Личный приём - 2021-04-05
И. Воробьева
―
21 час и 4 минуты в Москве, 23:04 в Екатеринбурге. Это программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Идет из двух городов, из двух студий. Здесь в студии «Эха Москвы» – я, Ирина Воробьева, ну а в Екатеринбурге – Евгений Ройзман. Женя, добрый вечер.
Е. Ройзман
―
Всем привет.
И. Воробьева
―
У нас много разных событий. Но я бы хотела начать с темы, которая нас не отпускает вот уже сколько времени – это тема СМА. И первый вопрос у меня такой. Много ли родителей обращается даже после того, как президент страны анонсировал тот самый налог, фонд (и фонд появился) и так далее? Прекратились ли обращения?
Е. Ройзман
―
Нет. Мало того, что обращений не стало меньше, там появился один сложнейший нюанс. Министерства здравоохранения регионов отказываются закупать, придерживают всеми силами закупки «Спинразы» (это лекарство – скорая помощь, которое очень быстро дает эффект). Всеми силами придерживают закупки «Спинразы» и ссылаются на то, что вот есть же фонд, создали, президент же сказал.И я хочу здесь сказать, что я их понимаю. Я представляю бюджет здравоохранения какой-нибудь Курганской области. У них там несколько детей со СМА. И вот им надо закупить «Спинразы» на каждого человека по 40 млн на год. Конечно, они сходят с ума. И конечно, министр здравоохранения перекрестится. Ему будет стыдно, он будет глаза прятать, но он спрячет под сукно вот это обращение, потому что у него там онкобольные, там туберкулезники, там еще. И на эти 40 млн он может очень много сделать. И он смотрит, кого ему лучше спасти на эти деньги – 10 человек или одного. И конечно, в пользу 10.
Здесь даже осуждать нельзя. Сложнейшая ситуация. И конечно, ответственность здесь должно нести государство.
И. Воробьева
―
Ну вот у меня в связи с этим есть, если будет позволено, пару минут есть о чем сказать. Дело в том, что мне тоже в последнее время просто огромное количество сообщений приходит. И у меня вопросы и просьбы. Я сразу скажу, что я не стала разговаривать ни с кем из попечительского совета фонда «Круг добра», который был создан после того, как президент сказал про все эти налоги и вот это все, я не стала этого делать, чтобы у него было так называемого понимания вопроса. Я этого понимания не хочу, потому что у меня правда вопросы. Я правда не понимаю, что происходит.Что мы помним? Летом прошлого года президент анонсировал тот самый налог и фонд – все вот это должно помочь детям с орфанными заболеваниями, в том числе со спинальной мышечной атрофией. В этом году фонд появился, и нам даже начали сообщать, будто не будут ждать следующего года, деньги появятся раньше. Что произошло дальше – то о чем сейчас говорил Евгений Ройзман – минздравы региональные начали отказывать детям со СМА, следом за ними еще и суды начали отказывать. Раньше суды все-таки более-менее вставали часто на сторону родителей и детей, сейчас стали и суды отказывать в части случаев.
Правда, сейчас удается добиться все-таки выделения «Спинразы». Но это означает только пожизненная зависимость от лекарства, которое в целом не лечит, а поддерживает. Я сейчас говорю про очень маленьких детей. Насколько я знаю – если я не права, поправьте меня – ни одному ребенку со СМА этот фонд пока не помог. Теперь у меня вопросы. Планирует ли фонд «Круг добра» прямо в самое ближайшее время начать закупать для детей, которым это еще можно по возрасту и весу, препарат «Золгенсма», который стоит невероятных, нереальных денег и на который сейчас часть родителей пытается собрать. Даже когда мы говорим, что они собрали 80%, 90% суммы, все равно оставшиеся суммы – это миллионы денег.
Если вы просто тупо ждете, когда в России появится какой-то аналог подешевле, то у меня для вас плохие новости. Каждый раз, когда вы ждете, как, например, было с мальчиком, которого зовут Костя Гепалов… Вот Костя Гепалов – это мальчик, которого суды и минздравы просто футболили вот это дело друг к другу. И в результате прошло время – разумеется, бюрократия в России мы знаем какая – и ему просто отказали по возрасту. То есть ему просто специально, я предполагаю, все это затягивали, чтобы просто потом отказать по возрасту.
И если вы не планируете этого делать в ближайшее время, скажите, пожалуйста, об этом прямо. Потому что сейчас родители этих детей оказались в серой зоне. Они обращаются ко всем, к кому могут, но ни у кого, во-первых, уже нет ресурсов, а во-вторых, те, у кого эти ресурсы есть, кивают на вот этот фонд «Круг добра». И этих людей можно понять, потому что государство же пришло и сказало: «Давайте по-человечески, цивилизованно. Есть налог, есть фонд. Помогаем детям». И поэтому, разумеется, они будут кивать на этот фонд.
Потому что если вы – это фонд, это Путин и вот эти все люди, которые принимают решения – прямо сейчас скажете, что нет, мы не будем помогать в ближайшее время, развяжите родителям руки и всем остальным тоже. И мы, конечно, будем вот так, как мы делали это раньше, собирать всем миром этим детям на лекарства. Но просто сейчас вы подвесили всех в совершенно неопределенное положение. Вот мне пишут буквально на этой неделе: Кирилл Петров, 5 месяцев. Ему поставили этот диагноз. Ему сейчас, 5-месячному ребенку, нужен препарат «Золгенсма». Они собрали 17 млн рублей. И на этом ресурсы кончились. Я не знаю, куда они пойдут. Я не понимаю, куда этим родителям деться.
Поэтому, пожалуйста, ответьте на этот вопрос. Дайте людям определенность. Так нельзя с людьми. Это то время, которого у этих детей просто нет. Извините. Я закончила.
Е. Ройзман
―
Ирин, к тому, что ты говоришь. Насколько мне известно, там сейчас 24 млрд в этом фонде «Круг добра». Ну и фармгиганты повели борьбу за эти деньги. Кроме того, мы в прошлой передаче упомянули Тасю Ларионову. 10% осталось собрать (16 млн). После нашей передачи накидали еще 2 млн. Тася Ларионова сейчас находится в Институте имени Вельтищева в Москве. И не могут начать поставить, не могут купить – не хватает еще порядка 14 млн. Но вот 2 после нашей передачи закинули. Поэтому кто помнит, вот Тася Ларионова. Но у нас еще Илья Худоба, еще ребята. Много, на самом деле.
Е.Ройзман: Здесь люди всегда более сочувственные и добрые, чем государство. Такая у нас страна
По надежде, что появится что-то свое… Насколько я знаю, сейчас в администрацию президента закинули информацию: Казанский университет предлагает аналоги и фирма «Биокад». Фирма «Биокад» аффилирована с правительством. И у них будет цена раз в 10 выше, чем у казанских ученых. Очень интересная ситуация, кто победит здесь. Но наши работают над «Золгенсма». То есть ситуация такая сложная. По Мише Бахтину. Сразу скажу, что, слава богу, все нормально, шевелит ручками, ножками, веселый, толстенький, замечательный мальчик.
И хочу сказать еще одну интересную вещь. Когда вел прием последний, ко мне пришла женщина, у которой пенсия 4200, и она получает еще надбавку 900 рублей. И она принесла 5000 рублей. Она в прошлой жизни учительница. Такая толковая, серьезная женщина. Принесла 5000 рублей наличными деньгами. Сказала: «Я услышала в передаче. Вот я для Таси Ларионовой 5000 от себя». Но очень она меня тронула, конечно, эта женщина. Так что вот люди откликаются. И надо сказать, что это Россия, и здесь люди всегда более такие сочувственные и добрые, чем государство. Такая у нас страна.
И. Воробьева
―
Да. И хороших людей, как мы знаем, больше, чем плохих.
Е. Ройзман
―
Да.
И. Воробьева
―
Вопрос про суд. Я правильно помню, что будет еще суд по Форуму муниципальных депутатов буквально на этой неделе?
Е. Ройзман
―
Ирин, я не поеду туда. Мне неохота. Ну что я буду туда-сюда мотаться? Там максимальный штраф – 15000. Как-нибудь я переживу. Неохота мне никуда ездить. Здесь море работы. Поэтому как-нибудь без меня. Слушай, давай про Навального поговорим.
И. Воробьева
―
Да. Вот прямо сейчас, когда мы начали эту программу, пришли срочные новости. Я не знаю, насколько это все правда так. В общем, «Известия» со ссылкой на письмо ФСИН утверждает, что Алексея Навального перевели в медико-санитарную часть.
Е. Ройзман
―
Послушай, вообще, есть правило. Это я тебе говорю как человек, который знает ситуацию изнутри. Есть правило: когда человек объявляет голодовку, то его отсаживают в одиночку сразу же. То есть во ФСИНе это правило такое. Но его, может быть, перевели на больничку. Алексей сегодня написал, что у него в отряде, где 15 человек, из 15 человек 3 больны туберкулезом. Это 20%. Это очень высокая цифра. Но, вообще, тюрьма и лагерь в России – это рассадник туберкулеза. И у него температура 38,1 и сильный кашель. Это еще на голодовке.Надо понимать, что Навального голодовка – это последний инструмент очень серьезный. Алексей – парень думающий. Он все понимает. И для него лично сейчас – я сейчас очень жесткую вещь проговорю, потому что он знает, и он делает – для него сейчас вопрос репутации важнее жизни. Так бывает у людей иногда, когда тебе надо выбирать: или ты отстаиваешь свою репутацию, или ты всеми способами отстаиваешь свою жизнь. Вот у него сейчас тот самый переломный момент, когда у него репутация важнее жизни. Это жесточайшая ситуация. И для него вот так снять голодовку, не добившись результата… Он понимает все издержки. Он сделал очень серьезный шаг при полном понимании происходящего.
Что такое вообще голодовка и голодовка в лагерных условиях? Голодовка – это такой самурайский поступок. Но это не самоубийство, а это медленное самоубийство. Это у кого крепче нервы, это за кем правда. Сложно даже сформулировать. Это такое медленное самоубийство в паблике вот то, что он сейчас делает.
Поэтому еще раз скажу, он попал в сложнейшую ситуацию. Причем он сознательно это сделал. Остается только пожелать ему стойкости и мужества и удивиться. Я не ожидал.
И. Воробьева
―
Не ожидал, что будет голодовка?
Е. Ройзман
―
Я не ожидал, потому что я думал, что это где-то напоследок. Я не думал, что это начнется в самом начале. Это очень жесткий жест, настоящий поступок в самом начале. И ему некуда вообще отступать. Потому что тот самый случай, когда для тебя репутация становится важнее жизни.
Е.Ройзман: Голодовка – это такой самурайский поступок
И. Воробьева
―
И причем надо, мне кажется, здесь отметить, что требования, которые выдвигает Алексей Навальный, они максимально реалистичные. Ведь он не требует его освободить и так далее.
Е. Ройзман
―
Да. Очень простое и абсолютно выполнимое требование. Я не ожидал этого хода – очень сильно врачи, конечно, откликнулись. И огромное спасибо двум людям, которые это инициировали – это Андрей Бильжо. Его многие знают как художника. Но он, на самом деле, кандидат наук. Он очень серьезный был психиатр в свое время и практикующий нарколог был. Он много понимает. И знаменитый Андрей Волна. Начали это движение. Там уже около 2000 подписей врачей за то, чтобы удовлетворить просьбу Навального о враче.И «Альянс врачей» (
признан российскими властями иностранным агентом. - ред.
) включился. Тоже для меня было неожиданно. Совершенно искренний и спонтанный жест. Объявляют ультиматум и говорят: «Если вы до понедельника вечера требование не удовлетворите, во вторник мы все там собираемся». И я знаю, что люди начали туда в Покров съезжаться. Такая серьезная ситуация на наших глазах происходит.И тут 4 апреля у Людмилы Ивановны Навальной был день рождения. И я хочу сказать, Людмила Ивановна, у вас замечательный сын. Вам есть чем гордиться. Я вас поздравляю с днем рождения и желаю добра, удачи, доброго здоровья. И надеюсь, что в конце концов все будет хорошо.
И. Воробьева
―
Я присоединяюсь и хочу, конечно, пожелать, чтобы оба ваших сына смогли вас поздравить с днем рождения лично и со всеми праздниками в ближайшее время. Потому что я напомню, что Алексей Навальный находится в исправительной колонии №2 города Покрова, а Олег Навальный находится под домашним арестом. Я не знаю, где конкретно он находится под домашним арестом, но оба сына находятся под арестом. Это важно понимать и важно знать.
Е. Ройзман
―
Слушай, еще интересно. Я-то не знаю, Ирина, а ты-то молодая. Вы проходили Горького «Мать»?
И. Воробьева
―
Да.
Е. Ройзман
―
Мы тоже все проходили. Нормальная такая начинает ситуация складываться у Лени Волкова, у Навального, у Любы Соболь, у Ивана Жданова, что везде втягиваются родители. И родители, понимая, что происходит, начинают вставать на сторону своих детей, когда лично касается. Такого все больше. Чем закончилась та история мы знаем.
И. Воробьева
―
Не будем, пожалуй.
Е. Ройзман
―
Да, да, да.
И. Воробьева
―
Тут еще очень просят. Во-первых, я вынуждена сказать про «Альянс врачей». Власти вынуждают меня сказать, что «Альянс врачей» является иноагентом. Это, по закону, я должна говорить. И я это, по закону, говорю.
Е. Ройзман
―
А на самом деле, все самые простые наши российские врачи. Те самые врачи, которые являются последней преградой между человеком и смертью. Вот в этом их миссия, в этом их служение. Самые настоящие российские врачи. И молодцы, что сумели сорганизоваться и как-то сопротивляются.
И. Воробьева
―
Я просто еще даже не привыкла к этому. Знаете, есть НКО, к которым ты не то что привыкаешь уже, а просто помнишь, что их государство так заприметило. А с «Альянсом врачей» это случилось буквально 3 марта этого года. Поэтому я немножко пока не привыкла. Но придется каждый раз теперь говорить про вот это принуждение власти.Еще очень просят прокомментировать материалы, которые вышли в некоторых изданиях на прошлой неделе, когда некоторые сотрудники этих изданий приехали в колонию к Алексею Навальному. Боже мой, как тяжело.
Е. Ройзман
―
Слушай, Ирин, мне неохота об этом говорить, потому что история была гнусная совершенно, некрасивая. Мало того, я все понимаю, но пропаганду можно делать талантливо. Даже самую подлую пропаганду можно в какую-то упаковку. Но выбирают одного из самых глупых и неталантливых людей, выбирают человека совершенно жуткой репутации (все же понимают, что за человек, что за репутация) и запускают самого гнусного человека, которого можно было только найти. Понятно, что на «Russia Today», возможно, других и не водится. Но это надо было конкурс мерзавцев выиграть, чтобы тебя послали в колонию к Навальному.Мало того, посылают человека, который сидел в тюрьме, от которого отказались все, которые понимает, что это такое. Видимо, ее подбирали специально. Мало того, в свое время Навальный эту девушку еще и поддержал. И очень подло, конечно, сделали. К сожалению, вот эта пропаганда на какую-то часть населения работает. Понятно, что разумные люди это не воспринимают. Но они окучивают совершенно определенную часть населения. Но это очень подло. Это крайне подлая история. Это такая чистая геббельсятина.
И. Воробьева
―
Слово-то какое.
Е. Ройзман
―
Ну а как? Птенцы гнезда Суркова. Последователи Геббельса. Надо называть вещи своими именами. Оно так и выглядело все. Мне нечего сказать. Все видели сами, кто хотел посмотреть.
И. Воробьева
―
И тут сразу спрашивают: «Следит ли Евгений Ройзман за происходящим в суде о Любовь Соболь? Не по “санитарному делу”, а по так называемому “квартирному делу”?»
Е. Ройзман
―
Слушайте, я смотрю. Там, конечно, молодцы. Как обычно, хочу похвалить «Медиазону», которая дает нам возможность смотреть все эти процессы. Мне нравится, как ведет себя Любовь Соболь. Она не выключила камеру, она продолжала съемку. Суд сказал, что снимать нельзя. Она говорит: «Вы не пустили СМИ в зал. Как это нельзя снимать, когда процесс открытый?» Процесс гласный и открытый. Это основа судопроизводства в любой нормальной стране. Потому что как только двери закрываются, и СМИ не пускают, как только процесс, по факту, закрывают, там могут происходить самые разные подлости.Но Люба повела себя очень правильно. Понятно, что она рискует серьезно. Она не прекратила съемку. В конце концов ее выгнали из процесса, и она ушла. И правильно сделала.
И. Воробьева
―
Потом ее вернули обратно. То есть прям очень странная история.
Е. Ройзман
―
Такая история. На самом-то деле непонятно, за что ее судят. Там очень странно. Этот отравитель получил какую-то дополнительную квартиру. Объединить их не успели. И есть межквартирное пространство, которое, на самом деле, принадлежит всем жителям дома. И Люба, насколько я понимаю, находилась в этом межквартирном пространстве. Вообще, конечно, там должны были быть журналисты, потому что событие такое очень серьезное. Но там немного было журналистов и камер.Ну и какие-то нюансы вылезают интересные. Видно, что тещу этого отравителя подготовили. Она знает, что говорить. Все эти рассказы, что дочь разводится – это, вполне возможно, такие рассказы для отвода. Потом прозвучало, что 21 декабря он был болен ковидом и одновременно уехал в командировку. Но когда вопрос идет об отравителях, про их командировки, в общем-то, все было сказано. Что за командировка – сразу все так немножечко напряглись. При этом одновременно болен ковидом.
И это все настолько нелепо, нестыковки, все-таки что-то не сошлось, быстро не сумели сшить. Понятно, что Любу осудят. Мы свое правосудие знаем. Но я желаю ей мужества и стойкости, потому что она выбрала линию свою определенную, она не сворачивает. И для молодой женщины вот такая стойкость – это очень похвально.
И. Воробьева
―
Ну и не будем забывать, что там есть второе уголовное дело – «санитарное». Так что, конечно, сил Любе Соболь, однозначно, хочется пожелать. Я напомню нашим слушателям и зрителям, что это программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Вы можете слушать нас по радио и писать нам сообщения по номеру +7 985 970 45 45. Это телефон и для СМСок, и для Вотсапа, Вайбера и даже Телеграма. Или смотрите нас в Ютубе на канале «Эхо Москвы». Там в чатике задавайте свои вопросы Евгению Ройзману. Про личный прием очень хочется поговорить, тем более что он был очным наконец-то.
Е. Ройзман
―
Ну все, поговорили с врачами. Говорят, пока пауза, идет спад, можем. Провел личный прием. 54 человека было. И я вспомнил, зачем я вообще нужен. Потому что это небо и земля – вести прием удаленно или глядя людям в глаза. Куча очень серьезных историй. Несколько я расписал. Видимо, надо будет дальше еще расписывать, потому что много интересного и серьезного.Меня поразил один случай. Я сейчас коротко его расскажу. Последняя пришла девчонка. Нормальная девчонка. Беременная. И говорит: «У меня беда. У меня избили сына и его друга прямо возле дома, возле подъезда». Два парня. Обоим по 13 лет. Подростки. Ну такие, с цыплячьими шеями еще. Немножко вытянулись, но подростки. По 13 лет. Рядом школа их – гимназия №5. А там ларек с шаурмой. Мама звонит парню: «Ты скоро?» Он говорит: «Да мы вот сейчас шаурму взяли». А это через дорогу ровно. А дорога узенькая. – «Мы шаурму взял. Сейчас идем».
И вдруг звонок: «Вашего сына убивают». Она выскакивает. Ее сын окровавленный стоит. Рядом его друг окровавленный, у которого ноги подкашиваются, а сзади стоит здоровенный мужик и держит их за шиворот. И она бросилась туда. Но она сама беременная. Говорит: «Отпускай». А тот даже не убегает. Такой наглый. Тут же вызвали милицию. Тут куча народа собралась.
Выяснилось. Он говорит: «Я ехал, а они тут перебегали дорогу, и мне показали неприличный жест». Так он проехал метров, наверное, 200, если не больше, припарковал машину, вернулся. Парни его не видели. Он подошел к ним сзади, вот так вот руки положил и изо всей силы ударил их головами. И лоб одного парня попал второму в висок. У этого сразу ноги подкосились. Он их еще бил.
А у меня сразу мысль: «Ну ты, скотина, майор, ты офицер. Перед тобой два подростка. Да что бы они тебе ни показали, если они тебе даже показали… Ну ты подошел к ним сзади. Они тебя не видели». Да вот кисть раскачанная, вот просто руку вот так положить – можно переломить подростку позвоночник. А он их бил со всей дури. Их потом увезли в больницу. У обоих сотрясение. Одного подняли в реанимацию, потому что лбом в висок попал. Ну два 13-летних подростка. Ты, скотина, майор, офицер российской армии. Ты бьешь детей.
Е.Ройзман: Получается, что это какая-то опричнина: им можно вот так вот подростков бить
Он говорит: «Они в меня камнем. Они это». А я знаю подростков, потому что я сам таким был. Если б я что-то натворил, вот мой подъезд, я б давно уж убежал. Они даже не подозревали, что что-то может быть. Они не чувствовали за собой вины. Мало того, там везде знаки «Осторожно, дети». Там все вот так переходят дорогу. Ну и все. Это было 18-го числа. Прошло полмесяца. Дело передают туда-сюда. Непонятно что. Дело возбудили, не возбудили.
И для меня эта ситуация такая… Получается, что это какая-то опричнина: им можно вот так вот подростков бить. Он даже не скрывался. – «Да, я решил. Я вот машину поставил и пришел». Слушайте, ну это офицер. И смотрите, как много таких ситуаций. Им все разрешено. Мало того, был принят закон – сегодня, по-моему, он был принят – о государственной защите данных сотрудников Росгвардии.
Послушайте, если у них начинают секретить данные, им обеспечивается охрана, им обеспечивается смена имен, фамилий и так далее, слушайте, это называется «опричнина». В русской истории такое уже было. Но это привело в свое время к невероятным катаклизмам в истории страны. И в конце концов это кончилось смутным временем, когда вообще Россия балансировала на грани. Это опричнина самая настоящая. Мы этим делом будем заниматься. «Znak» сделал очень хороший материал. Можно посмотреть. Мы будем заниматься этим делом.
И. Воробьева
―
Я хотела добавить, что буквально час назад в новостях, как пишет интернет-издание «Znak.com», как раз в Екатеринбурге следователи проверяют этого силовика. У него, этого майора, есть имя. Его зовут Андрей Шокодько. И он сотрудник Государственной фельдъегерской службы. Так, просто чтобы вы знали. И действительно, на сайте «Znak» хорошая статья об этом. В общем, почитайте. И не знаю, к чему приведет эта проверка, но следователи заявили, что будут проверять.Мы сейчас прервемся буквально на несколько минут в программе «Личный прием» на краткие новости и небольшую рекламу. Напомню, что ваши вопросы Евгению Ройзману можно задавать по любым темам. Вы можете делать это в чате трансляции в Ютубе либо по номеру +7 985 970 45 45. Никуда не уходите. Мы скоро вернемся и продолжим программу «Личный прием», где будем обсуждать истории с личного приема и события, которые происходят в стране и мире.
НОВОСТИ / РЕКЛАМА
И. Воробьева: 21
―
35 в Москве, 23:35 в Екатеринбурге. Продолжается программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Обсуждаем и события, которые происходят, и личный прием. Ну вот тут мы в перерыве пока в Ютубе были, договорились, что все-таки надо сказать пару слов о том, что Путин подписал закон об обнулении президентских сроков. Ничего, конечно, удивительного в этой истории нет. Вообще, было бы странно, если бы он не подписал этот закон. Но тем не менее давайте вернемся и вспомним, что он обнулен.
Е. Ройзман
―
Смотрите, Путин был президентом два срока подряд. С 2008 по 2012 год, не надо обманываться, Медведев просто караулил кресло, а президентом точно так же был Путин, просто в ранге премьер-министра. То есть это был третий срок. Потом Путин зашел на 6-летний срок, то есть полтора президентских срока. Теперь он зашел еще на один 6-летний срок. То есть, по факту, он уже шестой срок у власти. И предполагается, что он пойдет еще на седьмой и на восьмой.Но есть замечательная русская пословица, такое присловье: «Человек предполагает, а бог располагает». То есть к этому закону надо тогда принимать еще один подзаконный акт или отдельный закон, что президент тогда должен жить вечно. Ну, замечательно же. Тогда все станет понятно. Но меня больше всего поражает, что люди, которые долго находятся у власти, они видят, если они могут нарушать человеческие законы, они думают, что они могут нарушать законы природы.
Я совершенно точно понимаю, что они сейчас ищут разные рецепты долголетия, общаются на Алтае, ищут травы, шаманов, еще что-то, на генетические исследования 230 млрд выделяют (близкие люди будут заниматься генетическими исследованиями) – ищут все возможности для продления жизни. Но я хочу сказать как историк. Это традиция. Любой засидевшийся у власти из царей, императоров, любых властителей, узурпаторов власти всегда начинал об этом думать. Всегда в истории было так. По-другому не бывает. Поэтому еще раз, человек предполагает, а бог располагает.
Ладно. Давай вернемся к приему. Это интереснее.
И. Воробьева
―
Да, это интереснее. И опять же повторюсь, интересно, что был очный прием, и что люди приходили. Это проще, да, когда люди приходят?
Е. Ройзман
―
Слушай, Ирин, это понятнее. Ты умудряешься в прямом разговоре понять нюансы, понять, что надо делать, проникнуться по-другому совершенно. Потому что на нас просто вал такой. Ну представляешь, только в Вотсапе по 250 сообщений вот так вот. Плюс еще по всем соцсетям. А здесь, когда человек перед тобой сидит, это другая работа.Ко мне делегация пришла с Уралмаша. А у нас на Уралмаше был очень благополучный район. Он примыкал к лесу. И люди, которые работали на заводе, им давали земельные участки и давали возможность построиться. И они там держали коз, некоторые более смелые держали коров, огороды. И они получали зарплату и одновременно с этим еще какое-то свое хозяйство. И они свой район очень берегли. Чистые улицы хорошие, ухоженные дома.
И вдруг туда начинает заходить стройка. Ну, бывает. Там домов-то сейчас осталось всего штук 150. И эту землю подписали и собираются строить. А люди приходят и говорят: «Подождите, что значит строить? Мы здесь живем. Мы покупали эти дома, мы покупали эту землю, мы получали разрешение на строительство».
Женщина пришла и говорит: «Я получала разрешение на строительство. Мой сын рядом на участке построил дом. Мы собираемся строиться еще. Мы собираемся здесь жить. Почему нас выгоняют?» Я говорю: «Ну, потому что им выгодно». Она говорит: «Ну, хорошо им выгодно. Но мы здесь живем». Я говорю: «Я полностью на вашей стороне. Потому что одному человеку захотелось заработать денег, он не имеет права прийти и выгнать другого человека». Все вот эти законы о реновации – это очень лукавая история. Вообще, само понятие «реновация» – это попытка тех людей, которые сильнее и богаче, за бесплатно, задарма получить имущество тех, кто слабее, старше и беднее.
Но тут собрались люди. Очень интересно. Там 150 домов. Они большинство друг друга знают. Один район. Они говорят: «Мы не подвинемся». Я говорю: «Вы должны понимать, что вас попытаются как-то маргинализировать, будут поджигать, еще что-то. Одна пожилая женщина, учительницей работала, говорит: «Нет, я буду стоять до конца». Я говорю: «Я все понимаю. Объясните мне свою мотивацию». Она говорит: «Я хочу чувствовать себя человеком». И все. И мне нечего возразить, потому что понятно, что именно засчет вот этих слов я буду на ее стороне.
И такое серьезное сопротивление. Причем они приходят в мэрию, им говорят: «Все вопросы решены». Они приходят и говорят: «Вот тут слушания». Им говорят: «Да какие слушания? Все вопросы решены. Там будут строить». Люди говорят: «Ну с чего вдруг? А мы-то тогда кто? Мы на своей земле. Мы это заработали своими руками».
Е.Ройзман: «Реновация» – это попытка тех, кто сильнее и богаче, за бесплатно получить имущество тех, кто слабее
И я скажу, что закон о реновации вот так в регионах особо быстро и легко принимать не будут, потому что люди заработали свое жилье. И вот само отношение, что вы здесь больше не живете, а будете жить там, а здесь мы будем строить и зарабатывать деньги… Люди будут сопротивляться. Потому что можно уступить в одном, повышение пенсионного возраста протерпеть, но когда тебя выгоняют со своей земли, где ты собирался жить, где ты собирался растить детей и внуков – это задевает любого. То есть здесь люди готовы сопротивляться. Посмотрим.
И. Воробьева
―
А там есть куда сопротивляться-то?
Е. Ройзман
―
Понимаешь, они говорят: «Не готовы были застройщики. Они впервые столкнулись с принципиальными людьми». То есть серьезная история. Посмотрим.
И. Воробьева
―
Но вот есть какой-то вариант, есть какой-то выход, куда сопротивляться, если все решено?
Е. Ройзман
―
Есть выход. Если они не будут бояться и понимать, что за свою землю надо бороться, у них все получится. Ну и есть достаточно людей и юристов, которые готовы им подсказать. Они сейчас сильную команду юристов набирают. Кто-то – за практику, кто-то – за имя, кто-то – за деньги, но с ними будут работать. Они готовы сопротивляться. Они могут создать прецедент серьезный. Посмотрим.
И. Воробьева
―
Тут еще пишут в чате про какие-то бараки, которые не хотят сносить.
Е. Ройзман
―
Да, Ирин, я хочу сказать, что действительно люди говорят: «Слушайте, а вон столько бараков, там вот разваливается, тут вот это. А почему они там не хотят строить, а хотят расселять нормальный дом, который стоит в центре города?» Я говорю: «Вот именно поэтому и хотят, что дом стоит в центре города». И здесь, конечно, зависит от первых лиц города, от первых лиц региона. Но этих людей никто не выбирал, они назначенцы. И они зависят не от людей, а от тех, кто их назначил. Они соблюдают интересы не избирателей, а тех, кто их поставил на эти должности. В этом есть разница между избранными и назначенцами. Посмотрим, как будут развиваться события. Будем следить.Слушай еще одну историю. Пришла ко мне женщина на одной ноге пожилая. У нее долг по ЖКХ за двушку – 941 000. Ей отрубили электричество. И она мне говорит: «Да вы не понимаете, вот эти люди, которые там это, они страшные люди, они еще страшнее Навального». Нормально, да, человеку голову промыли? Ну понятно, мы сейчас попробуем договориться, чтоб ей хотя бы электричество включили. Ну, такая сложная ситуация. Человек вообще никогда не платил.
Слушай еще одну короткую историю. Она для всех. Поймали фишку такую. Появляется куча фирм, которые занимаются ревизией стеклопакетов. Это так и называется – ревизия стеклопакетов. У нас фирма называлась «Континенталь», сейчас называется «Отражение уюта». Набирают, рекрутируют туда молодых, кто ищет работу, и говорят: «Вот подъезд. Кто сумеет в квартиру пройти и о чем-то договориться… То есть это тест такой: сумеете договориться и зайти в квартиру – значит, будете у нас работать».
И они стараются заходить в квартиры, договариваться. Говорят: «Мы завод. Мы ревизия стеклопакетов». На ходу смотрят унитаз и говорят: «Мы сейчас унитаз вам поменяем, еще что-то». Берут денег больше, чем обычно, вдвое именно тем, что это ревизия стеклопакетов, надо смотреть, чтобы там не прели, чтобы ветер не проникал. Куча пожилых попадает в эту ситуацию. Я людей знаю сам, которые опомниться не успевают, а у них то заменили, то еще что-нибудь и так далее.
И. Воробьева
―
Кстати, по поводу мошенников. По-моему, неделю назад была история. Рассказывали про женщину, которой позвонили якобы из уголовного розыска и сказали, что мы преступников найдем. И вот за эту неделю я прочла в Фейсбуке кучу историй именно таких. Это какая-то волна просто этих мошенников. Они все целятся в пожилых. Причем в одной из историй одна деталь такая, что с этими пожилыми родителями – там мама была – разговаривали, говорили, что мошенники, вот они звонят, если что, сразу звони.Так эти ублюдки позвонили этой пожилой женщине и сказали: «Это уголовный розыск. Если вы не будете сотрудничать, мы заведем на вас уголовное дело. И вы обязаны хранить молчание. Вы под подпиской о неразглашении. И вы не имеете права никому ничего говорить, иначе попадете под уголовное дело». Но это же вообще просто за краем.
Е. Ройзман
―
Помнишь, Ирина, в свое время с тобой говорили для депутатов Госдумы. Вот этих мошенничеств идет волна. Сейчас уже понятно, что абсолютное большинство колл-центров находится в лагерях. Телефоны в лагеря протаскивают ФСИНовцы, оперативники. Это их заработок. Это их один из основных заработков. Я думаю, что по колл-центрам любая оперчасть в любом лагере знает, кто чем занимается. Полагаю, что, возможно, платят долю какую-то. То, что платят – для меня вообще не секрет. И совершенно это понятно. Поэтому телефоны в лагеря будут протаскивать всегда, потому что это деньги.Но мы с тобой тогда говорили вот для депутатов Госдумы. А может, для будущих депутатов, кто пойдет в следующий созыв. Можно такую новацию ввести, что мошенничество, совершеннее в отношении пожилых людей, в отношении пенсионеров, то есть это должно стать отягчающим обстоятельством официально, потому что эти люди привыкли верить всему. И обмануть пенсионера – это все равно что ребенка обмануть. Очень подлый вид преступлений.
И. Воробьева
―
Да, я абсолютно поддержу. И мне кажется, что их уже было столько этих историй и такое количество обманутых людей, что как-то даже неприлично уже закрывать на это глаза. Пора уже как-то их подоткрыть, повернуться и перестать всю мощь своего силового влияния на улицы, на оппозиционеров и вот это все, можно немножечко в ту сторону посмотреть.
Е. Ройзман
―
Ирин, давай я скажу проще то, что ты сказала. Короче, все силовикам пора уже перестать выполнять разные преступные приказы и заняться своими прямыми обязанностями и защитить и пожилых, и молодых своей работой.Слушай, еще история у меня серьезная. Столкнулись. Женщина пришла. Пожилая женщина 55-го года рождения. Обнаружили катаракту, причем развивается катаракта. Говорят, надо делать операцию. И ставят ее на 26-й год. Она, естественно, говорит: «А можно как-то быстрее?» Ей говорят: «Можно. Платно. 64 000». Ну и мы, естественно, тут же включились, нашли по блату, по знакомству. За 30 сделают.
И начинаем спорить между собой. А у меня Светлана работает. Она говорит: «Жень, ну а что ты? Я попала в ситуацию. Мне надо делать операцию. Меня также ставят на 26-й год. А платно у меня – от 49 000 до 52 000». Так это она у меня работает. Она стесняется попросить, сказать, чтобы помогли ей, потому что она с нами работает. Просто постеснялась.
Но у меня еще интереснее ситуация. Пришла девчонка. Серьезная очень история у нее. Сейчас я несколько слов расскажу. У нее ребенку надо удалять аденоиды. Она едет в детскую больницу. Ей говорят: «Все нормально. На август ставим». Она говорит: «Да как? Мне уже велено удалять. Уже сказали. У ребенка голова болит». Они говорят: «Нет, только на август». Она идет в платную и ей говорят: «Вообще никаких проблем. Привозите. 57 000». Она в декрете сидит с другим ребенком еще. Ну, понятно, что что-то изобретем.
Таких ситуаций реально очень много. Вот это, кстати, основная проблема по медицине, что человек ждать невмоготу, он приходит, а ему говорят: «Очередь тогда-то». Ждать он не может. Ему говорят: «Нет проблем. Платно можешь сделать». А платно у него денег нет. Это проблема №1 в России сейчас по медицине. Но это понятно. Это опять же вопрос о приоритетах, об отношении к гражданам, к старшим, к ветеранам и так далее. То есть это как раз вот эти моменты – это отношение государства к своим гражданам и приоритеты государства. На Сирию, на Крым, на все хватает, а на своих граждан не хватает. Ну, ладно.
Е.Ройзман: Основная проблема по медицине, что человеку ждать невмоготу, а ему говорят: «Очередь тогда-то»
Смотри, у меня история интересная. Это немножко еще история о любви. Парень жил в Дебальцево. Молодой парень. Работал. Но работал на крыше. Ветром просквозило. У него воспаление легких. И воспаление легких дало сумасшедшее осложнение в ноги. И у него остеомиелит. Ему одну ногу ампутировали. И вот он сидит без ноги в своем Дебальцево. А брат у него – они у матери двое – брат перед этим незадолго разбился на мотоцикле. И вот он сидит с матерью. Одной ноги у него нет. Остеомиелит у него еще, гниет. Аппараты Илизарова стоят.
В интернете познакомился с девчонкой. Девчонка красавица, хорошая девчонка. А девчонка одна воспитывает сына. Ну и они общались, общались, общались. И она говорит: «Слушай, мне надо идти на дежурство. А у меня сын один дома». А он ей говорит: «Давай Вотсап настрой, и я буду с ним общаться». Один день общался, другой. Потом ей надо куда-то идти, она включает, и он с ее ребенком дистанционно сидит. А потом ей сынок говорит: «Мама, я хочу, чтоб Максим жил с нами». И она вздохнула. Она уже знала, что у него нет ноги и проблемы. Она говорит: «Ну, приезжай». Он говорит: «А я не могу. У меня мама». Она говорит: «Ну, приезжайте с мамой».
Короче, маму как-то пристроили. Вот живут вдвоем. Родили ребенка. Ну и сейчас вопрос стоит. Что-то надо делать, потому что у него остеомиелит не прекращается. Надо или ампутировать вторую ногу, или что-то придумывать. Прогнозов реальных нет. Она еще сидит в декрете. А он инвалид 1 группы. На его пенсию, по сути, живут.
Ну и она пришла. И я позвонил Андрею Волне. Все-таки он один ведущих русских ортопедов. Я говорю: «Вот такая ситуация». Он говорит: «Кидайте все документы». Я говорю: «Смотри, если сейчас четко ты сделаешь ревизию ситуации и скажешь, это делают в клинике в Германии, это делают в клинике в Израиле или где-то что-то можно сделать, мы соберем деньги, потому что история хорошая, люди борются за свое счастье, люди бескорыстные, двое детей». И сейчас за Андреем слово. Как только он даст четкие рекомендации, мы, наверное, Фондом ему поможем и соберем. Это серьезная такая история.
И меня порадовали, как обычно, русские женщины, что вот так все-таки бывает. Но это очень русская история, что видела, что парень без ноги, что никаких перспектив нет. Сынок попросил: «Пусть он живет с нами». Ну вот так вот.
И. Воробьева
―
А она из Екатеринбурга?
Е. Ройзман
―
Она здесь.
И. Воробьева
―
А он с Донбасса.
Е. Ройзман
―
Да, он из Дебальцево. Он родом оттуда. Но он молодой еще. Получилось так.
И. Воробьева
―
Прекрасно.
Е. Ройзман
―
Вот такая история.
И. Воробьева
―
Прекрасная история. Хотелось бы, конечно, чтобы у них все получилось. Ну да, пишут, правда, нереальная. Окей. Давайте так, когда Андрей Волна что-то скажет, и можно будет попробовать как-то помочь собрать денег… Все уже начали писать: «Куда собирать? Куда перевести денег?» В общем, всем эта история понравилась. Как только, так сразу, это называется.
Е. Ройзман
―
Да. Люди отзывчивые. И как только будет понимание, мы через Андрея… Все-таки это Ильинская больница. У них куча специалистов. Они поймут. Когда понимание будет, мы на сайте Фонда Ройзмана поставим, расскажем всем эту историю. Поможем парню.
И. Воробьева
―
Да, многие написали просто слово «поможем». Это очень обнадеживает. Есть еще несколько минут. Предлагаю отдать все на прием, на истории с приема, потому что, видимо, накопилось.
Е. Ройзман
―
Слушай, у меня интересная история была. Женщина пришла. У нее помер муж. И она решила ему поставить памятник. Заплатила 100 000. А ей за 100 000 какую-то такую уродливую хрень сделали. Ну и она расплакалась. Она деньги брала в кредит. И она пришла и говорит: «Я буду с ними судиться. Но мне надо сейчас взять кредит. Я хочу поставить памятник». А тут только прошла информация, что в Пскове какой-то умник разобрал мемориал этим псковским десантникам и этими плитами себе дорогу к дому выложил.А у нас в Екатеринбурге еврейская часть кладбища… Ну, не только еврейская, но еще и старообрядческая часть кладбища по дороге на Шарташ. В свое время все это повалили, распахали, этими плитами дорогу выложили.
Но самая сильная история была со знаменитым путешественником Челищевым. Он приехал в 1791 году в Кирилло-Белозерский монастырь и с ужасом увидел, что там с монастырского кладбища прямо плитами выложено все болото. Он пришел к настоятелю и говорит: «Вы что делаете-то? Это же русские люди ходят по этим плитам. Эти русские люди жертвовали на этот монастырь. Это известные в России люди. Так нельзя». Он говорит: «Да, да, да. Примем меры».
И Челищев когда уезжал, вдруг обнаружил, что плиты, которые можно перевернуть надписями, их в болото скинули, а которые невозможно было перевернуть, надписи монахи начали срубать, чтоб не видно было. Так в Кирилло-Белозерском эти плиты до сих пор вот так лежат. Такая традиция.
Я ей говорю: «Не надо на памятник тратить деньги. Он не нужен никому этот памятник. Он ему уже не нужен». Она говорит: «Мне нужен». Ну что, я буду спорить что ли? Посмотрю, чем помочь.
Слушай еще интересную короткую историю. Парень пришел. Работает в такси. Взял кредит. Он говорит: «У меня чисто бытовая история. На мне жена, бабушка, дочка, собака. Я работаю в такси. Взял кредит 100 000 в микрокредите. Я 1000 рублей в день должен им заплатить по кредиту». Я говорю: «Дак сколько у тебя получается?» Он говорит: «365% годовых». Я говорю: «Охренеть». И он, представляешь, помогал одной женщине погрузить в такси столик. Она его попросила. Пожилая женщина. Он помогал ей погрузить столик. Поскользнулся, упал и сломал руку. Сломал руку, которой переключают скорости.
И. Воробьева
―
Правую то есть.
Е. Ройзман
―
И не смог работать. И не смог выплачивать по этой 1000 в день. И у него со 100 000 до 142 000 тело кредита поднялось. И он пришел растерянный. Он говорит: «Понимаешь, я не хочу на заднице ездить, но мне что-то надо решать, потому что я еще какое-то время ездить не смогу. Долг растет. Меня это душит». Но мы нашли механизм. Мы знаем, как с микрокредитными организациями бороться. Подсказали ему все. Я буду ему помогать вот только по той причине уже, что он пожилой женщине помогал грузить столик и вот сломал руку в такой ситуации. Но надеюсь, что у нас все получится. Олегом этого парня зовут. Нормальный парень. Попробуем. Но народу было много, Ирин. Про прием я могу рассказывать бесконечно.
И. Воробьева
―
Сейчас. Буквально полминутки мне нужно. Меня тут попросили напомнить, что… Во-первых, очень сложно говорить про каких-то хороших людей, потому что все хорошие люди быстро стали иноагентами. Не стали в смысле, а власти их признали. В общем, 9 апреля в ближайшую пятницу будет благотворительный вечер в поддержку политзаключенных. Это Сахаровский центр, который как раз власти почему-то признали еще много лет назад иностранным агентом. Не знаю, может быть, я ошиблась, и их уже Минюст исключил из этого списка, но на всякий случай.
Е. Ройзман
―
Не успеваем уследить за полетом.
Е.Ройзман: Россия стоит того, чтобы за нее бороться
И. Воробьева
―
Абсолютно не успеваем, да. Вы знаете, когда в России вы видите метку «иностранный агент», значит правильные и хорошие люди. Это будет виртуальное, я так понимаю, мероприятие. Там будет музыкант Андрей Макаревич и Дмитрий Быков наш любимый. Вечер в поддержку политзаключенных. На сайте Сахаровского центра можно найти это объявление. Прямо заходите на сайт Сахаровского центра и там 9-го числа. Все это онлайн. Соответственно, там ссылки на регистрацию. И, пожалуйста, помогайте политзаключенным. Тем более, Макаревич и Быков.
Е. Ройзман
―
Ирин, кинь мне ссылку. Я в Твиттере поставлю. Все-таки там полмиллиона народу.
И. Воробьева
―
Да, прямо сейчас, не отходя, так сказать, от эфира, бросаю в Телеграм анонс, потому что люди, которые поддерживают политзаключенных, в стране всегда будут актуальны, к моему большому сожалению. Онлайн-мероприятие 9 апреля в поддержку политзаключенных. Дмитрий Быков, Андрей Макаревич в Сахаровском центре.У нас есть еще несколько минут. Буквально минутки две. Так что есть возможность еще какую-нибудь историю с личного приема. Мне нравится, что в этой программе у нас сегодня большая часть именно про личный прием.
Е. Ройзман
―
Слушай, ко мне девчонка пришла. Хорошая девчонка. Сынок Ваня, 1 год и 10 месяцев. Частые приступы эпилепсии. Вопрос: коляска нужна. 369 000. Никто ей эту коляску не купит, хотя вопрос меньше 5 000 долларов. А коляска необходима, потому что она поддерживает, смягчает и так далее. То есть мы на сайте Фонда выставим и соберем. У нас в последнее время за несколько дней любой сбор закрывается. То есть работы, на самом деле, очень много. Куча народа идет. Следующий прием тоже будем очно проводить. Поэтому Толмачева, 11 в пятницу с 10 утра и до конца.
И. Воробьева
―
Есть пара личных вопросов. Тут наши слушатели спрашивают.
Е. Ройзман
―
Давай быстро ответим.
И. Воробьева
―
Вообще, честно говоря, многие спрашивают по поводу пробежек. И, в общем, спрашивают, насколько сейчас классно бегать или тяжело и как начать бегать? Минута.
Е. Ройзман
―
Смотрите, у нас у всех – и у советских, и у российских – одна проблема – что в школе заставляли бегать. В школе заставляли бегать неподготовленных, заставляли бегать быстро. И у всех в памяти вот этот вкус крови во рту, вкус железа, ломит ключицу, ломит бок, легкие разрываются. И когда у человека появляется возможность не бегать, он бегать перестает. На самом деле, если ты начинаешь бегать, не торопись никуда вообще. Ковыляй себе потихонечку и думай о своем. Скорость со временем придет. Но бег не заменить ничем. Это как медитация. Это очень хорошее состояние души, когда бежишь.Мало того, когда ты начинаешь бегать больше и активнее, ты вдруг обнаруживаешь, что бегом занимаются хорошие люди. Другое совершенно сообщество. Поэтому бегать надо. Но самое главное – никуда не торопиться, если ты начинаешь. Подбирай нормально кроссовки и никуда не торопись.
И. Воробьева
―
И все, полминутки остается на завершающий спич.
Е. Ройзман
―
Слушайте, что я могу сказать… Россия стоит того, чтобы за нее бороться. Россия стоит того, чтобы сопротивляться тому, что происходит. Я надеюсь, что хватит ума у тех, кто у власти сейчас, не спустить курок, потому что это будет необратимый процесс. И конечно же, я надеюсь, что хороших людей больше, чем плохих. Я в этом уверен. И в конце концов все равно все будет хорошо. Всем добра и удачи.
И. Воробьева
―
Это была программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Далее после 22 часов «Разбор полета»: Калерия Кислова, режиссёр советского и российского телевидения в эфире «Эха Москвы». Пока.