Личный приём - 2020-07-27
И. Воробьева
―
21 час и 7 минут в столице, 23:07 в Екатеринбурге. Это программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Эта программа, как всегда, идет из двух городов. В студии «Эха Москвы» – я Ирина Воробьева, в Екатеринбурге – Евгений Ройзман. Женя, добрый вечер.
Е. Ройзман
―
Всем привет.
И. Воробьева
―
Предлагаю начать с Хабаровска. Уверена, что хабаровчанам не нужны наши советы. Но мне кажется, что им нужна наша поддержка. Тебе так не кажется?
Е. Ройзман
―
Да, конечно. Меня очень…
И. Воробьева
―
Ой, ой, ой. У нас проблемы с микрофоном. А поговори с нами еще.
Е. Ройзман
―
Слышно?
И. Воробьева
―
Слышно, но с какими-то перебоями. Такое ощущение, что твой микрофон хватает не весь звук.
Е. Ройзман
―
У меня очень сильно…
И. Воробьева
―
Да, что-то идет не так. Это у тебя где-то там.
Е. Ройзман
―
Сейчас попробую.
И. Воробьева
―
Переподключим? Давайте переподключим. Там проблема просто, мне кажется, не в этом. Но давайте. Пока наши прекрасные сотрудники переподключают Евгения Ройзмана… У нас, видите, какая-то проблема возникла со звуком. Просто не весь звук мы хватали. Я напомню, что нас можно смотреть в Ютубе на канале «Эхо Москвы», там же задавать вопросы. И на номер +7 985 970 45 45 тоже задавать вопросы можно, там мы их тоже увидим. Ну что?
Е. Ройзман
―
Так нормально?
И. Воробьева
―
Да, так слышно нормально.
Е. Ройзман
―
Ну и все тогда.
И. Воробьева
―
Да. Если что-то будет не так, я скажу. Давай про Хабаровск и про поддержку тех, кто сейчас выходит на улицы. Так, мы продолжаем ставить камеру. Простите нас за технические огрехи.
Е. Ройзман
―
Все нормально?
И. Воробьева
―
Да, пока да. Все в порядке, да.
Е. Ройзман
―
Все, отлично. Смотри, меня в этой ситуации очень порадовал Гоша Куценко, что просто в открытую заступился, в открытую сказал доброе слово, обозначил свою поддержку. На самом деле, это очень грамотно и правильно. То же самое сделал Шевчук. Ну и многие другие люди. И мне совершенно не понятна позиция Сергея Шнура.
И. Воробьева
―
Почему же?
Е. Ройзман
―
Не понятно, в какой роли он там появился вообще. То есть с таким же успехом можно было не Шнура, а Шуру туда отправить или Пауком обойтись.
И. Воробьева
―
Ну подожди, Сергей Шнуров – генеральный продюсер телеканала «RTVI». Он сказал, что он туда поехал фильм снимать.
Е. Ройзман
―
А, ну если разве что фильм снимать. Но просто от него ждали поддержки. Но его приезд анонсировал сам Дегтярев. Следовательно, это какая-то история согласованная. И у Сергея есть свой авторитет, свое наработанное такое реноме. Ну и, конечно, мне как зрителю не хотелось бы, чтобы он его вот так вот растрачивал. Потому что здесь снова возникла ситуация, когда репутации как нарабатываются, так и обнуляются.
И. Воробьева
―
Но тут… Прости, что я тебя перебиваю все время. Но просто про Шнура. Он же какое-то количество метров (не знаю уж какое) прошел вместе с колонной. Его спросили его позицию. Он сказал, что он с народом. Даже что-то поскандировал.
Е. Ройзман
―
Дай бог. Дай бог, чтобы это было так. Потому что я, на самом деле, немножечко переживаю.
И. Воробьева
―
А переживаешь ты почему? Потому что Шнур может сыграть на руку Дегтяреву?
Е. Ройзман
―
Я Шнура знаю лично. Он, на самом деле, очень непростой парень. Он достаточно глубокий, думающий. И, конечно, не хотелось бы, чтобы он выступил в этой ситуации или в какой-то двойственной роли, или на стороне зла. Поэтому внимательное смотрю.
И. Воробьева
―
Что еще интересного в Хабаровске, с твоей точки зрения, произошло за вот эту неделю, пока мы не виделись? И следишь ли ты за тем, как себя ведет и что говорит Михаил Дегтярев? Все-таки тоже вот неделя.
Е. Ройзман
―
С Михаилом Дегтяревым я не могу понять одно – или он действительно дебил, или он притворяется. Но это вот я говорю то, что вижу я.
И. Воробьева
―
Ну, это перебор. Ну что за слова?
Е. Ройзман
―
Слушай, ну перебор, не перебор, я же говорю то, что я вижу. У меня вот сложилось свое мнение. То, что он начал делать, вот эти его заявления – или его задача раздражать хабаровчан дальше, или он не понимает, что он говорит. И вот эти вот жесты, движения, подтягивание на турнике в количестве одного раза публичное и так далее… Ну не понятно вообще, что из себя представляет человек, что он там собирается делать, есть ли у него какой-то план. Потом несколько попыток выхода к людям: сначала утренняя эта история, потом где-то остановился, с кем-то поговорил, а потом вроде как якобы вышел к людям – тут же выясняется, дают полную запись, что это такая постановочная история.Поэтому ситуация в Хабаровске такая. Ее можно отрабатывать только максимально честно. Все, любая фальшь будет видна, любая фальшь будет заметна. Что, в общем-то, и происходит сейчас. На этом фоне, обрати внимание, радикализация лозунгов. Совершенно иные лозунги пошли. Лозунги очень жесткие.
Я думаю, знаешь, еще один момент такой интересный. Представь себе, у них 20 лет назад напротив Хабаровска на той стороне не было ничего. И вдруг на их глазах там возникает за 20 лет определенная цивилизация, которая откровенно обгоняет. Это все происходит на их глазах с нуля. Как ты думаешь, какие у них мысли по этому поводу?
Е.Ройзман: Я думаю, что сейчас пытаются растянуть голосование именно для того, чтобы предупредить «умное голосование»
И. Воробьева
―
Не знаю.
Е. Ройзман
―
Им есть с чем сравнивать. Понять они не могут, почему это происходит. А скорее всего, начинают понимать. Ну вот так вижу.
И. Воробьева
―
А вот смотри, у нас буквально сейчас была программа «Полный Альбац», где мы в том числе с Евгенией Марковной обсуждали ситуацию в Хабаровске. И она сказала, что чтобы у Дегтярева получилось чудо (в смысле что-то хорошее), ему сейчас Москва должны отсыпать очень много денег. Вот ты согласен с такой версией, что может быть?
Е. Ройзман
―
Смотри, на самом деле, там же речь не о деньгах. И ситуация возникла не из-за денег. И в этот костер можно денег бросать сколько угодно. Если начнут какие-то движения делать деньгами, то у людей возникнет ощущение, что их просто покупают. У людей же есть собственное достоинство. И когда вслух впервые прозвучало, что 1,3 млрд будет выделено денег для Хабаровского края, сразу же возникла мысль, что если перевести эти деньги в сребреники, то получится ровно 30. Здесь, на мой взгляд, такая ситуация.Как должна себя вести власть в этой истории, я приблизительно понимаю. Я считаю, что нужно было временно исполняющим обязанности назначать кого-то из замов Фургала, кто способен разговаривать с людьми, кто близко с ним работал, Фургала возвращать в Хабаровск, менять меру пресечения хотя бы на домашний арест и готовить суд присяжных.
Но, обрати внимание, сегодня снова появилась информация в СМИ, что у Фургала возникло там еще два эпизода, будут рассматриваться. Как только было объявлено, что человек задержан за то-то и то-то, возникает пауза, после этой паузы говорят: «А вот еще что-то нашли», здесь ровно как в случае с Воронцовым («омбудсмен полиции»), следовательно, нету ничего. Если нет готового обвинения, нечего предъявить, начинают рассказывать: «А вон там что-то еще 15 лет назад, что-то еще». Для любого понимающего человека это означает – нету ничего. И все это так и восприняли.
И смотри, сколько опросов проводили: «Верите ли вы в виновность Фургала?», абсолютное большинство не верит. Здесь же уже даже вопрос не в том, верят ли ему. Просто уже федеральной власти, этим заявлениям, правоохранителям люди не верят. И винить-то в этом правоохранительной системе, кроме самой себя, некого.
И. Воробьева
―
Скажи, вот у нас буквально завтра состоится последнее судебное заседание по делу об отказе директора ФБК Ивана Жданова об удалении фильма «Он вам не Димон». Мне кажется, это отличный повод напомнить про фильм. Ну и как ты думаешь, чем закончится суд? Там вообще прокурор запросил 3 года лишения для Жданова заниматься политической деятельностью, занимать руководящие посты. Хотя сам Жданов говорить, что, как обычно, ожидать можно чего угодно, вплоть до лишения свободы.
Е. Ройзман
―
Смотри, на самом деле, ситуация нелепая. ФБК в этом плане держится очень достойно, особенно в лице Жданова, что не удаляет фильм, потому что это принципиальная такая позиция. Но, с другой стороны, даже если сейчас Жданов его удалит, а он уже не денется никуда, интернет помнит все. 30 с лишним миллионов просмотров. Фильм очень сильный. Фильм достойный. Те, кто сейчас нас слушает и не понимает, о чем речь, нагуглите этот фильм, он называется «Он вам не Димон». Это очень интересный фильм. Его стоит посмотреть.
И. Воробьева
―
Тут я присоединяюсь к Евгению Ройзману. Фильм действительно стоит посмотреть, как и многие другие расследования ФБК, которые можно найти на Ютубе. Еще одна история, которую мы с тобой обсуждаем из недели в неделю – это история с «Норникелем» и со всеми этими скандалами с утечкой топлива. Вот сегодня стало известно, что компания там проводит организационные изменения. Например, Потанин подписал приказ о выделении Департамента экологии. Вот как ты вообще смотришь на все это? Кажется ли тебе, что «Норникель» осознал и будет что-то делать действительно? Или это такая тоже штука для отвода глаз?
Е. Ройзман
―
Смотри, нагрузка экологической безопасности, скажем так, везде ложится на себестоимость. Все фирмы, все предприятия это очень хорошо понимают. Но в мире сейчас настолько серьезное отношение к экологии, потому что все понимают, что что-то произойдет в Норильске, на Таймыре – это почувствует вся Северная Европа. Арктика – это явление общее, достояние общее. Поэтому к экологической составляющей в деятельности всех предприятий в мире всегда приковано максимальное внимание. И имидж предприятия очень сильно зависит от того, как предприятие относится к окружающей среде.Ну и в принципе сейчас «зеленая» повестка становится настолько важной, потому что люди начинают понимать вопрос – что мы оставим своим детям и своим внукам, что мы сделали со своей планетой?
Поэтому я думаю, что для «Норникеля» это очень серьезная имиджевая задача сейчас. Понятно, что эта история затратная. Но имидж не купишь ни за какие деньги, особенно если компания имеет какое-то международное влияние, если она как-то представлена на мировых рынках (а они представлены). Я считаю, что Потанин – человек умный. И для него сейчас задача – исправить имидж компании именно вот этими серьезными, настоящими вложениями в экологию. Но здесь никто не поверит просто словам. Здесь нужны действия. Понимаете, да, о чем я говорю?
И. Воробьева
―
Да. Единственное, я хотела бы дополнительный вопрос задать. Вот действительно на Западе компании заботятся о своей экологической репутации. А здесь перед кем об этом заботиться? Перед Путиным? Ну, будем честны, за последние 20 лет с экологией в стране становится все хуже, хуже и хуже. О чем мы вообще?
Е.Ройзман: В России не было ни одних выборов по одним и тем же правилам
Е. Ройзман
―
Смотри, все-таки, ты понимаешь, вот эта парадигма, заданная много-много-много лет назад – «после нас хоть потоп» – она продолжает иметь место. Ну поскольку я всю жизнь жил на горнозаводском Урале, я видел, как здесь относились. Но я хочу сказать, что в начале 18-го века, когда Вильгельм де Геннин пришел на Урал, тогда не было каменного угля, топили древесным углем. И лес просто скашивали. И он стал выделять дачи заводские, вот эти лесные дачи для заводов на 60 лет. И все вдруг поняли, что они могут лес восстановить и что они могут этим лесом воспользоваться два раза. И вот тем самым, одним своим постановлением, он спас все окрестные леса.Но мы попали в другую ситуацию с лесом. У нас был принят Лесной кодекс, сняли лесоохрану, институт лесничества и так далее. И по лесам это ударило очень сильно. И многие специалисты считают, что это шла подготовка для бесконтрольного массированного экспорта леса в Китай. И мы сейчас убеждаемся, что, похоже, это были не шутки, что это действительно так.
Но экологическая повестка в мире становится все более серьезной. И если ты вспомнишь, вот громкие протесты в России – Химкинский лес, екатеринбуржский сквер, Шиес и многое-многое другое. Смотри, все чаще звучит «зеленая» повестка. Поэтому я думаю, что эта тема будет набирать обороты. И всем предприятиям крупным, которые хотят сохранить имидж на международном уровне, им следует этим заниматься публично и действенно. Я думаю, что в свое время будет так, что вопрос кредитов серьезных будет как-то согласовываться вот с этой деятельностью предприятий. То есть мы к этому все равно придем.
И. Воробьева
―
Раз уж мы заговорили про экологию, как обстановка в заповеднике Денежкин Камень с пожарами? Что сейчас там происходит?
Е. Ройзман
―
Слушайте, на самом деле, мне очень приятно сказать об этом. Ты мне тогда позвонила, потом я с директором заповедника поговорил. Мы в Екатеринбурге объявили сбор для тех, кто тушит пожар. Потому что в тот момент было 30 человек. А ты представляешь, что такое 30 человек, мужиков, которые работают на 30-градусном склоне в 30-градусную жару, где до воды 2 километра. Их надо 3 раза в день накормить. И Екатеринбург очень быстро. Мы собрали, увезли огромную машину туда. Мало того, нашли еще рукава со специальными переходниками на 25.И они были очень рады, что быстро приехал груз со всеми продуктами. И я очень благодарен екатеринбуржцам, которые моментально собрали. Из Екатеринбурга приехало несколько волонтеров. Там приехали две девчонки из «Зоодозор» Таня и Маша, которые расположились в лагере и сказали: «Мужики, ваше дело – тушить пожар. А мы будем кормить». И ты представляешь, они же там работают, на них нахвалиться не могут.
Сейчас там в лагере 90 человек уже. Сегодня, слава богу, пошел дождь. Потому что пожара там уже 70 гектаров. Но пошел сегодня дождь. Все очень рады, что пошел дождь. Работает очень сильно там «Авиалесоохрана», работают «гринписовцы», волонтеры, работает наше МЧС, откровенно стараются. И конечно же в полную силу работают сотрудники заповедника. Все, сейчас появились шансы отстоять. Мы следим за ситуацией. Еще раз хочу поблагодарить екатеринбуржцев всех. Что-то понадобится – сразу дадим знать.
И. Воробьева
―
Для тех, кто год назад участвовал активно и поддерживал Сибирь горящую и очень ругался на меня, когда я говорила, что Сибирь горит ежегодно, и в целом в России ежегодно сгорают миллионы гектаров леса, быстренько справку очень коротко. Площадь действующих в России лесных пожаров на 2 июля, то есть это начало июля, 20 дней назад – это было 3 млн гектаров. 3 млн гектаров горело 20 дней назад в Российской Федерации. И основные площади – это Якутия, Чукотка, Магаданская область, Камчатский край, Красноярский край.Огромные площади пройдены огнем. Каждый день ситуация меняется. Это можно смотреть. В общем, просто на всякий случай вам скажу, что все горит ежегодно и почти круглогодично, к сожалению, в нашей стране.
Е. Ройзман
―
Ирин, давай два слова еще добавлю просто для всех, кто нас слушает. До 20 тысяч человек в год в России гибнет в пожарах. Основная причина гибели людей – это курение в пьяном виде в постели. И основная причина всех пожаров в России – это незатушенные окурки. Именно незатушенные окурки. Даже не костры, а именно окурки незатушенные. Вот просто для понимания.
И. Воробьева
―
Да. И еще раз напомню в связи с этим, что выбрасывать окурок из окна автомобиля не только неприлично, но еще и опасно. Давайте дальше пойдем. Есть у нас еще немножко времени в этой части. Давай про прием немного поговорим. А в следующей части программы я еще задам вопросы.
Е. Ройзман
―
Давай.
И. Воробьева
―
Ты так вздохнул. Плохо на приеме было?
Е. Ройзман
―
Нет. Кучу всего еще надо было рассказать. Но потом вернемся. Смотрите, прием получается, что постоянно идет огромный поток обращений. Несколько серьезных обращений по наркотикам. Везде это касалось парней. И я хочу сказать, одна из самых распространенных ситуаций втягивания подростков в наркотики – это когда парню где-то 10-11-12-13 лет, из семьи уходит отец, и у матери появляется другой мужчина. Это самый распространенный, самый частый случай.Но матери ведут себя по-разному. Я видел, как матери занимают очень жесткую позицию и умудряются спасти своего ребенка. Я видел, как матери идут на поводу у своих детей, дожидаются, пока все вынесут уже из дома, ну а потом идут куда-нибудь сдаваться.
Поэтому когда касается детей, если вдруг, не дай бог, у кого что-то, просто обращайтесь. Хотя бы подскажу, что делать, куда бежать, как относиться к этому. Проблема очень частая. У меня четверть обращений так или иначе связана с наркотиками. Но, возможно, это связано с моей вот такой деятельностью.
И. Воробьева
―
То есть они знают просто, что ты поможешь именно в этой теме. В том числе поэтому и обращаются. Но это каждый прием, да, четверть примерно?
Е. Ройзман
―
Да, четверть. Но у меня очень интересная история. Я уже рассказывал. Парень, 23 года. Задержали за хранение наркотиков. А он в городе такой достаточно известный, у него куча друзей. Задержали с 3 граммами мефедрона. Но откровенно было понятно, что брал для себя. Ну и ко мне обратились и говорят: «Что он может сделать? Вот как он может искупить?». Я говорю: «Я ему подскажу сделать ряд действий, после чего я лично напишу за него искреннее такое ходатайство, которое точно будет воспринято, потому что меня знают в судах, я никогда в жизни не стану врать, в такой ситуации тем более».И пришел ко мне парень этот. Мы с ним обошли весь центр города. Я говорю: «Смотри, что происходит. На стенах везде уже не только реклама наркотиков, а что в 100 раз подлее – реклама наркоторговли. Откровенная реклама наркоторговли. Причем рассчитанная на контакт, на подростков 14-15-16-летних, вот на такой возраст. Причем очень заманчивая реклама наркоторговли». Он говорит: «Что делать?». Я говорю: «Уничтожь все надписи. Вот сможешь этот периметр взять на себя, сделаешь, и я тебе покажу следующее».
Прошла неделя. Он собрал своих друзей и говорит: «Парни, я попал вот в такую ситуацию. И мне надо просто искупить как-то уже, потому что стыдно». И они взяли, действительно закрасили все надписи по всему центру. Я прошел проверил. Действительно я знаю, что подсказать дальше. Но здесь я совершенно искренне от себя написал ходатайство в суд, что он действительно начал совершать действия, которые точно приведут к снижению, и реально помогает людям. Дальше продолжим. Потом расскажу. Интересная история. Дай бог, чтобы ему это стало уроком. Но, судя по всему, уже будет уроком.
И. Воробьева
―
Ну подожди, будет же суд еще по нему.
Е. Ройзман
―
Будет суд. Но все равно уже ходатайство, что человек искренне совершенно осознает и пытается как-то исправить, загладить свой проступок – это уже что-то. И любой судья эти вещи понимает. Потому что все нормальные судьи ищут какую-то зацепку, чтобы как-то отнестись гуманнее. Тут уже прямая причина.
И. Воробьева
―
Хорошо. Давай еще про прием. Две минуты до перерыва.
Е. Ройзман
―
Слушай, сильная история у меня. В Челябинске в Курчатовском суде слушается дело. Женщина-бухгалтер, ей 70 лет. У них была там Автономная некоммерческая организация. Занимались предоставлением образовательных услуг. То есть читали лекции, им там их ученики переводили деньги. Деньги переводили на счет директора, директор сбрасывал их главному бухгалтеру, а бухгалтер отправлял всем преподавателям на карточки. То есть пытались обходить налоги. Платили не в белую, платили так. Потому что если платить в белую, никаких денег не хватит. То есть все, кто может это делать, все делают так. Ну вот они делали через бухгалтера.
Е.Ройзман: До 20 тысяч человек в год в России гибнет в пожарах. Основная причина всех пожаров – незатушенные окурки
И когда гораздо серьезнее стало к этому отношение, бухгалтер пришла к директору. Они 17 лет вместе проработали, 5 лет – вот по такой схеме. Она говорит: «Так делать нельзя. Нас посадят». А он говорит: «По-другому мы делать не можем. Денег у нас нет, чтобы по-другому делать. Спроси у людей, хотят они получать меньше? Никто не хочет. Говорят, лучше в черную, но чтобы нормально».
Тогда бухгалтер пошла в полицию и говорит: «Я попала в ситуацию. Я вот так работать не могу». Ей два раза отказали в возбуждении уголовного дела. Директор узнал об этом, написал заявление на нее. В результате на нее возбудили уголовное дело («Мошенничество», ч. 4 ст. 159). А все следователи знают, эта статья «резиновая», любое коммерческое правонарушение можно запихать под действие 159-й статьи.
Но это полдела. Она приходит в суд, и вдруг оказывается, что у ее директора адвокат с судьей вместе учился. Она видит такую ситуацию, она дает показания: «Смотрите, вот я переводила деньги. Они все могут это подтвердить». Их просто не слушают. Ну и она видит, что дело идет там…там же статья-то приличная…дело идет уже к тому, что ее посадят в 70 лет.
И. Воробьева
―
И здесь мы поставим запятую и финал этой истории уже расскажем после новостей и короткой рекламы. Нет у нас времени, к сожалению. Но сейчас вернемся.НОВОСТИ / РЕКЛАМА
И. Воробьева
―
21 час 34 минуты в Москве, 23:34 в Екатеринбурге. Продолжается программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Евгений Ройзман в Екатеринбурге, я в Москве. Меня зовут Ирина Воробьева. Мы продолжаем. Мы поставили запятую в интересной истории про бухгалтера и начальника и черную кассу.
Е. Ройзман
―
Короче, ей вменили 25 млн. Она таких денег, в общем-то, и не видела в одном месте сразу никогда. Но это полдела. Вот сейчас слушай дальше. У нее дочь живет в Екатеринбурге. В 4 утра в Екатеринбурге к дочери, у которой статуса еще не было никакого, пришли 27 человек (следователь при поддержке Росгвардии) в квартиру, где они живут втроем – она, 9-летняя дочь и муж. Пришли 27 человек в 4 утра проводить обыск. Она даже не свидетель, видимо, на тот момент была. То есть потом уже ее допросили в качестве свидетеля. Но это полдела. Напугалась девочка. Год лечили девчонку он заикания. Начала заикаться. Заикалась год.И сейчас один серьезный юрист посмотрел ситуацию. Он говорит: «Обыск был невынужденный. Силовая поддержка, там 27 человек – вообще не понятно, для чего это было сделано». И сейчас будут проводить экспертизу и подавать в суд на Росгвардию, вот на эти излишние действия, которые привели к тому, что ребенок год заикался. Посмотрим. Я буду держать в курсе. Посмотрим, что будет.
И. Воробьева
―
А с ней-то в итоге что в суде-то было?
Е. Ройзман
―
Еще не закончился суд. Эта ситуация в процессе. Курчатовский суд в Челябинске. Мы наблюдаем с нескольких сторон за этой ситуацией. Вот обратились за помощью. У нас юристы взялись. Я буду держать в курсе.Слушай по федеральной повестке несколько вещей, о которых я хотел сказать. Смотри, в Волгограде история. Рено Логан, откуда-то возвращались ночью, улетели в оросительный канал. 8 человек в машине погибли. Достали машину. 8 человек погибли.
И. Воробьева
―
Это 6 человек на заднем сиденье что ли сидело?
Е. Ройзман
―
Я не знаю, как они в Рено Логан набились. Но тем не менее. Вот 8 человек погибли. То есть для меня вообще эта ситуация такая запредельная. Но знаешь, она еще к чему выводит? Вообще, тонет на водоемах порядка 13 тысяч в год. Из этих 13 тысяч где-то 3,5 тысячи детей. И из этих 3,5 тысяч детей 7% где-то тонут в лужах в городах, в деревнях. Просто в лужах, не в водоемах. Маленькие дети. 7% от 3,5 тысяч. То есть есть о чем подумать. В уличных лужах.
И. Воробьева
―
Слушай, ну, вообще, история с утоплением детей – это, конечно, жуткая история ежегодная. И когда вот спрашивают по поводу пропавших детей, которые в лесу, например, пропадают, что вот, мол, дети погибают в лесу, если ребенок погибает в природной среде, то в подавляющем большинстве он погибает в воде, разумеется. Поэтому, конечно, это одна из тем, которую мы все время пытаемся всем объяснять, что с детьми надо разговаривать, за детьми надо следить, потому что это реально буквально на глазах у взрослых происходит, к сожалению.
Е. Ройзман
―
То есть тоже имеет смысл, потому что все на водоемах, тепло, просто смотреть за детьми. Слушай еще две ситуации. Ну одну вы все знаете – это история с Давидом Френкелем, которому с хрустом на глазах у всех просто так сломали руку. Просто так сломали руку Давиду. И еще его приговорили к штрафу 2,5 тысячи рублей. То есть, понимаешь, когда зло само по себе – оно понятно. А когда зло еще начинает глумиться над людьми – это совсем уже нехорошо. Так нельзя.
И. Воробьева
―
Но ты же знаешь историю с избиением Дмитрия Низовцева в Хабаровске. Там же, если я правильно понимаю, завели дело в результате. Хотя тоже сначала казалось, что ничего не произойдет.
Е. Ройзман
―
Смотри, на самом деле, для меня ситуация не просто интересная, а очень интересная. Мне не понятно пока, как будут из этой ситуации выходить. На мой взгляд, расследовать по-настоящему не собираются. Но мы увидим. Мы все увидим, все поймем.
И. Воробьева
―
Ладно, хорошо.
Е. Ройзман
―
Слушай, и одну очень важную историю короткую. У нас политолог Федор Крашенинников. Он работал с «Ведомостями», с «Репабликом».
Е.Ройзман: Потанин – человек умный. И для него сейчас задача – исправить имидж компании настоящими вложениями в экологию
И. Воробьева
―
Да, как раз хотела про него спросить. Давай рассказывай.
Е. Ройзман
―
Федя Крашенинников – наш товарищ, человек спокойный совершенно, известный публицист, политолог, автор книги «Облачная демократия». Когда сделали запрос в Конституционный суд по поводу обнуления сроков при изменении Конституции, вдруг Конституционный суд говорит: «Да, ничего страшного, можно». Им тут же говорят: «Подождите минуточку. В 98-м году Ельцин делал подобный запрос ровно в такой же ситуации, и вы сказали, что при изменении Конституции сроки не обнуляются. Как же так поменялась ситуация?». Они говорят: «Ну, бывает. Вот так вот поменялась». Ну и Федя достаточно жестко на это отреагировал. Он их назвал тем словом, которого они заслуживают совершенно.Все, административное производство возбудили. И Федор заплатил 30 тысяч рублей. Причем собрали моментально – в течение получаса. И вот снова он выходит на улицу. Там полиция. На самом деле, оказалось, что Федор выложил вот эту вот свою ситуацию, то, за что его осудили, в Телеграме – просто очень коротко написано там, что в мантиях. И в этот раз ему дали 7 суток за неуважение к власти. Я у себя в Твиттере сразу написал, что я ровно так же не уважаю власть, я к нему присоединяюсь и зачастую так же не уважаю власть, а иногда это доходит до презрения. Вот в данном случае это именно так. Я думаю, что очень многие люди к этому присоединятся.
Ну а Федору мужества. Ну, 7 суток – это, в общем-то, не так много. Но это очень унизительно. Вот ничего себе. Это как? Смотри, сейчас это неуважение к власти, потом это будет как перманентное неуважение к власти, потом – плохие мысли о власти, потом – глаза скосил в сторону власти. Ну понимаешь, уже как будто они начали иллюстрировать «Чиполлино».
И. Воробьева
―
Есть такое, да. Про «Чиполлино», да. Женя, перестань, пожалуйста, трогать.
Е. Ройзман
―
У меня же садится батарея. Мне же надо, чтобы у меня ничего не село.
И. Воробьева
―
Понятно. Ладно, хорошо.
Е. Ройзман
―
Вот так видно нормально?
И. Воробьева
―
Да, видно хорошо. Пару вопросов хочу спросить. Во-первых, тут спрашивают про сентябрьские выборы, которые будут в некоторых регионах. Там и муниципальные, и выборы в Госдуму. Вопрос от слушателей примерно следующий. Как сориентироваться, за кого голосовать? Потому что в маленьких городах, например, «умное голосование» не работает. Вот как быть? На что обращать внимание? И как вообще сориентироваться в этом?
Е. Ройзман
―
Ирин, вообще, если честно, давай еще раз скажем. В России не было ни одних выборов по одним и тем же правилам. Ну, так получается. Особенно это касается выборов в Госдуму. Сейчас выборы будут где-то муниципальные, где-то в Заксобрания. Понятно, что единственное спасение в этих ситуациях – это «умное голосование», когда выбирается, кроме «Единой России», любой кандидат, у которого есть шансы на прохождение, и концентрированно, форсированно все голосуют за него. Эта стратегия работает.Я думаю, что сейчас пытаются растянуть голосование – закон уже принят – именно для того, чтобы как-то предупредить «умное голосование». Я думаю, что здесь рецептов конкретных никаких быть сейчас не может. Надо следить за ситуацией, смотреть, где можно голосовать «по-умному», и в каждом случае от какой-то конкретной ситуации отталкиваться. Посмотрим, увидим.
И. Воробьева
―
Но ты как-то более-менее оптимистично можешь что-то сказать? Потому что смотри, просто «умное голосование», о котором в том числе сейчас идет речь, оно же вот в Москве помогло, тот же Фургал, в Хабаровском крае вот эта Дума и так далее.
Е. Ройзман
―
Оно сработало, конечно.
И. Воробьева
―
То есть некоторые люди с достаточной степенью оптимизма смотрят на эту рабочую схему, скажем так. Ты тоже?
Е. Ройзман
―
Ирин, смотри, где кандидатов больше одного… Вот, допустим, на президентских выборах был кандидат один, других кандидатов не было.
И. Воробьева
―
Последние 20 лет?
Е. Ройзман
―
Да. В некоторых ситуациях на выборах губернатора тоже кандидат один, а других кандидатов нет. Но как только появляется два и больше кандидата (а на муниципальных выборах, на выборах в Законодательные собрания так бывает) – все, можно найти кого-то, чтобы смешать им все карты. И понятно, что «умное голосование» – это то, что в этой ситуации единственное можно было придумать. Поэтому увидим по ситуации. В разных регионах там будет все понятно. А пока смотрите, регистрируйтесь на сайте «Умное голосование». Там будут все подсказки. Потому что ситуация мониторится каждую минуту.
И. Воробьева
―
И вторая тема – это история, которая произошла в Украине в Луцке с захватом заложников, когда Зеленский, президент Украины, пошел на переговоры и даже записал вот это короткое видео с каким-то нелепым требованием. Вот, соответственно, вопрос: как ты рассматриваешь эту ситуацию? Прав ли был Зеленский, что пошел на переговоры, или нет, и дальше они получат то, что все начнут всех захватывать?
Е. Ройзман
―
Не дай бог в этой ситуации оказаться на месте человека, который несет ответственность по-настоящему перед своими избирателями. Ты знаешь как, я человек завистливый, но тут завидовать нечему. Поэтому Зеленский действовал так, как он считал нужным. Правильно он действовал, неправильно, но люди остались живы, и террорист обезврежен. Следовательно, он действовал абсолютно правильно. Есть люди, которые сильные, могучие и не идут ни на какие переговоры с террористами. Мы видели Беслан, мы видели «Норд-Ост». Но тоже ситуации сложнейшие. Каждый несет ответственность персональную, каждому с этим жить.Поэтому я считаю, что когда за тебя люди голосовали, ты несешь ответственность, тебе предстоит принимать решение и тебе за них отвечать. В данном случае у Зеленского получилось. Слава богу, все люди живы.
И. Воробьева
―
Давай еще некоторое время посвятим историям с прием. И потом еще пара вопросов у меня есть.
Е. Ройзман
―
Смотри, у меня еще интересная история. Но оно прозвучало в паблике. В прошлый раз неделю назад нам пришло обращение. У нас начался сбор подписей. В Свердловской области не осталось мэров, которых выбирают. У нас все мэры – назначенцы. Ну или Думой местной, что, в общем-то, тоже все равно назначенцы. А всегда были прямые выборы мэров. И я считаю, что для горожан прямые выборы мэров – это такая древняя городская привилегия. У нас с 1757 года городского голову выбирали. Бургомистр он тогда назывался. А потом по екатерининской Жалованной грамоте города с 1787 года начали выбирать. Эта традиция очень давняя.
Е.Ройзман: Опека стала карательным органом откровенно. При живых родителях нельзя так
И вдруг у Екатеринбурга раз и отняли. И у всех городов. И у нас собралась инициативная группа, подготовили законопроект. И этой инициативной группе за 60 дней (а теперь уже за 50) надо собрать 10 тысяч подписей. И они каждый день собираются с 12 до 20 возле Драмы, ну вот где сквер, который отстояли. Стоит палатка, и собирают подписи. Я пришел и подписал, потому что я считаю, что необходимо возвращать прямые выборы мэра. Основа процветания городов, это основа демократического строя, истинного народовластия и местного самоуправления – это, конечно, прямые выборы мэра. Их надо возвращать. Я надеюсь, что получится собрать должно количество подписей. Поэтому екатеринбуржцев приглашаю. Вот.
И. Воробьева
―
Вот. Ладно. Но это не совсем, по-моему, с приема, как мне кажется.
Е. Ройзман
―
Слушай, но это серьезная история.
И. Воробьева
―
Это серьезная, да.
Е. Ройзман
―
Слушай про прием. У меня практически 11 месяцев назад пришла девчонка. Она не самая успешная в жизни, не самая правильная. Но у нее было двое детей, которых она очень любит. А жила она со своими родителями в 3-комнатной квартире. Ну, отец побухивает как-то, мать тоже так. Ну и выглядит квартира не ахти. Но детей своих она откровенно любит. Все что можно для них она делала. Она достаточно грамотная. Ну и пришла опека, зашли в квартиру и говорят: «У вас тут плохо. Тут кафель откололся, тут не прибрано. Мы детей изымаем». А ей даже пожаловаться некуда. И забрали двоих детей. Мальчику – 13, сестре – 8. Брат и сестра, которые любят друг друга. Она бросилась к нам, бросилась по судам.Причем, понимаешь, что меня задело больше всего. Если приходит опека, которую не устраивают условия проживания ребенка, скажите, чем вам помочь. Давайте мы поможем сделать ремонт, давайте мы вам поможем с работой. А они ничего не помогают. Они забирают детей. И вот дети находятся в приюте. Приютов благополучных, на самом деле, не бывает.
И вот сейчас столкнулись. В приюте воруют вещи, в приюте поднимают закладки, в приюте курят. А они этого дома не видели. Они жили не очень хорошо, но они свою мать любили, и мать их любила. И вот мать ходит сейчас и с ними общается через решетку.
Позавчера, 25-го, у девчонки был день рождения, 9 лет исполнилось. А сегодня был день рождения у ее брата, ему 14 исполнилось. Ну и мы там купили. Я за этой семьей слежу. Я стараюсь, чтобы они все равно попали домой. Купили самокат, купили конструктор. Пришли, общаемся из-за решетки. Он ее держит за руку. Она такая в веснушках. Славная девчонка, нормальный парень. Они 11 месяцев живут в приюте, а не у себя дома. И 11 месяцев ходит к ним мать и общается с ними через решетку. Ну опека стала карательным органом откровенно. Ну не знаю. Поеду разговаривать с Уполномоченным по правам ребенка. Мне есть что ему сказать. Ну и фактов достаточно. Ну нельзя так. При живых родителях нельзя так.
И. Воробьева
―
Ну и конечно хотелось бы, чтобы кто-то мог что-то сделать, потому что Уполномоченный по правам ребенка, к сожалению, не является главой опеки. И хотелось бы, чтобы как-то вся эта ситуация… Ну я не знаю, хотя бы стали разговаривать. Потому что, действительно, обратно забрать детей из этой системы очень тяжело.
Е. Ройзман
―
Мало того, они их собирались поставить на усыновление. Ну иди попробуй 13-летнего подростка усыновление. А у него еще сестра. Он в нее вцепился. Он без сестры никуда не пойдет. Он сестру не отдаст. Ну представляешь, трагедия вообще на голом месте. При том что есть квартира 3-комнатная большая. Мать там живет. И можно просто помочь. Следим за этой ситуацией. Не буду отпускаться. Принципиально для меня.
И. Воробьева
―
Тут сразу спрашивают, чем можно помочь маме. В смысле, может быть, что-то можно сделать – ремонт, там еще что-то.
Е. Ройзман
―
Маме можно помочь. Выйдите на нас. По телефонам Фонда Ройзмана найдите. Там можно просто помочь с ремонтом. Если есть руки, надо несколько мужиков, которые бы зашли и в течение короткого времени сделали ремонт. Других претензий к семье нет. 11 месяцев дети в приюте. Поэтому кто меня слышит, пожалуйста. Я дам все контакты. Можно просто помочь.
И. Воробьева
―
Если есть возможность, тут еще одна довольно громкая история. Может быть, ты успел в ней разобраться. Вот если помнишь, у нас в Московской области была трагедия – умер новорожденный мальчик. И там дальше полиция обнаружила в квартире еще двоих детей, няню. И в результате возникло уголовное дело. И по этому уголовному делу врачи центра суррогатного материнства сейчас в качестве обвиняемых. В общем, это какая-то такая многослойная история. Успел ли ты в этой истории как-то разобраться?
Е. Ройзман
―
Ирин, я не разобрался. Единственное, что я подумал, что там, видимо, существовала какая-то коммерческая составляющая. Но я тебе скажу, если существует какая-то схема, по которой детей становится больше, и они не умирают, а рождаются, да пусть она будет. Потому что столько бездетных семей… И дай бог, чтобы им было куда обращаться. И дай бог, чтобы им кто-то мог помочь. Вот навскидку эту ситуацию вижу так.
И. Воробьева
―
Хорошо. Есть еще время для историй с приема. Давай поговорим об этом.
Е. Ройзман
―
Слушай, у меня очень интересная история с приема. Она тянется больше года. У нас есть улица Грибоедова на Химмаше – район, который застраивался разово по плану. К заводу Химмаш относится. И там была замечательная густая, мощная очень тополиная аллея. И кроны тополей смыкались. Причем тополя для индустриального города – это дерево №1. То есть у них самая большая площадь листы, больше всего они берут на себя загазованность и так далее. И эту аллею люди очень любили.И вдруг ни с того ни с сего принимается решение эти тополя вырубить. Люди бегут в прокуратуру природоохранную. Природоохранная прокуратура говорит: «Нет, вырубать нельзя». В это время Администрация делает запрос на экспертизу в Лесотехнический институт, те говорят: «Да все деревья плохие. Можно вырубать». Люди говорят: «Подождите секундочку». Оп – и все, аллею сносят. Нарушается все. Всех задело, потому что действительно обидно, под этими тополями выросли. Засадили каким-то мелким кустарником.
Е.Ройзман: Я Шнура знаю лично. Он непростой парень. Глубокий, думающий
Сейчас вступились в ситуацию достаточно серьезные экологи. И сейчас ищем возможность сделать дендрологическую экспертизу – доказать, что никакие эти кустарники в экологическом плане не могут заменить аллею полноценных мощных тополей. Поэтому если у кого-то есть подсказки по независимой дендрологической экспертизе, будем признательны.
Но у меня есть своя история. Я в свое время встречался с мэром Гетеборга. Там женщина мэр. И в Швеции очень жестко устроено: если ты спиливаешь по каким-то причинам дерево, ты обязан посадить два; спиливаешь сто – обязан посадить двести. И так далее. В Швеции так же, как и в Финляндии, воспроизводство леса полное.
И она мне говорит: «У нас росло дерево. Оно сгнило изнутри. Но оно росло в центре города. Большое. Мы боялись. Так мы вынуждены были проводить публичные экспертизы, показывать всем, во всех СМИ показывать, собирать общественность, чтобы у своих жителей добиться права это дерево снести». Ну представляешь? Просто вот отношение и к жителям, и к зеленым насаждениям. Вот насколько уважительное отношение.
И. Воробьева
―
Причем здесь я хочу заметить, что у граждан, например, нет права взять и спилить дерево на своем участке просто так без разрешения. Например, когда оно уже сухое или гнилое, или угрожает упасть и кого-то под собой похоронить, жители не имеют права это дерево спилить без разрешения. Власти без разрешения могут спиливать все что угодно.
Е. Ройзман
―
Это, на самом деле, очень большая проблема. Я считаю, что в индустриальном городе нельзя трогать вообще ни одного дерево.
И. Воробьева
―
Меня тут просят напомнить об истории… Вот мы сейчас говорили про опеку. А вот в Оренбурге, ты же знаешь эту историю, когда полицейские заставляли женщину признаться в краже, угрожая отобрать детей?
Е. Ройзман
―
Смотри, на самом деле, я знаю очень много ситуаций, когда в отношении человека возбуждают уголовное дело, это дело может быть по абсолютно надуманным обстоятельствам, но как дополнительный элемент давления – угрожают прислать опеку и забрать детей. Я сам сталкивался с такими вещами, когда это является дополнительным элементом давления.Помнишь, митинги были, московские протесты? Там целая история развернулась. Люди были с ребенком. И угрожали, что у них отнимут ребенка. Мало того, обратила внимание, по Хабаровску было подобное заявление, что те люди, которые выходят на митинги с детьми, в отношении них отдельные могут быть санкции?
Я, на самом деле, считаю, действительно, при том режиме, который сейчас в России существует, любые органы могут стать карательными. То есть на человека можно давить через налоговую, на человека можно давить через управляющую компанию (и такое тоже есть) и особенно через опеку, потому что для каждого человека его дети – это самая болезненная точка. Вон грамотно, смотри – Тихановская в Беларуси не просто же так детей отправила за границу на всякий случай.
Кстати, что касается Беларуси. Наконец-то, на мой взгляд, ситуация начинает перевешиваться. Я вижу, как идут митинги, как они идут по нарастающей, сколько народу выходит на эти митинги в поддержку своего кандидата. И Тихановская достаточно грамотно задекларировала. Когда ее спросили про программу, она сказала: «Особой программы нет. Моя задача – выиграть выборы, выпустить всех политзаключенных и в течение полугода объявить новые честные выборы, на которых победит кто-то достойный». Очень сильная программа, очень короткая. И я, конечно, желаю ей удачи. Пусть получится. И еще раз добавлю. Я считаю, что женщина во главе государства – это для государства благо.
И. Воробьева
―
Спасибо. Тут, возвращаясь к вопросу с тополями, наши слушатели задают, как мне кажется, логичный вопрос: а пух с этих тополей сильно был или нет?
Е. Ройзман
―
Пух – достаточно короткая история. Но по Грибоедова, по этой улице, по этой аллее жалоб на пух не было никогда. А вот на то, что тополя срубили, там все район возмутился.
И. Воробьева
―
Ну да. Просто про аллергиков тут мне многие начали писать, что, может быть, все-таки сажать деревья, которые не будут в том числе какие-то неудобства…
Е. Ройзман
―
Смотри, на самом деле, этот вопрос изучали сто раз. У тополя меньше всего негатива и больше всего плюса. Понятно, мне бы самому было гораздо приятнее, если бы росли огромные липовые аллеи, потому что липа еще цветет, у нее такой запах, дерево благородное. Но липа, видимо, медленнее растет гораздо. Тополя растут быстрее.
И. Воробьева
―
Да. Тут нам дубы предлагали. Но дубы точно растут медленнее. И у корневая система у них требует большой подпитки. В общем, мне кажется, я не специалист. И очень много предложений помочь вот этой семье с детьми. Просто мне тут все об этом пишут.
Е. Ройзман
―
Смотри, Ирин, я буду очень благодарен, кто мне напишет в личку в Фейсбук, в личку в Твиттер, на телефоны Фонда Ройзмана позвонят. Я буду очень благодарен. Я четко скоординирую работу. Я понимаю, что надо сделать. Мало того, я познакомился с этими детьми. Это хорошие дети, которые любят свою мать. И дай бог, чтобы они вернулись домой.
И. Воробьева
―
Это правда, да. Буквально пара минут у нас остается до конца программы. И я не могу не спросить, как у вас с коронавирусом?
Е. Ройзман
―
Ирин, у нас плохо с коронавирусом. У нас не справляется крематорий. Причем они понимают, в чем дело. Ну очереди стоят. И это понимают все, это чувствуют все. У нас там в среднем по 250 человек в день прирост. Забиты реанимации, забиты больницы. Я, конечно, считаю, что надо беречься. Никаких сейчас общественных массовых мероприятий проводить нельзя. И на мой взгляд, коронавирус начинает расползаться по провинциям, во все более глухие места проникает. Единственный плюс – что теперь понятно, как себя вести, как от этого спасаться. Поэтому еще раз хочу сказать, что берегите себя, берегите своих близких. То есть очень важно не заболеть. Потому что вирус действительно тяжелый. Я столкнулся.
И. Воробьева
―
Полминуты, как всегда, твои.
Е. Ройзман
―
Хочу обратиться к жителям Хабаровска. Вы молодцы. Вы ведете себя достойно. Речь идет о человеческом достоинстве. И вы демонстрируете, что оно у вас есть. Поэтому на вашей стороне с вами вся страна. Но а что касается всего остального, я искренне считаю, что в конце концов все будет хорошо. И всем желаю доброго здоровья.
И. Воробьева
―
Спасибо большое. Это была программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Она выйдет ровно через неделю в то же время. Напомню, что сегодня в эфире «Эха» после 22 часов в программе «Разбор полета» – глава правозащитной организации «Русь сидящая» Ольга Романова. После 23 часов – «Футбольный клуб», ведущие – Станислав Минин и Максим Курников. На у после нуля часов – Владимир Ильинский и «Битловский час». Спасибо большое. До встречи.