Личный приём - 2019-10-28
И. Воробьева
―
21 час и 5 минут в Москве. Всем здравствуйте! Это программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Как всегда, эта программа идет на два города, на две студии – «Эхо Москвы» и «Эхо Екатеринбурга». В Москве – я, Ирина Воробьева. В Екатеринбурге – Евгений Ройзман. Женя, добрый вечер!
Е. Ройзман
―
Да, Ирина. Всем привет!
И. Воробьева
―
Еще раз всем привет! И напомню, что нас можно смотреть в Ютубе на канале «Эхо Москвы». Там идет трансляция. Можно писать в чатике вопросы. Можно присылать их на номер: +7 985 970 45 45. Все как обычно. Хочу сразу спросить Евгения Ройзмана как историка про всю эту историю с новым номер журнала «Дилетант», который посвящен пакту Молотова – Риббентропа. Журнал вернули. Магазин «Молодая гвардия» отказался его продавать. Исторический музей отменил «Дилетантские чтения», посвященные теме нового журнала. Все из-за карикатуры. Довольно старой, надо сказать.
Е. Ройзман
―
Ирин, на самом деле, суть в следующем. В свое время вдруг неожиданно выступил Сергей Иванов и сказал, что пакт Молотова – Риббентропа – это была чуть ли не удача советской дипломатии. Потом с этой же темой выступил МИД. И это настолько оглушительное вранье, то есть это прямая ложь. И чтобы заявлять такие вещи, нужно своих слушателей и свою аудиторию считать конченными дебилами.Естественно, Венедиктов возмутился, говорит: «Вот принципиально сделаем номер “Дилетанта”, посвященный пакту Молотова – Риббентропа». Любой, кто хочет разобраться в ситуации, в ситуации может разобраться. Все, сделали специальный номер «Дилетанта». «Дилетант», надо сказать, что на сегодняшний день один из самых мощных исторических журналов, самый большой тираж, везде продается. Естественно, поставили карикатуру, которая известна всем, когда Гитлер ведет Сталина в фате под венец. Весь мир знает эту карикатуру.
Ну, то, что магазин «Молодая гвардия» отказался – да ну и хрен бы с ним, потому что, на самом деле, «Дилетант» продается везде. Но то, что Исторический музей испугался – это некрасиво, это нехорошо. И вот они-то должны как раз следить за восстановлением исторической справедливости. Но я со своей стороны сейчас принципиально буду разговаривать со всеми, кто может распространять журнал «Дилетант». Плюс в своем музее Невьянской иконы будет выставлен «Дилетант». Именно вот принципиально, потому что люди имеют право знать правду и должны знать правду.
То есть я буду всеми силами поддерживать «Дилетант». Тем более, я один из авторов. Журнал очень хороший, качественный. И я считаю, что таким вещам надо противодействовать.
Е.Ройзман: Я буду всеми силами поддерживать «Дилетант»
И. Воробьева
―
Новость, которая сразу отсылает нас к личному приему. Истории, которые были рассказаны ровно неделю назад, которые ты рассказывал о мужчине, которого держат в СИЗО и которого обвиняют в насилии, если я не ошибаюсь…
Е. Ройзман
―
Ну, у него развратные действия в отношении…
И. Воробьева
―
Развратные действия в отношении дочери.
Е. Ройзман
―
В отношении собственной 5-летней дочери.
И. Воробьева
―
Да. Вот смотри, в Петербурге сейчас оправдали учителя физкультуры.
Е. Ройзман
―
Ирина, да, это очень красивая история. Давай я скажу. В Петербурге суд оправдал 61-летнего учителя физкультуры, который обвинялся в насильственных действиях сексуального характера в отношении 9-летней ученицы. И вдруг просто человек год отсидел в СИЗО. Поверьте, что по этой статье в СИЗО год надо еще попытаться выжить. Это непростая история. Пришла мать в суд и сказала, что «да, моей девочке следователь продиктовала показания».А зацепка заключалась в следующем. Там были использованы такие термины и такие подробности, что это могла только очень опытная, практикующая женщина ребенку подсказать. Ребенок таких подробностей знать не мог. Всё, это насторожило. И в конце концов суд этого человека оправдал. Что он натерпелся за этот год, что он наслушался, как пережила это его семья – это просто надо себе представить.
И, конечно, вот это дело у нас Александра Каюмова. Оно очень похоже на это дело. И я думаю, что завтра будут уже публикации по этому вопросу. Я не просто так сейчас фамилию озвучиваю.
И. Воробьева
―
Да, неделю назад ты не озвучивал фамилию.
Е. Ройзман
―
Да. Университетская известная фамилия. Плюс за это время у нас появились еще определенные доказательства его невиновности и ангажированности там действующих лиц. Завтра будет на «Знаке» очень серьезная большая аналитическая статья.Но я хочу сказать следующее. Это не единственный случай. У нас сидит тренер Алексей Сушко, который никуда никого не отводил, просто сидел на диване в тренерской своей за стеклянной перегородкой. Она стеклянная и под видеозаписью. Ему была статья до 12 лет, но ему дали 8, потому что он ни в чем не виноват. А поскольку он вообще ни в чем не виноват, снизили до 6. И ладно, что зеки действительно бывают гораздо справедливее, чем судьи и прокуроры.
Но я суть вижу в следующем. На самом деле у граждан России, у населения растет негодование по поводу экономической ситуации, политической ситуации, действий властей. Но это негодование по вертикали не поднимается, потому что там росгвардейцы, там ОМОН, полиция, суды, прокуратура – все стоят на страже. По вертикали это не идет. Мало того, эта ненависть, которая копится, она не выплескивается даже на выборах, потому что выборы безальтернативные. Невозможно проголосовать. Даже бюллетень невозможно испортить – это ни на что не влияет. И вот эта ненависть, которая накопилась в обществе, она растекается по горизонтали.
Но эту ненависть обрушить-то не на кого – такие же люди вокруг тебя живут. Поэтому ищут тех, с кем ты не схож по политическим воззрениям, и ищут вот таких париев типа гомосексуалистов, педофилов. И в эту категорию может попасть кто угодно – эта ненависть должная выплескиваться, она никуда не денется. И она не выплескивается естественным путем, потому что все закупорено. Вот такой механизм когда-нибудь взорвется. А пока эта ненависть просто растекается между нами в обществе. И это одна из основных моих претензий к власти – они создали эту ненависть.
И. Воробьева
―
Я бы хотела уточнить кое-что. Когда ты сейчас говорил о ненависти к тем или иным людям, ты, просто, перечислил так через запятую. Просто, педофилия – это преступление против ребенка. И когда люди испытывают ненависть…
Е. Ройзман
―
Слушай, гомосексуализм тоже считают преступлением.
И. Воробьева
―
Нет, секунду. Гомосексуализм не является преступлением и не считается преступлением даже в нашей стране. Педофилия – это все-таки, давайте согласимся, это преступление.
Е. Ройзман
―
Ирин, это ты не считаешь. И я не считаю, может быть. А кто-то считает преступлением и извращением таким, что это. Поэтому эти вещи в сознании очень многих явления одного порядка. Просто ищут, на кого излить ненависть. И человек, который как-то попадает по формальным признакам под эту категорию, подвергается всяческой обструкции.
И. Воробьева
―
Ладно, не буду сейчас цепляться за слова и спорить.
Е. Ройзман: Я
―
то говорю не про настоящих, а про мнимых педофилов. Просто ищут врагов везде.
И. Воробьева
―
То есть те, на кого показывают, условно говоря, пальцем.
Е. Ройзман
―
Ну конечно. Где-то – либералы, где-то – еще кто-то.
И. Воробьева
―
Еще к новостям. Вот сегодня стало известно, что суд взыскал все-таки с Навального, Соболь и ФБК 88 миллионов рублей в пользу Пригожина. И это, конечно, очень интересно, потому что это огромная сумма.
Е. Ройзман
―
Ирин.
И. Воробьева
―
Да.
Е. Ройзман
―
Вот к тому, что вы говорите, что это огромная сумма. Я думаю, что для Любови Соболь плюс-минус 10-20 миллионов роли не играет уже никакой. Для Навального – то же самое.
Е.Ройзман: Это одна из основных моих претензий к власти – они создали эту ненависть
И. Воробьева
―
То есть это не в том смысле, что у них много денег, а в смысле, что их…
Е. Ройзман
―
Нет никакой. Слушай, вот с меня сейчас взыскивать 10 или 100 миллионов – мне разницы нет никакой. Я думаю, что тебе тоже.
И. Воробьева
―
Ну да, ни той, ни другой суммы нет.
Е. Ройзман
―
И у них ровно та же ситуация. Для них эта ситуация доведена до абсурда. У них нет что 20 миллионов, что 100 миллионов. Но дело не в этом. Смотри, как отреагировали сети сразу. Огромное количество народу в соцсетях сказали: «Удивительно, пригожинские кормили людей говном, а взыскивают 88 миллионов с Навального. Удивительная ситуация. Где логика?». Ну вот в этом логика и есть.На самом деле, они правильно сделали, что подняли тему школьного питания, потому что вопросов очень много. Ну реально заболевания детей дизентерией. Поймали за руку. Вытащили эту тему. И по логике все должны были включиться и расследовать, как это произошло. Вместо того, чтобы решать проблему, решили закрыть источник информации. Но я думаю, что это просто все направлено на удушение ФБК. ФБК – это народная организация, которая существует на народные деньги. Одна из самых эффективных народных организация. И, конечно, нельзя сдаваться. И я думаю, что мы все будем поддерживать.
Но интересный момент. Посмотрите по Яне Антоновой ситуация какая. Девчонка, не имеющая отношения ни к ФБК, ни к Навальному. Просто берут арестовывают счета ее 70-летней матери, которая вообще ни к чему не имеет никакого отношения, где хранились все семейные деньги, где она продала квартиру. У нее сын старший – инвалид первой группы. И она понимает, что когда она умрет, то ему не поможет уже никто. И она для него специально деньги много лет собирала, что если что случись, чтобы это. Но арестовывать в таком случае…
Ну, у нас у Полины Грейсман, молодая девчонка, просто арестовали все, заблокировали. У огромного количества людей. Вот штабы Навального к ФБК отношение не имели. Там они проходят свидетелями. Их пытаются привлечь свидетелями. Ну, у них у всех арестовали. У родственников арестовывают. У всех, кто попадет. Но если арестовывают у не участвовавших ни в каких процессах людей, поверьте, что у любого из нас точно так же могут арестовать все что угодно. То есть система просто пошла вразнос. И, конечно, вот эти гигантские штрафы, вот эти действия – это просто как какой-то ослепший от ярости носорог бегает и вытаптывает. На самом деле, это до добра не доведет.
И. Воробьева
―
Еще о том, что было в новостях. Вот сегодня выступил мэр Москвы Сергей Собянин, который, я напомню, летом тоже выступал перед камерой, давал интервью и говорил, что происходящее на улицах города – это массовые беспорядки. Сегодня он сказал, что сотрудники правоохранительных органов смогли не допустить массовых беспорядков. То есть, получается, что все-таки их не было.
Е. Ройзман
―
То ли было, то ли не было. Ну и, на самом деле, такое заявление может сделать человек или который конченный лицемер, или который вообще не понимает, что происходит. Я считаю, что ни в этом, ни в этом случае этот человек не может быть мэром 12-миллинного города. Это вот мое мнение такое. Собянин – один из тех, кто создал ситуацию московских протестов на голом месте; один из тех, кто был инициатором именно жесткого такого подавления.Ну и самый главный бенефициар избрания вот такой Московского городской думы, потому что, еще раз напоминаю, там бюджет Москвы – 2,6 триллиона. И это Мосгордума визирует этот бюджет и контролирует его расходы. Мало того, на благоустройство в Москве тратится больше, чем во всей остальной стране вместе взятой. То есть это тоже надо понимать. И понятно, за что они рубятся.
И вот эти все разоблачения ФБК, которые прошли накануне выборов по Метельскому, по Сергуниной, по Бирюкову – это очень сильные и мощные материалы. И конечно им это пытаются не простить.
И. Воробьева
―
Ну, если сейчас уберем эпитеты из нашей жизни и просто рассмотрим заявление мэра как часть большого «московского дела», по которому продолжают сидеть люди, может быть, это поможет? Даже несмотря на то, что он говорил, что организаторы хотели эскалировать, довести до критической черты. Ну вот не позволили же сделать правоохранительные органы, значит не было массовых беспорядков. Значит почему там сидят люди?
Е. Ройзман
―
Значит, ничего не было. Не, ну, во-первых, то, что ничего не было – это понимают все москвичи, кто были на улицах, кто жил в этом городе в эти дни. Все понимают, что не было ничего. То есть здравый смысл подсказывает, что ничего не было. Но система не включает задний ход. И огромное количество народу сидят просто не за что по политическим статьям.Знаешь, что меня беспокоит? Многие молодые начинают уезжать. Говорят: «Мы не боимся. Мы готовы сопротивляться». Но смотрят на часы и говорят: «Знаете, у нас нет столько времени. Вы потеряли 20 лет. Мы не можем столько времени терять. Мир очень динамичный. Все развивается быстро, меняется быстро. Извините, мы не можем в таких условиях жить». Начинают уезжать сильные и разумные молодые – это огромный минус стране.
И. Воробьева
―
То есть получается, что время – это самый важный ресурс, который сейчас есть у каждого из нас. И тратить это время на то, что посидеть за чью-то борьбу, непонятно зачем и непонятно за что… И непонятно, к чему это приведет.
Е. Ройзман
―
Ирин, пока, слава богу, открыты границы. Можно всю жизнь потратить на борьбу. А можно просто жить, заниматься своей семьей, заниматься своим любимым делом. И молодые начинают это понимать. Ну, с одной стороны, я не могу уезжать, потому что любой мой отъезд я буду воспринимать как бегство. А я не побегу. Это моя страна. Я здесь родился и вырос.
Е.Ройзман: Эти гигантские штрафы – это просто как какой-то ослепший от ярости носорог бегает и вытаптывает
А с другой стороны, я понимаю, что уходит время, что мы просто тратим время на борьбу с системой, когда мы можем просто жить, поднимать свою страну, идти вперед. А мы пытаемся сопротивляться тем, кто старается страну остановить на месте. Ну невозможно страну на месте остановить. Она все равно должна жить и развиваться. Только чуть-чуть движение вперед замедлилось – все, начинаем откатываться.
И. Воробьева
―
Ну и тут сразу возникает аргумент – не знаю, как назвать этих людей, неважно – «А чего вам мешает жить, развиваться и поднимать страну? Ну так живите и развивайте».
Е. Ройзман
―
Слушай, а как ты можешь жить спокойно, поднимать и развиваться, когда ты знаешь, что куча народу сидит не за что, что у любого в любой момент могут арестовать счета, блокировать, ошельмовать в СМИ? Ну как, когда ты знаешь, что власть не поменяется, что сидит у власти, 20 лет находится один и тот же человек, одна и та же система и меняться не собирается? Ну как ты можешь с этим ощущением жить? Ты же не в Северной Корее. Все-таки как-то задекларировано, что демократическая страна европейская.
И. Воробьева
―
Сейчас в очередную годовщину теракта в «Норд-Осте», 17 лет прошло с тех событий, вышел очередной документальный фильм – фильм Екатерину Гордеевой. Я не знаю, смотрел ты или нет. Но возникает вот это постоянное ощущение внутреннее, что на самые страшные трагедии, которые происходили в истории новейшей России, слишком много вопросов и слишком мало ответов. Вопросов не к террористам. К террористам нет вопросов. Они убийцы, они виновны. Тут вообще даже нечего обсуждать. А вот к власти все больше и больше. И вот 17 лет прошло, а так никто не ответил.
Е. Ройзман
―
Понимаешь, в чем проблема – власти надо уметь признавать ошибки. Если произошла ошибка, надо выходить к людям, разговаривать и признавать ошибки. Они этого боятся. Они этого не могут. Они не могут назвать виновных. То есть это круговая порука. И понимаешь, вот отсюда возникает недоверие к власти. Все-таки надо уметь разговаривать со своим народом.И в конце концов надо говорить правду. То есть, знаешь, в 18-м веке сколько-то можно было правду как-то утаить, еще что-нибудь. А сейчас мир другой. То есть информация – это вещь такая. Все равно будут понимать, все равно будут возникать вопросы. И требуется внятное, простое и честное объяснение. И если было что-то сделано неправильно, то признание ошибок и исправление их по возможности хотя бы к недопущению этого впредь. Ну логика очень простая.
Но вот эти проблемы как ни странно решают честные и свободные выборы, потому что накануне выборов идет ревизия предыдущего периода власти, выявление всех ошибок и смотрят – может власть справиться с этими ошибками или не может. И выбирают тех, кто готов справиться с этими ошибками и хотя бы внятно это объясняют. Но для этого и нужна смена власти.
И. Воробьева
―
Я сейчас немножко поменяю очередность и задам вопрос от нашего слушателя. Он спрашивает следующее: «Времена Хрущева называли волюнтаризмом, Брежнева – застоем. Как, по-вашему, будут называть время Путина в учебниках будущего?». Хороший вопрос.
Е. Ройзман
―
Ну, слушай, такой серьезный вопрос. Я пока не могу сказать. Но это такое очень тяжелое безвременье. Я не знаю. Охарактеризуют потом точнее. Со стороны это виднее – мы живем внутри. Но, знаешь, тяжелые, душные времена, на самом деле.
И. Воробьева
―
Мне кажется, слово «безвременье» очень подходит к тому, что сейчас происходит. Давай мы временно перейдем к историям с личного приема. Потом вернемся немного еще к новостям и к вопросам от наших слушателей.
Е. Ройзман
―
У нас рядом с Екатеринбургом есть город Нижний Тагил. Это вот из этого города с «Уралвагонзавода» собирались ехать бить либералов.
И. Воробьева
―
Да, помним.
Е. Ройзман
―
У меня у товарища мама пенсионер, пожилая женщина, заслуженный очень человек. И у нее возникли подозрения на онкологию. Сбились с ног. Ну, в Тагиле ничего не делают. Ну нет ни хирургов, нет ничего. Говорят, езжайте в Екатеринбург. В Екатеринбурге сумели договориться. Ей сделали операцию и сказали: «Обязательно постоянно требуется МРТ. Следите». Она говорит: «Все, как скажете». Ну что, 25-го октября, как велено, пошла записываться на МРТ. На 22-е января в очередь поставили. Это при том, что человек болен раком.Ладно, слава богу, ремиссия. Но надо постоянно. И все. И нет другой возможности никакой. Понимаете, вот ситуация какая? Все, надо снова ехать в Екатеринбург в платной договариваться и так далее. Но это ладно, что мама моего товарища, что он деятельный человек, у него там бизнес какой-то, он за нее будет бороться до конца.
А я представляю, у большинства ситуация какая. И не просто так онкологические заболевания выстрелили по всей стране. Это вот связано с оптимизацией здравоохранения. Ну вот эта вот оптимизация здравоохранения – на самом деле, это очень неверное слово. Это попытка минимизировать расходы. И еще раз: это вопрос приоритетов. Просто приоритеты другие. И вот знаешь, очень интересно, когда ко мне приходят пожилые и говорят: «Ну как же так, мы всю жизнь отработали, а у рас пенсия – 8800».
Слушайте, только что ваши пенсии подарили африканцам. Вот вы как раз работали на этих оборонных заводах в советское время. Мы поставляли туда оружие, которое несло смерти и разрушения. Один автомат Калашникова что сделал на территории Африки. Не просто так она там на гербе у Мозамбика и у многих других. Это культовая такая вещь. Мы поставляли туда оружие, с нами никто не рассчитывался. Но говорили: «Смотрите, какие заводы. Смотрите, сколько народу работает. Мы всем даем рабочие места», и так далее. Ну вот. Вот 20 миллиардов Африке, 32 миллиарда Кубе. Никто не знает, сколько по Ближнему Востоку вот таких долгов прощено.
Вот оно это величие. Вы же получили свое вот этим величием. Гагарин в космос летал. Часть этого вам выдали величием еще в те годы. То есть никто не думал, что у вас зубы выпадут, что вам негде будет их поставить, что у вас не будет доступной медицины, что вы будете жить вот в этих хрущевках всю жизнь и еще держаться за них всеми силами. То есть люди до конца не отдают себе отчета.
Е.Ройзман: Собянин – один из тех, кто создал ситуацию московских протестов на голом месте
И когда сейчас говорят: «Вот Африке простили», надо знать эту власть. Они не умеют управлять. Они умеют отнимать, приобщать, контролировать, надзирать, но они управлять не умеют. Но при этом нельзя сказать, что там дураки. Никогда в жизни просто так не списали бы никаких долгов. Скорее всего, были достаточно серьезные договоренности. Но договоренности касаются очень узкого круга лиц и интересов очень узкого круга лиц. Эта власть слово «подарить» не знает, слова «списать» не знает. Поверьте, что там есть какие-то договоренности.
Другое дело, что если в стране существует парламент, то по каждому шагу парламент имеет право и обязан требовать от правительства отчета. Но здесь какие-то другие договоренности имеют место. Ну вот я так вижу.
И. Воробьева
―
Здесь с тобой Олег спорит в чате Ютуба. Спорит в том смысле, что «окей, Африке простили долги, но они подписали соглашение на инвестиции; вот там Кубе мы тоже простили, а они будут размещать там военную инфраструктуру; Монголия там и так далее». Это же все в смысле такая инвестиция, получается, внешнеполитическая.
Е. Ройзман
―
Послушайте, Советский Союз был по мощности другой страной. Но все, что Советский Союз туда поставлял, оно несло только смерть и разрушение, оно несло конфликты. И в конце концов эти долги все пришлось списать. И мы ровно идем тем же путем по тем же самым граблям. И когда вы станете пожилые и когда придете к кому-то к молодым, они скажут: «Слышите, но вы же получили все. Вы же завалили оружием полмира, ваши базы были на Кубе и везде. Вы же свою часть величия получили. О каких пенсиях вы сейчас говорите?». Вот и все. Все же очень просто.
И. Воробьева
―
То есть прежде чем инвестировать во внешнюю политику и вот все это делать, нужно разобраться с пенсиями, со здравоохранением и так далее.
Е. Ройзман
―
Ирин, ну конечно же. Ты же не идешь куда-то за тридевять земель наводить порядок, когда у тебя в квартире не прибрано. А здесь не прибрано в квартире. И это очевидно становится всем. А все вот эти игры с Африкой – это частные игры небольшого круга лиц, приближенных к власти. К стране нашей это не имеет отношения. Это частные игры. Это частные интересы по добыче нефти, алмазов, чего угодно. Но они к стране не имеют отношения. Это частные интересы по торговле оружием. Причем обратите внимание, мы даем им кредиты, чтобы они покупали наше оружие, а потом мы эти кредиты списываем.
И. Воробьева
―
У нас буквально полторы минуты до конца первой части. Очень много вопросов про Шиес, про происходящее там вот буквально несколько дней назад. И снова там эскалация, там оцепили станцию и так далее.
Е. Ройзман
―
Ирин, несколько слов про Шиес. Что я понимаю сам. На Шиесе присутствуют личные интересы Собянина. На Шиесе присутствуют какие-то серьезные личные интересы Золотова, Чайки. То есть там на самом высоком уровне какие-то личные интересы. Они не отпустятся. И, конечно, там не так много людей. Но это надо сопротивляться, потому что это Русский Север, это общая наша земля. И из Русского Севера сделать помойку – это скотство. Так нельзя жить. И, конечно, надо сопротивляться по Шиесу, поддерживать их. Молодцы они, что сопротивляются.Но вот эти вот гибридные истории. Вот нет слова подлее, чем «гибридный». Когда говорят «гибридная война», надо понимать, вообще, что это такое. Гибридная война – это необъявленная война, которая ведется всеми способами без объявления войны, то есть там никто ничего не стесняется. С Шиесом идет ровно такая же война. Там полиция, там Росгвардия, там какие-то переодетые в масках. Я хочу здесь поддержать Навального. Как только вы видите человека в маске, вы должны понимать – ничего доброго не будет. В масках всегда только палачи.
И. Воробьева
―
Сейчас перерыв.НОВОСТИ/РЕКЛАМА
И. Воробьева: 21
―
34. Продолжается программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. По традиции она идет на две студии – Москва и Екатеринбург. Мы продолжаем. Можно смотреть нас в Ютубе на канале «Эхо Москвы» или писать нам сообщения. Жень, я так понимаю, что ты хочешь что-то сказать.
Е. Ройзман
―
Да, я хочу несколько слов добавить по Шиесу. Вот надо понимать. Представьте себе, это Русский Север, это вообще жемчужина России. И там, где собираются делать гигантский мусорный полигон – это бассейн реки Вычегды. Все болота, реки, которые там – эта вся вода потом собирается в Вычегду. Ну и Вычегда, потом – Северная Двина и выносит все в море. Но дело не в том. Ирин, ты откуда родом?
И. Воробьева
―
Я москвичка.
Е. Ройзман
―
Ты москвичка. Тебе будет, может быть, сложно меня понять, но я тебе скажу как екатеринбуржец. Я привык, что вокруг моего города чистые сосновые хорошие леса. И вдруг в какой-то момент приезжают какие-то люди и говорят: «Вот здесь будет свалка. Мы из Москвы сюда повезем эшелонами. Будем вываливать здесь». Ты говоришь: «Подождите, подождите. Но здесь же чистое хорошее место. Здесь реки берут свое начало». Тебе говорят: «Знаешь что, вопросы все решены. Все, давай до свидания». Ты говоришь: «Да подожди, ну я же гражданин России. Почему меня никто не спросил? Почему никто не спросил нас?». – «Да кто вы такие? Нам мусор надо возить. У нас тут свои интересы».
Е.Ройзман: Начинают уезжать сильные и разумные молодые – это огромный минус стране
Ну вот представляешь, в какую ситуацию попали люди. И то, что они там будут стоять до конца, они настроены серьезно. И конечно их надо поддерживать. Но обрати внимание, в последнее время очень много протестов с экологическим подтекстом, с таким «зеленым» оттенком откровенно. И по Москве ситуации есть, и Шиес.
Смотри, а сейчас будут завозить ядерные отходы на переработку из Германии. Там очень серьезный подвох есть – их вывозить не будет никто, их будут завозить сюда. То есть только страна третьего мира может себе позволить принимать у себя ядерные отходы. Не знаю, это предмет чьих и каких договоренностей, но я как житель страны с этим не согласен никак.
Причем, представляешь, ввели санкции, сыр запретили ввозить, еще что-то запретили, а ядерные отходы – разрешили. Нормальная логика, да?
И. Воробьева
―
Ну, вопрос про ядерные отходы – это вопрос, который годами, на самом деле, стоит. И очень остро стоит. Люди, которые занимаются экологическими проблемами, об этом говорили просто уже тысячу раз.
Е. Ройзман
―
Ирин, в третьем созыве в Государственной Думе голосовали за ввоз ядерных отходов. Третий созыв Государственной Думы.
И. Воробьева
―
В каком году это было?
Е. Ройзман
―
Это 99-й – 2003-й.
И. Воробьева
―
Это как раз когда я училась в университете, к нам приезжал Жириновский в экологический вуз. И небезызвестный тебе Илья Яшин спросил его (по-моему, это он спросил или кто-то из моих коллег спросил его): «Как вы можете приезжать в экологический вуз, если вы голосовали за ввоз ядерных отходов?».
Е. Ройзман
―
Но я тебе больше скажу. Я разговаривал с одним из участников событий. Он говорит, что заплатили. По 50 тысяч долларов были готовы платить за голос. Ну и реально какие-то голоса оплачивали. Я допускаю. Для себя я понимаю, что это правда.
И. Воробьева
―
Вот так?
Е. Ройзман
―
Да. Для себя я понимаю, что это правда. Я разговаривал с некоторыми участниками событий. Но для себя я допускаю, что это правда.
И. Воробьева
―
Есть еще одна новость, которую мне хотелось бы с тобой обсудить. Это история, по-моему, сегодняшнего дня. Ну, по крайней мере с участием Владимира Путина точно сегодняшняя. Президент Владимир Путин дал Правительству поручение разработать поправки в Уголовный кодекс, которые вводят ответственность за пропаганду наркотиков. Сейчас за это грозит только штраф. Но вот считается, что нужно наказывать гораздо жестче. Как ты к этому относишься?
Е. Ройзман
―
Значит, смотри. Сейчас это КоАП 6.3, по-моему. Ну, 4-5 тысяч штрафа (пропаганда наркотиков). Но он не только это. Он еще предложил вовлечение в употребление добавить в интернете. Сейчас вовлечение в употребление – статья 230-я. Ч.1 – до 5 лет; ч.2: в отношении несовершеннолетних группой лиц – до 10 лет, а ч.3 – до 15 лет, если вовлечение в наркоманию повлекло, что человек стал наркоманом или доведен до суицида, или умер от передозировки.Но я хочу сказать – у меня за плечами порядка 6 тысяч операций против наркоторговцев – эта статья нерабочая. Но если эта статья нерабочая в обычной жизни, то она останется точно так же нерабочей и с этой новеллой, что вовлечение через сеть Интернет. Но пропаганда через интернет – это очень интересная новация, потому что все сместилось в интернет. И я допускаю, что это может быть важно и нужно. Но я не представляю, как это будет применяться и в отношении кого это будет применяться. На самом деле, я сталкивался с опосредованной пропагандой.
Ну вот эта всем известная статья «Батенька, да вы трансформер», которые опубликовали интервью с нарколыгой конченной, которая очарованным журналистам рассказала, что она 10 лет сидит на героине, при этом она модель, выглядит замечательно. Вот эти вещи я считаю прямой пропагандой наркотиков и вот этого образа жизни. На мой взгляд, я профессионал, я в этом разбираюсь, это прямая пропаганда. Другое дело, что повезло.
За это, конечно, ухватились сразу, начали всем показывать: «Да смотрите, это же не страшно. Вот же оно. Да она модель. Да как она хорошо выглядит». Просто, ее через некоторое время поймали с наркотиками. Выяснилось, что не все так. Мать ее выступила. Ну, как-то развенчали эту ситуацию. А на самом-то деле из нее сделали героиню. На мой взгляд, это была прямая пропаганда.
Ирин, и таких материалов достаточно. Поэтому озабоченность президента в этой ситуации я понимаю. Я буду очень внимательно следить. И к какому-то моменту я просто постараюсь разобраться, чтобы голословно не говорить. И, может быть, дам какую-то свою аналитику, когда разберусь. Я, кстати, один из авторов закона о профилактике наркомании. И там был момент очень важный, что профилактика наркомании в том числе это и создание негативного образа наркоторговца и наркопотребителя. То есть это тоже важный момент. Поэтому я буду следить. Это интересно.
Но в целом президент об этом заботиться обязан. Основная задача президента – сохранение своего народа. И то, что сейчас наркомания резко помолодела именно в связи с тем, что молодые в интернете – абсолютно нормальная озабоченность. Посмотрим, что из этого выйдет.
И. Воробьева
―
У меня тут же вопрос. Вот в моей голове это выглядит так. Все фильмы, которые сейчас нельзя, условно говоря, увидеть в телевизоре, но можно посмотреть в интернете – нормальные, обычные художественные фильмы (ну да, там есть про наркотики) – их тоже будут убирать. То есть есть там сайты, которые что-то объясняют, например – их тоже будут, видимо, убирать. Вот это все просто будет уходить из нашего сегмента интернета. Но разве скрывать это все не опаснее, чем оставить в покое и дать людям самим разобраться?
Е.Ройзман: Из Русского Севера сделать помойку – это скотство. Так нельзя жить
Е. Ройзман
―
Ирин, я привел совершенно конкретный пример. А я тебе приведу еще один пример. Молодым, которые в основном все сидят во Вконтакте, просто постоянно сыплются предложения о покупке наркотиков. Мало того, сыплются предложения об участии в наркоторговле. То есть прямая совершенно реклама и пропаганда. Но это во Вконтакте. Вконтакте – это российская сеть, которая может с этим бороться. То есть, видимо, нужны какие-то другие механизмы. И здесь я слышу то, что ты говоришь. Я понимаю, о чем идет речь. И в то же время, если так подходить, то это не будет ничего про Шерлока Холмса Конан Дойла.
И. Воробьева
―
Например.
Е. Ройзман
―
Это не будет ничего Берроуза никакого и многого, многого другого не будет.
И. Воробьева
―
Паланика не будет. Ну, много чего не будет.
Е. Ройзман
―
Слушай, я Паланика терпеть не могу, потому что он грязный.
И. Воробьева
―
Ну неважно. Ты терпеть не можешь, а кому-то он нравится. Это неважно.
Е. Ройзман
―
Может быть, Глуховского не будет и так далее, и тому подобное. На самом деле, у меня ровно те же самые опасения, что может ударить совсем не по тем и не по тому, что хотят. Но от себя говорю как человек, который мониторит ситуацию каждый день. У нас очень серьезные проблемы, связанные с несовершеннолетними – именно с доступностью наркотиков, которые обеспечивает именно интернет и, в частности, еще российские сети. У нас огромная проблема. И все равно эту проблему придется решать.Поэтому в данном случае президент обязан обращать на это внимание. Ну а другое – как будет выстроен закон, как будет выстроено правоприменение. Клишас – не тот, кто будет разрабатывать и всерьез над этим работать. То есть здесь нужна другая команда. И если будет собрана рабочая группа в Комитете по безопасности в Госдуме, я с удовольствием буду с ними контактировать и во всяком случае свои наработки и свое понимание тоже как-то попытаюсь в это вложить.
И. Воробьева
―
Ну и опять же не могу просто не обратиться к этому всему. Когда мы говорим о борьбе с наркоторговцами, с наркотиками, хотелось бы, конечно, чтобы это как-то выливалось в какие-то действительные операции с поимкой действительных наркоторговцев. А вот, например, когда в июне подбросили наркотики и теперь мы можем абсолютно четко и точно говорить, что подбросили наркотики Ване Голунове и, как вероятность, подбросили наркотики огромному количеству других людей, там даже те, кто точно совершенно сфабриковал это дело, они просто не наказаны, и ничего не происходит. Вот сегодня Бадамшин подал в суд жалобу на бездействие следователей СК, потому что прошло уже сколько месяцев.
Е. Ройзман
―
Разумно. При этом у нас есть ситуации, где мы точно понимаем, что никто ничего не мог подбросить. Например, посольство России в Аргентине, где было найдено 400 килограмм кокаина, где были опубликованы переговоры, где становится ясно, что несколько наших чиновников и официальных лиц в этом процессе участвовали, что посольство было задействовано для переброски кокаина. Мало того, для этого использовался спецборт и дипломатическая почта. И вот здесь очень интересно. Я считаю, что вот такую борьбу с наркотиками серьезную надо начинать именно с этого. Понятно говорю, да?
И. Воробьева
―
Да. Очень понятно все говоришь. У нас есть еще время. Давай вернемся к личному приему.
Е. Ройзман
―
Давай к приему.
И. Воробьева
―
Хоть к каким-то историям, потому что не успеваем.
Е. Ройзман
―
Значит, смотрите, у меня за прием в этот раз прошло порядка 60 человек. Истории самые разные, но все больше возникает историй из бизнеса самых разных. Очень интересная ситуация. Фирма, которая существовала уже 8 лет. Поставляли оборудование для стоматологических кабинетов. Работали со Словакией.В какой-то момент пришли таможенники, начались разговоры, говорят: «Знаете что, мы все равно проводим проверку. Давайте мы вам нарисуем 2 900 000 недоплаченного НДС». Мужик уже взрослый, руководитель фирмы, говорит: «Послушайте, я работаю уже много лет. То есть я работаю в белую из принципиальных соображений. Вы у меня ничего не найдете». Они говорят: «Ну хорошо. Мы, может, наркотики найдем». Он говорит: «Да вы ничего не найдете».
Они начали искать. Нарисовали ему 7 миллионов недоплаченного НДС и возбудили уголовное дело. Он говорит: «Понимаете, я точно все платил всегда принципиально. Я пожилой человек, мне седьмой десяток. Я работаю в белую. Но у меня 10 человек работало – у меня все ушли. Фирму кончили. Все на этом закончилось. Еще 7 миллионов висит».
При этом сразу же буквально за ним пришел другой мужик. Он говорит: «Я попал в сложную ситуацию». Я говорю: «А в чем суть?». А он говорит: «А у меня была нелицензионная программа 1С бухгалтерская. Ко мне пришли и говорят: “Ну все равно же что-нибудь найдем”. Я говорю, ищите. Они нашли – у меня в компьютере стояла программа 1С нелицензированная. Они у меня попросили денег. Я говорю, я не дам вам денег. Потому что провели экспертизу и выяснилось, что эта программа открывалась один раз в 16-м году на 9 секунд, то есть ей никто не пользовался. Она была, но никто не пользовался». Они говорят: «Ну хорошо». В общем, ему дали 2 года условно.
И. Воробьева
―
За что?
Е. Ройзман
―
2 года условно, да. Но очень интересно. Он говорит: «Они пришли также в управляющую компанию (это БЭПовцы пришли), нашли 1С и с них получили 1,2 миллиона. Не стали возбуждать уголовное дело. А я денег не дал, потому что я не пользовался этой программой». Вот смотрите, интересно. С одной стороны, нелицензированный продукт – тоже не очень хорошо, потому что кто-то вкладывал свои деньги, брал кредиты, разрабатывал, то есть интеллектуальная собственность, авторское право и так далее. А кто-то пытается на халяву проскочить. С одной стороны, это так. А с другой стороны, ну тоже не от хорошей жизни. Я думаю, что еще частью от непонимания.
Е.Ройзман: Все больше будут увеличиваться фискальные функции государства, все жестче будут взыскивать недоимки
Но здесь ситуация в другом. Я полагаю, что в целом снижается кормовая база. То есть все привыкли жить на своем уровне, снижается кормовая база. Ну и вот так вот пошли за оброком по людям. Этого будет сейчас все больше. Все больше будут увеличиваться фискальные функции государства, все жестче будут взыскивать недоимки, как это и положено, и все больше будет вот таких дел в отношении бизнеса. И очень интересно, в 19-м году на 27% увеличилось количество дел и обысков у предпринимателей по малому и среднему бизнесу. Это после всех этих заявлений, что хватит кошмарить бизнес, давайте остановим проверки, давайте уменьшим количество проверок. Эта ситуация только нарастает.
Еще одну вещь хочу сказать. Порядка 700 тысяч заключенных в России – треть сидит по разным бизнесовым статьям. То есть предприниматель в России – одно из самых незащищенных сословий. С одной стороны, осталась такая тенденция после советской власти, что капиталисты, буржуи и так далее. А с другой стороны, это часть вот такой кормовой базы. Потому что силовиков все больше, их надо кормить. А засчет чего-то их надо кормить. Плюс им надо давать что-то на кормление. Но они это так и воспринимают. Поэтому эта ситуация будет только усугубляться. И когда опубликовали, что Россия на 28-м месте по легкости ведения бизнеса находится, ну, я вам скажу так, что это тот самый случай, что заходи – не бойся, выходи – не плачь.
И. Воробьева
―
У нас есть традиционный вопрос, который задают уже которую неделю.
Е. Ройзман
―
Про вышку.
И. Воробьева
―
Да.
Е. Ройзман
―
Значит, на 29-е ноября назначено заседание.
И. Воробьева
―
Через месяц.
Е. Ройзман
―
К этому моменту будут готовы все экспертизы. Я разговаривал. То есть люди готовы сопротивляться, идут через суды. 29-го ноября будет заседание. Сразу, я думаю, что я в этот день узнаю о результатах.
И. Воробьева
―
Да. Ну не могла не спросить, потому что это такая у нас уже традиционная тема. Но тут еще Дмитрий спрашивает: «Готовы ли вы поддержать инициативу екатеринбуржцев по возврату прямых выборов мэра Екатеринбурга?».
Е. Ройзман
―
Ирин, послушай, я ее всегда поддерживаю, потому что я считаю, что во всех городах-миллионниках необходимо возвращать прямые выборы мэров. Но здесь еще один очень важный момент – нужно возвращать им полномочия (мэрам), чтобы города сами решали; больше дать возможностей для местного самоуправления. Потому что города способны устоять в самой тяжелой кризисной ситуации, если будет развитое местное самоуправление.И города способны свои проблемы не вешать на региональную и на федеральную власть. Жители, горожане способны сами решать свои проблемы. Но это можно делать только через выборы мэра и возвращение каких-то полномочий. Но, вполне возможно, к этом придет. Поэтому я всегда буду поддерживать возвращение прямых выборов мэра. Я понимаю, насколько это важно, особенно для городов-миллионников.
И. Воробьева
―
Есть ли еще истории из личного приема, которые нужно нам рассказать?
Е. Ройзман
―
Слушай, Ирин, на самом деле, историй очень много. Но у меня, вот смотри, двое подряд людей. Пришла девчонка. Вот был скандал. Она с ребенком в автобусе поехала и ей сказали в лоб: «За багаж платите», показывая на ребенка с ДЦП.
И. Воробьева
―
Ого!
Е. Ройзман
―
Понимаешь, какая обида и досада. Причем девчонка говорит: «Мы ездим в “Сакуру” в Челябинск». Я говорю: «Многие ездят в “Сакуру”». Она говорит: «Но там надо 186 тысяч за курс». И тут же вслед за ней пришли из Нижнего Новгорода. Тоже из «Сакуры», но им надо 150 тысяч. Понимаете, у нас всех отправляют туда.
И. Воробьева
―
А что это? «Сакура» - это что?
Е. Ройзман
―
В основном там даже не медицинская, там больше социальная реабилитация деток с ДЦП. Надо понимать, что у нас нет бесплатной реабилитации для детей с ДЦП. Проблема очень серьезная. Но бесплатной реабилитации нет. Если родился ребенок с ДЦП, то как правило муж исчезает, потому что это тяжело эмоционально, помочь ничем не может.
И. Воробьева
―
Не надо объяснять, почему уходят мужчины из таких семей.
Е. Ройзман
―
Да. А мать-то куда убежит? Редчайший случай, когда мужики остаются и наравне с женщинами тянут эту ношу. Но если там Германия, Япония – 94-95% вытаскивают ДЦП-шных детей (но с ними надо работать, пока они еще молочные), то у нас пока разберутся, время проходит, никто никуда не торопится, колясок нет, этого нет, бесплатной реабилитации нет.Мало того, я был вынужден обратиться в один достаточно мощный фонд. Позвонил, говорю: «У меня ситуация здесь – двое детей с ДЦП». Они мне говорят: «Мы не занимаемся». Я говорю: «Почему?». Они говорят: «Мы натерпелись. Мы тратили огромные деньги. Это совершенно безрезультатно. Мы лучше будем помогать деткам онкобольным». Ну, открытым текстом сказали. Потому что упускают время.
Но опять же, Ирин, это вопрос приоритетов. Если выйдет президент и скажет: «Знаете что, я вижу, сколько больных детей, сколько мучаются. На самом деле, при нашем военном бюджете это какие-то копейки. Давайте-ка за это возьмемся и сделаем так, чтобы наши дети с ДЦП все встали на ноги, чтобы адаптировались и так далее». Это копейки по сравнению с военным бюджетом.
Е.Ройзман: Предприниматель в России – одно из самых незащищенных сословий
И. Воробьева
―
Ну да, безусловно.
Е. Ройзман
―
Вопрос приоритетов.
И. Воробьева
―
Да. Ну и, конечно, в этом смысле мы довольно недалеко шагнули в плане культуры людей. Плохо им объясняем, кто такие люди с ДЦП, кто такие люди с синдромом Дауна, с аутизмом и так далее. То есть пока мы плохо работаем в этом направлении, судя по началу по крайней мере этой истории.
Е. Ройзман
―
Скажем так, нам есть, куда расти.
И. Воробьева
―
Да.
Е. Ройзман
―
И надо работать над собой. Ну, отношение общества к людям с ограниченными возможностями – это некий маркер, это показатель зрелости общества, организованности общества. Но частным образом люди все-таки берутся и решают многие проблемы.
И. Воробьева
―
Опять же есть ли еще истории? Потому что тут есть еще вопросы от слушателей.
Е. Ройзман
―
Слушай, историй, на самом деле, много. Девчонка, 39 лет. Сыну – 16, второму сыну – 4 года. Ну алкоголизм беспробудный. Ну никто ничего не может с ней делать. Просто бухает. Причем как только не пьет какой-то период – заботливая мать, старается, наверстывает. Потом уходит в запой – дети голодные. Ну, беда. Просто мать пришла, плачет. Ну, нашли там какой-то алгоритм.Потом женщина пришла. Сыну – 32 года. Бухает 10 лет. А живут они вдвоем в малосемейке. Ну, это меньше, чем полуторка. Причем у него когда денег нет, он пытается у матери получать. Но мать говорит: «Я тебя кормить буду, а на сигареты и на спиртное я тебе не дам никогда». Ну и ходит побирается там. Окурки собирает. Представляешь, до какой степени человеку охота курить, что он готов собирать по подъездам окурки? Но он такой достаточно продуманный. Ну, мы попробуем с ним справиться, то есть сейчас займемся специально. Но вопросов очень много. Вообще, алкоголизм – одна из самых больших проблем страны.
Очень интересно. Приехала Ирина Волкова – врач очень серьезный. У них спинальный центр для лежачих больных – занимаются специально лежачими больными и занимаются людьми, попавшими в ДТП. Восстанавливают после ДТП, после комы, после инсультов. Я специально к ним съездил. Просто посмотрел, на каком уровне. Частный центр. И берут на себя такую нагрузку.
Нагуглите: реабилитационный центр доктора Волковой. Они раньше у нас в клинике Павлова работали. Ну очень мощный. Просто я получил удовольствие, что люди работают большей частью за идею, в ноль уходят. И они говорят: «Ну у нас огромный багаж, огромные знания. Мы хотим передать. У нас получается».
Ну я вот их понимаю, потому что результат проделанной работы, когда поднимают на ноги людей, пролежавших в коме – конечно, это дорогого стоит.
И. Воробьева
―
Ну вот, понимаешь, а если бы эти люди взяли бы, вещички собрали и уехали, как и многие, многие другие, то, в общем… То есть я как раз об этих людях и говорю, что они остаются и продолжают поднимать какую-то свою небольшую нишу. И не борются.
Е. Ройзман
―
При этом они понимают, что если бы они уехали, они бы были запатентованные такие специалисты, они бы зарабатывали сумасшедшие деньги. А здесь они сидят в Академическом и все своими силами, что можно, делают.
И. Воробьева
―
Да.
Е. Ройзман
―
Но, с другой стороны, где родился, там и пригодился. Ну все равно своя страна и все равно что-то надо делать, чтобы она была как-то лучше. Или не допускать хотя бы, чтобы она становилась хуже.
И. Воробьева: Я
―
то вообще горжусь такими людьми, о которых ты говоришь, и всеми, кто остается и пытается хоть что-нибудь сделать, чтобы было лучше.
Е. Ройзман
―
Слушай, ну у нас же с тобой не просто так эта песня в заставке звучит.
И. Воробьева
―
Это правда абсолютно. У нас есть еще минутка времени.
Е. Ройзман
―
Ирин, давай так. Еще я несколько слов скажу. У меня в пятницу будет прием здесь на Толмачева, 11 с 10 утра. Если есть проблемы, если требуется помощь или хотите помогать другим, приходите в пятницу. Ну, потом о каких-то знаковых случаях расскажем на федеральном эфире. Ну и кому интересно посмотреть, кто хочет поучаствовать – в любом поисковике «Фонд Ройзмана» нагуглите. Можете поучаствовать с нами.Ну, от себя хочу сказать, что как бы ни было, что бы ни происходило, все равно в конце концов все будет хорошо. И говорю это с полной уверенностью. Вот дай бог, чтобы так и было. Давайте! Всем добра и удачи!
И. Воробьева
―
Отвечая на некоторые вопросы слушателей, как связаться с Евгением Ройзманом, тут писали: «А вот а как же мне? Вот я не из Екатеринбурга», напишите в соцсетях Евгению Ройзману. Он отвечает. И довольно много людей уже таким образом с ним связались. Если вы не можете попасть на прием.Ну а если вы пропустили нашу программу или включили не с начала, можете посмотреть на канале «Эхо Москвы» в Ютубе. Ну и до встречи ровно через неделю. Как завещает нам Евгений Ройзман, на этой неделе все будет хорошо. Да.
Е. Ройзман
―
Все будет хорошо.
И. Воробьева
―
Счастливо! Спасибо!
Е. Ройзман
―
Удачи!