Лишение родительских прав - Быль о правах - 2019-08-30
30.08.2019
А.Кузнецов
―
Здравствуйте, в эфире программа «Быль о правах». Для вас в студии работают Калой Ахильгов и Алексей Кузнецов. В последние недели возникло несколько ситуаций, когда людям, проявляющим свою гражданскую позицию, приходящим на митинги, пусть и несогласованные, к ним по инициативе прокуратуры пытаются применять – пока еще неизвестно, с какими результатами – такую меру воздействия, как лишение родительских прав. Прокуратура утверждает, что, взяв с собой маленького ребенка, идя на несанкционированный митинг, родители должны, обязаны сознавать, что они подвергают его жизни и здоровье опасности в виду возможных столкновений с полицией и это якобы является, вот, основанием, по мнению прокуратуры, для того, чтобы поставить такой вопрос. И сегодня мы решили поговорить вообще о том, что такое лишение родительских прав, какие основания существуют для такой достаточно крайней меры, какие существуют процедурные особенности, кто может возбуждать такого рода ходатайства перед судом и так далее, и так далее, и так далее. Ну, во-первых, что можно сказать об этих по меньшей мере двух известных случаях, когда прокуратура настаивает, что родители таким образом, так сказать, показывают, что они не достойны ими оставаться.
К.Ахильгов
―
Да, здесь используется статья 77 семейного кодекса, когда органы опеки имеют право изымать, отбирать детей у родителей на основании того, что детям угрожает какая опасность жизни, здоровью и так далее. И в данном случае, если мы говорим в контексте нашумевших дел об изъятии детей у родителей, которые были на митинге с детьми, то здесь есть соответствующий акт органа опеки и попечительства, который составляется на том или ином основании, то есть, в данном случае, это статья 77 семейного кодекса. И органы опеки обращаются в суд для того, чтобы, так сказать, лишить – только суд имеет право отбирать детей у родителей. То есть только в суде рассматриваются соответствующие основания.
А.Кузнецов
―
Ну вот я открыл 77 статью семейного кодекса и здесь говорится о непосредственной угрозе жизни ребенка или его здоровью. Значит, вот в случае с этими семьями, которые пришли на митинг с детьми, там непосредственно угрозы жизни и здоровью не было, потому что ни в какие передряги эти маленькие дети со своими родителями…
К.Ахильгов
―
А вот тут, Алексей, вопрос правоприменения. Здесь вопрос, значит, мы же знаем эту нашу старую поговорку «закон что дышло». Здесь, к сожалению, используется эта статья, 77 статья семейного кодекса, как некий инструмент, скажем, воздействия на родителей, которые в данном случае были на оппозиционном мероприятии. Там, несанкционированном митинге и так далее. Здесь контекст и смысл той статьи, о которой мы говорим, он заложен не в том, чтобы изымать детей у родителей в какой-то момент, да, мгновения или короткий отрезок времени, когда вдруг детям случайно… детей поставили в опасную ситуацию. Я еду за рулем, у меня сзади детей сидят в кресле детском. И я случайно нарушил ДТП и, соответственно, там создал ситуацию, при которой дети могут пострадать. Это что, основание для того, чтобы лишать меня родительских прав?
А.Кузнецов
―
Или, скажем, вы едете, у вас дети без детских кресел, хотя по возрасту должны быть. Что это – основание лишать вас родительских прав?
К.Ахильгов
―
Нет, конечно… Да, это, естественно, основание для того, чтобы наказать.
А.Кузнецов
―
Наказать. Вы нарушили правила дорожного движения.
К.Ахильгов
―
Но вот здесь та же самая история. То есть здесь правоприменение, оно используется слишком радикально, то есть чрезмерно сурово и трактуется эта норма не так, что, вот этот вот риск здоровью и жизни ребенка, что он должен быть в таком в длящимся состоянии. А его трактуют именно так, что вот сейчас, вот в эту минуту, допустил риск здоровью ребенка, хотя, опять же, это надо оценивать, да – каким образом был допущен риск жизни и здоровью ребенка. И вот ты вот допустил этот момент риска жизни и здоровья ребенка, то все. Значит, уже возникает основание для того, чтобы лишать тебя родительских прав. Но здесь не учитывается ни образование родителей, ни условия жизни ребенка, ни его, так сказать, взаимосвязь, прочная взаимосвязь психологическая или душевная с родителями. Ничего не учитывается. Вот тут просто формально подошли к процессу, и вот решили таким образом лишить родительских прав. Но мы же понимаем, что учитывать, как юристы мы понимаем, что, учитывая все перечисленное мной, это ничто иное, как просто инструмент воздействия на родителей, которые пришли на оппозиционное мероприятие.
А.Кузнецов
―
Тем более, что если мы откроем статью 69 семейного кодекса, которая, собственно, трактует ситуации, в которых родители могут быть лишены прав. Здесь эти ситуации исчерпывающие. Список, все перечислены: уклоняются от выполнения обязанностей, в том числе, в производственном плане от уплаты алиментов – раз; отказываются взять ребенка из родильного дома, из медицинской организации, злоупотребляют своими родительскими правами, жестоко обращаются с детьми, являются больными хроническим алкоголизмом или наркоманией, совершили умышленное преступление против жизни и здоровья своих детей, другого родителя, семьи супруга и так далее. То есть совершенно очевидно методом исключения, что такого рода родителям, о которых мы говорим, будут, как говорится, «шить» злоупотребление родительскими правами. Ничего другого вообще не подходит.
К.Ахильгов
―
Здесь ну очень-очень не то, что за уши притянуто – мне кажется, перетянутая квалификация злоупотребления своими родительскими правами.
А.Кузнецов
―
А просто больше вообще ничего не остается. Все остальное здесь не попадает по формальным признакам.
К.Ахильгов
―
Здесь попадает под 77 статью, что родители допустили риск жизни и здоровья ребенка путем того, что они взяли его на митинг с собой, и вот они были вот в этом массовом скоплении людей, и это могло причинить вред жизни и здоровья ребенка. Вот как бы квалификация. Но опять же, мы повторяться не будем…
А.Кузнецов
―
Но это выходит за рамки 69 статьи о лишении родительских прав.
К.Ахильгов
―
Конечно.
А.Кузнецов
―
Хорошо, давайте поговорим о ситуациях. Дело в том, что наше общество, вот по этому вопросу, чрезвычайно поляризовано и существуют две такие абсолютно крайние точки зрения. Одна точка зрения заключается в том, что при малейшем злоупотреблении со стороны родителей государство должно вмешиваться, другая крайняя точка зрения – семья это вообще не сфера государственного регулирования, и государство не должно вмешиваться, но до тех пор, пока ребенка, условно говоря, не убивают. Посередине лежит огромное количество обычных семей, которые периодически друг другом недовольны, члены этой семьи. Родители могут срываться на детей и так далее. Вот где лежит эта грань, после которой целесообразно применение лишения родительских прав?
К.Ахильгов
―
Вообще, когда мы говорим про квалификацию непосредственной угрозы жизни и здоровью ребенка, то здесь квалификация этой строчки, даже, да, вот указанной в 77 статье, она совершенно не раскрыта нигде. То есть она нигде не прописано, что это значит – угроза жизни и здоровью ребенка? То есть органы опеки, которые приходят, условно там, проверять состояние ребенка, они сами квалифицируют и сами определяют на свое усмотрение. Причем, как бы, есть ли риски жизни и здоровью ребенка или нет. Например, они пришли домой, там, по жалобе, не знаю, родственников или соседей, или школы, я не знаю, кого угодно. И вот они смотрят, что в холодильнике у них пусто. Это риск жизни и здоровья ребенка? То есть недостача каких-то витаминов в организме ребенка – это риск жизни здоровью?
А.Кузнецов
―
Ну понимаете, с одного раза ведь нельзя определить, все время у них в холодильнике пусто? Вот сейчас я выходил из дома на передачу, у меня в холодильнике относительно пусто. Но я как раз собираюсь после передачи пройтись по магазинам.
К.Ахильгов
―
Вот об этом и речь. То есть невозможно отдавать на откуп органам опеки вот эту квалификацию, потому что они ее трактуют как угодно. И не потому, что они плохие люди, и они хотят насильно отобрать у родителей ребенка. Нет. Это вот то самое российское «лучше перебояться, чем недобояться», и здесь, в данном случае, речь идет о том, что у органов опеки колоссальное количество ответственности и полномочий достаточно. Но в случае, если они допускают, что, например, как в истории в Ингушетии, знаете, да, эту историю с ребенком, когда она осталась со своей тетей, и тете ее все время избивала…
А.Кузнецов
―
Да, и руку по-моему сломала, что-то в этом роде.
К.Ахильгов
―
Да, ей ампутировали часть руки. И вот здесь то же самое. То есть органы опеки недосмотрели, а это значит, что они будут нести ответственность, в том числе, и уголовную. Там «халатность» как минимум. Понятно, что они этого не хотят. И здесь включается вот механизм, инстинкт самосохранения у сотрудников органов опеки. И они говорят, что мы лучше, так сказать, сейчас изымем, а потом, если что, там, слава Богу, заберите обратно.
А.Кузнецов
―
Ну хорошо, а вот действительно, как это все упорядочить? Потому что вы упомянули такой, вроде бы, очень понятный пример: ребенок должен получать нормальное питание. Но вот как это – нормальное питание определить? Если мы установим, скажем, возрастную норму в калориях, хотя она все равно для разных организмов достаточно индивидуальна, то вполне тогда может получиться, что ненормальная ситуация, когда ребенка кормят одной гречкой или одной картошкой, но, тем не менее, формально он свои калории получает, будет считаться нормальной.
К.Ахильгов
―
Здесь опять, здесь надо смотреть, какая угроза жизни и здоровья. Здесь если мы будем исходить из правоприменения, из крайности правоприменения, с одной стороны сказать, что ничего страшного, с родителями зато прочная душевная связь, там как-нибудь попитаются свежим воздухом, либо, с другой стороны, сказать, слушай, да у него витамина B не хватает, ну-ка мы его заберем, потому что он сейчас будет бледный весь ходить и так далее.
А.Кузнецов
―
И добавим ему этого витамина.
К.Ахильгов
―
Да. То есть здесь крайность. Здесь нужно искать в каждом конкретном случае.
А.Кузнецов
―
Кто должен искать – опека, суд?
К.Ахильгов
―
Опека, конечно. Потому что объясню еще один такой маленький лайфхак, да: органы опеки не очень-то любят изымать детей по основанию 77 статьи – угроза жизни. Потому что эта статья и эта норма, она не предполагает обратного пути ребенка домой. Потому что это предполагает изъятие, оформление соответствующих документов, обращение в суд, и уже если суд решит, что…
А.Кузнецов
―
Оно имело место.
К.Ахильгов
―
Да, что оно имело место, то ребенка забирают, если нет оснований, то, соответственно, отказывают органам опеки. Но мы понимаем, какие у нас сегодня, как у нас сегодня работают суды и как они могут отказывать государственным структурам. Другой вопрос, что здесь, в данном случае, органы опеки часто обходят эту статью. Каким образом? Например, они вызывают полицию и они могут сказать что. Они могут сказать, что ребенок беспризорный. Над ним нет контроля. Хотя могут быть даже родители дома. Но, опять же, признаки беспризорности тоже используют в тех или иных интересах, то есть трактуют признаки беспризорности ровно так же, как они хотят. Например, может сказать полицейский, что родители не заметили каких-то проблем в поведении или здоровье ребенка, да. И они не уделяют этому достаточно внимания. Все, он уже, таким образом, они его признают беспризорным, бесконтрольным. Оформляют соответствующие акты и забирают ребенка. Но это не значит, что они его забирают навсегда. Они его изымают, а потом, когда начинают выяснять все обстоятельства, что, оказывается, на самом деле все хорошо, и что у них там прочная с родителями связь, и условия содержания жизни хорошие, то, конечно, тогда…
А.Кузнецов
―
Ребенка возвращают.
К.Ахильгов
―
Ребенка возвращают.
А.Кузнецов
―
Но уже, естественно, травмированного, потому что даже в самом хорошем центре передержки, назовем это так, естественно, ребенок в жутком совершенно находится стрессе.
К.Ахильгов
―
Но возникает вопрос: а почему полиция это делает, да? Почему они должны соглашаться с тем, что органы опеки, там, утверждают, что ребенок бесконтрольный и так далее? Во-первых, опять же, тут история с тем, чтобы страшно недобдеть, чем перебдеть, да. И второе, наверное, они просто не хотят брать на себя ответственность в случае чего, если завтра вдруг что-то случится. А действительно случаев, когда, скажем, органы опеки оставляли детей родителям и потом случались какие-то плохие, скажем, последствия для ребенка – много. Таких случаев много, действительно. Просто… И это не вина органов опеки. У нас законодательно не прописан алгоритм действий органов опеки. То есть что они должны знать, когда приходят в дом? Какие признаки, конкретные признаки, закрытый перечень признаков того, что ребенок в неблагополучной семье, что ему что-то недостает, что ему чего-то не хватает. То есть эти признаки, они четко должны быть прописаны, где-то закреплены – в правилах, в инструкции, в постановлениях.
А.Кузнецов
―
А это вообще возможно? Возможно предусмотреть хотя бы рамочно ситуации, в которых необходимо принимать такие…
К.Ахильгов
―
Я думаю, что какой-то нижний порог требований – да. Их можно установить. Ну, потому что, очевидно, что этот порог требований, он напрашивается. Потому что в каждом регионе, уж представляете себе историю, в каждом регионе на уровне субъектов создаются органы опеки и в каждом регионе они по-своему трактуют те или иные условия содержания. Например, где-нибудь, там, не знаю, под Амурской областью, в каком-нибудь селе, там, да, там условия содержания трактуются одни. И считается это нормально.
А.Кузнецов
―
Вы имеете в виду уровень обеспеченности.
К.Ахильгов
―
Совершенно верно. Вот семья живет, например, в какой-то комнате, дети спят на матрасе каком-нибудь, на полу. И для них это нормально. А вот представьте себе, что, например, семья из трех детей с родителями впятером живут в однокомнатной квартире, и у них на полу матрасы. Ну естественно, что органы опеки скажут: «а что это у вас тут такое происходит?». И вот это все никак не урегулировано, и, конечно, это должно быть урегулировано на уровне субъектов. Какие-то, исходя из местных обычаев, традиций, установлены какие-то минимальные правила, которые бы давали органам опеки основания для того, чтобы сказать, что нет, здесь все хорошо, или, наоборот, сказать, что здесь плохо, надо ребенка изымать. Но таких правил, к сожалению, нет.
А.Кузнецов
―
При этом вот вы говорите про матрас. Я думаю, что я знаю нескольких взрослых людей, которые сознательно, специально спят на полу на матрасе. Разумеется, это не тот матрас, который, там, мы сразу вспоминаем полосатый, набитый ватой – это специальная такая удобная, комфортабельная лежанка, но вот люди не хотят спать на кровати, а хотят они, так сказать, лежать на более твердом основании. Кто сказал, что дети, спящие на матраце – это уже признак неблагополучия какого-то? Но вот по разным регионам понятно. У нас семейное право, оно отнесено к, так сказать, многие его нормы и к федеральному, и к региональному законодательству. А вот ситуации общие для страны, скажем так, стандарты. Вот, например, жестокое обращение с детьми. Здесь существуют какие-то более или менее понятные определения, что такое «жестокое»?
К.Ахильгов
―
Знаете, органы опеки при проверке, например, если соседи сообщили, что там ребенка бьют и при проверке, если они обнаружат даже синяк на ребенке – это уже основание для того, чтобы поднимать вопрос об отбирании детей. Либо может быть на первый раз это будет в форме некоего предупреждения, и если еще раз при проверке это будет обнаружено или будет зафиксирован факт оказания какого-то физического насилия в отношении ребенка – это тоже основание.
А.Кузнецов
―
Но дело в том, что синяки на детях появляются с завидной регулярностью без всякого участия людей.
К.Ахильгов
―
Вы знаете, есть у нас, я читал, как раз когда готовился к программе, читал про один кейс, когда изъяли ребенка у семьи, когда вот был обнаружен синяк на ребенке.
А.Кузнецов
―
Мы рассмотрим этот и другие случаи после короткого перерыва. Оставайтесь с нами, мы вернемся в эфир через пять минут.РЕКЛАМА / НОВОСТИ
А.Кузнецов
―
Вновь в эфире программа «Быль о правах», Калой Ахильгов, Алексей Кузнецов. Мы говорим сегодня о лишении родительских прав в различных обстоятельствах, которые с этим связаны. Заговорили перед перерывом о том, что достаточно в некоторых ситуациях одного синяка, чтобы, так сказать, государственные органы уже начали возбуждать некие процедуры. Должны ли эти органы в данном случае доказывать, что этот синяк появился неслучайно, что это действительно, в общем, результат какого-нибудь семейного насилия?
К.Ахильгов
―
Вот тот кейс, о котором я говорил – это история была как раз с несколькими проверками, в результате которых было установлено, что ребенок периодически подвергается физическому насилию. И эта история, конечно же, стоила того. То есть, я считаю, что в таких ситуациях должны реагировать органы опеки на соответствующее физическое воздействие на ребенка. Потому что это все-таки влияет на его психологическое состояние в будущем. Но в целом, я думаю, что нет, конечно же, первый и единственный случай обнаружения синяков не может быть основанием для того, чтобы изымать ребенка. Но при этом органы опеки стараются выстроить диалог с ребенком один на один для того, чтобы выяснить у него, оказывается ли давление. Но опять же, мы должны понимать, что это не в отношении семей, где, например, не знаю, подзатыльник дали, да, ребенку и так далее. Это семьи, где это происходит периодически, и когда органы опеки это устанавливают в диалоге с ребенком, чаще всего ребенок начинает рассказывать, как это происходит периодически. И вот в этих семьях обычно устанавливают такие ограничения. Потому что ребенок, он, если его там, не знаю, один раз шлепнули по попе, он естественно не будет говорить о том, что ему периодически бьют, ему больно.
А.Кузнецов
―
Ой, может быть по-всякому. Дело в том, что бывает, возникают, особенно в подростковом возрасте, такие ситуации, когда дети хотят отомстить родителям. Наговаривают, не понимая, разумеется, не понимания всех последствий, считая, что это некое, так сказать… ну даже в каком-то смысле игра и так далее. И таких ситуаций тоже достаточно много, их тоже нельзя исключать.
К.Ахильгов
―
Согласен. Безусловно. Но я говорю про основную часть подобного рода кейсов, то там обязательно устанавливается периодичность вот эти вот…
А.Кузнецов
―
Но вот как она устанавливается? Только со слов ребенка?
К.Ахильгов
―
Не обязательно. То есть смотрите, есть истории, когда, например, учителя в школе видят, что ребенок подавлен, видят, что у него есть какие-то следы насилия и так далее. Они сообщают в органы опеки. И с ребенком проводится беседа, специальные психологи. Потом они дают заключение. И на основании этих всех актов заключения и так далее, они устанавливают.
А.Кузнецов
―
Это, действительно, понятно, что здесь есть некая длящаяся ситуация, которая на ребенка воздействует.
К.Ахильгов
―
Совершенно верно. И в принципе, когда мы говорим про риск жизни и здоровью, это как раз речь идет о той самой длящейся ситуации. Это, возвращаясь к нашему первоначальному кейсу, которого мы рассмотрели сейчас по поводу митинга, в котором участвовали родители с ребенком, то здесь, конечно, нет никакого риска длящегося для жизни и здоровья ребенка. Здесь история, ну, на мой взгляд, это мое личное мнение, я считаю, что это некое такое давление.
А.Кузнецов
―
Это давление, да.
К.Ахильгов
―
В отношении несогласных.
А.Кузнецов
―
И попытка создать определенный прецедент, хотя у нас право вроде бы и не прецедентное, но все прекрасно понимают, что если будут первые, так сказать, судебные победы у прокуратуры, то дальше эта практика будет развиваться.
К.Ахильгов
―
Да, это значит, что люди будут просто бояться выходить, если у них есть дети, конечно.
А.Кузнецов
―
Хорошо. Как вы говорили, не всегда с самого начала с целью для опеки, прокуратуры, суда является лишение родительских прав. Детей могут изъять временно до устранения, скажем, тех недостатков, которые органы опеки обнаружили. Например, производство ремонта, например, закупки продовольственных запасов и так далее. Кто принимает решение? Опять же, это временная мера или это, так сказать, уже шаг к лишению?
К.Ахильгов
―
Значит, смотрите. Временно может быть ребенок передан в органы опеки, в том числе, не только по их решению, но и по заявлению родителей тоже. Например, если они временно нетрудоспособные или неспособные ухаживать за ребенком по различным причинам, часто это бывают связанные со здоровьем истории, когда родители, не знаю… Вот я читал про историю, когда родители попали в ДТП, у них никого больше нет, они в тяжелом состоянии и, там, еле-еле написали заявление.
А.Кузнецов
―
Это понятно, да. Такие ситуации понятны.
К.Ахильгов
―
А если изымать временно, то, конечно, это вот по той схеме, о которой я говорил. Это не 77 статья, то есть это не изъятия ребенка через суд без возможности возвращения его в семью, а здесь вот эти вот, как раз, небольшие то, что мы называем лайфхаки, когда привлекается полиция для этого дела. Оформляются некие протоколы по беспризорности, безнадзорности и так далее и так далее. И изымают детей временно на какой-то период времени. Если подозрения органов опеки подтверждаются, и действительно, они получают доказательства того, что жизнь…
А.Кузнецов
―
Это на время проведения проверки для установления, так сказать, обстоятельств?
К.Ахильгов
―
Ну, еще раз скажу. Этот инструмент используется не только для этого. Этот инструмент используется в том числе и для воздействия на родителей, чтобы они устранили те или иные нарушения, потому что оформлять гораздо проще вот такое вот изъятие, нежели чем оформлять за устранение недостатков и так далее. Это проще делается процессуально. А результат один и тот же, потому что когда изымается ребенок, неважно, по какому основанию – беспризорность или изменение условий проживания, неважно. Все равно условия проживания меняются в лучшую сторону. И здесь, конечно, органы опеки, они используются приемлемый для себя вариант, чтобы это прошло быстро. Например, они иногда делают так, что они призывают родителей самих написать добровольно заявление о том, чтобы ребенок был принят в органы опеки, потому что в будущем это проще будет.
А.Кузнецов
―
Сдать назад.
К.Ахильгов
―
Забрать, да. То есть сам сдал, сам забрал, что называется. Процессуально это проще. Хотя, на мой взгляд, все простые варианты должны быть отдельно прописаны. И последствия, которые они влекут, тоже должны быть отдельно прописаны, а не так, чтобы использовать их, как лайфхаки для полиции, для органов опеки или для родителей. Это должно быть четко прописано: что в случае, если вы сами сдаете и устраняете нарушения, то вы в течение такого-то времени можете забрать ребенка.
А.Кузнецов
―
Понятно. Предположим, родители лишены родительских прав, да, у ребенка оба родителя, или, скажем, одного родителя вообще там не было никогда, второй единственный родитель лишен. Что дальше происходит с ребенком?
К.Ахильгов
―
Ребенок передается в органы опеки и в течение месяца, не позднее месяца, назначается опекун. То есть это могут быть братья старшие, сестры, бабушка с дедушкой и так далее.
А.Кузнецов
―
Могут опекунами быть не родственники?
К.Ахильгов
―
Могут.
А.Кузнецов
―
Друзья семьи, например.
К.Ахильгов
―
Любой человек, который дееспособен и предоставляет соответствующий перечень требований, который требуют органы опеки для того, чтобы установить его личность, его там правоспособность, дееспособность и все остальное. И уже, если он проходит эти требования, они указаны в статье 10 федерального закона об опеке. Там есть требования, которые предъявляются к опекуну. И, соответственно, он проходит этот перечень требований и его назначают опекуном.
А.Кузнецов
―
Но, разумеется, требуется добровольное согласие опекуна.
К.Ахильгов
―
Да, безусловно. Добровольное согласие.
А.Кузнецов
―
Предположим, опекун не находится. В этом случае что?
К.Ахильгов
―
Тогда есть в регионах, вот как раз при органах опеки, есть соответствующие детские учреждения, где они содержатся. Это детские дома, либо приюты детские и так далее. То есть дети направляются туда до тех пор, пока кто-то не изъявит желание быть их опекуном.
А.Кузнецов
―
Или усыновителем.
К.Ахильгов
―
Или усыновителем, совершенно верно.
А.Кузнецов
―
Правильно ли я понимаю, что с вынесением судом и вступлением в силу решения суда о лишении родительских прав все юридические отношения между биологическими родителями и детьми прекращаются?
К.Ахильгов
―
Да. То есть здесь, чаще всего, по 77 статье по решению суда выносится в отношении родителей, которые ведут аморальный образ жизни – алкоголики, наркоманы и так далее, и так далее, у которых, соответственно, нет и условий для проживания детей и нет условия для их воспитания и обеспечением будущего, и так далее. И, конечно, с ними все юридические взаимоотношения родители-дети – они прекращаются.
А.Кузнецов
―
Могут ли в дальнейшем, в будущем, такие родители предъявить хоть какие-то требования к своему?
К.Ахильгов
―
Вы знаете, теоретически – да. Они могут исправиться, они могут стать лучше.
А.Кузнецов
―
То есть им нужно для этого восстановить свой родительский статус сначала.
К.Ахильгов
―
Да, конечно, безусловно. Им нужно исправиться, они должны стать на учет в нарко-психо-диспансер. Там, оттуда должна прийти информация о том, что они исправились, вылечились, если они там употребляли.
А.Кузнецов
―
А без этого невозможно?
К.Ахильгов
―
Нет.
А.Кузнецов
―
То есть они уже не смогут требовать ни со своих взрослых ни алименты, ничего?
К.Ахильгов
―
Нет, они не смогут, потому что это прекращает все взаимоотношения, вот именно 77 статья, по основаниям если суд выносит решение по основаниям 77 статье, то все. То прекращаются все юридические отношения, конечно.
А.Кузнецов
―
У родителей какие-то обязанности, вот у этих, лишенных прав в отношении детей, остаются?
К.Ахильгов
―
Нет. У них тоже не остается никаких обязанностей, они, соответственно, не обязаны за ним следить, потому что государство берет на себя все эти обязанности.
А.Кузнецов
―
В том числе и по содержанию.
К.Ахильгов
―
Да, перемещая их в соответствующие учреждения государственные, они берут на себя обязанности, конечно.
А.Кузнецов
―
Там могут возникать вопросы с жилплощадью, да. Вот предположим, у родителей, лишенных родительских прав, и у ребенка в совместной собственности находится квартира, как это достаточно часто бывает. Вот ребенок сохраняет право на ту самую?
К.Ахильгов
―
Да. Это уже не относится к взаимоотношениям с родителями. Это его право собственности, гарантированное ему Конституцией. И либо новый опекун, который вступает в опекунство над ребенком, соответственно, вступает в право на его право собственности до его совершеннолетия, либо…
А.Кузнецов
―
В право распоряжения, владения и распоряжения.
К.Ахильгов
―
Да. Либо это государственный орган, то есть орган опеки, который приютил ребенка – тогда он становится, соответственно.
А.Кузнецов
―
То есть они должны защищать его права, следить за тем, чтобы он не потерял эту самую площадь.
К.Ахильгов
―
Да-да-да. То есть это у нас хорошо в законодательстве прописано, то есть защита имущества несовершеннолетних детей, которые находятся под опекунством в любых местах, где размещают детей, изъятых из неблагополучных семей, то здесь, конечно же, государство за них берет на себя ответственность и достаточно хорошо обеспечивает их право.
А.Кузнецов
―
Ну вот, у нас на сегодняшний момент, насколько я понимаю, материально дети, находящиеся на государственном обеспечении, более или менее обеспечены. Но вот общественные организации бьют тревогу в том плане, что таким детям неизбежно не хватает общения, так сказать, все-таки, ну самый лучший детдом все равно остается детдомом, ничего с этим не сделаешь. Вы видите какие-то пути решения этой проблемы? Как на Западе, например, эти фостерные семьи, которые временно берут детей до нахождения им постоянных приемных родителей…
К.Ахильгов
―
Вы знаете, эта проблема, она, я читал про эту проблему. Она не только в России, она везде, по всему миру, и в разных странах принимают различные меры по этому поводу и, конечно, здесь я не думаю, что есть один инструмент, которым можно решить всю проблему. Здесь несколько.
А.Кузнецов
―
С вами были Калой Ахильгов и Алексей Кузнецов до следующей передачи. Всего вам доброго.