Евгений Ройзман - Личный приём - 2022-01-17
С. Крючков
―
Это «Личный прием», программа политика Евгения Ройзмана. Он с нами на связи из Екатеринбурга. Евгений Вадимович, добрый вечер.
Е. Ройзман
―
Всем привет.
С. Крючков
―
Меня зовут Стас Крючков. Работает наш чат с СМС-сообщениями, идет трансляция в Ютюбе и на Яндекс.Дзене. Не только слушать нас можно, но и смотреть, присоединяясь с вопросами, собственно, в этом чате. Евгений Вадимович, с чего, с душевного, с человеческого или с политического начнем? Все-таки годовщина сегодня. Целый день спрашивают.
Е. Ройзман
―
Ну, работаем. Что интереснее людям.
С. Крючков
―
Давайте. Навальный сегодня написал несколько слов по поводу того, что уже год в тюрьме, в таком позитивном ключе. К вечеру подоспела от пресс-секретаря, от Ярмыш, информация о том, что могут новое дело возбудить. И там уже срок до 10.
Е. Ройзман
―
Мы знаем, что это дело по мошенничеству возбудили. Там очень странная такая коллизия. И они пытаются сейчас просто вбросить в паблик. Им нет разницы, чем это дело закончится. Им очень важно вбрасывать в паблик такие вещи в привязке к Навальному: оскорбление ветерана, мошенничество и так далее. Главное, чтобы был забит этим эфир.Но надо понимать, они пытаются выстроить так, что пожертвования ФБК, скажем так, структуры Навального насобирали, типа, 600 млн, а он там половину потратил на себя. Слушайте, у Навального всего имущества: трешка в Марьино. Это все имущество. У него нет такого имущества. У него одна машина, она старая. Я ее видел. У родителей нет какого-то имущества. Самые обычные, скажем так, из советского прошлого люди.
С. Крючков
―
Евгений Вадимович, наверное, нужно попросить наших помощников перезвонить, потому что что-то у нас подвисает трансляция. Пока скажу какие-то такие вещи, которые от нас требуется сказать. Фонд борьбы с коррупцией признан у нас экстремистской организацией, запрещен. Это необходимость. По закону мы должны постоянно это упоминать. Ну и, строго говоря, вокруг Навального сегодня много таких новостных сообщений было, и о том, что суд в Петушках отказал в признании зарплаты его в качестве колумниста одного из СМИ и так дальше. Жень, вы с нами на связи, насколько я понимаю.
Е.Ройзман: Весь казус, на мой взгляд, заключается в том, что имущество Навального – это трешка в Марьино, это машина езженная
Е. Ройзман
―
Я надеюсь, что меня слышно.
С. Крючков
―
Да, теперь хорошо. Я тоже надеюсь, что не будет проблем.
Е. Ройзман
―
Весь казус, на мой взгляд, заключается в том, что имущество Навального – это трешка в Марьино, это машина езженная. У него нет имущества у родителей, нет отдельного имущества, на Юлю записанного. А дела возбуждают те, у кого имущество в Чехии, в Черногории, в Соединенных Штатах, дети там живут. Понимаете, кто за этим стоит. Поэтому вот такая нелепая ситуация.Но что касается самого Навального. Впервые прозвучало, он совершенно ясно дал понять, что понимает, что его срок лежит вне юридической плоскости, что юридические нормы на него не распространяются. Он это очень спокойно дал понять, по касательной. Он показал, что он это видит, что он это знает. Держится он при этом совершенно мужественно.
И я слышал, Дима Быков сказал очень важную вещь. И я как сидевший человек это подтвержу. Навальный сидит хорошо. Навальный сидит честно. Он правильно сидит. У него нет никаких там с администрацией. Он на общих основаниях сидит. Так же, как сидел в свое время Ходорковский. И что бы там про Ходорковского ни говорили, он 10 лет отсидел на общих основаниях. И Навальный делает то же самое. Ему никто ничего предъявить не может. Он сидит по-честному. Это тоже важный момент в России. Это надо понимать.
Е.Ройзман: Он не мог оставаться там, когда у него большая часть народу здесь, на всех возбуждены уголовные дела, арестованы счета, иски выкачены
Но мнений море. Сегодня весь день обсуждают, правильно ли, что он вернулся. Я не знаю, что думает Людмила Ивановна Навальная. Я не знаю, что думает по этому поводу Юля. Я не знаю, что думают его отец, его дети. Я со стороны смотрю.
Он политик. Он сильный, мужественный человек. И поступок этот был его возвращение. Он сумел совершить этот поступок, потому что он порядочный человек. И он именно благодаря личному мужеству сумел совершить вот такой порядочный и сильный поступок. Он не мог оставаться там, когда у него большая часть народу здесь, на всех возбуждены уголовные дела, арестованы счета, иски выкачены. В этот момент не мог политик оставаться. Он все сделал правильно, он все сделал по-честному, по-мужски, как он и должен был сделать. Потому что политика – это поступок.
И правильно Дима Быков отметил. Смотрите, какой резонанс. Саакашвили пошел по этому пути. Саакашвили-то просто собой попытался костер разжечь. Порошенко пошел по этому же пути. То есть Навальный задал очень мощный этот тренд настоящего поступка. И, конечно, это уже останется в истории.
С. Крючков
―
Вот если в динамике разбирать эту историю, эту ситуацию с возвращением Навального, с одной стороны, это личный поступок конкретного человека, политика, который делает свое дело, а с другой стороны, это, как многие критики Навального – хорошо, не буду сейчас поименно, но тем не менее – говорят, это же в конечном счете история жизни целой страны, которая под этот каток усиливающихся репрессий в связи отчасти с этим поступком тоже подпадает.
Е. Ройзман
―
Слушайте, на самом деле, я это не вижу так. Я это так не вижу вообще. Причем тут Навальный? Каток едет, Навальный пытается сопротивляться. Понятно, что куча народу, которые разбирают его поступки, дают ему советы со стороны. Но Навальный сопротивляется.И я хочу сказать еще одну важную вещь. Обратите внимание, команда не распалась. Несмотря на всем репрессии, несмотря на то, что здесь с ними делали, они ведь сохранились как команда. Они эвакуировали всех людей, кого могли эвакуировать. Они никого своих не бросили. И они ведь стоят до конца, они сопротивляются, они весь год работали. Они помогли выйти Навальному вообще на другой уровень. То есть они занимаются мощнейшей пропагандистской разъяснительной работой среди крупных европейских и мировых политиков. Они его выводят на другой уровень. Команда работает на него, команда работает на ситуацию. И самое главное: команда не распалась и команда не сдается. Это тоже его заслуга, в том числе.
С. Крючков
―
А вот в этих юридических шагах, которые предпринимает российская власть, в том числе и в отношении ключевых членов этой команды, признавая некоторых из них причастными к экстремизму, к терроризму, понятно, что тут оценки могут быть полярными: от тех, кто признает, до тех, кто говорит: «Господи, что за чушь?» Но тихой сапой волей или неволей так или иначе власть выводит этих людей из публичного поля, из доступа к своей аудитории и достигает результата.
Е. Ройзман
―
Смотри, вода дырочку найдет. То есть такая народная мудрость. Они при советской власти не могли задушить. У советской власти другой совершенно был аппарат по мощности. Другое дело, что очень сильно вырастает цена слова. Слово надо оформлять, слово надо доносить. А когда в абсолютной несвободе, просто прозвучавшее слово уже как набат.Я вот сегодня подумал. Знаешь, когда начинают говорить: «Вот, там вот вышли на площадь 100 тысяч, 200 тысяч человек», а по моей памяти, самый сильный резонанс – когда 8 человек вышли на Красную площадь. Этот резонанс был гораздо сильнее, чем выходили тысячи и тысячи. Мир так устроен. Чем сильнее задушат, тем каждый росток будет ценнее, тем будет слышнее каждое слово.
С. Крючков
―
Причем и в пространстве, и во времени, потому что об этих вышедших на Красную площадь вы вспоминаем спустя десятилетия, спустя 60 лет уже. Кстати, коль скоро мы говорим об этом новом деле, ведь, по большому счету, власть, с одной стороны, решая свою задачу, продуцирует и для других, для тех, кто является сторонником Навального, возможность, используя этот язык, так или иначе апеллируя к фабуле, к имени той самой судьи Веры Акимовой так или иначе вспоминать и вновь и вновь генерировать эти информационные поводы или по поводу Навального говорить то или иное.
Е.Ройзман: У Навального, вообще, есть очень серьезный плюс: он умеет учиться
Е. Ройзман
―
Смотри, прошел год. Год человек находится в каменном мешке. И за год он стал звучать гораздо сильнее. Он, находясь там, набирает вес. Во-первых, у Навального, вообще, есть очень серьезный плюс: он умеет учиться. Мало того, он устойчивый. У него устойчивая психика. При этом он еще остается человеком с чувством юмора и способен его демонстрировать. И плюс команда. И я скажу, что действительно Алексей стал звучать больше и сильнее, чем в то время, когда он был здесь.
С. Крючков
―
Это поразительная история. И вот по-человечески каким-то вот таким качествам хочется только учиться, мне кажется. Жень, можно я вас спрошу об истории, которую вы в прошлый раз озвучили? Там с ребятами из дома ребенка, которые потерялись, разлучились. Есть какие-то подвижки? Нашелся?
Е. Ройзман
―
Слушайте, во-первых, всех хотел поблагодарить, кто поддержал, кто перепостил, потому что прошло по всей стране. Сейчас занимаются несколько очень серьезных архивистов. Самая большая проблема заключается в следующем. Никто не знает, как из записали в краснотурьинском ЗАГСе. Нашли какие-то документы, не нашли. Отчество дали по имени нашедшего их милиционера или нет. По девочке запись нашли, по брату – не нашли. Возможно, их записали порознь. Мы сейчас не знаем. Возможно, их уже после удочерения записывали. Часть документов сохранилась, часть – не сохранилась. Сейчас смотрим все архивы, где могли сохраниться.Проблема основная заключается в том, что Анна стала гражданином другой страны, и при усыновлении ее приемная мать уничтожила все документы. Она даже затребовать ничего здесь официально не может. И понятно, что везде есть знакомые, везде есть люди, с кем мы учились в университете, архивисты в разных местах. И сейчас просто уже сообщество начало помогать друг другу искать малейшие зацепки. Мы точно найдем, потому что уже включились все. У нас Четвертый канал, областное телевидение, «Знак» занимается и Сергей Трофимов, один из лучших генеалогов наших. Все участвуют. Я думаю, что у нас все получится. Надеюсь.
С. Крючков
―
Еще одна детдомовская тема. Помните, 2 года назад, в 2019-м, прозвучала история, которую раскопали журналисты теперь признанной иноагентом «Медузы», с девочкой, которая с рождения жила в перинатальном центре «Мать и дитя».
Е. Ройзман
―
Стас, я не могу понять эту историю. Я ее не понял до конца. Я знаю, что ребенок содержался с 2014 года, с рождения, в перинатальном центре. При этом родители оплачивали его содержание. То есть они не бросили, они как-то платили, участвовали. Я до конца не понимаю эту историю. Я не знаю состояние этого ребенка. Я не понимаю, что произошло. Мне очень сложно себя здесь поставить на чье-либо место. И поэтому я не могу комментировать. Но я знаю, что их сегодня лишили родительских прав.
С. Крючков
―
Будем отслеживать, будем смотреть. Может быть, ясность придет со временем. Марку Угрехелидзе в начале февраля 4 года исполнится.
Е. Ройзман
―
Марку нашему скоро исполнится 4 года. В последние дни вдруг неожиданно начали поступать деньги. Дима Васильев у нас, очень хороший парень, художник, закончил училище им. Шадра, после этого закончил академию им. Репина, работал в основном в Китае. И у него китайцы скупали все работы. На мой взгляд, у него немножко суровый стиль, где-то похож на Туржанского, кроме всего прочего, где-то – на знаменитого Чеснокова. Но китайцы – именно реализм. Просто у него скупали все. И Дима сначала принес три работы. Их известный очень человек забрал. Потом еще принес. Он говорит: «Это для Марка». Сейчас еще на четверть миллиона купили его работы. И он говорит, еще привезет. И я просто удивлен, что вот так вот.Но дальше мне интересно. Алексей Федорченко, известный очень режиссер. Кто его знает, «Овсянки» его, «Небесные жены луговых мари». Ну, он много сделал. Замечательный режиссер. Принес свое собрание по наивному искусству. Отборное такое собрание, несколько работ. Он говорит: «Отдай и все деньги на Марка».
Сегодня пришел парень Антон Осинцев, посмотрел и говорит: «Давай я возьму и все передам в Музей наивного искусства. Я деньги закину на Фонд на Марка, а это пусть в Екатеринбурге остается». Ну, мне так приятно было.
И сейчас вечером отзвонились. Парень говорит: «Я не хочу никому говорить. Я за миллион покупаю работы Владимирского». А я выставил четыре работы Владимирского. Кто знает, он иллюстрировал «Волшебника Изумрудного города». Это то, что все читали и все любят. Это его картинки. Все знают Страшилу, Железного дровосека, Элли. Это вот его картинки. И «Буратино» он иллюстрировал. И он мне в свое время подарил Буратино и Железного дровосека со Страшилой, добрую волшебницу Виллину. Четыре небольшие работы. И я думаю, что он столько радости в своей жизни доставил детям. Дак пусть эти работы поучаствуют в спасении одного маленького мальчика. Сегодня их забрали за миллион.
То есть у нас сейчас собрано порядка 86 млн. То есть нам остается в районе 35 млн. Все, начинает прибывать, люди включаются. Кто нас слышит, пожалуйста, зайдите на сайт Фонда Ройзмана, посмотрите: Марк Угрехелидзе. Если поучаствуете с нами, буду очень признателен.
С. Крючков
―
Здорово. Будем рассчитывать. А приемные какие-то истории были в эту неделю?
Е. Ройзман
―
Слушай, у меня приемная интересная история. Я рассказывал про Пышму. У нас очень интересная ситуация в Пышме. Верхняя Пышма, город-спутник Екатеринбурга. Почти Екатеринбург. Жилье немножко подешевле, но за Пышмой начинается лес. И у них в городе остался такой кусочек леса в Северном микрорайоне.Несколько лет назад был скандал, потому что городские власти обещали там построить спортивный комплекс, ничего не построили и начали вырубать. И люди так возмутились, там сорганизовались человек 500 инициативная группа и говорят: «Мы не дадим». То есть они не пустили технику в лес. Ну не дают вырубать. Говорят: «У нас ничего не остается. В городе столько старого жилья. Занимайтесь, сносите, стройте и там расселяйте людей».
И после прошлой передачи... Эту передачу многие слушают, мониторят. После этой передачи людям начали угрожать. Сначала позвонили из полиции и говорят: «У нас тут заявление, что у вас мошенничество, что вы деньги собираете на адвоката, а на самом деле это не адвокат». Они говорят: «Вот телефон нашего адвоката. Звоните. А заодно с ним переговорите: мы хотим заявление подать на клевету». Ну и вроде из полиции перестали. Потом бюджетникам начали говорить: «Зачем вам эта история? Зачем вы сюда лезете?» На производстве людям начали говорить: «Держитесь от этого подальше».
Но у них куча пенсионеров там, которые не боятся. Они говорят: «Нам что терять? Нам пенсионный возраст повысили. Пенсии у нас не бог весть какие. Мы не боимся. Мы пойдем до конца». И люди вот этот кусочек леса, а он такой приличный кусочек леса, они готовы его отстаивать.
Но я хочу обратить внимание, что в последние годы самые серьезные протесты в России все связаны с окружающей средой – сквер в Екатеринбурге на всю страну прогремел, Шиес на всю страну прогремел, Куштау, – где люди просто борются за то место, где они живут. И здесь в Пышме может получиться точно так же. Там люди серьезные собрались, сдаваться на собираются. Поэтому мы за ситуацией в Верхней Пышме следим.
И у меня еще одна интересная история. Подошли люди. На Энтузиастов на Эльмаше живут. Район пленные немцы строили еще. И они говорят: «К нам пришли и попросили всех подписать документы, что мы не против реновации». Я говорю: «Здорово. Но мне слово “реновация” не нравится, потому что “реновация” – это слово-спекулянт». Слово «реновация» в моем понимании означает отъем у жителей жилья под благовидным предлогом по заниженным ценам для строительства нового элитного жилья для зарабатывания денег. И я говорю: «И что?»
И мне одна женщина говорит: «Соседи подписали, а у меня муж не подписал». Я говорю: «А почему?» Она говорит: «Понимаешь, мы всю жизнь там прожили. У нас хорошая квартира. У нас дом небольшой, всего 8 квартир. Мы там всю жизнь прожили. Мы сделали ремонт. Дом еще хороший. Ну с чего вдруг мы куда-то поедем? Нам предлагают в каких-то просто Пикулях, на Сортировке предлагают, на Вторчермете. С чего вдруг? У нас вон метро под боком. Мы здесь давно живем, мы все знаем. Зачем?» Я говорю: «Не соглашайтесь пока, потому что вы должны посмотреть все документы, вы должны зайти в диалог, понимать, что происходит».
Но эти дома расселяют иногда совершенно варварскими способами. Если кто-то продал хотя бы одну квартиру в таком доме, туда заселяют бомжей, выбивают стекла, ломают дверь в подъезде, устраивают пару пожаров, и люди понимают, что лучше соглашаться, потому что иначе вообще все сгорит. Поэтому вот такая вот ситуация. И я сказал: «Не торопитесь. Посмотрим». Но таких историй сейчас будет больше. Причем на месте вот этого 2-этажного дома собираются поставить 25-этажку.
С. Крючков
―
Пенал такой.
Е. Ройзман
―
И, мне кажется, было бы справедливо: ну хотите вы ставить 25-этажку, у вас всего 8 квартир, дайте людям квартиры в этом доме. И это будет честно, справедливо красиво. И вас это сильно по карману не ударит, вам это зачтется.
С. Крючков
―
Вот слушаю про Пышму историю и про эти расселенческие истории и понимаю, что в развитии следить за этим за всем можно, как за сериалом. Тут, кстати, по «Личному приему» даже надумали инициативные группы снимать такой веб-сериал, посвященный таким частным жизненным ситуациям. Лиза Стишова, есть такая режиссер-продюсер, ищет поддержки, кстати, в это смысле.
Е. Ройзман
―
Но это может получиться. Они хотят сыграть разные ситуации с актерами. А там действительно шекспировские истории есть. Поэтому если у них получится, это будет здорово.
С. Крючков
―
Войну отодвигали всяческими способами в Женеве, в Вене, в Брюсселе. Все отодвигали-отодвигали, а она не отодвигается, потому что, видимо, так обозначили позиции. Что хотели наши? Дипломаты в смысле.
Е.Ройзман: Мир же не останавливается, мир идет вперед
Е. Ройзман
―
Я думаю, что хотели поговорить. Я думаю, что главная задача была – поговорить, главная задача – добиться уважения, и главная задача – чтобы с нами считались. Потому что вроде как куча событий происходит без нашего участия. И я думаю, что главная задача была – чтобы считались. Это, на мой взгляд, некие такие имперские фантомные боли, которые остались еще от Советского Союза.Но мир же не останавливается, мир идет вперед. И за наличие атомной бомбы уважать перестали. То есть это раньше могли уважать. Но это как дурака с дубиной. Ну кто его будет уважать. Бояться будут, сторониться будут, постараются не связываться. Но уважают за другое. Уважают за здравоохранение, уважают за образование, уважают за справедливость жизненного уклада. А за атомную бомбу уважать никто не будет. Бояться будут, может быть. Нашим достаточно, чтоб боялись. Главное, чтоб считались. Это я так вижу ситуация. Понятно, что я ее могу разложить. Но у нас нет столько времени раскладывать. Плюс у вас куча умных людей, которые умеют это делать: Иноземцев, Пастухов.
С. Крючков
―
Тем не менее есть вещи, которые напрямую касаются каждого, потому что вот эти заявления постфактум переговоров обрушили стоимость компаний на какие-то бешенные деньги абсолютно. Поговорить поговорили, а денег в конечном счете не досчитаемся, может быть, и мы.
Е. Ройзман
―
Слушай, мы точно не досчитаемся денег. Уже даже просто переброска такого количества войск с Дальнего Востока на крайний Запад – это уже очень затратно. Содержание этих войск в полевых условиях – это тоже очень затратно. Разворачивание всех инфраструктур, в том числе полевых госпиталей и всего – это тоже все затратная история. Это все очень затратная история.
Е.Ройзман: Надо уходить отовсюду, бросать то, что нам не принадлежит, возвращаться в свою страну и заниматься своей страной по-настоящему
Знаешь, у меня один раз была ситуация, когда Миша Прохоров собирал теневое правительство, пробовал обо всем разговаривать, собирал лучших экспертов по каждой теме. И был очень серьезный парень. По-моему, 4 ордена Мужества у него было. Ну, такой серьезный. Не хочу фамилию называть. И он говорит: «Понимаете, очень серьезно. Мы должны сейчас Америке противостоять, потому что у нас 50 млрд долларов военный бюджет, а у них – 800 млрд долларов. Мы должны сейчас этим заниматься». Ему Миша Прохоров говорит: «Слушай, вот ровно по этой причине мы не должны в этом участвовать, потому что у них бюджет 800 млрд, а у нас – 50 млрд. Надо искать какие-то другие пути взаимодействия, а не сталкиваться лбами на таких неравных условиях».
Здесь как-то более по-игроцки надо. Для меня позиция, вообще, ясна. Вот мне понятно, что надо делать. Надо уходить отовсюду, бросать то, что нам не принадлежит, возвращаться в свою страну и заниматься своей страной по-настоящему. И вкладывать весь свой ресурс не в передвижение войск по периметрам, которые у нас нигде не кончаются, а вкладывать весь ресурс в свою страну: в здравоохранение, в образование, в справедливый уклад жизни. Нам есть чем заняться.
С. Крючков
―
Да есть, конечно, в этом правда своя, но тем не менее вот человек. Я смотрю на обычного человека глазами своими, и он воспринимает это за чистую монету, когда ему говорят: «Да ты смотри, вот они подошли буквально к твоему порогу и смотрят на тебя вот так вот, насуропив брови. Почему бы не побряцать-то немножко?»
Е. Ройзман
―
Смотри, это говорят те, которые задушили всю страну. Вот так подумать трезвой головой: ни один солдат НАТО не убил ни одного русского солдата никогда. Просто не убили. Они этим не занимались. Они с Россией не воевали никогда. А вот свои здесь ГПУшники, потом НКВДшники, потом МГБшники просто миллионы погубили. И почему-то верят им, а те, кто не убил ни одного человека и были союзниками с нами в двух самых страшных войнах, их деды, их прадеды стояли с нашими плечом к плечу... Ну, какая-то неувязочка, получается.
С. Крючков
―
Неувязочка есть. Кстати, вот уж коль скоро о документах и о реальной правде. Есть люди, которые занимаются непосредственно сбором информации по поводу того, что там происходило на Востоке Украины, в том числе и в 2014 году, вспоминают про тот самый «упавший» Боинг, сбитый, конечно же. Вадим Лукашевич пишет книгу, документирует и даже официальным свидетелем является в процессе, который сейчас продолжается.
Е.Ройзман: Ни один солдат НАТО не убил ни одного русского солдата никогда
Е. Ройзман
―
Это, конечно, акт гражданского мужества. И это, конечно, гражданский поступок то, что человек вот так вот против официальной линии просто... Вот знаешь как: блаженны изгнанные правды ради.
С. Крючков
―
Ну вот правды ради. Я просто удивляюсь, насколько человек сам включился в это до деталей каких-то там.
Е. Ройзман
―
Русский человек всегда очень болезненно относился к несправедливости и ко лжи. И когда этим занимается твое государство, то ты можешь попасть в ситуацию, что ты ради правды идешь против этой власти. Понятно, что это не самая выгодная, не самая простая позиция, не самая легкая и это может закончиться для тебя плохо. Но ты не можешь этого терпеть.
С. Крючков
―
Евгений Ройзман, политик, в программе «Личный прием». Мы вернемся в эту студию после новостей на «Эхе».НОВОСТИ / РЕКЛАМА
С. Крючков
―
Это «Личный прием», программа политика Евгения Ройзмана. Здесь в московской студии ассистирую я, Стас Крючков. Есть чат, где задают вопросы. присоединяйтесь, кстати, к нему, какие-то истории свои жизненные тоже предлагайте. Может быть, есть о чем и здесь порассуждать.А вот есть повод, непосредственно данный нам Всероссийским центром исследования общественного мнения. Соцсети и интернет необходимы ежедневно для 8% россиян. Об этом, во всяком случае, свидетельствуют данные проведенного этой организацией опроса. Но тут с другого боку можно посмотреть. То есть если они ежедневно необходимы 8% россиян, то это значит, что 92% они не необходимы. Тут далеко идущие выводы могут сделать наши власти.
Е.Ройзман: . Сейчас готовят общественное мнение, людей пытаются убедить, что всего 8% людей ежедневно пользуются интернетом
Е. Ройзман
―
На мой взгляд, сами по себе эти цифры очень лукавые и очень лукавый посыл. Во-первых, интернетом пользуется огромное количество народу. Во всех городах во всех школах везде существуют родительские чаты. В больших микрорайонах уже существуют общие чаты. Это огромное количество народу втянуто в городах. Просто даже если не пользователи соцсетей, но все равно ежедневно выходят, общаются, видят друг друга. Но а про соцсети и говорить нечего. То есть это один из основных способов коммуникации стал.И мне кажется, что ВЦИОМ пытается формировать реальность. Я не думаю, но я не удивлюсь, если идет подготовка к некому будущему отключению интернета. Сейчас готовят общественное мнение, людей пытаются убедить, что всего 8%, а 92% это особо и не касается вроде бы как. На самом деле значительно больше. И каждый, когда начнут интернет отключать, будет думать, что нас всего 8%. На самом деле нас значительно больше. И, конечно, это ударит и по микроклимату, и по коммуникациям в стране, и, конечно, по бизнесу, потому что очень много бизнеса, очень много продаж, очень много сфера услуг уходит в интернет. То есть выстрел в ногу будет такой. Поэтому я думаю, что им хватит ума этого не делать.
С. Крючков
―
Там есть, кстати, еще один аспект. Они давят на то, что, дескать, каждый 5-й в возрасте от 18 до 24 лет (а дальше разбивка идет по возрастам) не может провести своего привычного дня без интернета. И подается это как своего рода такая привязанность даже не порочная, а такая, которая тратит твое время, которая забирает твой ресурс.
Е. Ройзман
―
Стас, вот смотри, я сейчас скажу для всех одну очень простую вещь. А нас еще очень много старших сейчас слушает по радио. Я просто объясню одну простую вещь. У меня сейчас эфир идет с телефона, с самого обычного Айфона. И я вдруг обнаружил, что я в сетях за день провожу до 6 часов. До 6 часов я провожу в интернете. Ну, экранное время. Я схватился за голову и думаю: «Да как так? Я как живу-то?»И потом вдруг до меня дошло. Я не читаю ни одной газеты уже много лет. Ну просто я не читаю ни одной газеты. Раньше я покупал «Новую газету», «АиФ», «Известия», «Коммерсантъ» обязательно, «Ведомости» обязательно, «РБК», и я их все пролистывал. У меня на это час-полтора-два уходило. Сейчас я этого не делаю. Раньше у меня был включен телевизор, я смотрел «Euronews», «CNN». Сейчас этого нет. И я его вообще не смотрю. У меня все здесь. Мало того, у меня здесь вся переписка, у меня здесь все коммуникации. Я здесь занимаюсь всем. И поэтому я подумал: «Да я что боюсь-то?»
С. Крючков
―
Ну, часть жизни, работа даже в некотором смысле.
Е. Ройзман
―
Да. Я сегодня час крутил, всерьез вваливал на станке, на велосипеде. У меня час был открыт экран. И я хотя бы понимаю, что где происходит, ухожу по ссылкам. Вот в одной этой маленькой штучке, коробочке находится связь со всем миром в любой момент. То есть коммуникации вышли на другой уровень совершенно. И если здесь начнут душить интернет – конечно, это будет коллапс, это будет прямое возвращение в Северную Корею.Е.Ройзман: Они вдруг увидели, что QR-кодами недовольна именно та часть населения, которая всегда была лояльна
С. Крючков
―
Тут еще по поводу коробочки. Попугали в свое время QR-кодами этими. Законопроект даже первое чтение в Думе прошел. И вот сегодня Совет Думы отзывает его. Администрация президента говорит, что поручения аннулируются, которые были даны президентом правительству. Что это так они поменяли? Ожидаемо, с одной стороны.
Е. Ройзман
―
На самом деле, они вдруг увидели, что QR-кодами недовольна именно та часть населения, которая всегда была лояльна. То есть эта часть населения проглотила лишение всех свобод, эта часть населения проглотила все разгоны митингов, поднятие пенсионного возраста, но вот QR-коды их зацепили. И они вдруг поняли, что это их аудитория и что в их аудитории вдруг возникло недовольство. И поэтому сразу отступили.
С. Крючков
―
А в этом есть что-то такое от неразберихи? Потому что хорошо, они проанализировали ситуацию. Или, может быть, они ее изначально в недостаточной степени просто знали?
Е. Ройзман
―
Слушай, по борьбе с коронавирусом очень много абсолютно хаотичных движений. Во-первых, в тот момент, когда требовалась абсолютная мобилизация общества, пропагандисты официально занимались тем, что говорили, что коронавируса нету. Потом, когда не было масок, пропагандисты говорили: «Маски не нужны и даже где-то вредны». Потом позиция поменялась. Но одновременно начали мочить вакцинацию на Западе, которая началась раньше. Потом мы подошли к вакцинации. К этому моменту люди были готовы, что вакцинироваться страшно и не нужно. И не просто так мы получили самую высокую смертность в мире от коронавируса. Это именно засчет вот этой управленческой деградации, куда входит и вот эта неразбериха.Кстати, давай несколько слов скажу. Это я просто говорю сейчас как в прошлом глава города, который отвечал за уборку города. Вот у нас в Екатеринбурге если будет снежная куча где-то, и ее не уберут пару дней, у нас об этом напишут все. У нас люди будут обзываться на всех, кто во власти. У нас пройдет это по всем СМИ. Если не дай бог гололед и к вечеру не уберут, не справятся, не дай бог к утру не справятся, об этом будут знать все.
Меня поражает Питер. Я когда первый раз попал во времена Беглова после Екатеринбурга, ну слушайте, ну в Екатеринбурге это просто невозможно. При этом надо понимать одну вещь. Я хочу, чтоб вы сейчас поняли разницу. В Питере 5 300 000 население и более 700 млрд бюджет, то есть вот так навскидку по 140 тысяч на человека бюджетное обеспечение. В Екатеринбурге бюджетное обеспечение – 30 тысяч на человека. В Питере – 140 тысяч, в Екатеринбурге – 30 тысяч. А по территории Питер раза в 3 больше.
Е.Ройзман: Я просто поражен, что Питер, второй город в стране, проявляет полную импотенцию управляемости
И Питер не справляется вообще. У них значительно больше денег на благоустройство, значительно больше денег на уборку города. Город в большинстве своем разделен (весь центр) на четкие периметры, широкие улицы. Их можно убирать. Я просто поражен, как там гигантские ледяные кучи, как там все во льду. Почему они не работают вместе с ГИБДД, не ездят, не растаскивают машины, не убирают снег? Потому что там, где не убрана машина, вокруг нее еще больше и больше, проезжая часть сужается, ставить машину негде, начинается хаос.
Это прямая работа мэра города, в данном случае вот Беглова как губернатора. Но он обнажил абсолютную неспособность справляться даже с такими снегопадами. Это не рекордные снегопады, это обычные снегопады. Я просто поражен, что Питер, второй город в стране, проявляет полную импотенцию управляемости. Ну полную вообще. Я не видел такого нигде, чтоб вот так вот.
С. Крючков
―
То есть это в текущем моменте может разруливаться. Потому что другой там скажет, что вспомните, и при Валентине Ивановне такое было, сосули эти.
Е. Ройзман
―
Мало ли что было при Валентине Ивановне. Вот тебя назначили. Я просто знаю, как здесь относятся. Я просто как в прошлом мэр города обходил сам, смотрел, как убирается центр, был со всеми на контакте, на связи. Это любой мэр, которого избирали, который будет ходить смотреть. Потому что тебе напишут жители. Особенно если ты в соцсетях, ты на прямом контакте, тебе напихают так, что мало не покажется, ты замучаешься откусываться. И я поражен, что Питер на глазах у всей страны... Ну просто город превращается в помойку на глазах у всей страны. Это откровенная, еще раз скажем, управленческая деградация.Конечно, это связано в первую очередь с несменяемостью федеральной власти, потому что все расставлены вот так по вертикали и расставлены не по принципам компетентности, а по принципам личной преданности. Это всегда противоречит компетентности.
С. Крючков
―
То есть, значит, и попенять, собственно говоря, нельзя и сказать: «Так, Александр Иванович...»? Или как там его по батюшке?
Е.Ройзман: Это напрямую связано именно с практикой назначения
Е. Ройзман
―
Не, это напрямую связано. Это напрямую связано именно с практикой назначения. Если бы человека избирали, если бы он был питерский, ему бы избиратели уши открутили, и он бы знал, что он отвечает перед этими людьми. А он перед людьми не отвечает, он отвечает перед тем, кто его назначил. В этом разница.
С. Крючков
―
Ну и, собственно, народ-то не остается в стороне. Негодует там в том числе и художественный люд. На Марсовом поле арт-объекты появляются уже даже. На тему снега.
Е. Ройзман
―
Вот этот арт-объект – конечно, это вопрос вкуса. Но на чистом белом поле такая гигантская штукня... Конечно, все понимают, что это значит. Но если бы промолчали, то это бы через день выпало из повестки. А этого мужика, который этот арт-объект сделал, его поймали и возбудили на него уголовное дело. Следовательно, это будет в повестке еще долго. И все будут вспоминать, с чем это связано. Вот это ровно тот самый случай, что дебилам главное не мешать.
С. Крючков
―
А там ведь какую статью придумали: надругательство над телами умерших и местами их захоронения. Там до 5 лет просто.
Е. Ройзман
―
Слушай, настолько просто. Вот я как понимаю. Дали бы лопату и сказали: «Собери своих друзей и убери. Нехорошо получилось. Убери». И все, эта бы история закончилась. Но им надо, чтобы она держалась в паблике. Она будет держаться в паблике.
С. Крючков
―
Еще одна история такая, когда человек уехал, а расплачиваются в некотором смысле от идиотов, назовем вещи своими именами, его близкие. Я имею в виду Гельмана, замечательного человека, признанного российскими властями иноагентом. Вот квартира московская матушки расписана какими-то вандалами, причем, очевидно, безграмотными и туповатыми вандалами. Это ведь наверняка не единичный случай. Такие будут эксцессы повторяться, тысячу раз будем обращаться к этому.
Е. Ройзман
―
Стас, давай я тебе скажу, что думаю. Во-первых, сначала написали на двери у Льва Пономарева, когда его объявили. Ну представляете, Лев Пономарев, заслуженный человек, доктор наук, куча публикаций, известный во всем мире. Ну, такая мелкая пакость. Такая же пакость с Гельманом.Но я вспомнил одну историю, когда на Киевском вокзале в туалете на полу сделали портреты людей, которые находятся в оппозиции. И я знаю некоторых из этих людей, которых эта история очень сильно задела. А меня это тоже задело. Это показатель. Мы всей страной теряем высоту полета, мы теряем этот полет, мы снижаемся, и мы уже уходим просто под землю. Ну, это некрасиво, это безвкусно.
С. Крючков
―
Засчет чего нам обретать-то высоту сейчас? Вот какие-то человеческие хочется культивировать качества. А историй, которые в новостях, собственно говоря, обсуждаются, не столь много. Ну вот с вами разговариваем.
Е. Ройзман
―
Есть какие-то вещи, которые востребованы. Я смотрю, что делает сейчас «МК» в интернете – это чудовищно. Я смотрю заявления МИДа – я вспоминаю Хрущева, который туфлей там колотил и обещал всем показать Кузькину мать. Я разговаривал с одним серьезным МИДовцем. Я говорю: «Вы что делаете?» Он говорит: «Понимаешь, они нас не слышат». Я говорю: «И что теперь? Пытайтесь найти какой-то...». – «Вот мы, - говорит, - пытаемся достучаться, а нас не слышат». – «Слушай, я б такое увидел, я б тоже уши заткнул».
Е.Ройзман: Я, конечно, считаю, что основная проблема – это сменяемость власти
С. Крючков
―
Вырабатывают образный язык новый.
Е. Ройзман
―
Я, конечно, считаю, что основная проблема – это сменяемость власти. Была бы постоянная, регулярная, бескровная сменяемость власти, за этими вещами следили, и каждый бы думал, как он останется в памяти потомков, старался бы исполнить обещанное. Я считаю, основная проблема сейчас – несменяемость власти. Как только власть не меняется, начинается загнивание. И это касается всех сфер жизни.
С. Крючков
―
А своих из-под удара выводят на самых разных уровнях. Вот у Бадамшина читаю: «Суд вновь переносит рассмотрение жалоб на приговор бывшим полицейским, которые подкинули наркотики Голунову». Казалось бы, уже разобрались, уже для всех всё очевидно, уже и названы имена. Сделайте очередной шаг, доведите дело до конца, просто чтобы порядок обозначить.
Е. Ройзман
―
Стас, даже не обозначить порядок, а показать, что вы в этом не участвуете. Хрен с ним уже с порядком. Доведите дело до конца и покажите, что вы не интересанты этого дела, что вас это дело возмущает, что вы в этом не участвуете. Это ровно то же самое, что история с пытками. Это не вы придумали, это не вы пытаете людей, не по вашему приказу пытают людей? Так остановите это, если это не вы пытаете. Ах, вы не можете остановить? Ну, значит, вы в этом где-то участвуете где-то вам это выгодно.
С. Крючков
―
Значит, не хотят демонстрировать своей непричастности к этому. Наоборот, даже чувствуют какую-то тихую радость оттого, что руки-то вот они, мы этого не делаем, но оно сделано и получите-распишитесь.
Е. Ройзман
―
Понимаешь, с элементами глумления: «Это не мы. Ну да, это мы. А что вы нам сделаете? А в Америке еще хуже».
С. Крючков
―
Евгений Вадимович, а вот по поводу глумления. С одной стороны, это история о том, как действует суд. С другой стороны, это история о том, как принимаются решения ответственными людьми миграционной службы в Австралии. Я имею в виду историю с Джоковичем. Она меня и в прошлый раз задела, и в этот. В итоге вот эти 12 дней мытарств человека, действительно теннисного гения, завершились тем, что его прокатили. У него был шанс обрести 21-й титул Большого шлема вполне реальный. Езжай.
Е. Ройзман
―
А я думаю немножечко по-другому. Иногда решения принимаются совершенно иначе. Австралия благодаря своему жесткому законодательству и неукоснительному соблюдению своих законов проскочила ковид так, как не проскочил никто. У них самая низкая смертность. Их задело меньше всех ровно по той причине, что они сразу очень ужесточили законодательство, следили за антиковидными мерами и закрыли страну. То есть они показали всему миру, что эти меры работают. При этом у них зреет недовольство. Им это недовольство тоже не нравится. Им сложно со своими гражданами, потому что они вынуждены вести себя достаточно жестко со своими антиваксерами. И вдруг к ним приезжает всемирно известный антиваксер.
С. Крючков
―
Ну какой он антиваксер?
Е. Ройзман
―
Подожди. Я вот думаю, это их позиция, это их решение. Вот у себя мы будем принимать свои решения. А там они принимали решения, которые оказались эффективными. И они спасли огромное количество своих людей. Почему они должны от этого отходить?
С. Крючков
―
Ваша правда. Я понимаю, о чем вы говорите.
Е. Ройзман
―
Меня удивило, что какие-то сербские официальные лица начали говорить, что это сербофобия, что против сербов и так далее. Слушайте, тех людей, которые принимали решения, их совершенно не интересовал рейтинг WTA вообще никак, нисколько. Им не интересно, кто там первый, пятое-десятое. Они стоят на своих рубежах. И они должны не пропустить в свою страну. Они так к этому отнеслись. Можно злиться.Я в свое время попал в Израиле. Мне улетать надо, а меня отводят в сторону и говорят: «А что вы везете? А с кем вы здесь встречались? А вам что-нибудь передавали?» И я начинаю все это рассказывать. И меня все это раздражает, раздражает, раздражает. Тем более там половина – на иврите, половина – на английском. А потом ко мне подошел один парень и на русском сказал: «Понимаешь, мы-то здесь остаемся, лететь-то тебе. И ты можешь куда угодно. Но вот там с тобой еще 200 человек летит, и мы отвечаем за их безопасность. Поэтому ты должен нас понять». И все. И я понимаю. Пусть будет так. Они знают свою страну, они знают свои проблемы. И у них свои правила. Я приехал к ним, а не они ко мне. Та же самая история.
Е.Ройзман: И если включится сейчас грузинская община, я буду очень признателен. Потому что Марку скоро 4 года
С. Крючков
―
Нужно чуть-чуть уметь абстрагироваться от своих частных вот этих вот нервяков в пользу всеобщего блага.
Е. Ройзман
―
Стас, мне вот сейчас неохота просто время терять, а в следующей передаче напомнишь мне, я тебе расскажу ситуацию с ковидом глазами, допустим, главы города, руководителя Департамента здравоохранения. Просто вот расскажу. Потому что сейчас вслух звучит, многие говорят: «Это всем выгодно. Эта эпидемия только на руку таким-то таким-то». А я хочу объяснить, почему это не так, и как оно выглядит на самом деле изнутри.
С. Крючков
―
Хорошо, напомню. Давайте какую-нибудь еще историю, чтобы духоподъемно накануне Крещения.
Е. Ройзман
―
У меня про Крещение такие истории... Все-все, не буду, не буду. Слушай историю. У нас парень один, очень серьезный ресторатор, именно профессионал, сделал хороший новый ресторан. Ресторан называется «Большой грузинский». Ну и находится на набережной за «Динамо». Место такое модное, хорошее.И вдруг неожиданно я узнаю. По всем соцсетям пошло. Этот ресторан начал проводить акцию: все желающие могут в этом ресторане заказать еду... А они готовят хорошо. Кирилл Шлаен занимается профессионально очень, кучу ресторанов парень сделал в свое время. Все желающие могут заказать в этом ресторане еду, а все деньги, которые тратятся на доставку, они пойдут на счет Марка Угрехелидзе. Представляешь?
И мне было настолько приятно. Оно пошло по соцсетям, куча известных людей у себя это запостили. И ресторан попросил: «Друзья, все, что вы заказываете, все деньги за доставку уходят на Марка Угрехелидзе». И вдруг оно пошло по сетям. Куча блогеров поддержали, в Инстаграме поддержали. И мне так приятно. И это произошло не в Краснодаре, а в Екатеринбурге за несколько тысяч километров от Краснодара, в Екатеринбурге, где спасают краснодарского мальчика Марка Угрехелидзе. Я очень тронут. Все, кто меня сейчас слышит, все, кто поддержал это, я очень тронут, вам огромная благодарность.
С. Крючков
―
Но а краснодарские включаются? Вы же видите адресатов, кто переводит. Нет?
Е. Ройзман
―
Смотрите, я думаю, что включаются. Сегодня там на телевидении был сюжет. И, конечно же, там осталось 35 млн рублей. Может, поменьше уже осталось. И если включится сейчас грузинская община, я буду очень признателен. Потому что Марку скоро 4 года. И я хотел бы, чтобы к его 4 годам этот сбор был закончен. Это было бы очень красиво и правильно по-человечески.
С. Крючков
―
Есть еще одна история, которая вот так закольцовывается. Мы начали с того, что 17 января день такой, который год назад вы провели, как рассказал сегодня мне Быков, вместе во «Внуково», встречая Навального, и не встретили, потому что посадили в «Шереметьево». А вот есть еще один возвращенец, который сегодня прилетел, – это бывший президент Украины Порошенко. На ваш взгляд, есть какие-то параллели в этой истории или здесь нужно разводить?
Е. Ройзман
―
Послушайте, Стас, ну совершенно точно, что и для Саакашвили, и для Порошенко тренд задал Навальный. Совершенно точно поступок Навального побудил этих людей. Но у Порошенко получилось. Его встречали тысячи и тысячи людей. И поэтому его не задержали в аэропорту – его бы отбили.Что касается самого Порошенко. Я слышал самые разные мнения. Но мне достаточно того, что человек отработал свой срок, не стал держаться, цепляться зубами, вышел на выборы против молодого и раскрученного оппонента, стоял до конца. Когда проиграл, всех поблагодарил и ушел. То есть что бы там ни говорили, вот я видел. Это тоже поступок. Он не стал менять Конституцию, придумывать военное положение. Просто проиграл выборы и честно ушел. Но не ушел из политики и не уехал из своей страны. Посмотрим, как это будет. Интересно.
С. Крючков
―
Посмотрим. Под занавес, наверное, коль скоро вы много говорите о таких нуждающихся в защите, и со стороны государства в том числе, группах населения, сегодня Путин тут поручил Министерству труда и социальной защиты отчитаться о причинах недостаточного охвата граждан старшего возраста и инвалидов социальными услугами. Как же так? 30 лет строим, 30 лет выстраиваем, 20 лет при помощи Владимира Владимировича и все недостаточно охватили.
Е. Ройзман
―
Смотри, я могу на нашем примере просто сказать. У нас в каждом районе была соцзащита городская, у нас было социальное такси. Этим занимались принципиально, потому что мэры городов, их выбирают, они за свой город отвечают, они половину этих стариков лично знают.А потом поменялась ситуация: стали отнимать полномочия, забрали все помещения вместе со всей соцзащитой в область. Понятно, что этих стариков уже так не знают, что никто этим уже так заниматься не будет. И это происходит по всей стране. Вот эта вертикаль власти, то, что пытаются забрать все полномочия вместе с финансированием, – оно вот так и работает. И вот это удавление местного самоуправления в конце концов приводит к таким дисбалансам.
С. Крючков
―
А только ли это на уровне местного самоуправления. Потому что речь ведь идет в конечном счете, насколько я понимаю, о том, как транслируется сигнал от верхушки власти к ее низовым подразделениям. И тут вот опять этот диалог по поводу «Спутника» ведется. И Евросоюз сегодня в лице своего представителя говорит: «Да не получали мы от вас никаких документов». Почта у нас по-прежнему плохо, как выясняется, работает.
Е. Ройзман
―
Опять же вот то, что мы говорили: управленческая деградация. И совершенно точно, что она связана с несменяемостью власти.
С. Крючков
―
С чего должен начаться старт воссоздания всей этой структуры?
Е. Ройзман
―
Слушай, мы же все понимаем: честные выборы, свободные СМИ, независимый суд. Вот все.
С. Крючков
―
Само начнется, само по себе потихоньку.
Е. Ройзман
―
Не само по себе, но это обязательная инфраструктура для выстраивания нормальной страны.
С. Крючков
―
Евгений Вадимович, минута у нас до завершения. Она всецело ваша.
Е. Ройзман
―
Слушайте, на самом деле, не все так плохо. Очень много достойных людей в стране, очень много молодых, которые не собираются сдаваться и хотят видеть свою страну лучше и человечнее. Я думаю, что в конце концов все равно все будет хорошо. Ну и всем политзаключенным и лично каждому и всем в целом я хочу пожелать стойкости, мужества и скорейшего освобождения.
С. Крючков
―
Это программа «Личный прием» Евгения Ройзмана. Евгений Вадимович, я благодарю вас.
Е. Ройзман
―
Все будет хорошо.
С. Крючков
―
Все будет хорошо. Эфир провел Стас Крючков. После новостей в 22 часа в программе «Разбор полета» – Мухтар Аблязов, казахский оппозиционер, бывший министр энергетики соседнего государства. В 23 часа – традиционный «Футбольный клуб»: Александр Шмурнов, футбольный комментатор «Матч ТВ» будет с нами, проведет эфир Константин Похмелов. А после полуночи – «Битловский час» с Владимиром Ильинским. Я прощаюсь с вами. Услышимся уже через несколько минут в другом эфире.