Личный приём - 2020-09-07
И. Воробьева
―
21 час и 7 минут в Москве, 23:07 в Екатеринбурге. Это программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Как всегда, она идет из двух городов, из двух студий. В студии «Эха Москвы» – я, Ирина Воробьева. Ну а в Екатеринбурге – Евгений Ройзман. Женя, добрый вечер.
Е. Ройзман
―
Всем привет.
И. Воробьева
―
Ну что, у нас есть сегодня хорошие новости – Алексея Навального вывели из медикаментозной комы и постепенно снимают с ИВЛ. Врачи «Шарите» говорят о том, что он реагирует на звуки, на голоса. Но, помимо этого, есть, конечно, куча других событий, связанных с отравлением.
Е. Ройзман
―
Мы все видели.
И. Воробьева
―
Мы все видели – это что значит? Что мы видели?
Е.Ройзман: Если такие профессионалы, как клиника «Шарите», говорят, что динамика положительная, можете не сомневаться
Е. Ройзман
―
Мы все видели последовательность происходящего. И конечно, имеет смысл обсудить коротко послание доктора Рошаля, обращение к Ассоциации медиков с просьбой проводить совместное расследование. И на это очень быстро отреагировал известный врач Андрей Волна, врач с очень большим стажем, который в этом понимает. Он говорит: «Послушайте, отравление произошло в России. Вся история – в России. Поэтому ответьте, пожалуйста, на самые простые вопросы. И если вы получите ответы на эти вопросы, то не надо будет никого сюда привлекать и так далее».Неожиданно вдруг очень красиво ответила Юля Навальная. Она вообще умеет достойно держаться. Он вдруг сказала: «В услугах педиатра никто не нуждается. Вы не лечили Алексея, не будете его лечить, не лечите его. Зачем? Это не ваша совершенно история». На самом деле, очень хорошо сказала. Ну и я считаю, что она абсолютно права.
И как раз на этом фоне, когда началось обсуждение, вдруг наконец-то сделала заявление клиника «Шарите», что Алексея потихонечку начали выводить из комы и что у него появились реакции на вербальные сигналы. Это значит, зрачки где-то реагируют, движение глаз и так далее. Ну это уже положительная динамика. И я разговаривал со специалистами. Говорят, если профессионалы такого уровня, как клиника «Шарите», говорят, что появилась положительная динамика, можете не сомневаться, действительно появилась положительная динамика.
Сегодня у Даши Навальной день рождения. Я считаю, что это ей замечательный подарок ко дню рождения. И если нас сейчас слушает Людмила Ивановна, Анатолий Иванович Навальные и Юлия, я хочу им передать привет, вот хотя бы с таким сдвигом, с маленьким, но очень важным, сдвигом поздравить. И еще раз сказать, что мы следим. И мы, конечно, на их стороне и мы с ними. Вот.
И. Воробьева
―
А как тебе история с тем, что, оказывается, в суд сотрудники ФБК подавали заявление о преступлении с указанием статей Уголовного кодекса с требованием возбудить уголовное дело, и им сказали, что это просто обращение граждан?
Е. Ройзман
―
Смотри, на самом деле, уголовные дела возбуждаются по факту. То есть вот человек попал в больницу с чем бы он ни попал, особенно если травма, какие-то подозрения. Приходит участковый, опрашивает, принимает решение о возбуждении уголовного дела. Просто по факту. Не требуется заявлений ни от кого вообще. И Рошаля, конечно, в этой ситуации откровенно использовали. Потому что какое может быть обращение к немецким врачам, когда российские медики не обнаружили вообще ничего, никаких следов отравления, а министр внутренних дел сказал, что нет никакого криминала в этой истории? Ну а каком расследовании вообще говорит?
И. Воробьева
―
Министр иностранных дел, насколько я помню, сказал, что…
Е. Ройзман
―
Внутренних дел.
И. Воробьева
―
Ну да. Он сказал, что должны быть какие-то данные. Но не очень понятно, как эти данные может получить кто-то, если нет никакого расследования. То есть мы заведем уголовное дело, когда будут какие-то данные.
Е. Ройзман
―
Слушай, уголовные дела возбуждают по постам во Вконтакте 10-летней давности легко, вообще без всяких препятствий. За комментарий возбуждают уголовные дела. Мы про свою страну понимаем все. Что мы обсуждаем? И знаешь, на этом фоне, я считаю, имеет смысл обратить внимание. Смотрите, российская сторона выдвигает версии – панкреатит, нарушение обмена веществ, тяжелые диеты, перегрелся на солнце.
И. Воробьева
―
Алкоголь еще был.
Е. Ройзман
―
Алкоголь, кофеин. Немцы в этот момент выдвигают одно – отравление. Российские врачи продолжают, токсикологи выступают, еще, рассказывают про метаболизм, там еще что-то. Проходит 6 дней. Немецкие медики говорят: «Отравление боевым отравляющим веществом из группы “Новичок”». Вот всего два заявления сделали немцы. Ну и просто весомость, представляешь, насколько разная.
И. Воробьева
―
Но тут тоже, как мне кажется, нужно же учитывать, что в Омске, наверное, не было такого аппарата, который мог бы обнаружить «Новичок». Возможно, и в московских обычных больницах тоже, может быть, этого нет. А у немцев – есть. Возможно, так выглядела ситуация.
Е. Ройзман
―
Да, конечно. Только наш фельдшер скорой помощи сразу же вколол атропин, потому что он понимал, что это отравление. Не в кардиологию повезли, не в инфекционку. Повезли в токсикологию, потому что все понимали, что это отравление. И откровенно первые моменты там лечили от отравления.
И. Воробьева
―
Ну это то, что написал Андрей Волна. Я помню, да. Он как раз эти вопросы и задает: «Почему? Все ответы в России».
Е. Ройзман
―
Кстати, кто не смотрел, это от профессионального врача очень красивый такой выход был. Посмотрите, нагуглите – Андрей Волна.
И. Воробьева
―
У нас на сайте «Эха» был этот пост.
Е. Ройзман
―
И на сайте, да.
И. Воробьева
―
Да. Про Навального тут много всяких историй. Давай тогда мы еще вернемся к этой теме с вопросами от наших слушателей. Еще раз хочется сказать, что, конечно, мы все очень ждем еще хороших новостей про состояние Алексея Навального вслед за теми, которые нам сообщили сегодня.Беларусь. Похищение Марии Колесниковой. Что означает похищение, исчезновение ее и еще нескольких сотрудников?
Е. Ройзман
―
Еще 3 человек из Координационного совета. Это среди бела дня машина без номеров с надписью «Связь» просто закинули в фургон и увезли. Ну это, конечно, похоже на этих колективос в Венесуэле мадуровских. То есть совершенно развязаны руки, совершенно ничего не стесняются.Но здесь может последовать обратный эффект. То есть они пытаются белорусскую оппозицию обезглавить. Но в этот момент народ может объединиться и выйти на улицы, потому что начались уже открытые совершенно похищения. То есть это может быть стимулом для дальнейших протестов. Всех на запугаешь. Поэтому каждый же понимает, что он может оказаться следующим. Это едет каток. Он же не разбирает. И противостоять ему можно только всем вместе.
И ввиду поведения Лукашенко – вот последнее то, что мы наблюдаем – передавить можно только количеством. Просто количеством, настойчивостью. Белорусы могут передавить, я это вижу. И дай бог, чтобы у них получилось.
И. Воробьева
―
Есть ощущение, – возможно, я просто вбрасываю, – что Лукашенко или власть хотят ответного насилия от белорусов, потому что они их не могут никак спровоцировать. Вот есть еще и такая версия.
Е. Ройзман
―
Смотри, говорят об этом тоже. Но, на самом деле, никто не знает, как оно будет, и как отреагируют люди и на что. Во всяком случае, пока мы видим, да, боятся, но выходят; разбегаются, но собираются снова. И такие простые жесты, как вот эта кофейня, где какой-то озверевший мент начал вытаскивать оттуда людей и бить стекла в кофейне, то сегодня просто люди пошли и встали в огромную очередь, и стали все у них заказывать и покупать. Это очень хороший такой ответный жест. Или красивая история. Когда надо было снять флаг, пригласили МЧСовцев. Они поднялись на вышки и флаг поправили, чтобы он хорошо и красиво висел. То есть тоже достойно.И таких вещей много. И на самом деле, там сдаваться-то никто не собирается. И что бы уже ни происходило, в прежнее состояние ситуация не вернется. Лукашенко никто не признает президентом. То есть все, он бывший президент Беларуси. Как там дальше будет – ну, всяко может быть. Но в исходное состояние ситуация не вернется.
И. Воробьева
―
Как тебе встреча Лукашенко с Мишустиным и эта прекрасная сценка между какими-то людьми из Берлина и Варшавы?
Е. Ройзман
―
Мне было немножко неловко. Знаешь, я наблюдал это все с таким нездоровым любопытством к чужому увечью. Я представляю, как чувствовал себя Мишустин. Потому что, как бы там ни было, это премьер огромной страны. И он сидит и должен этот бред выслушивать, который выдается в паблик. Он должен делать серьезное лицо. Я представляю, чего ему стоило. Я, пожалуй, ему в первый раз вот так посочувствовал.Ну и надо сказать, что у диктаторов, особенно у престарелых, у пересидевших диктаторов – что у белорусского, что у нашего – одна проблема: близкие к телу только те, кто приносят хорошие новости, только те, кто приносит такую информацию, которая диктатору нравится. Потому что любого гонца, который приносит плохие новости, его убивают. Зачем он нужен?
И здесь надо понимать, что Лукашенко – комсомолец 70-х годов. У него остались в голове вот те методички. Он, может быть, еще звоня по телефону, знает, что нужно вот так крутить ручку и говорить: «Але, барышня, дайте Смольный». И когда там что-то звучит, что неправильный перевод с английского, что Лукашенко…
И. Воробьева
―
Completely nuts.
Е. Ройзман
―
Да, да, да. Ну, конченный идиот, на самом деле. Но ему перевели, что это крепкий орешек. Ну послушайте, не питайте иллюзий, это уже такой дряблый орешек – 26. Выглядело это все по-идиотски. Но очень будет обидно, если мы залезем в эту идиотскую ситуацию. Хотя у нас даже конченные пропагандисты постарались дистанцироваться, потому что ну слишком по-идиотски в 21-м веке эта история выглядит.
И. Воробьева
―
Известно, что Лукашенко вроде как планирует прибыть в Россию, и будут у них переговоры с Владимиром Путиным. Поможет это Лукашенко?
Е. Ройзман
―
Ирин, смотри ситуацию. Уже просто одна фраза Путина, что у нас есть резерв, мы сформировали, который задействуем… Раз. Второе, что наш президент с их бывшим президентом все-таки встречается, приехал премьер-министр. На дипломатическом языке для всего мира понятно – мы в этой ситуации участвуем.Я считаю, что это огромные имиджевые риски для России, огромные риски именно, кроме всего прочего, для стабильности, которую они так любят. Потому что Беларусь кипит. И это никуда не денется. Это не рассосется. И в свою ситуацию, где Хабаровск, где еще куча разных точек напряженности, вдруг еще попадает Беларусь.
Е.Ройзман: Они пытаются белорусскую оппозицию обезглавить. Но это может быть стимулом для дальнейших протестов
Второе. Ну белорусы – это самый дружественный, самый близкий нам народ. Я не уверен, что они это воспримут и они к этому готовы. И мы заходим в еще одну сложнейшую конфликтную ситуацию, причем с самым близким и дружественным народом. Для народа России никаких плюсов нет. Мы влезаем в чужую историю. Для народа Беларуси тоже никаких плюсов нет. Есть какие-то личные амбиции пересидевших диктаторов. Есть совершенно откровенные интересы бизнеса – они где-то за кадром, но это можно просчитать.
Поэтому эта история и в глазах международного сообщества нехорошая, и для России она совершенно точно нехорошая. И конечно, хотелось бы, чтобы нашему руководству хватило ума туда не залезать.
Но есть еще один нюанс. Лукашенко – это человек, который обманывает всех. Ему сейчас нужна пауза, чтобы у него откровенно отлегло от задницы. Он никогда не отдаст своих позиций, никогда не отдаст власти. Он искренне уверен, что сейчас ему только передохнуть, только чтобы ему дали вздохнуть, оглядеться, и он снова всех обманет. Но наши тоже к этому готовы. Ему обмануть не дадут. И в этот раз гарантии будут настоящие, просто настоящие. Мы все-таки залезаем, похоже, в эту ситуацию. И на мой взгляд, это очень плохо.
И. Воробьева
―
Но это ожидаемо. Мы уже залезли, мне кажется, с сапогами туда. И вот Мишустин был, и журналисты даже там подменяли собой ушедших.
Е. Ройзман
―
Штрейкбрехерство такое некрасивое. Ну, что имеем, то имеем. Я, конечно, желаю народу Беларуси выстоять, отстоять свои права и когда-то чтобы страна все-таки обновилась, потому что это достойные люди.
И. Воробьева
―
Понятно, что мы начинаем уже которую программу с историй с Беларуси и с историй с Алексеем Навальным. Но у нас в стране буквально 13 числа пройдут выборы во многих регионах. Там будут разные выборы – и местные, и городские, и губернаторские. И как тебе кажется, в этом смысле они действительно такие важные? Потому что очень много людей сейчас об этом говорит и обращает на это внимание как на одно из центральных политических событий, которое нас ждет.
Е. Ройзман
―
Я объясню, в чем дело, как я вижу, как я понимаю. Эти выборы очень интересные и показательные. 13 регионов. Выборы на самых разных уровнях власти. И, пожалуй, первое – есть возможность реально переголосовать «Единую Россию» при помощи «умного голосования». Это реально, потому что уже технологию обкатали. И если включиться, зайти на сайт «умного голосования», посмотреть… Сегодня вечером или завтра утром будут известны все кандидаты, у которых есть больше шансов, чем у «Единой России». И если, действительно, пойти и проголосовать, то можно «Единую Россию» просто вынести в регионах.Если это получится, то будет совершенно понятно, что надо делать в единый день голосования на думских выборах. С думскими выборами будет обязательно одна история. У нас в истории России ни одного раза выборы в Государственную Думу не проводились по одним и тем же правилам. То есть в последний момент какую-нибудь карту из рукава достают. Дума совершенно подконтрольна и послушна. И поэтому какой законопроект внесут, они его примут в один день. Какая-нибудь Терешкова там появится – и примут. Поэтому в последний момент они что-нибудь передернут точно.
Но сама ситуация с «умным голосованием» интересна. И она может в регионах работать везде, потому что выборов одновременно происходит много, и не накрыть такую поляну никому с административным ресурсом. Может получиться. Но выборы в Государственную Думу, вполне возможно, могут назначить досрочные и какие-то новые правила ввести. Но тем не менее «умное голосование» успеет приспособиться к этому. Поэтому кто хочет побороться, посмотрите сайт «умного голосования», зарегистрируйте. Может получиться.
И. Воробьева
―
То есть самое главное у кандидатов – это быть зарегистрированными. Потому что довольно много людей сняли с этих выборов и не допустили их.
Е. Ройзман
―
Да, Ирин. На самом деле, надо понимать, что всех претендующих реально на победу не допускают. Но как только не допустили реально претендующих на победу, в очередь встают следующие. И чтобы отсечь всех, надо просто выборы отменить. Пока этого сделать не могут – отменить выборы. Пока выборы не отменили… Вот мое уважение к Навальному именно еще здесь, что он использует все возможные легальные способы. Это очень такой честный подход, упертый подход. Но тем не менее он их испробует все. Посмотрим. Даст бог, получится.
И. Воробьева
―
Но, кстати, вышла же вторая часть. Это такой сериал у ФБК, который они снимали в Новосибирске и в Томске. Вышел ролик про Томск. И вот второй город уже, который, что называется, вскроешь половицу – и там прям совсем все плохо. И есть опасение, что так можно любой крупный город в России вскрывать – и, в общем, получится то же самое.
Е. Ройзман
―
Совершенно точно, что очень много болевых точек. И кто-то должен это делать. Но это настолько важно… Это служит откровенно оздоровлению обстановки и на местах, и в стране в целом. Это необходимо делать. То есть здесь роль, конечно, Навального очень большая. И он правильно это делает. И огромное ему за это спасибо. То есть стало понятно, чего могли лишиться.
И. Воробьева
―
Удивительно, как у людей руки не опускаются. Вот после этих фильмов как-то вообще не хочется думать об этом даже.
Е. Ройзман
―
Слушай, Ирин, никто же не говорил, что будет легко.
И. Воробьева
―
Ты знаешь, тут слушатели нам много пишут про голосование и продолжают говорить о том, что не верят и не хотят идти, потому что как посчитают, так и посчитают, они ничего не смогут изменить.
Е. Ройзман
―
Смотрите, где-то могут посчитать. Везде не смогут посчитать. Везде не посчитать. В каждом случае это будут уже выборы, это будут наблюдатели. То есть это настоящие выборы. Да, 3-дневные – это сложно. Но тем не менее это будут наблюдатели. За каждый голос можно бороться. То есть это уже можно попытаться побороться. Это не обнуление, где было все понятно с самого начала. В регионах же не так. В регионах самые разные силы существуют, самые разные интересы. И поэтому в регионах можно бороться. Всю поляну им не накрыть. Им не задушить всю страну разом. Поэтому это надо использовать и попытаться побороться.
И. Воробьева
―
Я просто не понимаю, в чем разница. Вот ты говоришь, что это не обнуление, в регионах все по-другому. Но ведь и за обнуление тоже голосовали в тех же самых регионах, и можно было всем прийти и сказать «нет», и получить хоть какой-то приличный процент.
Е. Ройзман
―
Объясняю. Нельзя. Потому что это не играло никакой роли вообще, потому что поправки уже вступили в силу. И это была такая легитимизация произошедшего. Вот и все. И там был вопрос-то только – участвовать, не участвовать. То же самое, когда выборы президента, только один кандидат. Хочешь – ходи, хочешь – не ходи. Все остальное – это подтанцовка. Конечно, можно за Собчак проголосовать. Ну, пожалуйста, кто хочет.
И. Воробьева
―
Ну просто ты же понимаешь, о чем я говорю. На одни выборы никого не зовут и говорят, что стыдно ходить, это не выборы. Потом на следующие выборы говорят: «Нет-нет, это уже выборы. Давайте пойдем». Реакция избирателя не может быть такой с выключателем. Нет?
Е. Ройзман
―
Почему? Почему «умное голосование»? В этот момент ты начинаешь думать. Когда существуют хотя бы два кандидата, ты можешь… Ну понятно, тебе не нравится кандидат, тебе блевануть хочется, но ты идешь и голосуешь. И хотя бы совершаешь какой-то взлом системы.Что сделал Навальный? И он, и Леня Волков, и ФБК придумали, как им сломать игру. Они придумали, как взломать систему. Не просто так отравили Навального. Они понимают, что вот это движение в регионы, они понимают, что он держит вот этот ключ, которым ларчик открывается. Они действительно догадались и это придумали. И система пока не готова этому противостоять. Вот она противостоит так. Знаешь, когда сели играть в шахматы, просто взять доской человека по голове ударить. Но пока они это делают.
И. Воробьева
―
Тут в качестве аргумента нам Анастасия в чате пишет: «В Беларуси тоже “посчитали”».
Е. Ройзман
―
Но тем не менее. Вот в Беларуси произошло «умное голосование», на самом деле – просто объединились и проголосовали за реального кандидата. Поэтому Тихановская выиграла. Другое дело, что где-то не хватило опыта удержать победу, задекларировать победу. У Тихановской личного опыта не было.
Е.Ройзман: Передавить можно только количеством. Количеством, настойчивостью. Белорусы могут передавить, я это вижу
И она сделала ряд ошибок, которые бы на ее месте сделала любая домохозяйка. Во-первых, нельзя было идти разговаривать. Ну с чего вдруг она, фактический победитель выборов, идет в ЦИК подавать жалобу и так далее? Хочешь идти в ЦИК, пиши: «Мои сторонники, меня зовут в ЦИК. Поддержите меня, придите». 10 тысяч человек бы пришло – и никто бы не вздумал ее там задерживать, увозить и так далее.
И. Воробьева
―
Ты сейчас обвиняешь Тихановскую в том, что она неправильно сделала, что пошла в ЦИК. Но виновата-то в этом не она, а те люди, которые сделали.
Е. Ройзман
―
Конечно. Я просто говорю об ошибках. Ее предвыборный штаб блестяще провел кампанию. А потом просто опыта не хватило. Может, еще и страшно стало.
И. Воробьева
―
Марию Колесникову вообще вон среди белого дня на улице. И не надо ни в какой ЦИК идти.
Е. Ройзман
―
Да. Ирин, она стала в последние дни уже таким лицом протеста. Она откровенно грузилась ответственностью, брала на себя роль лидера и не боялась. И конечно, я надеюсь, что в лучшем случае она где-нибудь за границей появится (в Литве или в Польше). Вывезут там на границу, выбросят. Дай бог, чтобы это было так. Если нет, я считаю, что весь народ Беларуси имеет полное право выходить. Ну если людей начали воровать на улице…
И. Воробьева
―
У нас полминуты до перерыва. Тут поступило предложение конструктивное – вообще перестать устраивать голосования в школах, чтобы учителя не участвовали, а перенести участки для голосования куда-нибудь в другое место.
Е. Ройзман
―
Вот в какое место? Для власти самое простое: участки располагаются в школах и в больницах. Что в школах, что в больницах – везде работают бюджетники. И всегда куча возможностей для злоупотребления. Единственное, что делать участки на площади, чтобы видели все, чтобы не утащить ничего, не украсть.
И. Воробьева
―
Например. Но это холодно будет или жарко.
Е. Ройзман
―
Вот я только подумал, что погода, да.
И. Воробьева
―
Да. Сейчас мы прервемся на несколько минут и продолжим программу «Личный прием». Начнем с историй личного приема, не переживайте.НОВОСТИ / РЕКЛАМА
И. Воробьева
―
21 час 34 минуты в Москве. Продолжается программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Мы продолжаем. И у меня предложение. Нас тут просят прокомментировать Пригожина, его деньги и вот это все. Давай не будем.
Е. Ройзман
―
Давай будем. Два слова специально скажу принципиально.
И. Воробьева
―
Все-таки будем. Я вот, наоборот, хотел тебе предложить не обращать на это внимание.
Е. Ройзман
―
Но я принципиально скажу для тех, кто не понимает. Вот этот миллион рублей – это 11 тысяч евро. Пока мы разговаривали, это может уже стать 10 тысяч евро, потому что мы видим, что происходит. Поэтому это 3 копейки, которые он вбрасывает, и его пиарят, по всем каналам рассказывают об этом. На самом деле, суть, объясняю всем, что происходит. Пригожин всем силами отчаянно отвлекает внимание на себя, привлекает внимание к себе, чтобы отвлечь внимание от своего хозяина, чтобы отвлечь внимание от Путина. Совершенно понятная логика, совершенно понятные поступки. Он громко лает, чтобы отвлечь внимание от своего хозяина. Все. Вот вся логика его поступков. Все, закончили про Пригожина. Давай дальше.
И. Воробьева
―
Вообще даже не хочу. Давай про прием. Нас тут упрекают в том, что мы полпрограммы проговорили.
Е. Ройзман
―
Я сейчас попрошу всех внимательное отнестись к тому, что я скажу. Это очень важная история. У нас совсем маленький мальчик Миша Бахтин, которому нет еще 2 месяцев. Когда ему было отроду 28 дней, вдруг увидели, что он не держит ручки, как-то это… Испугались, потому что мальчик родился здоровый совершенно. И пошли в клинику платную УГМК. И впервые УГМК на 28 день говорят: «У ребенка СМА». Родители перепугались, чуть не в обмороке. Бросились в Москву. Москва подтверждает.И они попадают в сложнейшую ситуацию. Сейчас ребенку необходимо поставить «Спинразу». А «Спинраза» зарегистрирована, она есть. И Минздрав обязан поставить «Спинразу». И если ему поставят сейчас в течение 3 дней, то он будет ходить. Если ему сейчас поставят в течение 2 недель, то он будет уже только сидеть. А если поставят в течение месяца, то он сможет только дышать. Все. Счет идет на часы. И они в четверг пишут письмо в наш Минздрав, прикладывают все документы, все оформлено. Срочно нужна «Спинраза».
Звонят в Минздрав. Они говорят: «У нас для ответа есть месяц». Но чиновники умеют проложиться. Они, по закону, говорят правильно. Действительно, у них для ответа есть месяц. Но все специалисты сказали, что если ему поставить сейчас, то они спасут ему ноги, он встанет на ноги. А у них задача – поставить ему сейчас «Спинразу» (это 32 млн).
И. Воробьева
―
Подожди, «Спинразу», не «Золгенсма». Именно «Спинразу».
Е. Ройзман
―
Нет-нет, слушай. Задача – поставить сейчас «Спинразу», остановить вот этот процесс. Потому что белка не хватает, отмирают мотонейроны. И процесс идет. Он каждый день ухудшается. И если они ему сейчас ставят «Спинразу», у них есть год, для того чтобы собрать 160 млн. Мы соберем в полуторамиллионном городе. Но если будет год, если будет время. Минздрав не может через какие-то там свои перешагнуть. Они говорят: «У нас таких 40 человек», и так далее. Но здесь счет идет на часы.Но я хочу сказать следующее. Что касается денег. Кстати, частники… «Спинраза» в городе есть. У них это стоит в закупке для Минздрава порядка 18 млн. То есть 32 млн – это уже вот так на выходе. Родителям на собрать в течение нескольких дней. Если говорить о деньгах, на пиар губернатора – это называется статья в бюджете «публикация актов, поддержка СМИ» – 540 млн. Представляешь, что это такое? То есть эти деньги есть. Это можно сделать. Никто на себя не берет ответственность.
Я полагаю, что мы сейчас вот об этом говорим… Миша Бахтин, маленький мальчик, нету даже 2 месяцев, он 22 июля родился. И может быть, сейчас услышит кто-то, перекинет эту информацию Игорю Алтушкину, который приходит на помощь в самых тяжелых ситуациях. Кто-то услышит. У нас тут 5 «форбсовских» олигархов в городе. Парни серьезные и очень себя красиво зарекомендовали и показали в момент пандемии – вваливали свои деньги, помогали всем. Я думаю, что услышат там. Я по возможности там везде перекину информацию.
Но это надо решить за завтра, край – послезавтра. Потому что если ему до пятницы не поставить – он уже не будет ходить. Если ему не поставить в течение двух недель – он уже не будет сидеть. То есть вот такая вот ситуация.
Е.Ройзман: Представляю, как чувствовал себя Мишустин. Он должен делать серьезное лицо. Я ему в первый раз посочувствовал
И. Воробьева
―
Может быть, кто-то еще слышит нас, не только те, кто уральские, скажем так. Может быть, кто-то другой хочет помочь. Потому что тут действительно «Спинразу» включили, но родители сейчас судятся, выигрывают у государства суды, что их детям нужна «Спинраза», и не могут получить это лекарство. Это настолько длинная бюрократическая процедура, что сейчас она совершенно неприемлема абсолютно.
Е. Ройзман
―
А вот эта наша ситуация, где счет идет на часы. И самое главное, что Минздрав все равно найдет «Спинразу» и поставит. Но сейчас не делать этого, вот выслушивать родителей и говорят: «Подождите, мы там всем по инстанциям» – это все равно что у тебя лежит больной с перерезанной артерией, и ты стоишь и не перевязываешь ему.Но у нас сейчас министр здравоохранения Андрей Владимирович Карлов. Он возглавлял долгое время «девятку». Это одна из лучших больниц детских в стране. Со всего региона сюда везли детей. И он всю жизнь с детьми работал. И я надеюсь, что ему кто-то скажет про эту передачу, что Миша Бахтин, вот такой маленький мальчик. Вполне возможно, что он найдет какие-то ходы. Но думаю, что завтра у нас уже все равно все включатся.
И. Воробьева
―
Да, для того, чтобы включиться, я думаю, вам не сложно будет найти контакт Евгением Ройзманом. Если у вас какие-то будут с этим сложности, я думаю, вы знаете Венедиктова, можете написать ему. Я имею в виду людей, которые смогут помочь.
Е. Ройзман
―
Очень стойкие и очень разумные родители. Я дам контакты все.
И. Воробьева
―
Тут спрашивают наши слушатели: «Вы откройте счет, мы хоть что-нибудь дадим, хоть каких-то денег. Может быть, есть какой-то счет?»
Е. Ройзман
―
Смотри, вот это сейчас должен сделать Минздрав. Им сейчас не собрать эти деньги. В течение нескольких дней на собираются. Это или услышит какой-нибудь человека типа Игоря Алтушкина, у которого доброе сердце и есть возможности, или Лисин как в тот раз услышал, помог двум детям – 300 млн с лишним дал. Поэтому надеемся на то, что кто-то услышит, или Минздрав найдет ходы и сделает это завтра.Поэтому Миша Бахтин. Просто, чтобы у вас в памяти осталось. Маленький мальчик Миша Бахтин, у которого есть шансы выжить и стать нормальным человеком, если в течение 3 дней мы сумеем это сделать.
И. Воробьева
―
Да. Я хочу сказать для тех, кто смотрит нас в Ютубе, и вдруг у нас все зависло, и вы переключились на радио. Действительно, немножко у нас висит трансляция. Но сейчас вроде отвисла. И все будет нормально. Вы не пугайтесь. Мы с Евгением Ройзманом продолжаем. Связь у нас настроена прекрасно. Давай еще про прием.
Е. Ройзман
―
Ирин, слушай, с приема очень серьезная история. И я бы, конечно, хотел поставить голосовалку, потому что она такая этическая, очень интересная. Помните, была страшная история в Иркутске, когда в течение нескольких дней от отравления лосьоном «Боярышник» умерло 72 человека? Это чудовищно совершенно история была. Люди покупали. Причем были люди, которые нельзя сказать, что они обеспеченные, но они были не бомжи, они работали. Ну, маленькие, небольшие деньги у них были. Вот так вот они выпивали. Погибло в течение нескольких дней 72 человека.Началось уголовное дело. Доказали 65 погибших. Представляешь? 65 погибших. Задержали трех азербайджанцев (Мехдиев фамилия у самого главного) и двух продавщиц (у одной фамилия Меленьтьева). Так вот Мехдиев, который поставлял, который разливал, клеил этикетки, получает 9 лет, а продавщица Мелентьева получает 8,5 лет. Вторая продавщица получает 8 лет. Ну и еще там два парня азербайджанца, его подельники, получают по 9 лет. Им вменяют ОПГ. И вот проходят трое вот эти, которые доставляли, клеили этикетки и организовывали, и две продавщицы, которые продавали.
Нам звонят с Иркутска и говорят: «Вот такая ситуация. Какая-то несправедливость». Я говорю: «Стоп. Она совершенно точно знала, что продавала. Даже не сомневайтесь. Любой продавец в таком ларьке точно знает, кому и что он продает». – «Ну да, продавала. Но тем не менее ведь не она организатор».
У меня очень жесткое мнение. Каждый знал, что делает. 65 погибших доказано. Поэтому я считаю, что все справедливо. И я еще считаю, что мало дали. Но мне интересно, как люди воспримут. Давай поставим голосовалку.
И. Воробьева
―
Ну какой вопрос ты хочешь задать нашим слушателям? Справедливо ли давать продавщице почти такой же срок?
Е. Ройзман
―
Да. Непосредственный реализатор получает такой же срок, как организатор. Справедливо ли это?
И. Воробьева
―
Хорошо. Давай.
Е. Ройзман
―
Это интересно.
И. Воробьева
―
Мы готовы запустить голосование. Голосование будет по телефону. Итак, если вы считаете, что все справедливо… Вот вы слышали историю. Есть продавщица, которая непосредственно этот товар продавала. И ей дали по этому уголовному делу почти столько же, сколько организатору. Погибло больше 70 человек. Вы считаете это справедливым или несправедливым? Если да, это справедливо – 101 20 11. Если нет, вы считаете это несправедливым – 101 20 22. Код Москвы – 495.Я напомню, мы голосуем по вот этой истории из Иркутска, где погибло больше 70 человек от отравления вот этим «Боярышником». Там организатору всей этой истории дали 9 лет, а продавщице, которая непосредственно в магазине это продавала, дали 8,5. И мы спрашиваем у вас, справедливо ли это решение суда. Да, справедливо – 101 20 11. Нет, несправедливо – 101 20 22.
Ты просто так уверенно сказал, что ты точно знаешь, что она была в курсе… Я немножко удивилась.
Е. Ройзман
―
Ирин, я же очень долго занимался борьбой с наркотиками, борьбой с алкоголем. Каждый, кто продает, он всегда знает, кому он продает и что он продает. Не бывает так, чтоб человек продавал и не знал, что он продает.
И. Воробьева
―
Ну да, ты уверен.
Е. Ройзман
―
Да. Мало того, всегда держится на исполнителях. Да, кто-то организовал. Но непосредственно продал исполнитель. Ну это в моем понимании так.
И. Воробьева
―
Да, у нас нет материалов дела, у нас нет доказательств, что она знала, и нет доказательств, что она не знала. Вот Евгений Ройзман уверен, что знала. В любом случае, спрашиваем ваше мнение. У нас еще полминутки на голосование. Пока эти полминутки идут, я еще раз хочу ответить на много вопросов, которые приходят по истории с Мишей.
Е. Ройзман
―
Миша Бахтин.
И. Воробьева
―
Бахтин. Про которого мы говорили. Все просят счет, чтобы прислать деньги. Здесь эта история, которая мы не соберем 32 млн за 2 дня. Поэтому здесь это обращение к Минздраву, обращение к большому бизнесу, который мог бы закрыть этот вопрос очень быстро, потому что это очень срочно. Именно поэтому здесь не опубликован счет. Речь идет о другом способе решения вопроса. Вот для тех, кто сейчас об этом спрашивает.
Е. Ройзман
―
Да. А если мы получим эту отсрочку, то тогда у нас будет год спокойно собрать ему деньги.
И. Воробьева
―
На «Золгенсму» уже, да?
Е. Ройзман
―
Да, на «Золгенсма». Поэтому будем заниматься.
И. Воробьева
―
У нас уже 2 минуты голосования. Уже достаточно. Можно его завершить. Все, кто хотел, уже проголосовали. И у меня есть результаты. Давай сначала твой прогноз. Как ты считаешь, большинство проголосовало, что это справедливое или несправедливое?
Е. Ройзман
―
Ирина, не знаю. Честно, просто не знаю.
И. Воробьева
―
Ну мог бы хоть что-то предположить.
Е.Ройзман: Эти выборы интересные. Есть возможность переголосовать «Единую Россию» при помощи «умного голосования»
Е. Ройзман
―
Вообще ничего.
И. Воробьева
―
68% позвонивших посчитали, что это справедливый подход. И 32%, то есть меньшинство, посчитали, что это несправедливо. Вот такие результаты голосования у нас.
Е. Ройзман
―
Но тем не менее еще раз скажу, что погибло – доказано – 65 человек. И эти люди, которые в этом участвовали, по моему мнению, они не могли не понимать, что они делают. 65 человек, Ирин. Это целый мир обрушился.
И. Воробьева
―
Это 65 доказанных.
Е. Ройзман
―
65 доказанных. Там 72 было, да. Слушай, очень важно. Короткая такая ремарка для жителей Екатеринбурга, Свердловской области. У нас до 10 числа включительно идет сбор подписей за возврат прямых выборов мэров. Основной куб стоит на Драме с 12 часов до 20. Можете набрать, нагуглить – народная инициатива. Осталось 8-е, 9-е, 10-е. Кто не успел подписаться, подпишитесь. Это очень важно.
И. Воробьева
―
Все еще идет сбор подписей? Я думала, их уже должны передать скоро.
Е. Ройзман
―
Ирин, их передадут. Но мало того, что он идет, с разных регионов звонят, спрашивают этот опыт, потому что собираются сделать у себя. Оказывается, все хотят, чтобы были прямые выборы, и все хотят в этом участвовать. Это очень хорошо. Людей вот так не усыпить. Все-таки люди хотят выбирать. Это очень важно.
И. Воробьева
―
Давай прежде чем к приему перейдем, я бы хотела тебя попросить прокомментировать историю в Красноярске, где принудительно госпитализировали подростков из-за того, что они там состояли в каких-то группах во Вконтакте. Ну, не каких-то группах, а в группах по «Колумбайну», например (это стрельба в школе). Но тем не менее не кажется ли тебе, что это, мягко говоря, перебор.
Е. Ройзман
―
Ирин, у них там немножко странная ситуация. Я начал смотреть, что вообще происходило. Потому что я видел кадры с задержанием этого 15-летнего подростка, где 4 вот такие трубки, что он собирался устроить взрыв в школе 1 сентября. С другой стороны, его задержали, по-моему, 3 или 4 сентября.
И. Воробьева
―
Это уже последнего. Я имела в виду тех, которых еще когда там задержали… Ну неважно. Ладно. Хорошо, давай.
Е. Ройзман
―
А перед этим, оказывается, Красноярское ФСБ 16 апреля задержали парня 14-летнего, у которого тоже нашли бомбочки, которые собирался взрывать в школе. Плюс еще вот эта история про девчонку 14-летнюю, – это Алена Прокудина, по-моему, – которую забрали, поместили в дурдом на принудительное лечение, обрати внимание, бессрочное. Мало того, она содержится в палате смешанной – там и парни, и девчонки подростки. С тех-то вообще спросу никакого. То есть какая-то очень странная ситуация – за какой-то ролик.Ну что я хочу сказать про бомбочки. Я тебе хочу сказать честно, мы делали всякие бомбочки – побольше, поменьше. Мы в школе делали поджиги, ходили с ножами. Понятно, что не было мысли взорвать всю школу. Хотя почему мысли не было? Всякие бывали мысли. Но у нас реагировали тоже.
У нас было сочинение в школе. Я учился на Уралмаше. У нас в классе, наверное, в 5 писали сочинение «Если бы я был волшебником». И вот у нас один мальчик, Игорь Швецов, написал: «Если бы я был волшебником, я бы всех учителей стер в порошок». Мать честная, что там началось. Ты не представляешь.
И. Воробьева
―
Понятно, что началось, конечно.
Е. Ройзман
―
Да. Поэтому бомбочка бомбочкам рознь. У меня был поджиг. Я умел их делать. Бомбочки мы умели делать самые разные. Я не знаю, где эта грань. Я не понимаю причину этой бдительности. Вполне возможно, что это в контексте современных событий они действительно все время как на военном положении. С другой стороны, возможно, что как-то слишком уж эту ситуацию воспринимают.С подростками имеет смысл просто разговаривать в каких-то ситуациях. Но должны разговаривать люди, к которым относятся с уважением. Не боятся, потому что тогда подростки сразу замыкаются, а просто относятся с уважением. Возможно, если до этого дошло, где-то провалили профилактическую работу. Ну все профессионалы понимают, о чем я говорю.
У меня нет пока никаких комментариев. Я ее не знаю. ФСБ не выдает развернутую информацию по этому делу. И мы можем судить только вот то, что из открытых источников.
И. Воробьева
―
Ну да. Тут же как раз разговор, который я и хотела с тобой начать, условно говоря, вот как с подростками. Потому что мы знаем, что стрельба в школах есть. Мы это видели и в других странах, и в Российской Федерации.
Е. Ройзман
―
В России у нас несколько ситуаций – это Пермь, это Башкирия.
И. Воробьева
―
Керчь.
Е. Ройзман
―
И Москва. Помнишь, там сын какого-то ФСБшника начал стрелять. И это дело тихо-тихо, незаметно потом скатили в Москве. Было несколько ситуаций. Их можно посчитать. Но, с другой стороны, это все равно наши все дети ходят в школу. И понятно, что это тревога такая. Но когда ты с ребенком со своим на контакте… Ну конечно, все равно родители должны контактировать и понимать, что у ребенка в голове. Но тут легко давать советы, понимаешь.
И. Воробьева
―
В том-то и дело. Я к тому, что эта проблема есть. Она не нарисованная, она не иллюзорная. Но принудительная госпитализация психиатрическая – это, мне просто кажется, не решение проблемы. Это очень странно.
Е. Ройзман
―
Мало того, представляешь, во-первых, это очень травмирующая история. Потом то, что смешанная палата у подростков.
И. Воробьева
―
Ну да. Их там уже расселили. Но тем не менее это было.
Е. Ройзман
―
Понятно, что любого человека можно сделать спокойным, если начать его шпиговать аминазином или галоперидолом. Понятно, что можно сделать спокойным кого угодно. Тем более, я думаю, что люди читали «Пролетая над гнездом кукушки» Кена Кизи. Ну не место подростку 14-летнему, тем более абсолютно нормальному подростку. И тем более, знаешь, когда звучит «бессрочно».
И. Воробьева
―
Да, вот это, конечно. И понятно, что документы на госпитализацию подписывают родители. Я представляю, как давили на родителей и что родителям пришлось пережить.
Е. Ройзман
―
Я думаю, что они не разобрались и не поняли, и сейчас они казнятся. Это тоже видно. Ну, посмотрим. Будем следить за этой ситуацией. Я со всем тоже поговорю, посмотрю. Будем следить за ситуацией. Если у кого-то будет подлинная информация по этой ситуации, пишите мне в личку куда угодно – Вконтакте, Фейсбук. Очень важно.
И. Воробьева
―
У нас Ютюб что-то совсем все плохо и он виснет постоянно. Простите. Я ничего не могу отсюда сделать, и Женя тоже ничего не может сделать.
Е. Ройзман
―
Ирин, но он же разгонится потом. Все равно запись-то идет.
И. Воробьева
―
Запись идет. Я не знаю, как починить. Если у кого-то зависло, переключайтесь на радио. Радио всегда работает. Есть еще несколько минут.
Е. Ройзман
―
У меня очень интересная ситуация. Коллективное обращение. Обратились женщины надомницы швеи – женщины, которые в начале коронавируса оказались без работы. И появился такой бодрый парень Лежанкин Никита. И он их всех усадил шить маски. И они шили маски, с апреля начиная. По 5 рублей за маску им платили. Они шили, естественно, вручную. По 5 рублей за маску. То есть не сколь много денег эти бедные женщины заработали. Короче, он с ними не рассчитался. Я думаю, что где-то он прозевал момент, затоварился. Маски пришли. У нас тут Игорь Алтушкин поставил целую линию по этим маскам. И надобность пропала.Но он с ними не рассчитался. А для них это очень важно, потому что они не просто так сели шить вручную эти маски. Ну, будем заниматься. Посмотрим, кто такой этот парень, почему он с ними не рассчитывается.
И. Воробьева
―
Это прям коллективное обращение, правильно я понимаю?
Е. Ройзман
―
Да. 30 человек. Понятно, что если прокуратура включится, то они этого парня быстро найдут и быстро приведут его к общему знаменателю. Но я не уверен, что это хорошо. То есть я думаю, что ему лучше рассчитаться.
И. Воробьева
―
Давай еще про прием, пока есть время.
Е. Ройзман
―
Ирин, у меня очень интересная ситуация. У меня вот эта девочка Айша, у которой двое детей, которых забрали в приют «Каравелла». Мы вынуждены заниматься этой историей. Парень очень серьезный Дмитрий со своими друзьями начал ремонтировать квартиру.Я напомню, ситуация заключалась в том, что кто-то написал донос, что квартира не ремонтирована. Пришли в семью, изъяли двоих детей. Парню – 13, девчонке – 8. Брат и сестра, которые друг друга любят. Развитые достаточно дети. Мать, может, своеобразная, но она своих детей любила, дети развитые. И их забрали в приют. Они в приюте находятся год. И их не отдают матери в течение года. Их пытались подать на усыновление. Ему уже в приюте исполнилось 14, сестре исполнилось 9 в приюте.
И я обратился к Уполномоченному по правам ребенка. Куча народу включилась. Ей дома делают ремонт, помогают. А детей не отдают – находят самые разные причины. И сейчас начали заниматься этим приютом, в котором содержаться дети. Ну, естественно, там же только потянуть за ниточку и можно вытащить за хобот огромного слона. Похоже, эта ситуация ровно сейчас так и развивается. Я боюсь, что ей попытаются отомстить сейчас как-нибудь, детей не отдать. Но здесь уже куча народу включилась. И я считаю, что не бывает хороших приютов. Все равно дома у мамы, если тебя мама любит, это все равно лучше. И дети хотят домой. Ну за решеткой год провели дети. Ну за что?
И. Воробьева
―
Так ремонт-то сделали в итоге дома?
Е. Ройзман
―
Да, ремонт сделали. Там кухню сейчас ставят. Все поменяли. 24 числа будет суд. Нас усилят сейчас юристы. Я думаю, что будет представитель от Уполномоченного по правам человека. Я думаю, что мы как-то справимся с этой ситуацией.
И. Воробьева
―
Много вопросов по поводу твоей лекции в Москве 17 числа. Во-первых, спрашивают, не знаешь ли ты, будет ли видеотрансляция? Люди очень хотят.
Е. Ройзман
―
Ирин, эта лекция будет транслироваться онлайн. Там места для 150 человек в зале. У меня в Твиттере, в Фейсбуке, везде во всех аккаунтах моих стоит анонс на эту лекцию. 17 числа в 20 часов в Москве будет лекция. Причем очень интересная тема. Они мне сказали, на свободную тему. Я хочу рассказать о тех уроках, которые я в жизни получил, какие правила жизни я выработал, как ими можно пользоваться. Но это интересная история. Мне самому интересно проговорить. Я об этом не часто говорю. Может, кому-то в жизни пригодится.
И. Воробьева
―
Да, это интересно. И сразу же спрашивают, естественно… Мне кажется, в каждый город когда ты приезжаешь, тут же тебя спрашивают: «А пробежка будет?»
Е. Ройзман
―
Слушай, насчет пробежки. Мы с Навальным договаривались. Мы последний раз с ним пробежали 15 км. Навальный же не пил, он тренировался. Ну что, веселый, здоровенный парень. Пробежали 15 км. Договорились пробежать половинку. И потихонечку настраивались на московский марафон. Ну, не торопясь, спокойно пробежать, как факт. И у нас была задумка, что собрать людей, сделать хорошую пробежку в Москве где-нибудь в Лужниках, в Покровском-Стрешнево. Но я надеюсь, что просто отложилась эта история. Я, конечно, Алексею желаю выздоровления. Надеюсь, что он встанет на ноги, и мы, конечно, с ним это все осуществим.
И. Воробьева
―
Пока Алексей Навальный не может присоединиться к пробежке, просто пробежка будет или нет? Вот очень все хотят.
Е. Ройзман
―
Ты знаешь, я думаю, что мы начнем скоро пробежку. Но самое главное я хочу сказать. В эту пятницу в Екатеринбурге на Толмачева, 11 в 10 утра мы начнем прием. Очный прием будем вести. Со всеми мерами предосторожности – с масками, с санитайзерами. Но в 10 утра на Толмачева, 11 в пятницу я буду вести личный прием. С 10 утра и до последнего человека, как обычно.
И. Воробьева
―
Да, тут тоже много об этом спрашивали. В принципе, у нас осталось полминутки. Они все твои, как всегда.
Е. Ройзман
―
Слушайте, я хочу еще раз пожелать стойкости жителям Хабаровска, братьям-белорусам. Я хочу еще раз пожелать Алексею Навальному выздоровления. И хочу напомнить всем, что у нас замечательная страна. И наша страна стоит того, чтобы за нее бороться, и стоит того, чтобы вкладывать энергию, силы, интеллект, чтобы наша страна становилась лучше. Поэтому я надеюсь, что все будет хорошо. И всем я желаю добра и удачи.
И. Воробьева
―
Спасибо большое. Это была программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. После 22 часов далее у нас в эфире в программе «Разбор полета» адвокат Эльман Пашаев. А после 23 часов – «Футбольный клуб». Ну а после полуночи – «Битловский час». Спасибо.