Личный приём - 2021-12-20
С. Крючков
―
Это «Личный прием», программа Евгения Ройзмана. Он на связи со студией «Эха». Меня зовут Стас Крючков. Евгений Вадимович, я приветствую вас этим вечером.
Е. Ройзман
―
Всем привет.
С. Крючков
―
Работает наш чат с СМС-сообщениями +7 985 970 45 45 и чат Ютюба, там уже идет трансляция. И довольно много людей присоединились. Ставьте лайки, не забывайте. Но и задавайте свои вопросы, конечно. Я буду внимательно следить и пытаться их транслировать. Также идет трансляция на Яндекс.Дзене. Евгений Вадимович, полторы недели остается до завершения этого года. Как мы этот год доживаем. Весело же?
Е. Ройзман
―
Слушайте, много всего. Плотность событий просто зашкаливает. И когда тебе кажется, что уже край и сильнее ничего придумать невозможно, обязательно что-нибудь происходит, к чему ты был вообще не готов. Ну, ничего. Нам хотя бы жить не скучно.
С. Крючков
―
Уже итоги какие-то пора начинать подводить? Потому что Навального вроде целый год нет, а с другой стороны, и коррупции тоже нет. Или есть коррупция. Не пойми что. Премию Сахарова вручают, Даша речь произносит классную на заседании Европарламента.
Е. Ройзман
―
Да не, много событий. Речь еще раз я посмотрел. Речь Даши очень хорошая. И советовался, с носителями языка разговаривал. Видно, что девчонка сама делала и сама пыталась достучаться. И, конечно, дорого стоит, когда маленькая девочка взрослым мужикам прямо вот так вот объясняет, что происходит. И не просто так они встали и стоя аплодировали ей. Хорошая история. Хорошая очень речь. Уже в любом случае останется надолго.
С. Крючков
―
Ну вот этим взрослым мужикам в Европе объясняли. У нас тут свои мужики с какими-то инициативами выходят по планам, по гарантиям безопасности. И Рябков, и МИД говорят: «Пусть не вступит ни одна из прежних советских стран в НАТО, но вы вот с нами срочно садитесь за стол переговоров». А в Вашингтоне говорят: «Нет, без ЕС не будем». И я не пойму, что они хотят, в конце концов.
Е.Ройзман: Дорого стоит, когда маленькая девочка взрослым мужикам прямо вот так вот объясняет, что происходит
Е. Ройзман
―
Но очень сильно. Потому что если вдруг Россия с США садятся за стол переговоров без всех – это очень похоже на пакт Молотова-Риббентропа. Это первое.Второе. Очень странный ультиматум. Потому что если ультиматум, ну да, ультиматум, а то что? И начинается: намеки, полунамеки. Так не бывает. И если сейчас американцы будут просто держать паузу, они поставят нас в совершенно нелепое, идиотское положение, потому что вроде-то все уже сказано. Ну и как в свое время сказал знаменитый Григорий Померанц, один из крупнейших мыслителей 20 века, он воевавший, сидевший, работал книжным консультантом на Кузнецком: «Важен, может быть, не столько предмет полемики, сколько стиль полемики, потому что про предмет полемики все потом забудут, а стиль полемики определяет цивилизацию».
И то, как сейчас МИД разговаривает со своими партнерами – такой кухонный уровень, некрасиво. Это же все видят, все за этим следят. И при этом ты, простой человек, каждую минуту чувствуешь, что эти люди тебя представляют на международном уровне. Ну и не хотелось бы, конечно, так выглядеть.
С. Крючков
―
Безотносительно стиля полемики и стиля того, о чем идет речь. Есть человеческая жизнь. И я знаю, что на протяжении этой осени два сбора было больших: один – закрыт, один – продолжается. И до Нового года совсем ничего. Марк Угрехелидзе. Как идут дела?
Е. Ройзман
―
Слушайте, история очень сильная. Марк Угрехелидзе – он из Краснодара. Ему скоро 4 года. И у него СМА – это очень тяжелое заболевание, когда отказывает вообще все. Но если ему поставить укол «Золгенсма» – это гарантирует ему жизнь и вернет здоровье. И когда мы начинали, надо было собрать 160 млн. Потом неожиданно фирма-производитель сделала скидку на 40 млн. Сейчас надо собрать 121 млн. Так я вам скажу, что мы уже собрали большую часть и 50 с хвостиком осталось собрать.Ко мне сегодня пришел руководитель армянской общины принес деньги и говорит: «Мы начали у себя собирать для этого парня. Я всем армянам сказал. Мы посоветовались. Мы начали собирать. По всем соцсетям, по всем своим чатам раскидали. Все деньги, что будут приходить, я буду сразу переводить».
Потом Дмитрий Муратов с утра написал. Он продает всю коллекцию клюшек. И сколько денег за это дадут, он все деньги даст в этот сбор. Вы представляете, ситуация: Нобелевский лауреат продает уникальную коллекцию клюшек лучших вратарей мира за долгие года, просто чтобы поучаствовать в этом сборе.
Первый поддержал, мне очень приятно, конечно, Борис Акунин. Потом – красавица и умница Софико Шеварднадзе. Василий Уткин. Он сейчас будет стрим вести именно по этой теме. Он часть своих гонораров передает. Юля Латынина. Андрей Макаревич. Андрея Макаревича картинка продалась за полмиллиона, в этот сбор пошла. Перед этим – работы Воловича. Кобаладзе в свое время подарил Диме Муратову, Дима Муратов подарил мне знаменитый триптих Воловича. Мы его продали за миллион. И много-много. Екатеринбуржские художники помогают, разные художники.
И нам осталось 11 дней. За 11 дней нам надо собрать 50 млн. Но все равно как-то движется, как-то идет. Но есть возможность просто чудо сделать новогоднее. Постараемся.
С. Крючков
―
Постараемся. Постарайтесь, Евгений Вадимович. Это очень важно. Кстати, что там грузинская община? Всё мы ждем-ждем.
Е. Ройзман
―
Вот 10 дней есть. Я надеюсь, что включатся. Ну, достаточно могучих грузин, которые могут поддержать этого парня. Но пока Екатеринбург, вся страна, самые простые люди собирают, причем по 100-200 рублей. Все стараются. У меня, конечно, к Екатеринбургу очень большая благодарность, потому что я вижу, как люди откликаются, особенно когда пенсионеры это делают.
С. Крючков
―
Заговорили о клюшках муратовских, о коллекции. Вспомнил о том, что сейчас идет Еврохоккейтур. И наша команда там выходила в форме со знаком СССР. Как вам вот эта символика?
Е. Ройзман
―
На самом деле, ход достаточно нелепый. Он лишний был. Но это же матчи такие неофициальные. На официальном уровне в такой форме не выйти. Это домашний неофициальный такой турнир. Но выглядело нелепо достаточно. Но парти-то ни при чем. Они играют. Им сказали вот это форму.
С. Крючков
―
Еще екатеринбургская история – я посматривал за вашими новостными сайтами – вокруг барельефа со Сталиным на местном Доме офицеров. Как вам?
Е. Ройзман
―
Слушай, давай несколько слов скажу. Мне не особо охота. Для меня эта история болезненная откровенно, потому что она подлая, она для нас для всех такая исподтишка. Никто этого не ждал, что это вообще кому-то в голову придет. Но скажи мне, пожалуйста, как руководству округа военного могло прийти в голову повесить барельефа Сталина? При Сталине здесь было три командующих округа. Их одного за другим расстреляли. Ну просто одного за другим расстреляли трех командующих Уральским военным округом. Вот как раз при них это все начинало строиться, где барельеф висит. Но их одного за другим расстреляли по личному приказу Сталина.Из пяти первых маршалов остались в живых только Буденный с Ворошиловым. Тухачевского расстреляли, Егорова расстреляли, а Блюхера-то просто запытали насмерть. И очень интересно. Я читал воспоминания маршала Еременко, воспоминания маршала Горбатова. Они в один голос говорят, что первый год войны, вот начало войны, вслух стараются не проговаривать, но говорят: «Для нас совершенно очевидно: Сталин просто выкосил весь высший комсостав армии. Просто не было командиров».
Но я попадаю иногда в такие ситуации. Представляешь, приходят два молодых румяных комсомольца и говорят: «Вот мы хотим памятник Сталину». Я говорю: «Послушайте, парни, как вы можете памятнику Сталину? Представьте себе, страна на протяжении года расстреливала по 2 тысячи человек своих граждан в день. Вот просто представьте, 2 тысячи человек своих граждан расстреливали в течение года. Если бы они в затылок друг к другу встали – это каждый день очередь километра на 3 бы растягивалась просто на казнь. Как вы представляете? 2 тысячи человек в день». Они на меня смотрят и говорят: «Ну и что?» Ладно, это комсомольцы. С ними вообще сложно разговаривать.
Разговариваю со взрослым думающим человеком. Он говорит: «Понимаешь, там время такое». Я говорю: «Какое время?» Он говорит: «Ну, индустриализация». Я говорю: «Слушай, ну да, индустриализация. А крестьян-то убивать зачем? Зачем у них хлеб отнимать? Они же с голоду... До 10 млн погибло во время голодомора. Это личная инициатива Сталина, личные его действия. Как это оправдать?» Он говорит: «Ну, понимаешь, это индустриализация, надо было». Я говорю: «Подожди, а как другие страны прошли? Там же никто не убивал своих крестьян ради индустриализации». А он смотрит на меня и говорит: «Понимаешь, с нами по-другому нельзя». И я не понимаю, о чем разговаривать дальше.
Е.Ройзман: Если вдруг РФ с США садятся за стол переговоров без всех – это очень похоже на пакт Молотова-Риббентропа
Вот те люди, которые барельеф вешали на стену, может, они думают, что с ними по-другому нельзя, что их так и надо. Но тогда что ты можешь этому возразить, если люди готовы?
С. Крючков
―
О, да. Сегодня, кстати, читал на одном из екатеринбургских сайтов по поводу того, как шли профсоюзные собрания у комитетчиков в том самом 1937 году, когда только что одного отправили в Москву на повышение, тут же его свои сдают, и тут же идет волна вычистки всех тех, кто его поддерживал.
Е. Ройзман
―
Это очень интересная история. Кстати, у нас, кому интересно, городской портал «It's My City» поставили петицию против этого барельефа. Она сразу, моментально начала набирать. Очень многих людей задело. А с НКВД по Свердловской области просто фантастическая ситуация. Там-то выкосили всех, там расстреляли всех одного за другим.Причем Дмитриев, который из таких, уралмашевское огромное дело придумал, высосал из пальца. На заводе арестовали 400 человек. Они разрабатывали гаубичную программу. Крепили, скажем так, обороноспособность и наступательные возможности страны. 400 человек арестовали, 200 с лишним арестовали. Просто придумал сам начальник УНКВД это дело. Но его-то просто потом на какой-то станции расстреляли как собаку. Ну, у них портрет висит. Но он без права реабилитации. Я не понимаю, как у людей это в головах умещается.
Для меня загадка была, когда Союз офицеров России выходит с просьбой, с требованием поставить памятник Дзержинскому. Ну послушайте, если вы офицеры России, ну у Дзержинского одна из задач была – убить русское офицерство. Он с этим справлялся, он этим занимался. Специально, осознанно совершенно уничтожал русское офицерство. И вы объявляете себя Союзом офицеров России и просите ему поставить памятник. Может быть, действительно тогда это те люди, которые понимают, что с ними по-другому нельзя. Ну, ладно. Давай о чем-нибудь хорошем.
С. Крючков
―
О хорошем? Вот воровской прогон был на неделе. Тема с пытками как-то не уходит. И хорошие у нее какие-то очертания, как это ни странно, возникают. В частности, внесли в Думу. До 10-го числа, возможно, первое чтение пройдет по этому законопроекту об ужесточении.
Е. Ройзман
―
Там хорошо Нарусова сказала, что проект давно был готов. Суть его заключается в том, что законодательная власть признает, что пытки действительно существуют в России на системном уровне и с этим надо что-то делать. И они вводят там «пытки, которые осуществляются по указаниям должностных лет». И новация там: до 12 лет лишения свободы. До 12 лет лишения свободы – это сразу преступление переходит в особо тяжкие. Там гораздо сложнее получить условно, гораздо сложнее уйти на УДО. Если они примут этот закон, он хоть как-то будет работать.И сегодня «Гулагу.нет» опубликовали очередную часть архива небольшую. Говорят, что в районе 1%. Но это касается Красноярского края и как раз того самого начальника, Гостев, по-моему, у него фамилия, которого Путин повысил в звании.
С. Крючков
―
Генерал-полковника, по-моему, сегодня.
Е. Ройзман
―
Да, повысил в звании. Ну, хорошая такая история. Посмотрим. Но тем не менее об этом заговорили везде. Готовится несколько фильмов, готовятся публикации. Об этом заговорили везде. Это касается всех. И поэтому, конечно, об этом надо говорить и забывать нельзя.
С. Крючков
―
Вот в аутентичность этой истории с призывом воров в законе не считать замученных тюремщиками зеков вы верите? Такая история странная.
Е. Ройзман
―
Нас слушает много людей, которые этого не понимают. Скажем так, общество зеков, заключенных разбито на касты. Самые разные касты. И переходы в эти касты возможны только в ту сторону. И те, кто себя считают ворами в законе (это высшая воровская каста), они вдруг принимают решение, которое просто переворачивает этот мир с ног на голову. Они говорят, что те люди, которые подверглись насилию по указанию сотрудников колонии, ФСБ, оперов, они не считаются обиженными, их нельзя от себя отодвигать, и они должны жить на общем положении.Это сильнейший ход. Это вдруг показало, что воры в законе, каторжане, люди, которые за гранью закона находятся, вдруг оказываются гораздо честнее, справедливее и милосерднее, чем вся правоохранительная система вместе взятая. Это Земля налетела на небесную ось. Это очень серьезное событие. Это подлинный совершенно документ. Он и написан совершенно безупречно с точки зрения языка. Любой человек, у которого есть слух, который понимает... Это абсолютно подлинный документ. И к нему все отнеслись серьезно. Это большое событие, скажем так.
С. Крючков
―
О хорошем говорили. Вспомнил, Жданову-отцу 3 года условно. Ну, позитивный исход года.
Е. Ройзман
―
Это хорошая история, если не считать, что Юрий Павлович, 68-летний человек, почти 10 месяцев отсидел, изъездил всю страну этапами от Ростова до Архангельска, до Нарьян-Мара. Но это же все в «Столыпине». 10 месяцев практически человек просидел в пыточных условиях. Главное, что он не сломался, ему хватило мужества, что он еще при этом умудряется улыбаться. Но, действительно, торпеда мимо прошла, потому что могли и закатать.Но это очень интересный прецедент, потому что любой, кто занимал хоть какую-то должность, был депутатом... Любой депутат нормальный, честный, кто бегал, хлопотал всегда за других людей, принимал участие в комиссиях по распределению жилья... Кто знает? Все люди стараются. Ко мне приходят на прием люди, я пытаюсь чем-то им помочь как любой нормальный человек. С этим прецедентом огромное количество народу вздрогнули и подумали, что могут через 10, через 15 лет что-нибудь придумать и вернуться. Но, с другой стороны, если захотят человека закрыть, то в сегодняшних реалиях даже придумывать ничего не надо.
С. Крючков
―
Это уж такой прецедент? Потому что полно же таких историй. Каждый чиновник знает, что сидит на крючке вот в этом смысле. Высосут из пальца сколько угодно.
Е. Ройзман
―
Да даже не чиновник – и депутат, и кто угодно. Да любого могут. Да, мы вернулись в те времена, когда могут за что угодно. Отлистают твой Фейсбук на 10 лет назад, что-нибудь найдут, интонацию.
С. Крючков
―
Не хотелось бы. Не листайте Фейсбуке.
Е. Ройзман
―
Конечно.
С. Крючков
―
Кстати, не знаю, стоит ли на эту тему. Судья Юлия Сафина была, которая многие аресты санкционировала. Коронавирус и здесь властен. И как-то сети возбуждаются. Умерла женщина. Ну, бывает.
Е. Ройзман
―
Слушай, интересная вещь. Да, умерла женщина. Там одна в 39 лет умерла, другая – в 44. Одна – судья, другая – судья. Вспомнили, кого закрывала, какие приговоры выносила. И ни одного сочувствующего голоса нет вообще. Это ж надо вот так вот... Ну, доброе слово никто сказать не может. Все вдруг вспоминают, что она делала. Все понимают, что она понимала, что она делала. Это серьезно.
С. Крючков
―
Тут заговорили о том, что, возможно, изучим опыт разных стран по штрафам за отказ от вакцинации против коронавируса. При этом Гинзбург из «Гамалеи» говорит, что вакцинироваться «Спутником» можно до бесконечности.
Е. Ройзман
―
Гинзбург говорит очень много. И из-за того, что говорит очень много, это все обесценено. Когда вчера объявили, что появился новый штамм «омикрона», и еще никто не знает, что происходит, он вдруг говорит: «“Спутник” нормально подойдет». Понятно, что всерьез перестали воспринимать. И некого винить. Сами так обесценили и вакцину свою, и все, что вокруг нее происходит. Вообще, те страны, где принято выполнять решения, если решения принимаются, то их выполняет вся страна, как Япония, как Сингапур... Сингапур же очень жестко подошел: кто не хочет вакцинироваться, никаких проблем, не вакцинируйся, только ты лечишься за свои деньги и все.
Е.Ройзман: То, как сейчас МИД разговаривает со своими партнерами – такой кухонный уровень, некрасиво
Вот сейчас начинается небольшой спад, слава богу, чуть поменьше смертей. Хотя тоже спад относительный. Если фиксировали по 1200 смертей на протяжении долгого времени, сейчас – 1000 с небольшим. Но тем не менее все равно спад. Он ощутимый. Врачи говорят, койки появляются свободные. Какое-то время можно будет вздохнуть. Видимо, выстрелит после Нового года. Но они ждут, что новая волна будет. И пошел разговор, что в кулуарах сейчас хотят продлить каникулы числа до 17-го, если не больше. Ну, посмотрим, как это будет.
С. Крючков
―
Ведь еще объявят, что это успех от тех самых нерабочих дней, которые на недельку там вводили.
Е. Ройзман
―
Слушай, все что угодно могут объявить. Но недоверие действительно большое. Но ты можешь вообще никому не верить, но все равно ты старайся не заболеть, старайся не заразить своих, самим выжить, чтоб дети не болели, чтоб родители не заболели. Все же понятно.Слушай, историю с приема расскажу.
С. Крючков
―
Рассказывайте.
Е. Ройзман
―
Мужик живет на первом этаже. А у него сосед на втором над ним жил. И он много лет кормил голубей, к нему прилетали, с рук на балконе все время ели, на голову ему садились. Ну, дружили с ним. И он умер. А голуби-то прилетают, в окошко стучат, а его нет. И этот мужик, который внизу, начал голубей кормить. И они к нему слетаются. Он на первом этаже. Ну и на себя взял и прямо им рассыпает там крошки.И один мужик ему написал, записку подсунул: «Твои голуби всех задолбали. Если ты выводы не сделаешь – сожжем твою машину». А он в этом доме с первого дня живет. Он пошел всем соседям показывать бумагу. А они говорят: «Слышишь, ну да, так-то он прав. Голуби всем надоели». Он человек простой. Он взял эту бумагу, откопировал и всем машинам, которые были, под дворники засунул. Там сейчас все ходят и друг на друга смотрят.
С. Крючков
―
Идет борьба. Кстати, в Челябинске, помните, был водитель местной станции скорой помощи, который говорил: «Вот чудовищные условия у нас, то да сё, на корону выезжаем, вакцинироваться заставляют». Тоже на «Знаке» сегодня читал: жалуется, дескать, сожгли машину. Ну, то оно, не то, не знаю.Роскомнадзор призвал удалить заметки все, связанные с публикациями расследований признанного нежелательным «Проекта» у нас, на «Знаке», на «Дожде», признанным иностранным агентом.
Е. Ройзман
―
Это настолько откровенная вещь. Это называется «явка с повинной», когда очень четко. Когда ты находишься у власти, и в твоем распоряжении есть Роскомнадзор, ты смотришь, что про тебя неприятное было, посылаешь в Роскомнадзор и говоришь: «Всем скажи, чтобы все вычистили, чтобы про меня ничего плохого здесь не было». Но все же понимают, откуда что берется.Во-первых, одно из основных правил политической борьбы – никогда не показывай, что тебе больно. Второе. Самое главное, не показывай, где тебе больно. Так вот здесь они показали, где им больно. Поэтому, естественно, все это начали скринить, прятать, делать ссылки, закладки и так далее. Это никуда не денется. Они остались комсомольцами 70-х годов, когда можно было задушить самиздат как-то, поставить на учет все печатные машинки. Мир изменился. Это гуглится все. Это никуда не денется.
Но интерес они пробудили. Все начали вспоминать, о чем же были расследования «Проекта», «Bellingcat», «Insider». У «Знака» это было, на «Дожде», у всех.
С. Крючков
―
Признанных нежелательными, признанных иноагентами, должен упоминать. Кстати, это же происходит в реальном времени. То есть не об истории речь идет, а о том, что буквально вот-вот было.
Е. Ройзман
―
Слушай, еще одну вещь скажу, что я думаю. Это никуда не денется. На это все обратили внимание. Список этот многие себе сохранили, какие материалы надо убрать, чтобы их обязательно посмотреть и растиражировать.Но я хочу сказать одну очень интересную вещь. Это просто я сейчас говорю как историк, как архивист. Совершенно точно, что в ближайшие годы появится новая специальность – она будет называться интернет-археологи, я думаю. Она появится точно. Тот из исторических факультетов, кто первый догадается начать разрабатывать эту тему и набирать туда студентов, они опередят сейчас всех. Я надеюсь, что мой Уральский государственный университет, им придет в голову сделать эту специальность. Это будет очень замечательно и интересно.
С. Крючков
―
Кстати, обращаюсь к нашим слушателям. Вы на всякий пожарный напишите. Может быть, уже где-то что-нибудь подобное присутствует. Мы не преминем упомянуть и об этом, эту идею как-то оформить в реальность.Это «Личный прием», программа Евгения Ройзмана. Я, Стас Крючков. Кстати, после 22 часов в программе «Разбора полета» будет Александр Борода, президент Федерации еврейских общин России, раввин. В 23 часа – «Футбольный клуб». После полуночи – «Битловский час». Мы вернемся в эту студию после новостей и рекламы.
Е.Ройзман: За 11 дней нам надо собрать 50 млн. Но есть возможность просто чудо сделать новогоднее
НОВОСТИ / РЕКЛАМА
С. Крючков
―
Это «Личный прием», программа Евгения Ройзмана. Я, Стас Крючков, ассистирую здесь. Евгений Вадимович, Тейс Бергер, есть такой прокурор в суде по MH17, по сбитому Боингу. Сегодня там продолжилось рассмотрение.
Е. Ройзман
―
Нет, там зачитывают обвинительное заключение. То есть они сейчас всех, кого признают виновными. 22-го заканчивают зачитывать это обвинение и объявляют, какое наказание кому запрашивает прокуратура Нидерландов. Все за этим очень внимательно следят. Но отмечают, что очень сложно работать с Россией, что не дают возможности нормально работать, что мешают расследованию. Так же, кстати, как отмечали по делу по аргентинскому кокаину (389 кг), который нашли в посольстве. Тоже мешали работать.Очень интересный момент один с Боингом этим сбитым. Мы не признаем 7 лет. 7 лет, что мы не признаем, эта тема на слуху. Об этом говорят все, поднимают при первой же возможности, все время пытаются доказать, разоблачить очередную ложь про диспетчера Карлоса, про летчика Волошина на протяжении 7 лет. В результате мы подошли вот к этому суду, за которым следит весь мир. Иранцы сбивают с перепугу украинский самолет. Два дня терпят. На третий день признаются. Все. Про этот самолет уже никто толком и не помнит. Его нет в повестке. Здесь же постоянно 7 лет каждый день клюют по темени, подают этот платок. Всего-навсего надо было сказать правду.
Но, с другой стороны, тоже ситуация такая. Да, говорим правду: «Да, действительно, мы сбили». Следующий вопрос: «А вы вообще что там делали?» И все. И тогда надо дальше. А тут уже начали врать – приходится врать до конца.
С. Крючков
―
Но это как вот в этой истории с ростовским судом, где по делу о коррупции косвенно получились доказательства того, что якобы мы финансировали поставки продовольствия для российской армии, которой там нет.
Е. Ройзман
―
Стас, ну не якобы.
С. Крючков
―
Это я голосом Дмитрия Сергеевича сейчас говорю.
Е. Ройзман
―
Да. В приговоре сказано все. Причем приговор суда – это уже принимается как доказанное и нового доказывания не требует, по международному праву. Это доказано. И рассказывается, что да, действительно были постоянные поставки в Донецкую и Луганскую область, где находятся наши войска, там по 13 тонн, ну и так далее. И понятно, что Песков попадает в идиотскую ситуацию: ему надо публично врать. Все ведь всё понимают. Ну и президенту теперь тоже как-то неловко: это что-то надо говорить, когда уже все знают, ну всё уже. Ну, дикая ситуация. Знаешь, вот уж кому я не завидую в этой жизни – это президенту, его пресс-секретарю, премьеру, ну и вообще в принципе.
С. Крючков
―
По Резнику в Питере тоже суд идет. Помните, да, что ему предъявили?
Е. Ройзман
―
Да.
С. Крючков
―
Приобретение наркотиков (ст. 228 ч. 1). И там понятой один, Мальцев есть такой, рассказал, что раньше работал в правоохранительных органах. То есть так нормально придумали историю.
Е. Ройзман
―
Я к Резнику отношусь хорошо. Он был хорошим, сильным депутатом. Он бесстрашный парень. И понятно, что бы там ему ни вменяли, он сидит совершенно не за это.
С. Крючков
―
По шахтам. Тут очередная авария вчера была в Ленинск-Кузнецком в Кемеровской области. Но по Кемерово, по «Листвяжной» тоже есть апдейты. Центральный районный суд отправил собственника из того самого «СДС-Уголь» по делу о гибели людей на шахтах под арест. И Следком говорит, что владельцы уже после аварии задним числом формировали отчеты о закупках средств безопасности. То есть учат эти истории владельцев этих шахт, вот тех толстосумов, которые, собственно говоря, делают этот бизнес?
Е.Ройзман: Это вдруг показало, что воры в законе, оказываются гораздо честнее и милосерднее, чем правоохранители
Е. Ройзман
―
Слушай, я ничего не могу сказать. Конечно, я считаю, что нельзя работать в таких условиях, что у кого есть возможность, надо оттуда уезжать в другие регионы, искать другую работу. Но я сталкивался с шахтерами. У них еще и потомственная эта история бывает, что дед работал в шахте, отец в шахте. Если завалило в шахте – значит, сына очередь идти в шахту. Это чудовищная история. И весь мир потихонечку от этого уходит. Надеюсь, что мы тоже когда-нибудь от этого уйдем.
С. Крючков
―
Добрую какую-нибудь историю с личного приема Евгения Ройзмана хочу.
Е. Ройзман
―
Слушай, у меня несколько историй сильных достаточно. Я сегодня выставил историю. Кому интересно, гляньте у меня в Фейсбуке. Нина Фроловна, женщина 70 лет. Трещина в грудном отделе позвоночника, операция тяжелая онкологическая. Она говорит: «Я работала всю свою жизнь птичницей, на свиноферме, дояркой работала. Вышла на пенсию – вообще никому не нужна. А я не могу без огорода. Мне бы мотоблок какой-то купить и бензокосу, и я бы себе потихонечку ковыляла бы там. А я по инвалидности что-то получаю, ни на что не хватает. Написала губернатору. Мне издевательский ответ пришел. А мне кто-то сказал, что вы помогаете. Ну, может, подшутили надо мной. Так если вы откажете, я и не обижусь».Ну, я взял и выставил в Фейсбук. Мы ей позвонили сначала. Я говорю: «Если что, можем давать». Она говорит: «Да». Я говорю: «Мы ваш телефон дадим?» Она говорит: «Да». Ну и взял выставил в Фейсбук. В течение часа огромное количество народу откликнулось.
А я еще выставил две истории. Два парня детдомовские. А надо про детдомовских понимать одну вещь. Даже если это хороший детдом, любой детдомовец начинает с отрицательной отметки глубокой. И некоторые детдомовцы даже не знают, что им положено жилье. Я с такими сталкивался. Ну просто не знают. А эти, видимо, знали. И одному дали в Верхней Салде комнату без окон в доме 1939 года постройки. Но он что-то все равно как-то начал сопротивляться, что-то придумывать. Он в комнате не жил, там жить невозможно.
Он девчонку нашел, они поженились, ребенок родился. И он попал вдруг в аварию и сломал позвоночник. Ну и все, откровенный инвалид. Ну, а она что? Она забрала ребенка да ушла. И вот к нему его детдомовские друзья приходят. А ему уже 30 лет. И он точно будет инвалидом. И ему возвращаться некуда вообще. А он детдомовский. У него же там ни бабушки, ни мамы, ни папы, вообще никого. Шансов никаких. Я его историю тоже расписал.
И еще один парень детдомовский. Тот повеселее, интересно. Ему дали жилье в Новой Ляле. Он туда и не поехал. И жил в Екатеринбурге, снимал, стихи писал, рэп начал начитывать. Летом купался в пруду и позвоночник сломал. В хосписе сейчас в Арамиле лежит. Тоже вот такая ситуация. И тоже детдомовский. И выходить-то ему некуда. К 29 годам накоплений ноль. Толком не социализировался, никого нет.
Ну и я три истории поставил. Куча народу откликнулась. Причем я говорю: «Смотрите, кто-то хочет в судьбе поучаствовать?» Карточка – это одно. Скинуть им деньги на памперсы, на коляску и еще – это люди накидают. Но тут надо поучаствовать в судьбе. И вдруг неожиданно очень серьезные айтишники, я парней знаю, говорят: «Давай мы его обучим». Потом Ирина Волкова из Клиники Волковой говорит: «Давай мы второго парня возьмем посмотрим». Это очень сильная реабилитационная клиника. Денег не попросила никаких. То есть вдруг люди откликнулись. Есть возможность у всех сделать доброе дело. Мне было очень приятно.
С. Крючков
―
Евгений Вадимович, ну вот смотрите, позвоночник сломать –можно попасть в эту ситуацию, а можно и не попасть. А вот каждый детдомовец должен получить эту квартиру. Почему эта проблема носит такой системный характер, когда им дают вместо нормального жилья какую-то халупу или вовсе об этом не говорят?
Е. Ройзман
―
Слушай, там есть еще более болезненная ситуация. Из семьи в свое время забрали, родители спивались, в бомжей превращались. Забрали из дома. Вот ему исполнилось 18 лет, ему выходить, он ждет, что ему что-то дадут, а ему говорят: «Знаешь, а у вас там в Дегтярске комната была. Так у тебя доля есть в этой комнате. Так что тебе ничего не положено». То есть такого тоже много. Действительно такого много. И жилье дают абсолютно непригодное.Но здесь попадают люди в следующую ситуацию. На самом деле, это федеральный закон, по которому должны сиротам давать жилье. И вот он выходит, в городе приходит к городскому руководству в администрацию к чиновникам и говорит: «Дайте мне жилье». Они говорят: «Миленький ты мой, мы тебе не можем. Ты у нас на очереди не стоял никогда. У нас своих очередников полно. Тебе должны жилье давать на уровне губернатора, на уровне региона». Он идет к губернаторским и говорит: «Я был в городе. Жилье не дают». Звонят в город и говорят: «Срочно жилье дайте». А им отвечают: «Ну вот вы выделите жилье – и мы ему тут же дадим». И вот этих нестыковок море, на самом деле.
Но я хочу сказать, что губернаторские траты в регионах – это совершенно сумасшедшие траты. Допустим, для Екатеринбурга 1-комнатная квартира (ну, можно ее давать не в Екатеринбурге, счастливы будут где-то в окрестных городах) – это 1,5 – 2 млн. Можно маленькую, скромную 1-комнатную квартиру.
Е.Ройзман: Если захотят человека закрыть, то в сегодняшних реалиях даже придумывать ничего не надо
Новогодний ролик, поздравление граждан с Новым годом губернатору записать – 4,5 млн выставляют на тендер. Им говорят: «Слышите, вот телефон. Кнопочку нажал, смотри в телефон, записывай ролик и потом выкладывай в Инстаграм. Бесплатно совершенно». Им говорят: «Дак нет, там нужно 6 роликов». – «Ну 6 раз вот так посмотри в телефон, запиши да выложи». Вот такая ситуация, что просто приоритеты разные.
С. Крючков
―
А законом не прописаны что ли качественные характеристики вот этого жилья, которое должно быть предоставлено?
Е. Ройзман
―
Послушай, вот одному парню жилье дали в Новой Ляле.
С. Крючков
―
Даже не понимаю, о чем вы.
Е. Ройзман
―
Верхняя Салда тоже не сильно лучше. А потом, знаешь, вот он сейчас выйдет. Представь себе, у него никого нет, ноль накоплений вообще. То есть социальный статус нулевой, накоплений ноль. И он приезжает в жилье, где нет ни пандуса, ничего. У него коляски, кстати, еще нет, представляешь? То есть там такой уровень проблем, что нужно начинать решать, решать, заниматься. И я вот этот текст выставил. Понятно, то мы Фондом будем заниматься. Но я хочу просто, чтоб люди поняли, что это такое, и сумели сами поучаствовать в решении чужой судьбы. Это просто дал людям шанс: попробуйте.
С. Крючков
―
Помните, мы с вами о площадке для паркинга у какого-то чинуши, у какого-то бизнесмена, выложенную из надгробных плит, на прошлой неделе говорили.
Е. Ройзман
―
Была такая история, да.
С. Крючков
―
Схожая отчасти история, но уже с каким-то национальным колоритом – и опровергают ее, и все равно она транслируется в социальных сетях – по поводу Татарстана, где жители якобы получили негласный запрет на установку православных крестов на кладбищах. Видели эту историю?
Е. Ройзман
―
Я ее видел. Я до конца не понял. Я бывал в Татарстане и много там знаю. Есть немножечко там национальный уклон. Но люди как-то живут в Татарстане бок о бок. И у них там ничего не вспыхивает никогда. Как-то они свои вопросы решают. Я не до конца понимаю. Я не вникал в эту тему. Ну вот кто сейчас слушает, если у кого-то есть информация, киньте мне в личку в Фейсбук, в Твиттер, в Инстаграм в Директ. Я посмотрю. Интересно.
С. Крючков
―
Напишите, потому что тонкая история, нужно в ней как-то по сути разобраться, а не только на уровне заголовка.
Е. Ройзман
―
Слушай, я с таким не сталкивался, на самом деле. Я об этом услышал в первый раз.
С. Крючков
―
А вот еще одна история про границу. Лидеры ингушского протеста по поводу переноса, обмена территориями, который инициировал в свое время Кадыров, получили от 7,5 до 9 лет заключения. Причем просто приговор вчистую обвинительное заключение повторил. А люди достойные, назовем вещи своими именами.
Е. Ройзман
―
Там Калой Ахильгов занимался, очень грамотный, сильный адвокат, который занимался защитой. Но я посмотрел, там адвокаты схватились за голову. Они не ожидали, что будет так. Там действительно сидят очень достойные, уважаемые люди. И сроки просто сталинские. Они возмутились, потому что их никто не спросил. Это заденет любого человека. Тем более они там бок о бок живут, у них там куча своего накопилось. И там нельзя так, на мой взгляд.И мне очень жалко этих людей, потому что все понимают, что они сидят ни за что, потому что они посмели сопротивляться, посмели иметь свое мнение. Это очень некрасивая история. И это из тех историй, которые сами не рассасываются. Такие истории помнятся очень долго.
С. Крючков
―
Помните же, в 2019 году там тысячи людей выходили, протестуя против этих границ. Сегодня 200-300 человек приехали к суду, в основном родственники представителей, старейшин общины. По сути, это говорит о том, что купировали вот это настроение такое негативное? Или люди словили сигнал и говорят: «Ну все, мы поняли. С вами ничего тут не добьешься особенно. Как вы сказали, так и будет. Будет горько, но нам остается только принять»?
Е. Ройзман
―
Стас, ты очень важную тему задел. Надо понимать Кавказ, надо понимать ингушей. Оно никуда не денется, оно не рассосется это негодование. Для них произошла чудовищная несправедливость. И их никто не спросил. Им выказано такое неуважение, в их понимании. Но это не рассосется. Так нельзя. Здесь, на мой взгляд, должна вмешаться федеральная власть. Знаешь, пришла мать – и стал конь ничей. Это как-то надо гасить, это надо снимать, это надо выказывать людям уважение, садиться за стол переговоров, находить, модерировать. Но это надо работать. Это работа.
С. Крючков
―
Кстати, не знаю, ваша ли тема или не ваша, но сегодня же День работников органов госбезопасности, насколько мне не изменяет память. Но есть хорошая дата, конечно, – у Дмитрия Львовича Быкова день рождения сегодня. Но тем не менее. Вот тут Сергей Рожков, есть такой человек, бывший начальник Управления ФСБ по Белгородской области, назначен проректором Высшей школы экономики. Ну вот такой оплот либерализма, долгое время мы считали.
Е.Ройзман: Песков попадает в идиотскую ситуацию: ему надо публично врать. Все ведь всё понимают
Е. Ройзман
―
Смотри, мы когда учились в университете в 80-е годы, те, кто раньше учились, ну всегда были такие кураторы. Всегда кто-то был из ФСБ. У нас был такой Викторов. Но он не злой был дядька. Он историю религии преподавал. Но он был прямо откомандированный такой. У нас такие были. Потом на какое-то время это прошло. А потом это началось снова.Надо понимать еще одну вещь. Вот это одна из самых серьезных проблем. Те, кто когда-то на какой-то демократической волне придут к власти, они столкнутся с невероятной проблемой. Здесь такое количество силовиков, отставников, спецслужбистов самых разных. Они на пенсию выходят рано. У них море энергии. Они считают, что страна им должна. У них действительно такое. Они считают: они служили, теперь страна им должна.
С. Крючков
―
Евгений Вадимович, здесь же речь не о завхозе по безопасности идет речь.
Е. Ройзман
―
Подожди, подожди, подожди. Я тебе серьезную вещь говорю. И знаешь, куда их будут назначать? Как сейчас, в «Газпром», в «РЖД», в «Роснефть». Знаешь, сколько их там? И надо понимать, что эти люди работать не будут. Это другие люди с другой психологией совершенно. Они не будут работать никогда. Все, кого назначали из силовиков полпредами, они умеют писать самые разные шкурки, следить, смотреть, но они созидать не умеют. Просто их не учили созидать. Они другим занимаются. И их так много, что они гасят любое движение вперед.И то, что в Высшую школу экономики назначили такого, – это определенный сигнал. Он может быть замечательным человеком, но он не будет другим никогда. Эти люди не станут созидать. Эти люди никогда не дадут никакой свободы. Они боятся любой свободы. И их становится все больше и будет все больше, потому что их много. Их надо куда-то девать, пристраивать этих отставников. У них же нет такого, что ушел на пенсию, нашел себе работу.
С. Крючков
―
Но все-таки не согласен с тем, что здесь об отставнике идет речь. Все-таки с позиции главы ФСБ целого региона приходит человек. И явно не просто, чтобы там ОБЖшником работать.
Е. Ройзман
―
Он приходит в Москву, он приходит на свою зарплату. Это для него не служба. Это уже немножечко другое все равно.
С. Крючков
―
Кстати, о людях, которых вряд ли можно обвинить в том, что они не созидательные. Абрамович – бизнесмен. Но тем не менее куда он вкладывает свои бабки? Приобретает самый дорогой в России бизнес-джет Boeing Dreamliner за 330 млн долларов.
Е.Ройзман: Эти люди никогда не дадут никакой свободы. Они боятся любой свободы. И их становится все больше
Е. Ройзман
―
Слушай, у меня история своя была. Она забавная просто. Я в 2019 году бежал IRONSTAR в Сочи. Там такие серьезные соревнования. И ты все время в дороге находишься много-много времени. Сначала плывешь по открытой воде 3800, потом едешь 180 км на велике, а после всего этого бежишь марафон. И в это время накануне вошла туда в Имеретинку яхта Усманова. Ее видно отовсюду. Она здоровая. И ты когда бежишь марафон, там 8 кругов по 5 км в одном месте. И сколько ты бегаешь, ты все время бегаешь вокруг яхты Усманова. Тебе плохо, тяжело, но это все равно смешно.Но я хочу сказать, в гробу карманов нет. Знаешь, как в «Экклезиасте» сказано: «Умер человек и несть ничего в руке его, что бы он мог понесть с собой. А он всю жизнь жил впотьмах, ел в темноте в большом огорчении и досаде». Знаешь, очень хорошая истина: вот что отдал, то твое. Представляешь, с каким удовольствием можно потратить 350 млн просто на людей, улыбнуться? И люди будут счастливы. Ну, у каждого свое. Ему охота самолет. Он много на что тратил. Вот какой-то самолет. Ну что я буду чужие деньги считать? У каждого же свой путь. Каждому за все свое придется когда-то отвечать, ну и просто думать, вспоминать, что ты сделал, что ты мог сделать, что ты мог вообще с этими деньгами сделать для людей и для мира.
С. Крючков
―
Мне кажется, в этот момент нужно еще раз вспомнить про Марка Угрехелидзе и сбор, который ведется. И там по этим меркам не так много денег.
Е. Ройзман
―
Там осталось 800 тысяч долларов. 800 тысяч долларов для 140-миллионной страны это просто смешно. И это создать еще один прецедент, что можно парня вытащить.
С. Крючков
―
Хотел под занавес – 6 минут у нас остается – про разгул стихии поговорить в нашей стране. 8 корветов у нас в стране должно было быть построено, а 2 только в процессе строительства находились. Вот один из них «Проворный» сгорел в Санкт-Петербурге. Ну, сгорел и сгорел. Бывает такое.
Е. Ройзман
―
Слушай, Стас, я про это не знаю ничего. Я посмотрел новости, я их все увидел. Я про это не знаю ничего. Но я вижу комментарии. Слушай, во-первых, сплошная радость, что у них наконец-то что-то сгорело. Раз. Второе, что я увидел. Все практически считают, что, на самом деле, проворовались, деньги потратили, а сожгли специально, потому что надо было в строй сдавать, а сдавать-то нечего. Это вот две реакции, которые я увидел. И никто не сказал: «Ох, как жалко. Ох, как нам этого корвета-то не хватало. Ох, как плохо. Надо упереться, надо построить». Совершенно обратная реакция: сгорел и сгорел, у них все горит. И второе: сожгли специально, чтобы воровство скрыть. Вот две реакции я увидел.
С. Крючков
―
А вот чего не хватает людям – это, мне кажется, регистраций в так называемые базарные автомобильные дни автомобилей, когда вдруг серверы горят из-за того, что их затапливает, и база ГИБДД по выдаче прав, выдаче регистрационных удостоверений ложится просто-напросто. Как вам? Не находите здесь никакой связи? Потому что буквально за пару дней до того была новость, что внесли изменения в Закон о полиции, где полиции предоставляют возможность вскрывать автомобили. Я понимаю, конспирология такая прям очень-очень жирная, но тем не менее.
Е. Ройзман
―
Слушай, насчет вскрывать автомобили и квартиры. У нас был такой Александр Анатольевич Немытов, очень хороший мужик. Он преподавал у нас английский язык, когда я учился в университете, а потом уехал в Москву. Он известный переводчик серьезный очень (и синхронист, и технический перевод, и научный перевод).И вот представь себе, идет какая-то очень серьезная конференция, его пригласили, а у него инсульт. Никто не знает. Он раз и не пришел. Он человек обязательный. Он меня постарше. Все удивились, что его нет. И там серьезные ученые, серьезные люди собрались. И давай звонить в полицию. И говорят: «Мы сейчас его нашли. Свет горит. В квартиру стучимся, никто не открывает». – «Может быть, у него инсульт». Полиция говорит: «Нет, не имеем права». Они говорят: «Ну, у него брат есть». А здесь у нас известный брат, он хороший тоже мужик, Олег Немытов. – «Но он слепой совсем, он не может выехать». Он говорит: «Да, я его брат. Вскрывайте квартиру». Они говорят: «Нет, мы так не можем».
36 часов не вскрывали квартиру. Говорят: «У нас нет оснований». 36 часов их уговаривали. Они не вскрывали квартиру. Когда вскрыли квартиру, у него действительно тяжелейший инсульт, он без сознания, в коме. Представляешь ситуацию? 36 часов. Если бы сказали, что там кто-то из Штаба Навального спрятался, просто срезали бы болгаркой и ни с кем бы не разговаривали, в окна бы залезли. Но человек 36 часов лежал после инсульта. При инсульте каждая минута дорога. Там соседи уговаривали, сослуживцы уговаривали. 36 часов не открывали.
С. Крючков
―
То есть вывод-то какой? Нужны эти поправки в итоге?
Е. Ройзман
―
Слушай, не, я считаю, что...
С. Крючков
―
То есть, если захочешь, то врежешь, если захочешь, то проникнешь.
Е. Ройзман
―
Да, я считаю, что от здравого смысла зависит, когда любой нормальный человек, любой нормальный офицер понимал, что речь может идти о жизни человека, взял бы на себя такую ответственность. Спасая собственную задницу, готовы губить свою бессмертную душу. Во как. Хорошо сказал?
С. Крючков
―
Хорошо, если душа эта бессмертна.
Е. Ройзман
―
Не, ну душа понятно.
С. Крючков
―
Последнюю историю, мне кажется, готовы выслушать ваши поклонники сейчас в этом эфире с личного приема, чтобы завершить так.
Е. Ройзман
―
Слушай, с личного приема... Всем, кому интересно, зайдите на сайт Фонда Ройзмана, во-первых, по Марку Угрехелидзе. А потом, у нас там, наверное, сейчас семей 500, которым собираем подарки. Самые разные дети. Каждый год мы максимум детей обеспечиваем подарками. Помогать москвичи приезжают, потому что это красивая детская история. Дети очень рады. Поэтому кому интересно, свяжитесь с нами. Подскажем, кого можно осчастливить перед Новым годом. Но и постараемся, конечно, Марку собрать.
С. Крючков
―
Минута у нас остается. Еще одну историю буквально бегло. «Group-IB» помните? Илья Сачков арестован сейчас по обвинению в госизмене. Год назад записал видео на случай своей смерти или ареста, разослал его близким, сообщил Forbes сегодня со ссылкой на три источника, близких к нему. На ваш взгляд, грозит людям, сидящим в СИЗО сейчас по таким делам, что-то действительно? Там прессинг мощный ведется.
Е. Ройзман
―
Слушай, мы видим по делу Сафронова, видим по делу Фургала, видим по делу этого парня – огласка нужна всегда. Огласка – это в первую очередь. Если ты ни в чем невиноват, конечно, нужна огласка. Пусть будет огласка.
С. Крючков
―
Пусть будет огласка. Это «Личный прием» Евгения Ройзмана. Как всегда, мы завершаем вот на этой ноте.
Е. Ройзман
―
Подожди-подожди, я должен сказать, что все будет хорошо и пожелать свободы всем политзаключенным. Когда-нибудь все равно все будет хорошо. Нельзя сдаваться.
С. Крючков
―
Желательно, чтобы это было как можно скорее и чтобы все было хорошо у всех. Это Стас Крючков провел этот эфир. Евгений Вадимович, я благодарю вас. Огромное спасибо. Встретимся совсем скоро в этом эфире. До свидания.