Личный приём - 2021-03-08
И. Воробьева
―
21:05 в Москве, 23:05 в Екатеринбурге. Это программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Меня зовут Ирина Воробьева. И как всегда, эта программа идет из двух студий, из двух городов. Я здесь в Москве, ну а в Екатеринбурге Евгений Ройзман. Добрый вечер.
Е. Ройзман
―
Всем привет.
И. Воробьева
―
Ну что, я считаю, надо начинать с поздравлений.
Е. Ройзман
―
Слушай, ну я уже изо всей силы поздравил.
И. Воробьева
―
Про хомячка мы все смотрели, да.
Е. Ройзман
―
Да. Нашел старый ролик. Думаю, такой ролик хороший, вроде все сказал. Собрался с силами и еще один поставил, потому что мне самому приятно. Вот он везде есть этот ролик. Вам спасибо, что поставили.
И. Воробьева
―
Нет, все равно, часть людей, которые слушают нас по радио, естественно, не слышали поздравление Евгения Ройзмана. Я думаю, надо повторить. Тем более у тебя соведущая – женщина, вообще-то. Давайте уже.
Е. Ройзман
―
Я хочу поздравить всех добрых бабушек, милых мам, хороших сестер, верных жен, нежных подруг, замечательных дочек и еще сестер умных обязательно. Я всех хочу поздравить с замечательным праздником 8 марта и всем пожелать, чтобы ваши мужчины вас никогда не огорчали, чтобы они вас ценили и всегда понимали, как им в жизни повезло. Вот. Нормально же сказал?
И. Воробьева
―
Ура! Аплодисменты просто. Спасибо большое. Ну раз уж про женщин, давайте тогда обсудим новости, которые связаны с женщинами. Они, конечно, будут не очень хорошими, не такими радужными, как праздник 8 марта, но тем не менее я считаю важным про них рассказывать. Мы все знаем Анну Ривину, руководителя организации «Насилию.нет». До этого мы узнали, что «Насилию.нет» включили в список иностранных агентов. И я должна об этом теперь каждый раз почему-то говорить, что «Насилию.нет» – иностранный агент. И дальше начались разные сложности.Ну а сегодня Аня написала у себя в Инстаграме совершенно чудовищный пост о том, как их выселяют из офиса. Ну ладно, если б просто выселили. Ну, условно говоря, пришли, сказали бы, вы знаете, все, мы с вами расторгаем, ищите новый офис. Так ведь нет же. Пришел арендодатель с какими-то братками в кожаных куртках, вообще просто по фене начали какую-то фигню нести. Ну прямо страшно. Как-то надо поддержать Анну Ривину, я считаю, и «Насилию.нет».
Е. Ройзман
―
Слушай, может, там освобождают помещение: там была организация «Насилию.нет», и появится организация «Насилию.да». Нормально же так. Понятно хотя бы.
И. Воробьева
―
Вряд ли они будут настолько искренны. Я что-то сомневаюсь.
Е. Ройзман
―
Но, Ирин, мне очень интересно, а чем они помещали? Вот как ты считаешь, чем они помешали?
И. Воробьева
―
Вообще-то, мне кажется, что вот эта вся борьба нас всех, и я причисляю себя к тем людям, которые борются за закон о профилактике домашнего насилия, я считаю, что он обязательно должен быть. И эта война довольно длинная и абсолютно какая-то… Я вообще не понимаю, почему у нас до сих пор этого закона нет. И мне кажется, основная история как раз в этом – в том, что одна часть людей говорит абсолютно разумные вещи, что нам такой закон нужен, а вторая часть оперирует каким-то фуфлом, простите за это слово, которое я произношу в эфире, и вопят, что там будут вмешиваться в семьи, отбирать детей и так далее. Вот мне кажется, что вся история вокруг этого закона.
Е. Ройзман
―
Ирин, я думаю, что там голосят больше всего какие-то православные динозавры. Но в России этот закон необходим. За последнее время только сколько было дел таких, когда не выехали вовремя, убили человека, когда женщин просто мордуют их мужики изо дня в день. И считается, что внутри семьи сами разберутся. Закон о профилактике домашнего насилия в России в силу менталитета и специфики просто необходим. И бороться за него надо всеми силами.И все видели, что произошло, когда умудрились декриминализовать статью 116 «Побои». Когда ее декриминализовали, вызовов увеличилось в десятки раз, просто с ног сбились, потому что вчера было нельзя, а сегодня стало можно. Оно вот так работает. И я считаю, что в России этот закон необходим. И все что будет от меня зависеть я, конечно, буду делать, чтобы его приняли.
И. Воробьева
―
Больше всего меня, конечно, поразило в истории с декриминализацией этой статьи – что одним из инициаторов этой самой декриминализации была женщина – Елена Мизулина, – которой я готова передавать привет, что, собственно, каждый раз, когда мы об этом говорим. Вот раз в год можно бить.
Е. Ройзман
―
Послушай, загадка природы. Я думаю, что она в этой ситуации, ровно как и Терешкова, сама себе не принадлежала. Ей просто заколачивали эти гвозди. Так же, как этим ветераном; так же, как этой Терешковой; так же, как и Мизулиной. Она не из тех, кто принимает решения. Но для них для каждого это такие 5 минут позора. Им велено это сделать. Они понимают, какие будут последствия зачастую, какой будет резонанс. Ну, не все понимают. Но Мизулина-то понимает. Она в здравом уме и трезвой памяти. Ну, потерпела немножко, какие-то бонусы свои получила, в обойме осталась.
И. Воробьева
―
В общем, я призываю всех поддержать Анну Ривину и центр «Насилию.нет», потому что это все касается каждого, каждую. И меня сегодня очень порадовало, что многие мужчины писали прямо в социальных сетях своих, что сегодня 8 марта я делаю подарок всем женщинам, и я считаю, что это самый лучший подарок, самой адекватный подарок – это поддержка центра «Насилию.нет». Спасибо им большое и Анне Ривиной, и всем, кто поддерживает. Считаю, надо продолжать поддерживать. А закон от меня требует еще раз зачем-то сказать, что «Насилию.нет» признали иностранным агентом. И это позорной факт в Российской Федерации тоже должны мы знать.Еще одна история про женщину. Вот не могу теперь удержаться. Придется все это обсуждать. Мы этого еще не обсуждали. История потрясающая. В Бишкеке женщина дала детям вместо отчества матчество. И ее за это судят.
Е. Ройзман
―
Ирин, ну ничего не скажу. Во времена матриархата, когда дети принадлежали матери и определялись по матери – это было очень давно – оно имело некоторый смысл. Сейчас это не имеет никакого смысла. Выглядит достаточно нелепо. Ходят такие разговоры. Знаешь, есть темы, которые если не теребенькать, то они и не вырастут.
И. Воробьева
―
Ну просто мне кажется, это вполне логично. Если у детей нет отца, то почему у них должно быть отчество?
Е. Ройзман
―
Знаешь, Артемия Лебедева называют «Татьяныч». Он свое матчество заслужил. Ну а в целом это такие исключения. Поэтому не тот случай. Нам есть о чем поговорить. Я надеюсь, что у нее все будет нормально.
И. Воробьева
―
Я тоже надеюсь. Она сама, если я правильно понимаю – ее зовут Елена Капалова – она прекрасно совершенно сказала в интервью «Новой газете», что «Государство подало на меня в суд за то, что я дала детям матчество. Дорогое государство, у тебя что, других дел не осталось?» Я вот поддерживаю. Нет, ее зовут, простите, Алтын Капалова. Ей 37 лет. У нее трое детей. Вот она им дала матчество вместо отчества.
Е. Ройзман
―
Я полностью с ней согласен здесь.
И. Воробьева
―
Ну что, я должна напомнить, что вы слушаете программу «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Вы слушаете нас по радио. Пишите нам сообщения по номеру +7 985 970 45 45. Можно не только СМСки писать, но и из Вотсапа, Вайбера и даже Телеграма. Ну а если вы хотите на нас посмотреть, то приходите в Ютуб на канал «Эхо Москвы», еще в Яндекс.Эфир. И там можете нас смотреть сколько угодно и даже писать нам свои вопросы и возмущения, и все что хотите тоже туда можно писать. Ну а закрывая тему с историей с Анной Ривиной, скажу, что завтра, во вторник, она будет у нас в программе «Неудобные» в 23 часа. Анна Ривина будет у нас целый час. И мы все вопросы ваши и свои Ане обязательно зададим.
Е. Ройзман
―
И смотри, из опыта. Все организации, которые защищают женщин, попавших в кризисные ситуации, они все востребованы, они очень важные, они берут на себя очень серьезную такую функцию, когда женщине некуда с детьми бежать. Они дают возможность просто где-то пожить, успокоиться, оглядеться по сторонам, посоветоваться с юристами, с бухгалтерами какими-то. Все эти организации очень сильные и действительно нужные и важные. Я тоже, конечно, на ее стороне. Ну что, давай про прием.
И. Воробьева
―
Да.
Е. Ройзман
―
Смотри, Ирин, несколько слов перед тем, как мы скажем. «NEXTA» сегодня выпустила хорошее расследование о деньгах Лукашенко «Золотое дно». Лукашенко всеми способами всегда скрывал свои деньги. Но диктатор настолько себя неуверенно чувствует, особенно любой пересидевший президент, что у него должны быть какие-то пути отступления, какие-то деньги, какая-то финансовая подушка. Лукашенко ничем не отличается от других диктаторов. Он этим занимался в полную силу. И поэтому закончится эфир – посмотрите «Лукашенко. Золотое дно», «NEXTA».И вот здесь еще один момент. Я, конечно, сравниваю. Ребята стараются, всё. Но когда такие вещи подает Навальный – это совершенно иная мощность. И конечно, очень важно, кто подает это расследование, и как оно подается. Но они стараются. Это честное расследование. Его надо посмотреть. Ну давай о приеме.
И. Воробьева
―
Да, да.
Е. Ройзман
―
Я рассказывал историю, которая меня крайне возмутила – историю про старого художника Валеру Можаева, у которого дочка, которой он когда-то отдал все свои деньги, она его прописала к себе, говорит: «Папа, живи у меня», а деньги забрала. И вот ей понадобилось продать квартиру, и они его просто выкинули из квартиры, поменяли дверь. И Валера пришел к нам. И уже он совсем без денег.А ситуация такая. Он старый художник. Он застал многих еще. У него была хорошая коллекция картин. И он ее был вынужден продать вот так вот в одни руки сколько дали. И из этих денег чуть ли не половину отдал юристам. За полмиллиона он отдал. 200 тысяч заплатил юристам в очень странную юридическую компанию. И, естественно, ему не помогли. Ситуация очень сложная.
И наш юрист Саша Шумилов связался с дочерью, связался с внучкой. Долгие переговоры напряженные со всеми. И в конце концов дочь дала гарантию – она ему в его родном месте покупает квартиру. Уже там 4 варианта рассматривают. Мы участвуем. Слава богу, эта история заканчивается. Она для меня очень напряженная, болезненная была. Все сообщество здесь смотрит за этим. Все, эта история заканчивается. Все вроде получилось. Как только квартиру купят, он переедет. Я доложу. Ну вот так вот бывает. Человек попал в ситуацию ровно как Король Лир. То есть сюжет этот шекспировский вечный.
Еще из приятных. Миша Бахтин. Скинули родители видео. Они уже ушли из больницы, живут на квартире. Миша мало того, что гугукает, погремушками начал махать. У него лапки вот так всяко елозят и так, и сяк. Потому что шансов же не было. Сразу сказали, что ног у него не будет. А они у него шевелятся, двигаются. И он на глазах просто взрослеет, становится другим. Я пообещаю, я спрошу у родителей разрешения и видео если что выставлю. Ты видела, да? Я тебе кидал.
И. Воробьева
―
Да. У меня есть такой небольшой бонус по жизни – я сейчас могу видеть то, о чем говорит Евгений Ройзман. Да, это видео, конечно, потрясающе именно тем, что, на самом деле, для обычных детей в этом видео ничего не происходит необычного. Это просто малыш, который лежит и который ручками двигает. Но для ребенка со СМА вот этот малыш, который лежит и ручками двигает – это, конечно, очень много.
Е. Ройзман
―
Он еще ножками, Ирина. Ручками-то он начал почти сразу потом двигать после укола. А он начал двигать ножками. Я никогда не думал, что я буду так радоваться, что какой-то маленький мальчик начнет лапками вот так дергать.
Е.Ройзман: Я понимаю, почему этот людоед Лукашенко ее боится
Слушай, еще из приятного надо сказать. «Дом с маяком» помогает и полностью на себя взяли обслуживание реабилитационное. Респиратолог с ними все время. Просто сразу «Дом с маяком» взял под контроль эту ситуацию. И я хотел и Лиде Мониаве, и всем передать привет. Огромное от всех спасибо вам.
И. Воробьева
―
Я хотела пару слов опять про плохое, конечно, сказать. Тут нам как-то так написали, и я поняла, что, наверное, это стоит сделать. В том самом позорном – видимо, что-то со мной сегодня, я это слово будут произносить периодически – позорном «санитарном деле» ведь тоже обвиняемых много женщин, девушек. И мы с адвокатами общались немного.Я попросила и сейчас прошу в эфире. Во-первых, передавать привет довольно сложно, потому что никак нельзя написать, никак нельзя позвонить, вообще никак нельзя связаться с этими людьми – с Кирой Ярмыш, с Любой Соболь, с Олегом Навальным и другими. И поэтому я сделаю так. Давайте передавать привет в эфире. Привет всем тем, кто под домашним арестом «санитарного дела». И давайте мы будем помнить и Анастасию Васильеву (глава «Альянса врачей»), и Константина Янкаускаса. Давайте передавать им привет. Потому что никаких других вариантов передавать им привет я не вижу.
Е. Ройзман
―
Ирин, к тому, что ты сказала. Говорю для всех специально. Послушайте, пожалуйста, меня. Настало такое время, что поддержка или симпатия такая внутренняя, которая никак не выражается, сочувствие, которое никак не выражается, оно теряет смысл. Наступили такие времена, когда ты свои симпатии, свое сочувствие должен декларировать, демонстрировать публично. Только так это поможет арестованному, осужденному, гонимому человеку. Это очень уже такая русская история начинается. Это очень важно.И поэтому я хочу еще поздравить вслух Людмилу Ивановну Навальную, Юлю Навальную, Дашу Навальную, потому что ваш сын, муж, отец не может из изолятора вас поздравить. А мы все можем вас поздравить. И будем надеяться, что темные времена не навсегда, и все ваши мужчины будут вместе с вами.
И. Воробьева
―
Если можно, я тоже воспользуюсь служебным положением и скажу несколько слов как раз Людмиле Ивановне Навальной. Я не представляю себе, как вы выдерживаете, когда оба ваших сына под следствием: один – в СИЗО, видимо, другой – под домашним арестом. Это какая-то невероятная должна быть сила духа у вас. И мы знаем, что она у вас есть. Пожалуйста, крепитесь, держитесь. Здесь в России, как мне кажется, очень много людей, которые готовы вас поддержать просто в любой момент.
Е. Ройзман
―
Я полностью с тобой согласен. И еще хочу сказать по «санитарному делу» всем, кто нас слушает. Вы не думайте, что это только их коснулось. Вот «санитарное дело» может коснуться любого совершенно человека, вообще любого человека с улицы, который будет нужен под следствием. Любого. Там достаточно механизмов на сегодняшний день. Поэтому сейчас выбор пал на них. Любой из нас точно так же находится в группе риска, любой из 145 млн, чтоб не было иллюзий.
И. Воробьева
―
Ну а пока фигурантами этого дела стали Любовь Соболь, Олег Степанов, Кира Ярмыш, Люся Штейн, Константин Янкаускас, Дмитрий Барановский, Мария Алехина, Олег Навальный, Анастасия Васильева и Николай Ляскин. Часть из этих людей находится под домашним арестом. И мы не должны об этом забывать.
Е. Ройзман
―
Давай еще несколько слов. Мне позвонила женщина из Новоуральска. Таких звонков стало много. Она одна воспитывает ребенка. И она закредитована абсолютно. Причем для нее эти цифры космические совершенно. У нее 145 тысяч просрочки по кредиту и 47 тысяч – карта сберовская. Ребенок у нее при этом. Она не может найти работу только потому, что на ней висят кредиты. И она говорит: «Ну что, удавиться что ли осталось». Понятно, что мы попробуем. Мы завтра с ней свяжемся, посмотрим, чем можно помочь. Может, там с управляющими Сбера поговорим, чтоб как-то реструктурировали. Ну, посмотрим.И интересная одна ситуация. Представь себе, муж с женой, а ребенок 5-летний – инвалид. Они в Ярославле снимают квартиру. И пытались встать на очередь в Ярославле, а им говорят: «Вам не положено. У вас нет возможности. И вам не дадут. Пробуйте взять ипотеку». А у них работает один муж, потому что она с ребенком сидит. Они пытаются взять ипотеку. Им говорят: «Нет, вам не дадут, потому что у вас только один работает». И мужу говорят: «Вы разведитесь. И вот как вы только разведетесь, мы вам ипотеку оформим». И она просто в панике. Ну, представляешь, условия какие. Конечно, это такая ситуация трагикомическая.
Знаешь, есть очень хороший анекдот похожий. Мужик идет и через таможню тащит клетку с попугаем. Ему говорят: «Нельзя. За попугая вы должны заплатить таможенный сбор 3 тысячи долларов». Он говорит: «Ничего себе. И что делать?» Ему говорят: «Знаете, если бы было чучело попугая, то было бы всего 100 долларов». Мужик что-то задумался, а попугай говорит: «Э, даже не думай». Вот здесь ровно тот самый случай.
Был когда избранный мэр в Ярославле Урлашов, вот просто можно было ему позвонить и сказать: «Женя, посмотри, пожалуйста. Прими человека и посмотри, что вы можете в этой ситуации сделать». Потому что мэр города способен частным образом такую ситуацию разрулить. Звонок мэра в банк всегда работает. Ну вот мне некому сейчас звонить в Ярославль. Посмотрим, чем сможем помочь. Но, вообще, конечно, избранный мэр от назначенного мэра отличается очень сильно.
И. Воробьева
―
Нас тут просят, если можно, еще пару слов про новости. Сегодня, действительно, вышло огромное 2-часовое интервью принца Гарри и его жены Меган Маркл. Они его дали американской телеведущей Опре Уинфри. И это какое-то разрушительное интервью про расизм.
Е. Ройзман
―
Ирин, я полностью с тобой согласен. Это некрасивая история.
И. Воробьева
―
Какая из них некрасивая история?
Е. Ройзман
―
На мой взгляд, некрасивая история с интервью. И изначально она не очень хорошая, на мой взгляд. Ты идешь в королевскую семью, в одну из самых мощных традиционных монархий. Ты должна понимать, что это на тебя какие-то обязательства накладывает. Я не верю тому, что она говорит. Я не верю в это потому, что это не так. Я не верю в это. Это другие люди.
И. Воробьева
―
Во что? Секунду. Во что нет веры? В то, что в королевской семье расизм был в отношении детей Меган?
Е. Ройзман
―
Конечно. Я в это вообще не верю ни одной секунды. Потому что ее приняли в этой семье, ее приняли в королевской семье. И после того, как человека приняли, на внуках никто не станет отыгрываться. Потом, на мой взгляд, есть вещи, которые не выносят. Тебя приняли, тебе доверились, тебе открыли двери. Знаешь, как в этом: тебя поставили подглядывать, а ты подслушиваешь. На мой взгляд, эта история некрасивая. Но больше моих претензий к принцу Гарри.
И. Воробьева
―
Он же все подтвердил. Он же то же самое сказал.
Е. Ройзман
―
Послушай, они вместе уже. Все. Они вместе. Я поморщился, когда это все видел. Я не верю в это. И я думаю, что какое-то время они еще на этой теме проедут. Потом это станет неинтересным. Монархия как была, так и останется. Это некий символ. Мне не нравится эта история. Слава богу, она не с нами происходит.
Е.Ройзман: Сейчас зеки относятся по-другому, потому что понимают, что могут посадить невиновного человека
И. Воробьева
―
Да. Но все равно это, конечно, какая-то большая история, потому что такого раньше не было. Но тут я не могу быть солидарна с Евгением Ройзманом. Мне кажется, что Меган и Гарри говорят правду. Вряд ли кто-то смог бы такое сказать в отношении семьи королевской. В общем, я не знаю, как там было. На самом деле, у меня такое просто отношение к этому, потому что я большой фанат принцессы Дианы. И поэтому я как-то априори не становлюсь на сторону королевской стороны, королевской семьи. И мне кажется, что пойти против королевской семьи – в этом есть что-то. Как-то так, наверное.
Е. Ройзман
―
Слушай, но там был один случай, когда принц Эдуард пошел против королевской семьи. И он любил женщину и ушел за ней. Он сложил с себя все королевские полномочия, отказался от членства в королевской семье просто потому, что полюбил человека. И это был поступок. Это вызывает уважение. Это красивый, настоящий поступок. Это история любви, которая уже войдет и в литературу, и везде. А здесь такая кухонная немножко история, поэтому она мне не нравится. Ладно, давай в Россию вернемся.
И. Воробьева
―
Да, пожалуйста. Что там с приемом?
Е. Ройзман
―
У меня интересная очень ситуация. Парень обратился. Его в 18-м году посадили за участие в экстремистском сообществе. И он сидит себе в СИЗО. А в 2020 году эту организацию признают запрещенной. И тогда его судят по 282 ч.1. Дали 3 и 9 и 80 тысяч штраф. И вот он освободился. У него надзор еще полгода. И он спрашивает следователя, прокурора, судью: «Послушайте, как вы могли меня судить в то время, когда организация не была запрещена? Я какой закон нарушил? Ее через 2 года запретил после того, как вы меня посадили». И на этот вопрос ему не может никто ответить.И я закинул хорошему юристу, кандидату наук Юле Федотовой. Сейчас будут смотреть, как обратиться в ЕСПЧ. Потому что случай вопиющий. Ему даже объяснить ничего не могут. Ну, естественно, ни на работу, никуда устроиться не может. Я посмотрю эту ситуации подробнее, потом расскажу. Она интересная.
И. Воробьева
―
Какая-то абсурдная история. Хотя абсурдных историй у нас, конечно, очень много.
Е. Ройзман
―
Да, надо ж помнить, где живем.
И. Воробьева
―
У нас минут до перерыва. Пока мы обсуждали историю с Бишкеком и с матчеством вместо отчества, нам тут написали, что Валерия Гай Германика тоже одному из детей дала матчество Валерьевна, так как разошлись с отцом ребенка до его рождения. Мы продолжим буквально через… Что, Евгений Ройзман? Пару слов можно сказать.
Е. Ройзман
―
Все равно, если сын, то будет Валерьевич, а дочь будет Валерьевна. Ну ведь нормально. Хоть горшком назови.
И. Воробьева
―
Ладно, хорошо. Мы вернемся через несколько минут после кратких новостей и небольшой рекламы в программу «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Смотрите нас в Ютубе на канале «Эхо Москвы» и в Яндекс.Эфире. Пишите нам СМСки, вопросы. Никуда не уходите. Буквально ненадолго с вами расстаемся.НОВОСТИ / РЕКЛАМА
И. Воробьева
―
21:35 в Москве, 23:35 в Екатеринбурге. Продолжается программа «Личный прием» в Евгением Ройзманом. Работаем для вас в прямом эфире. Смотрите нас в Ютубе на канале «Эхо Москвы». Пишите СМСки: +7 985 970 45 45. Тут защищают мои права некоторые наши слушатели и говорят: «Что вы… Вот Воробьева 8 марта работает с утра до вечера». У меня все хорошо. Я очень люблю свою работу.
Е. Ройзман
―
По тебе видно, кстати. Нормально.
И. Воробьева
―
Не, ну правда. У меня все хорошо. Еще есть какие-то истории, которые прям зацепили? Может быть, из новостей. Потому что у меня есть вопросы, но они все околополитические.
Е. Ройзман
―
В прошлый раз, когда мы с тобой сидели в эфире, у нас произошла чудовищная совершенно история. У нас есть такой Николай Александрович Ражев. Его многие знают в городе. Он известный тренер, мастер спорта. Ну и в том числе настольный теннис у детей тренировал. Его все теннисисты знают. И вот девочка одна пришла – а ей мама не разрешала теннисом заниматься – без записки, бегала, мешалась. Ну и он ее с тренировки отправил. Она разозлилась и маме сказала, что он к ней приставал. Мама написала заявление.Николая Александровича вызвал следователь и говорит: «Сейчас пиши, что я тебе скажу, а то мне придется шнурки выдернуть и ремень, и ты пойдешь сразу в камеру». Он растерялся, написал, что ему было сказано. И его повезли на арест. И пришел адвокат по назначению и говорит: «Вы что творите?» А все, они его уже в камеру. Представляешь, 83-летнего человека отправили в СИЗО.
И здесь включились вообще все уже, потому что совершенно точно, что человек не делал ничего плохого. Он с 67-го года работает с детьми. Его знает огромное количество народу. У него тысячи учеников. Возмутились все. Я как раз приехал. Я пришел в суд. Там юрист Серега Колосовский, агентство серьезное «Магнат», они за него включились. Я слышал из-за дверей, как идет спор. И Колосовский говорит: «Слушайте, я 15 лет проработал опером. 20 лет я адвокат. Я не видел, чтоб с такими нарушениями, не стесняясь ничего, с нарушениями закона задерживали и закрывали невиновного человека».
И там до меня вдруг дошло, что происходит. Вот этот Николай Александрович, которому 83 года, который с советских времен тренер, он не мог понять никак, какие к нему претензии. Он не мог понять, в чем его подозревают. Я думаю, что если бы он понял, в чем его подозревают, у него бы инфаркт случился. Он простой человек и не мог понять, чего от него хотят, в чем подозревают, что он сделал-то. В общем, в результате судья его отпустила под домашний арест. Причем сразу же за ним поехали, вытащили его из тюрьмы, отвезли домой.
Е.Ройзман: Привет всем тем, кто под домашним арестом «санитарного дела»
Но мы поговорили со всем адвокатами, со всеми журналистами. У нас есть Алексей Сушко, который совершенно точно сидит не за что, у нас есть дело аспиранта Каюмова, у нас есть дело Дьяченко. У нас очень сложная ситуация с такими делами, потому что как на конвейере вот эти дела по педофилии, где люди не могут понять, за что их посадили. И мы договорились, что когда вот эта история с Ражевым закончится, просто сделаем общественную ревизию этих приговоров. Я еще об этом же сказал Уполномоченному по правам человека. Ну потому что так нельзя.
Но хочу отметить – я уже говорил в том эфире, – что уже зеки даже по-другому стали относиться к тем, кто сидит по этой статье. Потому что раньше вообще без разговоров в камере бы забили, до суда бы не дожил. Сейчас зеки относятся по-другому, потому что понимают, что могут посадить невиновного человека.
И. Воробьева
―
То есть новостей по этому делу нет? Просто нужно было повторить сейчас эту историю, чтобы все знали, что к этой истории приковано внимание, что ей занимаются адвокат и так далее?
Е. Ройзман
―
Ирин, первая новость – человека отпустили. Это уже что-то.
И. Воробьева
―
То есть изменили меру пресечения имеется в виду.
Е. Ройзман
―
Да. Следователь не удосужился… Там просто адвокаты поехали и посмотрели камеры видеонаблюдения. И если бы следователь посмотрел камеры видеонаблюдения, он бы увидел, что вообще никто ни к кому не прикасался. В общем, вот такая история. Будем следить. Расскажу.И у меня одна еще ситуация приятная. Женщина, 76 лет. Живет в маневровом фонде. Маневровый фонд – это город не сносит что-то, бережет, чтобы в случае пожара, каких-то бедствий, что-то рухнуло, чтоб людей можно было куда-то расселить и не оставить на улице. Из городов-миллионников осталось 2 или 3, у которых есть свой маневровый фонд. Ну и вот. А ей 76 лет. Она живет в комнате в маневровом фонде. А очередь у нее на жилье – 2020-я. Ну и она везде ходит, пишет и хочет хоть под конец жизни пожить хоть где-то в отдельном жилье.
Ну и нашла юристов. Контора называется «Максимум». Они говорят: «О, бабка, мы сейчас тебе вообще все решим. Давай пиши письмо. Тебе положено выморочное жилье». А выморочное – это когда человек умер, у него нет наследников, и город забирает себе. Но они на старте уже ввели ее в заблуждение, потому что выморочное жилье распределяется точно так же в порядке очереди. То есть да, уходит оно в город, но распределяется так же в порядке очереди. Они с нее взяли 132 тысячи рублей. Это ровно год ее пенсии. Год ее пенсии она им отдала. В результате они ей показывали письма. Ничего не добились. Но с самого начала было понятно, что ничего и не добьются.
Ну и слава богу, она пришла к нам. У нас Александр посмотрел. Он говорит: «Давайте-ка поборемся». Сначала создали этому агентству ситуацию. Они ей выплатили 82 тысячи и говорят: «Ну вот а 50 – мы там все-таки работу делали, письма писали». И тогда вышли в суд и присудили: 50 тысяч они выплатили и еще 60 тысяч сверх этого ей компенсацию выплатили. Я очень доволен, что это дело закончилось.
Но мы с тобой несколько раз говорили в эфире. Я считаю, что все обманы, которые молодые юристы подкованные, продвинутые совершают в отношении пенсионеров, пожилых доверчивых людей, я считаю, что здесь это должно расцениваться как отягчающее обстоятельство. Вот я считаю, что депутаты могут вот эту новацию внести. Ну, посмотрим.
И. Воробьева
―
Кстати, про места лишения свободы. Тут еще буквально несколько дней назад стало известно, что Марину Литвинович пытаются исключить из московского ОНК. И вот сейчас все зависит от того, как проголосует совет Общественной палаты. Это, конечно, отдельное приключение, как найти состав такого совета. В общем, какие мысли по этому поводу?
Е. Ройзман
―
Я тебе скажу про Марину Литвинович. Она одна из самых эффективных из ОНК. И видели все, как она работала, сколько она людей проконтролировала, сумела вытащить, помогла, сорганизовала. Она умеет работать. И это ей просто мстят за ее эффективность. Там придумали, что якобы она какую-то огласку по делу Соболь. Но они хотят, чтоб все было втайне. Понимаешь, добрые дела втайне не делаются. Если что-то скрывают, значит какую-то пакость задумали. И правильно, что она рассказала, где, в каких условиях, что происходит. Любу Соболь тоже еще отдельно хочу поздравить. Очень стойкая, замечательная девушка. Не сдается.Просто мы устанем с тобой поздравлять всех политзаключенных и всех девушек, которые находятся и под домашним арестом, и сидят. Ирина, я же могу от тебя и от себя сказать, что наше сердце с ними, мы за них и мы будем везде, где можно, их поддерживать.
И. Воробьева
―
Да. И я бы хотела еще напомнить, что против исключения Марины Литвинович из ОНК есть петиция на сайте Change.org. Эту петицию создали бывшие заключенные из Сахарово и проект «Передачки Москвы» – те люди, которые собирают передачки в разные спецприемники и так далее. И можно еще написать обращение в совет Общественной палаты, которые еще не проголосовал.
Е. Ройзман
―
Да, надо нагуглить все, что по Литвинович. Любая активность сработает на нее. И она сама работает честно, и это все видят.
И. Воробьева
―
Поехали дальше. Какие еще истории. Может быть, кто-то принес что-то хорошее.
Е. Ройзман
―
Слушай, достаточно хорошего. Ну вот я рассказал несколько ситуаций. Сейчас у нас еще одна бабушка закредитованная. У нас «E1» написали. Там весь город возмутился. Сын умер. Вынуждена была взять кредит. Представляешь, у тебя умирает человек. Тебе надо что-то делать. Что делать, ты не понимаешь. Идет берет микрокредит. Там какие-то сумасшедшие, дикие проценты. Начали пугать. Попыталась перекрыться в банке под залог квартиры. В результате отнимают квартиру. И у нас юрист сейчас что-то так жестко настроен, взялся. Завтра она в 11 придет. Буду в курсе держать по этому делу. Это серьезная ситуация. Посмотрим. Может быть, сумеем как-то ее отбить.Знаешь, у меня еще одна показательная история с Калининграда. Мужик, полковник, отставной военный, решает заняться производством. Он такой структурированный. Именно военный человек. Решает заняться производством, построить большой серьезный завод по производству окон, дверей. Хочет составить Китаю конкуренцию, потому что считает, руки здесь не хуже и условия нормальные. В Калининграде. Ему поляки говорят: «Зачем тебе? Строй у нас. Вот 40 км. Строй завод». Он говорит: «Знаете что, я хочу у себя. И рабочие места, и все».
Когда покупал оборудование для завода, ему «Райффайзенбанк» дал огромный кредит под 1,5%. Он закупил оборудование. А когда на саму постройку завода нужны были деньги, он дешевле, чем под 16%, не нашел. У него был такой «БКС Банк». Он взял под 16% 180 млн, залог оставил на 350 млн. Это был 13-й год. Начал строить завод. В 14-м году после всех этих крымских, украинских историй кризис начался, и банк в одностороннем порядке проценты поднял до 30%. Сразу говорю, в России нет ни одного легального бизнеса, который мог бы отбить не то что 30%, а 20%. Нет таких бизнесов.
Мало того, он к ним пришел и говорит: «Я не потяну». Они говорят: «Ну давай еще залог». И он им до 600 млн залог внес, потому что серьезный предприниматель. У родни все забрал, чтобы не расторгли. И начал платить кредиты. А потом говорит: «Парни, у меня не получается». Этот «БКС» – новосибирский банк. И вдруг он видит, что им нравится, что не получается. Их не интересует ни кредит, ничего. А завод-то он построил, завод работает. Все, он сделал. Их не интересует кредит, их интересует забрать его имущество. «БКС Банк» новосибирский.
Е.Ройзман: Голосят больше всего какие-то православные динозавры
И я сейчас начинаю разговаривать со всеми. Мне говорят: «А ты что, не знал? Это такая схема». То есть на банковских кредитах столько не заработать, а вот на таких операциях – можно. Через аффилированные фирмы пытаются как-то его имуществом завладеть. Понятно, что у нас сейчас юристы включились, поможем, как-то посопротивляемся.
Ну вот представь себе, вот граница, Калининград. И он говорит: «Ну что я, дурак больной патриотизмом… Я бы мог за 40 км построить такой же завод. И проценты бы были, и кредиты другие, и защищен бы был по-другому». Ну вот остался в России. Это наша Родина. Но как-то попытаемся посопротивляться.
И. Воробьева
―
Нам тут пишет наша слушательница Татьяна. Я зачитаю ее сообщение. Татьяна, я смотрю, вы пишете из Вотсапа. Я думаю, что, может быть, получится у вас интернетом воспользоваться и написать Евгению. Если нет, я попробую передать ему номер. В общем, Татьяна пишет такую историю: «Мой отец, 89 лет, попал в лапы адвокатов. И они вытянули из его сбережений 450 тысяч рублей якобы за адвокатские услуги. Отец плохо слышит, вообще не понимает сути происходящего на якобы судах. Я боюсь, что они посадят его на такие долги, что придется расплачиваться уже и мне, а мне 63. Пенсия мизерная. Почти вся уходит за ЖКХ. Если бы не работа, пока есть силы, не то что бы жить, есть было бы нечего».
Е. Ройзман
―
А город какой, Ирин?
И. Воробьева
―
Судя по номеру телефона, это, вообще-то, Москва. Я сейчас просто зафоткаю это сообщение и просто переброшу.
Е. Ройзман
―
Да, перекинь мне. Свяжемся. Я думаю, что в Москве достаточно порядочных юристов. Многих я лично знаю. Но в такой ситуации имеет смысл побороться.
И. Воробьева
―
Да, я сброшу, все сделаю. Тут еще одно сообщение пришло. Игорь из Красногорска очень просит поздравить с праздником. Ну тут нам все время будут такие сообщения приходить. Некоторые я буду читать. Очень просит поздравить с праздником Марию Колесникову, которая тоже находится в тюрьме.
Е. Ройзман
―
Ой, что ты. У нее интересная ситуация. У нее кончился арест. Ей пока не продлили. Она сейчас сидит без ареста. В любой стране арест кончается – обязаны выпустить. Ее не выпускают. Срок содержания под стражей не продлили. Она так-то незаконно сидела. Мне очень эта девушка нравится. И я желаю ей, конечно, доброго здоровья, стойкости и мужества. Замечательная девушка. Я понимаю, почему этот упырь и людоед Лукашенко ее боится.
И. Воробьева
―
Кстати, по поводу того фильма, который «NEXTA» про деньги Лукашенко. Та же самая «NEXTA» написала, что в белорусском Ютубе… Я не знаю, как они это посчитали, что это именно белорусский Ютуб. Но неважно. Они считают, что чуть ли не рекордное количество просмотров. Там 100 тысяч сейчас. Видимо, в белорусском Ютубе какие-то другие цифры просто. Картинку со 100 тысячами они постили. «Золотое дно» называется, если кто-то хочет посмотреть.
Е. Ройзман
―
Ирин, я с тобой согласен. И те, кто слушает, я сейчас у себя анонсы тоже везде поставлю. Этот фильм надо посмотреть, просто чтобы знать, что у братьев происходит.
И. Воробьева
―
Да. Но про Беларусь нам каждую программу пишут так или иначе. Просто не всегда мы переходим к этой теме, потому что особо и сказать, знаете, нечего, если честно. Я в том смысле, что спрашивают все время: «А что будет дальше?» Да кто же знает, что будет дальше? Ну и прогнозировать и советовать – как-то не комильфо.
Е. Ройзман
―
Да. В Украину меня пригласили. Будет полумарафон 18 апреля. А я еще не бегал, вообще не начинал. Знаешь, когда ты бегал марафон и IRONMAN, ты всегда думаешь, что уж половинку ты там на одной ноге проскачешь. И вот я начал потихонечку. Я тебе скажу, тяжело. Ну что, я человек пожилой, мне будет 59 лет, я вешу 102 кг. И дается тяжело. Но это будет проводиться в Кропивницком – это бывший Елисаветград. И у меня все мои родственники по линии отца родом из Елисаветграда. И представляешь, остались живы только те, которые приехали сюда на строительство Уралмаша. И у нас никого не осталось. Там в оккупации немцы убили всех.И я туда поеду принципиально, побегу. И договорился, там прочитаю две лекции. Но это для поддержания все равно контактов каких-то международных между нормальными людьми. Ну и просто спортивное такое мероприятие. Начну сезон потихонечку. Так что если кому приветы передавать, имейте в виду.
И. Воробьева
―
Я думаю, что приветы передавать просто Украине, которую, я не знаю, как кто, я очень люблю… И Киев – один из моих самых любимых городов вообще на этой прекрасной планете. Но я вот тут заметила, некоторые наши слушатели мне прислали СМСку: «Как может Евгений Ройзман называть себя пожилым?» И куча восклицательных знаков возмущенных. Я поддерживаю. Я присоединяюсь.
Е. Ройзман
―
Ирин, слушай, я же трезвый человек. Я же все понимаю. Я так на всякий случай, чтобы тихонечко привыкать, чтоб не забываться. А то знаешь, останется только рюкзак надеть и в космос улететь. А так я себя тихонечко приземляю. Я должен про себя все понимать. Я понимаю. Поэтому я скорость не превышаю, тренируюсь аккуратненько.
И. Воробьева
―
Нам тут пишут, что, вообще-то, 59 будет только, сейчас 58. Все уже посчитали. А если появится возможность, вот представьте себе, что Илон Маск такой: «Набираю команду в космос. И хочу, чтобы от России с нами летел на Марс Евгений Ройзман», какой будет ответ?
Е. Ройзман
―
Слушай, это готовиться надо всерьез. Во-первых, это займет много времени. Так-то я бы, конечно, полетел. Интересно.
И. Воробьева
―
Мне кажется, многие бы полетели.
Е. Ройзман
―
Ирин, помнишь этот анекдот красивый? В еврейском местечке идет рекрутский набор, бегают солдаты, хватают молодых парней. Все спрятались в сарае. И с ними сидит такой 100-летний седой дед. Они ему говорят: «Дедушка, ну ты-то что? Тебя-то в солдаты не заберут». Он говорит: «Ничего себе, а если им генералы понадобятся?» То есть ровно тот самый случай.
И. Воробьева
―
Я тоже подумала. В общем, короче говоря, если Илон Маск сейчас нас слушает, как обычно он это делает, конечно же, в это время слушает нашу программу… Больше делать-то там нечего и заняться-то там нечем особо. Зачем звать всяких руководителей государства в Клабхаус? Я уверена, что он послушивает нашу программу. В общем, если что, Евгений Ройзман, в принципе, готов. Интересно же.
Е. Ройзман
―
Да. Тем более я не курю, не пью. Уже нормально.
И. Воробьева
―
Да вообще. Я поэтому и говорю. В общем, он придет и скажет: «Кто из России?» Конечно же, Евгений Ройзман в первых рядах. И на Марс. А с Марса будем делать программу. Там задержка 11 минут. Как-нибудь будем записывать, что поделать.
Е. Ройзман
―
Слушай, у меня ситуация. У меня много обращений пошло по алкоголикам, по наркоманам. Тетушка звонит. 81 год. Сын – наркоман. Сыну – 52. Причем из старых таких наркоманов. Я говорю: «Давайте я договорюсь в наркологическом отделении». Она говорит: «Нет, нам так не надо. Так его на учет поставят. А нам надо платно чтобы. А платно – денег нет». А я понимаю, что происходит, но ей я не объясню. Он, видимо, разогнал дозу. То есть это ему обходится дорого, опасно для здоровья. Он все понимает. И ему надо куда-то спрятаться, спокойненько прокапаться, дозу снизить минимально и тихонечко, тихонечко снова начинать. Но я ей это объяснить не могу. Договорились. Встречусь, посмотрю на него. Найду, что подсказать.
И. Воробьева
―
Тут еще, кстати, нас просили прокомментировать вот эту историю по защите СМИ от блокировки публикаций в соцсетях. Это вот история, которая связана не столько с нашей страной, сколько с разными другими. Там Фейсбук, например, когда блокировал все новостные эти истории. Вот у нас есть председатель той самой Государственной думы – Вячеслав Володин, конечно же, спикер Госдумы. Он обвинил компанию Фейсбук в нарушении прав людей на получение информации, назвал это неприемлемым и сказал, что будут новые законы, которые будут защищать СМИ от блокировки публикаций в социальных сетях. В общем, наш защитник.
Е. Ройзман
―
Ирин, по моим ощущениям, они не до конца понимают, как это работает. Суть их размышлений такая: если вы нам не даете публиковать в ваших соцсетях то, что мы считаем нужным, мы вам не дадим вообще работать на нашей территории. Но они до конца не понимают, как это работает. Вода дырочку найдет все равно. Посмотрим, как они попытаются с этим справиться. Но кроме Фейсбука есть Твиттер, есть Ютуб, есть Инстаграм. Против всего мира они воевать не смогут. Тем более капитализация только вот этих перечисленных значительно больше, чем капитализация всех основных: «Роснефти»», «Газпрома» и всего остального вместе взятого. То есть это мощности несопоставимые.Плюс это можно очень сильно навредить своей стране. Но, с другой стороны, обрати внимание, их не пугает это. Они готовы принести стране любой вред, чтобы вечно оставаться у власти. То есть удивительные люди. Но я думаю, что у многих из них дети есть, что они встретят сопротивление в своем кругу, от своих детей где-то. Слушай, они с Телеграмом не сумели справиться. Какой там им Фейсбук? Что смеяться?
И. Воробьева
―
Да и когда интернет грозят закрыть ближе к думским выборам – тоже как-то настолько смешно, что даже несмешно.
Е. Ройзман
―
Закон приняли дикий, что люди не имеют права агитировать в соцсетях. Слышите, что значит не имеешь права агитировать в соцсетях? Говорить можно, писать можно. А почему нельзя в соцсетях-то? Как это нельзя? То есть у меня это не укладывается в голове.
И. Воробьева
―
Я не очень себе представляю, как они будут отслеживать это.
Е. Ройзман
―
Слушай, на заборах будут писать, листовки будут печатать. Ирина, я хочу сказать, они очень сильно боятся. Рейтинги и президента, и партии очень сильно упали. Люди недовольны. И очень на местах боятся «умного голосования». Все-таки «умное голосование» – это была серьезная, дерзкая, остроумная находка, где голосование не за кого-то, а всегда против «Единой России». Это вносит невероятный расколбас в партию власти. И они его действительно боятся. Я говорю, потому что знаю.
И. Воробьева
―
Ну и судя по всему, интернет они правда очень сильно боятся. Вот на прошлой неделе Владимир Путин столько наговорил про интернет: никаких там моральных законов, сплошная детская порнография, просто кошмар и ужас.
Е. Ройзман
―
Слушай, Ирин, это ужасно было слушать, конечно. На самом деле, все, это уже не спрячешь никуда. Обратно в Средневековье уже не получится. Страна должна быть конкурентоспособной. Это совершенно прямая зависимость – конкурентоспособность страны и скорость интернета. Как только ты начнешь глушить интернет – начинаем отставать по всем параметрам.
И. Воробьева
―
Да. Но я не буду сейчас про Госдуму здесь заводить. Мне тут прислали: «Какой ужас. А как же так? А что же нам делать на выборах в Госдуму?» Ну вот, собственно, Евгений Ройзман уже ответил про «умное голосование», если вам интересно мнение Евгения Ройзмана. Григорий пишет: «Передайте привет Евгению Ройзману. Я свой первый марафон пробежал, когда мне было 56. Первый марафон. Не последний».
Е. Ройзман
―
Слушай, я первый пробежал пораньше. Здесь в городе уже в качестве мэра я в 53 пробежал, я еще молодой был.
И. Воробьева
―
Вот, то есть 53 – молодой, а 58 – уже старый. Это быстро. У нас остается одна минута до конца эфира. Для самых важных слов предназначена эта часть нашей программы «Личный прием». И, пожалуйста, все это время ваше.
Е. Ройзман
―
Я еще раз хочу всех женщин поздравить и сказать, что, на самом деле, мы вас любим, ценим и гордимся вами, потому что Россия такая страна, и во многом держится засчет женщин и на женщинах, как, в общем-то, и весь мир. Поэтому я желаю вам всем доброго здоровья, и чтобы ваши мужчины вас ценили и понимали. Ну и в конце концов все равно все будет хорошо. Я в это верю.
И. Воробьева
―
Я бы сказала, доброго здоровья, крепких нервов, потому что никак по-другому не получается. Ну а сегодня, 8 марта, в программе «Разбор полета» после 22 часов, то есть прямо следом за нами, художник, музыкант, соосновательница «Пусси Райот» и «Медиазоны» Надежда Толоконникова. Поэтому не уходите. Оставайтесь в эфире. И скоро услышите это интервью. Ну а мы с Евгением Ройзманом прощаемся с вами ровно на неделю.
Е. Ройзман
―
Пока.