Личный приём - 2020-12-28
И. Воробьева
―
21 час и 7 минут в Москве, 23:07 в Екатеринбурге. Это программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Здесь в Москве в студии «Эха Москвы» – я, Ирина Воробьева, ну а в Екатеринбурге – Евгений Ройзман. Женя, добрый вечер.
Е. Ройзман
―
Всем привет.
И. Воробьева
―
Знаешь, может быть, ты со мной не согласишься, но мне кажется, что в нашей программе человек года – это Миша Бахтин. По крайней мере его имя мы упоминали чаще, чем…
Е. Ройзман
―
Чаще всех, да.
И. Воробьева
―
Да. Чем какое-либо другое имя. Я напомню всем нашим слушателям, что Миша Бахтин – это малыш, мальчик, у которого спинальная мышечная атрофия, которому нет еще года, ему несколько месяцев. И ему сейчас мы собираем на укол «Золгенсма» – это такой препарат, который позволит Мише вообще избавиться от спинальной мышечной атрофии и жить нормальной жизнью. Женя, вот осталось буквально реально несколько дней до наступления Нового года. Как дела сейчас? Я видела цифру 109 млн. Что это за деньги? Сколько еще?
Е. Ройзман
―
Нет, уже все. Ирин, мы преодолели рубеж 100 млн в пятницу. А сейчас, в понедельник – 114 млн. А пока мы разговариваем, я думаю, уже ближе к 115 млн. Юля Латынина очень сильно сработала (вот «Код доступа»), Венедиктов упомянул, сейчас «Эхо» поставило на сайт. И я понимаю, что мощность у «Эха» и у всех добрых людей, которые нас поддерживают, не ниже, чем у любого из федеральных каналов.
И. Воробьева
―
Я хочу тебя перебить. Прости, пожалуйста. Просто сейчас мы с тобой разговариваем, и я знаю, что эта часть нашего эфира еще попадет на сайт «Новой газеты». «Новая газета» вообще как ледокол в этом году для детей СМА. И этот эфир будет в том числе на сайте «Новой газеты». И издание поддерживает этот сбор в пользу Миши Бахтина, и, я так понимаю, Дмитрий Муратов лично.
Е. Ройзман
―
Да. Дима – он вообще один из основных в этой теме. И он участвовал, помнишь, та история, когда с помощью Лисина закрыли по двум детям в Екатеринбурге (там большее 300 млн). И здесь он помог. Он огромную роль играет. Но здесь, обрати внимание, приносят 1 000 рублей, 500 рублей. Пенсионерка одна – 5 000, другая – 5 000. Просто приносят – не умеют отправлять вот так вот. Столько народу включилось в этот сбор. И здесь сейчас никто из серьезных олигархов в этом сборе не присутствует, в основном самые разные люди отовсюду.И представляешь, просто начали вносить, вносить, вносить деньги. Я считаю, сейчас будет порядка 115 млн. И нам остается собрать около 45 млн. И такими темпами у нас появляются все шансы это сделать до Нового года. Как любой сбор, если я какой-то сбор объявляю, в котором участвую, я первый вношу деньги. Мы с Димой по принципиальным соображениям я свою декабрьскую зарплату – 60 000, Дима – 100 000. Еще куча знакомых людей. То есть мы все включились. И все, кто нас поддержит, конечно, буду признателен. Очень много достойных людей в этом сборе принимает участие.
Е.Ройзман: Что они пытаются сделать? Они не хотят, чтоб Навальный возвращался
И. Воробьева
―
Это правда. И я очень надеюсь, что мы сможем собрать полную сумму для Мши Бахтина. Уже собрали огромные деньги. И это последний рывок перед Новым годом. Если вы еще не видели новогоднего чуда или не принимали в нем участие, это тот самый случай. Для тех, кто нас смотрит и слушает, как это сделать. Вы можете зайти на сайт Фонда Ройзмана и в разделе «Помогаем» найти адресную помощь – и там есть сбор на Мишу Бахтина. Если вы не хотите таким сложным путем, просто в любой соцсети найдите Евгения Ройзмана, и там точно совершенно есть последние посты – они все про этот сбор. Надеюсь, что у нас все получится.Ну что ж, давай тогда про… Даже не знаю, про что. Про плохое. Про политику. Сегодня стало известно, что ФСИН затребовал Алексея Навального к себе по делу «Ив Роше», поскольку у него условное наказание. А если он завтра, 29-го числа, в 9 утра не явится, то ему возобновят и все переквалифицируют. И вот Алексей написал, что это его последний день условного срока. И, в общем, как-то все невесело. Что это?
Е. Ройзман
―
Нет, эта ситуация откровенно подлая. Причем, как обычно. Когда мы рекламируем вакцину и знаменитый журнал «Ланцет», пожалуй, главное издание мировое медицинское международное, публикует материал о вакцине, здесь его перепощивают все и говорят: «Смотрите, сам журнал “Ланцет” о нашей вакцине написал». Потом журнал «Ланцет» пишет об отравлении Навального как о свершившемся факте со всеми доказательствами. Наши говорят: «Нет-нет, мы его не читаем. Мы эту литературу не читаем». И вдруг вылупляется ФСИН, который говорит: «Вот мы тут прочитали, Навального выписали еще в октябре из клиники, а он до сих пор не явился. Должен явиться 29-го». Сроку не дали даже на раздумья.Надо понимать, Навальный по делу «Ив Роше» получил 3,5 года условно с отсрочкой на 5 лет. Это было в 14-м году. И ему еще раз продлили отсрочку приговора. Но он в это время умудрился выиграть суд в ЕСПЧ. И Европейский суд по правам человека признал это дело полностью сфабрикованным. И Минюст России выплатил Навальному компенсацию за это сфабрикованное дело.
И вдруг откуда ни возьмись… Но это же шулера. Мы имеем дело с наперсточниками. Они из рукава достают карту, вспоминают и получается, что Навальному остается один день до конца уже продленного условного срока совершенно нелегитимного приговора, о чем сказал Европейский суд по правам человека и подтвердил наш Минюст (это уже подтверждение факта). И вдруг оказывается, что остается один день, и из-за того, что он не приезжает в этот день, ему могут добавить 3,5 года лишения свободы.
У них там внутри откровенный расколбас. На них столько неприятностей разом не сваливалось еще никогда. То есть нам даже сложно сейчас все перечислить, что свалилось на руководство России. Причем винить некого вообще. Вот сами просто упрашивали, чтоб на них это свалилось. И, конечно, все эти истории с разоблачениями. И действия абсолютно хаотичные.
Что они пытаются сделать? Они не хотят, чтоб Навальный возвращался. Они пытаются ему создать ситуацию, когда ему просто нельзя будет въезжать в Россию, потому что его тут же закроют. У Навального ситуация тоже сложная. Потому что если он не возвращается в Россию, значит они победили, потому что добились того, чего хотели.
Но я не могу никаких советов давать. Если Алексей решит не возвращаться в Россию, это нисколько не уронит его в моих глазах. Я его считаю товарищем. То есть он волен принимать любые решения, посоветовавшись с семьей. Но я его знаю достаточно хорошо. И я полагаю, что он все-таки вернется. Ситуация у него очень сложная. Он боец, конечно, но…
Е.Ройзман: Основная причина дела против Соболь – ее выдвижение в Госдуму
И. Воробьева
―
Там еще есть забавная деталь, если вообще можно это слово применить к данной ситуации, которая заключается в том, что в журнале «Ланцет» действительно была статья про обстоятельства отравления 44-летнего мужчины боевым химическим оружием. Но там нигде не было имени Алексея Навального. Это просто был мужчина 44 лет. Имени там не было. Если ФСИН ссылается на «Ланцет» как на доказательство, что Алексей Навальный более не лечится в клинике, означает ли это, что ФСИН признает, что Алексея Навального отравили, и нам надо ждать, что, наконец-то, в России заведут уголовное дело по покушению на убийство политика?
Е. Ройзман
―
Ирин, на самом деле, они уже столько раз, начиная с пресс-конференции Путина, косвенно подтвердили, что они в этом участвовали. Они были вынуждены признать, что 8 эфэсбэшников ездили. Правда, они сказали, сопровождение такое. Но, с другой стороны, сопровождение оппозиционного политика – военные врачи, военные химики, разработчики «Новичка» и так далее. Так себе сопровождение.Кудрявцев, этот отравитель, куда Люба Соболь пришла, на звонок нажала, когда туда собрались все силовики – это тоже косвенное подтверждение, что там живет отравитель. Но, с другой стороны, все-таки все что касается политики, везде работает правило: дебилам главное не мешать. Если бы не стали так активно обращать внимание на Кудрявцева, просто отпустили бы ситуацию, возможно, никто бы не узнал, что одну квартиру стоимостью 10 млн ему дали, а вторую квартиру (7,5 млн) он купил за наличку ровно через 2 месяца после отравления Навального. Это все тоже в одну копилку ложится. И для любого думающего человека этот паззл в конце концов складывается.
У меня нет иллюзий. Вот «Эхо» сколько выставляло голосовалок, у слушателей тоже иллюзий никаких нет. Мы понимаем, с кем мы живем и с кем имеем дело.
Е.Ройзман: Вместо реальной жизни государство расплачивалось вот знаками внимания – медалями. Величием платили
И. Воробьева
―
Да, в этом смысле, конечно, нет никаких иллюзий. Тут я согласна. Мы сейчас буквально на минутку прервемся и после перерыва еще поговорим про уголовное дело в отношении Любови Соболь, которое завели как раз после того, как она пришла и позвонила в дверь господина Кудрявцева. По крайней мере, предположительно, это именно то место жительства, где он находился. Давайте вернемся через минутку.РЕКЛАМА
И. Воробьева
―
Продолжаем эфир программы «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Обещала после перерыва поговорить про уголовное дело Любови Соболь. Вот она пришла, позвонила в дверь квартиры. Около дома ее задержали. Сейчас мы знаем, что уголовное дело. Еще ее по этой статье продержали двое суток в изоляторе временного содержания. Как думаешь, какое будущее у этого уголовного дела?
Е. Ройзман
―
Мне вот интересно, угги вернут или не вернут ей?
И. Воробьева
―
Хороший вопрос.
Е. Ройзман
―
Навальному ничего не возвращают. Может, ей хоть что-нибудь вернут. Я думаю, что ее будут держать на этом поводке. И я думаю, что будут это дело использовать. Конечно, основная причина – выдвижение ее в Государственную думу. И это, на самом деле, повод. Они за Кудрявцева беспокоятся. Кудрявцев – странный агент, который сам себя спалил и спалил всех, и, в общем-то, в эфире признался во всем. Причем рассказал такие детали, о которых бы никто никогда в жизни не узнал, если бы он об этом не рассказал. И очень много здесь сошлось.Но я хочу сказать одну вещь для Любы и вообще в эфир. У меня двое самых серьезных выбора в жизни происходили по той причине, что на меня возбуждали уголовные дела и начинали громить мое дело – фонд и еще. И я вынужден был принимать участие в выборах. И возбужденное уголовное дело – это самый сильный старт кампании. Но задача – устоять на ногах. Это очень серьезно. Люба все выносит в паблик. За ней наблюдает вся страна и вся Москва. Держится она очень хорошо, энергии море. Она бесстрашная. Дай бог, чтоб у нее все получилось. Она выиграет выборы, если ее зарегистрируют. Другая проблема – что они тоже это понимают.
Е.Ройзман: Закон о реновации, в первую очередь, направлен против пенсионеров, у которых нет прав и ресурсов
И. Воробьева
―
Ты считаешь, что если Люба Соболь зарегистрируется, то она сможет собрать голоса и пройти в Госдуму?
Е. Ройзман
―
Я считаю, что да. Но я в этом сколько-то разбираюсь. Я слежу за тем, как она работает. Им некого против нее выставлять. Понятно, что они снова попытаются с Нютой Федермессер договориться. Но Нюта ведет себя очень достойно – она делает свое дело и не играет в эти игры. Поэтому им будет очень сложно с Любой.
И. Воробьева
―
Да, разумеется, будет сложно. Давайте мы тогда поговорим… Я не очень хочу делать итоги года, потому что они такие все грустные.
Е. Ройзман
―
Слушай, но он еще не закончился, ты же понимаешь.
И. Воробьева
―
Он еще не закончился, да. Но у тебя уже был последний прием в этом году. Я не знаю, 1 января в пятницу у вас будет или нет?
Е. Ройзман
―
Ирин, он у меня стал перманентным этот прием.
И. Воробьева
―
То есть это уже не пятница, да?
Е. Ройзман
―
Да. Из-за того, что он не очный, он стал просто перманентным. Поэтому мне сложно что-либо загадывать. 1 января всегда у нас была акция «Начни год красиво». Мы там до 500 человек собирали на Плотинке в 12 часов дня 1 января, делали пробежку. Но сейчас я людей собирать не буду, но сам я пробегусь, как положено, чтобы не ломать традицию.
И. Воробьева
―
Ладно, хорошо. Раз твой личный прием перманентный, давай поговорим о том, что волнует людей кроме коронавируса и связанных с этим вещей, здравоохранения. Но есть же какие-то еще истории, которые людей волнуют?
Е. Ройзман
―
Историй, на самом деле, море. У меня очень серьезная история. Звонит парень перепуганный. Он говорит: «Я попал в ситуацию. Я в свое время развелся с женой. Она выпивала. А сын – с ней. Сыну 9 лет. У меня близкий с ним контакт. Я его люблю. А у жены появился сожитель – дядя Вася. И вот сын мне звонит: “Папа, забери меня. Они пьяные. Я их боюсь”. Я приезжаю туда. Этот Вася выходит, хочет меня бить. Там конфликтная ситуация. Вызываем полицию. Я говорю: “Где мой сын?” Нету сына. Заперли в комнате. Сынок звонит и говорит: “Выпустите меня отсюда”. Вася убежал. Ключ только у него». Парень говорит: «Я не знаю, что делать».А я, на самом деле, к этим ситуациям отношусь очень серьезно. За последнее время куча ситуаций, когда сожители женщин убивали их детей. Море ситуаций. Ну это как в животном мире такое бывает. И мы недавно столкнулись с историей, когда парень женился на разведенной женщине, усыновил ее детей, установил отцовство. И у него парень вытащил деньги из кармана, и он его отлупил. Не сильно отлупил, но следы остались от ремня. Тот пожаловался дедушке, дедушка – в опеку. И парня ограничили в правах. И он пришел к нам. Мы разговаривали с ним. Мы говорим: «Это чужой ребенок. Ты не имеешь права его бить. Это не твой ребенок. Своего-то ребенка бить нельзя, чужого – тем более».
А вот эта история с пьяными отчимами – это по стране прокатилось. И вынуждены были сегодня обратиться к Уполномоченному по правам ребенка, чтоб ситуацию под контроль взял. Как-то там справимся.
Слушай, у меня еще одна ситуация серьезная. Ну давай про детей несколько слов еще скажем.
Е.Ройзман: Я разговаривал с врачами на достаточно высоком уровне. Они боятся говорить. Просто боятся говорить
И. Воробьева
―
Да, про детей еще, действительно, несколько слов. Я тебя хотела спросить еще. Знаешь, гуляет в интернете видео и довольно много обсуждается, где ребенка держат, видимо, его родители (там девочка), а какая-то тетка стоит над ребенка и что-то на него кричит, какие-то благовония зажигает. Изгоняет бесов, короче.
Е. Ройзман
―
Слушай, это чудовищная история.
И. Воробьева
―
Это жуткая какая-то история.
Е. Ройзман
―
У нас здесь были какие-то из секты, тоже что-то там изгоняли и забили насмерть ребенка. Просто забили. Причем родного ребенка насмерть забили. Понимаешь, это дикие люди, это изуверы. Но особенно вот это – называется обряд экзорцизма. Я считаю, что это шарлатанская совершенно история. И родители, которые на это идут – это дикие люди. И в 21-м веке… В школу-то зачем ходили? От дождя прятаться? Дикая совершенно история. Я с этим полностью согласен.Слушай, еще историю расскажу.
И. Воробьева
―
Давай.
Е. Ройзман
―
Позвонил мне товарищ мой и говорит: «Слушай, у меня тетка моя – она хорошая женщина. У нее стажа много. Она так хочет получить ветеранство. Можешь с ней позвонить поговорить? Ей приятно будет, если ты позвонишь». А я этих ветеранств в свое время… Ветеран труда – для многих наших пожилых людей это настолько важная история была. Это как подведение итогов жизни. Этот значок ветеранский носили… А там в свое время надо было 35 лет стажа. 35 лет стажа в Советском Союзе, в России у всех был, кто дожил до этого возраста.И я позвонил этой женщине. Она удивилась, что я сам ей позвонил. Я говорю: «Где вы работали?» Она говорит: «На заводе Уралкабель». И я говорю: «Вам важно ветеранство?» Она говорит: «Да». Я говорю: «А зачем вам ветеранство?» И она так говорит: «Ну, понимаешь, там какие-то льготы по квартплате. Но у меня основная проблема не эта. У меня зубов нет. А ветеранство…меня могут поставить на очередь на бесплатное протезирование. Ветеранство дает такое право». Представляешь, его всего 65 лет. Она разговаривает и вдруг заплакала. И ей неловко говорить об этом, что ей вот это ветеранство настолько важно.
А я знал директора. Я нашел директора, позвонил. Хороший парень. Он говорит: «Я ее знаю. Я мастером был на ее участке. Она действительно честно и хорошо всегда работала. Я посмотрю, что можно сделать». А раньше всего-навсего указом губернатора присваивали. Вообще проблем не было никаких. Сейчас это стало гораздо сложнее. Затруднили максимально ситуацию. И для людей во всей их несладкой такой жизни это действительно какой-то итог – вот это ветеранство.
Ну и я позвонил своему товарищу и говорю: «Я понял, почему ей надо ветеранство». И рассказал ему. Он говорит: «У нее есть сын (мой брат). Мы возьмемся и сами все сделаем». И я так рад, что оно хоть как-то решится, даже если этого ветеранства не получится.
И. Воробьева
―
То есть получается, что, в принципе, родственники сами могли справиться. Но для этого понадобилось прийти к Евгению Ройзману. Удивительно.
Е. Ройзман
―
Нет, всего-навсего вот эти стыковки понять. Она им, может быть, не говорила, стеснялась это сказать. И вот так со стороны понимание пришло, что можно обойтись без ветеранства и сделать своими силами. Но люди, которые прожили большую жизнь в России, у них все равно к государству вот такое почтение, к этим знакам внимания государства большое почтение.Потому что вместо реальной жизни государство расплачивалось вот такими знаками внимания – медали, то-се. Величием платили. Зубов нет, но ты ж получил величие – Гагарин в космос летал, столько оружия было, нас все боялись. Вот тебе величие. С тобой рассчитались за твои зубы, за твое подорванное здоровье и так далее. Ну понятно, да.
И. Воробьева
―
А вот мне интересно, хоть кто-нибудь действительно это чувствует, ну действительно, правда, что все не зря, такая страна большая, великая, вот президент какой?
Е. Ройзман
―
Знаешь, это ровно та самая поговорка русская печальная, что спасибо на хлеб не намажешь. И вот это вот раздражение пенсионеров, которые понимают, что они отработанный материал, что их бросили, что с ними никто считаться не будет… Кстати, вот этот Закон о реновации (комплексное освоение территорий) – он тоже в первую очередь направлен против пенсионеров, у которых особых прав, особых ресурсов нет. И их будут постепенно из центра смещать на окраины. Центр будет для более дорогих построек, для богатых людей. А они отработанный материал. Слушай, хорошую историю расскажу.Е.Ройзман:Врачи и учителя просто как крепостные. Они боятся всего
И. Воробьева
―
Давай. А то что-то совсем грустно стало.
Е. Ройзман
―
Да. У нас Коля Предеин есть скульптор и график очень хороший. Он в свое время проиллюстрировал «Мертвые души» Гоголя. Причем Игорь Золотусский сказал, что это, пожалуй, лучшие иллюстрации к «Мертвым душам». И я считаю, что это точно не хуже, чем Шагал в свое время сделал. Коля очень талантливый.И мы всем городом собирали деньги на доску, посвященную Осипу Мандельштаму и Надежде Яковлевне Мандельштам, которые, когда их везли в Чердынь в ссылку, они день просидели на вокзале нашем. И Коле пришла в голову мысль сделать памятную доску бронзовую посеребренную такую. И наши люди собирали деньги. Он сделал замечательную доску. Вот два профиля Надежды Яковлевны и Осипа Эмильевича. И вдруг куча препятствий возникла. Вроде согласовали, а потом говорят: «Нет, не согласовали. Надо с Москвой». И так далее.
И вдруг сегодня мы узнаем, что железная дорога согласовала. Там, говорят, еще надо согласования. Но под нашу ответственность делайте, монтируйте доску. И мне это настолько приятно, потому что Мандельштам – это один из самых мощных русских поэтов. Он стоит в ряду самых великих русских поэтов. Пожалуй, знаешь, если Пушкин чуть-чуть в стороне, то Бродский, Цветаева, Мандельштам. И человек, который трагически погиб. И он был примером для очень многих поэтов. У него абсолютный слух был. И кроме всего прочего, то, что я называю «комплекс Мандельштама» – это комплекс русского поэта. Мандельштам понимал, что нельзя говорить, и знал, что ему за это будет, и все равно говорил. То есть это такой пример.
И смотри, во Владивостоке был памятник Мандельштаму. Его там осквернили. Потом его восстановили. Его три раза еще это… Ну и его вынуждены были убрать куда-то в парк какой-то. В Воронеже улицу даже не назвали именем Мандельштама. А в Екатеринбурге будет доска памяти Осипа Эмильевича Мандельштама.
И. Воробьева
―
Отлично. Вот здесь мы поставим паузу небольшую и вернемся через несколько минут.НОВОСТИ / РЕКЛАМА
И. Воробьева: 21
―
35 в Москве, 23:35 в Екатеринбурге. Продолжается программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Вы можете смотреть нас в Ютубе на канале «Эхо Москвы», а еще в СМСках писать нам всякие ваши послания: +7 985 970 45 45. Тут вопрос от зрителя в Ютубе. Я его немножечко переформатирую, но тем не менее. Вопрос: «Вот когда приходят за помощью к Евгению Ройзману, почему вы не спрашиваете: “А за кого вы голосовали?” А то как голосовать – так за Путина, а за помощью – так к Ройзману. Пусть к Путину идут со своими проблемами». Как тебе такой вопрос?
Е. Ройзман
―
Мне это много раз говорили. Но…
И. Воробьева
―
Но…
Е. Ройзман
―
Ирин, ну что я с этим могу сделать? Все равно все – люди. Сама же понимаешь.
И. Воробьева
―
Знаешь, ты сейчас говоришь, как врач или как спасатель. Потому что нас тоже периодически спрашивают: «Зачем вы ищите пропавших людей, которые голосовали за Путина?» Мне всегда было интересно, в смысле, а что с ними делать? Не искать теперь, не помогать им что ли? Человек в беду попал. Какая разница, за кого он голосует? Тем не менее.
Е. Ройзман
―
Да, я к этом также отношусь.
И. Воробьева
―
Да. Просто в больницах-то у вас тоже не спрашивают, голосовали ли вы. А если в больницах начнут оказывать помощь только тем, кто голосовал за обнуление президента, вы как на это посмотрите? Тоже будет немножко, мягко говоря, нечестно.
Е. Ройзман
―
Слушай про больницу. У меня интересная история. Девчонка лежала в больнице с ребенком своим. А в соседней палате лежал мальчик, который слепой и глухой, и немой. И у него еще гастростома стоит. Его в свое время просто бросили родители. Их тоже можно понять. Детдомовский. И она разговорилась с медсестрами. Они говорят: «Ничего не хватает – ни памперсов… Ничего не хватает. Все расходники нужны. Нужна ему сиделка. Очень важно».Она, искренняя совершенно девчонка, вышла в Инстаграм и написала об этом, что давайте, люди, скинемся, поможем. Ей тут же позвонили из больницы: «Какое вы имеете право? Уберите текст». Он говорит: «С чего вдруг я его уберу?» Она насобирала 50 000. Она говорит: «Давайте я вам 50 000 переведу – вы сиделку наймете». Они говорят: «Мы не будем так делать». Она говорит: «Давайте я вам сиделку найму и буду ее оплачивать для этого парня. Ваши же медсестры попросили». Они говорят: «Нет, у него все есть. У нас все в порядке».
И представляешь, для меня вот эта вот ситуация… Они настолько боятся своего начальства, что просто начинают кривить душой, избегать говорить правду. Они ее уговаривают убрать этот текст, чтобы никто не знал, что там чего-то кому-то не хватает. Знаешь, врачей просто превратили в крепостных. Я удивлен, что они не сопротивляются. Я разговаривал с врачами на достаточно высоком уровне. Они боятся говорить. Просто боятся говорить. Там настолько жесткая иерархия выстроена. То же самое с учителями. Представляешь, две профессии. Пожалуй, это такое жизнеобеспечение государства – врачи и учителя. Они просто как крепостные. Они боятся всего.
Знаешь, была одна интересная история, когда Иван Грозный приехал в Кирилло-Белозерский монастырь. Ну а там великий пост. А ему что-то есть захотелось. Его там поселили в лучшие кельи, ему есть захотелось. Там к келарю пошли и говорят: «Слышишь, царь есть хочет. Ему надо рыбы, да че…». Он говорит: «Слушай, великий пост. Никакой рыбы не могу». Они говорят: «Ты что, Грозного царя не боишься?» А он пальцем наверх показывает и говорит: «Знаешь, там есть другой царь. Он еще грознее». То есть по-другому немножечко выстраивали. Были люди.
И меня эта история, конечно, задела. Мы найдем, как помочь, не вынося в паблик. Знаешь, очень много врачей обращается: «Вот у нас такая ситуация. Помогите. Только никому не рассказывайте». То есть сплошь и рядом.
И. Воробьева
―
Да, мы это видели сейчас, как раз когда пандемия была, когда помогали больницам. По всей стране помогали больницам. Собирали и отправляли им СИЗы. Но большинство врачей просто в ужасе говорили: «Ни в коем случае нигде не пишите, что вы нам помогаете. Мы не можем публично говорить, что у нас что-то не так».
Е. Ройзман
―
Ирин, еще одна очень серьезная вещь. Я разговаривал с врачами, с потомственными врачами. Люди со своим каким-то человеческим достоинством. И они способны вслух произнести «понимаете, мы люди подневольные». Я не представляю, что со мной должно произойти, чтобы я, глядя в глаза кому-то, сказал, что я человек подневольный. Ну люди рождены свободными. Люди за свободу боролись, жизни отдавали. И вот так вот просто взять и кому-то подарить свою свободу и легко говорить о себе, что я человек подневольный – конечно, это уже искажение какое-то психики, это деформация. Об этом тоже надо думать и надо помнить. Мы свободные люди в свободной стране. Нельзя забывать свое человеческое достоинство.Слушай еще историю. Позвонили. У нас есть интернат один серьезный. Там 300 человек, в основном пожилые люди. И они говорят: «Знаете, нам некуда вообще обратиться. Можно нам 300 сладких подарка? Ну, конфеты, мандарины. Просто внимание. Потому что люди пожилые. Интернат». Ну вот завтра-послезавтра закупимся, развезем. Но тоже попросили не говорить.
И. Воробьева
―
А, ну понятно, да. Тут можно, конечно, всех понять, кто просит не говорить. И надо сказать, что всегда сложнее, на самом деле, помогать, когда ты не можешь сказать, кому ты помогаешь, и не можешь сказать людям: «Люди, давайте поможем. А кому…». Это очень тяжело.
Е. Ройзман
―
Да. Ирин, ты сейчас задела один очень важный момент. Когда тут начинают говорить: «Вот вы все это… Надо помогать незаметно», ну иди попробуй сбор на 160 млн незаметно сделай или какую-то постоянную работу незаметно. Во всей сегодняшней благотворительности одна из самых серьезных позиций – вовлечение нормальных людей. Люди нормальные в большинстве своем. И все любят делать добрые дела и помогать другим. Только они должны быть уверены, что все попадет по назначению.
И. Воробьева
―
Хотела пару слов буквально добавить. Я, например, сторонник того, чтобы НКО могли вообще рекламировать то, что они делают, потому что в Европе лет 7 назад я видела шикарную вещь – когда они сдают налоговые декларации, они могут какой-то процент своих налогов перечислить в некоммерческую организацию и могут выбрать, в какую. По всему городу висели билборды фондов, которые писали, что вот если вы нам перечислите свою часть налогов, то мы сделаем вот это, вот это и вот это. И это мне кажется совершенно нормальным подходом, а не то, как у нас – не вздумайте говорить, что вы кому-то помогли. Да бред это вообще.
Е. Ройзман
―
Я полностью с тобой согласен. Слушай историю. У нас Екатеринбург – это такой город, который очень сильно развивался в 20-е – 30-е годы. Ну это промышленная база такая металлургическая и машиностроительная. И понятно, что здесь была куча ссыльных, куча зеков. И разом строили огромные соцгородки, кучу новых зданий, жилых домов. И Екатеринбург наш, Свердловск – это был такой заповедник конструктивизма, просто заповедник. Я когда был мэром, занимался сам. У нас выявлено 150 зданий конструктивизма. Но надо понимать, все, что строили единовременно, единовременно начинает приходить в упадок.Когда строят зеки, ссыльные, раскулаченные, там особо душу-то не вкладывают. Плюс деревянные перекрытия и так далее. Ну и этот фонд сыплется. Но это настолько круто. Это настоящий конструктивизм. Где-то – конструктивизм, где-то – баухаус. Немцы архитекторы приезжали строили. Великолепный вообще. К нам сюда ездят, очень интересно, бельгийцы, немцы, французы именно смотреть архитектуру. Это целые туры есть такие у нас. Промышленный конструктивизм там и многое другое. Фабрики кухни. Ну как это было сделано. Невероятный был прорыв для того времени.
Понимаешь, здания эти в центре, занимают много места. И знаешь, как с ними поступают? Вроде памятник, а вроде и не памятник. Чтобы это стал памятник федерального значения – куча движений. Возиться никому не охота. Это ложится на областной бюджет. И тихонечко кому-то спихивают. А делается потом просто – просто чуть-чуть нарушают крышу, здание начинает руинироваться, потом пару поджогов. У нас одно такое здание великолепное, высочайшего класса на Банковском стоит напротив Института травматологии. Руинируют много лет. Механизмов нет бороться.
А сейчас одному застройщику «Маяк» по фамилии Коньков – жесткий очень застройщик, тяжелый такой, с людьми вообще не считается, ну вот сколько я сталкивался, куча конфликтов – ему вдруг Министерство по управлению госимуществом (МУГИСО) отдает по каким-то там причинам отдает бывший Техникум совторговли, построенный в 30-м году. Ну просто памятник конструктивизма в центре города. Перед ним аллея такая, рядом парк. И он собирается там выстроить две 25-этажки.
Но это центр города, это памятник конструктивизма. И за ним идет еще куча конструктивистских зданий, такой ансамбль. Ни с кем не считаются, ни с кем не советуются. И у памятника такое зыбкое положение – то ли памятник, то ли не памятник. С одной стороны, считается недавно выявленным памятником, но еще на учет не поставили. Но люди очень возмущены. То есть, судя по всему, у нас может еще одна точка напряжения возникнуть в городе.
Но у нас еще для меня более обидно. Уралмашевский стадион строили в 1934 году. Два павильона. Верхний павильон снесли. Понимаешь, я его очень хорошо знал. Я там прожил жизнь на этом уралмашевском стадионе. Представляешь, там в лучших традициях – там такие перила, каменные инкрустации с фигурами бегунов, атлетов разных. То есть настолько стильное было здание. Мы его все любили. Его снесли. Но остался нижний павильон – там баскетбольный зал, где знаменитая баскетбольная команда «Уралмаш» тренировалась, там плавательный бассейн и зал для гимнастики. И он тоже в конструктивизме, 34-го года.
Но самое интересное – его строили рабочие Уралмаша. Весь стадион рабочие Уралмаша строили в нерабочее время – вот субботники… Такая трудовая повинность. Сами для себя строили. И настолько обидно, что сейчас это собираются снести. То есть тоже еще одна точка напряжения возникает в городе. Но страдает именно конструктивизм. Представляешь, это такая фишка городская. И исчезает на глазах. Ну просто немножко не те люди у власти. Они этого не понимают. Они малообразованные. Они не понимают, что это такое для города.
И. Воробьева
―
Тут были вопросы по этому поводу. Тебя спрашивали про этот снос. А есть шанс как-то это все остановить? Потому что люди предлагают разные варианты.
Е. Ройзман
―
Слушай, я вижу градус напряжения достаточно высокий. Я знаю этого застройщика. Он человек безжалостный. Там крышу нарушили, здание начинает руинироваться. Пару поджогов – и его потом не восстановить. Как я понимаю, пойдут именно таким путем. И здесь МУГИСО, которые отдали это здание, там не понятно, кто за это отвечает. По логике, должен вмешиваться губернатор. Но некому вмешаться.Власть невыборная. Если бы была выборная власть, человек, которого избирали, к нему пришла бы делегация и сказали: «Вы что делаете? Это такая изюминка, фишка городская – конструктивизм. С чего вдруг это так? Кто отдал? На каких условиях? Почему?» И все бы встало на свои места. Но этих людей никто не выбирал, поэтому решается по-другому.
И. Воробьева
―
Остается не так много времени уже у программы. И есть вопросы от наших слушателей. Прямо буквально блицом, возможно.
Е. Ройзман
―
Давай ответим и вернемся к нескольким вещам еще.
И. Воробьева
―
Тут некоторые задают вопрос, который люди задают каждый год многим гостям «Эха Москвы» и многим ведущим «Эха Москвы». Спрашивают, будете ли вы смотреть обращение Путина?
Е. Ройзман
―
Нет.
И. Воробьева
―
Ты что, каждый год не смотришь?
Е. Ройзман
―
Ирин, я вообще не смотрю. Во-первых, я себя уважаю. Зачем я буду это делать?
И. Воробьева
―
А вдруг скажет что-нибудь важное? «Я устал, я ухожу», например. Помнишь, было такое новогоднее обращение.
Е. Ройзман
―
Ирина, я об этом узнаю очень быстро.
И. Воробьева
―
Ладно. Хорошо, смотреть не будешь. Еще просят вспомнить какое-нибудь событие 2020 года политическое, но которое тебя вдохновило, которое все-таки подарило хоть что-то позитивное. Но политическое при этом.
Е. Ройзман
―
Слушай, ну когда Навальный выжил, а потом когда было это блестящее расследование, ну конечно вдохновило. Мало того, и следующее расследование. И сегодня ждали. Но они решили сделать паузу, потому что уже новогоднее настроение у людей. Я понимаю, они выстрелят после Нового года.
И. Воробьева
―
То есть ты думаешь, что будет третья серия?
Е. Ройзман
―
Даже не сомневайся. Я думаю, что будет и четвертая. Потому что пойман алгоритм, поняли, как расследовать. И сейчас накладывается одна схема на другую, стыкуется, мониторятся все звонки. И они достаточно глубоко в теме. Поэтому я думаю, что будет еще.Слушай, очень серьезная вот эта история с этими репрессивными законами, которые принимала Государственная дума. И, конечно, на удивление подлый Закон об иноагентах. Я хочу сказать одну очень серьезную вещь. Вот этот вот термин «иностранный агент» смысловой нагрузки не несет вообще никакой и нисколько. Просто он очень созвучен термину «враг народа». Я полагаю, что изначально это из Третьего рейха идет, из сталинских времен. Мы с тобой говорили, что надо нашивать звезды, что каждый должен обозначаться, что он не просто какой-то человек, а он еще и еврей. И вот этот Закон об иноагентах – я считаю, он приближает страну к гитлеровской Германии. Совершенно точные параллели.
Но есть еще один момент очень интересный. Те, кто получают какие-то деньги из-за рубежа, являются иностранными агентами, а те, кто выводят деньги за рубеж тоннами, они считаются патриотами, да? Ну вот логика где?
Е.Ройзман: Термин «иностранный агент» смысловой нагрузки не несет. Просто он очень созвучен термину «враг народа»
И. Воробьева
―
Логика там же, где обычно. Я тебе так отвечу.
Е. Ройзман
―
Ты знаешь, я тебе еще одну вещь скажу, раз уже мы об этом заговорили. Вот у нас сбор. Нам надо собрать 160 млн рублей, чтобы спасти человеческую жизнь. Ирин, для нас это сумасшедшие деньги. Для родителей это невероятно. Ни у одного из родителей нет такого имущества, которое они могут продать. Они готовы продать свою квартиру, но она стоит 2,5 млн. Они готовы продать свою машину, но она стоит 300 000. А им надо 160 млн, чтоб спасти своего ребенка. Это всего-навсего 2,5 млн долларов.
И. Воробьева
―
Всего-навсего, действительно.
Е. Ройзман
―
Так вот в путинском окружении огромное количество народу, для которых эти 2,5 млн долларов – это вообще не деньги. Они их не заметят.
И. Воробьева
―
Кстати, вот про деньги и про величие страны. Тут был вопрос: «Как у вас с наличием вакцины в области? Поскольку мы знаем, что другие страны уже получают нашу вакцину в больших количествах».
Е. Ройзман
―
Получила Аргентина и получила только первую дозу. В стране вакцины нет. Для того, чтобы ее рекламировать действительно по-настоящему, вакцины нет в таких количествах. Любая торговля начинается от какой-то внятной затоварки. Этой затоварки нет. И поэтому пока вакцинации никакой реальной не существует, это такие единичные случаи. Для 150-миллионной страны вакцины пока нет. И, конечно, на этом фоне что-то отправлять в другие страны – это неуважение к своему народу. Ну, так вижу.
И. Воробьева
―
Еще Дмитрий, пока мы про коронавирус говорим, спрашивает: «Восстановился ли Евгений после ковида?» Дмитрий только переболел. При минимальной нагрузке возвращается слабость. Нет работоспособности. И спрашивает, как у тебя с этим?
Е. Ройзман
―
Ровно такая же история. Но я потихонечку-потихонечку снова начал бег. Я вел кручу уже давно. В бег потихонечку заново начал втягиваться. Сложно. Но и, конечно, я совсем не тот, который был. Но я все равно восстановлюсь и раздышусь.Слушай интересную историю Мужик один позвонил. Его зовут Юрий Васильевич. Он в прошлой жизни военный моряк, а сейчас живет в Кемерово. Серьезная у него фирма (металлами занимается). Он меня нашел и говорит: «Женя, я хочу всем передать обязательно. Тебя многие слушают. Я в жизни нашел свой способ. Я вообще ничем не болею. Я пользуюсь пихтовым маслом. Сначала я бегал – суставы у меня болели. Я пихтовым маслом пользовался, и у меня ничего не болит. Я хочу, чтоб все люди это знали». Но он честный мужик. Он занимается совсем другим. Он это искренне. Просто чтобы я об этом сказал. Это очень такой русский поступок.
Но я тебе скажу, что у меня очень сильно болели колени. Я стал крутить велосипед, и у меня колени прошли. И я этот способ всем, у кого болят колени… Ну что, я 100 кг, марафоны бегал. И я когда начал крутить вел, у меня перестали болеть колени. Мне тоже охота этим делиться, потому что мало ли, люди мучаются, вдруг кому-то пригодится.
И. Воробьева
―
Но ты же понимаешь, что это же не может быть на самом деле советом про масло, что вы не будете болеть, или что у вас не будут колени болеть, если вы будете ездить на веле.
Е. Ройзман
―
Слушай, ты меня про прием спрашиваешь…
И. Воробьева
―
Это же просто личный опыт. Нет, я как раз хочу просто поставить метку личного опыта, а люди сами решат, они хотят воспользоваться личным опытом Евгения Ройзмана и его прекрасного друга или нет.
Е. Ройзман
―
Слушай коротенькую историю. Доктор Вайман в свое время рассказал. К нему пришел мужик (94 года) и говорит: «Ну, проблема». Он говорит: «Что такое?» Говорит: «Колени болят». Он говорит: «А как? Вот что?» Он говорит: «Ну, велосипед кручу когда, щелкать начинает». 94 года. Видишь, у человека проблемы возникли.
И. Воробьева
―
Действительно, так тоже бывает. Хорошо. Давай еще истории. Или у меня есть еще вопросы.
Е. Ройзман
―
Слушай, у меня несколько историй, которые меня задевают. Мне позвонили водители скорой помощи из Тагила. У них жесточайшая ситуация. Их пытаются отдать частнику. Частник берет на аутсорсинг вот эти услуги скорой помощи. И их хотят отдать в руки частнику. Они возмущены все. Они говорят: «Понимаешь, с государством мы все понимаем. Когда мы работаем с государством, есть определенные гарантии. Мы знаем, как отстаивать свои права. Мы не готовы работать с частником. Мы готовы бастовать. Но сейчас ковид. Мы не можем бастовать. Но мы будем сопротивляться».И я вдруг вспомнил одну историю. Когда я был главой города, нам просто со стороны пытались навязать вот этот аутсорсинг. Почему-то были именно пермяки. И мы между собой собрались и сказали: «Знаешь что, у нас ситуация такая. Водоканал, скорая помощь, еще ряд вот таких инфраструктурных объектов – это жизнеобеспечение города. И давай мы лучше сами будем отвечать за скорую помощь. От этого зависят жизни наших граждан. Город с этим справится лучше, чем кто-либо». И не отдали ни на какой аутсорсинг, оставили за собой, за городом. Я думаю, что Тагилу тоже имеет смысл об этом подумать. Но эти люди соберутся, и я выслушаю, посмотрю, что делать. Буду держать в курсе.
И. Воробьева
―
Окей.
Е. Ройзман
―
Давай поотвечаем.
И. Воробьева
―
Да. Ты начал говорить про вот эти законы довольные репрессивные, пакетом которые нам подарили перед Новым годом. И тут же посыпались вопросы по поводу Льва Пономарева. То есть это первые люди, которых сделали уже фактически иностранными агентами. Но там реестр иностранных средств массовой информации, выполняющих функции иностранного агента.
Е. Ройзман
―
Ирин, в этом законе еще не все разобрались.
И. Воробьева
―
Но он еще не вступил в силу.
Е. Ройзман
―
Но что я понял – иностранным агентом в любой момент может стать любой человек. Мало того, человек, который подозревает, что он вдруг стал иностранным агентом, он обязан пойти и на себя донести, иначе там вплоть до 5 лет лишения свободы. Это абсолютно дикий закон. На мой взгляд, идея закона, логика закона из Третьего рейха. И это очень некрасивый и нехороший закон. А что касается Льва Пономарева – это достойный человек. Я его знаю лично. У меня нет никаких сомнений в его порядочности. И скорее это те, которые придумали этот закон, вот это они иностранные агенты и враги народа.
И. Воробьева
―
Я тут в субботу делала программу про НКО-иностранные агенты и открывала этот реестр на сайте Минюста. И это потрясающе, конечно, удивительно, что – понятно, что это совпадение, но тем не менее – там огромное количество НКО, которые занимаются профилактикой СПИДа и вообще про ВИЧ-инфекцию очень много всего делают. Это первая часть. Ну понятно, что там ФБК – это все понятно. И вторая часть – это «Мемориал» и куча его отделений.
Е. Ройзман
―
Слушай, но «Мемориал» как сюда запихали? Это просто из ненависти, я тебе скажу.
И. Воробьева
―
Да.
Е. Ройзман
―
То есть для них «Мемориал» – это настолько болезненная тема, что возникает сразу мысль, что, похоже, вы и есть потомки тех палачей, что вас так задевает «Мемориал».
И. Воробьева
―
И смотри, это все произошло в разные годы, но тем не менее. Смотри, Юрий Дудь снял два очень популярных фильма, которые вызвали истерику в госСМИ. Понятно, что он снял про Беслан – это была основная истерика. Но там было еще два – про ВИЧ и про Колыму. И вот, пожалуйста. Это темы, которые вызывают просто истерику. И я не очень понимаю почему. Казалось бы, события, которые уже произошли, и можно просто признать, что они были. И ВИЧ, с которым можно бороться и нужно кучу всего делать, и тогда не будет такой страшной ситуации. Почему это все возникает так вот, я не очень понимаю.Я думала, ты хочешь что-то добавить. Ты так как-то меня слушал, слушал и хотел что-то добавить. Хорошо.
Е. Ройзман
―
Слушай, вчера, на самом деле, была дата памяти Мандельштама, а сегодня – дата книги «Архипелаг ГУЛАГ». И я бы, конечно, всем, кто молодые смотрят, не поленитесь, купите эту книгу. Она должна быть в каждом доме. Это понимание истории страны. А кому неохота толстую книгу читать, «Один день Ивана Денисовича» Солженицына – это одна из лучших книг, это просто ода русскому человеку. Читается легко, на одном дыхании. Солженицын, «Один день Ивана Денисовича». Вот эти две книги имеет смысл посмотреть.
И. Воробьева
―
Женя, у нас осталось 2 минуты до конца эфира. И я хотела спросить, сколько времени, как ты думаешь, тебе нужно будет, чтобы поздравить всех слушателей этой программы с наступающим Новым годом?
Е. Ройзман
―
Ирин, давай тогда я скажу.
И. Воробьева
―
Давай.
Е. Ройзман
―
Друзья, еще раз, моя личная просьба, Ирины Воробьевой, Венедиктова, Димы Муратова, Юли Латыниной, Андрея Волны, Андрея Зубова, Тамары Эйдельман, Бориса Гребенщикова, Макаревича и многих-многих добрых людей просьба – помните про Мишу Бахтина. Если у нас получится, мы просто покажем всем, что мы это можем, что мы не нуждаемся здесь в какой-то поддержке федерального телевидения, мы справимся сами. Очень важно. Поэтому прошу вас, помните про Мишу Бахтина. У нас осталось 3 дня.Ну а что касается нас… Ну что, Новый год. Все любят этот праздник. Конечно же, всем я желаю доброго здоровья. Верьте, что в конце концов все равно все будет хорошо. А всем маленьким детям я желаю залезть под елку и найти там самые чудесные подарки.
И. Воробьева
―
Подожди, а взрослым? Секундочку, а взрослым под елкой нельзя находить подарки? Ты что, Женя?
Е. Ройзман
―
Взрослые и так могут. А под елочкой чтобы все малыши обязательно нашли. Да, еще я желаю всем получить замечательные подарки, чтобы вызвало это улыбку и теплые чувства. И темные времена – не навсегда. Все равно в конце концов все будет хорошо, вот даже не сомневайтесь. Всем добра и удачи.
И. Воробьева
―
Мне кажется, нужно сделать все-таки нам с тобой, Женя, футболки «Темные времена – не навсегда. В конце концов все будет хорошо». Я считаю, надо запустить этот мерч в следующем году. Давай себе пожелаем, что мы с тобой это сделаем.
Е. Ройзман
―
Договорились.
И. Воробьева
―
А деньги от продажи мы будем переводить в Фонд Ройзмана. Мне кажется, это будет честно. Хорошо. Спасибо большое. Это была программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. После 22 часов в программе «Разбор полета» у нас в эфире – театральный продюсер Алексей Малобродский. Счастливо. До встречи.