Личный приём - 2021-02-01
И. Воробьева
―
21 час и 5 минут в Москве. Всем здравствуйте. Это программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Как всегда, идет из двух городов, из двух студий. Здесь в студии «Эха Москвы» – я, Ирина Воробьева, ну а в Екатеринбурге – Евгений Ройзман. Женя, добрый вечер.
Е. Ройзман
―
Всем привет.
И. Воробьева
―
Ну что, давай поговорим про вчерашний день. Как прошло все в Екатеринбурге?
Е. Ройзман
―
Слушай, день, конечно, сумасшедший был. В Екатеринбурге прошло хорошо. Ну, концовку немножко испортили. Но в целом прошло хорошо. Во-первых, собралось гораздо больше народу. Я думаю, что народу было вдвое больше, чем в прошлый раз. Во-вторых, за счет того, что получилось шествие действительно, все это шествие, все это недовольство увидели огромное жителей города, куча автомобилистов, которые ездили по центральным улицам, сигналили, поддерживали. По главной торговой улице прошло шествие несколько тысяч человек. Возвращались обратно на этот маршрут. Именно за счет того, что это было шествие, это было гораздо более эффективное мероприятие.Вот обрати внимание, если бы был обычный митинг, загнали бы за загородочку, пришло бы несколько тысяч человек, постояли, покричали и разошлись. А из-за того, что не дали провести митинг, и люди просто вышли вот так по зову сердца – эффект гораздо мощнее получился. И это вот тот самый случай политической борьбы – правило первое – дебилам главное не мешать.
Что меня задело и что мне понравилось. Неожиданно очень четко работала полиция. Не ОМОН, не Росгвардия, а именно полиция, городская полиция. Там, где Росгвардия была, сначала людей на месте сбора зачем-то начали за загородку, потом перестали оттуда выпускать. Куча народу собралась на противоположной стороне дороги. Ну откровенно обстановка нервная такая уже. И когда люди начали выходить, они просто все снесли и просто пошли через дорогу. И в этот момент один офицер сразу отсек движение, сразу остановил, дал людям перейти, никого не стали цеплять вот именно те, которые стояли на дороге (гаишники, мобовцы). Спокойно дали пройти.
И я видел еще несколько ситуаций, когда не давали столпиться, быстро перекрывали дорогу, помогали людям быстро перейти. И у меня возникла такая признательность к екатеринбуржской полиции, которая просто по-человечески себя вели. Я к нему подошел и лично поблагодарил, говорю: «Передайте всем, что грамотно отработали». Помогли людям, то есть не создали ситуации и так далее.
Но в это же время по городу ездили крокодилы с омоновцами. Кого они тут пугают? Кого они хотят этим напугать? Здесь все это видели уже 10 раз в этом городе. Потом они, естественно, выстроились цепью. И потом они вдруг начали выдавливать людей на лед. И одновременно на льду оказалось несколько тысяч человек. И там могла бы быть катастрофа. Я вам серьезно говорю, первый бы провалился – и все, ушли под лед огромное количество народу. Там достаточно глубоко. И в это же время, когда людей выдавили на лед, перекрыли выходы к Центру Ельцина и еще. То есть люди готовы были расходиться. Им не дали нормально разойтись, создали вот эту толкучку.
Слава богу, ничего не произошло. В результате люди ушли по льду на ту сторону. Часть просочились здесь и пошли. И объединилась огромная колонная в несколько тысяч человек, которая пошла по городу. Ни одного нетрезвого я не видел. Совершенно нормальные, адекватные люди. Понятно, что в конце, уже на излете там человек задержали, когда пришли снова на место сбора. Это уже почти через 3 часа было. Там кто по треку ходил, там километров 20 получилось.
Но тем не менее я очень благодарен жителям Екатеринбурга, которые не побоялись, которые вышли. То есть очень достойно это было.
И. Воробьева
―
Тут, во-первых, многие пишут, – уже, я смотрю, СМСки приходят и даже в чате, – что все-таки значительную часть людей отсекли и не дали дальше пройти. И еще я хотела спросить. Да, в Екатеринбурге задержано 48 человек было по итогам акции. Это я сейчас беру данные из «ОВД-Инфо». Я вчера видела твой комментарий «Новой газете» на вашем этом мероприятии, где ты сказал, что не мог не выйти, потому что Алексей Навальный – заложник.
Е. Ройзман
―
Я его воспринимают как заложника.
И. Воробьева
―
Да. Я хотела о другом спросить. Не кажется ли тебе, что сейчас можно говорить уже через запятую, потому что заложников-то прибавилось?
Е. Ройзман
―
Ирин, на двух акциях задержали больше 9 тысяч человек. Мало того, все штабы Навального, всех сочувствующих девчонок, парней, кучу молодежи просто так вообще. Ты знаешь, я сейчас хочу один момент отметить очень серьезный. Это просто такое предостережение. За последнее время осудили Юлю Галямину, причем надо понимать, что она не только депутат, кроме всего прочего, это кандидат наук, это один из крупнейших специалистов по исчезающим языкам, преподаватель.
Е.Ройзман: Из-за того, что не дали провести митинг, и люди вышли по зову сердца – эффект гораздо мощнее получился
Киру Ярмыш под домашний арест отправили. Представляешь, сначала Шаведдинова забрали на год на Новую Землю, теперь – Киру под домашний арест. Юлю Навальную вчера. Анастасию Васильеву – по ней-то катком уже едут. Вот эта история с домашним арестом. Ее на домашний арест посадили к бывшему мужу. У нее дети остались дома одни, и к детям сейчас приходит опека. Сейчас к этому вернемся. Мне просто всех не перечислить. Люба Соболь. Ну Любу-то пытаются уничтожить вот этими исками всеми, шельмованием, уголовными делами.
Но я хочу сказать предостережение для всех во все времена для любой власти – никогда не воюйте с женщинами. Во-первых, если вы не победите, то это вам позор на всю жизнь. А если вы, не дай бог, победите, то вам тогда вообще позор на всю жизнь. Никогда не воюйте с женщинами. Это одно из основных таких человеческих правил для любых властителей.
Что касается опеки. Очень интересная ситуация. Анастасия Васильева. Приходит опека к детям. И начинается давление. Представляете, что такое для каждой женщины, когда тебе угрожают забрать детей? Вот это история гитлеровской Германии, это история Советского Союза времен большого террора. Это один из самых жестких моментов давления на любую мать, когда угрожают забрать детей.
Обратите внимание, что в последнее время в России сегодняшней НРЗБ… Одновременно с этим ФСИН становится карательным органом. Одновременно с этим умудрились армию сделать карательным органом. Все, к чему власть ни прикасается, все становится карательным органом. И прокуратура, и суды, и Следственный комитет. Это происходит на наших глазах. Но, вообще, я считаю, это один из основных признаков фашистского государства, когда государство включает все механизмы для подавления инакомыслящих. Это я как историк говорю.
И. Воробьева
―
Я хочу напомнить нашим слушателям и зрителям, что это программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Давайте мы перенаберем. Сейчас немножко падал связь. Падала так конкретно. Жень, мы сейчас перенаберем. Еще раз попробуем соединить. И если опять звук будет также провисать, то мы свяжемся по телефону. Давайте перенабирать. Евгений Ройзман, я напомню, в этом эфире. По телефону +7 985 970 45 45 вы можете присылать свои сообщения. Но только СМСки, но и Вотсап, Вайбер и даже Телеграм, куда нам тоже пишут. Евгений Ройзман возвращается в эфир. Женя.
Е. Ройзман
―
Да. Слышно меня нормально?
И. Воробьева
―
Да, пока слышно. Если сейчас вдруг у нас опять будет падать связь, тогда мы перенаберем по телефону. Но пока продолжаем.
Е. Ройзман
―
Ты мне покажи сразу, чтобы я в пустоту не говорил.
И. Воробьева
―
Да, конечно. Нет, нормально. Просто периодически связь провисает. Знаешь, что меня поразило? Со вчерашнего дня мы получаем сообщения о том, что в том или ином ОВД к задержанным не пускают адвокатов, введен план «Крепость», сегодня многие люди в судах оказались без адвокатов. Вот этого всего нет, людям отказывают в защите. Вот это меня поражает. То есть понятно, что монополия на насилие – она у власти. Но почему гражданам не дают защищаться? В юридическом смысле, разумеется, не в физическом. Почему у нас отбирают право на защиту?
Е. Ройзман
―
Да и в физическом не дают защищаться. То есть тебя бьют, а ты не имеешь права сопротивляться. То есть если ты попытаешься что-то, тебя могут и электрошокером. Что-то произошло. Подгнило что-то в Датском королевстве. Мы же понимаем, мы же видим. На наших глазах режим становится откровенно фашистским.Но ты же видишь, элементарные права нарушаются, Конституция нарушается. Ничего себе, право на защиту, право на свободное волеизъявление. То есть базовые права человека в России сегодня нарушаются. Мало того, президенту пришла в голову мысль сделать отдельный суд по правам человека в России. Но это же надо такое придумать… Можно просто сделать, чтобы суд был честный и независимый. И этого будет достаточно.
И. Воробьева
―
А что, тебе не нравится эта идея с судом по правам человека в России? Почему нет? Чего ЕСПЧ решает? Сами решать будем.
Е. Ройзман
―
Об этом и речь. То есть это такое суверенное судопроизводство. Ну тогда уже следующий ход – уже просто колючую проволоку вокруг страну. Да, страна действительно встает на эти рельсы в сторону Северной Кореи. Иллюзий нет никаких. И конечно, надо сопротивляться, надо отстаивать.
И. Воробьева
―
Ладно, давай еще поговорим про вчерашние события. У нас связь падает. Понятно. Давайте мы сейчас наберем Евгения Ройзмана по телефону. Я сразу прерываю, потому что вижу, что связи вообще нет, все прерывается. Женя, сейчас наберем в телефон. Не отключая видео, пожалуйста, если это возможно.
Е. Ройзман
―
Все, давай видео здесь, телефон здесь.
Е.Ройзман: Это один из самых жестких моментов давления на любую мать, когда угрожают забрать детей
И. Воробьева
―
Да, отлично. Давайте по номеру телефона наберем и выведем уже по телефону, потому что, к сожалению, сегодня связь вот такая. Ну, ничего. Сейчас мы все починим, и все будет нормально работать. Можно еще смотреть нас в Ютубе на канале «Эхо Москвы» и там в чате задавать вопросы, которые вам интересны. И там же я вижу реплики, ваши реакции на наши с Евгением Ройзманом разные измышления.Мы сейчас еще поговорим некоторое время про прошедшие выходные и поговорим также о том, что будет дальше. Например, завтра суд должен решить меру пресечения по делу «Ив Роше» у Алексея Навального. Это 2-го числа. 5-го числа еще планируется суд, если я правильно понимаю, по делу оскорбления ветерана. Вот это тоже, конечно, интересная история.
Вот о чем я еще хочу сейчас с Евгением поговорить. То, о чем я уже писала, и меня это страшно поразило вчера в Москве. Я такого раньше не видела. И некоторые мои коллеги подтвердили вот это мое ощущение очень странное, как в одном из задержаний было примерно следующим образом. Да, мне подсказывают, что Евгений Ройзман с нами на связи. Женя, слышишь меня, да?
Е. Ройзман
―
Да, да, я здесь на связи. Но на Скайп меня наберите тоже.
И. Воробьева
―
Да, наберите, пожалуйста, в Скайп, чтобы у нас было видео. Пока мы набираем, я хочу дорассказать эту историю. Когда вчера у «Матросской тишины» задерживали людей в Москве, там образовывалась такая вот группа людей, может быть, 15-20 человек (где-то – побольше), их прижимали к заборам, к стенам, они стояли прижатыми к заборам и стенам, и напротив них стоял ряд ОМОНа, их не выпускали и по одному задерживали. Причем просто подходили, выхватывали и вели в автозак. Автозак уезжал, подъезжал новый и так далее. И в какой-то момент я даже видела такую очередь в автозак, как люди стоят в очереди в автозак, как будто они в обычный автобус садятся.И вот эта картина абсолютного такого очень явного несопротивления людей. Они знают, что их задержат. Они не пытаются оттуда уйти, не пытаются ничего делать. Они просто молча стоят и смотрят омоновцам в глаза. Меня это страшно поразило. Женя, я вот эту историю рассказываю. Ты ее почти всю сейчас слышал. Как ты думаешь, вот это новое явление, когда люди стоят и даже не пытаются ничего сделать, они точно знают, что их задержат, они не пытаются уйти, не пытаются сопротивляться, типа, мы поняли, выход на улицу = поездка в автозаке. Почему так?
Е. Ройзман
―
Ирин, на самом деле, это действительно так. Люди боятся сделать любое лишнее движение. Может последовать возбуждение уголовного дела. Люди действительно боятся. Что-то должно произойти. Мы видели ситуации, когда происходит. Что-то будет последней каплей. В частности, когда бьют детей. Вот здесь уже в этот момент все перестают боятся, когда попадают твои дети. Но я тебе скажу, что, действительно, мы вдруг смирились с происходящим.Я хочу сказать, как я собирался идти. Мне надо идти. Сначала приходит моя дочка, очень вежливо, осторожно говорит и кладет ключи на стол. Я говорю: «А что?» – «Ну, мало ли. Мы вот пойдем. Вдруг если мы задержимся, там надо будет черепашку покормить, кота надо будет покормить». И мне понятно, о чем она говорит.
Я собираюсь сам. Я снимаю с руки часы. Ну потому что зачем мне там часы? Я стираю в телефоне все лишнее, убираю телефон. Я захожу смотрю, что если ко мне с обыском придут, что я должен сделать, какие у меня книги есть, что может не понравиться, к чему прицепиться могут. Ну, готовлюсь. Собираю стопку книг, если что, которую мне передать в спецприемник. Смотрю, что из вещей, чтобы мне быстро передать. Оставляю телефоны. И иду на митинг, потому что надо идти. Все равно идти надо. И многие люди так.
Слушай еще. Я разговаривал с несколькими серьезными мужиками, по-настоящему серьезными, там среди них есть воевавшие. Говорят: «Понимаешь, мы не пойдем». Я говорю: «Почему?» Говорят: «Представляешь, при мне будут кого-то бить, и я полезу в драку. Я не могу смотреть. И я же понимаю, что если я полезу… Ну мне зачем в 50 лет срок?» И действительно, люди осторожничают, запуганы. Но это до какого-то момента все, потому что видно, что люди просыпаются, люди перестают бояться. И в какой-то момент человеческое достоинство оказывается дороже всех этих рисков.
И. Воробьева
―
Ну вот да, это же не вопрос смирения. Как в Минске мы видели эти картинки, как люди стоят прижатые к стене с цветами, вокруг них ОМОН. У нас были такие фотографии. Мы их видели и в Санкт-Петербурге даже не в этот раз, когда людей окружает ОМОН, а они просто стоят и смотрят друг на друга. Это очень страшно. И даже физически чувствуется это ощущение.
Е. Ройзман
―
Ирин, а когда они погнали, твари, людей, и у людей руки на затылке, как у военнопленных, как гестаповцы ведут…
И. Воробьева
―
Это в Питере было, да.
Е. Ройзман
―
Да, в Питере. А в Казани, когда уложили на снег… Лежат на снегу самые разные люди, молодняк. Над ними стоят фашисты, гестаповцы. И первая мысль в голову приходит – картина Пластова «Фашист пролетел». Обрати внимание, мы говорим, что режим становится фашистским. Обрати внимание, все больше звучат слова «фашисты», «гестаповцы», «эсэсовцы». Мы живем в стране, которая пережила страшную войну. И эта память осталась у всех. И их воспринимают как оккупационный режим и действия их как действия оккупационного режима на оккупированной территории.Со своими гражданами так нельзя поступать. Так себя ведут на оккупированной территории оккупанты. И это видит вся страна. Конечно, это накопится. Конечно, есть вещи, которые нельзя терпеть без ущерба для своего человеческого достоинства.
Е.Ройзман: Люди боятся сделать любое лишнее движение. Может последовать возбуждение уголовного дела
И. Воробьева
―
Я бы хотела еще пару слов сказать для тех людей, которые сейчас оказались под арестом, потому что тут внезапно Аня Велликок – это подруга или жена, честно говоря, не в курсе статуса, Георгия Албурова…
Е. Ройзман
―
Жоры Албурова.
И. Воробьева
―
Да. Ее-то вообще арестовали просто за ретвит. На самом деле, мы понимаем, что ее арестовали, потому что Албуров. И она написала вчера, что она слушает «Эхо». Я не знаю, включают ли там им «Эхо» где-то. Но если включают, пожалуйста, из этого эфира мы передаем большой привет Ане Велликок и всем, кто слышит нас за решеткой. Мне кажется, что это какая-то важная история. И все про вас знают. Нам периодически пишут слушатели: «А скажите про этого. Скажите про этого. Все под арестом. Давайте как-то им скажем пару слов».
Е. Ройзман
―
Да. Ирина, смотри, конечно, всем наша поддержка и наше уважение. И в сложных ситуациях все пишите, звоните, обращайтесь. Вы же вчера тоже до ночи сидели на телефонах везде. 3Но меня-то поразил Минкин. Ну Минкин! Человеку 74 года. Один из самых крутых театральных обозревателей, знаменитый журналист, автор замечательной книги «Немой Онегин». 74 года человеку. Выходит с плакатом «Свободу политзаключенным». Его тут же винтят. Ну ладно, там Венедиктов с Димой Муратовым. Ну что уже Минкина, который в жизни всего насмотрелся? Кстати, Александр…поступок. Приятно. Смотри, сколько журналистов забрали. Причем журналистов зачастую брали первыми.
Ирин, момент еще. Сейчас про журналистов скажешь. Очень интересная мне подсказка поступила. Для всех ее говорю вслух. Написал мне парень: «Евгений, мне пришла в голову идея. Все равно очень много телефонов. Все снимают происходящее. Надо сделать несколько тысяч легоньких таких жилетов, которые бы отличались от жилетов прессы, и написать на них крупными буквами “НАЛОГОПЛАТЕЛЬЩИК”.
И вот когда бьют людей, у которых на спине написано и на груди “НАЛОГОПЛАТЕЛЬЩИК”, и когда эти озверевшие омоновцы хлещут людей дубинками, пусть видят, что они бьют налогоплательщиков. Все их крокодилы, все их берцы, все их шлемы и даже эти дубинки куплены на деньги налогоплательщиков. И все их содержание, все их зарплаты, все их пенсии – это деньги налогоплательщиков». Нас сейчас слушает огромное количество народу. Мы что, эти налоги платим для того, чтобы этих зверей снаряжать и чтобы они нас потом палками били? Да не. Мне это не нравится. Я с этим несогласен. Я думаю, что никто с этим несогласен.
И. Воробьева
―
Я напомню, что задержанных по итогам вчерашнего дня «ОВД-Инфо» называет на данный момент цифру 5646 человек по всей стране.
Е. Ройзман
―
Охренеть.
И. Воробьева
―
И они сами говорят, что это не окончательные цифры, поскольку у них нет всех данных. И напомню всем слушателям, кто этим интересуется, что, конечно, обязательно нужно сообщать «ОВД-Инфо» о том, что вас задержали. Это означает, что когда у вас отберут телефон или у вас отключится телефон, люди будут знать, где вы, они будут знать, что вы в таком-то автозаке с такими-то людьми и, например, едете в такое-то ОВД.Потому что сегодня мы столкнулись с тем, что мы не можем найти… Сегодня стало известно, что журналистке польского издания дали 4 суток ареста. Мы не могли ее найти несколько часов здесь по Москве, не понимая, куда ее везут, поскольку в Москве спецприемники переполнены. Вот мне Муратов в пятницу об этом рассказывал. Их 3 штуки всего по 50 мест. Но какие по 50 мест? В Москве 1860 задержанных за вчерашний день только.
Поэтому, пожалуйста, имейте в виду, что это важно и нужно для вашей собственной безопасности. «ОВД-Инфо». Зайдите посмотрите. У них куча инструкций, как себя вести, что делать, чтобы ваши права не нарушались, потому что это абсолютная боль людей (имею в виду адвокатов, защитников, людей, которые носят передачки и так далее), когда вы простым правилам не можете научиться. В общем, еще раз призываю всех это сделать. Женя, ты здесь, ты с нами, да?
Е. Ройзман
―
Да. Ирин, представляешь, ситуация… Мы вдруг попали в такую реальность, что мы должны знать все телефоны, мы должны все распечатывать эти инструкции, как себя вести при задержании. Это каждому гражданину России сейчас имеет смысл носить в кармане вот эти бумажки, ксерокопию паспорта и просто подробную инструкцию, как давать показания, что давать, что не давать, соглашаться ли откатывать пальцы и так далее. Представляешь, до чего мы дожили? И те, которые сейчас слушают и думают, что их не коснется… Вот точно так же коснется, потому что не обращают внимание, берут с улицы любого. Потому что их задача – запугать. Террор так и выстраивается. То есть это запугивание. Это тот самый случай.И, конечно, я хочу сказать еще доброе слово в адрес «ОВД-Инфо». Замечательная общественная организация, которая делает гигантскую работу. И просто нагуглите хотя бы, чтобы знать.
И. Воробьева
―
Ну и поскольку у нас осталась минута до конца первой части, еще хочется сказать спасибо большое всем тем людям, которые действительно всю ночь, мне кажется, сидели. Я не уверена, но мне кажется, так и было. Например, в Москве в разных районах, округах дюди просто узнавали, где кто в каком ОВД. Обычные люди координировались между собой, чтобы передать воду, еду, какие-то вещи первой необходимости.И, конечно, адвокаты. При 1800 задержанных за буквально несколько часов адвокаты разрывались здесь просто в Москве совершенно точно на какие-то мелкие частички. Невозможно было помочь всем. Но могу сказать, что все адвокаты, которые работали от «ОВД-Инфо», «Апологии протеста», вот Калой Ахильгов, наш замечательный ведущий в том числе радиостанции «Эхо Москвы» или гость (не знаю, честно говоря, какой у него статус, но вы его прекрасно знаете тоже), все время работает, чтобы у задержанных была хоть какая-то защита.
Мы сейчас прервемся буквально на несколько минут и продолжим программу «Личный прием» с Евгением Ройзманом.
НОВОСТИ / РЕКЛАМА
И. Воробьева: 21
―
34 в Москве. Продолжается программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Меня зовут Ирина Воробьева. Мы пробуем сейчас обратно в Скайпе. Вдруг, у нас получится. Если нет, не получится, тогда будем продолжать по телефону. Очень много спрашивают про завтрашний суд у Навального. Меня тут поправляли, что Мосгорсуд, не Симоновский. Да, спасибо большое. Как ты думаешь, завтрашний суд на что-то влияет вообще?Видимо, надо по телефону. Ладно, хорошо. По Скайпу меня Женя не слышит. Сейчас мы будем набирать по телефону. Такое тоже бывает у нас. Но ничего, такой день. Все устали. Ну правда устали. Знаете, мы вчера с коллегами с телеканала «Дождь» поняли, что мы встречаемся уже третьи выходные подряд, то есть у нас выходных нет. Поэтому мы все устали.
Е. Ройзман
―
Слышно меня нормально?
И. Воробьева
―
Да, слышно тебя отлично. Давай про завтрашний суд поговорим немного, который у Алексея Навального. Как думаешь, этот суд что-то решит на самом деле? Или вот там, например, сейчас кто-то принимает решение? Или оно все уже пошло по колее, и оно неостановимо вне зависимости от того, сколько людей выходит на улицы?
Е.Ройзман: Навальный повел себя так, что при всех просто рискует жизнью и свободой за свои убеждения
Е. Ройзман
―
Смотри, у меня ощущение, что в Кремле принимает решения не политический блок, принимает решения силовой блок. Эти люди думают по-своему. Но, обрати внимание, потихонечку международный резонанс становится все серьезней. Там несколько десятков крупнейших русскоязычных ученых из разных университетов мира – из Гарварда, из Оксфорда, из Кембриджа, из Массачусетса – подписались под обращением в защиту Алексея Навального. Во всех западных СМИ на первых полосах рассматривается эта ситуация. Выдвинули на Нобелевскую премию.За этой ситуацией следят все, потому что на глазах у всех человека пытались отравить боевым отравляющим веществом, он не умер, его за то, что он не умер, за то, что он выжил и посмел вернуться в Россию, его посадили в тюрьму. И конечно, на глазах у всех разворачивается очень серьезная такая история. Плюс еще сам Навальный повел себя так, что при всех просто рискует жизнью и свободой за свои убеждения. Это дорого ценится в современной политике. В современной политике поступков очень мало. И это поступок, за которым наблюдает весь мир.
Поэтому, по логике, давление усиливается. Возможны там какие-то моменты для торга, еще что-то. Но, судя по всему, этот поезд уже стоит на рельсах. Ни до чего хорошего это не доведет совершенно точно, потому что здесь сдаваться тоже никто не собирается. И когда весь мир наблюдает, как человек рискует своей жизнью, отстаивая свои интересы, понятно, что сторонников становится все больше и больше.
Я не знаю, как поведет себя власть. Предполагаю. Видя предыдущие поступки, я думаю, что они усугубят ситуацию. Но тем не менее завтра Мосгорсуд, по-моему, в 10 часов, да?
И. Воробьева
―
Да, в 10 утра. Но там было какое-то сообщение про 11. Я, честно говоря, не знаю, насколько оно правильное. Но да, вообще, 10 было, да.
Е. Ройзман
―
Да. И, конечно, многое будет зависеть от того, сколько народу придет поддержать Алексея, потому что эти вещи мониторятся. Но те акции протеста, которые прошли 23 и 31 января – такого охвата по стране еще не было. Это очень сильные акции. И видно, что никто сдаваться не собирается. Но я, конечно, полностью на стороне Алексея. Все понимают, что человек сидит несправедливо, не за что.Причем, знаешь, очень интересный момент. Сейчас пропаганда начинает накачивать: «Вот Навальный такой же, как и Путин. А что вам одного на другого менять?» Им тут же говорят: «Но если он точно такой же, так давай поменяем тогда, если они одинаковые: этого – в “Матросскую тишину”, а этого – в Кремль».
Но я хочу сказать о другом. Постарайтесь понять простую вещь. Навальный – это не про президентство. Навальный – это про выборы. Навальный – это про честные, конкурентные выборы с дебатами. Это немножко другая история. Он не рвется во власть, он рвется на выборы и пытается открыть эту дорогу для всех. Это огромная разница.
И. Воробьева
―
Давай немного на вопросы слушателей поотвечаем, раз уж ты сам про выборы сказал.
Е. Ройзман
―
Давай. С удовольствием.
И. Воробьева
―
Вот человек, который подписывается Павел Васильевич, из Москвы пишет: «Приближаются выборы. Я попросил бы в одной из ваших передач обсудить тему создания круглого стола всех демократических сил для отмены 3-дневного голосования, отмены электронного голосования – только прозрачные урны и обязательно постоянные наблюдатели. Только так выборы могут быть демократическими». Что бы ты ответил Павлу Васильевичу?
Е. Ройзман
―
Дорогой Павел Васильевич, на самом деле, вы абсолютно правы, выборы должны быть прозрачные и демократические. Но их не будет. «Единая Россия» не может допустить этих выборов. И один из идеологов «Единой России» сказал, что при такой риторике, при такой позиции, как сейчас у Навального и у его сторонников, никакого диалога с властью быть не может. Если перевести на русский то, что было сказано, то можно перевести совершенно простыми словами, что никаких вам честных выборов, никаких вам гарантий от фальсификаций и так далее.Поэтому вы все правильно сказали. Мы все знаем, как должно быть. Но будет так, как есть. Ну, понятно, что если мы будем с этим соглашаться. На самом деле, потенциал в России гигантский. Нас 150 млн. И поверьте, что мы, как-то консолидировавшись или поняв ситуацию, мы способны ее переломить. Это наша страна. Другой страны у нас не будет. Если мы хотим за нее бороться, то надо бороться. И конечно, любые честные выборы покажут, кто есть кто. Другое дело, поэтому они их стараются не допускать. Я ж понятно говорю, да? Да и вы это понимаете.
И. Воробьева
―
Да. Еще одна слушательница, Дарья, спрашивает: «Как при всех этих беззакониях и несправедливости в стране по отношению к людям сохранять лично спокойствие? Ведь просто нервы треплют очень сильно. Вот что делать?»
Е. Ройзман
―
На самом деле, конечно, ситуация реально ухудшается. Это все ощущают. В вот эти последние дни напряжение растет. И понятно, что добром такие вещи не кончаются. На самом деле, конечно, уже зазвучали голоса, что, конечно, надо призывать к диалогу, что надо начинать разговаривать. Но у общества очень простые требования: прекратите политические убийства, дайте возможность выходить нормально на выборы, выборы должны быть прозрачные совершенно и должны быть наблюдатели. И все эти позиции не устраивают тех, кто у власти находится. То есть они пришли во власть. Они эту власть захватили. Они ее отдавать не собираются ни при каких обстоятельствах. Но вещи своими именами не называют.Чем автократия отличается от тирании абсолютной? Тем, что автократия еще пытается чем-то прикрываться. Следующий этап, когда они уже маски сбросят и скажут: «Да ладно. Надоело. Будет так, как мы скажем». По сути, они время от времени проговариваются. Но пока это автократия. И прикрываются демократическими институтами. Но их становится все меньше, и они все менее действенные.
И. Воробьева
―
Вот я послушала твой ответ на вопрос, и мне как-то все равно грустно, противно и неприятно от всего происходящего.
Е. Ройзман
―
Не только нам. Но, с другой стороны, во-первых, никто не обещал, что будет легко, правильно? Второе. Никто же из нас сдаваться не собирается. Я не всегда понимаю, что делать. Но если я не знаю, что делать, я хотя бы не буду в этом участвовать. В каком-то беззаконии, в таких подлых вещах я не буду участвовать и оставляю за собой право говорить то, что я думаю. Ну хотя бы так. Но сдаваться-то никто не собирается.
И. Воробьева
―
Еще просят прокомментировать вот эти появившиеся в конце недели прошлой вот буквально в субботу и на прошлой неделе в целом вот эти типа расследования «Mash» и «России 1» о том, как их пустили поснимать вот эти развалины, ремонт и вот это все то, что они нам показали из этого дворца в Геленджике.
Е.Ройзман: Чем автократия отличается от тирании абсолютной? Тем, что автократия еще пытается чем-то прикрываться
Е. Ройзман
―
Ирин, смотри, на мой взгляд, мы сейчас говорим об очевидных вещах. Все уже всё понимают. Ничего нового я не скажу. Но самое интересное, что вот это расследование «Mash» полностью подтвердило то, что сказал Навальный – что дворец сделали, не получилось, покрылось плесенью, начали переделывать. Это первое. Второе. Заявление Ротенберга о том, что он взял – видимо, там спички тянули, досталась короткая – на себя этот дворец. Ну он ровно подтвердил все расследование, всю суть расследования Навального, что Путин на себя ничего не записывает, а записывает на своих друзей. Ну еще раз подтвердил.Ну а кроме всего прочего, вот то, что пытаются сейчас создать, что пытаются сделать пропагандисты… Знаешь, как в той античной еще поговорке: «Ты сказал первый раз – я тебе поверил. Ты сказал второй раз – я усомнился. Ты сказал третий раз – я понял, что ты врешь». Вот это ровно тот самый случай. Вот им бы сейчас отмолчаться и сделать простой какой-то красивый ход – ну просто взять и передать под всероссийский Диснейленд.
Президент бы вышел и сказал: «Передаем все, чтобы не спорить, чтобы не говорить, чтобы не обсуждать, кому бы ни принадлежало. Подписываю указ. Это все передается детям. И дети всей России, дети со всего мира смогут к нам сюда приезжать в лучший в мире Диснейленд». Представляешь, какой красивый мужской ход?
И. Воробьева
―
Да, это было бы красиво. Но, к сожалению, нам говорят, что там будет апарт-отель. Я, правда, не знаю, как они обойдутся без туалетов в каждом номере. Видимо, общий какой-то в коридоре будет. И нам напоминают, что зам главного редактора «Mash» сегодня уволился. Причем, видимо, из-за вот этого как раз видео про дворец.
Е. Ройзман
―
Слушай, ну ладно хоть не застрелился.
И. Воробьева
―
Женя, так нельзя говорить. Человек уволился и написал, что уволился он ровно потому, что была опубликована вот эта история с дворцом. То есть это такой, вообще-то, поступок.
Е. Ройзман
―
Я же хорошо сказал, Ирина. Я же, наоборот, сказал, что это хорошо.
И. Воробьева
―
Ладно. Просто это было жестче, чем нужно.
Е. Ройзман
―
Да. Ирин, но если это поступок человеческий, то только похвалить, потому что любые поступки сейчас ценятся. Но я хочу сказать, цепляться за все эти мелочи… Всем все понятно. И лишний раз держать в теме – ну да, может быть, и имеет смысл.
И. Воробьева
―
Еще есть масса разных вопросов. Но вот скажи мне, в пятницу был прием?
Е. Ройзман
―
Ирин, смотри, что у нас произошло. У нас сейчас прием перманентный вообще. Просто люди пишут, звонят, куча вопросов самых разных. Но я бы хотел отметить, просто всем отчитаться. По Мише Бахтину. Все, температура спала. Вакцинировали. Все нормально. Сейчас взяли тест на антитела. Укол «Золгенсма» ему будут ставить 19 февраля. Все. Все действия согласованы. Министр здравоохранения туда позвонил, потому что с министром здравоохранения, видимо, разговаривал Дмитрий Муратов.И просто ситуация такая, что десятки тысяч людей участвовали в этом сборе, и все хотят отслеживать судьбу этого мальчика, потому что это серьезная история. И министр здравоохранения взял под свой контроль. 19-го числа укол будет поставлен. Миша готов. Все нормально, слава богу. Постучу по дереву. Даст бог, все будет нормально.
И. Воробьева
―
Извини, есть просто вопрос конкретный про Мишу. Можно?
Е. Ройзман
―
Давай-давай.
И. Воробьева
―
Потому что вот опять же в пятницу был Муратов как раз, который говорил, что ему действительно 19 февраля только сделают укол. Это, получается, полтора месяца, даже больше, с момента, как этот сбор закрыт, не делают этот укол. И это очень плохо в том смысле, что время-то идет. И в его случае время – это здоровье и будущая жизнь. Как так?
Е. Ройзман
―
Ирин, смотри. У Миши очень хорошо сработала «Спинраза». Она остановила процесс, она затормозила этот процесс. И за ним очень хорошо там ухаживают в центре Войно-Ясенецкого. И центр Вельтищева подключился. Даст бог, все будет нормально.Но у нас на этом фоне другие проблемы появились. После сбора по Мише президент объявил, что создают фонд, закачивают туда 60 млрд. Фонд называется «Круг добра». Для детей с редкими заболеваниями, в частности по СМА. И на это фоне вдруг все минздравы не стали закупать «Спинразу». Что такое «Спинраза»? Это лекарство, которое дешевле «Золгенсма», но его надо ставить много раз. В конце концов оно оказывается дороже. Но «Спинраза» работает как скорая помощь, то есть блокирует, как-то быстро работает.
И вдруг все отказались закупать, потому что у областных минздравов денег нет, это может вышибить весь бюджет областного минздрава. И поэтому ждут, пока деньги поступят от федералов. Ну ладно, когда касается Кургана, Оренбурга, еще каких-то регионов. В Москве не хотят закупать и ждут денег от федералов. И московская Морозовская больница. Ситуация. Кирилл Петров, мальчик, 3 месяца. И ему не начинают лечение, потому что ждут, что деньги поступят от федералов. А денег пока не поступит. Раньше марта не будет. И все боятся, что мальчик уже будет глубоким инвалидом, когда поступит лекарство. И таких ситуаций много. Мы будем следить и говорить об этом вслух. Только к марту, похоже, этот фонд заработает.
И. Воробьева
―
Возвращаясь к вопросам от слушателей. Просят прокомментировать слова Дмитрия Пескова, пресс-секретаря президента, которой спросили сегодня в том числе про акции и про задержанных, и, в частности, он сказал, что «с хулиганами и провокаторами никакого разговора быть не может». Это пугает, что во власти такое отношение к протесту?
Е. Ройзман
―
Ирин, обрати внимание, вот ровно как в гитлеровской Германии. Всех политических оппонентов объявляют врагами Рейха, иностранными агентами. Помнишь, у них еще термины были: «вырожденцы», там еще что-нибудь. И вот взяли огромное количество народу, назвали провокаторами. И сделал это пресс-секретарь президента. Ну понятно, можно, конечно, сослаться здесь на самого президента, который про Пескова сказал: «Иногда такую пургу несет». Но мне кажется, здесь ровно тот самый случай. Ну взять и оскорбить огромное количество народу.Кстати, я скажу еще одну вещь, чтоб было понятно. Когда у нас было шествие по городу многотысячное и долгое достаточно, все проезжавшие машины сигналили, мигали, махали руками. То есть поддержки у этого протеста значительно больше, чем собственно людей вышедших.
Кстати, очень интересная ситуация у меня с приема. Девчонка позвонила и говорит: «Я хочу выйти. Но я не могу выйти. Я сижу с ребенком. Но у меня большой коттедж. Объявите, пожалуйста, что те люди, которые хотят выйти, пусть все привозят детей ко мне. Мы посидим со всеми детьми, поиграем, подождем, пока люди не вернутся с протеста». Ну представляешь? Просто вот так со стороны. Много ведь таких звонков о поддержке. Не все могли выйти. Разные ситуации у людей. В абсолютном большинстве, на самом деле, люди-то хорошие.
И. Воробьева
―
Соответственно, не может же там власть действительно думать о том, что когда уже вторые выходные подряд выходят десятки тысяч человек на улицу… Это что-то же да значит. Они же должны это понимать. Ладно они там транслируют через пропагандистов, что вышло 2 тысячи человек (или 4, неважно). Но они-то знают правду. Почему они…
Е. Ройзман
―
Ирин, во-первых, мы же с тобой не знаем, как до президента доносят эту информацию. Вернее, мы сколько-то знаем. То есть справки оперативные. Вот он еще, как сказал, полистал видеоряд. Мы не знаем, что доносят. Мы знаем, что делают иногда передачи только для одного зрителя (такие как «НТВ», «Первый канал» и так далее). Может быть, он смотрит телевизор, и по телевизору ему показывают свою картинку.Ты же видела, какую картинку создали для «НТВ», когда якобы какой-то протестующий подбежал с бейсбольной битой к омоновцам, и тут же они его повинтили. Потом этот протестующий пропал. Но все же понимают. Если бы Станиславскому показали, Станиславский бы блеванул. То есть все же понимают, что произошло. А президенту будут это впихивать и показывать. Мне его даже жалко.
И. Воробьева
―
Но это правда очень странные кадры. Я видела, эти кадры вчера, по-моему, уже вечером использовались в вот этих всех вечерних выпусках, никто не пропустил, как неделю назад использовались с какой-то девочкой, которая говорила, что «меня звали на тусу, а здесь как-то тухло». То есть одни и те же кадры. Я исключительно к этому. Но человек с бейсбольной битой очень странный. И правда, странно, что мы не знаем, как его зовут, куда его отвезли, где он задержан, где уголовное дело и вот это все. Ну, в общем, да.
Е. Ройзман
―
То есть пропаганда тоже становится такой лобовой и неталантливой.
И. Воробьева
―
Ну что значит «становится»? Вот смотри, если мы, например, посмотрим на Беларусь и вообще поговорим про пропаганду, я, например, смотрю телевизор исключительно вот этими кусочками маленькими, которые собирают ребята из программы «Fake News» на «Дожде». Вот они раз в неделю – иногда с перебоями, но тем не менее –выпускают. Вот я как бы их глазами смотрю. Они выбирают самый ад, который был на телевидении, и они нам его показывают.И эта программа не вчера началась. Поэтому это было давно. Мы это уже давно видели про разные события – и про Украину, и про США, и про Беларусь, и про Навального, и про всех, всех, всех. Ну чего? Далеко ходить тут, собственно, не надо. Так что не знаю, становится она или всегда такой была.
Е.Ройзман: Потихонечку аудитория телевизора становится меньше, а аудитория интернета расширяется
Е. Ройзман
―
Понимаешь, Ирин, очень важный момент. Потихонечку аудитория телевизора становится меньше, а аудитория интернета расширяется. И когда власть, когда все эти комсомольцы 70-х годов, когда все эти чиновники поняли, что будущее за интернетом и сунулись в интернет, они вдруг с ужасом обнаружили, что это интернет, там могут и послать. Они попытались там что-то сделать. Им, естественно, напихали полную панамку.И они от обиды решили ограничить мат в интернете. Плюс там еще бонусы такие – оскорбление власти, неуважительное отношение. Это все какие-то очень сложные юридические понятия, то есть их не разобрать. Но тем не менее, что касается мата, если за мат в соцсетях будут отвечать держатели соцсетей, я не знаю, кто будет виноват, я готов от этого отказаться. Как-то в жизни я же обхожусь без этого. Но в целом это очень жалобный такой закон. Это они сами себя свои нежные уши и свои нежные, боязливые глаза попытались оградить. Но, с другой стороны, если люди выходят на улицу, они же это все слышат и видят.
И. Воробьева
―
Дорогой Женя, я думаю, что я сейчас озвучу позицию и эмоцию многих людей, которые пользуются социальной сетью Твиттер, которые захотят тебя призвать не менять свое поведение в этой соцсети, что бы ни произошло, потому что я не знаю, как без этого поднимать себе настроение в эти тяжелые дни. Но понятно, что если это будет как-то под угрозой наказания… Но я, кстати, не видела там про наказание. Я видела, что посты будут удаляться.
Е. Ройзман
―
Нет, там нет наказания.
И. Воробьева
―
Да. Будет блокироваться якобы кем-то аккаунт и так далее.
Е. Ройзман
―
Но, слава богу, мы живем в России и владеем русским языком. И я буду делать то же самое, но только без ненормативной лексики. Русский язык позволяет выражать всю гамму чувств.
И. Воробьева
―
Хорошо. Мы будем ждать новых слов в Твиттере Евгения Ройзмана. Ладно. Я, честно признаться, вообще не знаю, о чем еще можно сейчас разговаривать. Тут еще просят прокомментировать Медведева и социальные сети, которые он там тоже прокомментировал. Но как-то…
Е. Ройзман
―
Ирин, он зря в это вылез. Кстати, из высоких чиновников Медведев столкнулся одним из первых. И все помнят эту историю, когда люди начали задавать вопросы. А это остров свободы – интернет. Действительно, там могут послать. Они были к этому не готовы. И когда пресс-секретарь Медведева возмущенно выступила: «Он вам не Димон» – это стало названием фильма, который посмотрело огромное количество народу. И для того, чтобы понимать, с кем имеем дело, имеет смысл этот фильм пересмотреть.Но то, что сегодня Медведев заявил, что мы готовы к тому, чтобы ограничить вообще интернет – это нехорошо. И еще он пожаловался, что другу его Твиттер подсовывает Навального. Но если бы друг там в ЛГБТ-сообщество заходил, ему бы ЛГБТ-сообщества подсовывали. Но поскольку он заходит в политические какие-то ветки, ему, естественно, Твиттер выдает наиболее популярное.
И. Воробьева
―
Спалился друг.
Е. Ройзман
―
Медведев только продемонстрировал, что он об этих механизмах ничего не знает. Хотя, знаешь, сейчас вспоминается президентство Медведева. Более-менее какое-то было президентство Медведева.
И. Воробьева
―
Вот. Я тоже хотела об этом сказать. Ну правда, когда президентом стал Медведев, как-то все выдохнули, потому что это были, может, не полных 4 года, но 3 года было ощущение, что все, мы идем куда-то наверх, куда-то дальше. И это было правда круто. Но, по крайней мере, если бы мы тогда, в 2008 году, если я ничего не путаю, когда он стал президентом, знали, что ждет нас в ближайшие 13 лет, то, наверное, все бы молились на Медведева и умоляли бы его идти на второй срок, и никогда больше не пускать… Да.
Е. Ройзман
―
Да. Но это, действительно, дали немножечко передохнуть.
И. Воробьева
―
Ну да. Я при этом осознаю, что, скорее всего, мы просто забыли какие-то вещи и не помним, но чисто по ощущениям это были не самые плохие годы в новейшей истории.
Е. Ройзман
―
Да.
И. Воробьева
―
Вот спрашивают. Точнее, это скорее реплики немножко такие про то, смогут ли они, если что, отключить нам интернет. Хороший вопрос, на самом деле. Наверное, нет. Женя, скажи, как ты думаешь?
Е. Ройзман
―
Ирин, они могут все. Они могут и закрыть страну. Но, с другой стороны, как люди к этому отнесутся? Это же все от нас зависит. Если мы будем терпеть, то они сделают все, чтобы всю жизнь оставаться у власти, чтобы население было покорное и просто несли деньги. Мы же это все проходили в своей стране. Поэтому если мы будем терпеть – они это сделают. Они в эту сторону смотрят.
И. Воробьева
―
Тут какое-то количество людей пришло, которое только что узнали, что Илье Яшину дали 15 суток ареста и штраф 20 тысяч. По-моему, 15 суток все-таки, не 10.
Е. Ройзман
―
А там еще Пивоварова вместе с Яшиным.
И. Воробьева
―
Так его там вообще на 39 суток закрыли.
Е. Ройзман
―
Да, 39 суток. Причем Пивоваров – нормальный, порядочный парень. Вместе с Яшиным были. Совершенно точно, что не было ни неповиновения, ничего. Ну вот так взяли двух человек. Ну мы уже говорили, это методы Третьего рейха.
И. Воробьева
―
Да. Тут просто все удивились: «Как же так? Ведь Илья Яшин – депутат». Вот сейчас и Люся Штейн – тоже муниципальный депутат – под арестом. И Илья Азар отбывал аресты как муниципальный депутат. В общем, все это уже было. И Юля Галямина. Мы все это проходили, мы все это уже видели. В этом смысле нет ничего нового. Тут спрашивают: «Леша Пивоваров?» Нет, Андрей Пивоваров, не Алексей Пивоваров. Минута до конца эфира у нас. Полминуты – твои.
Е. Ройзман
―
Слушайте, кому нужен – или сайт Фонда Ройзмана (меня найдете), или в соцсети в личку зайдете. Что надо – напишите. Я отвечаю, слежу. Я хочу сказать, что все равно это наша Родина, это наша страна. И мы ее любим. И наша страна достойна того, чтобы за нее бороться. Не забывайте это. Мы не имеем права ничего бояться в своей стране. Это наша страна. Поэтому всем стойкости и мужества. Мы не сдаемся.
И. Воробьева
―
Это была программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Я напомню, что все будет…
Е. Ройзман
―
Стоп, я забыл сказать…
И. Воробьева
―
Куда? Куда делся Женя? У нас связь закончилась, к сожалению. Ну, ладно. Все будет хорошо. Это говорю вам уже я, цитируя Евгения Ройзмана, с которым у нас связь уже закончилась. В общем, он узнавал, в конце концов все будет хорошо. А после 22 часов в программе «Разбор полета» – предприниматель, основатель компании «Рольф» Сергей Петров.