условия.
С. Крючков
―
По приему оставшиеся 2,5 минуты. Была какая-то история?
Е. Ройзман
―
У меня была очень сильная история, которая меня задела. Женщина пришла. Вышла на пенсию. 61 год. И говорит: «У меня беда». Я говорю: «Что случилось?» Она говорит: «Я живу в общаге. Я всю жизнь прожила в общаге. Я стою на очереди уже 26 лет. Но я всю жизнь прожила в общаге. Общага Министерства образования. И я очень надеялась, что мне дадут жилье. Но сейчас эту общагу забирают, меня выселяют».Я говорю: «А как вы туда попали?» Она говорит: «Я работала всегда в системе образования, и у меня вот эта комната в общежитии была. Но мне никогда не давали жилье, потому что я прописана в другом месте». Я говорю: «Как вы оказались в другом месте?» Она говорит: «Я приехала сюда поступать. И мне чтобы поступить в институт, мне нужно было где-то здесь прописаться. Ну вот я поступила сначала училище и прописалась в общаге училища. А училища давно нет и общаги той нет. Но мне вот давали комнату в общаге. Но мне 61 год. Мне идти некуда. У меня пенсия 12 тысяч». Я говорю: «Откуда вы приехали». Она говорит: «Я приехала сюда из Казахстана».
Е.Ройзман: Без замены бордюров, без перекладывания плитки жить можно
Представляете, она приехала сюда из Казахстана 40 лет назад и вот так вот получилось. Ну, буду думать, чем помочь. Ну, много ситуаций. В следующей передаче по приему немножко больше расскажу.
С. Крючков
―
Куча таких историй. Опять же глазом зацепился. Щучье город есть в Курганской области. Знаете, кого там выселяют из квартир? Людей, которые работали на заводе по уничтожению химического оружия. Видимо, свернул свою деятельность.
Е. Ройзман
―
Стас, в двух словах. Куча ситуаций, когда заводы разваливаются, новый собственник приходит, и ему достаются общежития с людьми. Он к этому не имеет отношение. Есть люди, которые позволяют жить, а есть, которые выселяют.
С. Крючков
―
Сразу после этой программы после новостей в 22 часа в «Разборе полета» – Олег Радзинский, диссидент, финансист, автор книг. В 23 часа – «Футбольный клуб». После полуночи – «Битловский час» с Владимиром Ильинским. Евгений Вадимович, есть 20 секунд буквально.
Е. Ройзман
―
Первое – чтобы не было войны, не дай бог чтобы не было войны. Всем политзаключенным – свободы. Всем влюбленным – счастья и нормальной жизни. И все равно в конце концов все будет хорошо. Давайте. Всем добра и удачи.
С. Крючков
―
Благодарю вас. Я, Стас Крючков, с вами прощаюсь. До новых встреч.