Личный приём - 2021-08-09
И. Воробьева
―
21 час и 4 минуты в Москве, 23:04 в Екатеринбурге. Это программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Как всегда, эта программа идет из двух городов, из двух студий. Здесь, в студии «Эха Москвы», – я, Ирина Воробьева, ну а в Екатеринбурге – Евгений Ройзман. Добрый вечер.
Е. Ройзман
―
Всем привет.
И. Воробьева
―
Хочется, конечно, несколько слов сказать про Сергея Адамовича Ковалева, которого не стало этой ночью, потому что это человек эпохи, как мне кажется.
Е. Ройзман
―
Слушай, он прожил долгую, насыщенную жизнь. Он же кандидат наук, он микробиолог. И первый раз что-то его задело так за живое – это дело Синявского и Даниэля. И с этого момента у него началось. Ну и то, что он издавал «Хронику текущих событий»… Это невероятное, конечно, было издание, которое перепечатывали, хранили, прятали, обо всем, что происходило в стране, такое диссидентское. Ну и сидел он все-таки. И у него репутация очень хорошая была во все времена. То есть он всегда ставил человека на первое место. И как Уполномоченный по правам человека он, конечно, на своем месте был. Ему 74 года было, когда его назначили в свое время. Но все, кто его знали, о нем отзываются с огромным уважением.
И. Воробьева
―
Да, это действительно так. И я поддерживаю эти слова. Я напомню, что вы можете писать нам в эфир по номеру +7 985 970 45 45 – это для СМСок, можно писать еще из Вотсапа и Телеграма. А можно еще смотреть нас в Ютубе на канале «Эхо Москвы» и там в чате свои вопросы присылать.Я еще хотела спросить, у тебя нет ощущения апокалипсиса? В этом году какое-то лето прямо апокалиптичное. Масштабная, прям такая серьезная катастрофа в Якутии, в других местах наводнения, везде ковид, еще одна новая волна с жутким количеством цифр. И политически тоже все как-то валится.
Е. Ройзман
―
Слушай, Ирин, мы всю жизнь жили так. Просто другое дело, что сейчас есть интернет и мы знаем обо всем, что происходит. А раньше Чернобыль был, и никто об этом не знал. В Новочеркасске людей расстреляли, и никто об этом не знал. Много что происходило. Просто мы сейчас гораздо больше знаем. Но обрати внимание, новости живут один день, от силы два. То есть они накатывают и исчезают, исчезают, исчезают. Такая наркомания новостная получается.
И. Воробьева
―
Есть такое немного, да. Но все-таки Якутия – уже 3 или 4 недели мы это все видим в новостях. И там жуткие цифры. Все-таки не очень понятно, почему не могут справиться никак.
Е. Ройзман
―
Ирина, я объясню, почему не могут справиться. Смотри, в свое время, по-моему, в 2004 году Лесной кодекс был. Была лесоохрана – ее отменили. Был институт лесничих – его отменили. И столько всего произошло. И я вот помню, мы с Володей Рыжковым голосовали против этого, потому что было ясно, чем это закончится. Это первый момент.Второе. Якутия далеко. Это не первые новости в ленте. Она далеко. А власть сейчас начинает работать на первоочередное, на то, что работает на поддержание власти, на пиар, на внешний рынок. Представь себе ситуацию, в Турции горит где-то 14 тысяч гектар, в Греции горит 56 тысяч гектар. Туда отправляют самолеты, увеличивают группировку, во всех СМИ. А в Якутии больше 4 млн гектар только сгорело уже, а вообще – 6 млн пожар. Много где в мире это на первых полосах. У нас другая совершенно история. И это очень серьезный провал власти. И поэтому власть особо не педалирует эту тему, не поднимает.
Мне очень интересна была одна ситуация, когда глава Якутии заявил, что надо быстро вырубать леса вокруг населенных пунктов.
И. Воробьева
―
Ну да. Они потом опровергли.
Е. Ройзман
―
Да. Это единственное разумное решение. Это делают всегда. Вырубают полосу и опахивают все что можно. Это первое, что должно прийти в голову, чтобы не было смычки у населенного пункта и у леса. Так его всяко заклевали. Он с перепугу-то отказался. А шаг-то верный. Потому что всегда так в деревнях делали.
И. Воробьева
―
Минерализованные полосы и опашка – это все-таки то, что помогает скорее от палов или от высокой травы. От лесного пожара, особенно верхового, который идет на деревню, это, в общем, не очень поможет. Но, в любом случае, да. Но тут я не эксперт. Я хотела призвать людей подписать петицию пожарную, потому что, на самом деле, с начала года там сгорело уже гораздо больше гектар, пройденных огнем.
Е.Ройзман: Я не знаю, как у кого, но у нас в уралмашевских лагерях это всегда так было
Вот у «Гринпис» есть – там есть хорошие, классные ребята, которые действительно понимают – есть петиция, где они требуют трехкратно увеличить финансирование региональных служб по охране лесов, вдвое сократить зоны, где сейчас можно не тушить лес (так называемые зоны контроля), усилить всю профилактическую работу, то есть по телевизору прямо показывать о том, что такое костер, окурок и так далее, и запретить сжигать порубочные остатки летом (собственно, то, из-за чего во многом происходят пожары). Поэтому я очень рекомендую.
Там они пишут, что с начала этого года 15 млн гектаров – это площадь, пройденная огнем. То есть это не сгоревший лес, это именно площадь, пройденная огнем. Любая площадь. Это очень много.
Е. Ройзман
―
Ирина, огромная проблема в том, что это гигантские малонаселенные территории. Туда нет подъездов зачастую. Туда только вертолеты и самолеты могут. Это тоже усложняет. И у местных властей, у региональных властей нет денег это тушить. Это только федеральная власть может, только бюджет может этим заниматься. Но, смотри, я сижу сейчас в Екатеринбурге. И у нас со вчерашнего дня дымкой затянуло. И у нас откровенный запах гари ощущается.
И. Воробьева
―
Да, тут как раз в чате пишут. Я хотела спросить, действительно ли у вас запах гари.
Е. Ройзман
―
Да вот сидел сейчас готовился к передаче, окно открыл – все, есть запах гари. Дымка стояла очень сильная. А сейчас появился еще запах гари. Вот сейчас к ночи натянуло. То же самое происходит в Челябинской области, в Башкирии, на юг сюда далеко дошло. То есть след очень сильный идет. Слушай, а ты видела доклад «Гринпис» по изменению климата?
И. Воробьева
―
Это не доклад «Гринпис», по-моему, по изменению климата.
Е. Ройзман
―
Не «Гринпис», доклад ООН.
И. Воробьева
―
ООН, конечно. Да, видела.
Е. Ройзман
―
И они, кстати, отметили, что изменение климата на территории России в 2 раза быстрее происходит. То есть, видимо, это связано с этими природными катаклизмами. Но я тебе скажу, нам есть о чем подумать. И нам, конечно, надо наводить с этим порядок. Это однозначно совершенно.
И. Воробьева
―
Да, тут не буду спорить. Давайте тогда про прием. И потом я еще вернусь к куче вопросов.
Е. Ройзман
―
Слушай, по приему очень много разной информации. Меня удивила одна история. У нас под Артемовском есть детский санаторий «Талый ключ». Это частная такая история. И вот у них в детском санатории «день наоборот»: у них девочек переодели в мальчиков, а мальчиков переодели в девочек. Ну и вот так день у них наоборот. И возмутились родители. Понятно, что не все. Но возмутился больше всего какой-то Союз отцов. И написали заявление в прокуратуру обратить внимание, пропаганда ЛГБТ и так далее.Ну вот я скажу вам такую историю. Когда мы в детстве были в пионерских лагерях, у нас всегда в пионерских лагерях был один день – это называлось «комический футбол». Я не знаю, как у кого, но у нас в уралмашевских лагерях это всегда так было. Это парни играли в женских платьях, еще накрашивали, а девчонки играли в мужских, там усы подкрашивали. Это было прикольно, весело, смешно, интересно. И представь себе, никому бы из детей в голову не пришло, что это какая-то пропаганда. Никаких задних мыслей ни у кого из детей не было. И если бы вот этот Союз отцов и вот эти бдительные родители не наталкивали бы детей, мысли бы ни у кого из детей не возникло.
И меня это так удивляет. Причем сразу же в прокуратуру, сразу же надо проверить, сразу же кого-то посадить. Или раньше пионеры были такие стойкие, что на него ничего не действовало.
И. Воробьева
―
Ну или давайте просто признаем, что так это не работает. Нельзя никого убедить стать геем или лесбиянкой. Не работает это так. Но это только одна из версий.
Е. Ройзман
―
Ирин, меня беспокоит вот эта бдительность, что люди ходят, выискивают, смотрят, куда еще написать. Причем иногда доходит до какого-то абсурда. Одна женщина пожаловалась. Она себе установила приложение Getсontact. Благодаря этому приложению она может узнать, как и у кого она записана в телефоне. И вдруг она узнает, что у учительницы своей дочери она записана «Маша Шизофреничка. Не брать».
И. Воробьева
―
Ужас какой.
Е. Ройзман
―
Ну и все. У нее, естественно, сразу все это. Она собирается писать заявление в прокуратуру, то есть тем самым подтверждая вот этот диагноз, который поставила учительница.
И. Воробьева
―
То есть на учительницу писать в прокуратуру за то, что она записала в своем личном телефоне ее как-то оскорбительно. Классная история. Мне нравится.
Е. Ройзман
―
Да, да, да. И знаешь, я начинаю, естественно, советоваться с юристами, разговаривать. Во-первых, для чего тебе знать, как ты у кого записан. Ну для чего тебе это надо знать? Откуда у тебя такое любопытство нездоровое? Но это первое. Второе. Но если вдруг ты подслушала и услышала, что про тебя вот так говорят, зачем тебе с этим бежать в прокуратуру? Лучше подойди к зеркалу и посмотри на себя.И я вдруг вспомнил одну историю. Вот это блестящее расследование Навального, которое называлось «Я знаю своего убийцу, и он во всем признался». Вот такой был заголовок. Короче, они когда всех этих 8 отравителей слили, они использовали эту систему Getсontact и выяснили, что у половины этих они у своих знакомых были записаны: «Леха ФСБ», «Вова ФСБ» и так далее. То есть примитивно вот так вот. И вдруг появилась куча народу, которые стали говорить: «Вот это не честно. Навальный не имел права пользоваться такой программой, чтобы выяснить. Так не делается. Он такой же, как они, если он пользуется незаконными методами».
И я вдруг вспомнил, был замечательный такой анекдот, когда блестящий, отполированный, надраенный круизный лайнер и вдруг волна сильная качнула, и молодой мичман выпал за борт, и на него напала акула. И он выхватил кортик и стал с акулой сражаться. В это время капитан смотрит, схватился за голову и говорит: «Боже мой, рыбу – ножом!»
И. Воробьева
―
Классно. Мне нравится. Я напомню, что это, если вы вдруг подумали, что это какая-то другая программа, но вы ошиблись, это программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Мы продолжаем. И вы можете задать вопросы Евгению по номеру +7 985 970 45 45. Туда, кстати, пишут сообщения. И вот Евгений из Пензы пишет: «Да, был комический футбол. Там еще и правила были комические. В общем, было дико смешно». Так что да, часть людей…
Е. Ройзман
―
Я думаю, что мои сверстники помнят это. Но это много где были эти шутки с переодеваниями. Вообще, в принципе, в русской народной культуре это присутствует. Ну и в сказках это есть.
И. Воробьева
―
Я, честно говоря, вообще не понимаю, в чем проблема. Видимо, я просто не вхожу в Союз отцов по понятным причинам.
Е.Ройзман: Ну и я посмотрел фотку. Ну, хорошая попа. Что обижаться-то?
Е. Ройзман
―
Да, да, да. Слушай, по приему у меня интересная история. У меня приятная одна история. У меня несколько хороших историй. Но приятная история.У нас товарищ Артур Шамахов. Он серьезный парень. Мощная косметическая компания. Живет в Японии. Три раза посылали по контейнеру с колясками инвалидными. Причем он пишет у себя в Японии, что, друзья, вот у нас нуждаются наши соотечественники в Екатеринбурге, давайте соберем. И ему просто присылают на склад компании новые коляски. Покупают и присылают коляски. Они собирают контейнер и присылают нам сюда. А мы во Владике растаможиваем, доставляем и здесь раздаем. Сколько-то – по приемным покоям по нашим больницам, а потом уже – людям, кто нуждается.
Представь себе, эта коляска… Чтоб было понятно, куча наших колясок российских не входят в лифты. Немножечко совсем, но они не входят в лифты. То есть люди, которые на колясках, не могут: где-то в дверные проемы не проходят, где-то – в лифты. Мы столкнулись, когда у нас с Динаром маленьким эта ситуация была. Мама его таскает на руках, а он все тяжелее и тяжелее. И она маленькая сама, а он такой бутуз. Ну и видно, что долго не продержится. Это вот как мы вообще первую коляску получили. А вот эти японские коляски легонькие. И она его берет на руку, и одним движением ноги она вот так складывается. Она одной рукой способна ее в багажник положить.
И вот сейчас Артур насобирал еще колясок, еще контейнер к нам пойдет. У нас люди приходят и просят. С колясками огромная проблема. И я хочу Артуру Шамахову и всем нашим соотечественникам в Японии кто помогает. Вы делаете огромное дело, это действительно очень сильная, добрая помощь людям.
И. Воробьева
―
Тут, возвращаясь к теме пожаров, спрашивает наш слушатель: «А как вы думаете, почему не принимают помощь? Почему мы вообще ее не просим? Ведь это катастрофа в Якутии. Она уже не только про Якутию и далеко не только про Россию. Вместо этого мы отправляем свои самолеты тушить Грецию и Турцию».
Е. Ройзман
―
Я бы хотел согласиться с этим. Вот понимаешь, на нашей территории находится озеро Байкал. Это 20% запаса всей питьевой воды в мире. Оно находится на нашей территории, но это достояние человечества. То же самое вот эти гигантские леса. Это легкие планеты. Все имеют к этому отношение. Это получается, что жизнь, бог так распорядился, что мы этим всем владеем. Это общее. Но мы не бережем. То есть и такое тоже есть. И я понимаю, что если бы просто кликнуть клич, со всего мира бы приехали волонтеры, потому что спасти от пожара девственные леса – это на всю жизнь себе в карму заработаешь плюсов.Но помнишь прошлые пожары, 2010 год, когда Москву затянуло, основной лозунг был, призыв: «Верните рынду»?
И. Воробьева
―
Да, конечно. Я помню этот пост.
Е. Ройзман
―
Тогда же действительно люди поднялись. Якутия далеко, коммуникации нету. Просто нет коммуникации. И сейчас бы люди поехали. Ты же понимаешь. Вы же в Карелию ездите, в шхеры ездите туда.
И. Воробьева
―
И я в Якутию волонтеры тоже ездили. Просто там все очень сложно для волонтерской работы. Там очень сложные и тяжелые пожары.
Е. Ройзман
―
Ирин, там нет инфраструктуры. Там гигантские территории. Там нужна армия, там нужна тяжелая техника. Сама понимаешь. Пожарная авиация нужна в огромный количествах. Конечно, свою страну надо спасать в этой ситуации.
И. Воробьева
―
Я напомню, что это программа «Личный прием». Очень просят поговорить про Любу Соболь и информацию о том, что она уехала из России.
Е. Ройзман
―
Смотри, был очень интересный момент. Вот у нее два уголовных дела. После второго приговора ей совершенно демонстративно в паблик меняют меру пресечения – отменяют все предыдущие меры пресечения, и она становится свободной. Это такой толстый достаточно намек. Но перед этим в июне ей надо было поменять загранпаспорт. И ей настолько легко его поменяли, что она тоже это воспринимала как совершенно внятный намек.Ее задушили со всех сторон. У нее куча исков. По ней никто останавливаться не собирался. У нее арестовано все имущество вообще. У нее там миллионов 40 только. Она таких денег в жизни в глаза не видела. Ну холодильник дома арестован, компьютер арестован. Все арестовано. Вот ее загнали. И вдруг у нее открывается коридор. И она понимает, что она может успеть.
Я не знаю ничего. Я тоже рассуждаю сейчас. Если она этим воспользовалась, она сделала правильно. А представляешь, у нее долгов там миллионов 40. И ее с такими долгами выпускают. Но сразу вслед за тем, как появилась информация, что она уехала, сразу же появилась информация на официальных каналах, что если Соболь вернется, то ей сразу изменят меру пресечения и так далее. Из этого стало понятно, что ей создавали ситуацию, чтобы она уехала, потому что она очень неудобна. Она же целеустремленная, разумная, молодая, стойкая. И очень не хотят ее возвращения и совершенно четко говорят, что будет в том случае, если она вернется.
Я, конечно, очень рассчитываю, что Люба Соболь вернется. Но вернется она уже в другую страну, дай бог, где будут ценить сильных, думающих людей, которые свою Родину любят на самом деле. Поэтому если она уехала, то она уехала правильно. Как сказал Павловский в свое время, лидеру оппозиции в России мало быть гением, надо еще и выжить. Это вот ровно тот самый случай.
И. Воробьева
―
Да. Как сильно поменялась жизнь, что мы радуемся за людей, которые смогли убежать. Плохое слово, конечно. Ну, уехать. Неважно.
Е. Ройзман
―
Слушай, давай так. Эвакуация.
И. Воробьева
―
Да. Пожалуй, это правильное слово.
Е. Ройзман
―
Слушай, еще одна история с приговором. Есть несколько минут у нас?
И. Воробьева
―
Да, еще есть время.
Е. Ройзман
―
Вот история с Майклом Калви. Это очень серьезный мужик, который в России с 90-х. Он один из самых сильных инвесторов. Он создал инвестиционный фонд. Но он их много создавал. И для понимания. Многие не знают. Он стоял у истоков всех цифровых стартапов в России: Яндекс, Озон и многое-многое другое. Он стоял у истоков, он искал инвестиции, он привлекал инвестиции. И в мире финансистов, в мире бизнеса у него очень хорошее имя.И вот на него возбуждают уголовное дело. Что только не придумали там: и мошенничество было (159-ая), и 160-ую. Пытались все что угодно. И ему вменяли, что он организовал выдачу безвозвратных кредитов из банка «Восток». И приговор у него за то, что он организовал выдачу безвозвратных кредитов из банка «Восток». Говорят уже: «Послушайте, все кредиты, которые брали в банке “Восток”, закрыли в 2017 году. Сейчас 2021-й. И вы судите за невозвратные кредиты, когда вот они закрыты. Вот Центробанк дает справку, вон банк “Восток”». Все улыбаются и говорят: «Ну вы же понимаете».
Ему дали 5,5 лет условно. Причем его защищала лучшая команда адвокатов на сегодняшний день «Гриднев и партнеры». Лучшие российские адвокаты рубились. Очень довольны, что он остался на свободе. Но ему дали 5,5 лет условно с испытательным сроком 5 лет. Следовательно, если 4 года и 364 дня все будет нормально, на 365-й его могут закрыть и весь срок этот ему вернут. Так же, как у Навального ситуация, ровно такая же. Гражданин Америки, который искренне любит Россию, здесь работает, которого все знают.
Это такой удар по инвестиционному климату, просто по бизнесу в России. Слушай, ну такие тяжеловесы уже за него заступались: не Титов, там уже Греф, Чубайс. Просто говорили о том, сколько он сделал для России, насколько он важен, что это порядочный человек. И тем не менее чьи-то личные интересы учтены. И ради чьих-то мелкокорыстных личных интересов просто под откос пускают интересы страны, репутацию страны, репутацию российского правосудия, ну и просто справедливость хоронят. Удивительная история, конечно.
И. Воробьева
―
Я надеюсь, что он сможет получить какое-нибудь разрешение следователя на один выезд из страны и, собственно, сюда больше не вернется, потому что здесь в России… Это, конечно, такая российская любовь.Е.Ройзман: Желаю всем вынужденным эмигрантам когда-то вернуться на Родину
Е. Ройзман
―
Причем знаешь, интересно: все понимают, что посадили ни за что, что не было события преступления. Ему говорят: «Слышь, но ты же на свободе. Но ты же на свободе. Ну что ты…». И все счастливы.
И. Воробьева
―
Майкл Калви на свободе, а вот, например, в отношении Никиты Белых шьют второе дело, и оно вообще просто совершенно какое-то возмутительное. То есть инкриминируют то, что произошло в годы, когда Никита уже сидел в тюрьме. То есть он уже сидел, когда произошло все то, что есть в уголовном деле. И там нет ни одного больше обвиняемого и подозреваемого, кроме Никиты Белых, несмотря на то что там даже нет ущерба.
Е. Ройзман
―
Ирин, по Никите ситуация следующая, как я ее понимаю. По моим ощущениям, с ним пытались заключить какую-то сделку, чтобы он дал какие-то показания на Навального времен «Кировлеса». И судя по всему, этого от него не добились. Но они, конечно, Никиту уничтожают.
И. Воробьева
―
Да, по-настоящему уничтожают. Тем более, что в следующем году, по-моему, он мог бы претендовать на условно-досрочное. Но теперь с тем, что у него есть второе уголовное дело, условно-досрочное ему просто путь закрыт. Поэтому да, это, конечно, уничтожение человека. Тут я спорить не собираюсь, что называется. Тут пишет нам Дмитрий из Кировской области, я так понимаю. Просит дать коляску, о которой шел разговор, из Японии, чтобы они подумали, как сделать реинжиниринг. Я могу потом переслать контакты. Может быть, действительно, так будет проще.
Е. Ройзман
―
Мне можно в Фейсбук написать в личку.
И. Воробьева
―
Я перешлю контакты. Он оставил, когда написал сообщение. Они у меня есть. Поскольку у нас есть еще пара минут, я бы хотела задать вопрос, который пришел в самом начале эфира. Тут спрашивали: «Скажите честно, как вы вообще все это вывозите?»
Е. Ройзман
―
Ирин, на самом деле, это очень нудно, это очень тяжело, потому что обращений огромное количество. И вся затраченная энергия возвращается, когда что-то получилось. Вот что-то получилось – и все, и тогда в жизни появляется смысл, что ты живешь не просто так, что ты что-то делаешь. Короче, твоя жизнь наполняется смыслом, и энергия возвращается. Хорошо сказал?
И. Воробьева
―
Отлично сказал.
Е. Ройзман
―
Старался.
И. Воробьева
―
Тогда мой дополнительный вопрос. Окей, с просьбами и запросами – Фонд или на личном приеме. Более-менее понятно. А как быть со всеми происходящими событиями, новостями и вот этим всем?
Е. Ройзман
―
Ирин, ну конечно тяжело. Ну откровенно душно в стране становится. Люди смотрят, за кем пришли, начинают просчитывать, когда могут прийти за ними, как-то готовятся к этому, готовятся к обыскам, готовятся к процессам. У многих это есть, на самом деле. И те люди, которые думают, что их не заденет… Ну, сегодня не заденет, завтра заденет. То есть тенденция понятна же совершенно.
И. Воробьева
―
Мы продолжим программу «Личный прием» с Евгением Ройзманом буквально через несколько минут после кратких новостей и небольшой рекламы. Напоминаю, что ваши вопросы, даже личные вопросы, Евгению Ройзману можете присылать по номеру +7 985 970 45 45. А если вы решили написать нам в чат трансляции, то есть посмотреть на нас с Евгением Ройзманом в Ютубе, то можете сделать это на канале «Эхо Москвы». Никуда не уходите. Мы скоро вернемся.НОВОСТИ / РЕКЛАМА
И. Воробьева
―
21 час 34 минуты в Москве, 23:34 в Екатеринбурге. Это программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Как всегда, из двух городов: Евгений – в Екатеринбург, я – в Москве. Тут сейчас в новостях была история про гибель 9 пациентов больницы во Владикавказе. Какая-то жуткая история вообще.
Е. Ройзман
―
Смотри, история жуткая. Инфраструктура изношена. И сейчас тяжелых коронавирусных больных гораздо больше, чем было в 2020 году. Сейчас гораздо больше народу в реанимации. Просто как-то уже привыкли, уже такого шока нет. Ситуация очень сложная. И инфраструктура изношена. И сейчас любые сбои такие, как электричество, еще что-то, могут стоить жизни людям. У нас недавно гроза была. Отключилось электричество. Слава богу, что у нас и в областной, и в 40-й больнице все было наготове, были готовы к этому, не было перебоев. А народу-то много сейчас лежит на искусственной вентиляции, на кислороде.Ну сразу 9 человек погибло. Это очень серьезно, на самом деле. И понятно, что сейчас все главврачи и министр здравоохранения за этими вещами следят.
И. Воробьева
―
Еще в новостях было об этом сейчас. И вот тут тоже просит в чате Станислав об этом поговорить. Действительно, вот этот комик, которому дали 10 суток по делу о возбуждении ненависти… Да, шутка у него была так себе. Но он это сделал несколько месяцев назад, многократно объяснял, что он, на самом деле, наоборот, скорее высмеивал ксенофобов, и что если кто-то оскорбился, то он просит прощения. Тем не менее ему дали 10 суток. За шутку 10 суток?
Е. Ройзман
―
Слушай, на самом деле, нелепо пошутил как-то. Ну пересолил, перегнул. Неостроумная шутка получилась, нехорошая. Но, конечно, давать за это сутки – это нелепо. Этого делать, на мой взгляд, нельзя, потому что смеяться можно над чем угодно. Но мы что-то стали все очень обидчивыми.Но у нас вот тут свой случай. Хорошая девчонка – я не знаю, для чего – сначала показала задницу, сфоткалась, такую фотосессию с попой сделала на фоне полиции, а потом – на фоне ЗакСобрания. Ну и я посмотрел фотку. Ну, хорошая попа. Что обижаться-то? Сфоткалась и сфоткалась. Получила 10 суток. На мой взгляд, перевозбудились. Ну что такого? Ну вот девичью задницу увидели. Скандал.
Но тут в Москве какая-то девушка решила ее поддержать и тоже с голой попой. Причем, в принципе-то, ничего такого. В общем-то, все достаточно пристойно. Худо-бедно все равно в белье, там не до конца и так далее. Но тоже забрали и увезли. Я вот не знаю, чем кончилось. Но мне кажется, это набирает обороты и так не победить. Я не знаю, зачем это было сделано. Но я в этом опасности не вижу никакой ни для полиции, ни для страны, ни для нравственности. То есть никто еще не умер, увидав красивую девичью попу.
И. Воробьева
―
А если бы была некрасивая?
Е. Ройзман
―
А это следующий вопрос. Это вопрос таких эстетических. Но, знаешь, в одну эпоху одно считается красивым, в другую – другое считается красивым. Это можно полемизировать. А как сам факт – ну ничего страшного не произошло. Ну улыбнитесь, да и все. Но вы же мужики. Ну улыбнулись и все. Настыдили, посмеялись, разошлись. Сажать-то зачем?
И. Воробьева
―
А если бы после этого все побежали фотографироваться, так сказать, с голыми ягодицами?
Е. Ройзман
―
Слушай, мне кажется, оно может так и получиться, потому что это многих девушек возмутило. Девушки же народ такой.
И. Воробьева
―
Девушки же народ такой… Это хорошо сейчас было, да.
Е. Ройзман
―
Не, ну, типа, знаешь, наших бьют. То есть такая девичья солидарность. Всяко может получиться. Я бы не стал ссориться.
И. Воробьева
―
С девушками вообще не стоит ссориться, конечно.
Е. Ройзман
―
Ну конечно.
И. Воробьева
―
Это совершенно точно. Я тут поддерживаю. Олимпиаду вообще кто-нибудь смотрел в этот раз или все следили только за скандалами?
Е. Ройзман
―
Слушай, на самом деле, Олимпиада была проведена достойно. Вот в тех условиях, которые были у организаторов, Олимпиада была проведена достойно. Настоящий-то скандал был с Тимановской. Это действительно был скандал. Это вдруг увидели в цивилизованном мире такой оскал КНДР, Северной Кореи. Продемонстрировала это Беларусь. Причем, знаешь, как в самые старые времена, как в 70-е годы. Ну, напахнуло. А остальное… Слушай, на Олимпиадах многим доводилось проигрывать. Я видел эту историю – мы с отцом сидели, я маленький был – 3 секунды, которые потрясли мировой баскетбол, когда наши с американцами в финале сошлись, и наши проигрывали одно очко, и там Едешко с Беловым…И уже все. Уже американцы выскочили праздновать. Вдруг судья-хронометрист говорит: «Нет, 3 секунды». Уже скандал тогда. Какие 3 секунды? Все закончилось. Он говорит: «3 секунды». И представляешь, из-под кольца выброс, пас и там Едешко с Беловым… Я не помню, кто положил мяч в корзину. И наши выиграли 1 очко. Американцы плакали. Там все на ушах были. Но я это все видел своими глазами.
Конечно, проигравшим обидно, тем более проигравшим на Олимпиаде. Но это спорт. И не более, чем спорт. Но, правда, и не менее, чем спорт. И знаешь, раздувать это все после того, как произошло… Уже разобрали ситуацию, уже объяснили, почему так, почему потеря ленты в этой ситуации не была критичной. Да, с нее сняли балл, она проиграла. Но из четырех видов два выиграла, один проиграла и в одном ничья. Ну все уже специалисты согласились. Ну что сейчас вслед уходящему поезду кидаться? Но Олимпиада красивая была.
Е.Ройзман: Соболь задушили со всех сторон. У нее куча исков. По ней никто останавливаться не собирался
И. Воробьева
―
Но ведь вопрос про кидаться вслед уходящему поезду не в том, что там тренеры или сами спортсменки подают жалобы, а в том, какая истерика началась здесь у разных и чиновников, и представителей СМИ.
Е. Ройзман
―
Ирин, воспринимают еще так, что есть Алина Кабаева – это царица; это у царицы любимый вид спорта. То есть, естественно, это и царя может задевать и так далее. Холуи же всегда бегут впереди паровоза. Я думаю, что с этим точно так же связано. Но, на самом деле, ну ничего не произошло. Это не мировой скандал. Это здесь скандал такой. Он выведен на уровень пропаганды. То есть откровенно накачивается истерика, ненависть такая. Но Олимпиада, на самом деле, общемировое событие. Олимпиада больше про дружбу. Конкуренция, дружба, прекращение всех войн. Олимпиада – это же не про ненависть, это совсем другая история.
И. Воробьева
―
Тогда как объяснить еще один скандал, когда после того, как украинская спортсменка обняла российскую спортсменку, на украинскую спортсменку начали в Украине довольно сильно давить? Наверное, так можно выразиться.
Е. Ройзман
―
Ирин, я, на самом деле, это видел в наших СМИ. Но фотография замечательная. Две молодые красивые женщины, счастливые. И пусть оно так будет. Нормально все. И в Украине нормальные люди все понимают. Это спорт. И раньше на это время прекращались все войны. То есть Олимпийские игры были задуманы именно как этот праздник мира, крупнейшее спортивное событие в мире. Поэтому пусть оно так будет.
И. Воробьева
―
Еще очень просят поговорить о годовщине выборов в Беларуси. То есть год как все начало происходить: как Лукашенко проиграл выборы, как люди вышли на улицы.
Е. Ройзман
―
Да, прошел год. Я хочу сказать, что за этот год невероятно добавила Тихановская. Ей бы этот опыт и это понимание в те дни. Она очень сильно добавила. Она, конечно, умница. Все-таки не просто так она отличница по жизни и замечательное знание языка. И то, что она за этот год встречалась со всеми европейскими и мировыми лидерами, и то, что она побывала в США – это, конечно, совершенно иной уровень.За это время Лукашенко окончательно сошел с ума. Представь себе, он сегодня пресс-конференцию вел 8,5 часов. Он с собственной пресс-конференции уйти не мог. Да куда он от власти-то может уйти? Он с пресс-конференции не мог уйти.
Потом еще вот эта история, как он сегодня умудрился попросить миллиард еще. При этом оно постоянно противоречит сам себе. Он говорит какие-то дикие вещи. Но меня беспокоит другое – он все время прислоняется к России. Он хочет воевать со всем миром и говорит: «Кто против нас с Россией?» Он хочет воевать со всем миром и говорит: «Только суньтесь – Россия войска введет». Ну вот я не хочу в этом участвовать как гражданин России. Я не хочу, чтобы мы поддерживали совершенно охреневшего людоеда.
Но я к тому, что начал говорить, как Тихановская набрала. Обрати внимание, как спал за это время Лукашенко. Он понимает свою нелегитимность. Он понимает, что он узурпировал власть, что он самозванец. Его заявления все более дикие. Санкциями его обложили всерьез. И когда объявляют Америка, Канада и Великобритания и когда касается уже самых ключевых отраслей остаточной белорусской экономики – это очень сильный удар. И он это понимает. Поэтому где-то он проговаривается, где-то обещает уйти, где-то не обещает, где-то он говорит: «Да, Беларусь готова интегрироваться с Россией, но должна при этом сохранить суверенитет». То есть противоречит сам себе в каждом слове. И конечно, он становится уже просто опасным для общества.
А вот эта история с иракскими мигрантами, когда он попытался создать по примеру старшего брата миграционный кризис у соседей… Кстати, в этот раз соседи отреагировали очень быстро, потому что они его понимают, они его просчитывают. Действия дикие, хаотичные. И ни к чему хорошему это не приведет. И я, конечно, белорусам желаю победы, не сдаваться, додавливать надо все равно. Беларусь – замечательная страна. И конечно, белорусы, наши братья и соседи, заслуживают совсем других отношений, совсем другой страны.
Е.Ройзман: Воспринимают так, что есть Алина Кабаева – это царица; это у царицы любимый вид спорта
И. Воробьева
―
Давайте к приему, потому что что-то мало.
Е. Ройзман
―
Подожди секунду одну.
И. Воробьева
―
Да.
Е. Ройзман
―
Я сказал сейчас про Тихановскую. Я бы, конечно, хотел поддержать Марию Колесникову. Это действительно королева белорусского протеста. Это женщина, которая ведет себя более чем достойно.
И. Воробьева
―
Мы все видели вот этот маленький кусочек видео – там же на суд не пускают ни журналистов, ни родственников, – где Мария Колесникова танцует в этой клетке в суде и показывает руками сердечко. Это, конечно, потрясающей силы человек. И я напоминаю, что, кстати, ей можно писать письма в Беларусь тоже. Найдете наверняка по запросу в любом поисковике. По крайней мере, многие пишут из России Марии Колесниковой прямо туда в белорусскую тюрьму. К приему, потому что мало времени очень на прием мы сегодня уделили.
Е. Ройзман
―
Да. Слушай, на самом деле, очень большой поток людей: нечем платить за квартиру, не хватает за продукты. Потом пошли уже люди, которым надо детей в школу собирать. И, на самом деле, ситуация… Вот понимаешь, пока толстый сохнет, худой сдохнет. Вот у тех, у кого нет денег, у них ситуация становится сложнее, особенно у молодых, кто еще не успел встать на ноги.Разговариваю с людьми. Они говорят: «Понимаете, еще где-то год назад все было нормально, а сейчас вроде и зарплаты те де, а денег не хватает откровенно». Но я вот сейчас прокатился по Челябинской области. Я был удивлен. Я у нас этого не видел. Куча плакатов «Спишу долги», «Лично банкротство» и так далее. То есть, значит, тема востребована. Но это то, что по приему остается такое впечатление. По медицинской помощи, конечно, много народу.
Смотри, очень интересно. Приехал Александр Устюгов. Он приехал на мотоцикле из Питера. Его многие знают. Это «Викинг», «Ментовские войны» сериал. Ну, парень актер и музыкант. И они повели очень серьезный пробег из Питера до Алтая. Собирают деньги маленькому мальчику – Вова Сологуб из Краснодара. Но в Краснодаре 6 детей, кому надо деньги собирать. Но вот они взяли себе одного. Собирают 160 млн на «Золгенсма». И, на самом деле, ситуация по «Золгенсма»… Фонд «Круг добра» объявил, что 6 детям закрыли. А, на самом деле, проблема – не 6 детей, а гораздо больше.
Но, кроме всего этого, еще существует проблема взрослых. Это проблема очень серьезная. На них-то вообще никто деньги не собирает. Они и не суются на сборы, они оставляют это для детей.
Александр Курмышкин позвонил. У них ситуация… Лейла Томина в Тюмени. Там уж сам губернатор обещал вмешаться. 53 года. СМА прогрессирует. Сама себя обслуживала, ни у кого ничего не просила. Но уже все. Руки у человека отнимаются. Следующими будут пищеварение и дыхание. Нужно лекарство. Вопрос 40 млн. И бюджеты начинают экономить, хотя у Тюмени-то деньги есть. И мало того, уже врачи начинают упираться и фальсифицировать, потому что Минздрав не дает. И Курмышкин говорит: «Я выйду снова с пикетом. Буду как-то бороться».
И сейчас, кстати, образуется Ассоциация помощи организациям, которые помогают со СМА. И эта Ассоциация будет мониторит все, что происходит. Все крупнейшие фонды туда войдут.
И. Воробьева
―
Да. Потому что по взрослым, действительно, очень большая проблема. Если кому интересно, как они живут и чего они хотят, вы можете найти, у меня была программа «Чувствительно» именно с взрослыми со спинальной мышечной атрофией. И они, в общем, все говорят и про «Спинразу», и про «Рисдиплам». Это могло бы им очень сильно помочь жить дальше. Именно жить дальше, потому что у них другая форма СМА. И они, действительно, дожили до этого возраста и хотели бы жить дальше.
Е. Ройзман
―
Да. И, несколько слов, Ирин. По нашему Мише Бахтину, слава богу, все нормально. В ближайшее время возвращаются уже. Реабилитация идет. Потом скину фотки, покажу. Нормально все. По Саше Лабутину. Видимо, завтра-послезавтра будут уже ставить «Золгенсму». Уже в Екатеринбурге, все получено. Всем дам знать.Слушай, история у нас интересная. Наш юрист занимался. Я рассказывал. Парень познакомился с девчонкой. Ну, местные, наши. Парень такой немножечко мажор, никогда толком нигде не работал. Уехали. В Мексике у них дом. Она родила в Штатах ребенка. Он у нее гражданин Соединенных Штатов. И мать с ней общается постоянно. И вдруг она исчезает в Мексике. Просто исчезает. Парень говорит: «Знать не знаю, где она». Быстро в доме делает ремонт. Она в розыске. Мать говорит: «Она бы никогда в жизни ребенка не бросила. Она не такая». Ну и подозрения, что ее где-то убили. Идет следствие, разбираются. И в это время убивают самого этого парня.
И. Воробьева
―
Да, я помню эту историю.
Е. Ройзман
―
Да. Наш юрист занимается. Сложнейшие коммуникации между Штатами, МИДом, Екатеринбургом и родителями. Родители ее и родители его начинают бороться за этого парня, ему 4 года. И в конце концов нашелся. В Америке несколько семей готовы его усыновить. Но у него нашелся дядя еще в Америке. И вот наши юристы боролись за то, чтобы договориться и железные были договоренности, чтобы бабушке на 3 месяца в году хотя бы его привозили, чтобы она могла общаться. И вот сейчас эти договоренности… Причем с американцами работать достаточно просто в этом плане – воспринимают прямую разумную аргументацию. Представляешь, здесь задействованы два МИДа, американская сторона.И вот наши юристы пришли к тому, что подписали все-таки соглашение. И хотя бы ребенок сейчас будет с бабушкой и дедушкой нормально общаться. А там идет следствие. Там все-таки две смерти.
Е.Ройзман: Настыдили, посмеялись, разошлись. Сажать-то зачем?
И. Воробьева
―
А ребенок не может вернуться сюда в Россию, потому что у него только американское гражданство?
Е. Ройзман
―
У него американское гражданство. Мало того, у него же никого нет, кроме бабушки и дедушки.
И. Воробьева
―
Но так они же здесь в России.
Е. Ройзман
―
Они здесь в России, да. Но сейчас там дядя есть. И как-то решается ситуация. Решили уже. То есть я могу об этом говорить, что уже решили.Слушай еще. Тебя не было, я рассказывал. У нас парень один, он екатеринбуржец, уехал поступать в Нью-Йорк. Поступил в Национальный институт режиссуры в Нью-Йорке.
И. Воробьева
―
Я как раз была.
Е. Ройзман
―
Да. И представляешь, год отучился. 100 тысяч долларов стоит обучение. Они уже ему идут навстречу, потому что он лучший студент на курсе: он заканчивает первый курс, делают ему скидку 20%. А уже невмоготу. Отец уже квартиру продал, чтобы он там учился. А парень собирался возвращаться в Россию. Причем очень просто. Он говорит: «В России фактура другая. В России можно столько сделать именно как режиссеру». И он обратился во ВГИК. Во ВГИКе говорят: «А все. У всех мастеров места заняты. Ищите мастера. Но вас мастер ни один не возьмет, потому что все уже занято». Ну и все.Мы нашли телефон Владимира Хотиненко. Он же екатеринбуржец тоже. Поговорили с ним, скинули. Они списались. И похоже, что Хотиненко его возьмет. И мне это очень приятно, на самом деле. Эта ситуация решилась. В Россию возвращается хороший парень с хорошим уже образованием, со знанием языков, который уже мир повидал и готов работать в России. Так что Владимиру огромное спасибо.
И. Воробьева
―
Классно, если эта история так и завершится, потому что действительно переживал за парня. Просто очень обидно, когда нельзя закончить образование хорошее, тем более когда здесь не берут. Я помню, была еще история про мальчика, который учился на пилота и который после ковида словил серьезное осложнение. Его поперли, собственно.
Е. Ройзман
―
Ирин, там все нормально. Уральский университет пошел навстречу, все решают. Он будет восстановлен, он на третий курс зачисляется. Все нормально. И будет учиться. Он приходит на пробежку. Нормальный совершенно парняга. И дай бог, чтоб все получилось.
И. Воробьева
―
Да. Я бы хотела еще все-таки поговорить про грядущие выборы так в конце программы немножечко.
Е. Ройзман
―
Давай.
И. Воробьева
―
Вот Шлосберга сняли в результате по суду.
Е. Ройзман
―
Слушай, меня все время удивляли вот такие хаотичные действия власти. Когда вот такие хаотичные вещи, видно, что у них нет концепции, нет стратегии и постоянный какой-то расколбас, вот эта ситуативность. То есть работают не институты, не законы, как-то по-мелкому, до уровня мышей. И вот здесь ровно тот самый случай.Но со Шлосбергом просто все хохочут. Сначала он считался экстремистом в Пскове, а в Москве не считался экстремистом, теперь он в Москве считается экстремистом, а в Пскове не считается экстремистом. Ну нелепая совершенно ситуация. Видимо, Лев пойдет на выборы у себя. Хотя бы у себя в ЗакСобрании он пройдет. Он там очень сильный депутат. Его все знают. Он там выиграет точно.
И. Воробьева
―
Но при этом еще восстановили обратно в качестве кандидата Бориса Вишневского в Санкт-Петербурге. И, конечно, хочется спросить про список «Яблока», который будет теперь красоваться везде во всех бюллетенях вот с этой надписью про иностранного агента, потому что Пивоваров у них в списке есть. Но ведь могли бы и отказаться.
Е. Ройзман
―
Послушай, я считаю, что на сегодняшний день «Яблоку» в бюллетене вот так выделиться среди всех – это большой плюс. Я так считаю просто как человек, который участвовал в выборах. Я считаю, что это большой плюс. Посмотрим.
И. Воробьева
―
Но вот тоже здесь же очень интересно это как-то рассмотреть со всех сторон. Потому что, наверное, у аудитории нашей программы – да, возможно, плюс. У людей, которые, условно говоря, читают Фейсбук или Телеграм – да, они тоже все понимают. Но у подавляющего большинства людей, мне кажется, реакция на слова про иностранных агентов, в общем, однозначная.
Е. Ройзман
―
Ирин, я не думаю, что кто-то будет особо вчитываться. Но то, что это будет противопоставлено всем остальным партиям – это совершенно точно. Все остальные партии как бы сливаются в одну, а тут раз резко выделяется в бюллетене. Поэтому я думаю, что с политтехнологической точки зрения это может оказаться плюсом.
И. Воробьева
―
То есть это не смелый поступок партии «Яблоко», а это скорее такой ход политический?
Е. Ройзман
―
Слушай, я не знаю. Я не берусь это говорить. У Пивоварова шансов нет. Избраться из СИЗО куда-либо у него нет никаких шансов, тем более по списку краснодарскому. Вообще никаких шансов. И это было понятно всем в самом начале, на самом старте. Поэтому для меня эта ситуация не до конца понятная. Но я за ней внимательно смотрю.
И. Воробьева
―
Еще просили прокомментировать историю о том, как чиновников, а также учителей планируют, по-моему, в 2022 году обязать пользоваться только российскими мессенджерами, российской электронной почтой и всем российским.
Е. Ройзман
―
Слушай, уже же были попытки создания какого-то спутника, потом была попытка создания Рутуба, была попытка создания русского смартфона, Айпада и так далее. Пока это все вот так вот выглядит. Посмотрим.
И. Воробьева
―
Не верите вы, Евгений Ройзман, в нашего отечественного производителя разных приложений, мессенджеров и так далее.
Е. Ройзман
―
Слушай, мы много видели. Мы видели, что для разных вот таких поделок на АлиЭкспресс закупают всякие… Ну сама же знаешь.
И. Воробьева
―
Ну ладно, да. У нас есть еще 3 минутки. Еще есть что-то с приема? У меня тут немножечко недовольны наши слушатели тем, как много мы говорим не про прием.
Е. Ройзман
―
У меня огромная проблема. У меня несколько человек по алкоголю обратились. И в одном случае для меня очень сложная ситуация, потому что это сын одного серьезного ученого, который в свое время мне много искренне помогал. И вот теперь он совсем уже пожилой человек, а сын у него запивается. Я просто рад для него что-то сделать. Но сын превращается в животное вообще на глазах. Представляешь, заложил квартиру, пропил уже свою часть квартиры, набрал кредитов. И просто не встает. Он с утра начинает пить. Пьет с октября. И мне надо будет ему как-то помочь.Но у меня каждый день по несколько обращений по алкоголикам, по наркоманам. На самом деле, по наркоманам очень серьезная история. Понимаешь, очень много даже не рекламы наркотиков, а рекламы наркоторговли. Вот это очень опасная вещь. И здесь, конечно, и муниципальные власти должны работать, и региональные власти. Город исписан вот этой рекламой. Понятно, что можно сейчас силами собраться, снова набрать волонтеров, снова почистить город. Но это невозможно делать. Это надо делать системно.
Большая проблема. И не просто так Росстат тогда заявил, что на 60% увеличилось количество смертей от употребления наркотиков. Буду смотреть. Попробую потом получить статистику, нормально разберусь.
И. Воробьева
―
Ладно, у нас остается буквально минуточка. Не буду уже спрашивать про предстоящие выборы. Я думаю, что мы в следующий раз еще поговорим, потому что тут сразу все начали писать: «А как же Грудинин? Поговорите про Грудинина». На самом деле, много же сняли.
Е. Ройзман
―
Да, много народу сняли. И Грудинина сняли, как сказали, по решению Верховного суда. Но мы не можем это судом считать. На самом деле, для меня – только «умное голосование». Пока ничего другого не вижу в этой ситуации.
И. Воробьева
―
Полминутки до конца программы. Все принадлежат Евгению Ройзману.
Е. Ройзман
―
Я желаю всем вынужденным эмигрантам когда-то вернуться на Родину просто уже в другую страну, где будут ценить людей, которые любят свою страну и что-то для нее делают. Я желаю свободы Алексею Навальному и всем политзаключенным. И все равно я искренне уверен в том, что когда-нибудь все будет хорошо. Всем добра и удачи.
И. Воробьева
―
Спасибо большое. Это была программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Мы с ним вернемся ровно через неделю в то же время в тот же день. После 22 часов сегодня в программе «Разбор полета» – юрист, руководитель международной правозащитной группы «Агора» Павел Чиков. Ну а после 23 часов – «Футбольный клуб».