Что нужно знать о предварительном следствии - Быль о правах - 2019-10-10
10 октября 2019 года.
«Что нужно знать о предварительном следствии».
Эфир ведут Алексей Кузнецов, Калой Ахильгов.
А.Кузнецов
―
Здравствуйте, 16 часов, почти 08 минут в Москве, в эфире программа «Быль о правах», в студии Калой Ахильгов и Алексей Кузнецов. Мы начинаем нашу программу в новом формате, в прямом эфире, в расширенное время, в новое время. И мы уже определили, мы постепенно будем этот формат выстраивать, мы уже определили, что каждую неделю мы будем начинать с новостей российской юридической сферы, с новаций в законодательстве, с каких-то других важных событий. Вот новости прошедшей недели, которые мы отобрали.В государственную думу все-таки внесен, несмотря на отрицательный отзыв правительства, законопроект о запрете применения статьи 210 Уголовного кодекса Российской Федерации в случае совершения некоторых экономических преступлений. Эта статья предусматривает ответственность за организацию преступного сообщества или участие в нем, причинение ущерба путем обмана или злоупотребления доверием.
Министерство юстиции России подготовило законопроект, который вводит более строгие правила для алиментщиков. Под статью Уголовного кодекса можно будет попасть, несмотря на выплату чисто символических сумм. Новация, как предполагается, закроет лазейку нерадивым родителям, которые изредка перечисляют ребенку какие-то копейки, чтобы оставаться вне зоны действия Уголовного кодекса.
Со следующего года бумажные трудовые книжки начнут заменять на электронные. Соответствующий законопроект Минтруда Дума должна принять до конца этого года. Суть законопроекта заключается в следующем, информацию о приеме на работу, должности, специальности, профессии, образовании сотрудника работодатель будет вносить в специализированную информационную систему Пенсионного фонда онлайн, а не вписывать в трудовую книжку, как это происходит сейчас. Старые трудовые книжки можно будет сохранить для архива. Формирование электронных трудовых книжек россиян должно начаться со следующего года в тестовом режиме, в течение всего 2020 года можно будет подать заявление работодателю в произвольной форме о сохранении бумажной трудовой книжки. В этом случае работодатель наряду с электронной книжкой продолжит вносить сведения о трудовой деятельности также в бумажную.
Госдума 8 октября в ходе планарного заседания приняла в первом чтении законопроект о компенсационных выплатах членам жилищно-строительных кооперативов, которые были сформированы в период процедуры банкротства застройщиков. Согласно документу, получить возмещение смогу граждане, требования которых были ранее внесены в реестр участников строительства, дела о банкротстве застройщиков. Предполагается, что деньги членов ЖСК, созданных до 1 июля текущего года будут выплачиваться по рыночной стоимости жилья из средства фонд защиты прав граждан –участников долевого строительства.
Госдума приняла в первом чтении правительственные поправки в уголовно-процессуальный кодекс, который наделяет прокуроров дополнительными полномочиями по надзору за органами следствия и дознания.
Законопроект дает прокурору право принимать меры реагирования по фактам нарушений, связанных с приемом и регистрацией сообщений о преступлении. На органы дознания и следствия возлагается обязанность в течение 24 часов уведомить прокурора о своем решении передать сообщение по подследственности. В надзорную инстанцию в этом случае должна быть направлена копия соответствующего постановления. В случае возникновения спора с посредственностью прокурору отводится трое суток с момента поступления обращения на его урегулирование.
Как отметил в ходе слушаний статс-секретарь — замминистра юстиции Вадим Федоров, правоприменительная практика показывает, что значительное число нарушений прав граждан на доступ к правосудию, а также фактов сокрытия преступлений выявляется при приеме, регистрации и рассмотрении сообщений о преступлениях. Законопроект направлен на то, чтобы сделать максимально прозрачной процедуру возбуждения уголовного дела. Он устанавливает единый подход для органов дознания и следствия по работе с заявлениями граждан.
Мы заканчиваем именно этим кусочком информации, потому что тема нашей сегодняшней передачи – «Что нужно знать о предварительном следствии». И прежде чем мы начнем говорить о сегодняшней ситуации, давайте разберемся немножко в теории, потому что многие люди считают все следствие одним большим этапом, одним большим куском, и не очень понимают, как выделяют дознание, предварительное следствие и судебное следствие, что это за три разные стадии.
К.Ахильгов
―
Алексей, вы тоже сейчас только что допустили ошибку.
А.Кузнецов
―
Замечательно. Давайте играть, как будто я ее сделал специально.
К.Ахильгов
―
Дознание – это тоже часть предварительного расследования. Предварительное расследование, оно делится на две части. Предварительное следствие, либо дознание. Не буду сейчас ссылаться на какие-то конкретные статьи, какие ведутся в дознании, какие в предварительном следствии. Но скажу так. Преступление небольшой и средней тяжести, за которое предусмотрено наказание не более 5 лет лишения свободы, они в основном расследуются в дознании.Преступления тяжкие и особо тяжкие, за которые наказание предусмотрено более 5 лет, более 10 и так далее, это уже расследуется либо в МВД, либо ФСБ, либо Следственный комитет. Об этом мы сейчас поподробнее поговорим.
Итак, предварительное следствие, мы начнем с последнего, может вести как Следственный комитет, ФСБ и органы внутренних дел – МВД. Следственный комитет в основном… В статье 151 УПК предусмотрено как раз постатейное перечисление уголовных дел, которые ведут те или иные органы предварительного следствия. И вот как раз, когда мы говорим про дела тяжкие и особо тяжкие против личности, государства, экономические, в отношении спецсубъектов таких как судьи, адвокаты, следователи, депутаты Госдумы и Совета Федерации и так далее, это все… В том числе и несовершеннолетние. Это все идет у нас в Следственный комитет и расследуется Следственным комитетом. Плюс Следственный комитет расследует все, что связано с хищением бюджета или неуплатой бюджета. Налоги, страховые неуплаты и так далее. Все это идет в Следственный комитет.
А.Кузнецов
―
Как вам кажется, почему именно такая логика распределения – кто чем занимается?
К.Ахильгов
―
У нас Следственный комитет – орган куда поважнее, чем органы МВД, считается. И если бы, например, ФСБ могло бы…
А.Кузнецов
―
Предполагается, что большая квалификация следователя нужна для расследования…
К.Ахильгов
―
Честно скажу, да, по моей практике они более квалифицированы, нежели чем следователи в органах МВД, не в обиду последним будет сказано. Следователи Следственного комитета, наверное, да, у них больше квалификация. И Следственный комитет же был создан, наверное, специально под историю с, скажем, особенными преступлениями, которыми государство особенно интересуется.
А.Кузнецов
―
Ну вот в связи с тем, что мы сегодня постараемся рассказать поподробнее о тех взаимоотношениях, которые сегодня существуют между различными силовыми ведомствами, ведущими следствие, давайте вспомним, что когда-то никакого Следственного комитет а отдельного не было. Хотя следствие всегда было не единым. Но, например, в советское время его вели органы МВД и органы прокуратуры. Следствие было внутри структуры прокуратуры, в каждой территориальной прокуратуре, в каждой ведомственной прокуратуре был следственный отдел, следственное управление, в зависимости… В районных прокуратурах было несколько следователей, даже один мог быть, маленький. И они полностью входили в эту структуру. Вот когда выделяли СК и делали его не совсем независимым, но в значительной степени самостоятельным, в чем была логика?
К.Ахильгов
―
Я думаю, что это, наверное, делалось для того, чтобы имелась некая система сдержек и противовесов между прокуратурой и следствием. Но, как всегда, хотели сделать как лучше, а получилось как всегда. И здесь, я думаю, скажем, элемент политического влияния, конечно, не исключен. Потому что раньше, мы помним, даже в постсоветское время у нас Следственный комитет был при прокуратуре, то есть, это некое подразделение прокуратуры, которые расследовало дела. А прокуратура, как основной орган, надзирал за тем, как расследуются дела, допускаются ли там нарушения прав и так далее. И таким образом даже участники процесса, такие как адвокаты, подозреваемые, обвиняемые, потерпевшие, они были больше защищены самой прокуратурой от недобросовестных или, может, каких-то ошибок следствия.В данном случае сегодня Следственный комитет по факту независим, он абстрагирован от прокуратуры, и это – две отдельные структуры, которые существуют на сегодняшний день. Есть отдельный федеральный закон о прокуратуре, есть федеральный закон о следственном комитете. И они разведены, как два независимых друг от друга органа. Но один из них надзирает над другим, но при этом этот надзор достаточно органичен.
А.Кузнецов
―
Вот в подтверждение того, о чем вы говорите, хочу привести известную цитату, ей скоро около 2 лет исполнится. В феврале 18 года генпрокурор, глава одного из этих ведомств, Юрий Чайка говорит следующее: «К сожалению, для многих наших следователей уголовно-процессуальное законодательство, нормы материального права – это космос. Если еще 20-25 лет назад следователь и преступник – это борьба интеллектов и кто кого переиграет, то сейчас все очень просто. СИЗО и особый порядок рассмотрения. Сегодня до 70% дел рассматривается в особом порядке. И наступает деградация следователя, он считает, что может таким же образом реагировать на законные требования прокуроров, к сожалению». Мне кажется, довольно несвязная фраза. Напомните нам, что такое особый порядок рассмотрения?
К.Ахильгов
―
Особый порядок рассмотрения уголовного дела – это когда дело поступает в суд, обвиняемый, подсудимый, полностью признает свою вину, соглашается на то, чтобы его дело рассматривалось без изучения доказательств, без привлечения в процесс свидетелей, потерпевших так далее. Но есть одно условие. Потерпевший должен быть согласен на то, что дело будет рассматриваться в особом порядке. Если он заявляет о том, что он не согласен с этим, то дело рассматривается в общем порядке.Что дает это обвиняемому или подсудимому на данной стадии, наказание назначается не более 2/3 от максимально предусмотренного УК. По сути своей оно и так, по большому счету, назначается не более 2/3. Но институт особого порядка…
А.Кузнецов
―
Мы все знаем, что прокуратура всегда просит больше или почти всегда, чем потом дает суд.
К.Ахильгов
―
Да. И сам институт особого порядка на самом деле сегодня очень скомпрометирован. И когда мы говорим, что 70%, действительно, это так, большинство дел, поскольку это имущественные преступления, кражи, разбои, грабежи, наркотики, какие-то такие не очень хорошо квалифицирующие человека преступления. Но сама по себе позиция особо порядка настолько скомпрометирована тем, что когда человек признает вину, фактически ему дают реально тот же срок, который он и так бы получил. Потом идет ссылка на что…Давайте пример. Мошенничество. До 10 лет лишения свободы. В особо крупном размере. Человек признает вину, ходатайствует о рассмотрении его дела в особом порядке, дело уходит в суд, судья рассматривает дело, дает ему, например, 4 года реального срока. УК предусматривает до 10 лет. Если не больше двух третей, получается в районе 7,5. Это максимум, который можно дать. Судья дает ему 4, это в рамках УПК, но это очень много. Потому что обычно при особом порядке 2 года. По Москве такая судебная практика.
Имеет смысл тогда рассматривать дело в особом порядке и признавать вину? Вопрос очень относительный. Здесь, именно в этой части, сам институт особого порядка скомпрометирован.
А.Кузнецов
―
Почему же тогда люди соглашаются?
К.Ахильгов
―
Потому что они думают, что особый порядок это не 4, а 2. Но никто не может гарантировать, что человек получит такой срок.
А.Кузнецов
―
То есть, они путают особый порядок и сделку с правосудием, по сути?
К.Ахильгов
―
Да. Кстати говоря, очень часто такое бывает, потому что сделка – это когда ты сообщаешь следователю о каких-то сведениях, которые ему неизвестны, для установления причастности других лиц к преступлению. А признание вины – ты можешь ничего не говорить, просто сказать: «Я признаю вину» и отказаться от дачи показаний. Все. Это тоже одна из форм признания вины, и в этом случае также можно идти особым порядком в суд. Вот в чем разница.
А.Кузнецов
―
Вернемся к цитате из Юрия Чайки. По сути он говорит о том, что… Вот он прямо сказал, наступает деградация и следователей, и следствия. В этой самой ситуации что сегодня происходит между Следственным комитетом и прокуратурой? Если руководитель прокуратуры говорит в таких жестких выражениях о контролируемом по закону, по крайней мере, им ведомстве. Вот в новостях что у прокуроров должна скоро появиться возможность вмешиваться в действия следователя. Говорит ли это о том, что прокуратура постепенно начинает перетягивать на свою сторону…
К.Ахильгов
―
Я бы сказал, что прокуратура давно уже пытается вернуть свои полномочия, которые у нее отобрали в начале нулевых, если я не ошибаюсь. Очень было много споров на этот счет, дискуссий, резких высказываний между руководителями органов, я имею в виду, Следственного комитета и прокуратуры. Действительно, та новость, о которой вы сказали, контроль, надзор прокуроров над сообщениями о преступлениях – это большая проблема, на самом деле, потому что сегодня, когда мы идем писать заявление о совершении преступления, в 90% случаев нам откажут в возбуждении уголовного дела. За отсутствием состава преступления, события, неважно. Но никто не проверяет, было это на самом деле или нет. Вот у меня личный пример мой, мы писали заявление в Пресненский отдел полиции, нам отказали. В то же время мы с привязкой уже к месту совершения другого преступления подаем по этому же человеку, по таким же фактам заявление в другой отдел – там возбуждают дело.Но никто не контролирует это. И это плохо. И я считаю, именно эта инициатива, если прокуратура будет не формально, а реально выполнять свои обязательства перед тем, как будет приниматься решение о возбуждении дела или отказе в возбуждении дела, это хорошая инициатива.
А.Кузнецов
―
Ну если между ведомствами существует, мягко скажем, такая жесткая конкуренция, то, наверное, прокуратура постарается воспользоваться новыми полномочиями для того, чтобы показать, что следствие действительно велось без ее контроля недобросовестно.
К.Ахильгов
―
Я думаю, что как раз, насколько я помню, инициатором этого законопроекта был депутат Мосгордумы, бывший прокурор. Поэтому понять инициативу можно, и понятно, что прокуратура не упустит возможности вернуть хотя бы в этой маленькой части свои полномочия. И если это действительно будет эффективно работать, не исключено, что прокуратура будет и дальше инициировать возвращение полномочий, которые она утратила 10-15-20 лет назад.
А.Кузнецов
―
В дискуссиях о полномочиях следствия в последние годы довольно активно участвуют органы адвокатуры, органы адвокатского самоуправления, федеральная, региональные палаты адвокатские. Вот с точки зрения адвокатской, насколько сегодня возможен контроль за следствием в конкретном уголовном деле?
К.Ахильгов
―
Практически невозможен. Потому что у нас процессуально следователь – независимое лицо. Оно определяет ход следствия само. И если адвокат попытается как-то повлиять на эту историю, то мы знаем очень много случаев, последний случай – один из наших коллег из Дагестана, который в Москве был арестован в зале суда за… Как там, воспрепятствование правосудию? Хотя он, на самом деле, выполнял свои адвокатские обязанности. И в этом смысле здесь любая попытка хоть как-то повлиять на… Это будет называться «повлиять на ход следствия», но на самом деле хоть как-то повлиять на объективное расследование, здесь, конечно, большие риски того, что очень быстро Следственный комитет возбудит дело в отношении адвоката. Они это делают очень охотно.
А.Кузнецов
―
Вот вы сказали, что следователь практически царь и бог в своем деле. Если прочитать УПК, причем не только современный УПК, но и Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, и, кстати говоря, соответствующие нормативные акты, посвященные следствию в дореволюционный России… Следователь – абсолютно независимое лицо, полностью направляющее, в соответствии с законом, ход следствия.Насколько в реальности следователь сегодня – фигура независимая?
К.Ахильгов
―
Следователь – не независимая фигура. Следователь абсолютно зависит от своего начальства, от руководителя следственного органа. И если даже следователь будет считать, что квалификация здесь такова, а не иная, а начальство будет считать, что здесь иная квалификация, то ничего с этим сделать не сможет. У меня был очень хороший пример в Санкт-Петербурге, когда дело было возбуждено по 318 статье Уголовного кодекса, применение насилия в отношении представителя власти. Мы доказали, что это было просто причинения вреда здоровью, потому что человек не знал, сотрудник это или не сотрудник. Следователь с нами согласился, направил в прокуратуру соответствующие документы. Но прокуратура с нами не согласилась, вернула документы, сказала, что здесь 318-я. И в итоге потом пришлось это доказывать в суде, и мы это доказали в суде, что это не было 318-й статьей. И прокуратура в суде уже с нами согласилась.То есть, 4 месяца назад, грубо говоря, они нам сказали, что это не так. При тех же доказательствах в суде они с нами согласились.
А.Кузнецов
―
То есть, получается, я вас слушаю, и возникает картина такой абсолютной децентрализации. Не только правая рука не знает, что делает левая, но даже пальцы одной руки, в общем, играют совершенно по-разному.
К.Ахильгов
―
Нет, Алексей, я думаю, что как раз децентрализация – это было бы хорошо для следствия, потому что это все-таки получается, мы могли бы разделить полицию на региональную, муниципальную, федеральную, это было бы хорошо.
А.Кузнецов
―
Кстати, были же попытки в свое время выделить муниципальную милицию.
К.Ахильгов
―
Я считаю, это была бы хорошая инициатива, особенно сейчас. Здесь как раз таки то, что централизовано все, вот в чем проблема. Просто начальство того или иного отдела, регионального, городского отдела, оно руководствуется не конкретными фактами по делу, оно руководствуется, к сожалению, статистикой, палками так называемыми, которые нужно сделать. Либо какими-то указаниями сверху, либо какой-то заряженностью дела. Вот чем руководствуется, к сожалению, в большинстве случаев руководители следственных органов. Да, безусловно, не все. Да, есть часть сотрудников полиции, следствия, которые объективно, хорошо осуществляют свои функциональные обязанности. Но, к сожалению, в большинстве случаев эта статистическая отчетность, она превалирует. И она заграждает здравый смысл в конкретном деле. И, условно говоря, в том же примере, который я привел, по 318-й, там была задача сделать палку и направить в суд.Вот, кстати говоря, очень важный момент. Когда следствие завершает расследование по конкретному делу, они направляют его в суд. И им важно не то, как там суд решит, какая там статья, есть ли там квалификация такая или нет. Им важно, по какой статье они направили в суд.
А.Кузнецов
―
То есть, вот эта палка ставится на выходе в направлении суда?
К.Ахильгов
―
И это очень вредно. И если бы эту ситуацию изменить, даже суды могли бы облегчить свою работу. Потому что в этом моменте, когда, например, человека обвиняют во взяточничестве, например, а он совершил мошенничество, а не взяточничество, то он не соглашается со взяткой, но следствию важно направить дело по взятке, потому что это коррупционная статья. Это показатель.Но в суде судья открывает материал и говорит: «Ну, здесь мошенничество чистой воды».
А.Кузнецов
―
Но это уже не испортит статистику следствию.
К.Ахильгов
―
Совершенно верно.
А.Кузнецов
―
На этой не оптимистической ноте мы уступаем на несколько минут эфирное время НРЗБ.НОВОСТИ
А.Кузнецов
―
Вновь в эфире программа «Быль о правах», Калой Ахильгов, Алексей Кузнецов, Александр Смирнов за звукорежиссерским пультом. Телефон для ваших смс - +7-985-970-45-45. Мы говорим о следствии, и мы немножко ушли в сторону. В свое время начали говорить о том, как у нас организовано следствие. Пожалуйста.
К.Ахильгов
―
Я просто хотел это сказать, какие категории дел у нас ведет, помимо следственного комитета, о котором мы сказали, ФСБ, МВД…
А.Кузнецов: Фсб
―
более-менее понятно. То, что так или иначе имеет отношение к государственной безопасности.
К.Ахильгов
―
Да, это… Помимо, кстати, госбезопасности, это незаконный вывоз ресурсов.
А.Кузнецов
―
Потому что ресурсы у нас это абсолютная государственная безопасность.
К.Ахильгов
―
НРЗБ госпошлин, госизмена, шпионаж, диверсии, гостайны, пересечение границы, все это. Но интересная одна статья есть, 274.1. Она достаточно свежая статья в Уголовном кодексе, называется «Создание программного обеспечения….». Грубо говоря – софта для воздействия на критическую информационную инфраструктуру. Есть такая статья, оказывается. Я, честно говоря, не помню практики по таким делам, но есть такая статья. И критическая информационная инфраструктура – это наши вот информационные сети, телекоммуникационные сети, системы управления и так далее. Даже вот наша система ГАС «Правосудие» - это тоже относится к инфраструктуре НРЗБ.
А.Кузнецов
―
Создание неких программ, которые должны будут как-то повлиять на систему госвыборов или госправосудия.
К.Ахильгов
―
Да, это расследуется ФСБ.
А.Кузнецов
―
То есть, то, в чем нас сейчас обвиняют в США, Российскую Федерацию во влиянии на выборы, так сказать, президента. Вот если у нас, не дай бог, такое случится…
К.Ахильгов
―
Да.
А.Кузнецов
―
Скажите, пожалуйста. Мы периодически наталкиваемся на то, что ФСБ ведет дела, ведет следствие по делам, вроде бы в этот список не попадающим.
К.Ахильгов
―
Да, бывают. Вот как раз УПК предусмотрена возможность, где-то в конце 151 статьи, насколько я помню, там есть возможность, что помимо всего прочего, если то или иное преступление было выявлено, например, ФСБ при проведении следственных мероприятий или доследственных мероприятий. Если ФСБ выявила, например, факт мошенничества, то его расследует ФСБ. Например, буквально позавчера или вчера в Москву привезли судью, который, якобы, брал взятки. Из региона.Его привезли, ему вменили мошенничество. Но расследует это ФСБ.
А.Кузнецов
―
Потому что они в ходе своих мероприятий…
К.Ахильгов
―
Там спецсубъект. По большому счету, если бы это была взятка, то есть, если бы ему вменили взятку, это дело вел бы Следственный комитет.
А.Кузнецов
―
Но в советское время были примеры, я знаю несколько слету, когда чисто хозяйственные дела тоже вел КГБ, потому что они в свое время на них выходили, как это было сделано фирмой «Океан» с этим самым «Икра туда, икра сюда», поскольку это валюта и все прочее, тогда это попало в поле зрения КГБ, и с них это начиналось. Они тогда, не только следователи КГБ в этом деле работали, но они там были достаточно активны.
К.Ахильгов
―
Важно упомянуть нам еще, что какие-то категории дел ведет МВД. То есть, НРЗБ или управление МВД. Все, что связано с вредом здоровью без летального исхода, без смерти. Тяжкий, средний тяжести, легкий вред здоровью – все это МВД.
А.Кузнецов
―
Все, что не убийство, иными словами.
К.Ахильгов
―
Да. Плюс мошенничество, все виды мошенничества, которые в Уголовном кодексе перечислены, пункт 1, пункт 2. В кредитовании, в банковской сфере, все виды мошенничества тоже расследуются в МВД. Интересно, что незаконная банковская деятельность – это МВД. Наркотики, оружия, имущественные преступления, разбои, грабежи – это тоже все расследует МВД. Но если это преступления тяжкие или особо тяжкие. Если небольшой или средней тяжести, то эти все преступления, которые я перечислил, они уходят в дознание.И теперь несколько слов про дознание. У нас дознание проводится несколькими государственными органами. Органы МВД, органы таможенные, органы погранслужбы, органы службы судебных приставов. И, как ни странно, Госпожарнадзор тоже проводит у нас дознание.
А.Кузнецов
―
Почему странно. Собственно, таможня – по своим вопросам.
К.Ахильгов
―
Это экзотичные…
А.Кузнецов
―
Госпожнадзор – если сгорело.
К.Ахильгов
―
Да. Я не буду перечислять статьи, в целом понятно. МВД – это небольшой и средней тяжести, связанное с имуществом, против личности преступления. Погранслужба – это все, что связано с границами. Ну, опять же, в части небольшой и средней тяжести, потому что если тяжкий и особо тяжкий…
А.Кузнецов
―
До пяти лет.
К.Ахильгов
―
Все это переходит из погранслужбы в ФСБ. Служба судебных приставов тоже расследует все, что связано с их деятельностью – неуплата алиментов, уклонение от уплаты, сокрытие имущества и так далее. Это тоже все дознание. И противопожарная служба – это тоже как раз в части поджогов, поджогов без летальных исходов – это тоже все идет в дознание. Вот как раз о той самой оговорке, о которой я говорил, она в пункте 5. Пункт 5 статьи 151 УПК, там есть оговорка. Она, на мой взгляд, немножко смазывает все. Она говорит о том, что вот, мол, при определённых условиях то или иное дело может быть расследовано другим органом, чем предусмотрено в этой статье.
А.Кузнецов
―
У нас таких… Обычно это последняя фраза, их очень много. Из серии «и прочее».
К.Ахильгов
―
Фразы… Мне кажется, это используется для каких-то лазеек.
А.Кузнецов
―
Разумеется, это и есть одна большая лазейка. Антон из Москвы спрашивает: «Существует ли механизм, не позволяющий сначала следователю, а потом судье сфальсифицировать согласие подсудимого на особый порядок»?
К.Ахильгов
―
А подсудимый всегда может потом отказаться от показаний, хотя это бывает малоэффективно. Но, по крайней мере, если вступит в дело другой адвокат, или тот же адвокат, который не согласен с позицией признания, то всегда можно отказаться от показаний, объяснить, почему вы отказались. Соответственно, уже настаивать на невиновности судьи. Всегда это можно сделать.
А.Кузнецов
―
От особого порядка можно отказаться на любом этапе до вынесения приговора, правильно?
К.Ахильгов
―
Смотрите, особый порядок заявляется, когда оканчивается следствие, ознакамливаются с материалами дела. И вот на стадии 217-й, ознакомление с материалами дела и завершение следствия, на стадии 217 статьи УПК, тогда уже заявляется, либо человек желает рассмотрения дела в особом порядке, либо не желает. Если он не заявил о желании…Например, между этим моментом и до того, как началось судебное заседание, он пожелал вдруг, то он может заявить уже на стадии предварительного слушания об особом порядке.
А.Кузнецов
―
А вот сдать назад, когда было заявлено об особом порядке.
К.Ахильгов
―
Смотрите, обычно особый порядок рассматривается за одно-два заседания, поскольку не исследуются доказательства, не допрашивают свидетелей. Если человек отказывается от особого порядка, конечно, он может заявить об этом до момента, пока судья не уйдет на приговор. Конечно.
А.Кузнецов
―
А вот такая достаточно пессимистическая точка зрения, Евгений из Пензы высказывает: «А зачем сейчас вообще следствие, что искать, что доказывать? Пиши что хочешь, что тебе требуется, судья все равно все утвердит». Вот из вашей практики адвоката, часто возникают между следствием и прокуратурой, следствием и судом, судом и прокуратурой разногласия?
К.Ахильгов
―
Очень редко. Я даже как-то в своих некоторых публикациях говорил, что это одна такая корпорация, судебно-прокурорская корпорация, потому что следователь на стадии судебного заседания не участвует в деле, он уже направил дело в суд. И если прокурор его пропустил, значит, с него взятки гладки.А когда речь идет о рассмотрении дела в суде, то крайне редко, если это не какое-то особенное дело, крайне редко когда суд и прокурор друг другу противоречат. Опять же, в моей практике были моменты, когда судья не соглашался с прокурором. Были, безусловно. Но это очень ердко.
А.Кузнецов
―
Чем это было обусловлено, эти редкие случаи? Особенностями характера судьи?
К.Ахильгов
―
Нет, я вам скажу. Это вот то, что называется, что говорил, мы цитировали уважаемого господина Чайку. Это вот когда дело направляется, например, в суд. Прокурор пропускает все нарушения, которые следователь допустил, хотя он должен был их исправить, либо вернуть дело на доследование. Но он их пропускает, допускает дело в суд, а судья смотрит и очевидно видит нарушения, которые прокурор должен был заметить на момент, когда дело поступило к нему. И вот тогда, чтобы не возвращать дело… Иногда даже возвращает дело прокурору судья. Но, когда судья не возвращает, но по каким-то другим причинам, то здесь у судьи возникает претензия. И эта претензия выражается тем, что он не соглашается с позицией прокурора. Такое бывает, безусловно.
А.Кузнецов
―
Для этого должна быть уж совсем плохо сделана эта подготовительная работа обвинения, видимо.
К.Ахильгов
―
К сожалению, это довольно часто встречается. Но вот нечасто судьи не соглашаются с этим. Потому что очень часто судьи сквозь пальцы смотрят на такие вещи, и на очевидные, явные нарушения все равно смотрят сквозь пальцы. Есть еще один очень важный момент. Когда мы, как адвокаты, участвующие в деле, пишем ходатайство судье о том, чтобы дело вернули на доследование, судья возвращает его, излагает свою позицию обоснованно, соглашается в части с нами, в части, может, сама или сам, говорит о том, что есть нарушения. Возвращает дело прокурору.Но прокурор, вместо того, чтобы вернуть дело следователю и указать на нарушения, он пишет жалобу на это решение судьи, на постановление судьи, в Мосгорсуд. И Мосгорсуд с большой радостью поддерживает прокурора и отменяет этот возврат дела.
Прокурору так быстрее, понимаете ли.
А.Кузнецов
―
И потом, наверное, ему не портят статистику.
К.Ахильгов
―
Ту самую злосчастную статистику, конечно. И ему не портят, и следователю не портят. Ему так проще. И вот эта вот завязанность на цифры, на статистику, на вот эти сухие данные, оно очень сильно въелось в наше правосудие, оно его искажает.
А.Кузнецов
―
Если бы только правосудие. Сейчас в какой только области ни начни об этом говорить, что образование, что здравоохранение, все буквально в голос вопиют об одном и том же. Что людей давно заменила цифра, цифра, цифра, что боремся за показатели, идет всякая… Слово «оптимизация», по-моему, стало неприличным, по крайней мере, в присутствии дам.Александр из Москвы спрашивает: «После рассмотрения дела в особом порядке, не согласившись с приговором суда, можно ли подать…».
К.Ахильгов
―
Можно, но только на суровость приговора. Не по обстоятельствам изложенным. Потому что, соглашаясь на особый порядок, вы согласились на то, что дело будет рассматриваться без исследования материалов дела. Это значит, что без изучения доказательств, без допроса свидетелей, потерпевших и так далее. То есть, вы согласились, что все, что лежит в деле, оно есть, и вы это признаете. Но, обжалуя приговор такой по особому порядку, вы можете сослаться только на то, что чрезмерно суров.
А.Кузнецов
―
А как это можно доказать, что он был необоснованно суров?
К.Ахильгов
―
Это уже детали, исходя из… Может быть, его личные характеристики, что у него дети, смягчающие вину обстоятельства, которые суд не учел. Только так.
А.Кузнецов
―
Антон, который задавал вопрос про фальсификацию согласия подсудимого, я понимаю, что я теперь не очень понял вопрос. Он имел в виду именно фальсификацию, возможна ли фальсификация, когда человек не хотел, я имею в виду, обвиняемый, особого порядка, а дело было против его воли представлено.
К.Ахильгов
―
Нет, это практически невозможно, потому что необходима подпись его, его адвоката. И там есть отдельные в протоколе…
А.Кузнецов
―
При особом порядке обязательно должен быть адвокат?
К.Ахильгов
―
Адвокат должен быть вообще с первого момента задержания, и вот до вынесения апелляционного определения по делу.
А.Кузнецов
―
Человек же не с самого начала задержания решает, пойдет он в особом порядке или нет.
К.Ахильгов
―
Нет, адвокат, независимо от порядка рассмотрения дела, должен быть с первого момент задержания, и до вынесения апелляционного определения по делу. То есть, весь период предварительного следствия, судебного следствия, апелляции, везде адвокат.
А.Кузнецов
―
То есть, даже по не очень тяжким преступлениям…
К.Ахильгов
―
По всем уголовным делам. Он всегда должен быть. Конечно.
А.Кузнецов
―
Мне казалось, что в советское время только по тяжким или несовершеннолетним он обязателен был. Я бы хотел похвастаться, что я помню советское время. Но я не хвастаюсь, я его помню, только это не повод для хвастовства, к сожалению. Я его помню. Вот довольно часто встречается ситуация, сегодня следствие ведется долго. Редкие дела заканчиваются в положенные сроки, обычно продлевают-продлевают. И бывает, что дела по вроде как несложным и не тяжким преступлениям тянутся более года. И вот сложилась практика, что за это время меняется три-четыре адвоката. Прошу прощения, следователя. Выясняется, они, оказывается, командированные. Спрашиваешь: «А что случилось?». «Следователь поменялся, новый вникает». «Почему?». «А он прикомандированный. У прежнего командировка закончилась, он уехал». Что это за практика?
К.Ахильгов
―
К сожалению, эта практика имеет место. И из-за нее очень часто бывает волокита. Но потом, знаете, когда уже они понимают, что им сроки следствия не продлят, ох как они быстро начинают работать. За месяц они пытаются провести все следственные действия, назначить все экспертизы, назначить все, что нужно назначить. Но до этого момента они вальяжны, у них много дел, загруженность и так далее. Они же понимают, если им не продлят сроки следствия, то человек, который сидит в тюрьме, должен быть освобождён. И они этого не допустят, они всеми правдами и неправдами будут закрывать дело, завешать дело. Но при том вот эта проблема, вот эта смена следователей. Даже без смены следователей эта проблема существует. А затягивание дела, особенно по имущественным преступлениям, разбой… Формально – разбой – тяжкое или особо тяжкое, в зависимости от квалификации. Тяжкое – это до года может расследовать. Особо тяжкое – до полутора лет. Плюс прибавьте туда еще полгода для ознакомления, потом еще суд полгода. 2,5-3 года может затянуться все.А когда у них есть квалификация, которая позволяет затянуть дело – пожалуйста, расследуй. Полтора года, никто тебе слова не скажет, все продлят, потому что УПК разрешает.
Вот вы упомянули в самом начале 210 статью. Ведь это архиважно, как говорил один исторический персонаж, чтобы этот законопроект прошел. И в итоге запретили бы применять 210 статью в отношении предпринимателей. Это очень важно, потому что у нас по закону предприниматели, совершившие преступления экономические, нельзя сажать в СИЗО, только под домашний, либо подписку о невыезде, либо залог, либо другие меры пресечения. Но как только туда лепится 210, а мы знаем, что любая…
А.Кузнецов
―
Мошенничество.
К.Ахильгов
―
Нет, это…
А.Кузнецов
―
Я имею в виду..
К.Ахильгов
―
Организация преступного сообщества. Вот как только туда лепится 210, особо тяжкое преступление, 15 лет лишения свободы, то все, основания для того, чтобы посадить в тюрьму, есть. А 210 – что это такое? Это группа лиц, у которых были распределены роли.
А.Кузнецов
―
То, что раньше называлось «бандитизм», по сути.
К.Ахильгов
―
Совершенно верно. И здесь история в чем. Возьми любую компанию, распиши их роли как следует. Вот тебе готовое организованное преступное сообщество.
А.Кузнецов
―
Тем более, что эти роли уже ими расписаны. Кто генеральный директор, кто заместитель, кто главный бухгалтер.
К.Ахильгов
―
И так далее, и так далее. Поэтому это очень важно, чтобы этот законопроект прошел, и 210 больше не прилипала к экономическим составам. Потому что реально бизнес страдает от этого сегодня. И таким образом… Есть много дел, и президент об этом говорил, Владимир Владимирович, о том, что, якобы, из 100% дел 30% доходит до судов при 70% случаев, когда бизнесмен теряет свой бизнес. И это говорит глава государства.
А.Кузнецов
―
Помимо природного оптимизма у вас есть какие-то основания надеяться на то, что со следствием в ближайшее время что-то произойдет? Я имею в виду изменения к лучшему.
К.Ахильгов
―
Я думаю, что тут вопрос… Это системный подход должен быть. Нельзя изменить следствие, не меня суд.
А.Кузнецов
―
Это точно. На этой, к сожалению, совсем не радостной ноте мы сегодня заканчиваем. Мы постараемся в следующий раз заканчивать на более оптимистических нотах, но так уж получилось. С вами были Александр Смирнов, Калой Ахильгов и Алексей Кузнецов. Всего вам доброго, до следующего четверга.