Личный приём - 2021-09-13
И. Воробьева
―
21 час и 6 минут в Москве, 23:06 в Екатеринбурге. Это программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Как всегда, из двух городов, из двух студий. Здесь в студии «Эха Москвы» – я, Ирина Воробьева, ну а в Екатеринбурге – Евгений Ройзман. Добрый вечер.
Е. Ройзман
―
Всем привет.
И. Воробьева
―
Это наш эфир на предвыборной неделе. В следующий понедельник уже будем подводить какие-то итоги, какие сможем. И сегодня, насколько я понимаю, последний день, когда можно говорить про опросы общественного мнения. Но сразу отмечу, что «Левада-Центр», который власти считают иноагентом, из-за этих ограничений не может публиковать свои опросы, поэтому у нас есть только то, что нам ВЦИОМ дает. А ВЦИОМ нам дает, что очень нормальная явка – порядка 50%, может быть и больше. Верится в это или с трудом?
Е. Ройзман
―
Нет, мне в это не верится. И я полагаю, что сейчас ВЦИОМ дает те цифры, которые будут озвучивать. Начали приучать людей к тем цифрам, которые могут оглушить. А оглушить могут цифры: явка в районе 50%, за «Единую Россию» порядка 50%. И они понимают, что это вранье людей заденет, и начинают делать такую прививку, вбрасывать заранее. Это совершенно такие конские, примитивные технологии. Любой думающий человек их видит и понимает.
И. Воробьева
―
Но при этом, если мы говорим уже не про «Единую Россию», которую они реально там пока оценивают около 44%, говорят, что КПРФ довольно много наберет. Это такое протестное голосование?
Е. Ройзман
―
Ирин, я другие немножко опросы знаю. Знаю, кто занимается. «Единая Россия» каждую неделю теряет по 2-3 пункта. У них очень сложная ситуация. КПРФ каждую неделю набирает. И у них на прошлой неделе был разрыв 5%. Я полагаю, что сейчас он может оказаться меньше. С КПРФ такая ситуация, которая называется опрокидывающим голосованием.То есть уже многие люди, которых тошнит от Сталина, которые ненавидят коммунистов, презирают коммунистов, говорят: «Ну давайте попробуем за коммунистов. Хотя бы не дадим этим большинства в Думе». Им в ответ говорят: «Ну вот коммунисты же за Сталина». Им говорят: «Слушайте, все, кто были в Коммунистической партии Советского Союза, в КПСС, они сейчас на первых позициях в управлении государством. Ну, для начала. Они все партийные. А второй момент – там-то и есть настоящие сталинисты. Эти-то что? Эти клоуны: ленточки носить, да гвоздики раскладывать, которые выдадут. А те-то сидят – они настоящие сталинисты. Они и выстраивают». Но в этом тоже есть свое рациональное зерно.
И, на самом деле, «умное голосование» действительно умное. Там задача-то такая – не блевануть. А так-то все понятно.
И. Воробьева
―
И тут же спрашивают: «А Евгений Ройзман сам на выборы пойдет?»
Е. Ройзман
―
Слушайте, ну конечно я пойду на выборы и свой скромный голос отдам. И буду следить последние трое суток, где что происходит, буду на контакте со многими наблюдателями. Я знаю многих членов ТИКов и УИКов лично. Буду понимать по городу картину. Потому что то, что будут делать здесь, я приблизительное понимаю. Я не могу это предотвратить, но я хотя бы могу об этом говорить вслух. Мне никто не может запретить этого. Поэтому буду смотреть. И расскажу, что буду знать.
И. Воробьева
―
А есть понимание, как дела с наблюдателями в Екатеринбурге?
Е. Ройзман
―
Очень сложно дела с наблюдателями. То есть очень серьезные фильтры по наблюдателям. В масштабах страны, конечно, ни у кого не будет возможностей. Потом, эта история с выключением прямой трансляции – это плохая история, некрасивая. Но, с другой стороны, это как явка с повинной: «Да, будем вбрасывать, а вам нечего пялиться». Так оно звучит.
И. Воробьева
―
Ладно. Мы будем, повторюсь, через неделю как-то уже обсуждать свершившееся. Хотя напомню, что у этого голосования 3 дня. И, в общем, это такой новый опыт для нас. Ну, если не считать голосование по Конституции, в котором Евгений Ройзман, насколько я помню, не принимал участие. Или принимал?
Е. Ройзман
―
Нет, конечно.
И. Воробьева
―
Нет, мне просто всегда интересно, почему в одних голосованиях принимают участие, а в других – не принимают.
Е. Ройзман
―
А я тебе объясню, Ирина. По Конституции решение было принято задолго. И Конституция, по сути, была принята, и обнуление состоялось значительно раньше, чем прошли все эти мероприятия. По факту, это все уже существовало. И когда единственный пункт присутствует, очень сложно это голосование поломать. Тем более, если ты точно знаешь настроение.Слушай, люди за пенсионную реформу, когда у них отняли по 5, по 8 лет жизни, люди за пенсионную реформу никуда не пошли. Люди за себя, за свою обеспеченную старость, за то, чтобы помогать своим детям, спокойно сидеть на пенсии, не вышли. Конституция – это настолько далекий звук… И было понятно, что за нее не поднимутся и не пойдут. И тратить на это силы, особенно в пандемию, было бы нелепо.
Здесь ситуация немножко другая. Страна слишком большая. Не сфальсифицировать одновременно по всем позициям. Слишком много народу будет наблюдать, слишком много заинтересованных лиц с другой стороны. Не все в «Единой России». Есть еще куча всяких партий, куча разных интересов, куча разных башен. И поэтому здесь есть шанс сломать им вот эту шулерскую игру. И по сути, – я это в своих роликах говорил, ну и здесь скажу, это моя формулировка – ты когда имеешь дело с карточными шулерами, «умное голосование» – это как канделябр в руках, это можно переломить ситуацию реально. Поэтому посмотрим, как это будет.
И. Воробьева
―
И еще спрашивают: «Насколько вообще Екатеринбург традиционно голосует протестно или непротестно?»
Е. Ройзман
―
Екатеринбург голосует по-разному. То есть тут разное: от апатии до прямого протеста. Посмотрим, как будет в этот раз. Единственное, что я могу сказать, и думаю, что большинство людей в стране меня поддержит: ну «Единая Россия» надоела всем, потому что изо дня в день одни и те же обещания и от выборов к выборам все одно и то же. Ирина, если признают экстремистским ролик, где зафиксированы обещания «Единой России»… Людей за этот ролик сажают. Это в голове не укладывается.Ну и еще такое простое сравнение. Если человека кормить каждый день черной икрой, то это и то надоест. А здесь ведь не черной икрой кормят. Поэтому люди устали, людям надоело. И я думаю, что у «Единой России» здесь могут быть большие проблемы.
Е.Ройзман: Болеющих детей было много всегда. Просто раньше об этом никто никогда не знал
И. Воробьева
―
Я напомню, что это программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Вы можете смотреть нас в Ютубе на канале «Эхо Москвы» и там в чате писать свои вопросы или предложения, возмущения и реплики. Ну а СМСки можно отправлять на номер +7 985 970 45 45. Сразу к личному приему. Будем чередовать с новостями.
Е. Ройзман
―
Слушай, я уже говорил, у нас откровенная совершенно проблема – у нас прием из такого форсированного, акцентированного дня растянулся, и он сейчас идет постоянно. И самые разные ситуации. Ну вот я столкнулся с ситуацией, которая мне не понравилась. Во время личного приема, особенно когда глаза в глаза, тебе, чтобы включиться в ситуацию, нужно выслушать, посмотреть на человека и вложить свою энергию. Но свою энергию ты можешь вкладывать, если у тебя абсолютное убеждение в собственной правоте.И вот звонит женщина с плачем и с рыданиями, говорит: «У меня ужасная несправедливость. Мою дочь выселяют из квартиры с 2-летним ребенком. Банк продает квартиру, и она с ребенком оказывается на улице». – «Ну, интересная ситуация. А как это так получилось?» – «Да она даже кредитов не брала. Она была поручителем». И наш юрист Саша Шумилов начинает разбираться и говорит: «А как поручителем? Сколько у нее там поручительств?» Мать говорит: «11 поручительств». Он говорит: «Подождите, по 11 кредитам она была поручителем. А сколько банков?» Оказывается, 1 банк. То есть в одном банке («Тагилбанк») человек поручитель по 11 кредитам.
И в какой-то момент банк сказал: «Вы слишком часто выступаете поручителем. Давайте в обеспечение квартиру». Начинаем разбираться дальше, а как так получилось. Стали узнавать, чем связаны эти 11 человек между собой. Оказывается, у нее мать занимается бизнесом. Все эти 11 человек – работники у нее наемные, которых она уговаривала брать кредиты для развития ее бизнеса, обещала за эти кредиты платить. А дочь ее выступала поручителем, и ее квартиру забрали в обеспечение. В 2016 году банк обратил взыскание, потому что перестали платить по кредитам, и в 2021 году забрал квартиру. Действительно, с 2-летним ребенком оказалась на улице.
Но я понимаю, что мы могли там всем своим ресурсом обрушиться, позорить начать этот банк, его руководителей и так далее. А на самом-то деле виновата одна женщина, которая выставила свою дочь в такую ситуацию, которая недоговаривает, не говорит правду, поднимает нас на борьбу за свою дочь в той ситуации, когда дочь совершенно неправа, и она ее в эту ситуацию затолкала. Вот такая история.
И для меня одна из самых болезненных позиций – когда человек приходит на прием и говорит неправду или говорит не всю правду. Со мной разные истории бывали. И для меня сейчас железное правило – выслушивать обе стороны.
И. Воробьева
―
То есть если человек приходит с какой-то конфликтной ситуацией, то стараетесь позвонить, условно говоря, связаться со второй стороной.
Е. Ройзман
―
Да. Слушай, интересная история. Женщина одна в Питере. У нее сеть косметических салонов. Но она такая модная, такая серьезная бизнесвумен. И ей дети говорят (а у нее дети переболели по-серьезному): «Мама, прививайся». Она говорит: «Да чтобы я… Да никогда». Ну и муж ее дочери, такой парень продуманный, говорит: «Слушайте, вы же человек богатый. Вы можете сгонять, прилететь на один день во Францию и поставить “Пфайзер”».Она призадумалась. Прилетела в Италию, 250 км доехала до Франции, пришла в клинику. У нее посмотрели документы и поставили ей «Пфайзер» бесплатно. Она говорит: «Это как? Почему бесплатно?» Они говорят: «Ну мы всем ставим. Мы своим ставим, приезжим ставим». Она говорит: «А как так получилось? Почему?» Ну, ей интересно. Она сама из медицины, свои клиники. Они говорят: «Знаете, у нас Макрон выступил и сказал, что нам дешевле прививать всех, чем лечить». И у них во Франции 75% привиты. Но вот русских прививают в такой ситуации тоже. Вот такая история. Дети настояли, заставили, волшебное слово «Пфайзер» сказали – она все бросила и полетела.
И. Воробьева
―
Потрясающе. Ну да, действительно, можно. И не только во Франции, и в других европейских странах тоже прививают. И даже, по-моему, в соседних Армении и Грузии прививают безо всяких проблем. То есть «Спутником» у нас тут тоже прививают, насколько я понимаю, чуть ли не всех.Еще одна история, о которой уже надо рассказать, потому что этот сбор будет довольно серьезный. Насколько я понимаю, это история 10-летнего Сережи, у которого довольно тяжелое заболевание – синдром гипоплазии правых отделов сердца.
Е. Ройзман
―
На самом деле, у него с сердцем, слава богу, сейчас все в порядке. У него возникла другая проблема. Послушайте, Ревда, маленький город, вот где мы там рядом пожары тушили. Маленький хороший город. Хороший парень, очень толковый. 10 лет. Были проблемы с сердцем. Подряд делали три операции и поставили на ноги. Мало того, что поставили на ноги, парню обязательно надо заниматься спортом. В 3-м классе. Куча друзей в школе. И вдруг возникает у него пластический бронхит – у него началось откашливание, постоянно копится. И в день по 6 ингаляций. Постоянно вынужден дышать кислородом, постоянные ингаляции. В школу ходить нельзя, спортом заниматься нельзя, ничего делать нельзя.И вдруг оказывается, что да, есть такая болезнь. Но в Свердловской области ее не лечат и в Москве не лечат тоже. И тут кто-то из добрых врачей говорит: «Послушайте, в России не лечат. В России нет этих препаратов, в России нет этого оборудования, в России нет специалистов». – «А где лечат?» – «В Европе, в Америке лечат нормально совершенно». Они списывались со всеми, договаривались. И из Соединенных Штатов дали добро. И кардиохирург известный сказал: «Я сделаю. Я вам даю гарантии. Парень будет заниматься спортом. Парень будет совершенно нормальный. Это сделать можно».
Сложная операция. Сделать можно. В клинике стоит 193 тысячи долларов. И тут возникает проблема. Врачи должны дать рекомендацию. Врачи не могут давать рекомендацию на лечение за рубежом, потому что у нас лечится все и все есть. И врачи боятся.
И. Воробьева
―
Да, с этим вечная проблема. И собирать непросто, да.
Е. Ройзман
―
Но нашелся врач, который говорит: «Да я дам». Ну и дал рекомендацию, все расписал и объяснил. «Я, - говорит, - не боюсь. Я дам». И тут возникает другая проблема – фонды не собирают на лечение за границей, потому что фонду надо тогда регистрировать валютный счет. Ну, валютный счет… Там 100 долларов упадет – иностранный агент. И похоронят любой фонд. Я говорю: «Мы же не можем сказать, что мы вам помогать не будет, потому что мы боимся. Нет, не можем. Будем искать варианты». Нашли фонд, который говорит: «Мы вообще ничего не боимся. У нас есть валютный счет. Мы переведем деньги». Мы связались с этим фондом, договорились. Связались с родителями и говорим: «Давайте. Мы включимся».А у нас есть повод. Я уже скажу сразу какой. У меня завтра день рождения и мне исполнится ровно 59 лет.
И. Воробьева
―
Ровно.
Е. Ройзман
―
На самом деле, все только начинается. У меня когда день рождения, куча добрых людей, знакомых говорят: «Женя, что подарить?» Ну вот у меня просьба. Вот это достаточно жесткий такой сбор, потому что операция назначена на ноябрь. Мы родителям сказали, что мы точно успеем до ноября. Поэтому кто хочет как-то поздравить, кто хочет с нами поучаствовать, кто хочет помочь, потому что это Серега Фетисов, совершенно нормальный 10-летний мальчик, развитый, который просто сейчас даже из дома не выходит.У нас есть шанс его спасти. Вопрос 14 млн рублей. Зайдите, в любом поисковике «Фонд Ройзмана». На сайте этот сбор стоит. Я, естественно, тоже участвую. Я надеюсь, что у нас получится. Это моя личная просьба ко всем, кто хочет с нами поучаствовать. Мы можем этого парня спасти.
И. Воробьева
―
Я скажу тем, кто смотрит нас в Ютубе, что ссылку на этот сбор я уже бросила в чат. Мы повесим под этим видео в описании – это для тех, кто слушает нас по радио и не может сейчас зайти в Ютуб – мы потом в описание к этому видео повесим ссылку на этот сбор, чтобы вы знали, куда приходить. И я думаю, что в соцсетях и везде-везде завтра эта ссылка тоже появится. Поэтому за ними следите. А поздравляйте Евгения, пожалуйста, завтра. Не надо сегодня поздравлять. Пожалуйста, не засоряйте мне, я вас умоляю, чат.
Е.Ройзман: У всех, кто находится в системе, у всех служивых самое главное – как-то спасти свою задницу
Е. Ройзман
―
Ирин, я завтра поставлю, всем расскажу. Слушай, одна такая приятная история. Два раза мы с тобой упоминали в передаче парня – Габриэль Пацурия. Парень хороший. У него СМА. И отец у него – зубной техник.И он обратился ко всем. То есть такая корпоративная была привязка, что вот все стоматологи собрались, что у нашего товарища, у нашего коллеги сын болеет. И начался очень серьезный сбор на 160 млн. После одной из наших передач в течение суток, по-моему, 7-го – 8-го числа больше 20 млн перевели, потом еще. Фонд «Звезда на ладошке» собирает. Там Саша Франк и Алена Хмельницкая собирают. И у них вот-вот этот сбор должен закончиться. Там осталось совсем немного. Но они соберут уже на этого парня точно и его спасут.
Там самые разные люди участвовали. И я хотел напомнить, потому что я знаю, что многие грузины откликнулись, и я сам там обращался. Есть еще один парень – Марк Угрехелидзе. Это Краснодар. Тоже СМА. Тоже родители там рубятся. Но 20 млн всего собрали. Братья-грузины, если кто-то слышит сейчас этот разговор… Марк Угрехелидзе. Это Краснодар. Посмотрите. Может быть, вы захотите помочь. Вы справитесь, если захотите. Меньше 140 млн осталось. Можно справиться.
И. Воробьева
―
Очень просят прокомментировать историю с Моргенштерном, который сейчас сказал, что он объявил сбор, потому что ему якобы угрожали подбросить наркотики.
Е. Ройзман
―
Ирина, скажу тебе так. Я никогда не знал Моргенштерна. Я не видел никакой интервью у Гордона и так далее. Ну, сидит какой-то человек весь в партачках, рассказывает какие-то дикие для меня вещи.
И. Воробьева
―
В партачках? Это что? Это татуировки?
Е. Ройзман
―
В наколках. Это не мое совсем. Я знать не знаю этого парня. И я понимаю, что там были наркотики, все. Ну и хрен бы с ним. Но если человек вдруг взрослеет… Ну, разное бывает в жизни. И вдруг я вижу, что он объявляет сбор и говорит, что он будет собирать на такого-то парня, включился, призвал сторонников. И у меня вдруг к этому человеку возникает уважение. Я думаю: «Внешне дебил дебилом, а смотри, ну вот человеческий поступок какой, как красиво». И я был очень доволен, потому что мне нравятся красивые человеческие поступки.И вдруг через некоторое время он объявляет, что сбор он сам не хотел объявить, а ему пригрозили, что если он этого не сделает, ему подкинут наркотики. Ну это такой бред. Ты только что был нормальным парнем и вдруг зачем-то сам своими руками сам себя взял и обнулил вот так. Понятно, ну кто я такой… Он в моих глазах себя обнулил. То есть у него был шанс участвовать в спасении человека, сделать это красиво, подать пример, переориентировать своих фанатов на добрые дела. Вместо этого получилась некрасивая, такая размазанная история. И я хочу про нее забыть.
И. Воробьева
―
Ладно, не вопрос. Забыть так забыть. Тогда возвращаемся снова к приему. Либо могу вернуться к каким-то историям, которые мы сейчас обсуждаем в новостях.
Е. Ройзман
―
Слушай, и по новостям, и по приему. По приему есть у нас чуть-чуть время?
И. Воробьева
―
Да, 3 минутки.
Е. Ройзман
―
Нет, тогда сразу после перерыва. Давай тогда по новостям.
И. Воробьева
―
То есть это на большее время, то есть это на 5 минут история? Нет, давайте начнем. Я против на 5 минут. 3 минуты достаточно. Давайте.
Е. Ройзман
―
Слушай, ко мне пришли ребята. Я уже говорил, у нас очень много волонтеров тушили пожары. И волонтеры это всегда делали очень качественно. Потому что лесник один, техники у него ни хрена, рядом друг-охотовед, ну и кто-то еще. А волонтеры приезжали десятками и в конце концов насчитывались сотнями. Ну действительно самая реальная помощь в тушении пожаров таких – это, конечно, волонтеры. И у меня к Екатеринбургу здесь огромное уважение и к окрестным городам тоже.Представляешь, люди поучаствовали в большом серьезном деле. Они уже поняли, они уже видят эту коммуникацию, свою слаженность, они уже умеют работать. Им неохота расходиться. Плюс еще бренд хороший достаточно качнули – Добровольцы быстрого реагирования. Ну и пришли, мы с ними посоветовались, поговорили. Я хочу, чтобы у нас на сайте Фонда постоянно для них какой-то сбор стоял. Они сейчас будут заниматься посадкой лесов на месте сгоревших. Я в этом поучаствую, потому что это очень приятно. Сажать лес – это очень приятно.
Ну и начали убирать. Съездили тут и убрали карьер в Северке. И вот сейчас поедут убирать Северские скалы. А представляешь, Северские скалы – это сейчас уже черта города – замечательные скалы, где когда-то жили древние люди. Там есть писаницы. Но улица в Северке, которая к этим скалам примыкает, там все люди ходят и на зады огородов туда к скалам выкидывают мусор. А это место, куда меня в детстве отец привозил. Это такое место. Я детей своих туда возил. А ты идешь, и там у тебя под ногами пластик скрипит и хрустит, и вонь стоит. И они поедут эти скалы чистить.
Ну и мы обо всем поговорили. Они у нас в Фонде оборудование все свое будут оставлять – место мы там найдем. Будем помогать, будем участвовать. Я сам буду участвовать. И вот они сейчас собрались, Добровольцы быстрого реагирования и «Чистый Урал», будут в субботу чистить предгорье Уктуса, речку Патрушиху. Екатеринбург, кому интересно, собираются на Щербакова, 55 в 10:40 в субботу на автомобильной парковке и идут чистить. Поэтому кто идет помогать – это будет очень хорошо. Вот. Саша Лопата организует. «Чистый Урал» контора называется. И вот Добровольцы быстрого реагирования будут. Вот такая история.
И. Воробьева
―
Отличная история. Про нее и еще вопросы про новости как раз на эту тему продолжим через несколько минут после кратких новостей и небольшой рекламы.НОВОСТИ
И. Воробьева: 21
―
34 в Москве, 23:34 в Екатеринбурге. Это программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Мы продолжаем. И вот перед перерывом говорили про пожарных-добровольцев и вообще про волонтеров в Екатеринбурге и окрестностях, которые взялись, скажем так, за восстановление после пожаров.
Е.Ройзман: Очень многие вычеркнуты из политики вообще. Поле зачищено максимально
Е. Ройзман
―
Ирин, очень интересный момент. Вот сейчас последний прием был и перед этим прием: очень много людей идут записывать в волонтеры, что-то делать, чем-то помогать, кому-то помогать. У нормальных людей это одна из хороших, добрых черт русского человека. У нормальных людей всегда присутствует сострадание, у нормальных людей всегда присутствует избыток энергии, который они могут потратить на других людей.Но очень многие вычеркнуты из политики вообще. Поле зачищено максимально. Многие волонтеры говорят: «Мы же не политические. Мы далеко от политики. Мы не в политике». Государству это очень выгодно, потому что вот этот потенциал политический мощнейший молодых, энергичных, грамотных вдруг размывается и уходит в эту теорию малых дел, что вместо того, чтобы там выходить на митинги, чтобы менять власть, искать возможности смены власти, эти люди начинают чистить берега, проводить субботники, и энергия уходит в другое. Они делают эту работу вместо власти, потому что власть должна делать эту работу. И заодно уходит куда-то их вот этот протестный и политический потенциал.
На самом деле, все не так просто. Эти люди, которые сорганизовываются – я видел в чатах по тысяче человек, причем они же все активные, но, как правило, все еще с машинами, думающие, молодые – как правило, они сталкиваются с проблемой.
Вот они пошли убирать. Вот они день поубирали, два поубирали, три поубирали. А потом один говорит: «Слышите, надо искать системное решение». Ему говорят: «А какое системное решение?» Он говорит: «Почему всегда мусор? Следовательно, надо проводить мусорную реформу. А почему она нормально не проводится? Потому что кому-то выгодно, что не существует нормального раздельного сбора мусора, кому-то выгодно, что существуют эти гигантские мусорные полигоны. Кто-то с этого зарабатывает».
И в какой-то момент люди начинают вникать в проблему – это я вот частность такую рассказываю – и вдруг понимают, что для решения этой проблему требуется политическое влияние. Начинают смотреть, кто из них способен на что-то, выдвигают своих. И вот через такие волонтерские движения вновь политизируется ситуация, потому что все видят, что решение – не просто руками мусор собрать, а оно требуется системное и политическое. Поэтому все нормально. Пусть будет так. Не надо этого бояться. Люди растут, люди видят, люди начинают понимать, учиться. Ну и заодно обзаводятся друзьями, контактами – это тоже хорошо.
И. Воробьева
―
Да, не нужно думать, что волонтеры – это сплошь протестная такая активность. Совершенно это не так. И вот тут Сергей в чате нам пишет: «Волонтеры – это круто. Но государство паразитирует на этом»,
Е. Ройзман
―
Слушай, государство где-то запрыгивает на подножку. Но я хочу сказать, что если государство хотя бы людям не мешает делать мир вокруг хотя бы немножко лучше, то и уже хорошо. Но в конце концов все равно эти люди научатся и будут влиять на государство. И они имеют право делать это именно в политическом поле. Не выкосить эту поляну все равно.
И. Воробьева
―
Тут есть еще у нас новость, которую я бы хотела, чтобы мы обсудили. Дело в том, что Министерство природы создает новые отряды по борьбе с лесными пожарами в связи со всем произошедшим. Премьер-министр Михаил Мишустин дал поручение увеличить финансирование на борьбу с пожарами, то есть создаваться специальные отряды, закупаться вертолеты, набираться десантники и вот это все. Это же хорошо.
Е. Ройзман
―
Ирина, это хорошо. А зачем ломали то, что было?
И. Воробьева
―
Так это когда ломали-то? В 2006 году.
Е. Ройзман
―
Но зачем-то же это сломали. Зачем-то уничтожили целый институт лесной охраны, зачем-то уничтожили вот эти лесничества, институт лесничества, где были потомственные лесничие, которые знали каждый квадратный метр своего леса. Это сделали. Сначала уничтожили, теперь возвращают это снова. Хотя бы так. Все увидели, что не справляются, очень много потеряли. Хотя бы так. Знаешь, в этом плане страна похожа на динозавра, которому полгода назад откусили хвост, а он сегодня об этом узнал.
И. Воробьева
―
Если бы полгода назад, с учетом того, сколько у нас сгорает каждый год. И это совершенно не новость вообще, что в этом году у нас такая история произошла. Но, с другой стороны, мне, конечно, очень-очень радостно, что вообще это сейчас происходит, в смысле деньги выделяются, они хоть как-то на это реагируют. Потому что, на самом деле, могли бы вполне себе тоже, как и многие другие, повернуться и сказать: «Слушайте, ну ладно. Ну что там сгорело-то? Ну сколько у нас леса-то… Ну перестаньте. Пожары – это даже полезно». Мы много раз это слышали.
Е. Ройзман
―
Ирин, на самом деле, это наш лес горит. Надо понимать, что это горят и звери, и птицы, и их гнезда, и их норы. И у нас сейчас над Волчихой с коптера запустили и посмотрели – это марсианский пейзаж совершенно. Это лес, куда люди ходили гулять. Его нет сейчас. Там ходишь, там пепел по колено. Поэтому пусть лучше лес как есть, так и будет.
И. Воробьева
―
Да. И тут в чате пишут, что вот Юля Латынина пишет, что пожары лесов – это хорошо, лес лучше растет. Я вам советую прочитать обе статьи – и Юли Латыниной, и ответ Григория Куксина, который объяснил, почему это не так, с его точки зрения. Он пожарный, я вам напомню.
Е. Ройзман
―
Слушай, на самом деле, с одной стороны, хорошо. Но у Юли, когда они жили в Переделкино, дом стоял в лесу. И вот так огонь бы подошел – и загорелось бы. И совершенно сразу иное восприятие лесного пожара в голове.
И. Воробьева
―
Да нет, ну и вообще подход к тому, что иногда это даже полезно, мне кажется, сейчас просто странный.
Е. Ройзман
―
Не та история.
И. Воробьева
―
Да. В любом случае, еще раз повторю, что это моя позиция, это мой взгляд. А вы прочитайте и то, и другое, чтобы составить какое-то свое мнение. Не буду давить, хотя мне, честно говоря, очень хочется. Тут просят прокомментировать историю с главредом газеты «Псковская губерния», которую, насколько я помню, тоже объявили иноагентом. Денис Камалягин тоже объявлен иноагентом. И, в общем, опять начинается какое-то давление. Это что опять происходит?
Е. Ройзман
―
Слушай, во-первых, не опять. Ничего не заканчивалось вообще. Но понятно же, что объявляют всех самых активных, самых грамотных, всех, в ком власть видит какую-то опасность, покусительство на свою власть и так далее. Я не знаю до конца, Ирина, ситуацию.
И. Воробьева
―
А я и расскажу. Это ужасно, на самом деле. В смысле это какая-то новая история. Денис Камалягин, который тоже признан физлицом-иноагентом, «Эху Москвы» все это рассказывал. История в том, что в редакцию пришло письмо из районной прокуратуры, потому что они опубликовали новость о разливе химических веществ.
Е.Ройзман: Одна из самых болезненных позиций – когда человек приходит на прием и говорит неправду
Е. Ройзман
―
Хорошая история. Да, да, да.
И. Воробьева
―
Потом через полчаса официальный Телеграм-канал Псковской области, который ведет администрация, прокуратура и МЧС, все дружно написали, что это фейк. Теперь они походу собираются подвести это под еще другую какую-то статью.
Е. Ройзман
―
Ирин, давай я попробую со своей позицией как в прошлом чиновник, который в этом что-то понимает. Прокуратура публикует историю о разливе химических материалов, ссылаясь на МЧС. Ну и прокуратура на сайте МЧС увидела что-то про разлив, и прокуратура публикует, что они будут нещадно бороться, возбуждать уголовные дела, проводить проверки и так далее. Это перепечатывают СМИ со ссылкой на них. Через какое-то время они говорят: «Все-все, это был фейк. Это фейк. Все, уже никто никуда не идет». И единственные, с кого спрос – с журналистов.Вообще, это прямая обязанность журналистов о таких вещах докладывать гражданам, потому что предупрежден – значит вооружен. Люди должны знать, что происходит. Это первое. Но у всех, кто находится в системе, у всех служивых самое главное – как-то спасти свою задницу. Почему я говорю так грубо – «спасти свою задницу»? Потому что это в их кругах так говорят. Им надо спасти свою задницу. Поэтому им надо кого-то обвинить. Самая большая проблема, что спасая свою жопу, они губят свою бессмертную душу. И вот это ровно та самая история. Ну в чем виноваты журналисты? Что они взяли с официального сайта?
И. Воробьева
―
Ну, в общем, очевидно же, что это какая-то подстава, и это все происходит чуть ли не специально.
Е. Ройзман
―
Да нет, это не подстава. Это лихорадочно пытаются выйти из ситуации. И им совершенно безразлично, что это нормальный парень, что у него свое СМИ, что у него есть дети, которых надо кормить, что сейчас на него репрессии обрушатся. Они думают о своей заднице. Вот так жизнь устроена.Слушай, кстати, еще хотел сказать. У нас Федя Крашенинников. У него был сайт.
И. Воробьева
―
Да, про него тоже спрашивали и про родителей.
Е. Ройзман
―
Да. Известный парень, очень толковый. Он в свое время с Лёней Волковым написал книгу хорошую «Облачная демократия», которая актуальна до сих пор. Один из самых серьезных политологов, политобозревателей. На него возбудили дело уголовное по клевете. Уголовное дело по клевете заключается в том, что когда был суд по Навальному, Федя сказал, что это не суд, это балаган. Но, с другой стороны, под этим подписалась бы половина граждан Российской Федерации. На него возбудили уголовное дело по клевете. Он понял, что происходит, и он уехал.Но родители-то пожилые здесь. Так вот сегодня пришли родителей допрашивать по делу о клевете. Понятно, что ничего родителям не сделают. Хотя, с другой стороны, а что значит не сделают? Вон Юрий Жданов, отец Ивана Жданова, просто сидит, этапами уже полстраны изъездил и болел в тюрьме. Пожилой человек сидит только за то, что он отец Ивана Жданова. Поэтому все что угодно может быть.
И. Воробьева
―
Это правда. Меня тут просят поправить немного про историю с Моргенштерном. Вот Катя Островская просит зачитать, потому что это, с ее точки зрения, несправедливо получается, поскольку фраза вырвана из контекста: «Он же потом написал, продолжил и сказал, что когда он познакомился ближе с этой семьей, искренне проникся, искренне захотел помочь. К этому он, собственно, и вел – к тому, что не надо судить по заголовкам». Я, Катя, вам благодарна за то, что вы написали и написали это в таком тоне очень дружелюбном. Обычно у нас тут так не принято. Поэтому я и зачитываю это сообщение в эфире.И еще вопрос от Станислава, возвращаясь к истории с выборами: «А у кого-то из одномандатников в Екатеринбурге есть шансы победить?» Можно без фамилий. Просто по ощущениям.
Е. Ройзман
―
Слушай, есть шансы победить Чепикова в 170 округе у Капчука. Есть еще несколько шансов еще. То есть люди борются. Интересная ситуация, непростая. И здесь вот это протестное голосование, опрокидывающее голосование, «умное голосование». Я понимаю, как оно будет работать. И здесь в Свердловской области 2-3 ситуации, где это может получиться.
И. Воробьева
―
Хорошо. Да, очень много сообщений про Федора Крашенинникова. Тут еще, кстати, было событие, если вы помните, когда уехал адвокат Иван Павлов из России, потому что здесь ему вообще не давали совершенно работать. И напомню, что против него завели уголовное дело. А он является создателем «Команды 29» и выступал адвокатом на большей части, по-моему, судебных процессов, которые были как раз по шпионажу, измене Родине, вот эти все жуткие госизмены, в том числе являясь адвокатом Ивана Сафронова.
Е. Ройзман
―
И не только. Они же по ФБК* работали постоянно.
И. Воробьева
―
Который признан не только иностранным агентом, но и экстремистской организацией /деятельность запрещена/. Я не знаю, по списку еще чем-нибудь признан или нет. Но мне приходится это говорить.
Е. Ройзман
―
Поэтому, на самом деле, понятны претензии к ним. Но это была очень сильная и профессиональная команда. Ты можешь журналистом работать удаленно, а адвокатом-то удаленно ты работать не можешь.
Е.Ройзман: Если человека кормить каждый день черной икрой, то это и то надоест. А здесь ведь не черной икрой кормят
И. Воробьева
―
Напомню, что вы можете смотреть нас в Ютубе на канале «Эхо Москвы» или писать сообщения по номеру +7 985 970 45 45. Еще с приема истории требуют.
Е. Ройзман
―
Слушай, очень простая история у меня. У меня отец заболел. Моему отцу 86-й год. Он человек стойкий, сильный. Он привитый был, но возле него болели. Ну и в конце концов пришлось его в больницу. Он как-то более-менее нормально перенес. Уже и легкие чистые, и все. Но это коронавирус: астения, неохота двигаться, тоска началась. И он говорит: «Я, наверное, буду умирать». Ну, что-то устал бороться. И я с ним по телефону пытался поговорить. Ну, несколько слов сказал.И вдруг до меня дошла одна простая вещь: я за всю свою жизнь ни разу своему отцу не сказал, что я его люблю. И я ему очень много благодарен. Я видел про себя кучу ситуаций, я их для себя отмечаю, где он мне очень сильно помог в жизни. Ну, например, – я вот так думаю, пытался сформулировать, – отец когда-то меня научил разжигать костер с одной спички в любую погоду, пользоваться ножом, пользоваться топором, грести в самых разных условиях двумя веслами, одним веслом.
Он меня научил плавать и всех своих детей и внуков научил плавать. Он мне подсовывал Джека Лондона «Любовь к жизни» и еще какие-то важные вещи. Он меня научил очень простым вещам, что если тебя бьют, то это может быть больно, а в драке больно не бывает, поэтому ты не можешь допустить, чтоб тебя били, ты можешь только драться. Ну какие-то простые вещи, которые со мной остались на всю жизнь. И мне есть за что ему быть благодарным.
И я ни разу в жизни не сказал ему, что я его люблю. Правда, я при этом подумал, что он мне тоже особо этого не говорил. Во всяком случае, на мой памяти. Ну, каждый по-своему мальчиков воспитывает.
Ну и вот я поговорил с ним по телефону. Потом понял, что ему сложно по телефону. Забрали сегодня из больницы. Я поехал, сел и прямо в глаза ему сказал, что я его люблю, что очень благодарен, что я все помню. И для меня это важно.
И. Воробьева
―
В общем, скажите родителям, что вы их любите, если вдруг вы сейчас, слушая Евгения Ройзмана, поняли, что давно не говорили им этого.
Е. Ройзман
―
Поэтому, если у папа мой слушает «Эхо Москвы», а он слушает, папа, я хочу тебе сказать, что… Твою мать…
И. Воробьева
―
Евгений Вадимович, у вас там просто… И после этого просто связь прервалась. Это, конечно, было сильно. Мы сейчас перенаберем Евгения Ройзмана. Я думаю, что это просто там возник звонок, и поэтому прервалась связь. Но мы обязательно сейчас перенаберем. Наверняка все будет нормально. Можете смотреть нас в Ютубе на канале «Эхо Москвы» или писать нам сообщения по номеру +7 985 970 45 45.На моменте, когда Евгений Ройзман сказал: «Папа, возможно, слушает “Эхо Москвы”, и я хочу ему сказать…», и дальше все.
Е. Ройзман
―
Да, папа слушает, скорее всего, «Эхо Москвы». И я хочу сказать, что, папа, я тебя люблю. И я всю жизнь тебе благодарен. Может, просто я об этом не говорил, но я это всегда помню. Так что спасибо тебе.
И. Воробьева
―
Мы присоединяемся со всеми теплыми словами в адрес папы Евгения Ройзмана и желаем много здоровья. А все, кто смотрит и слушает, если вы правда вспомнили, что давно не говорили родителям этих слов, то скажите их.Еще с приема какие-то новые истории. Просто тут спрашивают про старые истории. Про инвалидные коляски спрашивают, про дроны для тушения пожаров, которые уже купили, и мы об этом уже рассказали. То есть какие-то старые истории вспоминают наши слушатели и зрители.
Е. Ройзман
―
Да, старые истории – у нас, слава богу, практически все получилось. С колясками сейчас несколько фирм занимаются. Где будет дешевле и надежнее, мы там сделаем.Девчонка позвонила. Она говорит: «Я вообще не понимаю, что делать. Я екатеринбурженка. Я вышла замуж и уехала в Саратов. У меня двое детей, а муж у меня бухает и нигде не работает. А у нас кредиты. И я плачу. Я работаю на двух работах. Мужик при мне, понту от него никакого. Я одна. И я хочу отсюда уехать». Я ей говорю: «У тебя есть кто-нибудь в Екатеринбурге?» Она говорит: «Брат и сестра». Я говорю: «Если есть кто-то свои…». Она говорит: «Да. Но у меня нет садика, у меня нет того, у меня нет сего».
А я не знаю ее мужа, я не знаю, что происходит. Но она обратилась к нам. Я девчонкам говорю: «Ну поговорите, потому что вы женщины, вы проще поймете ситуацию, где и в чем надо помогать». Очень сложно. Но, знаешь, чужая семья. Как там на самом деле? С мужем разговаривать неохота.
И. Воробьева
―
А как же две стороны?
Е. Ройзман
―
Я поэтому попросил. У нас же девчонки такие сострадательные, опытные. Когда дойдет до меня дело, видимо, мне придется звонить. Представь себе, я же не могу позвонить мужику и сказать: «Знаешь что, твоя жена хочет уехать, потому что ты бухаешь». Хотя, с другой стороны, я могу ему об этом сказать.
И. Воробьева
―
Вообще-то, звучит ровно так, как он должен это услышать, мне кажется. То есть я, конечно, не призываю звонить, но а что тут придумывать в этом смысле? А вдруг он скажет: «Нет, я не бухаю. Она на меня наговаривает. И вообще все совершенно по-другому»?
Е. Ройзман
―
Да нет, Ирин, как правило, женщины такую напраслину на своих мужиков не возводят. А с другой стороны, мне приходилось такие звонки делать сотни раз, просто чтоб было по-честному. Посмотрим.
И. Воробьева
―
Тут спрашивают: «Следит ли Евгений Ройзман за теннисом и интересуется ли?»
Е. Ройзман
―
Слушай, я раньше следил. Мимо этого же не пройдешь. Все равно это везде в соцсетях. Конечно, это была очень мощная, такая красивая, настоящая победа. Ну и плюс все-таки это теннис. И там очень важная составляющая – джентльменское поведение и на корте, и вне его. И здесь оно было продемонстрировано. И это хорошая история.
И. Воробьева
―
Да, на самом деле, это действительно очень радостная история. И многие фанаты тенниса, конечно, страшно порадовались победе Даниила Медведева, который, я напомню вам, выиграл US Open, то есть Открытый чемпионат США. Это было прекрасно. Он обыграл Джоковича. Короче, в общем, все, кто увлекается теннисом, вы сами все поймете.Еще раз, дроны для пожарных, для лесников купили?
Е.Ройзман: Ну конечно я пойду на выборы и свой скромный голос отдам
Е. Ройзман
―
Купили пять дронов. Один дрон у волонтеров, четыре раздали по лесничествам. Одному лесничему начальник устроил разнос, говорит: «Ты что, не понимаешь? Это политика». Он говорит: «Какая политика? Я этих дронов раньше не видел. На сосну лазил пожар наблюдать. Мне нормально с дроном. Я буду пользоваться». Так что купили пять дронов и все оборудование к ним. И потренировались, уже все умеют. Будем еще помогать.
И. Воробьева
―
Еще просят прокомментировать сегодняшнюю историю с Владимиром Путиным, который сказал, что тут в окружении болеют и вообще болеют, и он, может быть, даже уйдет на карантин. Хотя потом Песков сказал, что он образно выразился. Но просят прокомментировать, насколько вообще люди во власти боятся болезни и всего этого, особенно Владимир Путин?
Е. Ройзман
―
Слушайте, Владимира Путина во многом делает его окружение. И когда даже олимпийских чемпионов неделю держат, а всех чиновников держали по две недели, прежде чем с ним встретиться – это что, не карантин что ли? Поэтому мне это сложно комментировать. Но я хочу сказать, что зачастую люди, которые находятся власти – депутаты, губернаторы, – они считают, что если на них человеческие законы не распространяются (им можно превышать скорость, где-то выпивать за рулем, где-то заходить за пределы своих полномочий), то они иногда считают, что божеские законы и физические на них тоже не распространяются. И жизнь время от времени показывает им, что это не так.
И. Воробьева
―
Еще тут в чате уже давно достаточно был вопрос. Ощущение у людей из-за того, что очень много информации вокруг и особенно такой информации в наших эфирах, что стало очень много болеющих детей с тяжелыми заболеваниями, которые нуждаются в серьезных операциях.
Е. Ройзман
―
Послушайте, болеющих детей было много всегда. Просто раньше об этом никто никогда не знал. Об этом не писали в газетах, не рассказывали по телевизору. Но когда сейчас появились соцсети, и каждый родитель может сказать: «Люди, я попал в беду. Помогите мне спасти моего ребенка», кажется, что этого много. Но, действительно, люди пытаются. Кто-то борется в одиночку, кто-то пытается обратиться за помощью. И да, действительно, эфир стал гораздо более насыщен. И вот люди свое такое горе выносят, потому что ждут помощи. Это с этим связано. К этому придется привыкнуть.
И. Воробьева
―
У нас тут еще Александр в чате предполагает, что сильно сократилась младенческая смертность.
Е. Ройзман
―
Младенческая смертность действительно сократилась. По младенческой смертности у нас хорошие, на самом деле, показатели даже на европейском уровне. Да, и с этим связано. И борются за каждого ребенка. Действительно так. Раньше бы сказали «не жилец» и рукой бы махнули. Сейчас борются, потому что мир меняется и возможности есть. Слушай, есть замечательное стихотворение на эту тему у Кедрина, по-моему. «Был слеп Гомер, и глух Бетховен, и Демосфен косноязык».
И. Воробьева
―
Прекрасно.
Е. Ройзман
―
Поэтому когда говорят, что в Спарте детей нездоровых, слабых со скалы бросали, поэтому Спарта и есть прообраз первого фашистского государства. Ну возьми Стивена Хокинга.
И. Воробьева
―
Да. Но и не только его. Очень много людей с разной инвалидностью, с разными заболеваниями, которые совершенно гениальны, прекрасны и очень много всего делают для этого мира. У нас остается пара минут. Очень хочу спросить еще. Вот была годовщина трагедии 11 сентября. Очень сильно мир покорежила, поменяла эта трагедия? Мир, не Америку.
Е. Ройзман
―
Мир очень сильно изменился. Что меня задело тогда – что наш президент первым позвонил, выразил сочувствие и соболезнования. И у меня был момент гордости за своего президента в тот момент. Ладно, что сейчас об этом говорить…
И. Воробьева
―
Действительно, сейчас-то уже все. А у нас полторы минутки уже буквально остается, поэтому очень коротко если только.
Е. Ройзман
―
Я хочу всем напомнить о политзаключенных. У нас много народу, которые просто сидят совершенно ни за что. Они сидят за то, что они остались живы, как Навальный, и не побоялись вернуться в страну; они сидят за то, что не боялись говорить правду, пытались отстаивать свое человеческое достоинство и у нас, и в Белоруссии. Конечно, хотел бы я вспомнить и Навального, и Боровикова, и Андрея Пивоварова, конечно, и Марию Колесникову в Белоруссии, и всех, кто сидит, посаженные своими диктаторскими режимами. Я надеюсь, что когда-то они все будут свободны, и страна будет счастливой и свободной. И пусть так будет.
И. Воробьева
―
Спасибо большое. Это была программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Я напомню, что заранее с днем рождения не поздравляют, но завтра у Евгения Ройзмана день рождения и он просит в качестве подарка помочь ему собрать денег на операцию классному мальчишке. Ссылка в описании к этому видео, ссылка в чате. На сайте Евгения Ройзмана тоже будет этот сбор. Ну и напомню, что далее в эфире «Эха Москвы» после 22 часов в «Разборе полета» – военный обозреватель «Новой газеты» Павел Фельгенгауэр.
*
деятельность запрещена на территории России
*
российские власти считают организацию экстремистской и иностранным агентом