Личный приём - 2020-06-15

И. Воробьева

Е. Ройзман

И. Воробьева

Е. Ройзман

И. Воробьева

Е. Ройзман

Но поскольку я человек все-таки осторожный, я что-то побыл здоровым несколько дней, никуда особо не вылезал. И думаю, сдам-ка я тест. Поехал сдать тест. Сдал тест. И надо сказать, что результаты теста положительные. Но практически одновременно с тем, что я получил результаты теста, он появился в Телеграм-каналах, подхватили журналисты.

И. Воробьева

Е. Ройзман

И. Воробьева

Е. Ройзман

Я приехал на КТ, сделали КТ. Выходит зав. лабораторией и говорит: «Вот, поражение легких идет. Ковидная пневмония. Быстро в больницу». Тут же связались с больницей. Было место. Я приехал. Я еще думал, заеду домой, что-нибудь возьму. Кого? Все. Сразу говорят: «Бегом». И говорят: «Хорошо, что вовремя». И я попал в больницу. Я нормально здесь, на общих основаниях. И что я хочу сказать вообще для всех. Я был готов терпеть. Я не болел. Если бы я не пошел, если бы у меня не было отрицательного теста, я бы пошел на тренировку.

И. Воробьева

Е. Ройзман

И. Воробьева

Е. Ройзман

Еще один очень важный момент, который хочу, чтобы услышали все. Я отсюда общаюсь с очень многими врачами, кучу вопросов задаю. Все врачи слегка в шоке от того, что начали снимать карантинные меры, потому что все понимают, что сейчас начнется обвал. Мест нет. Я вам сейчас говорю про благополучный Екатеринбург, где очень мощная, развитая система. Ну, горздрав, собственно. Мест нет.

Мало того, мы сегодня столкнулись со случаем: у человека ковид – в гинекологию в отделение кладут, потому что некуда больше положить. Мест нет в Екатеринбурге. Из Екатеринбурга развозят в Сысерть, в Полевской, в Ревду, в Первоуральск. Медики очень много работают. Претензий к врачам нет никаких у людей. Претензии к системе в целом.

Очень интересные вопросы возникают по статистике. Ну вот, допустим, по Екатеринбургу по области – 470 вызовов на ковид. Но надо понимать, что половина вообще не вызывает. У кого протекает бессимптомно, те не вызывают вообще. То есть, по сути, вызовов должно было быть больше 900. Но госпитализировано 233 человека. Поэтому статистика здесь вещь такая. Судя по всему, с реальностью она расходится в разы. И я разговаривал со специалистами с основными. Все считают, что пик в регионах начнется недели через 2. То есть ситуация на подъеме везде.

И. Воробьева

Е. Ройзман

Е.Ройзман: Я надеюсь, что в целом Америка – это мощный и здравый организм, состоящий из самых разных составляющих

Я хочу сказать, кормят хорошо. Здесь можно потолстеть. Реально хорошая больничная еда. Кормят вкусно, кормят обильно. Но к тебе сюда никто не заносит. Есть маленькая прихожая, боксик такой, и с тобой не контактирует никто вообще. Лежать можно только на животе. Лежать разрешают только на животе, на спине вообще нельзя лежать. И у меня сзади там за спиной кислородная штучка висит. Ну, надо дышать кислородом время от времени, хотя у меня сатурация хорошая.

Ну, 2 недели. Они говорят, в чем заключается опасность – нельзя отпускать недолеченных. Специалисты все говорят: «Недолеченных нельзя отпускать». Судя по всему, их заставляют где-то отпускать недолеченных, где-то они разрешают уходить на амбулаторное. Но они говорят: «Куча случаев, когда накрывает через несколько дней после того, как человек был вроде здоровый. Поэтому отслеживать надо дольше».

Ну и, конечно, в чем еще подвох – что требуется достаточно долгая реабилитация для легких. То есть за собой надо будет следить, смотреть. Вот. Ну и, конечно, желудок, потому что препараты такие – противовирусники, обязательно потом антибиотики. И за желудком тоже постоянно надо смотреть. А, и еще знаешь из неприятного – в живот уколы ставят.

И. Воробьева

Е. Ройзман

И. Воробьева

Е. Ройзман

И. Воробьева

Е. Ройзман

И. Воробьева

Е. Ройзман

И. Воробьева

Е. Ройзман

И. Воробьева

РЕКЛАМА

И. Воробьева

Е. Ройзман

И. Воробьева

Е. Ройзман

И люди боятся идти в больницу. С одной стороны, правильно боятся, потому что это самые основные рассадники. У нас куча больниц на карантине. То есть у нас основные больницы на карантине. Этого сейчас стало невозможно избежать. И поэтому, как я понимаю, в некоторых больницах обнаружено, но они продолжают работать, никуда не денешься.

Е.Ройзман: Этически, по-человечески нельзя ставить никаких дорогостоящих монументов, пока не похоронены убитые в войне

Но я сам попал в такую ситуацию, что если бы меня на КТ не выдернули, вот так не позвонили и не сказали «едь», я бы лежал дома и терпел, и у меня бы развивалось. Ну вот так вот.

И. Воробьева

Е. Ройзман

Мало того, у нас город столкнулся с ситуацией. Открывают детские сады (дежурные группы). А в дежурные группы ходят, представляете, дети полицейских, дети врачей, дети мчсовцев. И потому что работают с людьми, работает кто-то в красных зонах, моментально кто-то из детей приносит в группу инфекцию, а, может быть, родители, когда приходят. И снова вынуждены закрывать. Поэтому, я думаю, сейчас даже открывать пока не будут. Делают такие робкие попытки единичные. Но думаю, что не будут открывать. Люди не хотят отдавать детей. Ситуация оказалась глубже и дольше, чем предполагали.

И. Воробьева

Е. Ройзман

И. Воробьева

Е. Ройзман

И. Воробьева

Е. Ройзман

Но, конечно, у Навального позиция гораздо более зрелая. Максим в этой ситуации похож на такой котел, который все время кипит, но ничего не варит. Навальный не может себе позволить делать каких-то лишних движений, не может себе позволить ошибаться, потому что он просто в другой ситуации находится.

Мы все увидим. Моя позиция остается неизменной, она очень простая. Это совершенно незаконное действо, в которое нас пытаются затащить, поэтому принимать в этом участие нельзя, и я не буду. Я никого не призываю. Ну вот моя такая позиция. Она взвешенная. Я ж взрослый, я умею считать, понимаю, что происходит. А когда кто-то говорит, что надо что-то делать… Что-то не надо делать. Движения ради движухи в этой ситуации быть не должно. Работать надо на результат. Концентрировать энергию, направлять ее в нужное русло тогда, когда будет понимание. Это моя позиция.

И. Воробьева

Е. Ройзман

Но у меня более жесткая позиция. Я ее озвучу. Это мое мнение. Я хочу произнести то, что я думаю. Я считаю, что произошел конституционный переворот, и те люди, которые агитируют его поддержать – прямые пособники и участники этого конституционного переворота. Поэтому моя позиция более жесткая здесь, чем у Навального.

Дальше. Навальный не указывал на этого ветерана. Он сказал о ситуации. И сейчас, как я понимаю, как я вижу, этим ветераном спекулирует его внук. Люди правильно сказали, что он своим дедом торгует. Я, будучи главой города и вообще много когда вел приемы, я такие ситуации встречал, когда человек уже передвигаться не может и плохо понимает, что происходит, его волокут к тебе внуки, причем не дети (дети, как правило, этим не занимаются), и пытаются выяснить, что еще дедушке положено. И дедушке уже никакой разницы нет. А они пытаются засчет дедушки ну хоть что-то еще от государства получить. Я этого наблюдал много.

Но что касается уголовного дела. Я посмотрел. Невозможно это признать клеветой, ну просто невозможно. Юридической составляющей нет. Оскорбление – это дело частного обвинения, это немножко другая история. И суть возбуждения уголовного дела в отношении Навального сводится, пожалуй, к трем вещам. Первое и самое главное – есть возможность во всех СМИ давать, что Навальный привлекается за клевету на ветерана Великой Отечественной войны. Нужен вот этот слоган, этот посыл. Его будут мусолить, до последнего пытаться из этого что-то высосать. Но пока эта тема не взлетает, потому что люди в большинстве своем все равно разумные, истерики не получается.

Второй момент очень важный – наличие возбужденного уголовного дела дает возможность меру пресечения для Навального или подписку о невыезде, ограничить его чем-то, или еще что-нибудь. И это дает возможность для обысков. Обыщут все, что можно будет обыскать.

И. Воробьева

Е. Ройзман

И. Воробьева

Е. Ройзман

Второе. Цифру можно написать любую. А явку ты не напишешь, потому что явка – это не цифра, явка – это движуха, это очередь на участки, это драйв, это толпа постоянная снующая. Вот что такое явка, на самом деле. И я хочу сказать дну вещь просто как в прошлом глава полуторамиллионного города.

И. Воробьева

НОВОСТИ / РЕКЛАМА

И. Воробьева: 21

Е. Ройзман

Когда кто-то пытается сказать: «Да нет же, это для того, чтобы привести послушный электорат», нет, друзья, когда нужно привести послушный электорат, все профессионалы сейчас меня услышат, есть такое понятие – «сушить явку». Это делают так, чтобы не пришел никто, кроме бюджетников. После того, как порога явки не стало, достаточно, чтобы пришла тысяча человек и проголосовала, как надо. Работники администраций, школ, больниц самые важные придут и проголосуют. Для этого «сушат явку».

Е.Ройзман: Каждому из нас, во-первых, есть что вспомнить, во-вторых, есть за что отвечать и так далее

Что такое «сушить явку»? Ни одного упоминания о выборах нет нигде – ни в СМИ, ни в печатных, ни по телевизору. Просто как будто выборов нет. И тогда «засушенная явка» идеальна. В этой ситуации приходят только те, кто должен проголосовать.

Здесь мы идем от обратного, наблюдаем совершенно иную ситуацию – качают, ролики записывают, поднимают народ «идите, идите, идите!». И никто не говорит: «Идите и проголосуйте “за”», просто «придите, придите, придите!». Вот так вот нагоняется явка. И поэтому все, кто сейчас зовет обязательно прийти отдать свой голос, люди, это не выборы, это действо, это путинский такой карнавал. И ты сейчас для себя можешь принять решение, участвуешь ты в этом или не участвуешь. В этом плане мне близка позиция Явлинского, который сказал: «Все просто. Это беззаконие. И в беззаконии принимать участие нельзя». Я это вижу точно так же. Поэтому моя позиция остается неизменной.

И. Воробьева

Е. Ройзман

Мне очень интересное за несколько часов до эфира пришло сообщение из Москвы из Capital Group, которые в Сити сидят, которые одни из крупнейших застройщиков. Понимаешь, да, о чем говорю?

И. Воробьева

Е. Ройзман

И из-за этого все сотрудники, которые с этим столкнулись, решили, что хотели проголосовать так, чтобы никто об этом не узнал. Ну вот сейчас узнали. Там такой скандал у них внутренний разворачивается.

И. Воробьева

Е. Ройзман

И. Воробьева

Е. Ройзман

И. Воробьева

Е. Ройзман

И. Воробьева

Е. Ройзман

Но есть следующий момент. Вот представь себе, у тебя есть товарищ, которого ты знаешь, с которым ты дружила всю жизнь, и вдруг он попадает в такую ситуацию – пьяный, какой угодно совершает преступление, хватается за голову. И в то время, когда он удручен, когда он одной ногой в тюрьме, когда он понимает, что из-за него погиб человек, а ты начинаешь говорить: «Так тебе и надо! Да и правильно! Все, он мне больше не товарищ».

Знаешь, что это напоминает? Когда мальчик Коля Жабин, а другой мальчик Петя Лягушкин. И один говорит на пионерской линейке: «Вот он яблоки воровал. И он мне больше не товарищ никогда». И его на пионерской линейке исключают из пионеров.

Е.Ройзман: Что такое «сушить явку»? Ни одного упоминания о выборах нет нигде. Просто как будто выборов нет

Это немножко другая история. Речь идет о трагедии. Да, конечно, он виноват. И понятно, что он будет за это отвечать. Никто его не будет отмазывать. Он готов уже, видно. Поэтому, знаешь, я считаю, первый принцип русского интеллигента – когда толпа гонит одного, пусть он даже виноват, но не беги со всеми, не улюлюкай, не участвуй, без тебя справятся.

Следующее. Обрати внимание, как он себя повел. Представляешь, с жуткого похмелья, пришел в себя, схватился за голову и записал обращение, когда пришел в себя, когда уже руки не трясутся.

И. Воробьева

Е. Ройзман

И. Воробьева

Е. Ройзман

И. Воробьева

Е. Ройзман

И. Воробьева

Е. Ройзман

Но видно, что он искренне кается. Да, он попал в такую ситуацию. Да, человека не вернешь. Родным хотя бы вот так вот заочно что мог сказал. А дальше я не буду судить. Я не готов судить.

И. Воробьева

Е. Ройзман

Поэтому потеря каждого хоть сколько-то независимого СМИ, хотя бы где внутри коллектива есть какое-то свое мнение – это, конечно, огромная потеря для страны. Потому что, на самом деле, составляющих нормальной демократической страны не так много – это честные выборы, независимый суд и независимые СМИ. Вот эти три института способны любую страну удерживать от любых потрясений. И конечно, это большая потеря. Я увижу, я послежу. Если что, у меня все в Твиттере. Ну как только увижу, что начинают, просто нажму кнопку, да и все.

И. Воробьева

Е. Ройзман

И. Воробьева

Е. Ройзман

Знаешь, очень много разговоров по храму.

И. Воробьева

Е. Ройзман

Е.Ройзман: По-настоящему в регионах даже еще ничего не началось. Ограничивайте контакты. Все только начинается

Стоимость храма этого, во всяком случае задекларированная, по-моему, 6 млрд. Я хочу сказать одну простую вещь. Может быть, это мощно, красиво – храм Минобороны. Послушайте, в Великой Отечественной войне погибло столько людей, простых солдат, которые не похоронены, они забиты там – Мясной Бор, Ржев, Тосненские болота. Их столько! Я даже натыкался уже через столько лет после войны. И вот знаешь, хоть на какую-то часть этих денег можно было собрать поисковиков, раздать, целевой поиск начать и просто похоронить своих убитых. И я считаю, что этически, по-человечески нельзя ставить никаких таких дорогостоящих монументов, пока не похоронены убитые в той войне. Ну я же просто, понятно говорю, да?

И. Воробьева

Е. Ройзман

И. Воробьева

Е. Ройзман

И. Воробьева

Е. Ройзман

Обрати внимание, когда нам что-то говорят про Майдан, смотри, там ни одного стекла не разбили, это был совершенно иной протест. Сколько у нас было, у нас никому в голову не приходило грабить. Ну просто люди другие совершенно. И здесь, конечно, возникает уважение к россиянам, к нашим соотечественникам, которые себе такого не позволяют. Не потому, что полиция злая или еще, ну просто менталитет совершенно другой.

Но там своя история. Я ее до конца не понимаю. Мне дико, когда сносят памятник Черчиллю. Ну Черчилль, действительно, для Великобритании это отец нации, это человек, который, по сути, возглавил сопротивление Гитлеру, который первый это сделал по-настоящему очень мужественно, взял на себя ответственность и убедил всех, что нельзя сдаваться и надо воевать. То есть для меня это нехорошая история.

Памятники в США… Ну, у них своя история. Ну Колумб-то тут причем, я тоже не понимаю. Ну и можно, конечно, много к белым предъявлять претензий и так далее. Но в конце концов белые остановили работорговлю, белые закончили работорговлю.

И. Воробьева

Е. Ройзман

Ты знаешь, еще очень важный момент. Обрати внимание, ни экономическая ситуация, ничего – реакция на несправедливость. Реакция на несправедливость взорвала огромную страну. Это же именно реакция на несправедливость. Это потом уже подтянулись. Помнишь, как было дело Голунова? Это единственное, что здесь заставило вот так людей выйти на улицы, консолидироваться. Ты помнишь это настроение, когда ты сама там у Гостиного двора вышла в пикет, здесь люди собирались, на митинг вышли после всего. Это был вопрос несправедливости. Это ранит больнее всего – ни экономика, ничего.

Поэтому неизвестно, где, как и с чего начнется. Какая-то, может быть, соломинка, которая переломит спину верблюда. Посмотрим. Последняя капля где-то может быть.

И. Воробьева

Вот один из участников тех пикетов, который был задержан, – это Михаил Фишман, журналист «Дождя», – он написал, что ему там уже пересоставляют протокол, и ему вменяется «скрытая форма коллективного публичного мероприятия». Ну и вот эти все решения вокруг одиночных пикетов, что и очередь теперь вроде как пикетная тоже имеет значение и так далее.

То есть все вот эти вот наезды на одиночные пикеты – это они почему? Потому что одиночные пикеты стали какой-то формой протеста?

Е. Ройзман

Но есть один момент. Там, где существует независимый суд, если судье принесли протокол, который явно сделан под копирку и сделан с ошибками, судья вот так должна его порвать и сказать: «Все, отпустите. Извините».

И. Воробьева

Е. Ройзман

И. Воробьева

Е. Ройзман

Я хочу сказать одну вещь. По моим ощущениям, вот как мне кажется, я сколько-то слежу за ситуацией, у военных заражения начались в апреле с репетиции Парада. Мы видели, как их в Кубинке собрали несколько тысяч человек битком. Мы знаем, что кучу курсантов выводили. Я думаю, что у них начались заражения тогда. Надо понимать одну вещь: статистика Минобороны – вещь закрытая. И судя по всему, количество заболевших у них не входит в общую статистику по России, у них отдельная статистика, как я понимаю ситуацию. И конечно, этот Парад, эти репетиции.

Е.Ройзман: Одновременно с тем, что я получил результаты теста, он появился в Телеграм-каналах, подхватили журналисты

Вы видели, как они стояли в храме Минобороны. Они стояли плечом к плечу в закрытом помещении. Огромное количество людей. Ни одного в маске вообще. Поверьте, что оно точно полыхнет. Но это полдела. А представляете, как проводятся ночные репетиции, как всех собирают в одном месте, они все рядом, все друг с другом. Совершенно точно, что после этого полыхнет. И тащить туда юнармейцев и 460 ветеранов… Я думаю, в Екатеринбурге вообще осталось не больше тысячи сейчас. Ну, конечно, так себе история.

И. Воробьева

Е. Ройзман

Кстати, чтобы все понимали, в стране идет рост. В Москве со статистикой, я считаю, справились. В регионах так не получается. Поэтому полагаю, что, может, через 3 недели к пику подойдем. Ну, посмотрим.

И. Воробьева

Е. Ройзман

И он зашел в процесс, посмотрел документы. И, оказывается, когда этот офис делал ремонт, они прокладку запустили по потолку. И он к судье вышел с ходатайством и говорит: «Знаете что, давайте-ка посмотрим, что там на самом деле произошло». И просто через колено вот так вот нагнул. И они поняли. Судья говорит: «Да, давайте посмотрим». А им потолок разбирать – это гораздо дороже 250 тысяч. И они говорят: «Ладно, ладно, мы отказываемся». Вот таким остроумным способом спасли бедную 84-летнюю тетушку. Мне было очень приятно. Остроумно.

И. Воробьева

Е. Ройзман

И. Воробьева